Текст книги "Неразрешимое бремя (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дорогожицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, – покачала головой Лидия. – Не могу. Я же сказала, что не знаю, где он сейчас. Но не волнуйтесь. Как говорил печально известный атаман Безумных бардов, нет безвыходного положения, есть лишь неиспользованные возможности.

Это безнадежно. У меня даже злости на нее не осталось, одна лишь горечь разочарования. Должно быть, что-то отразилось у меня на лице, потому что Лидия все-таки ухитрилась взять меня под руку и успокаивающе сказать:

– Да не волнуйтесь вы так, верну я ваш Завет. Но не сейчас, чуть позже. Подброшу его кардиналу. Он и понесет заслуженное наказание. Так что выкиньте из головы все тревоги.

Я вырвал руку.

– Надеюсь, вы сдержите слово. И еще не будет слишком поздно! А на досуге перечитайте историю Синей войны, думаю, вам будет полезно знать, что тогда тоже были замешаны запрещенные манускрипты!

– Синей войны? – Лидия вдруг неожиданно расхохоталась, да так, что согнулась в три погибели. – Вы серьезно?

– В этом нет ничего смешного. Прощайте, – я развернулся уходить, но она неожиданно умолкла.

– Кстати, – ее слова задержали меня уже на пороге, я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не вспылить. – Для меня тут разузнали кое-что интересное. Или вы уже бросили дознание? Хозяйка борделя просила найти ей Серого Ангела. Сразу после неудачного нападения на ее девку. Странно, не правда ли? Я вот думаю, может и не колдун это был… А еще думаю, что у госпожи Розмари украли что-то очень ценное…

Я вышел из дома Лидии, раздумывая над информацией, которую она щедро мне поведала. Про то, что хозяйка имеет богатые связи с преступным миром Кльечи, что возможно шантажирует своих клиентов, что подкармливает чиновников, что ее муж – бывший каторжанин, что злополучный помчик Овьедо и городской управитель Варгес были клиентами всех трех убитых девушек, что управитель имел серьезные карточные долги, но не так давно внезапно расплатился со всеми кредиторами… У меня сложилось впечатление, что Лидия подталкивает меня к определенному выводу, но я отказывался считать, что у колдуна могут быть политические мотивы. Я не успел отойти от дома, как меня догнала запыхавшаяся Тень.

– Обождите, господин инквизитор! Вот, прошу вас, возьмите, – она протянула мне кипу рисунков.

– Что это? – я не торопился брать, памятуя про ту мерзость, что она нарисовала для меня в прошлый раз.

– Я обещала сделать эскизы платьев для кукол. Верочка просила. То есть, Евочка. Прошу вас, госпожа запретила мне покидать дом, а девочка очень ждет и должно быть обижается. Загляните к ним, передайте Евочке рисунки, она так обрадуется.

– Я не… – попытался отказаться, но, взглянув в полные слез глаза невольницы, не смог, стало совестно, ведь из-за меня и самодурства своей хозяйки она теперь под замком. – Ладно, давайте.

Дом портного было не узнать. Запустение и бедность, что царили здесь ранее, бесследно исчезли. Из сада доносился задорный детский смех и негромкое тявканье, им вторил строгий женский голос, увещавший плутовку и ее питомца. В дверях со мной столкнулась богатая клиентка, что уходила с довольным видом, а портного Изхази я нашел в примерочной, он подсчитывал плату и счастливо улыбался.

– Добрый день, – я кашлянул, привлекая его внимание.

– Господин инквизитор, – мужчина искренне обрадовался мне, и я подивился разительной перемене, что с ним произошла. Куда делся тот отчаявшийся спившийся человек, что дрожал от одной мысли потерять жену? – Заказать костюм хотите?

– Нет, я по другому делу. Принес рисунки, что обещала Тень для… – я замялся. – Для Веры.

Портной взял протянутые эскизы и нахмурился.

– Я сейчас позову дочь. Только прошу вас, не называйте ее Верой, ладно?

Я покачал головой.

– Это неправильно. Вы до сих пор пытаетесь обмануть действительность?

