Текст книги "Золушка глазами сводной сестры (СИ)"
Автор книги: Мари Юсупова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
И вот что мне делать? Сказать ей, что отсутствующие у меня деликатность и такт никак не могли заставить меня сказать, что белое это чёрное и наоборот? Что я никогда не стала бы говорить то, что не думаю, и уж точно не стала бы сдерживаться, если бы видела, что она переходит границы?
Поскольку я человек довольно прямой, я собралась и в самом деле высказать всё это, когда Аделаида после очередного порыва ветра, обеспокоенно взглянула на меня.
– Кажется, дождь неизбежен. Наверное, мне стоит распрощаться, ваша нога должно быть болит?
Когда я поняла, что именно она сказала, я замерла. А потом тихо опустилась на ступеньку. В последнее время у меня это вошло в привычку...
У меня действительно болела нога. По нарастающей. И дождь неизбежен, моё колено это предрекает абсолютно точно.
Но!
Откуда Аделаида знает про ногу?!
– Откуда ты знаешь? – слабым голосом озвучила я свой вопрос, от шока не заметив, что перешла на «ты»
Моя несостоявшаяся подруга присела рядом со мной и, глядя глазами полными сочувствия, сказала:
– Догадалась. По некоторым признакам. У меня кузен был ранен, он старается не демонстрировать... И поведение у него и у тебя... В общем, догадалась.
– А ещё кто? – пропищала я, ибо так и не сумела придать звучности голосу.
– Мне кажется, что Антуан де Брук тоже догадывается.
Де Брук! Невероятно! А ведь он ухлёстывал за мной!
Видимо последние слова я произнесла вслух, потому что Аделаида заявила:
– Не ухлёстывал. Он вернулся домой недавно и собирался снова уехать. Но после знакомства с тобой, не сумел. Он в полном восторге от тебя, Адель, – мадмуазель Аделаида тоже перешла на «ты».
Потрясающе! Мы стали такими близкими подругами! А де Брук значит в восторге? Ну вот прямо-таки в полном?! Приехал ненадолго домой и повстречал этакую экзотичную птичку, причём калеченную, и взыгралося в нём рыцарство! Решил он снизойти до птички этой, облагодетельствовать...
Сарказм, приправленный желчью, бурлил во мне, требуя выхода. Но я сумела сквозь стиснутые зубы попросить Аделаиду уйти. Получилось не очень тактично, но я дочь купца, мне можно. Правда, маркиза Бовиль на мои слова не обиделась, тепло попрощавшись, уехала.
Я же осталась сидеть на ступенях крыльца, вглядываясь в небо. Резко потяжелевшее, оно повисло занавесом, обрывая прощальные реверансы лета. Серая взвесь опускалась на мир, накрывая последние мазки ярких красок золотой листвы. Безучастная стынь охладила воздух, обещая долгую разлуку с теплом и солнцем. В моей душе становилось так же тяжело и стыло. Впереди меня ждал безбрежный океан мрачных дней, заполненных беспрерывной мукой, чью монотонность будут искажать то всплески боли, то проблески от неё...
Я знала, что так и будет, но сейчас думала не том. Сейчас я вспоминала, как Аделаида помогала мне. Когда она прерывала шумные подвижные игры и предлагала более... спокойные. Когда она отсылала меня к старшим, предлагая «послушать умных людей». Теперь я понимаю, что это не совпадения, она видела, что я устала и давала мне возможность передохнуть. И тогда, когда я возвращалась домой, увидев меня в седле, Аделаида предложила проехаться с ней в карете.
Несмотря на прострелы в колене, я улыбнулась – оказывается, иметь подругу очень даже неплохо.
***
На следующее утро я проснулась без желания улыбаться. Судя по всему, ближе к обеду пойдёт дождь. Моё колено обычно предсказывает очень точно. Оставаться в комнате у меня не хватило сил. Когда свинцовое небо уныло заплачет, я вернусь сюда, забьюсь под одеяло, закушу подушкой. А пока... Я надела своё самое мрачное платье – тёмно-синее с чёрными кружевами – под стать своему настроению, и спустилась вниз. Из гостиной доносились голоса. Гость? Так рано? Наплевав на конспирацию, то есть не следя за походкой, я прохромала до приоткрытых дверей.
