Текст книги "Плохой/черный (СИ)"
Автор книги: Марианна Колдовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Прозвенел будильник, и я с трудом разлепила глаза. Вставать не хотелось. Но надо идти на пары. Немного повалявшись, я вскочила с кровати. Сначала мне вспомнился вчерашний кошмар, а потом самое главное – то, что было под кроватью. Я рывком легла на пол и заглянула в темное пространство. Под кроватью было пыльно и пусто. Я пошарила рукой. Там не было книги. Она просто приснилась мне. Это старый мамин молитвенник. Он был у нас дома. И я, наверное, забыла его взять с собой. Ведь я так спешила покинуть это место, которое стало для меня самым большим кошмаром моей жизни. Перед моим внутренним взором промелькнули черные тени, двигающиеся по стене. Длинные, словно когти, пальцы и мертвое тело на полу. Я с трудом отогнала ужасное видение, прежде чем огромная тень могла обернуться, чтобы я заметила белую маску вместо лица.
Я хотела уже вылезти из-под кровати, как луч солнца, неизвестно как прокравшийся сюда из окна, выхватил что-то блестящее. Я протянула руку и достала какую-то маленькую вещицу. Это оказалась миниатюрная золотая брошка. Она изображала знак пик из карт. Брошь была такая маленькая, что пробы на ней было не разглядеть, но я была уверена, что это золото. Я не знала, как она сюда попала, но почему-то почувствовала, что она никому не принадлежит, и я могу взять ее себе. Я зажала пиковую брошку в кулаке и только тогда увидела, что под кроватью лежало еще и перо. Оно было белоснежным и лежало такое прекрасное и чистое на пыльном полу. Я подобрала его. Откуда оно здесь? Перо тоже было небольшим, и оставалось только предположить, что каким-то образом оно прицепилось ко мне на улице. Скорее всего, его потеряла какая-то птица.
Странные вещи происходят со мной, но я привыкла.
Почистив зубы, позавтракав и сходив в душ, я пришла к одному решению. Мне не хотелось, чтобы еще одна смерть оставалась загадкой. Я не верила, что Славик, вот так, мог покончить с собой. Я должна была узнать, что случилось. Что хотя бы могло толкнуть его на такое. Поэтому после пар я решила идти на место преступления. То есть, в общежитие Славика. Чтобы собственными глазами убедиться в произошедшем. Я была твердо уверена, что Славик должен был оставить какое-то объяснение. И оно обязательно должно быть для меня. Я не знала, как это обосновать, но какая-то тайная связь установилась между нами, особенно после его смерти. Я чувствовала, будто он хочет что-то сказать, а понять его могу только я.
Кошки дома уже не было. Она как всегда ушла раньше меня. На улице моросил легкий дождь. Я обула красные резиновые сапоги поверх джинс, застегнула клеенчатый плащ, и побежала в Академию. Зонта у меня не было.
Путь в Академию был коротким. Жили мы недалеко, но дорожка была не асфальтированная. Поэтому, проходя мимо скопления студентов у магазина со вполне очевидным названием «Студенческий», я обнаружила на новых сапогах комки грязи. Я зашла в магазин, чтобы купить себе колы. И возле кассы обнаружила профессора Миллера. Его волосы и пиджак были мокрыми, а ботинки в грязи. В руках он вертел бутылку виски.
–Здравствуйте! – весело поздоровалась я.
Миллер от неожиданности подпрыгнул и развернулся на пятках, размахивая руками.
–О, как ты вовремя, Маргарита Бенжами! – состроил он одну из своих умилительных гримас.
Я улыбнулась.
–Мне нужна твоя помощь, вот, видишь этот замечательный состав, – он повертел бутылкой.
–Да я не разбираюсь в алкоголе, – ответила я.
–Я собираюсь использовать этот алкоголь для заспиртовки некоторых интересных мне видов насекомых. Как думаешь, подойдет для эксперимента?
–Наверно, да. Мне не приходилось спиртовать никого.
–Надо непременно все тебе показать, – Миллер подкинул бутылку в воздухе, и она со звоном разбилась о прилавок.
Я, не удержавшись, прыснула со смеху. Миллер в ужасе посмотрел на продавщицу, как будто это сделала она. Та в свою очередь смерила его мрачным взглядом, и сказала:
–Оплачиваете поврежденный товар.