– Господин инквизитор! Я полюбил эту девочку как родную. Вы знаете, когда госпожа Хризштайн, дай бог ей здоровья, привела ее ко мне, одетую в платье Евочки, с ее ленточкой в волосах, даже у меня с горя мелькнула шальная мысль, что вдруг… Вдруг моя доченька жива и стоит передо мной. Пусть это неправда, пусть я знаю, что это не так, но Адели, она сразу приняла девочку! И ей лучше, намного лучше. Вы… вы сами можете убедиться!

– Папа! – девчонка влетела в комнату, словно юркий зверек, следом за ней ворвался рыжий пушистый щенок, залаявший при виде меня. – Ой, простите!

– Евочка, – строго сказал портной. – Поздоровайся с господином инквизитором.

– Здравствуйте, – послушно сказала девочка, подхватывая щенка на руки. – А я вас помню. Это вы спасли меня и госпожу Лидию из того жуткого подвала, где…

– Пойди возьми, вот рисунки кукол, что тебе обещала Тень, – отец поторопился ее прервать, оберегая от тягостных воспоминаний.

Девчонка моментально забыла обо мне и щенке, схватила рисунки, стала их жадно разглядывать. В комнату зашла госпожа Изхази, и я вздрогнул. Она даже внешне изменилась, в ней появилась некая сытость, важность и уверенность, лишь только в глазах угадывался легкая отрешенность. Пожалуй, она все же нездорова.

– Евочка, не беспокой отца, ему надо работать. Пойдем, я приготовлю тебе твои любимые оладушки.

– Адели, дорогая, Евочка мне не мешает, пусть останется. Иди, иди. – Господин Изхази обеспокоенно выпроводил супругу из комнаты.

– Вы подумали, что может произойти, если ваша жена однажды осознает действительное положение вещей? А если она тогда навредит ребенку? Нельзя оставлять девочку с психически нездоровым человеком, это неправильно, – в последний раз попытался я убедить мужчину.

– Я рядом с ними, господин инквизитор. У нас все будет хорошо. Посмотрите лучше на Евочку. Вы знаете, она стала мне помогать, решила, что будет шить для своих кукол. Я набрал ей кучу тканевых обрезков, пусть учится. Будет кому дело передать. Пообщайтесь с ней, а я пока вас чаем угощу.

Девочка самозабвенно вырезала из бумаги платье, что ей нарисовала Тень, высунув язычок от усердия и не обращая внимания на происходящее. Я присел рядом с ней и спросил:

– Вера, скажи мне, тебе здесь нравится?

– Угу.

– Нравится, что тебя называют чужим именем?

– А мне все равно. Как меня только на улице ни называли, – девочка равнодушно пожала плечами, не отрываясь от своего занятия.

– Ты будешь шить платье для куклы?

– Да, – она наконец оторвалась от вырезания и мечтательно улыбнулась. – Я хочу сделать куклу, такую же красивую, как госпожа Лидия. Хочу подарить ей, чтобы она не была такой грустной.

Я про себя удивился, что кто-то считает Лидию красивой. Девочка приложила вырезку к плотной ткани и стала аккуратно вырезать по контуру. Ее маленькие ручки ловко управлялись с большими портновскими ножницами, хотя их лезвие и соскальзывало иногда с ткани.

– А вы знаете, какой у нее любимый цвет? – девочка опять оторвалась от своего занятия.

– У кого? – не понял я, погруженный в невеселые мысли. Во всей этой ситуации была какая-то неправильность. Да, ребенок определенно доволен, как счастливы и его названные родители, но благополучие это искусственное и хрупкое, и может разрушиться в единый миг. Как рушится спокойствие безумного разума, случайно выведенного из равновесия.

– У госпожи Лидии! Почему вы такой непонятливый! – раздраженно протянула девочка, и я содрогнулся от осознания того, что она копирует безумицу даже в интонациях.

– Не знаю, – пожал я плечами, но меня спас господин Изхази, который вернулся с чашкой ароматного крепкого чая.

– Не досаждай гостю, Евочка. Госпожа Хризштайн обычно заказывает платья серого или синего, иногда голубого цветов. Если ты возьмешь вот тот синий атлас, я думаю, ей понравится.

– Ну вот, – надулась девчонка, откладывая искромсанный кусок алой ткани. – А я хотела красный.

Я застыл, разглядывая ткань. Мысли завертелись в безумной пляске, возможно ли это?.. Я словно зачарованный отобрал у девочки ножницы, взял первый попавшийся отрез и стал разрезать его вдоль, чувствуя как земля уходит из-под ног. Боже, какой же я был слепец!

– Что вы делаете! – взвизгнула девочка, пытаясь отобрать у меня ткань. – Это же госпоже Лидии на подарок! Отдайте!

Она со злости пнула меня по ноге, но боли я не почувствовал, ножницы выскользнули из переставшей повиноваться руки.

– Евочка, что ты творишь? – засуетился портной, в недоумении разглядывая мою застывшую фигуру. – Господин инквизитор, зачем вы…

– Это портновские ножницы? – безжизненно спросил я. – Они отличаются от обычных?

– Да, портновские, для закройки. А что? Куда же вы? А чай?

Я вылетел из дому словно безумец и помчался в бордель.

– Господин инквизитор, что вы себе позволяете? – возмущенно спросила сводня, перекрывая мне проход. Привратника я просто отодвинул в сторону, а когда он попытался воспротивиться, пригрозил ему клинком. – Я вызову городских стражников! Это самоуправство!

– Замолчите, госпожа Розмари! – я был очень зол и не менее раздосадован. – Если вы сейчас же не проводите меня в комнату вашей модистки, я отправлю вас за решетку за препятствие дознанию. Сядете рядом с капитаном и городским управителем, которых вы так беззастенчиво подкупали взятками.

– Откуда вы?.. – она прикусила язык. – Это неправда!

– А дознание выяснит, правда или нет. Заодно выяснит, чем вы шантажируете клиентов и при чем тут Серый Ангел. Пойдете как соучастница его дерзких грабежей.

– Это не так! Это я пострадавшая сторона! Госпожа Хризштайн обещала…

Сводня семенила следом, причитая и жалуясь на то, что бессовестный злодей похитил всю ее выручку, что ей теперь нечем кормить бедных девочек, что она ни слухом ни духом, знать не знала и слышать не слышала про него ранее…

– Открывайте! – я остановился перед запертой дверью. – Живей, кому сказал!

Хозяйка перекосилась от возмущения, но послушно открыла комнату портнихи Агнесс. Вот они, три пары, аккуратно висят в кожаных карманчиках на стене. Я подошел ближе и стал вытаскивать их по очереди.

– Где сейчас ваша модистка?

– Агнесс уехала почтить могилу брата. Она еще вчера просилась, но я не отпустила, представление пришлось готовить в срочном порядке.

Вторая пара ножниц оказалась заляпана плохо оттертой и уже засохшей кровью. Я заглянул в карман, где висели ножницы, потеки крови ожидаемо обнаружились и там.

– А что случилось? – сводня обеспокоенно топталась у меня за спиной.

– У кого есть ключ от ее комнаты? – ножницами мог воспользоваться любой, но я был уверен, что это Агнесс.

– У меня, экономки, у мужа. Все. Да что случилось то?

– Где говорите похоронен ее брат? – спросил я, оглядываясь в комнате. Вывернул на пол кипу рукоделия, заглянул в ящики комода.

– За городом, кладбище при монастыре заступника Тимофея. Да что же вы творите? Чем Агнесс провинилась?

– Где ее вышивка? Ту, что она делала для будущего младенца Лиены?

Госпожа Розмари уставилась на меня как на сумасшедшего.

– Да откуда ж мне знать? Может в лавку на продажу отнесла, может кому подарила…

– Вы арестованы, госпожа Розмари. По подозрению в соучастии колдовству. Пройдемте.

Я подхватил возмущающуюся сводню под локоть и потащил прочь из заведения.

Дорога в монастырь заняла у меня более двух часов, туда и обратно по дикой жаре, но я пожалел лишь об одном. Что так опрометчиво отказался от щедрого подарка Лидии, в мантии хорошо было выступать в суде, но никак не скакать на взмыленном жеребце, глотая дорожную пыль. Сводня сидела за решеткой, капитан Лунтико был недоволен, но возражать не посмел, стоило лишь упомянуть вояга Хмельницкого. Я чувствовал, что все больше становлюсь похожим в своем поведении на Лидию, но сейчас меня это уже не пугало. Незнакомый доселе азарт преследования колдуна будоражил кровь, несмотря на все мерзкие подробности, что я узнал у отца настоятеля про историю семьи Иптискайте. Каюсь, не смог удержаться от мелкого тщеславия, поэтому послал записку в дом Лидии с просьбой присутствовать при аресте колдуна.