Виконт Бриньи, который так неровно дышит к матушке, нежно держал её за руку и жарко возмущался по поводу кляузников из Новостного листа. Он негодовал, что не может вызвать никого на дуэль, или хотя бы подать на них в суд.
Этот вопрос уже обсуждался вчера с баронессой Шатони, которая объяснила, что предъявить хроникёрам нам нечего, ибо была написана сказка про «Золушку». Они очень умно поступили, не назвав ни одного имени. И что с того, что всем понятно о ком идёт речь? А насчёт того, чтобы вызвать кого-то на дуэль? Так ведь там все люди не благородные, владением оружия не обучены.
Так и получалось, что отстоять своё доброе имя мы не можем. Но, честно говоря, матушка не очень того и хотела. Поняв, что знающие её люди не думают о ней плохо, она с легкостью простила тех, кто с ней так некрасиво поступил. Я, например, не отличалась таким всепрощением, и разобраться с писаками из Новостного листа была бы не прочь, но самочувствие требовало сидеть дома и не выступать много.
А вот эмоциональность Бриньи так близко принявшего к сердцу эти события, подсказывает, что матушка наконец встретила человека, который, возможно, сделает её счастливой.
Я тихонько, не привлекая внимания, удалилась. Пусть они побудут наедине и поговорят откровенно. Я очень надеялась, что матушка сделает правильный выбор.
Стараясь не напрягать больную ногу, я доковыляла до входной двери и вышла на крыльцо. На мне был тёплый плащ с капюшоном, но кажется, идея прогуляться напоследок по саду была не самая разумная. Конечно, когда зарядят дожди, я практически безвылазно буду сидеть в комнате, но усилившаяся боль дала понять – обойти дом, чтобы там прогуляться среди деревьев будет немного... внапряг.
Я раздумывала – пойти сразу домой или посидеть на стоящей неподалёку скамейке, когда в распахнутые ворота нашего двора въехал одинокий всадник. Широкий чёрный плащ с глубоким капюшоном хорошо скрывал гостя, так что узнала я его лишь когда он, подъехав, спешился.
Рауль, герцог «какой-то там», поднимался по ступеням, небрежно бросив поводья подскочившему конюху. А я застыла, не способная сдвинуться с места. Очень хотелось верить, что это всего лишь мираж, но аура, исходящая от этого человека, подсказывала, что вера эта – безрассудна. Он снова в мундире, только в этот раз вооружён шпагой и кинжалом.
Подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки, он чуть склонился:
– Адель.
То ли он не знал моего полного имени, то ли не счёл нужным его выговорить.
– Рауль, – кивнула я головой, забыв в свою очередь про «вашу светлость»
Он смотрел на меня усталым взглядом своих карих глаз. Задумчиво. Изучающее.
– Мне нужно поговорить с вами, Адель.
Я отвела взгляд и стянула полы своего плаща. Представила, что это латы. Моя броня, в которую мне нужно спрятать боль – душевную и физическую. Внутренне заковав себя, заморозив свои чувства, я сумела плавно и ровно дойти до скамейки, посиделки на которой до этого были под вопросом. Рауль пошёл следом. Медленно опустившись на сиденье, я подняла глаза и изогнула бровь.
Его светлость окинул взглядом дом, а затем меня. Поняв, что почаёвничать его не приглашают, он усмехнулся.
– Что ж, – покорно сказал он, оставшись стоять напротив, – пусть так. Адель, расскажите мне об Изабелле.
– Зачем? – деланно удивилась я. – Почитайте Новостной лист, там всё сказано.
Я сидела, а он возвышался передо мной, весь в тёмном, а рука в чёрной перчатке привычно пристроена на эфесе.
– Мне есть что рассказать о том дне на балу, – неторопливо начал он. – Я, в отличие от многих, видел всё своими глазами. Из увиденного, естественно, сделал выводы. – Я судорожно выдохнула. – А потом, мне на глаза попался Новостной лист. Прочтя его, я понял, что должен кое-что выяснить для себя.
– Что тут выяснять? – угрюмо спросила я. – Как вы сказали – вы сами всё видели.
– В том-то и дело, – загадочно пробормотал Рауль, – видеть-то я видел, но вот то, что прочитал, заставило меня усомниться.
Я поняла, что ничего не поняла. Да и не хотела. Прикусив губу, прикладывала усилия, чтобы не застонать. И мечтала об одном – чтобы герцог как можно скорее покинул нас.
А его герцогская светлость между тем продолжал:
– Адель, поясню некоторые нюансы. Вы не жили в столице, потому не знаете, что Новостной лист – это сборище сплетников, но у них высокие покровители. У нашего короля есть тетушка, весьма непри... неоднозначная дама. Она очень любит сплетни и слухи, поэтому, когда в городе появилась группа людей, описывающих происшествия, случившиеся за неделю, она благосклонно отнеслась к их творению. Правда, намекнула, что читать про молочника, которого переехала карета, интересно, но нужно что-то более... скандальное. Поняв, каковы запросы их покровительницы, работники листа развернулись вовсю. Нет, вначале они писывали только реальные события, может, лишь чуточку преувеличивая. Но потом началось нечто невообразимое. Стоило кому-то кого-то вызвать на дуэль, за то, что невежливо толкнули, как в Новостном листе выяснялось, что это произошло в постели с одной дамой, которую оба удовлетворяли одновременно. Вы меня простите, Адель, – смущённо и виновато проговорил Рауль, – за эти детали, но я рассказываю об этом, чтобы вы знали, как обстоят дела. Таких случаев было множество, и немало людей в первое время пострадало от этого. Вся столичная аристократия, если быть точным. Многие из них покинули город. Попытки призвать клеветников к ответу ни к чему не приводили, слишком высоко сидел их покровитель. Пробовали и в суд подавать – да всё бесполезно. Даже нападали на них. Но вышедших из строя хроникёров заменяли новыми, а наветы и поклёпы продолжались. Людям пришлось смириться. Научиться просто не обращать внимания, понимая, что в листе любой случай преувеличивают и извращают. Человек мог банально споткнуться, а в Новостном листе взахлёб могли описать, что он возвращался из опиумного притона. – Рауль замолчал, что-то обдумывая, затем стянул перчатку. – Надеюсь, это не будет для вас слишком неприятным зрелищем?
Я посмотрела на левую руку герцога, на которой не хватало трёх пальцев. Нечего неприятного, раны уже затянулись розовой кожицей. Моё раздробленное колено когда-то выглядело намного хуже, так что меня этим не смутить. Но вот боль, что всё сильнее и сильнее сверлила меня, затуманивала слух и зрение. В голове билась одна мысль – когда же он уйдёт?
Не раз бывало я подумывала над тем, чтобы рассказать окружающим о своём увечье. Чтобы одним махом покончить со всеми неудобствами, связанными с сохранением этой тайны. Возможно, я скоро так и сделаю... но не сегодня. Сегодня мне нельзя проявить слабость. Не перед этим человеком, жалость которого полоснёт меня ножом...
– Это со мной приключилось, когда я выполнял королевское поручение деликатного свойства, – продолжал свой рассказ Рауль, снова натянув перчатку. – Один мой друг предупредил, что в Новостном листе собираются... в своём стиле изложить этот эпизод. Я ночью пробрался в дом того, кто возглавлял этот сброд и, приставив к горлу кинжал, пообещал, что лично перережу ему глотку, если в листе хоть мельком упомянут моё имя. Перед вами один из тех счастливчиков, что не попали в сводки Новостного листа, – чуть улыбаясь, объявил его светлость. – Только как именно туда попадают, для меня не секрет. Когда я прочитал «Золушку», прекрасно понял о ком речь. Написанное полностью совпадало с моим мнением о вас. Но в листе никогда не пишут правду! Это нонсенс! Всю ночь раздумывал над этим феноменом и решил узнать всё из первых уст. Адель, расскажите, что произошло на самом деле, – попросил меня Рауль, чуть склонившись надо мной и заглядывая в глаза.
А я, разжав свои онемевшие губы, прохрипела:
– Плевать мне, чего вы там решили. Убирайтесь отсюда прочь, пока вас не вышвырнули...
Он даже отпрянул. Выпрямился и смотрел на меня изучающе.
– Кажется, у нас не ладится диалог, – мягко произнёс он, шагнув ко мне и опускаясь на колени.
Усталые карие глаза оказались вблизи.
В этот миг боль, пронзившая меня до самого сердца, заставила со всхлипом вцепиться в скамейку.
Руки в чёрных перчатках развели полы моего плаща.
Тупо отметила, что мои юбки задирают, причём как-то аккуратно, нежно. Я не надевала чулки – скоро возвращаться и укладываться в постель – поэтому осенний ветер озорно набросился на мои обнажённые голени. Разум равнодушно следил за происходящим.
– Это чтобы вы могли сосредоточиться, – пробормотал Рауль, неожиданно низким голосом.
В его глазах загорелись искры, заворожившие меня. Я вглядывалась в глубину тёплого бархата карих очей.
Прохладная ладонь коснулась ноги, заставив меня очнуться. И опустить глаза. И увидеть... как мне втирают какую-то мазь. В то самое моё колено – обезображенное шрамами.
Я открыла рот, но не знала что сказать. Просто не знала. А потом... Потом было это... Что-то похожее я испытывала, когда пользовалась знахарской мазью, пока не появилось привыкание. Это невероятное чувство мягкого холода, унимающего боль.
Облегчение было настолько сильным, что слёзы полились из глаз. И не было ни возможности, ни желания их удержать.
Нечто чудесное, сказочное...
– Адель, – взволнованно прозвучало рядом, – вы обиделись?
Слёзы продолжали свой бег, а губы расползлись в улыбке:
– ... хорошо, – блаженно прошептала я, – так хорошо!
Мои юбки аккуратно вернули в исходное положение, глаза промокнули изящным, слегка надушенным, батистовым платочком. Забрав его из мужских рук, я сама принялась приводить себя в порядок. Старалась усидеть на месте, чтобы не вскочить и не закружить в сумасшедшем танце. Меня распирало от радости – в воздухе мельчайшими каплями дождя закружила изморось, а я не корчилась от боли, мне не нужно было прятаться. Впервые за последние годы...
Рауль натянул поглубже мой капюшон, пытаясь уберечь от влажной взвеси, и немного грустно проговорил:
– Полагаю, теперь мне придётся жениться на тебе.
Я, продолжая глупо улыбаться, замотала головой:
– Вообще-то, я не собираюсь выходить замуж.
– Учитывая, что я тебя скомпрометировал – это неизбежно, – наставительно сообщил Рауль.
Не удержавшись – рассмеялась:
– Ерунда. Я никогда не выйду замуж. Это решение принято давно и обсуждению не подлежит.
– Это потому, что я беден? – голос Рауля звучал ровно, лишь где-то в уголках глаз затаился настороженный холодок.
Я удивлённо захлопала ресницами:
– О чём ты? – мы перешли на «ты», даже не заметив этого.
– Тогда, на балу, когда я заговорил о том, что я хоть и герцог, но бедный, ты тут же убежала.
Прекрасно помню этот момент.
– Ну, да. Я опаздывала кое-куда, потому и внимания не обратила на твои слова. Бедный или богатый – не имеет значения, я не собираюсь вступать в брак. Когда стану совершеннолетней и получу право распоряжаться своей частью наследства, обзаведусь любовником, – мечтательно проговорила я.
Густые брови Рауля поползли вверх:
– Любовником? – переспросил он изумлённо. – Но во дворце... ты же сама... Ты спросила, не нужна ли мне невеста?
