Текст книги "Поймать жар-птицу"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Никогда в жизни Скотту не забыть, как Алекс влетела в лагерь на вороном жеребце по кличке Меркурий. Она восседала, словно какое–то сказочное существо, на лоснящейся спине животного. Ее пышная юбка задралась, открывая стройные ноги. И, что совсем уж невероятно, она примчалась без седла. Слава Богу, хоть уздечка на месте!

– Господи, Алекс! – Он поймал коня и подхватил запыхавшуюся Алекс, когда она соскользнула вниз по мокрому боку Меркурия. – Алекс…

Его голос сорвался – она бессильно повисла у него на руках, словно сломанная кукла.

– Там Харгрейв, – задыхаясь, выговорила она. Ее лицо было покрыто толстым слоем дорожной пыли. – Он охотится за тобой. Он приходил в дом.

– А как же охрана? Алекс!

Она стала падать вперед, он едва успел поддержать ее измученное тело.

– Радость моя, зачем же ты так рисковала?

– У меня все в порядке. И у Винни тоже. Он гнался за мной. У него есть лошадь. И еще, Скотт, у него ружье.

– Ах, вот оно как? – проговорил Скотт тихим голосом, но у Алекс мурашки побежали по коже.

Скотт усадил ее на одеяло. Только теперь она заметила Эйба.

– Я возвращалась из кладовки, – рассказывала им Алекс. Ее хрупкие плечи вздрагивали. – И уже хотела окликнуть Винни, сказать, что нашла вазу, но что–то меня удержало. Я услышала, как они разговаривали, и выбежала через черный ход, хотела позвать Майка и Гэри, но они оба были без сознания. Я тихонько вернулась в дом и услышала, как он сказал Винни, что ищет тебя. Он не угрожал Винни. Ему нужен только ты, Скотт. Я взяла Меркурия. Седлать было некогда.

– У тебя все будет болеть, Принцесса. – Эйб сжал ее руку.

– Наверняка. – Она потерла свое колено. – Что же мы будем делать, Скотт? Он пьян, он вооружен!

Скотт приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал.

– Предоставь это нам с Эйбом. Ты уже сделала более чем достаточно.

Через несколько минут к лагерю подъехал Харгрейв, ругаясь на чем свет стоит. А через секунду он уже барахтался, безуспешно пытаясь освободиться от лассо, которое накинул на него Скотт, сидевший в засаде на дереве. Рабочие обступили Харгрейва, связали его по рукам и ногам.

До поздней ночи волнующие новости передавались из одного бунгало в другое, из одного лагеря в другой. Только когда Харгрейва благополучно посадили под замок, поставив у двери часового, люди постепенно начали успокаиваться. Все жители поместья до единого уже знали об отчаянной скачке Алекс, и все сходились на том, что это нелегко даже для опытной наездницы, а тем более после травмы.

Непонятно было, как при таких событиях удастся осилить предстоящий праздник, но отменять его было уже поздно. Приемы в Мейн–Ройял занимали особое место в календаре светской жизни.

Алекс долго нежилась в ванне, погрузившись в душистую пену, пузырьки которой щекотали ей нос. Скотт и Винни очень опасались последствий безумной скачки без седла, но, несмотря на ноющую боль в спине и ниже, Алекс была счастлива. В какой–то момент она страшно испугалась, что Харгрейв выстрелит в нее. И все–таки, если понадобилось бы повторить эту скачку, она поступила бы точно так же. Только любовь придаст жизни смысл. Ее счастье неотделимо от Скотта.

Целых полчаса она отогревала в теплой воде свои синяки и ушибы, потом растерлась полотенцем, накинула атласную ночную рубашку персикового цвета и такой же пеньюар. Она не могла забыть, как Скотт поцеловал ее. К нему как будто вернулась вся прежняя нежность. Казалось, он снова доверяет ей.

Алекс сама удивлялась, что почти не чувствует боли от ушибов. Значит, она уже снова в форме.

Перед сном Алекс решила найти мазь, которую дал ей Эйб. Несмотря на насмешки Питера, Алекс знала, что мазь действительно целебная. Она быстро впитывается в кожу, не оставляя масляных пятен, а только давая ощущение шелковистой мягкости. В дверь постучали.

Алекс босиком прошла по ковру к двери, ожидая увидеть Винни, но на пороге стоял Скотт, глядя на нее сверху вниз со странным, напряженным выражением лица.

– Как дела? – спросил он. – Ничего не болит? Нога не опухает?

Алекс помогала головой, тряхнув волосами, завившимися после ванны в мелкие колечки.

– Немножко ноет, но ничего серьезного. Я же тебе говорила, я закаленная.

– Можно войти?

– Конечно. – Она отвернулась. – Как Винни? Она столько перенесла сегодня!

– Я отправил ее в постель. Завтра еще прием гостей. Между прочим, звонили из больницы. Питер чувствует себя неплохо. Перелом не тяжелый. Можно будет завтра послать за ним кого–нибудь, пусть приедет сюда на несколько дней перед тем, как отправиться домой.

– Хорошо.

Алекс взяла щетку, попыталась пригладить свои буйные кудри.

– Ты вся светишься, – сказал он.

Алекс улыбнулась:

– Только что из ванны.

– Я думал, после такой скачки ты будешь совсем без сил. – Скотт взял со стола какую–то безделушку, повертел в руках и снова положил на место.

– Когда я узнала, что ты цел и невредим, ко мне сразу вернулась энергия. – Алекс заглянула в ящик и наконец, нашла флакон с мазью. – Я как раз собиралась растереть ногу.

– Давай я.

– Ты хочешь, чтобы я выздоровела?

– Конечно, хочу, Алекс, что ты говоришь?

– Даже если тогда я уеду?

– Заткнись, – тихо ответил он.

Алекс принесла из ванной свежее полотенце.

– Ложись, – сказал Скотт. – Скидывай халат.

– На мне только ночная рубашка.

– Я знаю, как ты выглядишь.

Скотт расстелил розовое полотенце, чтобы Алекс могла положить на него ноги.

– Это то лекарство, которое принес Эйб?

– Замечательно помогает. Я уверена, что в нем есть какая–то магия.

Скотт вынул пробку, принюхался.

– И пахнет приятно. Что там намешано?

– Эйб не говорит.

Когда Скотт коснулся ее, Алекс показалось, что она сейчас растает.

– Эй, лежи спокойно, – усмехнулся он, блестя аквамариновыми глазами. Он плеснул себе на ладонь немного жидкости из флакона, пахнущей не столько фруктами, цветами или травами, сколько благовониями, наподобие ладана.

Алекс подтянула повыше подол своей длинной ночной рубашки.

Скотт начал массировать ее ногу от колена к щиколотке – нежно, любовно.

– Ну как? – Он смотрел на нее с откровенно чувственным выражением.

– Необыкновенно.

– У тебя кожа словно шелк.

С каждым его скользящим движением ее все больше охватывал жар, расходясь по всему телу.

– Как ты думаешь, может, и другую ногу помассировать? – спросил он как–то сдержанно.

– А почему бы нет?

Она уже не могла возражать. Вдруг ее пронизала дрожь, она откинула голову назад, прижав руку ко лбу.

– Мне так хорошо, что просто грешно.

– Хочешь, чтобы я перестал?

От его интонации у нее чуть сердце не разорвалось.

– А ты как думаешь?

– Пожалуй, так будет лучше.

Его пальцы ласково играли краем ее ночной рубашки.

– Почему ты сегодня сделала такую безумную вещь? Ты же рисковала жизнью.

– Я тысячу раз говорила тебе, Скотт, я люблю тебя.

И вдруг он поцеловал ее, изо всех сил прижимая к себе.

– Я тосковал по тебе каждую минуту, каждую секунду, пока тебя не было здесь, – шептал он ей прямо в раскрытые губы.

– Но теперь я дома.

Он так и вскинулся:

– Алекс, думай, что говоришь!

– Я говорю, что никуда больше не хочу уезжать.

– А как же твои честолюбивые планы? – Его голос стал хриплым от волнения.

– Они уже сбылись.

Его глаза сверкнули привычным жестким блеском.

– Не играй со мной, Алекс.

Она села на постели, протянула к нему руку.

– Любимый, послушай меня хоть минуту. Я люблю тебя. Я хочу остаться с тобой.

– О Боже, Алекс, – сказал он. – Ты с ума меня сводишь!

– Ты слышал, что я сказала?

– Алекс, второй раз я не переживу такого горя. И жить так, как сейчас, я тоже не могу. Чего хочешь ты от меня?

– Давай начнем все сначала! – страстно воскликнула она. – Что было, то было. Мы оба многому научились. Наши жизни слишком тесно переплелись. Друг без друга мы ничто.

– Так ты согласишься выйти за меня замуж?

В его прекрасных глазах отразилось волнение.

– Я хочу этого больше всего на свете.

– А как же балет? Господи, ты потрясающая балерина. Теперь я понимаю, что не имел права отговаривать тебя. Я должен был…

Она приложила палец к его губам.

– Не надо, Скотт. Мы оба во многом изменились. У нас за плечами долгий путь.

Он сгреб ее в свои могучие объятия.

– А теперь круг замкнулся, любовь моя.

ЭПИЛОГ

Во время праздничного обеда Стефани, неподражаемо элегантная в своем костюме–двойке из роскошной серебряной парчи, поднялась с места. Ее аквамариновые глаза сияли от радости и гордости.

– Дорогие друзья и родственники, – начала она, позвонив в маленький хрустальный колокольчик, чтобы привлечь всеобщее внимание. Разговоры за столом разом смолкли. Все ждали, что она скажет. Стефани прославилась своим умением обернуть любую ситуацию себе на пользу. Сейчас она улыбалась через весь стол своему сыну, красавцу Скотту, и сидящей справа от него Алекс, такой прелестной в изысканном платье из золотистых кружев. – Я хочу объявить важную новость, – сказала Стефани. – Просто не могу удержаться! С огромной радостью я объявляю о помолвке моего обожаемого сына Скотта и нашей дорогой Александры, всем вам знакомой крестницы Винни.

Пробежала волна аплодисментов, кто–то заахал, никто не скрывал своей радости. Никогда еще не видели Скотта таким счастливым, таким полным жизни, а прекрасную Александру – такой сияющей. Она вся светилась, ее окружала почти зримая аура счастья.

Стефани сообщила, что помолвка будет недолгой, около полугода – ровно столько, сколько нужно, чтобы организовать подобающее бракосочетание. Она упивалась ролью любящей матери, устраивающей свадьбу сына, хотя всем присутствующим было известно, что Стефани бросила Скотта много лет назад, предоставив все материнские заботы тетушке Эдвине.

Один человек даже высказал эту мысль вслух.

– На ее месте должна быть ты, – заметил вполголоса человек почтенной наружности, сидевший рядом с Винни.

– Она – его мать, Бруно. – Винни безмятежно улыбалась, глядя в красивые темные глаза своего собеседника. Она еще не пришла в себя от потрясения, которое испытала, увидев его здесь. Когда–то она мечтала об этом, но смирилась с тем, что это невозможно. И вот Бруно, таинственный гость, о котором говорила Стефани, сидит с нею рядом и смотрит на нее так, будто только что вновь обрел потерянную драгоценность. Бруно Адамски, известный широкой публике как Брент Адамсон, наживший миллионное состояние на освоении земельных участков.

Моя погибшая любовь, думала Винни. Человек, которого мой отец считал обыкновенным охотником за приданым. Что ж, отец ошибался. В этот вечер Винни навсегда сбросила груз давней печали. Бруно все еще был красив; в нем сразу чувствовалась сильная личность. Он нажил состояние, успел уже овдоветь, у него были внуки. Когда Стефани заново представила их друг другу, с видом заговорщика и с неподдельными слезами на глазах, Винни с первого же взгляда поняла, что Бруно не забыл ее, так же как и она не смогла забыть его.

– Спасибо Стефани за то, что она помогла нам снова встретиться, – сказал Бруно. Среди общего веселья, смеха и поздравлений никто не заметил, как он положил руку на руку Винни. У нее потеплело на душе и щеки зарумянились. – Стефани каким–то образом ухитрилась сложить два и два и получить верный ответ. Она говорит, что меня выдали глаза. Глаза и голос. Я так до конца и не избавился от акцента. Не думал, что она меня вспомнит.

– Я узнала бы тебя где угодно, – тихо сказала Винни. Все эти годы она следила за его стремительным восхождением по лестнице успеха. – Даже не верится, что столько лет прошло. Кажется, все было только вчера.

– Мне тоже, – сказал он с нежностью. – Твои родные разлучили нас, твои родные и свели нас снова. Я у Стефани в неоплатном долгу.

– Ах, Бруно, не говори так, а то я заплачу, – произнесла Винни дрожащим голосом.

– Я не возражаю, – улыбнулся он. – Главное, чтобы ты плакала в моих объятиях.

На вечере много фотографировали. Одна фотография получилась особенно удачной – на ней Алекс улыбалась, глядя Скотту в глаза, словно свет любви, сиявший в них, был ярче всех прочих огней в мире. По одну сторону обрученной пары стояла Стефани под ручку с одним из дядюшек Макларенов, по другую – Винни, протянувшая руку красивому немолодому человеку с шапкой густых седых волос – известному предпринимателю Бренту Адамсону. К удивлению многих из присутствующих, было очевидно, что эти двое – добрые друзья, хотя никто так и не понял, когда же они познакомились.

– Никто не заслуживает счастья так, как Винни! – мечтательно сказала Алекс Скотту, склонив голову ему на грудь. – Кто бы мог подумать, что твоя мать вдруг вытащит из рукава ее давнего возлюбленного!

– За одно это я готов все ей простить, – пробормотал Скотт, не сводя глаз со своей тетушки. – Посмотри только на Винни. Она как будто идет по воздуху.

– Мне знакомо это ощущение. – Алекс подставила лицо для поцелуя. – Чувство, что в твоей жизни есть смысл.

Скотта охватила невероятная легкость, словно он парит, как орел, в синем безоблачном небе. Как щедра к нему судьба!

– Александра, я люблю тебя, – сказал он, глядя на нее сияющими аквамариновыми глазами.

И так он будет говорить до конца своих дней.