Зной и не думал спадать к вечеру, я разглядывал вычурное здание борделя в жарком мареве заходящего солнца и гадал, явится Лидия или проигнорирует мою просьбу. Мне многое удалось сегодня сделать. Я заставил капитана Лунтико выделить двух стражников, впрочем, он сам тоже изъявил желание присутствовать при аресте. Несколькими часами ранее успел заехать в Академию, завезти окровавленные ножницы с просьбой сличить характер ранений, получить положительное заключение и разрешение епископа. Мне никто даже не попытался воспрепятствовать, настолько все были заняты поисками Завета.

– Господин инквизитор, а чего мы ждем? – капитан Лунтико плавился от жары, тщетно пытаясь укрыться в тени экипажа.

– Мы ждем госпожу Хризштайн, – ответил я, начиная уже всерьез опасаться, что она может просто не явиться. – Она мне не простит, если… Слава Единому, вот и она.

Лидия недовольно выбралась из остановившегося неподалеку экипажа, важно неся себя вперед. Мне вдруг представился вместо ее синего платья тот самый алый атлас, из которого хотела пошить ей Верочка, и я невольно хмыкнул. Она поймала мою усмешку и подозрительно сощурилась.

– Надеюсь, вы позвали меня по вескому поводу, господин инквизитор! – Лидия откинула с плеч полураспущенные золотые локоны, что в свете заката приобрели зловещий кровавый оттенок.

– Конечно, – я церемонно поклонился и предложил ей руку, чем вызвал у нее немалое удивление.

– Надо же! Что-то вы подозрительно вежливы и выглядите довольным… Чего, впрочем, не скажешь про ваш внешний вид. Вы где успели так пообтрепаться?

Я пропустил мимо ушей ее шпильку.

– Пойдемте, – я кивнул привратнику и пропустил Лидию вперед.

Агнесс стояла растерянная посреди комнаты, в маленькое пространство которой едва поместились все заинтересованные лица.

– Агнесс Иптискайте, вы арестованы по подозрению в колдовском убийстве Лиены, Изабеллы и Ивонны.

Лидия демонстративно хмыкнула и выразительно покрутила пальцем у виска, глядя на меня.

– Я ничего не сделала! – крикнула модистка, хватаясь за грудь. – Я любила девочек, как родных! Как вы можете!..

Два стражника двинулись к Агнесс, но я кивнул им обождать немного.

– Это ваши ножницы? – я протянул их лезвием вперед. – Узнаете?

– Мои… – едва шевеля губами, проговорила женщина. Лидия подалась вперед и перехватила ножницы, внимательно разглядывая их.

– Да, госпожа Хризштайн, именно ножницами, портновскими ножницами для закройки были нанесены ранения. Кожу не вспарывали, ее разрезали или скорее разрывали. Как видите, левое лезвие с едва заметной зазубриной, что оставила характерные повреждения на внутренней стороне раны. Госпожа Иптискайте, вы можете объяснить, откуда на ваших ножницах засохшая кровь?

– Не знаю! – в отчаянии воскликнула портниха, без сил опускаясь на узкую кровать и заливаясь слезами. – Кто угодно мог их взять, я не знаю!

Лидия покачала головой.

– Действительно, рана возможно была нанесена ножницами. Но согласитесь, господин инквизитор, этого мало, чтобы обвинить человека.

– Вы никогда не ошибаетесь, госпожа Хризштайн? – едко спросил я. – Вы помните, что заявили, что колдун – непременно мужчина?

– Я и сейчас так думаю, – Лидия не собиралась сдаваться, просто удивительное упрямство и самонадеянность. Она подошла к плачущей модистке, подняла ее подбородок и заглянула в глаза. – Я не вижу ни малейших признаков безумия в Агнесс, так что, боюсь, здесь вы ошиблись…

– Нет, – покачал головой я, мне вдруг сделалось противно от того, что должно будет произойти дальше. – Агнесс, куда вы дели свою вышивку для нерожденного младенца Лиены?

Портниха удивленно подняла голову.

– Я не помню, тут наверное, где-нибудь…

– Правда? Вы такая аккуратная, у вас все разложено по местам, нитки, иголки, но вы не помните, где ваша вышивка? Как такое возможно?..

Лидия нахмурилась.

– Думаю, что госпожа Хризштайн, в отличии от вас, не отличается большой аккуратностью, иначе ей бы показалось странным это еще тогда…

– Что именно? – Лидия нетерпеливо меня перебила.

– То, что катушка ниток для вышивки, которую делали два месяца назад, валяется рядом, вместе с иголкой. За столько времени не потрудиться убрать ее на место! Так что думаю, вышивка эта была на самом деле для несуществующего младенца Ивонны, и делали вы ее совсем недавно, незадолго до убийства, верно?

– Мы арестовывать будем или болтать? – раздраженно вмешался капитан Лунтико. – У меня служба закончилась, чего…

– Помолчите, капитан! – не менее раздраженно прервала его Лидия. Она выглядела уже не столь уверенной. – Даже если Агнесс и вышивала для каждой девушки, все равно это не доказательство. Она не колдунья! Говорю вам, колдун – мужчина!

Капитан медленно наливался румянцем от злости, поэтому я поторопился наконец закончить.

– Самое обидное, госпожа Хризштайн, что вы правы, – грустно сказал я, подошел к Агнесс и рывком дернул на ней лиф платья.

Она вскрикнула и прикрыла ладонями грудь, но я силой развел ей руки, демонстрируя накладной бюст.

– Мне интересно, господин Иптискайте, волосы у вас настоящие или парик? – следующим движением я дернул его за прическу, он противно заскулил от боли, а в моей руке оказался довольно искусный парик.

– Я не… Что вы творите, как можно! – Иптискайте зарыдал, закрывая руками лицо.

Лидия подошла к нему и успокаивающе похлопала его по плечу. Этот извращенец уткнулся лицом ей в юбку и зарыдал пуще прежнего.

– Ну-ну, не волнуйтесь, – Лидия смотрела на меня с довольно странным выражением, я тщетно пытался его разгадать. – Браво, господин инквизитор. Что же вас привело к такому выводу?

– Агнесс Иптискайте никогда не существовала. Зато был мальчик Николас, что убил свою беременную мать портновскими ножницами.

Новый взрыв рыданий был мне ответом.

– Его признали сумасшедшим и отправили лечиться. Но, к сожалению, так и не вылечили.

– Сколько ему тогда было? – спросила Лидия с отстраненным интересом.

– Восемь лет.

Она взъерошила волосы этому мерзавцу и произнесла:

– Не волнуйтесь, Агнесс. Все будет хорошо.

Мне надоел этот нелепый фарс, поэтому я повторил обвинение, на сей раз в правильной формулировке.

– Николас Иптискайте, вы арестованы по подозрению в колдовском убийстве Лиены, Изабеллы и Ивонны. Уведите его.

– Вы так очаровательны в своем заблуждении, господин инквизитор, – сказала Лидия, ничуть не смутившись. Она подошла ко мне и взяла под руку, вытаскивая в коридор, следом за парой стражников, уводивших рыдающего колдуна. – Как думаете, кого ждала мать Николаса? Девочку или мальчика, а?

– Какая разница! – я попытался вырвать руку, но она крепко вцепилась в меня.

– Держу пари, что девочку. И даже имя заранее придумала. Сказать какое? Агнесс ведь чудесное имя для дочечки, не находите?

– К чему вы ведете? – я остановился, но Лидия упрямо продолжала тащить меня вперед, следом за стражниками.

– К тому, что вы едва что-либо докажете. У него двоедушие. И поверьте мне, Агнесс действительно ни в чем не виновата. Эта душа понятия не имеет о том, что творил Николас. Возможно, у вас получится спровоцировать его появление, но… Вы ведь понятия не имеете об истинных мотивах, верно?

Мы оказались на улице, где стражники уже запихнули слабо упирающегося Николаса в экипаж.

– Я не думаю, что для душеведов из Академии это будет сложно, госпожа Хризштайн! – Я вырвал наконец руку. – Просто имейте смелость признать наконец свою ошибку.

Лидия усмехнулась и снисходительно потрепала меня по плечу:

– Вы не поверите, господин инквизитор, но я буду рада узнать, что ошибалась. А если вдруг в который раз окажусь права, и у вас возникнут сложности с поддержанием обвинения, то вы знаете, куда обратиться за помощью, верно? Расценки на мои услуги вам также известны. Прощайте.

Она все-таки ухитрилась оставить за собой последнее слово и посеять сомнение в душе! Капитан Лунтико проводил ее недовольным взглядом, зло сплюнул на пол и сказал:

– Вот ведь заносчивая дрянь! Нос задирает, аж смотреть противно!

Впервые в жизни я был с ним согласен как никогда.

– Ничего, завтра с утра будет вскрыта могила матери Николаса. Я уверен, что мы обнаружим там подхороненные останки девушек. А это более чем убедительное доказательство!

Экипаж Лидии притормозил возле нас, она высунулась из окна и отпустила последнюю шпильку:

– Мне все покоя не дает, почему колдун стал убивать девушек только сейчас? Странно, не правда ли?

Я отпустил капитана вместе с арестованным. Мне необходимо было побыть наедине со своими мыслями, слишком суматошным был день. Солнце уже закатилось за горизонт, и легкий ветерок с моря приятно холодил разгоряченную кожу. Прохожих на набережной почти не было, и я позволил себе спуститься вниз по ступенькам, к воде. Снял пропыленную и заскорузлую от пота мантию, положил ее рядом, стянул сапоги, давая отдых усталым ногам. Сел на последнюю ступеньку и спустил ноги в воду, чувствуя себя мальчишкой. Слабые волны окатывали мои ступни, подбираясь к штанам, я подвернул их по колено, облокотился поудобнее и закрыл глаза, погружаясь в тихий ритм моря. Молитва привычно очистила разум, но тяжелые мысли никуда не делись. Завтра предстоит присутствовать при вскрытии могилы, и последние слова Лидии заставили меня предположить, что вероятно будут обнаружены останки не трех, а большего количества девушек. Возможно ли, что Николас действительно не помнит, что творил? Что у него двоедушие? Что он не притворялся женщиной, а действительно воплощал в себе ее душу? Отец настоятель поведал историю семьи Иптискайте с поразительным равнодушием. Это произошло давно, более сорока лет назад. Николаса застали окровавленного над растерзанным телом собственной матери, на руках он качал мертворожденного младенца. Окровавленные ножницы валялись рядом. Мальчик причитал и плакал, кричал, что пытался спасти младенца. Его признали помешанным и поместили в церковную больницу. Я невольно задумался. Проверяя архивы, я выбирал дела за последние пять лет, надо будет вернуться и уточнить подробности. Как получилось, что безумец оказался на свободе? Почему никто не забил тревогу, когда он поменял личность на женскую? Ведь фамилию оставил. Я не поинтересовался у церковника, какого пола был мертвый младенец, но точно помнил, что его останки были захоронены вместе с убитой матерью. Думается, Лидия в очередной раз окажется права в том, что это была девочка. Но все-таки она пропустила убийцу, который был прямо у нее под носом!

Я вспомнил, что завтра обещано прибытие в город главы ордена Пяти, и настроение стало еще хуже. Что он сделает в первую очередь? Кого начнет допрашивать? Как скоро дойдет до Лидии? В который раз пожалел, что связался с ней. Ведь понимал же, что не доведет до добра потакание ее выходкам. Да что уж теперь, поздно сокрушаться. Я поднялся и побрел домой, подавляя глупое желание раздеться и искупаться в море. Вид мокрого инквизитора на ночных улицах Кльечи явно не поспособствует и без того подмоченной репутации Святого Престола.

В доме я мимоходом подивился, что привратника нет на месте, он обычно сидел до последнего жильца, тщательно запирая дверь на ночь. Поднялся по лестнице, вставил ключ в замок и неожиданно понял, что моя дверь не закрыта, хотя я точно помнил, что запирал за собой… Услышав тихий шорох за спиной, успел схватиться за эфес клинка, но тяжелый удар по голове накрыл мое сознание холодной тьмой…