Я всплеснула руками:
– Ах, э-это... Я просто испугалась, что король определит мне кого-нибудь в мужья. В голову влезла мысль, что будь я помолвлена, этого можно бы избежать, вот и ляпнула... не подумав, – вспомнилось, как я сгорала тогда от стыда, и радовалась, что могу объяснить ситуацию.
– Любовник, значит? – задумчиво повторил Рауль.
– Да, – беззастенчиво ответила я, – какой-нибудь шевалье или капитан корабля.
– А я не подхожу? – обаятельно улыбнувшись, спросил герцог.
– Нет, – уверенно ответила я, а в груди что-то затрепыхалось, часто-часто.
Его светлость опешил.
– Это что же получается – я титулом не вышел? – несколько возмущённо спросил Рауль.
Моё неисправимо глупое сердечко омывали какие-то тёплые волны, от которых по всему телу растекалось блаженство. Я смотрела на этого человека, которого знала так мало, и который значил так много. Всё же мне хватило самообладания, чтобы ответить:
– Увы, – с притворным сожалением развела я руки, – герцог мне не подходит.
– Это почему же? – немного обиженно спросил Рауль.
– Видишь ли, Рауль, герцог – птица высокого полёта. К нему много требований, у него много обязанностей. Он всегда на виду. Да и в качестве жениха он довольно привлекательная кандидатура. Если я заведу себе такого фаворита, вокруг нас начнут плести интриги, меня начнут третировать, обзывать по– всякому. Да и в столице придётся торчать. Мне оно надо?.. Я лучше, скромненько, сойдусь с неприметным полюбовником, пусть и не богатым. Моих доходов нам хватит с лихвой... – последние слова заставили Рауля нахмуриться. Я наклонилась к нему, провела ладонью по его волосам, на которых повисли мельчайшие капельки воды. – Но... у тебя есть кое-что... и ради этого, я готова закрыть глаза на твой титул. Моё тело в твоей власти, – вот так, без смущения и девичьей стыдливости, откровенно предложила ему себя. – По крайней мере, пока не появится привыкание к действию мази, – болезненная тоска прозвучала в моих последних словах, я не сумела её утаить.
Рауль посмотрел, как всегда, задумчиво. Прикусив губу отвёл взгляд. Затем поднялся с колен, на которых до сих пор стоял передо мной, и отряхнулся (к счастью, высокие ботфорты защитили его от грязи). Опустившись рядом со мной на скамью, он вальяжно откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. Ни дать ни взять – герцог отдыхает в кресле у камина.
Наверное, со стороны мы представляли собой странную парочку – сидели на скамейке, обдуваемые осенним холодным ветром, покрытые лёгкой изморосью и вели беседу...
– Значит, так у нас обстоят дела, – констатировал Рауль. – Что ж, полагаю, мне стоит поставить тебя в известность, что эта мазь не простая... – пауза. – Волшебная. Я ею пользуюсь, чтобы отрастить свои пальцы.
Это было страшно... страшно поверить что... А потом разочароваться.
– С её помощью мы и твоё колено вылечим. Окончательно и бесповоротно.
Он всё же сказал эти слова. Слова, от которых бурлящая во мне радость, сменилась тихим хрустальным счастьем. Таким тонким. Таким хрупким. Мне бы уберечь, не разбить...
– Кто ты? – шепотом спросила я, зачарованная словом «волшебная»
Он усмехнулся:
– Не волнуйся, я всего лишь племянник придворного мага, – бархатно-тёплые глаза стали холодно-печальными. – Давай коротенько расскажу тебе историю своей жизни. Отец женился на моей матери вопреки воле родителей. Они лишили его наследства, передав всё своему второму сыну, ставшему впоследствии главным чародеем королевства. Только титул забрать не смогли. Его наследуют по старшинству. Мой отец вскоре умер, оставив вдовой жену и сиротой маленького мальчика. Дядя немного помогал моей матери – ничего серьёзного, мы едва сводили концы с концами – и это дало ему возможность меня использовать. Мне поручали тайные миссии... деликатного свойства. Настолько сложные, что я не раз был на волосок от смерти, – Рауль рассеянно потирал левую ладонь, где пустые раструбы перчатки были чем-то заполнены, имитируя пальцы. – Моё последнее дело было действительно последним. Я уже ничего не должен дяде. Но перед нашим расставанием он попросил меня об услуге. Во дворце все готовились к балу, а ему пришлось срочно уехать на юг. Ему нужно было, чтобы я присмотрел за королевской семьёй. Дядя заподозрил что-то неладное, но что именно – понять не смог. И лишь когда заварилась вся эта каша с принцем, разобрался что к чему, – он улыбнулся каким-то своим мыслям. – Ну, – обернувшись ко мне, спросил его светлость, – так ты мне расскажешь, что на самом деле произошло на балу?
Я чувствовала себя немного неловко от того, что так подвела его дядю, но всё же ничего не утаив, описала события того вечера.
– Никогда не думала, что Изабелла способна на такое, – обида всколыхнулась вновь, хотя я и твердила себе, что всё это уже неважно.
Рауль положил свою правую ладонь на мою левую.
– Это не она, поверь мне, – мягко сказал он. – Пиявки из Новостного листа исказили всё, как им свойственно.
– Они не могли знать, что Изабеллу за глаза называют Золушкой, – не согласилась я.
– Но это знала Изабелла, – возразили мне, – и по простоте своей душевной поделилась с людьми, которые так трепетно её выспрашивали и так чутко слушали, – саркастические нотки в голосе показывали его истинное отношение к «трепетности» и «чуткости» хроникёров.
– Ты думаешь, это не она нас такими выставила? – с надеждой спросила я.
– Конечно, нет, Адель, – уверенно ответил Рауль, легонько пожимая мою руку. – Она была такой счастливой, такой влюблённой, что не видела ничего вокруг. Ей точно не досуг было придумывать пакости про вас.
Слова о влюблённости, заставили меня трусливо поёжиться.
– Рауль, но ведь... приворот, он же может пройти когда-нибудь?.. И вообще, почему его не сняли?
Его светлость ухмыльнулся:
– Да потому что... Там где сильное чувство, приворот не имеет значения.
– То есть... – протянула я.
– То есть его высочество влюбился с первого взгляда. Конечно, феины туфельки сыграли свою роль, но лишь в качестве импульса. А дальше там такая любовь – что ни колдовство мага, ни возмущение отца, ни упреки матери не смогли воздействовать на принца. Тем более что чувство оказалось взаимным. Так что, всем пришлось смириться.
Словно какой-то тяжёлый узел развязался в груди – вдруг задышалось легко и свободно. Ведь у меня не было уверенности, что эта история закончится хорошо. Несмотря на досаду на Изабеллу, я не хотела, чтобы она пострадала. Но, кажется, всё сложилось наилучшим образом.
Я сделала глубокий вдох. Не помню, когда в последний раз я чувствовала себя так хорошо... так легко. Но оставалось много вопросов, поэтому:
– Как ты узнал про ногу? Ты видел, как я хромала?
– Когда ты танцевала с принцем, тебя узнал придворный докторус. Он был поражён. Сказал, что ты не то, что танцевать, ходить не должна была нормально, настолько у тебя было разворочено колено. А уже потом я увидел, как ты хромаешь.
– Скажи честно, что ты подумал обо мне?
– Я решил, что ты завидуешь более удачливой и красивой сестре, – не задумываясь, ответил Рауль.
– Да, – сказала я отрешённо, – Изабелла очень красива.
Рауль пересел поближе и обнял меня правой рукой.
– Но мне больше понравилась старшенькая, – в низком голосе зазвучали чувственные нотки, от которых по коже забегали мурашки.
– Это когда же она тебе больше понравилась? – решила я не поддаваться его обаянию.– Когда шпыняла бедняжку Изабеллу?
– Когда я по просьбе дяди наблюдал за принцем и увидел его танцующим с невероятной девушкой, – не поддаваясь на провокацию, продолжил Рауль. – Она была такая... загадочная, такая необычная. Девушка смотрела на всех с утомлённой обреченностью, казалось, что ей нужно срочно уехать по делам, но хозяева, у коих она гостила, задумали её развлечь. Лишь воспитание и такт не позволяли ей распрощаться и отправиться домой.
Удивительно, как он точно описал моё тогдашнее настроение.
– Ты и сам выглядел подобным образом, – в свою очередь начала описывать я. – Мне показалось, что ты заехал во дворец по делам, а тут – бал, так некстати...
Я говорила, а Рауль медленно склонялся надо мной, заставляя меня откидываться всё дальше.
– Что ты делаешь? – пропищала я, когда его губы оказались в волнующей близости от моих.
– Компрометирую, – хрипловатым голосом ответили мне.
– Ты ведь не хочешь жениться, – несмотря на то, что тело уже сдалось, разум пытался не капитулировать позорно быстро. – А я согласна быть любовницей...
– Не хотел, – согласился Рауль, скользнув губами по моей щеке. – Но я думаю, ты не из тех, кто заставит меня вернуться во дворец и выслуживаться ради каких-то привилегий. И потом, когда ты выздоровеешь, ты можешь дать мне отставку и найти себе... шевалье или капитана. Лучше подстраховаться, а то упущу такую выгодную невесту.
Мысли очень хотели улетучиться и оставить голову восхитительно пустой, но я упрямо цеплялась за них, возвращая на место.
– Ты понимаешь, что со стороны это будет выглядеть как скучнейший традиционный брак по расчёту? Ты женился из-за денег, я вышла замуж за титул.
– И мало кто будет знать, что я женился, потому что ты не любишь столицу, – сказал шепотом Рауль.
– А я вышла за тебя, чтобы... пользоваться мазью, – слабо улыбнулась я.
А потом меня поцеловали. Мысли даже не улетучились – растаяли. Я забыла обо всём – о холоде, о возможных зрителях, о предыдущих событиях и намечающихся последствиях... Я просто целовалась.
Эпилог
Мы с Раулем всё же поженились.
После того как я выдала замуж матушку. У неё, правда, были сомнения, стоит ли вступать в третий брак, но Бриньи оказался настойчивым кавалером. Он убедил её, что очень даже стоит.
Я получила свою часть наследства и приданое, что позволило нам с Раулем уехать в прибрежный городок, где мы обосновались. У моего мужа проявилась коммерческая жилка, которая помогла нам удачно вложить средства. Благодаря волшебной мази у Рауля восстановились пальцы, а моё колено полностью излечилось. Я зажила полной жизнью, вот только верховых поездок старалась по возможности избегать.
Жизнь Изабеллы сложилась вполне благополучно. У них с принцем была большая светлая любовь.
Король вскорости узнал, кого стоит винить в конфузе, случившемся на балу. Говорят, у него состоялся разговор с придворным магом. Тот, признав свою вину в произошедшем, постарался сгладить последствия неожиданного брака. Он поработал над Изабеллой (в магическом смысле) и сделал её более адекватной, благодаря чему королевство получило вполне достойную королеву. Самому чародею пришлось жениться на герцогской дочке, той самой, что должен был выбрать принц.
Каким образом он разобрался с феей, и разбирался ли вообще, для всех осталось тайной.
Судьба Новостного листа оказалась незавидной. После смерти тетушки короля, хроникёры остались без финансовой и моральной поддержки. Их попытки стать серьёзным изданием провалилась. Даже несмотря на то, что они начали писать о реальных событиях без перевирания, никто не покупал лист, который до этого, чуть ли не насильно, вручали бесплатно. Да и в городе было немало тех, кто не прочь был им припомнить их очернительство. Хроникёры благоразумно разбрелись по королевству. Лишь в столичных архивах сохранились подшивки Новостного листа, на которые однажды наткнулся будущий сказочник по имени Шарль...