–Вот, незадача! – Миллер нервно пошарил по карманам, нашел в потертых джинсах смятые купюры и выложил их на прилавок.
Естественно, они намокли, и продавщица разозлилась еще больше.
Когда я и профессор Миллер вышли из магазина, то услышали приглушенный звук звонка, возвещающий о начале пары.
–Опять опоздала, – вздохнула я.
–Не беда, скажите, что это профессор Миллер вас задержал,– и он, встав по стойке смирно возле массивной двери третьего корпуса академии, вытянул обе руки вперед. Тем самым приглашая меня войти. Я попыталась открыть дверь, но она разбухла от сырости и стала еще тяжелее, поэтому вместо этого я только поскользила на кафельном крыльце.
–Ой, прости! – Миллер хлопнул себя по высокому лбу, – забыл открыть дверь.
С этими словами он рывком рванул ручку, и массивная дверь с легкостью поддалась. Я зашла, а вслед за мной влетел Миллер, повинуясь реакции захлопнувшейся двери. Естественно, он налетел на меня, и, извиняясь, схватил меня за плечи, видимо, проверяя их сохранность.
–Да все в порядке! Меня не задело, – пошутила я.
Я улыбнулась неловко, потому что руки Миллера меня не отпускали, а стали вдруг какими-то твердыми. Я подняла голову, чтобы посмотреть, что с ним. Но он, отвернувшись, смотрел на лестницу. Я тоже повернулась туда и увидела спускающегося Аскеназу. Он медленно шел по ступеням, вцепившись в перила. Его бледное лицо было таким злым, что я невольно испытала ужас. Аскеназа застыл на середине лестницы, смотря прямо на нас. Миллер, наконец, отпустил меня. Он развернул ко мне свое, по-прежнему, веселое и милое лицо. И, похлопав по плечу, направился дергающейся походкой мимо Аскеназы. Меня поразил контраст, который представляли эти два человека. Сама я сделала неуверенно пару шагов вперед. И застыла между двух зеркал, что висели на стенах.
Аскеназа, дождавшись, когда Миллер прошел мимо с приветствием, стал спускаться. Он также медленно прошагал возле меня, смотря, но ничего не говоря. Я почувствовала терпкий аромат, исходивший от Аскеназы, смешавшийся с запахом дождя. Взглянула в зеркало, мне показалось, будто в эту секунду, когда Аскеназа отошел уже шага на два от меня в зеркалах, следуя за ним, проскользнула черная тень. Одно зеркало отразило другое, и, казалось, что теней, по крайней мере, две. Я помотала головой. Это было всего лишь его отражение в черной одежде. Хотя мне и показалось, будто оно появилось в зеркале уже после того, как Аскеназа прошел. Я бросила взгляд ему вслед. Он уже скрылся за поворотом.
Надо идти на пару. Я опять опаздываю.
В тот день у нас были обычные пары. Одну из них – введение в специальность, вел старый злобный профессор по фамилии Ребяко, а вторую, теорию лесных культур, – его сын Ребяко-младший. Он строил из себя такого же злобного и неадекватного человека, как и его отец. Нас уже успели предупредить, что Ребяко-младшего все ненавидят за то, что никто не может сдать у него экзамен.
Самое дурацкое, что его пара начиналась после большой перемены. Я простояла в столовой все 30 минут, пытаясь дождаться своей очереди, и, когда я, наконец, получила заветную еду, прозвенел звонок. Я кинулась через двор в четвертый корпус. Хорошо хоть нужная аудитория был на первом этаже. Зажав в одной руке сок, в другой сумку, а во рту булку, я мчалась по коридору. Ребяко-младший взглянул на меня, стоя у входа в аудиторию и, злобно ухмыльнувшись, захлопнул дверь перед моим носом. Неужели я всегда буду видеть эту картину захлопывающейся двери? Еще ни разу я не приходила на пары вовремя. Откусив кусок булки, я, испытывая недобрые предчувствия, вошла. Так как я знала, что Ребяко-младший никого не пускает после звонка, то уже разработала простой до безобразия план. Я, сделав вид, что не вижу препода, быстро прошла к своему любимому месту – первая парта в третьем ряду.
–Я смотрю, леди не особо обременяет себя правилами этикета, – услышала я за спиной скрипучий низкий голос Ребяко. Говорил он точно так же как и отец. Можно было вполне их спутать, если не видеть. Хотя и внешне они были здорово похожи.
На всякий случай я изобразила недоумение, отчего Ребяко-младший счел меня непроходимой дурой и сразу невзлюбил.
–Вы не потрудитесь выйти? – с издевкой спросил Ребяко.
Он, казалось, совсем не был ошеломлен моей наглостью, а, наоборот, как будто ждал такого поведения. Я решила давить на жалость.
–Извините, Игорь Иванович, я так спешила. Я случайно. В столовой была очередь.
–Назовите мне свое имя, чтобы я впредь знал о вашем существовании, – насмешливо скривил губы Ребяко-младший.
–Маргарита Бенжами.
–О-О-О! – с разочарованием протянул Ребяко, – тогда останьтесь. Я возьму вас на особый счет и поручу особое дополнительное задание к экзамену. Кстати! – он обратился ко всем студентам, – к экзамену по моему предмету вы должны готовиться уже сейчас, если хотите его сдать, что, разумеется, дано не каждому. Еще никто, – с гордостью продолжил он, – не сдавал мой экзамен с первого раза. Кроме того вы должны получить допуск на этот самый экзамен. Скорее всего, на это уйдут все ваши силы. Ведь мне кажется, что как незрелые, недовоспитанные и морально неполноценные рабы системы, вы просто не готовы к таким умственным нагрузкам, которые предоставлю я.
–Что требуется для допуска? – спросил Феллини. Надо сказать, что на нашем курсе не учился знаменитый режиссер. Это я, по своей давней привычке, придумала это прозвище Филиппову – чрезвычайно ловкому китайцу с прической молодого Джеки Чана.
Ребяко-младший уничтожающе взглянул на Феллини. А потом, будто он оскорбил его, достал из нагрудного кармана своего старомодного пиджака носовой платок. И промокнул им глаза. Я удивилась такой странной театральности. Мало того, что его отец – старая зануда, так еще он сам – просто злой испорченный выскочка с комплексом неполноценности. И теперь он решил отыгрываться на ни в чем неповинных студентах.
–Во-первых, – уже невозмутимо продолжил Ребяко-младший, – вы должны не иметь ни одного пропуска моих занятий. Один пропуск, и вы не допущены на экзамен. Во-вторых, если вы не станете соблюдать правила дисциплины, установленные мною на моих парах, то можете также попрощаться с хорошими отметками и экзаменом соответственно.
Ребяко выразительно взглянул на меня и вдохновенно продолжил:
–За малейшее нарушение дисциплины я изгоняю вас из кабинета. И ваше отсутствие на паре автоматически приравнивается к прогулу. Также у меня есть особые требования к докладам, которые каждый из вас должен подготовить для начальной оценки ваших умственных возможностей. Хотя я и так вижу, что они оставляют желать лучшего, поэтому доклады – пустая формальность. Но имейте в виду, что я не потерплю, чтобы вы сделали их как отмазку. Итак, теперь свод требований к докладу...
Ребяко-младший увлеченно загудел. Я рассматривала его исподтишка. Он одевался примерно так же как отец, как будто был рожден в Советском Союзе и сделан в СССР. Он был маленького роста, и имел массивную тяжелую голову с весьма живым лицом. Вокруг его черных навыкате глаз собирались глубокие морщинки, когда он кривлялся. А делал он это часто. Странный вредный человек. Хотя я и была немного рада, что есть в этом мире что-то постоянное – старые добрые преподы с идиотскими правилами.
–Марго, – толкнула меня локтем Кошка.
–Что? – зашептала я.
–Что приготовим на обед сегодня?
–Не знаю.
–Может, овощной суп? Очень тонизирует.
–Кать, сейчас не время это обсуждать.
–Ну, да, такая скукотища.
–Может, пюре с сосисками.
–С ума сошла. Все занятия насмарку!
–Тогда давай анаком купим.
–Знаешь, сколько там концерагенов?
–Юные леди, – возник перед нами Ребяко-младший. Его лицо покраснело. – Не потрудитесь рассесться по разным углам?
–Не вопрос, – Кошка встала во весь рост и, продемонстрировав свою фигуру, пересела за другую парту. Она считала, что надо понравится Игорю Ивановичу, и тогда экзамен у нее в кармане, но Ребяко, кажется, разозлился еще больше, и все оставшееся время бросал на нас недобрые взгляды.
Остальные пары, ботанику и математику, я сидела на последней парте и продумывала, как узнать побольше о смерти Славика. Я раздобыла в киоске газету, где писалось о его самоубийстве. Приводились откровения его друзей-готов, а также интервью некой девчонки по прозвищу Арлекина (настоящее имя он наотрез отказалась сообщать). Она рассказывала, что общалась со Славиком за несколько минут до смерти, и он, якобы рассказывал ей о своих видениях. Эта Арлекина так запутанно все рассказывала, что я поняла, что она все врет. И, вообще, меня взяла злость, как это Славик мог общаться с совершенно не знакомой Арлекиной перед смертью, а не со мной. Но не бежать же в газету и говорить, что мне кажется, что дух Славика пытался выйти со мной на связь. И как они, вообще, додумались делать из этого новость. Я смяла газету и засунула в сумку. Прозвенел звонок, я догнала свою одногруппницу Юльку по прозвищу Бонапарт. Так я называла ее из-за мании величия. Хотя она и была неплохим человеком. Она дружила с непосредственными – теми людьми, что забираются на горы (а в нашем случае холмы) с огромными рюкзаками, ночуют в палатках, сидят в электричках на полу, едят сгущенку из железных банок и громко рассказывают друг другу тупые загадки. Они еще странно одеваются и иногда играют во Властелин колец.
Сама Бонапарт всего этого не делала, но усердно притворялась. Она дружила с девчонкой с пятого курса по прозвищу Мери. ( Это хоббит из Властелина колец). И она была из этой компании. Бонапарт все повторяла за подругой, красилась в рыжий цвет, носила одежду как у старообрядцев и пела песни под гитару.
Я поведал Бонапарту о своей проблеме, и попросила о помощи. Она опешила.
–Ты хочешь забраться внутрь общаги? – ее низкий голос дрогнул. Мы стояли на улице и ее короткие рыжие волосы стали почти мокрыми.
–Да.
–Но как это поможет тебе? – она посмотрела на меня сочувственно, будто я чокнулась из-за смерти друга, и предлагаю сумасшедшие идеи, но она все понимает.
–Понимаешь, – доверительно начала я,– в его комнате осталась одна важная мне вещь, – вдохновенно соврала я, – я должна ее достать, но там все опечатано. И потом в общагу просто так не пустят. Без пропуска.
–Может, лучше кого-то найти, кто тебя проведет? – с сомнением предложила Бонапарт.
–Нет, – я покачала головой, – у меня нет знакомых из общаги, а у тебя?
–Нет, – Бонапарт задумалась, – так ты хочешь, чтобы я взяла из нашего кружка альпинистское снаряжение, и ты бы с помощью него забралась на четвертый этаж в окно?
–Да, – бодро кивнула я.
–Похоже на приключение, – глаза Бонапарта загорелись. Я знала, что в ее кампании ее никто не уважает, и она давно хотела чем-то там выделиться, а история о таком грабеже общаги со взломом могла бы поднять ее статус в глазах непосредственных.
–Идет, я позвоню вечером. – Согласилась она.
Мы разошлись по домам, чтобы приготовиться к ночной вылазке.
Дома Бабка встретила меня лекцией о нормах на воду и электричество. Она заявила, что мы с Кошкой потеряли стыд, купаясь слишком часто. Я в ужасе ждала, что она запретит купаться вовсе, и тогда я стану ходить как грязная вонючая бомжиха. Но Бабка сжалилась все-таки и просто сказала, чтобы я как можно меньше пускала воды. Я согласилась. И стала подумывать, что если мой сон был правдой, то Бабка специально меня изводит, чтобы воды меньше тратить.
Пока оставалось время, я поделала все задания. Это меня успокоило. Не хочу прийти на пары с невыполненной домашкой. Поела. Так как продуктов было мало, то я просто пожарила картошку. Кошка сообщила мне, что я неправильно питаюсь и растолстею как бомба через пять лет, если продолжу в том же духе. Я ответила ей, что нет. Но все же пойдя в душ, осмотрела свою фигуру. Я была небольшого роста, и вроде лишних килограмм не наблюдалось. Все в порядке.
Незаметно наступил вечер, и звонок Бонапарта предупредил меня о том, что надо собираться. По моим представлениям, отправляясь на такое дело, необходимо выглядеть как можно более незаметно. Поэтому я надела черные узкие брюки, черную кофту с капюшоном и кеды. Решив, что может быть прохладно я надела кожаную куртку. Заплела волосы в хвост и даже спрятала их под кепкой. Черные очки? Нет, сейчас же ночь. Что еще может потребоваться? Может, нож, веревка, кредитная карта, которой открывают замки. У меня была только студенческая карта для стипендий. Но я решила, что она не поможет, поэтому не взяла ничего кроме телефона. В последнюю минуту я прицепила к кофте золотую брошку. Это показалось мне важным.
Было около десяти часов вечера. Я вышла на улицу. Моросил дождь. Общежитие располагалось рядом с третьим и четвертым корпусом Академии. То есть, недалеко от меня. Я прошла магазин, двор академии, и оказалась возле нескольких многоэтажных зданий. Это и были общежития. Мне надо было в третье. Но прежде надо встретиться с Бонапартом. Она ждала меня возле спорткомплекса, где у нас проходила физкультура. К моему удивлению она была не одна. С ней рядом стояла вышеупомянутая Мери – кудрявая долговязая девушка в очках, и еще двое парней.
–Привет, – кивнула я немного испуганно Бонапарту.
–Привет, это Марго,– представила она меня, – а это Мери, Базилио, – указала она на усатого парня, больше напоминающего Д’Артаньяна. – и Епископ.
Последний оказался невысоким парнем с мелированными кудрявыми волосами, отчего его шевелюра напоминала мне размазанную по тарелке лапшу.
–Епископ? – переспросила я.
–Да, – с блеском в глазах отозвалась Бонапарт и бросила на своего друга влюбленный взгляд, он не ответил ей, и посмотрел равнодушно на меня.
–Почему Епископ? – не унималась я.
–Это целая история! – вдохновенно ответила Бонапарт.
Я выжидательно уставилась на компанию. Но они не смогли ничего внятно объяснить, кроме того, что однажды они плыли на лодке и решили поженить Базилио и Мери, поэтому Епископ стал Епископом. Я хотела высказать им, что они плохо придумывают прозвища, но вовремя остановилась. Надо было выяснить, зачем они, вообще, здесь.
–Понимаешь, – немного нервно пояснил Базилио, – когда Юлька рассказала нам о том, что ее подруга хочет забраться незаконно в общагу с помощью нашего снаряжения, мы напряглись.
–Да, – кивнул Епископ и осмотрел меня презрительно. Я ответила ему тем же.
–Но когда она рассказала, в чем там дело, – продолжила Мери, которой я явно тоже не нравилась. Она так усиленно обнимала Базилио, что я поняла, что ей просто не нравится, что ее парень говорит с другой девушкой. Если бы она только знала, меньше всего на свете меня интересовал Базилио. Хотя Епископ и был хуже него. Пожалуй, он интересовал меня еще меньше.
–То мы, – уже веселее подхватил Базилио, шевеля усами, – решили помочь и тоже пойти на дело. Ведь Юлька-то ничего не умеет. Ты, я понимаю, тоже. Не хватало, чтоб вы еще разбились!
Он посмеялся, и мне подумалось, что не такой уж он и никчемный. Я улыбнулась ему в ответ. Мери нахмурилась.
Так как было еще рано, то мы побродили по округе. Базилио укрывал Мери от дождя, и даже Епископ снизошел до того, что ухаживал за Бонапартом. Мне стало немного одиноко. Не то чтобы я хотела сейчас с кем-то обниматься. Не знаю. Перед глазами вдруг появился облик Аскеназы. Но нет. Я не влюблена в него. Он красивый и странный. Умный. То, что мне могло понравиться как раз. Но на самом деле он игнорирует таких как я. Ему гораздо ближе Кошка. И даже не в этом дело. Я чувствовала себя не в безопасности рядом с ним. От него постоянно исходило это хищное чувство опасности. Мне становилось страшно, когда я встречала взгляд его сумасшедших черных глаз. Что таили они в себе, я не знала. И почему мне казалось, что я видела эти глаза раньше, в зеркалах. Мое шестое чувство говорило мне, что все эти таинственные вещи, происходящие со мной, связаны с Аскеназой. Но логически это нельзя было вычислить. Он просто преподаватель. Хотя нет. Так глупо даже произносить это вслух. Он не похож на просто преподавателя из лесохозяйственной академии. Здесь явно есть какая-то тайна. Уж я-то вряд ли должна отрицать такие вещи.
Наконец, почти все окна в общежитии потухли, и мы отправились на дело. Подойдя к нужной стене, мы обнаружили, что в принципе никто не должен нас заметить. Базилио и Епископ с увлечением занялись подготовкой снаряжения. После того, как на мне застегнули ремни, Базилио объяснил какие-то правила, из которых я ничего не поняла. Я не представляла, как, вообще, буду лезть по отвесной стене. Еще и как можно меньше задевая подоконники. Это было необходимо для конспирации. Утешало меня только одно, что Бонапарт тоже лазить не умела. А еще она рассказала мне одну историю, в которой Базилио однажды спас падающую в пропасть Мери. Говорят, он держал ее на собственных руках. Так, кажется, они и начали встречаться. Я понадеялась, что руки у Базилио достаточно сильные, чтоб выдержать и меня, и Бонапарта, и Мери, если все мы начнем падать в пропасть двора общаги.
Когда мы стали подниматься, то мне уже было весело. Адреналин ударил в кровь, и я смело лезла наверх, хотя и боюсь высоты. Но у меня ведь была страховка. Я старалась не смотреть вниз, потому что знала, что, в принципе, у меня может начаться приступ паники, особенно после того, как мы поднялись выше второго этажа. Мне стало страшно. Но деваться было уже некуда. Тем более что мне никто не помогал. Вскоре все, кроме Бонапарта обогнали меня. Она в итоге просто спустилась вниз и осталась там дежурить.
Когда Базилио и Епископ поднялись к нужному окну, они подтянули нас с Мери, и нам не пришлось преодолевать весь путь полностью. Теперь я ощущала себя героиней, возбуждение будоражило мои мысли, так что я с трудом заставила себя вернуться к мысли зачем я здесь.
Мы оказались в темной небольшой комнате. Я почувствовала на себе то обжигающе странное чувство, когда ты знаешь, что внутри что-то есть и оно наблюдает за тобой. Моим спутникам тоже было не по себе. Они сгруздились возле окна. Я сглотнула и взяла себя в руки. Епископ подал мне фонарь. Тени разметались по стенам. В комнате все было вверх дном. Разобранная кровать. Письменный стол с валяющимися бумагами. Посреди комнаты стоял табурет. Меня передернуло. Неужели Славик и вправду повесился. Я сделала пару шагов вперед. Что-то захрустело под ногами как песок. Я присела и осмотрела пол. На нем было рассыпано много соли. Я удивилась. Откуда она? Тут же меня пронзила догадка. Всем известно, что соль используют как защиту от злых духов. Я прошла дальше и к своему ужасу обнаружила нацарапанный на полу круг. Он был сделан явно неверной рукой. Я пощупала пальцами царапины и взглянула на табурет. Так и есть, на нем были выцарапаны какие-то символы. Рядом валялся нож, свеча и разбитый стакан. Неужели Славик и вправду здесь магией занимался? Но что могло произойти? Неужели он просто сошел с ума? Сидя возле табурета, я беспорядочно скользила фонарем по комнате. Вдруг я увидела перо. Такое же, как и у меня, оно было под кроватью. Я подбежала и попыталась поднять его. Но оказалось, что это просто игра света. Там ничего не было. Но дальше у стены под кроватью лежало что-то другое. Это была массивная книга. Сначала я даже подумала, что это шкатулка. Ее кожаный переплет был украшен рисунками в виде перьев. В центре была надпись. Но не на русском. Кажется, на латинском. Надпись гласила:
“Arbatel de magiа a veterum”
Я пролистала страницы. Они все были не на русском. Какие-то рисунки. Внутри на другой стороне обложки была изображена высокая башня, теряющаяся в облаках. А в центре я нашла картинку прекрасной девы в короне и с мечом. Ее окружали четыре всадника, смотрящих в разные стороны. Я попыталась понять, на каком языке написана книга. Но в этот момент за дверью стал раздаваться шум. Я испуганно направила фонарь туда, и тени вновь, как живые, заметались по комнате. Кто-то пытался зайти.
–Уходим, – громким шепотом крикнула я и побежала вместе с книгой к окну. Но там никого не было. Я испуганно осмотрелась. Но фонарь вдруг заглох. Я погрузилась во тьму. Шум стих, и я словно услышала чье-то дыхание и острожные шаги. Меня охватила паника. Я схватилась за веревки и вылезла из окна. Волна холодного воздуха и капли дождя обдали меня свежестью. Я попыталась удержаться на одной руке, вспомнив, что не прицепила страховку. Книга мешала мне. Надо ухватиться поудобнее. Мой взгляд скользнул вниз. Голова закружилась. В висках стучало. Руки слабели. Ладони вспотели. Я больше ничего не чувствовала. Все случилось за долю секунды. Кажется, я разжала руки и полетела вниз.
Я не увидела ничего, ни кадры из своей жизни, ни Божественное откровение, ни даже проносящиеся этажи.
В следующее мгновение я уже судорожно хватала ртом воздух, ничего не видя. Сердце, по-прежнему, бешено пульсировало в висках.
–...в порядке? Ты в порядке? – услышала я приглушенный голос, словно уши были забиты ватой.
–Что? Что это такое? – мне удалось как-то сфокусировать зрение, и я вдруг почувствовала свое тело, оно не стояло на ногах. Прямо передо мной было лицо Аскеназы. Я отшатнулась и почувствовала, как он разжимает свои руки, и я оказываюсь на земле. Я что была у него на руках? Я посмотрела на него непонимающе и пошатнулась. Он придержал меня. Что происходит? Что он тут делает? Я умерла. Не в силах сосредоточиться я присела на корточки и тут заметила валяющуюся в грязи старинную книгу. Я машинально взяла ее и засунула в сумку.
–Ты в порядке? – еще раз повторил Аскеназа. И пелена будто спала. Я поднялась. Он попытался помочь мне, но я не приняла его руки.
–Я упала, – сказала я и услышала, что голос мой был тонкий и дрожащий.
–Да, – взволнованно кивнул Аскеназа. – Ты выпала прямо из окна, и я поймал тебя.
–Да? Правда? – я растерянно оглядела его. Сейчас он выглядел чуть иначе, чем в академии. Волосы намокли и, разметавшись, спадали на лоб. Его глаза сейчас словно светились в темноте, или это белая кожа, по которой стекали капли дождя, так оттеняла черные изысканные брови и длинные ресницы.
–Как вы здесь оказались? – спросила, наконец, я, отводя взгляд. Не хватало, чтоб он еще подумал, что я любуюсь его внешностью.
–Я здесь живу.
–Здесь? В общежитии?
–Да, – Аскеназа вдруг стал опять похож на себя, в его лице появилась какая-то жесткость и высокомерие, – я же преподаватель. Сегодня я гулял по двору, как вдруг увидел, что ты падаешь из окна.
–Я, – вдруг опомнилась я, неужели придется сейчас объясняться, что я там делала, – я...да, я.
–Что ты там делала? – спросил Аскеназа.
–Ничего. Я там живу, – соврала я.
–А, вот, как, – Аскеназа улыбнулся.
–Ну, да, – с жаром продолжила я, – я же студентка. Решила посмотреть в окно и тут случайно выпала.
–А это что? – Аскеназа подобрал веревку и ремни.
–Это? – я даже не знала, что соврать. Но он и не ждал ответа. Он с интересом осматривал веревки.
–Они не были закреплены, – пробормотал он.– Точнее кто-то отцепил их.
–Что? – спросила я.
–Кто-то наверху испортил крепления, – и Аскеназа устремил такой страшный взгляд наверх, что я почти поверила его словам.
–Да нет, – вздохнула я, – это непосредственные просто сбежали, забыв все это прикрепить. Да я сама ничего не надела. Так вылезла.
Аскеназа, казалось, не слышит меня.
–Конечно, я там не живу, – продолжила я.
Он кивнул.
–Просто там жил мой друг, – я замолчала.
Аскеназа ничего не сказал, а потом, закинув веревки в кусты, предложил проводить меня до дома.
–И твой друг умер, – вдруг сказал он, когда мы проходили четвертый корпус.
–Да, откуда вы знаете?
–Я живу в этом общежитии.
–Ах, да.
–Что ты хотела там увидеть? – спросил он.
–Ничего, просто хотела посмотреть.
–Зачем?
–Не знаю. Мне кажется...– я замолчала в волнении, не могла же я рассказывать про свои видения.
–Говори,– Аскеназа остановился, дождь закончился, и его мокрые волосы блестели в свете фонарей. Мне было трудно поверить, что я гуляю с ним ночью по улице. А ведь он спас мне жизнь.
–Маргарита, – сказал Аскеназа мягко, – может, расскажешь мне, что тебя мучает? Мне ты можешь сказать.
–С чего это? – спросила я, он ведет себя странно, словно пытается что-то выведать у меня.
–Я многое видел и знаю, что подчас случаются странные вещи, – сдавленно ответил Аскеназа. Я взглянула на него. Он сосредоточенно смотрел вдаль.
–Да случаются, – как эхо повторила я.
–Что же случилось у тебя?
Мы давно уже прошли мой дом на самом деле, но мне так хотелось поговорить с ним подольше.
–Я не знаю. Вы верите в призраков? – спросила я порывисто.
–Да, – кивнул он.
–Правда? – недоверчиво спросила я.
–Не знаю. Неважно во что я верю, – глаза Аскеназы загорелись.
–Иногда мне кажется, что когда мой друг умер. Он словно не пропал.
–Что ты имеешь в виду? – Аскеназа тревожно посмотрел мне в лицо, останавливаясь.
–Что его дух не исчез. Иногда я думаю, что он приходит ко мне и пытается что-то передать.
–Что? – требовательно спросил Аскеназа.
–Я не знаю, – я встревожилась. Мне было непонятно, говорит ли он со мной серьезно или притворяется и смеется как остальные. Но Аскеназа смотрел так странно, что казался в свете луны сейчас сам духом. Мне захотелось дотронуться до него, чтобы понять живой ли он человек. И он, словно почувствовав мое желание, взял мои руки в свои. Они оказались теплыми, даже горячими. В отличие от моих холодных. Я почувствовала бешеное биение его пульса, и это волнение передалось мне. Я отдернула руки прежде, чем он успел сделать что-то еще, и посмотрела на него неприязненно. Тень упала на его лицо, но я успела увидеть, как он иронично приподнял брови. Мне стало неловко, будто он смеется надо мной.
–Вы знаете, что такое Арбатель? – спросила я.
Аскеназа вздрогнул.
–Да, – ответил он.
–Что же?
–Это имя.
–Чье имя?
–Имя того, кто создал книгу под названием Магия Арбателя.
–Что это за книга?
–Это гримуар. Книга заклинаний. В таких книгах описываются ритуалы по вызыванию духов и демонов. Но эта книга не такая как все остальные.
–Чем она отличается?
–В человеческом мире существует несколько известных гримуаров. Все они, в основном, приписываются перу библейских персонажей или Святых. Но есть одна. Магия Арбателя. Автор ее неизвестен. Оригинала рукописи не существует. Книга написана на латинском языке. И состоит из семи седмиц, каждая из которых написана из определенного числа афоризмов. В книге сказано, что ее автором является некий Арбатель. Сущность его неизвестна, но считается, что это имя Ангела. Ибо по существующей традиции имена Ангелов имеют окончания -эль.
Аскеназа умолк. Я увидела, как на его лице появилось задумчивое выражение. Он смотрел на затянутое тучами небо, и я понимала, что он вспоминает что-то. Его губы шевельнулись, и я услышала, как он тихо прошептал: «Наэль». Затем он обратил ко мне взгляд, полный отчаяния. Мне казалось, что ему нужна помощь. Но не знала, что делать. И Аскеназа, овладев собой, продолжил рассказ:
