355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Маргарет Уэй » Поймать жар-птицу » Текст книги (страница 1)
Поймать жар-птицу
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 05:56

Текст книги "Поймать жар-птицу"


Автор книги: Маргарет Уэй



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Маргарет Уэй
Поймать жар-птицу

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Макларен направил своего коня на открытую равнину и махнул рукой Эйбу, старшему загонщику, давая знак поторопиться. Изборожденное глубокими морщинами лицо Эйба выдавало крайнюю степень усталости. С самого утра они гонялись за Призраком – одичавшим жеребцом, который сманивал лучших кобыл. Один раз им удалось увидеть издали, как он мчится под палящими лучами полуденного солнца; весь гарем скакал за ним плотной группой, несколько годовалых жеребят следовали в арьергарде. Эффектное зрелище: не меньше дюжины лошадей сломя голову промчались вниз по крутому каменистому склону и скрылись в зарослях железного дерева, опутанных вьющимися растениями. Макларен почуял даже запах конского пота.

Всадники напрягали все силы, не заботясь о собственной безопасности. Опытные наездники, почти такие же отчаянные, как и дикий жеребец, они постепенно сокращали расстояние, отделявшее их от цели, – нелегкая задача в скрэбе [1]1
  Скрэб – австралийские вечнозеленые заросли. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]
. Макларен любил лошадей. При мысли, что придется лишить свободы могучего серого жеребца, его кольнула жалость. Но Призрак – не простой дикарь. Это настоящий красавец, и в его жилах течет кровь породистых лошадей, выведенных в поместье Макларенов. Нельзя, чтобы он бегал сам по себе. Эйб сумеет его объездить, а если Эйб не справится – попробует Макларен. Почти всему, что знает Макларен, научил его Эйб Серая Сова, но ученик превзошел своего учителя, сам Эйб признает это.

И все–таки жеребец ушел от них. Просто невероятно, до чего хитер! Уже в третий раз он оставил их ни с чем, хотя во время второй погони они сумели отбить от табуна и вернуть на ферму двух жеребых кобыл. Призрак, как всякое дикое животное, издали чуял опасность и к тому же знал местность даже лучше, чем его преследователи.

– Хитрый, гад, – выругался Эйб, подъезжая к своему хозяину. Его кожа цвета черного дерева была покрыта потом, с потеками грязи и крови. Поднявшийся ветер засыпал всадников пылью. – Я старался, как мог.

– Черт возьми, Эйб, ты не виноват. – Макларен тяжело вздохнул, стащил с головы акубру [2]2
  Акубра – ковбойская шляпа, австралийский вариант стетсона.


[Закрыть]
и в раздражении взъерошил волосы, черные и блестящие, как вороново крыло. – Рано или поздно мы его возьмем.

Он резко повернул коня вправо, объезжая парочку маленьких серых кенгуру–валлаби с мордочками, напоминающими невинные детские личики.

– А пока устроим–ка ему западню поближе к болоту. Вон за теми чайными деревьями. – Он кивком указал направление.

– Ну и норов у этого Призрака, – проворчал Эйб, уставший до того, что едва держался в седле. – Я думаю, негодная это лошадь.

Макларен покачал головой.

– Кровь у него хорошая, Эйб. Он научится себя вести, как только поймет, кто здесь хозяин.

С внезапным сожалением Макларен подумал о том, что, пожалуй, загонял сегодня Эйба. Тот ни за что не станет жаловаться, а ведь он уже немолод.

Великолепный закат привлек их внимание. По мерцающему кобальтово–синему небу прокатывались розовые, лиловые и золотые волны, а вслед за тем небосвод омыло жидким огнем и отдаленные песчаные холмы запылали, словно раскаленные печи. Эйб начал негромко напевать мелодию, пришедшую из глубины веков с древней культурой его народа. Песнопение показалось Макларену удивительно успокаивающим. Голос звучал то громче, то тише, будто какое–то заклинание эхом доносилось до них через туманы времен. Макларен часто проводил время с Эйбом с тех пор, как еще мальчиком услышал от отца, что Эйб Серая Сова слывет среди аборигенов могущественным колдуном и обладает немалой властью. Но уберечь отца Макларена прославленный лекарь не сумел. Однажды Джон Макларен, красивый, полный жизни мужчина в расцвете сил, которого уважали во всей округе, выехал из дому верхом, а обратно его принесли на носилках, наспех сооруженных из веток. Шея у него была вывернута; он сломал ее, упав с лошади. Так нелепо погибнуть великолепному наезднику, всю свою жизнь проведшему в седле!

Сердце миссис Макларен было разбито. Но только на два года. После чего она нашла себе другого, не менее богатого мужа и уехала с ним. Скотт, как почтительный сын, исправно навещал ее в городе, но так и не простил ей предательства и того, что она так легко забыла его отца.

Когда погиб отец, Скотту Макларену было четырнадцать лет. Опасный возраст для мальчика, даже если он уже держится как взрослый. Он рано повзрослел, потому что на нем лежала большая ответственность, да и родители многого ожидали от него. Но он отчаянно нуждался в матери, а мать была не в состоянии прожить остаток жизни в таком уединении, хотя и роскошном. Ее тянуло в город, к людям своего круга, к привычному для нее образу жизни.

Тогда–то в усадьбе Мейн–Ройял и появилась Винни – Эдвина Макларен, старшая незамужняя сестра отца, женщина с сильным характером, к тому времени уже известный автор иллюстрированных рассказов для подростков о жизни неосвоенных районов Австралии. Любящая, терпеливая Винни. Она стала для Скотта Макларена матерью, которой у него, по существу, никогда не было.

Макларен и Эйб медленно ехали бок о бок. Вдруг над ними закружилась разноцветная стая волнистых попугайчиков, то ныряя вниз, то взмывая вверх волной изумрудного шелка с золотыми искрами.

Волшебная картина!

И пока Макларен любовался ею, еще один образ возник перед его мысленным взором. Незваный, непрошеный. У Макларена перехватило дыхание. Он нетерпеливо погнал лошадь вперед, пытаясь сокрушить, стереть постылый образ. Немедленно, сию же минуту! Но знакомое лицо по–прежнему сияло перед его глазами.

Смеющееся, запрокинутое лицо девушки. Лебединая шея, нежная кожа цвета слоновой кости, роскошная грива вьющихся золотистых волос, янтарные, чуть раскосые кошачьи глаза, полные губы с приподнятыми уголками, острый подбородок.

Александра!

Его Алекс… Красавица, изменница… Девушка, наполнявшая его такой страстью, что он едва мог дышать от волнения. Девушка, которой он отдал часть своей души. Он не верил своему счастью, пока они были вместе. Он просил Алекс стать его женой, хозяйкой поместья Мейн–Ройял.

Боже, какой дурак! Алекс сбежала, как и его мать, в погоне за своей звездой. Ей мало было его обожания – она хотела, чтобы перед ней преклонялись все. Александра Эштон. Ныне – прима–балерина Австралийского балета, о которой с восторгом пишут газеты от Сиднея до Москвы. Ну что ж, пусть танцует хоть до упаду. Только в его жизни и на его территории ей нет места. Он сумел пережить ее отказ. Лишь иногда, вот как в эту минуту, боль становилась нестерпимо острой.

Он знал Алекс с тех пор, как ей исполнилось десять лет. В этом–то все и дело. Она слишком глубоко укоренилась в его жизнь. Как и он, Алекс познала трагедию. Ее родители погибли в страшной катастрофе, когда на главной автостраде штата столкнулись сразу шесть машин. После этого Алекс, убитая горем маленькая девочка, и попала в Мейн–Ройял. Родители Алекс в завещании назначили ее опекуншей Винни – крестную мать девочки. Когда Алекс появилась в Мейн–Ройял, Макларену было семнадцать лет. Влюбиться в ребенка – абсурд, но Алекс всегда была особенной. А удивительные золотистые волосы и треугольное личико делали ее похожей на эльфа. Но Алекс сбежала. Это было жестоко по отношению к Винни, ведь она так любила Алекс, но все–таки племянника она любила сильнее. Они оба знали, что эта тема не обсуждается, хотя ослепительный призрак Александры постоянно присутствовал в их повседневной жизни.

Было уже темно, когда они с Эйбом добрались до центральной усадьбы. Макларен пожелал Эйбу спокойной ночи и пошел к дому. Золотистый свет лился из окон на широкие веранды, окружавшие дом с трех сторон. Здание было одноэтажное, но построенное с размахом еще прадедом Скотта Макларена. Выходец из Шотландии, полковник Эндрю Макларен, один из первых поселенцев штата, обосновался здесь, выйдя в отставку после долгой и успешной военной карьеры.

Одни только веранды представляли собой настоящий шедевр архитектуры. В них угадывалось сильное влияние Индии, где полковник прожил несколько лет. Дед Скотта Макларена, скрупулезно соблюдая общий стиль, пристроил к дому два крыла с комнатами для гостей и великолепный бальный зал, занявший место прежнего заднего дворика. Мейн–Ройял – не просто усадьба. Это настоящая крепость, родовое гнездо могучего клана Макларенов, правившего целой скотоводческой империей.

Двойные двери вели в просторную прихожую с паркетным полом, справа и слева от входа располагались комнаты для приемов. На круглом столе розового дерева, стоявшем под роскошной уотерфордской [3]3
  Изделия из толстого узорного стекла производились и Уотерфорде (Ирландия) начиная с 1729 г.


[Закрыть]
люстрой, Винни разместила очередную цветочную композицию. Эти композиции, цветы для которых поступали из орошаемых садов, занимающих площадь в пять акров, менялись каждый день, и каждая казалась прекраснее предыдущей. Творческая натура Винни проявлялась не только в писательстве.

Скотт поднялся к себе, принял душ и переоделся, после чего взял в холодильнике банку ледяного пива. У него было множество дел, о которых следовало бы подумать. Нужно, к примеру, сочинить речь для торжественного обеда в честь недавно избранного премьер–министра штата, но мысли по–прежнему занимала Алекс. Было такое ощущение, будто она пытается дотянуться до него… Совсем как в старые времена, когда между ними существовала чуть ли не телепатическая связь.

Он, конечно, знал, где Винни хранит вырезанные из журналов статьи об успехах Алекс. И в минуты слабости даже заглядывал в них украдкой. Глянцевые фотографии запечатлевали Александру Эштон в ее многочисленных ролях: Одетты, Спящей Красавицы, Золушки, Коппелии… Алекс, парящая, словно в невесомости. Алекс, исполняющая арабески. Алекс на пуантах. Снимки с сияющей улыбкой, обращенной к партнеру, он ненавидел. Она всегда была такой воздушной – существо из света и движения, магии и поэзии. Разве такая девушка выдержит все тяготы жизни на ферме, с долгими периодами изнуряющей жары и засухи?

Вот ведь ирония судьбы – именно Винни настояла, чтобы Алекс продолжала учиться хореографии. Алекс была необыкновенно талантливым ребенком. Нужно было заполнить ее жизнь интересными занятиями, чтобы ей некогда было грустить. Какое–то время после аварии Алекс жила на ферме, затем ее отправили в школу–интернат в Сиднее. Макларен в это время учился там, на юридическом факультете университета. Он не собирался становиться юристом, просто коммерческие интересы Макларенов были так широки, что юридическое образование могло сослужить ему хорошую службу.

В те годы он каждый свободный день забирал Алекс из школы на прогулку, прихватив с собой одну из своих многочисленных подружек. Для компании, как он говорил. Одна из подружек ехидно заметила, что тут лучше подошло бы слово «дуэнья». Каникулы Алекс всегда проводила на ферме. Здесь она научилась носиться верхом словно вихрь, спать под звездами, пасти коров и обращаться с огнестрельным оружием. Она любила такую жизнь. Так она говорила. Она умела очаровать всех до единого обитателей усадьбы – мужчин, женщин и детей. Даже мудрый Эйб мгновенно стал ее покорным рабом.

Скотт выпил холодного пива, отлил еще в серебряную кружку и пошел искать Винни. Ему показалось странным, что ее не было видно. Обычно она всегда выходила его встречать, когда он возвращался домой.

Он вошел в уютную комнату, уставленную книжными шкафами, и уселся на кожаный диван, глубоко погрузившись в подушки. Винни сидела напротив, склонив голову и прикрыв лицо рукой.

– Все еще работаешь? – Она не ответила, и он удивленно уставился на нее. – Винни!

– Прости, милый.

Ее голос звучал хрипловато, как будто она плакала. Плакала? Винни? Макларен вскочил, поставил недопитую банку пива на низкий кофейный столик.

– Винни, что случилось?

