Текст книги "Драконы летнего полдня"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

14. Похороны

Тем вечером до захода солнца Тика и Карамон похоронили своих сыновей. В Утехе издавна существовал обычай сажать на свежей могиле молодое деревце. Люди верили, что душа усопшего вселяется в саженец и потому никогда не умирает. По этой причине жители Утехи очень бережно относились к лесу и никогда не срубали здоровые деревья. Местом захоронения Стурма и Танина, их последним приютом, должен был стать кусок земли, принадлежавший семье Маджере и находившийся неподалеку от таверны. Здесь уже покоился старинный друг Тики и Карамона, Отик.

Здесь же надеялись найти вечное отдохновение и сами супруги. Кто бы мог подумать, кто мог бы представить себе, что сыновья лягут в землю раньше них. В Утехе трудно было что-либо утаить, и, когда Карамон начал копать могилу, один за другим к нему стали подходить соседи со словами утешения, с предложением о помощи. Работали молча и по очереди – на жгучем солнце очень быстро уставали.

Тень от деревьев едва-едва освежала. На Портиоса и его воинов, стоявших в охранении вокруг таверны, никто не обращал внимания, равно как и они, казалось, не замечали того, что делалось по соседству… На весть о близящихся родах женщины Утехи откликнулись со свойственной им сердечностью и великодушием. Они несли Тике одежду для ребенка, скромные подарки, выпечку. Вещи для новорожденного Тика складывала отдельно. Она решила вручить их Эльхане тайком, в отсутствие Портиоса, так как знала, что тот никогда не согласится принять «человеческие обноски».

– У них же ничегошеньки нет, – оставшись наедине с Дезрой, посетовала Тика. – Во что Эльхана будет пеленать ребенка? Что она на него наденет?

Завернет его в листья?.. Хозяйка таверны суетилась с раннего утра. Везде нужно было поспеть: помочь повитухе, приветить постояльцев, подготовиться к поминальной трапезе.

– Как мне ни тяжело, сегодня я постараюсь воздержаться от слез, – сказала она Дезре. – Выплакаться я еще успею. Палин проспал весь день без задних ног.

Он не проснулся даже тогда, когда отец переносил его из гостиного зала к себе в комнату. Что касается Стила, он долго не поддавался на уговоры Таниса пойти отдохнуть. Сдался лишь после того, как Полуэльф в сердцах заключил, что своим отказом рыцарь бросает тень на доброе имя Маджере, на честность самого Таниса.

Перед тем как забраться в постель, Стил положил рядом с собой меч, а перед дверью поставил (на всякий случай) свой нагрудник. Заснул он мгновенно. Танис в течение дня не отходил от Портиоса, и не потому, что ему было приятно в компании родственника. Скорее эльфа раздражало присутствие большого количества людей и он мог сорваться. День выдался невероятно жарким. Одного из добровольных помощников Карамона хватил солнечный удар, и его перенесли в таверну. В гостином зале было полно женщин. Обмахиваясь, они говорили о плохих видах на урожай, о том, как трудно будет пережить зиму. Грустным, печальным выдался день… Дети, хотя ничего и не понимали, сами собой присмирели и жались к матерям. Эльфы, стараясь не терять бдительности, мечтали о возвращении в родные края. Похороны состоялись на закате. Палин, Тика и Карамон стояли у края могильной ямы. Жрица Мишакаль взывала к богам о благословении. Завернутые в саван тела осторожно опустили на дно ямы. Люди медленно проходили у могилы и либо кидали в нее какую-нибудь вещь – в память о земной жизни, либо просто поминали братьев добрым словом. Только закончилась эта церемония, как внимание собравшихся было привлечено появлением Портиоса в сопровождении неизменной охраны. С теплотой, удивившей всех (а еще больше – Тику и Карамона), он выразил свое соболезнование и затем, подойдя к краю могилы, затянул песню-плач…

Пускай никто не понимал слов – мелодия, интонации голоса Портиоса были более чем красноречивы. Песня-плач вышибла слезу даже у мужчин. Тика не могла больше сдерживаться и горько разрыдалась в объятиях мужа… Когда песня кончилась, мужчины взялись за лопаты. Обычно на этой стадии погребального ритуала присутствовавшие на похоронах бросали в могилу цветы, но свирепствовавшая засуха заставила забыть об их существовании. Жрица уже произносила последнюю молитву, когда в толпе показался Стил Светлый Меч. Люди неохотно расступились перед ним. Некоторые сочли вызовом появление рыцаря и потребовали его ухода.

Глаза Портиоса вспыхнули недобрым огнем. Его воины потянулись за оружием. Стил, ни на кого не обращая внимания, подошел к могиле.

– Рыцарь, – обратилась к нему жрица, – твое присутствие оскорбляет мертвых! Стил не реагировал на слова жрицы, как не замечал угроз, раздававшихся с разных сторон. В руках он держал узел. Карамон недоуменно взглянул на сына, который лишь пожал плечами. В напряженном молчании все ждали, что будет дальше.

Стил встал на колени и развязал узел. Лучи заходящего солнца упали на обломок меча, принадлежавшего Танину, и кусок древка от копья Стурма. Рыцарь бережно положил остатки оружия на могилу. Затем, все так же стоя на коленях, склонив голову, он стал монотонно проговаривать слова на странном, незнакомом для всех языке. Жрица быстро подошла к Танису и дернула его за рукав.

– Нужно остановить его черные заклинания! – взволнованно сказала она.

– Не беспокойся, – тихо отозвался Танис, глаза которого увлажнились, а сердце приятно заныло от воспоминаний. Он говорит на старосоламнийском… Это заупокойная рыцарская молитва.

***

Да обретет у Хумы на груди сей муж, За высью неба беспристрастно хладной,

– Покой. От дымки каждодневных ратных нужд Избавь предсмертный взор его.

Отрадным Пусть будет миг воителя суровый, Блеск звездный зрящего – зазывный, светлячковый. И вздох, что раз и навсегда излит, Пусть частью станет вечного дыханья – В дали, что выше воронов порханья, Где только ястреб мертвых чтит.

Пусть к Хуме дух его взнесется бестелесный, Туда, за беспристрастно хладный свод небесный.

***

Пока звучала молитва, никто не произнес ни слова… Поднявшись с колен, темный рыцарь оголил меч и отсалютовал: поцеловал рукоять, а затем, вытянув руку, прочертил оружием невидимую дугу. Поклонился застывшим в изумлении Тике и Карамону, развернулся и шагнул в толпу. Люди посторонились, давая ему проход.

Около Портиоса Стил остановился. На губах заиграла высокомерная улыбка.

– Хочу сказать, что вражда между Квалинести и Сильванести прекратится сама собой, поскольку уже совсем скоро эльфы станут слугами одного господина

– повелителя Ариакана. Портиос выхватил из ножен меч, но вмешался Танис:

– Очнись, Портиос, – ты на похоронах… Подумай об Эльхане, – взывал он к эльфу. – Это все слова… бравирование… бурление молодой крови. Тебе уже не раз приходилось слышать подобное. Не обращай внимания… Скорее всего, Портиос проигнорировал бы увещевания Таниса, но в этот момент со стороны таверны донесся крик новорожденного. Король эльфов еще раз пронзил рыцаря взглядом и, оттолкнув его, поспешил к Эльхане. Охрана, откровенно разочарованная такой развязкой, последовала за ним. По-прежнему улыбаясь, Стил повернулся к Палину:

– Палин Маджере – ты все еще пленник. Прощайся с родителями. Пора в дорогу.

– Палин! – вскричала Тика, заключая сына в объятия.

– Все будет хорошо, мама, – произнес он и украдкой взглянул на отца: они договорились, что матери не скажут ни слова о его намерениях. Маги согласятся на выкуп. Я скоро вернусь. Палин поцеловал мать в щеку.

– Будь осторожен, – упавшим голосом проговорила Тика. Не все в Рейстлине было плохо. Пусть мне многое в нем не нравилось, но может быть, это оттого, что я его никогда не понимала. Возможно… Тика сделала вдох и севшим голосом добавила:

– Возможно, ты и прав… Делай, как задумал. Палин растерянно посмотрел на мать. Затем перевел взгляд на отца – Карамон не меньше его самого был удивлен словами Тики.

– Я не сказал ей ни слова, – проговорил он. Тика печально улыбнулась.

– Я всегда знала, когда Палин собирается напроказить. Помнишь?.. Ты и братья… она не договорила – из глаз ее хлынули слезы. – Да хранит тебя Паладайн, сынок!..

– Береги себя, – произнес Карамон. – Если я чем-нибудь могу помочь…

– Спасибо, отец… За все спасибо… До свидания! Боясь расчувствоваться, Палин быстро отвернулся. Впрочем, он тут же овладел собой.

– Все ли при тебе, что может понадобиться? – не без легкой иронии обронил Стил. Палин вспыхнул – его магические атрибуты уместились в небольшой сумке, хотя то, что он захватил, вполне соответствовало его рангу в иерархии магов.

Палин был все в той же белой рясе, а в руке крепко сжимал Посох Магиуса.

– Я готов, – сказал он. Стил кивнул; почтительно и вместе с тем прохладно отсалютовав Тике и Карамону, он зашагал прочь. Не оглядываясь, Палин двинулся следом. Вскоре они пропали из виду. В тот же вечер Тика и Карамон посадили на могиле сыновей два саженца. Эльхана Звездный Ветер, изнуренная тяжелыми и продолжительными родами, спала. Все обошлось, ей ничего не угрожало, ребенок родился здоровым. Улучив момент, когда они остались одни, Портиос нежно и благодарно поцеловал спящую супругу. Затем он вернулся в гостиный зал, где своего короля дожидались воины-эльфы. В этот вечер Портиос поклялся уничтожить любого, кто попытается помешать его плану объединения двух королевств. Танис, не мешкая, отправился в Башню Верховного Жреца, чтобы поставить предводителя Соламнийских Рыцарей перед фактом: армии Такхизис снова пришли в движение. А в колыбели с широко открытыми глазами лежал новорожденный эльф. Как удивителен, как странен был мир, в котором он очутился…

15. Стил клянется отомстить. Палин слышит знакомый голос

Путь в Палантас Флер, как и обещала, провела ночь среди руин Кзак Царота.

В городе давно не осталось ни одного жителя, однако здесь ничего не стоило наткнуться на банду гоблинов или драконидов, облюбовавших развалины, повстречать гномов, оказавшихся в сточной канаве жизни. Стил и Палин довольно быстро отыскали Флер. Драконица выковыривала из зубов кусочки мяса, которые еще час назад были гоблинами. Надменно щерясь, Флер сообщила своему вожатому, что по части пищи она очень разборчива и никогда не опустилась бы до какого-нибудь занюханного, худосочного гнома. Флер была рада видеть Стила целым и невредимым.

И вообще, в меру подкрепившись, драконица находилась в прекрасном настроении.

Пока рыцарь изучал по карте предстоящий путь на север, Флер вздумалось позабавиться над Палином, немного попугать его. Расправив крылья, она стала делать легкие взмахи, будто бы с целью освежить себя и Стила. Рыцарь, однако, пожаловался, что создаваемый Флер ветер мешает работать с картой. Тогда она, словно обозлясь, затрясла гривой, забила из стороны в сторону хвостом, принялась рвать зубами землю… И все это время Флер исподтишка наблюдала за реакцией Палина. Он намеренно стоял рядом с драконом, делая вид, будто ему все равно, будто чудовище – вовсе не чудовище, а какой-нибудь индюк. Но Флер видела, как поминутно менялся цвет лица мага, как он весь напрягся, как побелели костяшки пальцев, сжимавших Посох Магиуса.

– Если тебе уже прискучило дурачиться, мы можем начать наше путешествие,

– обращаясь к Флер, произнес Стил. Она, притворившись обиженной, зафыркала, оскалилась. Стил потрепал ее за гриву, расстелил перед ней карту и стал показывать маршрут, который, как ему казалось, был наиболее для них приемлем.

Палин смахнул с лица капельки пота и, опираясь на посох, подошел к ним.

– Не могу с тобой не согласиться, ответил он на вопросительный взгляд Стила. – Лететь над Абанасинией куда безопаснее, чем над Соламнией… После окончания Войны Копья Рыцари Соламнии пользовались большим авторитетом по всему Ансалону. Для семьи среднего достатка – не говоря уже о богатой – стало обычным делом, когда хотя бы один сын становился рыцарем. Ряды Соламнийцев многократно пополнились, казна больше не пустовала. Обветшавшие, разрушенные крепости восстановили или отстроили заново, разместили в них гарнизоны. Обретя союзника в лице серебряных драконов, Соламнийцы могли быть спокойны и за свои воздушные границы… Если прежде к рыцарям относились с пренебрежением, а порой и откровенно оскорбляли, то теперь в них видели свою защиту и опору. Принятый в незапамятные времена рыцарский устав, которому следовали с религиозным тщанием и зачастую – просто бездумно, был пересмотрен, обновлен, приведен в соответствие с днем настоящим. Раньше, бывало, вступивших в поселок рыцарей встречали камнями – теперь на них смотрели как на желанных, почетных гостей, не чурались их помощи, совета, не скупились на пожертвования Ордену… И дракон, и вожатый хорошо знали о возросшем влиянии Соламнийцев. Ариакан провел у них в плену несколько лет и мог без преувеличения сказать, что годы эти не прошли для него даром. Он не только хорошо познал их образ жизни, обычаи, но постиг и военную тактику и стратегию, выведал местонахождение ключевых форпостов. Он понял их сильные стороны и, что еще важнее, – осознал слабые… Танис Полуэльф впервые столкнулся с рыцарями Такхизис пять лет назад и незамедлительно известил Соламнийцев о надвигающейся опасности.

– Ариакану известно о вас все, – предостерегал он. И какого цвета ваше нижнее белье, и какова специфика ведения боя. Он знает, какие крепости восстановлены, а какие – лишь для отвода глаз, знает и численность гарнизонов.

Его рыцари – думающие, выносливые, хорошо обученные воины. Они не продажны, как это было в последнюю войну, а всецело преданы Королеве Тьмы; им свойственны взаимовыручка, чувство локтя, бесстрашие. Для достижения своих целей рыцари Ариакана готовы пожертвовать всем. В своих действиях, господа, вы должны исходить именно из этих обстоятельств, иначе преимущество будет полностью на стороне Ариакана, его многочисленного, монолитного, маневренного войска.

Предводители Соламнийцев вежливо выслушали Таниса и с готовностью с ним согласились. Однако стоило ему уйти, как в его адрес посыпались презрительные реплики, насмешки, издевки: уж они-то знали, что прислужники Темной Воительницы были и остаются корыстолюбивыми, жадными и завистливыми; для них не существовало понятий «честь», «долг», «самоотверженность». Соламнийцы не могли себе представить, что за столь недолгий срок в воззрениях приверженцев Такхизис произошли такие решительные перемены… Стил водил пальцем по карте.

– Мы пересечем пролив Шэлси… в этом месте, минуя Кэргот, поскольку Соламнийцы поставили там крепость… Забираем на восток – Костланд остается справа. Таким образом, проходим в стороне от форта Телгаард… Затем следуем вдоль береговой линии… чтобы Вингаардские горы оказались между нами и Башней Верховного Жреца… К Палантасу выходим с севера.

– В таком виде тебе нельзя показываться в городе, – сказал Палин. – Но я предусмотрел это: у меня с собой есть кое-какая одежда отца…

– Я не собираюсь разгуливать по Палантасу в одеяниях содержателя постоялого двора, – отрезал Стил. – Я не могу уронить достоинство рыцаря Такхизис… И не подумаю маскироваться.

– В таком случае мы могли бы просто отправиться в Башню Верховного Жреца и попросить, чтобы нас бросили в один из ее казематов, – парировал Палин. – Благодаря твоему апломбу мы именно этим и кончим.

– Почему мы? – с легкой усмешкой спросил Стил.

– Как только выяснится, что мы вместе, – пояснил Палин, – меня тут же арестуют… Рыцари недолюбливают магов.

– И все же ты пошел с ними в бой.

– С братьями… уточнил Палин.

– Не волнуйся, Маджере, – насмешливо глядя на Палина, сказал Стил. – Мы просочимся в Палантас…

– Но нам еще нужно будет пройти Шойкановой Рощей…

– Или иначе – проклятой рощей?.. Я видел ее… правда, издалека… Тебе отец не рассказывал?.. Я вырос в Палантасе… Жил в нем до двенадцати лет, пока не пошел служить к повелителю Ариакану… Можешь себе представить, какое искушения для любого сорванца эта Шойканова Роща. Сколько раз мы бились об заклад: кто сумеет подойти к ней как можно ближе. Но стоило нам увидеть эти страшные гигантские деревья – мы давали оттуда деру. Я до сих пор помню, что мы испытывали в тот момент, как боялись… Он вдруг смолк; нахмурился, словно воспоминания были для него тягостны, а затем с нарочитой живостью продолжил:

– Говорят, любой смертный, рискнувший войти в Рощу, обречен – к какой бы касте, какому бы ордену он ни принадлежал. Но тебе-то наверняка известна некая безопасная стежка-дорожка… не так ли, маг?

– Перестань меня называть «магом», – серди-то отозвался Палин. – Я еще у истоков овладения искусством магии, на самой низшей ступени – пеший воин. В его голосе явно слышалась горечь.

– Все мы, Маджере, начинаем с самого низа, – серьезно сказал Стил. – В этом нем ничего зазорного. Десять лет ушло на то, чтобы я стал тем, кем являюсь сейчас. И до вершины еще далеко.

– Ты говоришь в точности, как мой брат Танин… Нет, безопасной тропинки я не знаю, но, возможно, поинтересуюсь – есть ли такая… Даламар неплохо ко мне относится… Услышав имя, Стил вдруг напрягся, лицо побагровело. Палин не заметил этой перемены. Он просчитывал возможность выведать безопасный проход через проклятую рощу.

– Нет, – проговорил он, – я не могу обратиться к нему с такой просьбой.

Мне придется объяснить, для чего я хочу попасть в Башню. И если он будет знать причину заранее, то не позволит… Палин наконец обратил внимание на выражение лица Стила; оглянулся, думая, что на них опять собираются напасть,

– однако все было спокойно.

– Что случилось? – спросил он.

– Ты говоришь о Темном Даламаре?

– Да, подтвердил маг. -Хранителе Башни…

– Он убил мою мать, – произнес Стил, нервно кладя руку на эфес меча.

– Мне будет о чем с ним побеседовать. Палин слышал эту историю: темный эльф, обороняясь, убил свою бывшую любовницу… Но Китиара сама первая напала на него… Хотя для сына это был не довод.

– Не знаю, нужно ли напоминать, что Даламар – самый искушенный маг Ансалона, – осторожно сказал Палин. – Одним лишь взмахом руки он может вывернуть всего тебя наизнанку.

– И что из этого? – зло отозвался Стил. – Ты думаешь, я дерусь только с теми, кто слабее меня?.. Мой долг – отомстить за смерть матери. «Благословенный Паладайн, почему я не подумал об этом раньше, – размышлял в смятении Палин. – Стил найдет свою погибель в Палантасе. Даламар решит, что с помощью рыцаря я хочу убить его… Тут он и со мной покончит…» Рассчитывай на меня, – услышал голос Палин. – Даламара я возьму на себя. Молодой маг вздрогнул, по спине пробежал холодок. Сейчас он наверняка мог сказать, что голос вовсе не был его галлюцинацией. Голос обращался к нему, направлял его, руководил им! Страх исчез. Напряжение спало.

– Сперва нужно добраться до Палантаса, не оплошать там, пройти через Шойканову Рощу. Если мы прорвемся в Башню…

– Прорвемся, – безапелляционно заявил рыцарь. – У меня появилось более чем веское основание желать этого. В кровавом свете Лунитари они вскарабкались на дракона, взмыли в небо и начали свой полет на север, в направлении Палантаса.

Никем не замеченные, они летели всю ночь, и лишь на рассвете дракон забеспокоился.

– Чувствую – серебряные где-то близко, – сказала Флер. С минуту посовещавшись со Стилом, Флер пошла на снижение и приземлилась у подножия Вингаардских гор.

– Не будем искушать судьбу: подождем до начала сумерек, – заключил Стил.

– В Палантасе днем нам делать нечего. Палина задержка не вдохновила. Он был уверен, что дядя жив – его лишь нужно вызволить из Бездны… Рана почти не беспокоила его. Чувствовал он себя вполне сносно. Бездействие удручало, но спорить с Флер или Стилом он не решился.

– Может быть, одному остаться бодрствовать? – спросил Палин, видя, что рыцарь отвязывает от седла два матраса.

– Нам обоим необходимо отдохнуть, – сказал Стил. – Дракон нас покараулит.

Осмотревшись, они обнаружили в скале неподалеку некое подобие ниши, которая вполне могла служить временным укрытием. Наскоро перекусили тем, что Тика, при всей своей занятости, успела собрать в дорогу. Стил уснул довольно быстро: дисциплинированному воину всегда следовало пользоваться предоставившейся возможностью набраться сил – кто знал, когда она появится вновь. С неохотой улегся и Палин, думая о том, что вряд ли сможет заснуть, а если так – предстоит целый день томиться в ожидании вечера. Проснулся он перед заходом солнца.

Светлый Меч уже был на ногах и седлал дракона. Судя по многочисленным оленьим костям, Флер очень недурно подкрепилась. Разминая затекшие конечности, Палин вдруг осознал, что на протяжении долгого времени ни разу не спал столь крепко, не чувствовал себя таким отдохнувшим…

– Похоже, ты превращаешься в бывалого служаку, – проворчал Стил, почти без усилий забрасывая тяжелое седло на спину дракону. Храпишь – уж точно как ветеран. Палин смущенно извинился… Он понял причину своего здорового сна: никогда прежде он не испытывал такого внутреннего спокойствия. И ему было стыдно перед родителями, перед братьями…

– Не стоит извиняться, Маджере. Все правильно: силы нам ой как пригодятся этой ночью… Шойканова Роща. Жуткое, леденящее душу место. Попытка Карамона пройти по ней едва не стоила ему жизни. Но Палину теперь она была не страшна, как не внушал страх и Даламар – Рейстлин обещал свое содействие. Палин буквально сгорал от нетерпения. Он пытался представить, что будет после того, как они минуют проклятый лес, – в Башне… Используя восходящие потоки нагретого воздуха, Флер поднималась все выше и выше в темнеющее небо. Через несколько часов показались огни Палантаса. Они обходили Новый город справа.

Крепостная стена Старого города напоминала обод колеса. Ее главные ворота освещались факелами… Знаменитая библиотека была погружена во мрак, свет горел лишь в одном окне. Вероятно, это припозднился Астинус, занятью составлением летописи, скрупулезно записывающий все сколько-нибудь важные события. Некоторые даже полагали, что Астинус – это не кто иной, как сам Гилеан, Бог Книги. Может быть, как раз в этот момент он писал о них и, возможно, очень скоро засвидетельствует их смерть. Мысль эта закралась к Палину непроизвольно, в тот миг, когда он обозревал внизу темное, холодное пятно Шойкановой Рощи. Он поспешно отвел глаза от этого черного провала… А вот и Башня Высшего Волшебства; свет горел в основном в окнах нижнего яруса, помещениях, где ученики Даламара зубрили заклятия. Палин отыскал и окно самого Хранителя – свет в нем отсутствовал. Напротив Башни виднелся Храм Паладайна. Его стены из белого мрамора, словно пропитанные лучами Солинари, рассеивали в ночь бледный призрачный свет… Прямо под ними – Палин сразу догадался – проплывал купающийся в огнях дворец правителя Палантаса. Должно быть, Его Светлость устраивал бал. «Как они могут веселиться? – возмущенно думал Палин. – Убиты мои братья… Пали многие другие… За что?.. Чтобы Правитель и приглашенные накачивались до бесчувствия контрабандным вином „от Сильванести“?!» Палин попробовал представить, что бы произошло, если бы дракон ссадил его где-нибудь в дворцовом парке и он заявился бы в своей окровавленной рясе на празднество; крикнул: «Да, раскройте же свои глаза… Подумайте, что вас ждет!» «Наверное, ничего бы не произошло. Слуги просто выставили бы меня». Фантасмагория огней дворца осталась позади… а затем и Новый город… Они летели над водами залива. Освещенный город и абсолютно черное водное пространство – какой ошеломляюще резкий контраст! Крохотные огоньки караульных постов лишь еще больше подчеркивали густую и вязкую тьму бухты. Караульные, должно быть, бессовестно спали: никто не всполошился, никто не заметил, как на берегу приземлился синий дракон.