Текст книги "Ценность всех вещей. Создание и изъятие в мировой экономике"

Автор книги: Мариана Маццукато

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Рикардо действительно был убежден – и об этом также говорится сегодня, – что трудящиеся (главным образом неквалифицированные) в массе своей вытащили проигрышный билет. В его времена сельскохозяйственные работники стекались в быстрорастущие города, и предложение неквалифицированного труда превосходило спрос на него. Поскольку у этих работников не было потенциала для переговоров о заработной плате, они получали скудную оплату в пределах прожиточного минимума. Изображенное у Рикардо господство рент над производством имело и политический эффект: оно способствовало тому, что Британию удалось убедить в необходимости отмены в 1846 году Хлебных законов и в поддержке свободной торговли, что ограничило влияние крупных привилегированных групп и позволило управлять производством при помощи соответствующих издержек, а не посредством доступа к той или иной монополии и сопутствующим привилегиям. В последующие десятилетия Британия стала «мастерской мира». В то же время отмена Хлебных законов привела как к экономической, так и к политической трансформации, в ходе XIX века сместившей баланс власти от лендлордов-аристократов к обрабатывающим производствам. Теория ценности влияла на политическое поведение и наоборот – перед нами та самая перформативность, о которой говорилось в предисловии.

Из Рикардовой модели накопления можно вынести и другие уроки об источниках ценности и о том, кто ее порождает. Подобно Смиту, Рикардо был озабочен пониманием того, как экономика воспроизводит себя. Аналогичным образом он сосредоточился на различии между инвестированием в постоянный капитал и потреблением: «Когда годичный продукт страны более, нежели возмещает годичное потребление, то говорят, что капитал ее возрастает; когда годичное ее потребление даже не вполне возмещается ее годичным производством, говорят, что капитал ее уменьшается»[77]77
  Ricardo D. On the Principles of Political Economy… P. 150; Рикардо Д. Начала политической экономии… С. 168.


[Закрыть]. Но при этом Рикардо тут же добавлял, что все произведенные товары – от одежды до повозок – должны быть потреблены или использованы: в противном случае они будут обесцениваться точно так же, как материальное имущество.

В этом месте своих рассуждений Рикардо выдвинул принципиальный тезис о потреблении, под которым он понимал потребление капиталистов, а не только домохозяйств. Как и производство, потребление может быть производительным и непроизводительным. К производительному типу можно отнести капиталиста, который «потребляет» свой капитал, чтобы приобрести труд, который, в свою очередь, воспроизводит этот капитал и приносит прибыль. Противоположный тип – непроизводительное потребление – представляет собой капитал, потраченный на предметы роскоши, что не ведет к воспроизводству капитала при подобном его расходовании. По этому поводу Рикардо высказался предельно ясно: «Не следует упускать из виду, что все продукты страны потребляются, но неизмеримо большое различие заключается в том, потребляются ли они теми, кто воспроизводит другую стоимость вновь, или же теми, кто не воспроизводит таковой»[78]78
  Ibid. P. 151; Там же. С. 169.


[Закрыть].

Таким образом, героями Рикардо являются промышленные капиталисты, «те, кто воспроизводит» и способен обеспечить то, чтобы рабочие имели пропитание и производили прибавочный продукт, который капиталисты могут свободно использовать так, как считают нужным. Отрицательными же персонажами у Рикардо выступают те, «кто не воспроизводит» – земельная аристократия, владельцы дефицитной земли, взимающие исключительно высокие ренты и присваивающие излишек[79]79
  Ibid.; Там же.


[Закрыть]. Согласно Рикардо, капиталисты постоянно направляют этот излишек на производительные цели, а землевладельцы, включая аристократию, тратят его на расточительный образ жизни. Здесь Рикардо вторит взглядам Смита: и тот и другой своими глазами видели излишества аристократии, класса, который зачастую, казалось, больше преуспевал в трате денег, нежели в их зарабатывании, и был привержен самой непродуктивной деятельности – азартным играм. Однако Рикардо разошелся во взглядах со Смитом, поскольку его не заботило, была ли производственная деятельность «материальной» (выпуск ткани) или «нематериальной» (продажа ткани). Более важным для Рикардо было производительное потребление излишка в том случае, если он был произведен.

Для нашего рассмотрения важно, что в качестве абсолютного примера непроизводительного потребления Рикардо выделял государство. Последнее, по его мнению, является опасным паразитом для всякого излишка. Основой для большей части государственных расходов являются налоги, и если государство тратит слишком значительную долю национального дохода (например, на военные расходы), то «ресурсы народа и государства будут падать с возрастающей быстротой, и результатом будут нищета и разорение»[80]80
  Ricardo D. On the Principles of Political Economy… P. 151; Рикардо Д. Начала политической экономии… С. 169.


[Закрыть]. Государство, был уверен Рикардо, непроизводительно по самой своей природе.

Во времена, когда Рикардо писал свою книгу, подобные вопросы имели первостепенное значение. Всего несколькими годами ранее британское правительство было вынуждено собирать беспрецедентные суммы налоговых поступлений и выпускать облигации для финансирования войны с Наполеоном, из которой Британия вышла обремененной тяжелыми долгами. Могла ли страна позволить себе громадные военные расходы, которые в рамках теории Рикардо неизбежно считались непроизводительными? К своему успокоению, Рикардо обнаружил, что в стоимостном выражении рост производства частных компаний с лихвой компенсировал увеличение непроизводительного государственного потребления. В отличие от Смита, Рикардо не писал о том сегменте государственных расходов, который, собственно, и формирует условия для производительности: инфраструктуру (мосты, дороги, порты и т. д.), национальную оборону и верховенство права. Опустив обсуждение вопроса о роли государства в производительности, Рикардо проложил путь для нескольких поколений экономистов, которые окажутся столь же забывчивы, – и это имело последствия громадной значимости, которые мы рассмотрим в главе 8.

По сути дела, из Рикардовой теории ценности и роста проистекало такое представление о границе сферы производства, которое не предполагает зависимости от характера работы или профессии как таковой (мануфактурщик, фермер или священник) или от того, является ли конкретная деятельность материальной или нематериальной. Рикардо был уверен, что промышленное производство в целом ведет к появлению излишков, однако принципиальный вопрос для него заключался в том, как эти излишки используются. Если они идут на финансирование производительного потребления, они производительны; если нет, то непроизводительны.

Рикардо сосредоточился на «затруднительном положении» капиталистов и их борьбе с землевладельцами. Однако он никогда не обращался к тому неловкому обстоятельству, что ценность созидается трудом, а трофеи – все, что превосходит заработки работников в размере прожиточного минимума, – достаются капиталистам. По мере индустриализации Англии в XIX веке проявления неравенства и несправедливости умножались. Теперь трудовой теории ценности предстояло интерпретировать производство таким образом, чтобы капиталисты преподносились в куда менее благосклонном свете.

Карл Маркс о «производственном» труде

Проделанная Рикардо оценка присущего капитализму динамизма в сравнении с предшествующими эпохами предвосхищает тот акцент на беспрецедентной силе этой системы трансформировать общества, который спустя поколение сделал Маркс. Родившийся в 1818 году, Маркс, один из девяти детей адвоката-лютеранина еврейского происхождения, вырос в немецком городе Трире. В собственных исследованиях юриспруденции во время учебы в университете Маркс увлекся критической версией диалектической философии Гегеля, предложенной его учениками, которые демонстрировали, каким образом интеллектуальная мысль проходит посредством отрицания и противоречия через тезис, антитезис, а затем синтез. Маркса особенно интересовало то, как исторический процесс формируют противоречия между материальными силами, такими как капитал и труд, и разрешение, или синтез, этих противоречий. После того как Марксу из-за своих радикальных политических пристрастий пришлось отказаться от планов занять профессорскую кафедру в университете, он стал редактором прогрессивной «Рейнской газеты» («Rheinische Zeitung»). Затем, в 1843 году, он перебрался в Париж, где познакомился с Фридрихом Энгельсом, своим будущим соавтором и соратником. Два года спустя Маркс был выслан из Франции за социалистическую политическую деятельность и поселился в Брюсселе, где вместе с Энгельсом в 1848 году опубликовал «Манифест Коммунистической партии». На протяжении всей оставшейся жизни Маркс очень много писал о политике, однако примечательно, что, даже будучи противником капитализма, он проводил его объективный анализ для понимания того, в какой момент он овладел человечеством и какие могли быть этому альтернативы.

Маркс разрабатывал собственную версию трудовой теории ценности. Он делал акцент на том, каким образом определения «производительной» деятельности зависят от исторических обстоятельств – конкретного общества в любой данный момент времени. Кроме того, Маркс сосредоточился на природе производственной деятельности в рамках капиталистической системы. При капитализме компании производят товары – таково общее понятие для чего угодно, от орехов до болтов, скрепляющих воедино машины. Если товары обмениваются (продаются), то считается, что они обладают меновой ценностью. Если же вы производите некий товар, который потребляете сами, то он не имеет меновой ценности. Меновая ценность кристаллизует ценность, неотъемлемо присущую товарам.

Источником этой имманентной ценности является один особенный товар, принадлежащий рабочим, – их рабочая сила, или, иначе говоря, их способность к труду. Капиталисты покупают рабочую силу посредством своего капитала. Взамен они платят рабочим заработную плату, на которую рабочие приобретают товары, такие как пища и кров, необходимые для восстановления своей способности трудиться. В этом смысле заработная плата является выражением ценности тех товаров, которые восстанавливают рабочую силу.

Данное описание источника ценности во многом следовало за Рикардо. Однако последний безуспешно пытался обнаружить некий внешний товар, способный служить в качестве «неизменного стандарта ценности», посредством которого могла бы определяться ценность всех прочих продуктов. Маркс решал эту проблему, помещая эту неизменную меру в самих рабочих. Он тщательно различал труд (Arbeit; labour), затрачиваемый в процессе производства, и рабочую силу (Arbeitskraft; labour power), то есть саму способность к труду. Рабочие затрачивают труд, а не рабочую силу. Именно в этом различении и заключается секрет теории ценности Маркса. Люди могут создавать ценность в большем объеме, чем им требуется для восстановления своей рабочей силы. Например, если рабочему приходится трудиться пять часов, чтобы произвести ценность, необходимую для восстановления дневной рабочей силы, то ценность данной рабочей силы эквивалентна пяти часам работы. Однако если рабочий день длится десять часов, то дополнительные пять часов работы создадут ценность, которая с лихвой превышает ту, что необходима для восстановления рабочей силы. Таким образом, рабочая сила создает прибавочную ценность.

Изобретательность капитализма, согласно Марксу, заключается в том, что он способен организовать производство таким образом, чтобы заставить рабочих порождать беспрецедентные объемы данной прибавочной ценности. В предшествующих капитализму обществах охотников и собирателей и занимавшихся натуральным хозяйством крестьян люди работали лишь столько, сколько было необходимо для создания ценности, которая позволила бы им выжить, а какой-либо излишек сверх этого отсутствовал. Позже, при феодализме, их могли заставлять производить достаточно излишков, чтобы обеспечить (непродуктивное) потребление феодального владыки, и эти излишки, как осознавали уже Смит и Рикардо, могли быть значительными. Но после того как у независимых производителей были отняты средства производства – главным образом путем насилия и экспроприации с помощью законодательства о правах собственности, например, при огораживании общинных земель крупными землевладельцами, – эти производители стали «свободными» и лишенными собственности рабочими.

Капиталисты оказались в состоянии приобретать рабочую силу у трудящихся, поскольку последние потеряли свои независимые средства производства и нуждались в заработной плате для выживания. Трюк заключался в том, чтобы заставить их работать дольше, чем было необходимо для производства того объема ценности (заработной платы), которая расходовалась ими на нужды выживания – опять же, речь идет о пище и крове[81]81
  Таков принцип первоначального накопления, историческое рассмотрение которого, полное подробностей леденящих душу насилия и жестокости, приведено в главе «Так называемое первоначальное накопление» 1-го тома «Капитала» Маркса: Marx К. Capital: A Critique of Political Economy. Vol. 1. L.: Penguin Classics, 2004. Part VIII: Primitive Accumulation; Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М.: Госполитиздат, 1960.


[Закрыть]. Иными словами, рабочие подвергаются эксплуатации, поскольку капиталисты присваивают ту прибавочную ценность, которые рабочие производят помимо и сверх своих потребностей для выживания. Причем, в отличие от феодальных владык, капиталисты не станут спускать всю прибавочную ценность на потребление, а получат стимулы для реинвестирования части этой ценности в расширение производства, чтобы получить еще больше прибыли. Однако, отмечал Маркс, в этой системе присутствует одно противоречие. Стремление к повышению производительности будет увеличивать уровень механизации, которая в процессе замещения труда (машины берут на себя выполнение работы, ранее производившейся человеком) будет фактически сокращать главный источник прибылей – рабочую силу. Кроме того, Маркс предвидел проблему нарастания финансиализации, которая может потенциально подорвать промышленное производство. Во всем анализе Маркса основной фокус был направлен на изменение и его воздействия на создание ценности.

Действительно, выдающимся аспектом теории Маркса является его фундаментальная догадка, что капитализм является динамичным и постоянно меняющимся. Однако это была не только экономическая динамика. Маркс был поражен теми социальными потрясениями, которые он мог наблюдать вокруг – например, массовым перемещением сельскохозяйственных рабочих в крупные города, в ходе которого формировался городской пролетариат. Он видел, что капиталистическое общество (а не просто капиталистическая экономика) полностью отличалось от предшествующих типов социума и находилось в перманентном движении – совершенно очевидное явление сегодня, когда идет борьба за то, чтобы совладать с масштабными изменениями, которые принесли с собой цифровые, нано-, био– и прочие технологии.

Предшествовавшие Марксу экономисты рассматривали «капитал» как чисто физическое явление – например, машины и здания, – а прибавочный продукт как исключительно положительный фактор, способствующий тому, что экономика воспроизводится и растет. Однако Маркс задает капиталу социальное измерение, а прибавочный продукт получает у него негативную коннотацию. Труд производит прибавочную ценность, которая питает накопление капитала и экономический рост. Однако накопление капитала происходит не только благодаря производительному труду – это еще и глубоко социальное явление. Поскольку рабочие не владеют средствами производства, они «отчуждены» от своего труда. Производимый ими прибавочный продукт отнимается у них. Труд нужен для того, чтобы получать заработную плату, на которую приобретаются пища, кров и одежда, необходимые для выживания[82]82
  Об этом упоминалось уже в: Marx K. Economic and Philosophical Manuscripts of 1844. Amherst, NY: Prometheus Books, 1988; Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 42. М.: Госполитиздат, 1974. С. 41–174.


[Закрыть]. Кроме того, в капиталистическом рыночном обществе отношения между людьми опосредованы товарным обменом. В индивидуализированном обществе с разделением труда люди производят общественный продукт – чистый национальный доход – совместно и тем самым зависят от других людей. Но именно потому, что разделение труда – то самое, которое восхвалял Смит, – приводит к чрезмерной специализации большинства рабочих на отдельных аспектах производственного процесса, Маркс был уверен, что социальные отношения превратились в отношения между товарами (вещами)[83]83
  Marx K. Capital… Vol. 1. Ch. 1; Маркс К. Капитал… Т. 1. Гл. 1.


[Закрыть].

Маркс был настолько заворожен динамикой капитализма, что для объяснения ее функционирования создал собственную теорию ценности. В отличие от предшествующих экономистов, которые были склонны определять производство по отраслевой принадлежности или роду занятий (сельское хозяйство или обрабатывающая промышленность, купец или священник), Маркс проводил границу производственной сферы с точки зрения того, каким образом создается прибыль. Он задавался вопросом о том, каким образом капиталист за счет владения средствами производства мог присваивать прибыль, в то время как рабочие, предоставлявшие свой труд, получали лишь столько, чтобы едва свести концы с концами, – тот же самый вопрос ставил и Большой Билл Хейвуд. Помещая эту особенность в центр теории ценности, Маркс сформировал новую и беспрецедентную границу сферы производства, и его теория ценности изменила экономическую теорию – по меньшей мере на какое-то время.

Маркс утверждал, что рабочие производительны в том случае, если они создают прибавочную ценность, которую затем удерживает капиталистический класс. Несмотря на то что, по Марксу, рабочие в процессе капиталистического производства производительны, главные его вопросы при проведении границы сферы производства звучали так: кто участвует в капиталистическом производстве? и кто получает производимый прибавочный продукт?

Рис. 5. Граница сферы производства по Карлу Марксу

Наглядный ответ на эти вопросы дан на рисунке 5. Сфера производства в виде светло-серого овала включает три основных сектора: первичный, охватывающий такие принципиальные материальные сегменты, как продовольствие и полезные ископаемые (единственный источник ценности для Кенэ); вторичный – промышленность, основа создания ценности у Смита и Рикардо; третичный – услуги, которые Смит считал «нематериальными». Помещенный внутри более темный овал – «сфера обращения» – отражает ту часть анализа Маркса, к которой мы обратимся далее, где говорится о том, что некоторые аспекты финансовой сферы принципиальны для производства и заслуживают расположения внутри границы сферы производства. По ту сторону этой границы Маркс, следуя за Смитом и Рикардо, помещал государство и домохозяйства, считая их непроизводительными.

В любой момент времени в капиталистической экономике присутствует некое соотношение прибавочной ценности и ценности, используемой для прожиточного минимума рабочих – то, что Маркс называет просто нормой прибавочной ценности. Этот показатель определяет то, какая доля экономического продукта может быть потенциально использована для накопления и роста. Маркс рассматривал капитал, используемый для найма труда, в качестве «переменного» (variable): рабочие производят больше капитала, чем инвестировано в них, следовательно, капитал, который их нанимает, «варьируется» (varies) в отношении к совокупному капиталу капиталиста. Капитал, не используемый для найма рабочих, инвестируется в прочие средства производства, которые представляют собой «постоянный» капитал, включающий технику, землю, здания и различное сырье – их ценность в процессе производства сохраняется, но не возрастает[84]84
  Marx K. Capital… Vol. 1. Ch. 8. P. 317; Маркс К. Капитал… Т. 1. Гл. 8. C. 220.


[Закрыть].

Ценность, используемая для обеспечения прожиточного минимума рабочих, «доля заработной платы», не может быть меньше, чем требуется для восстановления рабочей силы – в противном случае рабочие погибнут, а капиталист окажется не в состоянии произвести прибавочную ценность. Исторически заработная плата бедняков имела тенденцию оставаться на уровне прожиточного минимума. Однако здесь Маркс вводит новую мощную идею, которая с тех пор продолжает влиять на экономическую мысль, – классовую борьбу. Размер заработной платы рабочих устанавливается посредством классовой борьбы. Более сильная сторона в этой борьбе могла навязать другой благоприятный для себя уровень заработной платы. То, какой класс был более сильным, соотносилось с тем, что сегодня мы бы назвали плотностью рынка труда. Если заработная плата растет, поскольку рабочие обладают обширными переговорными возможностями на рынке с недостаточным предложением, то капиталисты будут замещать труд с помощью большего количества машин, повышая уровень безработицы и конкуренцию за рабочие места среди трудящихся. Маркс полагал, что капиталисты попытаются сохранить «резервную армию» безработных, чтобы не допускать повышения заработной платы и удерживать или увеличивать собственную долю ценности, созданной рабочими.

Ценность рабочей силы для самих рабочих выражается в заработной плате, а для капиталистов – в прибыли. Норма прибыли для отдельно взятого предприятия представляет собой прибавочную ценность, деленную на переменный и постоянный капитал – в общем приближении речь идет о том, что сегодня мы называем нормой возврата на активы компании. Средняя норма прибыли в экономике в целом есть совокупная прибавочная ценность, деленная на совокупные переменный и постоянный капитал. Но размер средней нормы прибыли зависит от структуры капитала (размера переменного и постоянного капитала) и классовой борьбы – фактически от размера заработной платы рабочих относительно произведенной ценности. На средний уровень прибыли также влияет экономия от масштаба, поскольку производительность рабочих повышается вместе с ростом рынка, а также их специализации[85]85
  Marx K. Capital… Vol. 3. L.: Penguin Classics, 1992. Ch. 38–39; Маркс К. Капитал… Т. 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25. Ч. 2. М.: Госполитиздат, 1962. Гл. 38–39.


[Закрыть]. В частности, Маркс был уверен, что рост сельскохозяйственного производства не приведет к неизменному испытывающему нехватку продовольствия миру, который описывал Рикардо[86]86
  В 3-м томе «Капитала» Маркс выстроил теорию кризисов капитализма вокруг проблемы тенденции к снижению средней нормы прибыли по мере развития капитализма. Это происходило потому, что структура капитала – переменного и постоянного – устойчиво смещалась в направлении увеличения постоянного капитала по отношению к переменному. Однако это подразумевало, что рабочей силы для создания прибавочной ценности будет все меньше, то есть она будет сокращаться относительно инвестиций, необходимых со стороны капиталиста, результатом чего и становится снижение нормы прибыли.


[Закрыть]. Маркс оказался прав: производство продовольствия в целом шло в ногу с ростом населения. Маркс также продемонстрировал проницательное понимание возможностей технологий в трансформации общества. Его бы не удивил ни масштаб замены людей автоматами, ни, вероятно, возможность того, что машины окажутся более разумными, чем создавшие их люди.

На этом анализ Марксом того, как распределяются доходы при капитализме, не завершается. Маркс также выделял различные функции разнообразных капиталистических субъектов в экономике. Тем самым он на практике использовал свою теорию ценности для определения тех, кто производит и не производит ценность.

Подобно своим предшественникам в экономической теории, Маркс был уверен, что конкуренции присуща устойчивая тенденция к выравниванию норм прибыли в экономике[87]87
  Marx K. Capital… Vol. 3. Ch. 10; Маркс К. Капитал… Т. 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25. Ч. 1. М.: Госполитиздат, 1961. Гл. 10.


[Закрыть]. Однако здесь Маркс ввел различение, принципиально значимое для его теории ценности и последующих теорий, а именно тот способ, при помощи которого разные типы капиталистов получают свои прибыли. Первыми двумя категориями, выделенными Марксом, были производственный (или промышленный) и торговый капиталы. Первый из них производит товары, второй осуществляет обращение товаров, продавая их и делая полученные деньги доступными для производственного капитала в целях приобретения средств производства (темно-серая сфера в более светлом овале на рисунке 5). Как пояснял Маркс, производственный капитал создает прибавочную ценность, а торговый капитал «реализует» ее. Поэтому любой непроданный товар будет бесполезным для капиталиста вне зависимости от того, в какой степени он или она эксплуатирует своих рабочих, поскольку никакой прибавочной ценности не реализовано. Торговый капитал, отмечал Маркс, существовал на протяжении тысячелетий: еще такие международные торговцы, как финикийцы и ганзейцы, покупали задешево и продавали задорого. Однако они не делали одной вещи – не создавали прибавочной ценности посредством капиталистического производства. При капитализме же торговые капиталисты реализуют ценность, произведенную производственными капиталистами. В качестве примера приложения теории Маркса к современным реалиям можно привести компанию Amazon, которая является торговым капиталистом, будучи площадкой, с помощью которой производственные капиталисты продают свои товары и реализуют прибавочную ценность. Банковские сервисы денежных переводов также являются примером торгового капитала[88]88
  Во времена Маркса «перевод денег» мог подразумевать транспортировку золотых слитков из одной страны в другую: Ibid. Ch. 19; Там же. Гл. 19.


[Закрыть].

Маркс предположил, что первоначально производственные предприятия могли осуществлять и деятельность, характерную для торгового капитала. Но по мере расширения производства, вероятно, будут возникать отдельные капиталистические предприятия для осуществления этих функций в качестве товарных или денежных капиталистов. Принципиально, что эти капиталисты и нанимаемая ими рабочая сила заняты исключительно «обращением» капитала – они не производят товары, которые создают прибавочную ценность, а следовательно, непроизводительны[89]89
  Один из нескольких отрывков, посвященных Марксом этому эффекту, гласит: «Подобно тому, как неоплаченный труд рабочего непосредственно создает для производительного капитала прибавочную стоимость, неоплаченный труд торговых наёмных рабочих создает для торгового капитала участие в этой прибавочной стоимости. Затруднение заключается в следующем: если рабочее время и труд самого купца не являются трудом, создающим стоимость, хотя он и создаёт для купца участие в уже произведённой прибавочной стоимости, то как обстоит дело с тем переменным капиталом, который купец расходует на покупку торговой рабочей силы?». См.: Marx K. Capital… Vol. 3. Ch. 17. P. 407–408; Маркс К. Капитал… Т. 3. Гл. 17. С. 322.


[Закрыть]. Но поскольку соответствующие компании также являются капиталистическими, им требуется та же норма прибыли, что и у производственного капитала. Следовательно, определенная часть прибавочной ценности превращается в их доход, что снижает среднюю норму прибыли в экономике[90]90
  Ibid. Ch. 17; Там же. Гл. 17.


[Закрыть]. Хотя труд в компаниях, занятых в сфере обращения капитала, не создает прибавочную ценность, торговыми капиталистами он рассматривается как производительный, поскольку он гарантирует долю этого капиталиста в существующей прибавочной ценности и становится прибылью[91]91
  Ibid. P. 416; Там же. С. 331: «Издержки обращения представляются промышленному капиталу и действительно являются непроизводительными издержками. Купцу они представляются источником его прибыли, которая, – если предположить общую норму прибыли, – находится в соответствии с их величиной. Поэтому расход, который приходится производить на эти издержки обращения, представляется торговому капиталу производительной затратой. Следовательно, и торговый труд, который он покупает, для него – непосредственно производительный труд».


[Закрыть]. Появление отдельных предприятий в сфере торгового капитала меняет структуру всей экономики и объем прибавочной ценности, доступный для производственных капиталистов.

Далее Маркс выделял «капитал, приносящий проценты», – капиталистов (например, банки), зарабатывавших процент от займов, которые производственные капиталисты брали на расширение производства. Появление процента становится возможным потому, что при капитализме деньги представляют собой не только покупательную силу в смысле приобретения товаров для потребления, но и потенциал для порождения большего объема прибыли в будущем посредством их инвестирования в качестве капитала[92]92
  Ibid. Ch. 21. P. 458; Там же. С. 372: «Деньги… могут на основе капиталистического производства быть превращены в капитал и вследствие такого превращения из стоимости данной величины становятся стоимостью самовозрастающей, увеличивающейся. Они производят прибыль, т. е. дают капиталисту возможность выжимать из рабочих и присваивать определённое количество неоплаченного труда, прибавочный продукт и прибавочную стоимость. Тем самым помимо потребительной стоимости, которой они обладают в качестве денег, они приобретают добавочную потребительную стоимость, именно ту, что они функционируют как капитал. Их потребительная стоимость состоит здесь как раз в той прибыли, которую они производят, будучи превращены в капитал».


[Закрыть]. Процент возникает из нормы прибыли производственного капиталиста. В отличие от торгового капитала, капитал, приносящий проценты, не снижает общую норму прибыли – он просто дробит ее между теми, кто получает процент, и теми, кто зарабатывает прибыль.

Соотношение между двумя этими типами капитала имеет явные преимущества. Оно может увеличивать масштаб и скорость капиталистического производства, облегчая доступ к капиталу и сокращая время его оборота (время, необходимое капиталу для производства, продажи и покупки новых средств производства – один производственный «период»). Капитал, приносящий проценты, и поддерживаемая им кредитная система также снижают значимость торгового капитала, например, сокращая для производственного капиталиста время ожидания, пока торговец получит доход от продажи его товаров. Однако, поскольку приносящий проценты капитал не производит какой-либо прибавочной ценности, он не является производительным в прямом смысле[93]93
  Ibid. Ch. 21–36; Маркс К. Капитал… Т. 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25. Ч. 1–2. М.: Госполитиздат, 1961–1962. Гл. 21–36.


[Закрыть].

Наконец, в дополнение к названным типам капиталистов, Маркс выделял еще один – владельцев разных редких предметов, таких как земля, уголь, тот или иной патент, лицензия на отправление закона и т. д. Подобные редкие предметы могут повышать производительность выше ее общего уровня – тот же самый продукт можно производить за меньшее количество времени или с использованием меньшего объема средств производства. Это, в свою очередь, создает «сверхприбыли» (Смит и Рикардо могли бы рассматривать их в качестве «ренты») для капиталистов или для землевладельцев и собственников, которые способны использовать эти преимущественные производственные условия. Таким образом, Маркс создал и набросок теории «монопольной» прибыли.

Ключевым моментом, с точки зрения Маркса, является то, что труд производителен, если – и только в этом случае – он производит некую прибавочную ценность для производственного капитала, двигателя капиталистической системы – иными словами, производит ценность, которая с избытком превосходит ценность рабочей силы. Поэтому для Маркса граница сферы производства определяется не тем или иным сектором экономики или конкретным занятием, а тем, как порождаются прибыли – точнее, осуществляется ли некое занятие в контексте капиталистического производства. Только капиталистическое предприятие будет накапливать прибавочную ценность, которая может привести к расширению производства. Именно так воспроизводит себя капиталистическая экономика.

Участие в «обращении» или зарабатывании процента не является приговором для «полезности» подобных видов деятельности. Как утверждал Маркс, для капитала было просто необходимо трансформироваться из товарной формы в денежную и обратно[94]94
  Marx K. Capital… Vol. 3. Ch. 17. P. 402–402; Маркс К. Капитал… Т. 3. Гл. 17. С. 317: «Все такие издержки [обращения] делаются не при производстве потребительной стоимости товара, а при реализации его стоимости; они суть чистые издержки обращения. Они входят не в непосредственный процесс производства, а в процесс обращения, а потому в совокупный процесс воспроизводства».


[Закрыть]. В действительности Маркс полагал, что хорошо функционирующая сфера обращения способна повысить норму прибыли, сократив время оборота капитала. Если же «сфера обращения» не функционирует должным образом – например, если питающая ее кредитная система неэффективна, – то она несет в себе риск поглощения слишком большого «ломтя» той прибавочной ценности, которую капиталисты рассчитывали создать, продавая свои товары, и в результате станет ограничителем роста.

Сделанное Марксом уточнение введенного Адамом Смитом различения между производительными (промышленность) и непроизводительными (услуги) секторами оказалось куда более тонким. Как можно увидеть на рисунке 5, в теории ценности Маркса всякое частным образом организованное предприятие, оказывающееся внутри сферы производства, является производительным вне зависимости от того, оказывает ли оно некую услугу или занимается чем-то еще. Достижение Маркса в данном случае заключалось в том, что он вышел за рамки простой классификации занятий и разместил их в рамках картины капиталистического воспроизводства[95]95
  Детальное рассмотрение того, каким образом труд является или не является производительным в зависимости от того, какая функция капитала задействуется, см.: Rubin I.I. Essays on Marx’s Theory of Value. Detroit: Black and Red Press, 1972. Ch. 19; Рубин И.И. Очерки по теории стоимости Маркса. М.: Госиздат, 1929. Гл. 19.


[Закрыть]. Границу сферы производства Маркс теперь проводил между, с одной стороны, производством товаров и услуг и, с другой стороны, всеми теми функциями капитала, которые не создавали дополнительной прибавочной ценности, такими как процент, взимаемый ростовщиками, или спекулятивная торговля акциями и облигациями. Функции, лежащие вне границы сферы производства, получают свою долю прибавочной ценности в обмен на обеспечение обращения капитала, предоставление денег или создание возможностей для избыточных (монопольных) прибылей.

Более того, проводя различие между разными типами капиталистической деятельности – производством, обращением, капиталом, приносящим проценты, и рентой, – Маркс наделяет экономиста дополнительным диагностическим инструментом, позволяющим проверить состояние конкретной экономики. Достаточно ли хорошо работает сфера обращения? Достаточно ли возможностей для вывода капитала на рынок, с тем чтобы он мог быть обменян и реализовал свою ценность, а также был реинвестирован в производство? Какая доля прибыли уходит на уплату процента – и одинакова ли она для всех капиталистов? Создают ли редкие ресурсы (например, интеллектуальные, наподобие патентов и изобретений) преимущественные условия для имеющих к ним доступ производителей и порождают ли они для этих производителей сверхприбыль», или ренту?