Текст книги "О, мой принц!"
Автор книги: Мариэлла Вайз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 7
Элеонора.
К концу этого бесконечно длинного дня мы наконец-то сидим с Гальянкой в углу огромной чистейшей кухни с кучей каких-то котлов, разного размера каминов, ещё чего-то совершенно непонятного, и наконец-то я могу спокойно поесть.
Гальянка натащила мне кучу всего нереально вкусного. Продукты, кстати, те же, что и у нас, приготовлены только по-другому. Что-то типа тушёной картошки с мясом, котлетки, пирожки с чем-то сладким, вкусный горячий отвар типа компота или, может, это чай у них такой. Я, честно говоря, есть хочу так, что не особо разбираю, что там, мету всё подряд.
Бабуля Глафира с каким-то дедом уже отбыла, бабуля Марьинила несёт вахту у её светлости. Её светлость зовут Нэймэри. Гальянка взахлёб, беспрестанно оглядываясь, выкладывает подробности личной жизни этой самой Нэймэри.
Кошёлка она, оказывается, как я сразу и подумала, ещё та. Чуть что не так, сразу или на конюшню отсылает навоз чистить, или может и руки распустить. Один раз Гальянка ей молоко перегрела, так Нэймэри схватила вазу и приложила Гальянку по лицу так, что у Гальянки до сих пор остался небольшой шрам около уха, который Гальянка мне и продемонстрировала. Шрам почти незаметен, конечно, но сам факт.
Но Создатель, по словам Гальянки, эту Нэймэри наказал, да ещё как. Оказывается, Нэймери жена графа, владельца этого замка, его сиятельства Эдуарда Корнегейского.
Так вот, этот самый граф пропал на границе межмирья аккурат чуть больше восьми месяцев назад. И если бы эта самая Нэймэри вскорости после этого не объявила о своей беременности, то уже давно была бы в обители Скорбящих и шанса выйти оттуда у неё бы не было. Потому как ежели граф и вернулся бы, то забирать её оттуда точно бы не стал, потому как, по слухам, и так собирался её туда отправить незадолго до пропажи.
– Как это можно ни с того ни с сего отправить графиню не пойми куда? – не поняла я.
Оказалось, что, во-первых, как горячим шёпотом поведала мне Гальянка, вовсе не ни с того ни с сего, а очень даже с того, потому как со дня свадьбы прошло, почитай, три года, а графиня-то не беременела! Потому ейный муж имел полнейшее моральное и законное право отправить её куда Макар телят не гонял. А именно в некую обитель Скорбящих. Как я поняла, что-то вроде нашего монастыря.
– Гальян, а что его светлость на границе, гм, межмирья делал-то? – я слегка боялась показывать свою совсем уж неосведомленность в простейших, видимо, вещах, поэтому решила применить отвлекающий маневр, разбавив глупый вопрос шуткой. – От её светлости, что ли, сбежал?
Гальянка зашлась в звонком хохоте. Пять баллов тебе, Сергеева, по социологии, Князьков тобой бы в этой ситуации гордился, вернее, собой как преподавателем.
Дальнейшие полчаса мы с Гальянкой с удовольствием мыли кости как её светлости, так и графу Эдуарду Корнегейскому, его многочисленным любовницам, не менее многочисленным скандалам супружеской четы, причинам и следствиям оных скандалов… В общем всё как любят девочки во всех, как выяснилось, мирах и даже временах.
Также, как оказалось, служивый народ замка, то бишь, многочисленная прислуга, чётко подсчитала сколько дней прошло с момента отъезда графа и через сколько, пардон, дней начались схватки у графини. Также весть о том, что девульки крохотные, слабенькие, успела всколыхнуть народ, и в недрах коллективного разума робко зарождается мысль: а не семимесячные ли младенцы-то?!
– Гальян, а вот граница-то, – я попыталась было натолкнуть Гальянку на интересующую меня тему.
– А чего с границей-то этой? Тама как и всегда, воюют чего-то с измырями, да и всё, – ну вообще не внесла ясность. Ладно, с этим попозже, не всё сразу. Я зевнула, напряжение сегодняшнего дня сказывается, всё же я не железная.
– Ой, Эли, да ты спишь на ходу. Пойдём, сегодня у меня ночуешь, а завтра наша старшая поселит тебя куда-нить.
Мимо носившихся по коридору горничных с вёдрами, белейшими стопками белья, с какими-то флакончиками, с подносами, заставленными чем-то вкусно пахнущим, я на полнейшем автопилоте дошла до Гальянкиной комнатки, маленькой, очень чистенькой, с двумя аккуратно заправленными диванчиками и, свалившись на один из них, уснула мгновенно и без сновидений…
Глава 8
Элеонора.
Утро в этом замке началось просто сверх рано. Не успела я, что называется, голову к подушке прислонить, как Гальянка меня уже и расталкивает. Я сначала вообще не поняла, что за дела? Кто меня тут будит-то? Не может быть, чтобы на пары так рано. Да и вообще, у нас в общаге никого будить не принято, спит человек, ну и пусть себе дальше спит, его личное дело.
Правда, вскочив послать подальше того, кому жить надоело – мне спать ранним утром не давать, мгновенно вспомнила всё, что было и всё, чего не было. В основном вспомнилось то, чего не было, а именно знакомства с зеленоглазой мечтой всей моей жизни.
Я, честно говоря, после этой нечаянной встречи, причем, встречи, похоже, только с моей стороны, всё время слегка как не совсем в себе. Ну постоянно этот парень, на прекрасного принца похожий, у меня перед глазами стоит. Можно сказать, мысленно мы всё время вместе.
Может, поэтому и свое переселение, или падение, или, может, полёт всё ещё непонятно куда, я перенесла относительно легко, в смысле, крыша у меня не съехала с катушек. Да более того, у меня, честно говоря, до сих пор какое-то ощущение постоянной эйфории, как будто я слегка пьяненькая, хотя я, вообще-то, не пью совсем. Вернее, почти.
Думаю, сохранила я здравый рассудок ещё и потому, что из-за огромного количества прочитанных книг я относительно всяких чудес морально подкована. Меня даже в общаге прозвали книжной принцессой. Хотя принцессой меня прозвали скорее всего за то, что я физический труд не очень-то люблю, вернее, терпеть не могу. Я лучше любую курсовую кому угодно напишу, чем с тряпкой по коридору елозить буду. Ну да, я такая.
Правда, голод не тётка, да и шмотки не помешают, поэтому я, как и многие наши девчонки, подрабатываю. Просчитав немногие возможные варианты, я выбрала самый прикольный и денежный. Я один раз в неделю, но целые сутки, работаю санитаркой в приёмном покое одной из психбольниц нашей столицы. Название, конечно, не такое, всяких умных и не обидных для психов слов понакручено, но суть простая, психушка, она психушка и есть.
И, кстати, совсем недавно был у нас в психушке такой случай. Я как раз только на дежурство заступила, как привозят к нам мадам, мало того, что нашу постоянную пациентку, так ещё и в состоянии, официально говоря, алкогольного опьянения. Проще говоря, баба была в драбадан.
И вот, как назло, хотя рожать ей, по её, правда, словам, было рано, естественно, прямо у нас в приёмном покое воды-то у неё и отошли. После чего она так интеллигентно ещё и чувств лишилась, изображая из себя чувствительную барышню. Мы с Пал Петровичем, он у нас интерн, даже растерялись было слегка, чё делать-то? Пал Петрович ещё ничего, а я так конкретно прибалдела.
На наше громаднейшее счастье, баб Маша, тоже наша санитарка, ещё не ушла, задержалась там чего-то, заглядывает нам "до свиданья" сказать, а мы с Пал Петровичем на себя не похожи, это баб Маша потом сказала.
– Ах ты ж, кошёлка, отключилася тут она! Я тебе сейчас отключуся, кошёлка ты драная, – баб Маша на крейсерской скорости подлетела к психичке Ивановой, как сейчас помню, заехала ей по мордам от души для начала, одновременно с этим плеснув ей в личико щедрую порцию водички из холодильника, которую баб Маша со скоростью молодого вампира прихватила на ходу.
Иванова очнулась в тот же миг, перестала выкобениваться и послушно начала тужиться под командирским присмотром баб Маши. Баб Машу психи вообще боятся, у неё с ними разговор короткий.
Тут уже и я, конечно, отмерла, бросилась звонить в скорую, Пал Петрович тоже оперативно в процесс как врач включился, ну и, короче, пока скорая по пробкам к нам ехала, наша психическая практически и родила. Врачи со скорой потом сказали, что это были какие-то стремительные роды, что ли, как-то так.
Родила эта Иванова слабенького такого мальчишку, его сразу хренак к груди, а перед этим баб Маша ласково так говорит Ивановой: "Ну-ка, дочка, потри сосочки", – и мгновенно соски ей пальцами теранула, а потом мальчишку сразу же к титьке. Так он засосал, зачмокал, как нанятой прямо. Мы все заумилялись прям тогда.
Потом, конечно, мы задолбались с баб Машей приёмный покой после этой Ивановой отдраивать. Нам даже Пал Петрович помогал, хотя совсем был не обязан. А баб Маше я до сих пор благодарна, она тоже была не обязана клининг не в свое дежурство наводить.
А потом мы все тяпнули по пятьдесят грамм чистого медицинского спирта. Оу, какое обжигающее тепло пошло всё вниз и вниз, а потом всему организму ну так тепло стало, и голова слегка закружилась.
Но Пал Петрович сказал: "Не дрейфь, Сергеева, скоро пройдёт". И, действительно, прошло. А ещё Пал Петрович сказал, что если каждый день принимать по двадцать грамм спирта, то холестерина никогда не будет. Ну не знаю, не проверяла…
Трогательные воспоминания о моих санитарочных буднях светлой молнией промелькнули на фоне бесцеремонных стараний Гальянки меня таки поднять ни свет ни заря.
– Ну и здорова же ты спать, Эли, – ворчала Гальянка, – ты что же, хочешь перед её светлостью неприбранной предстать?
Предстать неприбранной я ни перед кем, конечно, не хотела, а потому вскочила, привычно представив, что, как всегда, опаздываю, и, влекомая Гальянкой, на полном автопилоте пошла становиться прибранной.
Ну, умывалка, скажу я вам, здесь оказалась просто выше всяких похвал, да. Огромное чистейшее помещение, стены, облицованные нежно-розовой плиткой, белейший пол, естественно, тоже весь в плитке, и, самое главное, просто очень много маленьких бассейников с прозрачной искрящейся водичкой, потому как назвать ванной чашу два на три метра язык не поворачивается.
На бортике каждого бассейника куча баночек разных цветов с блестящими крышечками золотого цвета. Ну, я бы даже сказала, что крышечки из золота и есть, но ведь так же не может быть, правда?
Рядом с каждым бассейником скамеечка из тёплого золотистого дерева, на которой аккуратно сложены стопки беленьких полотенчиков, ещё что-то цветное, рядом с каждой скамеечкой стоят уютнейшего вида мягкие ярко-жёлтые тапочки.
Да уж… У меня слов нет, а как сказала бы Инка Телегина, наш признанный знаток и виртуозный пользователь нецензурных слов и оборотов речи, здесь всё просто … ну, не буду повторять, что сказала бы Инка, всё-таки со старинным замком это очень неприличное, но ёмкое по содержанию слово не очень сочетается.
– Эли, ну чего ты застыла-то, как засватанная? Пойдём, я направо, ты налево, кто быстрее!
– Эм…Гальян, это… гм… любой может в любой бассейник пойти? – всё же, как говорит Пал Петрович, "не всё то стерильно, что выглядит таковым, Сергеева". Да и "половым или водным путем" ведь тоже никто не отменял. Ну и потом, я вообще очень брезгливая, после кого-то в такой маленький бассейник лезть. Мало ли чем тут до меня занимались.
– Любой, конечно, Эли, кто первый придёт, тот и занимает купель, какую захочет.
– Но, Гальян, гм… а душа, ну, в смысле, чтобы водица сверху лилась, у вас тут нет?
– Эли, ну чего ты мудришь? Зачем сверху-то водице литься?
– Ну, Гальян, а ну как до меня тут кто мылся, кто, например, заболел чем?
– Да что ты такое говоришь-то, Эли?! Ты разве очищающие артефакты не видишь?
– ?
– Да вона же они, над каждой купелью приделаны.
– Эм…?
– Да каменья радужны, Эли!
– Ааа, ну да, не заметила… У нас, гм, в обители другие были, – ну да, другие, ведро, тряпка и дежурный со шваброй.
– На потолке, что ли, лекарские? – с уважением спросила Гальянка.
– Ну, в общем, да…Чего стоим, кого ждём, кто быстрей!
Думаю, дальше лучше мне самой разобраться.
Таак, что тут у нас… Пробуем водичку ножкой. Ничего, тёпленькая. На дальней стеночке наблюдаются каменья: голубой, розовый, зелёный. Так-так-так-так-так…
Да, в общем, ничего сложного. Что действительно просто крайне удивило, так это регулирование температуры водицы. Как регулировать-то, понятно. Прикладываешь свою маленькую изящную ладошку к розовому каменюке -горячо, к голубому – холодно.
Но дело-то не в этом! А в том, что температура всего! басика меняется мгновенно!
Это как же так-то? Не, ну курс термодинамики у нас только начался, конечно, но то, что это явление, обнаруженное студенткой Сергеевой, отважным исследователем других времен, миров и народов, не вписывается ни в один из известных научному миру законов, это совершенно точно.
В остальном никаких противоречий не обнаружено. С интересом исследовала содержимое красивеньких баночек. В них оказалась одинаковая по консистенции, но разная по цвету и запаху субстанция, похожая на крем. Как выяснилось опытным путем, это есть мыло и шампунь в одном флаконе. Правда, запах мне понравился только один, такой слабо уловимый аромат белой розы, очень похож на ланкомовский.
По части запахов мне, конечно, волноваться не о чем. Тут я вооружена и очень опасна, потому что похвальнейшая привычка носить с собой флакончик Диориссимо, чтобы слабо-слабо пропитался мой рюкзачок, очень греет мне душу в этом приятнейшем мире-времени-месте. Вообще я полностью согласна, вот не помню, правда, с кем, что, как женщина должна источать слабый-слабый аромат, так и каждая её вещь обязана делать то же самое.
Но, тем не менее, аромат почти ланкома очень меня порадовал, просто как привет из такого далёкого дома.
А бассейник-то очень даже ничего. Сначала глубина по колено, потом плавно увеличивается и почти достигает уровня груди. Классно. Особенно не поплаваешь, но пару гребков сделать можно. О, просто кайф!
– Эли! Эли, ты можешь как водяна фея?! – Гальянка смотрит на меня с удивлением и восхищением одновременно.
Фея не фея, а первый взрослый, заработанный трудом и потом, имею, это да.
– Эли! Как ты так делаешь-то? – не успокаивается Гальянка.
– Да ничё сложного, Гальян, хочешь, и тебя научу, какие проблемы.
– Меня?! – задохнулась от восторга Гальянка.
– Тебя, тебя, кого же ещё.
За спиной Гальянки послышался дружный вздох. Непонятно когда успели набежать несколько девчушек и одна женщина средних лет.
Все они смотрели на меня ну просто как на сошедшую с небес. В каком-то смысле так оно, конечно, и есть. Но всё же такого восхищения мой брасс не заслужил, да и форму я потеряла, давно не тренировалась. Но купаться во всенародном восхищении приятно.
–Ну, я всех могу научить. Кто желает, конечно…
Как гласит народная мудрость, знания это такая вещь, отдавая которую, ты сам становишься богаче и чем больше отдаёшь, тем больше получаешь, да…
Глава 9
Элеонора.
Одетая в чистое нарядное платьице, кучу которых натащили мои новоявленные поклонницы, узнав, что весь мой багаж прибудет попозже, гм, может быть; аккуратно и скромно причёсанная, украдкой самую капельку надушенная Диориссимо, я стояла в ряду других работниц, опустив глаза долу.
А её светлость Нэймэри принимала парад, то есть отбирала себе нянек и дополнительных горничных в связи с повышением своего статуса.
Нэймэри выглядела полностью оклемавшейся, что меня поразило безмерно, вполне себе красивой, правду сказать, очень красивой, что мне не понравилось, не знаю почему, и крайне стервозной, особенно когда отругала и отослала одну девчонку вообще ни за что, просто так.
Её светлость ходила перед нашим смиренным строем как генерал перед ротой штрафников. Правда, передо мной она остановилась с видом вполне доброжелательным.
– Помню тебя, отроковица. Ты принята, безусловно.
Чувство благодарности никому не чуждо…
После того, как её светлость придирчиво выбрала семь! нянек, она с величественным видом позвала меня следовать за ней в довольно уютную комнату. Комната, как и предыдущая, очень светлая, в середине вокруг небольшого низкого столика полукругом расположены большие уютные кресла. Множество зелёных насаждений, маленький бассейник с плавающими на поверхности цветущими кувшинками, вазы с крупными белыми и сиреневыми цветами. Уютненько.
– Присядь, отроковица, – изящно повела рукой в сторону одного из кресел её светлость. – Буду с тобой откровенна, отроковица, – немного помолчав, изволила продолжить моя неожиданная работодательница. – Я помню, как ты протянула мне руку за грань и вернула меня в этот мир. Меня и моих детей.
Ну что, можно и так сказать.
– Я была за гранью. Я была во мраке. Я готовилась уйти навсегда, забрав с собой моих детей. Но кто-то взял меня за руку и выдернул из темноты. Это была ты.
Да ёлки, сколько пафоса из-за обычного обморока.
– Скажи мне имя твоё.
– Элеонора…
– Красивое имя. Необычное.
Ну, я бы не сказала, что такое уж необычное, но довольно редкое, да.
– Из какого ты рода?
Да ёлки! Что говорить-то? Фамилию? Отчество?
– Ммм… Сергеева… – тихо, очень тихо и слегка дрожащим голоском. Может, что-то не расслышит, что-то додумает…
– Не бойся, Элинор, – ёлки, я теперь Элинор, – говори громче. Да, твой род Сергов беден и незнатен, но я дарю своё доверие тебе. Твой род из западных или восточных Сергов?
– Эм…зюден…эм… – не знаю даже, почему я на немецкий-то перешла. Видимо потому, что манерой речи её светлость вдруг напомнила мне нашу немку. Та примерно также и говорила мне на прошлогоднем зачёте: "Да, Сергеева, знания у тебя слабые, но ты стараешься. Поэтому я дарю тебе своё доверие и надеюсь, что за лето ты выучишь хотя бы стороны света…" Да, как-то так.
– Род Сергов из Заюдценда?
– Эм…Да…
– Весьма красивый город.
Возможно.
прим. Suden – юг (нем.)
глава 10
Элеонора.
Наконец-то экзамен по имени Нэймэри успешно завершён. По итогу я назначена главной нянькой, остальные девчонки у меня под началом. Как я поняла, моей главной обязанностью является организация работы этих самых нянек и полный пригляд за ними. Чувствую себя кем-то вроде старосты нашей небольшой группки.
Честно говоря, до сих пор не могу отойти от этой Нэймэри. Уверена, если бы она изначально ко мне не прониклась, как она выразилась, полным доверием, я бы сейчас так спокойно с Гальянкой аналог нашего чайка не попивала.
Вообще, у меня эта Нэймэрка ассоциируется со смесью нашей немки и информатика. С первой по манере говорить, а со вторым всем остальным. В смысле, тем, что наш информатик, пока у тебя самую лёгкую программку примет, всю душу из тебя вынет. "А что у Вас это, Сергеева? А что у Вас то? А давайте переделаем на вот это…"
Прямо как вспомню. У меня самым кошмарным сном было, так это когда мне наш информатик приснился, который меня во сне из университета отчислял. Я тогда аж заорала во сне. Девчонки подумали, что мне ужастик приснился. Так оно и было, все согласились, у кого наш информатик семинары вел.
В целом с Нэймэри, вроде, пронесло. И я остаюсь в этом прикольном замке ждать своего принца на белом коне!
Правда, остался осадок, якобы мой здешний род какой-то захудалый. Неприятно это как-то. При том, что мой настоящий род ведётся от некой польской княжны и по описаниям, дошедшим до нашего времени, больше всех на неё похожа именно я. Кстати, о принце на белом коне.
– Слушай, Гальян, а что, в замке только её светлость Нэймэри живёт? Ну, из господ?
– Нет, что ты, Эли, конечно, нет. Ещё наш господин, его сиятельство Ратмир, младший брат его сиятельства Эдуарда. Теперь он господин наших земель.
Ратмир… Ах, какое имя!
– Эм, а что-то, кроме её светлости, я тут никого не видела.
– Конечно, не видела, Эли, это же замок его сиятельства Эдуарда был. Его сиятельство Ратмир в своём жил. А теперь здеся будет, это же родовой замок их сиятельств.
– Её светлость Нэймэри, – наклонившись ко мне поближе, зашептала Гальянка, – здеся только из-за деток останется, но уже не хозяйкой.
– А хозяйкой кто будет? Жена э… его сиятельства Ратмира? – хоть бы нет, нет, нет!
– Создатель с тобой, Эли, его сиятельство не женат ещё. Хозяйкой их матушка будет, её сиятельство Рогнеда. Уж мы ждем, так ждем! – не женат! Слава Создателю!
– Почему, Гальян?
– Ну как почему-то! Это же настоящая хозяйка-то, она тута всегда и жила. Только когда его светлость Эдуард женился, тогда вскорости её сиятельство Рогнеда и съехала.
– Подожди, да зачем она съезжала-то из своего дома, от своего сына?
– Потому что хозяйкой её светлость Нэймэри считаться стала, вот её сиятельство и съехала.
Понятненько. Весело здесь будет. Вскорости.
– Слушай, Гальян, а э… этот, как ты сказала, его сиятельство Ратмир, он сильно старый?
– Да как ты слушаешь, Эли! Как же он старый может быть? Он же младший брат-то. Его сиятельству Эдуарду в прошлое лето двадцать девятый годок пошёл, а его сиятельство Ратмир на четыре годочка младше. Какой же он старый, скажешь тоже.
О! Двадцать пять лет. Отличный возраст. Если мы, конечно, одного и того же имеем в виду…