На спокойном лице с классическими чертами, как у всех Макларенов, застыло горестное выражение. На щеках виднелись дорожки от слез.

– Что такое? Скажи мне! – В его голосе отразилась тревога.

Винни печально взглянула в лицо племянника. Он был Макларен с головы до пят, совсем как отец: очень высокий, держался с большим достоинством, чтобы не сказать – надменно. В нем сразу чувствовалась порода. Черты его лица были словно высечены резцом скульптора, с характерной маклареновской ямочкой на подбородке. Кожа потемнела от загара. От Стефани ему достались только сверкающие глаза невероятного аквамаринового оттенка. Ни у кого больше Винни не видела таких прекрасных глаз, вот разве что… у Александры.

– Ты не заболела? – Скотт с тревогой смотрел на свою тетушку.

Она подняла руку к волосам, когда–то таким же черным, как и у него, а теперь, в шестьдесят, – цвета перца с солью.

– Нет, милый. Не в этом дело. Да ты не захочешь слушать.

– Значит, Алекс? Так, что ли? – спросил он резко.

– Да, Алекс. – Винни вздохнула, нисколько не удивившись ни его догадливости, ни его реакции. – С ней произошел несчастный случай.

– Несчастный случай? – Это его совсем не обрадовало. Он никогда не желал зла Алекс.

– Вот, об этом пишут в газете. – Винни медленно поднялась с кресла.

– Дай сюда. – Глубокий голос Скотта звучал необычно хрипло. В нем слышались давно подавляемые чувства.

– Это случилось во время репетиции, – продолжала Винни. – Помнишь тот эффектный прыжок в конце «Спящей красавицы», когда партнер должен подхватить ее в нескольких дюймах от пола?

– Господи, ты что, хочешь сказать, он ее уронил?– Голос Скотта сорвался.

– Она упала и сильно расшиблась. Здесь все написано. – Винни растерянно взмахнула рукой. – Как жестоко! Столько труда, столько жертв! И, может быть, все окажется напрасным. Ох, дорогой, прости меня. – Она взглянула на него, и при виде его лица сердце у нее упало.

– Ничего. – Его красивый рот был спокоен и тверд. – Здесь сказано, что она, возможно, больше не будет танцевать. – Он бросил взгляд на дату. – Газета вчерашняя.

– Да. Эд прилетел уже под вечер. – Винни говорила о летчике из компании воздушных перевозок, который доставлял им почту и продукты.

– По крайней мере, ты знаешь, в какую больницу ее положили. Здесь пишут, что ей предстоит операция. Вероятно, это уже произошло.

– Алекс, бедная моя малышка, – застонала Винни.

– Она тебе не звонила?

– Нет. Она знает… – Винни запнулась.

– …что разговоры о ней – табу.

– Она знает, что очень сильно ранила тебя, Скотт.

– Ну, это уже в прошлом. – Аквамариновые глаза сверкнули, словно драгоценные камни. – Для меня все закончилось, как только она уехала.

– Она любила тебя. И любит, – вырвалось у Винни.

– Не надо выжимать из меня слезу. – В его звучном голосе заскрежетал металл. – Алекс была нужна одна карьера. Добраться до вершины, любой ценой. Вполне справедливо. Она добилась такой известности, о какой только может мечтать любая балерина. А то, что было между нами, – это сон. Невероятный, невозможный сон. Теперь я, наконец, это понял.

– Я всегда думала, что вы созданы друг для друга. – Винни опустила глаза, разглядывая свои руки без единого кольца.

– Ты безнадежный романтик, Винни.

– Да, я знаю.

– Ты, наверное, хочешь поехать к ней?

– У нее же никого нет, Скотти. Ты сам знаешь.

– Дьявол, у нее наверняка уже был десяток любовников, – сказал он с необычным для него сарказмом.

– Неужели ты, правда, так думаешь? – Винни была шокирована.

– Насколько мне известно, в мире балета царит сплошной секс, – ответил Скотт напрямик.

– Алекс ни в коем случае не пойдет на случайные связи, – убежденно произнесла Винни. – Она человек глубоких чувств.

Скотт отвернулся.

– Прости, Винни, но этому я не верю. Да мне это и безразлично. А ты мне не безразлична. Если хочешь поехать, надо поехать. Я организую.

Винни подошла и поцеловала его в щеку. Хоть она и сама была не маленького роста, ей пришлось подняться на цыпочки.

– Все–таки сердце у тебя на месте. Конечно, я могу навестить ее в больнице. Но ведь за ней некому ухаживать, Скотти.

– Не станешь же ты приглашать ее сюда! —спросил он пугающе мягким тоном.

– Она не поедет. Она знает, что ты будешь против.

– А как я могу быть за? – Он стоял перед ней в полной неподвижности.

– Скотт, пойми, она была так молода. Так удивительно талантлива. Ведь ты очень чуткий человек, пока речь не заходит об этом.

– Когда меня бросают, мне не до чуткости, – отрезал он.

– Это все из–за Стефани…

– Не вмешивай сюда мою мать, – сказал он ровным голосом, но Винни и сама поняла, что нужно остановиться.

– Извини. Просто я очень расстроена.

– Я понимаю, Винни. – Его лицо немного смягчилось. – Алекс – твоя крестница. Ты любишь ее, несмотря на то, что она чуть не сломала мне жизнь.

Серые глаза Винни наполнились жгучими слезами, а на щеках выступили красные пятна.

– Я люблю тебя больше всего на свете, но не могу избавиться от чувства, что я в ответе за Алекс. Я знаю: твоя любовь превратилась в пепел. А она позволяла тебе верить, что ваша любовь будет вечной. Но ведь Алекс была так молода. Ей было всего девятнадцать. Она стояла на пороге настоящих свершений. Девочка думала, что сможет иметь все сразу, и надеялась, что ты ее поддержишь.

– На расстоянии в тысячу миль? – В его голосе звенела ирония. – Чтобы моя жена, по которой я с ума сходил, сидела в Сиднее, а я в это время торчал здесь? Неужели она действительно думала, что у нее это выйдет? Что я отпущу ее и смирюсь? Я никак не мог поехать с ней. А, оставь все это, Винни. Все в прошлом, и, слава Богу. Стоит только заговорить об Алекс, и у нас все идет наперекосяк. Поезжай, если нужно. Я тебя понимаю. Можешь даже остаться там, пока она не окрепнет. Но это если ты действительно веришь, что она не живет с каким–нибудь бедолагой, обалдевшим от любви. Только меня в эти дела не впутывай.

Она вторглась в его сны. Впервые за несколько лет. Всю ночь он беспокойно метался в постели, почти не спал, а сон был ему очень нужен. В предрассветный час он уже сидел один на кухне за завтраком, состоящим из кофе с гренками. Рабочий день у него продолжался от зари до зари, от темна до темна. Скотт и сам понимал, что нужно оставлять хоть немного времени на отдых и развлечения. Есть, конечно, конное поло – он любит эту игру и всегда отличался на состязаниях. Бывали в его жизни и женщины. Одно время даже очень много. Он пускался во все тяжкие, лишь бы совладать со своей страстью к Алекс. Секс без любви. На его взгляд, хорошего в этом мало. Как видно, он однолюб. А сейчас у него есть Валери Фримен. Валери понимает его лучше многих других. Шикарная блондинка, и сложена великолепно. Не работает, потому что получает щедрое содержание от отца. С ней не скучно, она хороша в постели и не цепляется за него.

Когда вошла Винни, ее осунувшееся лицо ужаснуло Скотта. Он вскочил, чтобы пододвинуть ей стул.

– Ты плохо спала. Давай налью тебе чаю.

Он направился к буфету, где выстроились в ряд блюда, накрытые крышками.

– Если б тыпоехал, Скотт, – выпалила вдруг Винни безо всяких предисловий, но он понял, что она имела в виду.

– Господи, Боже мой! – тяжко вздохнул он.

Глядя на него, Винни понимала его состояние.

Она плохо спала ночью и сейчас чувствовала пульсирующую боль в голове.

– Я понимаю, что слишком много от тебя требую, – с жаром воскликнула она, – но только ты можешь уговорить Алекс вернуться сюда. Мейн–Ройял принадлежит тебе. Я же не могу задержаться в Сиднее надолго. Я должна сдать работу в срок.

В молчании Макларен наполнил чашку чаем, поставил ее перед теткой и снова сел.

– Винни, ты знаешь, для тебя я сделал бы что угодно. Ты мне дороже всех. Но поехать к Алекс? Увидеть ее? Говорить с ней? Пригласить ее вернуться в Мейн–Ройял? Не пойдет.

– Кроме нее, ты никого не любил, Скотти.

– Между прочим, я нахожу Валери очень привлекательной, – протянул он.

– Она, конечно, продержалась дольше остальных. – Винни невольно улыбнулась, очарованная, как всегда, богатством и красотой оттенков его голоса. – Но она не тронула твоего сердца. Я слишком хорошо знаю тебя, Скотти.

– Тогда почему ты просишь меня встретиться с Алекс? – спросил он с вызовом.

– Потому что никто не умел заботиться о ней так, как ты, – сказала Винни. – Может быть, карьера Алекс закончена. У обыкновенных людей колено заживает, и они продолжают нормальную жизнь, но балеринам приходится выдерживать чудовищные нагрузки. Не у нее первой рухнула карьера из–за травмы.

В глубине души Макларена шевельнулась жалость… и еще что–то, что он не хотел определять словами.

– Даже если так, как ты могла вообразить, будто нам удастся все начать сначала? Алекс уже не та, какой была. Она теперь примадонна, блестящая балерина. И потом, я просто не пойду на это, Вин. – В его голосе зазвучали жесткие нотки. – Ни одна женщина не сделает из меня дурака… Дважды.

Винни резко отвернулась к окну, из которого открывался вид на цветущие баугинии – розовые, белые и вишневые.

– И я любила только один раз, – промолвила она негромко, словно говорила сама с собой. – Даже сейчас, в шестьдесят лет, я ничего не забыла.

– Это охотника за наследством, что ли? – осведомился Макларен с едва заметной иронией. Все в семье знали о неудачной любовной истории Винни.

– Так думал о нем мой отец, – с горечью возразила Винни. – Родители считали его обаятельным мошенником. Хотя маме–то он нравился, но она никогда не пошла бы против отца.

– А разве они оказались не правы, Вин? – очень мягко спросил Макларен.

Красивые серые глаза Винни были полны печали.

– У него, и правда, не было ни гроша. Он шатался по всему миру в поисках приключений. Но я верю, что он по–настоящему любил меня.

Макларен встал и положил руку ей на плечо.

– Ну, значит, так и было, Вин. Ты прекрасная женщина.

– Теперь он стал важной персоной, – добавила Винни со слабой улыбкой,

Макларен изумленно воззрился на нее.

– Что–то я ничего об этом не слышал.

Винни пожала плечами.

– Он переменил имя. Отрастил весьма почтенную бороду. Но я все равно его узнала. Я узнала бы его где угодно.

Макларен был заинтригован, его аквамариновые глаза заблестели.

– И ты мне скажешь?

– Лучше забыть обо всем, милый, – сказала Винни небрежно. – Вряд ли ему захочется вспоминать меня и мое семейство. Все мы причинили ему много боли и очень унизили его. Отец буквально выгнал его с фермы, ославил как проходимца. Но все–таки я, должно быть, была ему не совсем безразлична, потому что после всего этого он прислал мне больше десятка писем. Мама отдала их мне только после смерти отца. Мне было уже под пятьдесят, представляешь?

На лице Макларена появилось сардоническое выражение.

– Представляю, я же знаю своих дедушку и бабушку. Ты не держишь на них обиды, Винни? – спросил он, думая о том, что у нее есть для этого все основания.

Винни взглянула на него с улыбкой.

– Нет, милый. Отец считал, что поступил правильно. Если бы у меня хватило мужества, мне надо было бы уехать из дому. Но я не уехала. Ведь тогда считали, что я выйду за Гранта Макэвана. Все этого ожидали, особенно бедняжка Грант. Считали, что я одумаюсь. Но я так и не одумалась.

– Сочувствую, Винни. – В голосе Макларена послышалась нежность. – Очень сочувствую. Видимо, ты однолюб, совсем как я.

Это было своего рода признание.

– Значит, ты поедешь к Алекс? – спросила Винни, глядя на него с надеждой.

Макларен беспокойно заерзал. Все его тело было напряжено, на лице отразилась давняя глухая тоска.

– Поеду, Винни, лишь бы тебе было спокойнее. Просто проверю, все ли у нее идет нормально. Но я никогда ее не прощу. Никогда.В отличие от тебя я не забываю обиды.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю