Текст книги "Поймать жар-птицу"

Автор книги: Маргарет Уэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

К концу второй недели после выписки Алекс совсем упала духом. Всю свою жизнь она каждый день проводила в упорных, изнурительных репетициях – и вот теперь буквально прикована к земле. Нелегко это вынести существу, привыкшему невесомо парить в воздухе. Как ее назвал какой–то театральный критик? Ангел грации, легкости и движения. Посмотрел бы он на нее сейчас! Управляться с костылями оказалось гораздо сложнее, чем ожидала Алекс. Плохо то, что она такая худая – кожа да кости. Время тянулось невыносимо, и Алекс часто искала забвения во сне, но и во сне ее преследовали воспоминания.

Может быть, через месяц гипс снимут, и она снова сумеет передвигаться свободно. Но как срастутся разорванные связки? Вдруг последствия травмы будут сказываться даже в обычной жизни? Иногда слезы наворачивались ей на глаза, но она сердито стирала их рукой. В больнице она повидана так много страданий, что казалось бессмысленным придавать слишком большое значение собственным горестям. Есть вещи похуже, чем необходимость распрощаться с блистательной карьерой. Она отдала бы все мечты о славе, лишь бы ее родители были сейчас живы. Оглядываясь назад, она понимала, что никакие лавры не стоили потери Скотта. В те минуты, когда Алекс не танцевала, она ощущала огромную пустоту в душе.

Скотт.

В эти дни мысли о нем одолевали ее еще неотступнее, чем всегда. Как она ни старалась – а она очень старалась, – Алекс не могла изгнать его из своего сердца, которое отдала ему еще в детстве. Он ни разу не позвонил ей, да она этого и не ожидала, но вот с Винни они часто перезванивались. В последний раз звонок из Мейн–Ройял застал Алекс в плохую минуту, голос ее был еще хриплым от слез. Она сказала Винни, что слегка простудилась. Та отреагировала как полагается («Смотри, принимай побольше витамина С»), но Алекс понимала, что обмануть Винни ей не удалось.

Она была в своей тесной кухоньке, наливала себе кофе, когда раздался звонок в дверь. Должно быть, это Бренда, соседка, зашла спросить, не нужно ли ей каких–нибудь продуктов. Соседка была очень добра к Алекс.

Взгромоздившись на костыли, Алекс пустилась в долгий путь к входной двери, крикнув по дороге: «Иду!» Она уже научилась кое–как справляться с этими адскими штуками, но все–таки как от них больно! Она даже невольно вскрикнула, когда, открыв основную дверь, увидела через вторую, сетчатую, вместо миниатюрной Бренды высокого широкоплечего мужчину в безупречно белой рубашке с открытым воротом и в синих джинсах, плотно облегающих его сухощавое, мускулистое тело.

– Скотт! – Сердце затрепетало у нее в груди.

– Зрение у тебя пока в норме, – сардонически заметил он. – Можно войти?

– Конечно. – Заторопившись, она споткнулась и чуть не упала, в последний момент успев схватиться за притолоку.

– Господи Боже! – Скотт рванулся вперед, протягивая руки, как будто хотел сорвать сетчатую дверь с петель. – Полегче, Алекс! Стой смирно и не теряй равновесия!

– Это ты мнеговоришь? – Она подавилась смехом. Ведь Александра Эштон прославилась волшебным равновесием своих отточенных поз!

– Ну–ка, прекрати!

Скотт говорил намеренно резко, боясь, что у нее начнется истерика.

Алекс и самой показалось, что ее смех прозвучал несколько безумно. Дело в том, что она окончательно растерялась. Скотт – у ее двери. Зачем он здесь? Требовать, чтобы она поехала с ним? Рассказывать, как Винни боится за нее?

Господи! Она и сама за себя боится.

Алекс отперла сетчатую дверь, Скотт перешагнул порог и навис над нею:

– Посмотри на себя!

– Можешь не говорить, я знаю, что выгляжу не лучшим образом, – криво усмехнулась Алекс.

Скотт откровенно разглядывал ее. От нее остались одни глаза, обведенные черными тенями. Она казалась почти прозрачной, как самый тонкий фарфор. Ее чудесные волосы были собраны в пучок на макушке и падали на спину пышными локонами. На ней было просторное летнее платье кремового цвета, доходившее до щиколоток, так что гипс был почти не виден. Скотт почувствовал, что теряет самообладание, достигнутое с таким трудом, но снова взял себя в руки привычным усилием воли. Слишком привычным.

– Что скажешь? – осведомилась Алекс.

Скотт коротко хмыкнул.

– Не напрашивайся на комплименты. Выглядишь потрясающе, только очень уж тощая.

Он заставил себя отвести глаза от прелестного личика, от лебединой шеи, от маленькой, идеально очерченной груди с острыми сосками, проступающими под легкой тканью. Лифчика, очевидно, нет, но ей, должно быть, и так трудно одеваться и раздеваться. Скотт попятился, злясь на себя. От Алекс лучше держаться подальше. Она просто бьет током. Но заботливость победила, и он снова придвинулся ближе.

– Дай я тебе помогу. Наверное, тяжко балерине без движения.

– Не то слово! Но я справляюсь.

И она двинулась вперед с гордым и самоуверенным видом, ощущая странную смесь восторга и настороженности.

Ей хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Чтобы поднял ее на руки, стиснул в объятиях. Хотелось вобрать в себя излучаемую им энергию. С ним она становилась сильной. И свободной.

Алекс кое–как добралась до кресла, осторожно опустилась в него, а Скотт подхватил костыли и пристроил поблизости.

– Я как раз собиралась пить кофе. У меня большой кофейник, на двоих хватит. Хочешь?

– Не откажусь, – ответил Скотт. Это даст ему хоть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Чертова Алекс! Опять в душу залезла.

По крайней мере Скотт улыбнулся, подумала Алекс. Хотя белозубая улыбка плохо сочетается с угрюмым выражением глаз. Может быть, тоже оказался в плену у прошлого?

– Ты что–нибудь ела? – строго спросил он.

– Все нормально, – отмахнулась Алекс. – B два часа съела сандвич. Ты тоже можешь себе сделать. Там, в холодильнике, свежий хлеб, ветчина и курица.

– Значит, тебе все–таки помогают?

– Я не одинока, Скотт, – твердо сказала Алекс. – У меня есть друзья.

– Ни черта у тебя нет, – огрызнулся Скотт, ни на минуту ей не поверив.

– Вот хоть моя соседка, Бренда, – крикнула Алекс ему в спину, но он не ответил.

Через несколько минут он принес поднос с двумя чашечками кофе и поставил на низенький кофейный столик.

– Я привыкла без сахара.

– В детстве ты была сладкоежкой.

Стоп–кадр: Алекс в школьной форме весело грызет шоколадку, которую он ей купил. И в школьном платьице она всегда была немыслимо сексуальной. Ни одна из его подружек не выдерживала сравнения.

Губы Алекс тронула нежнейшая улыбка.

– Я до сих пор помню все те шоколадки, что ты мне приносил в школу. Мы там просто с ума сходили по сладкому.

Как легко она уловила ход его мыслей! На щеке у Скотта задергался мускул.

– Винни просила навестить тебя. Узнать, как ты поправляешься.

– Неужели ты ради этого приехал в такую даль? – изумилась Алекс.

– Ни в коем случае. Сегодня вечером я должен быть на обеде у премьер–министра. Нужно будет произнести речь.

– Зачем ты согласился? Неужели премьер тебе нравится? – в шутку спросила Алекс.

– Не обязательно, чтобы он мне нравился.

– Я уверена, твою речь очень хорошо примут. Даже если отвлечься от содержания, у тебя такой голос, что тебя всегда слушают. Полезное качество.

– В данном случае я сильно на это надеюсь, – сухо ответил Скотт. – Я хочу сказать несколько слов о положении человека, работающего на земле.

Скотт протянул ей чашку с кофе, а сам уселся на диван по другую сторону стола.

Алекс поняла намек. Он старается отодвинуться от нее как можно дальше.

– Винни все еще надеется, что ты приедешь к ней, – хмуро сказал Скотт. – Почему–то твой последний звонок ее расстроил.

– Ее доброта растрогала меня до слез, – неохотно сказала Алекс.

Скотт откинулся на спинку дивана так внезапно, что Алекс даже вздрогнула.

– У тебя круги под глазами и руки трясутся.

Алекс быстро спрятала руки в складках платья.

– Знаешь, Скотт, ты умеешь напугать человека.

– Чушь, – проскрежетал он. – Просто ты больше не можешь обвести меня вокруг пальчика.

– Я об этом и не думала, – запротестовал Алекс. – Просто мне сейчас нелегко.

– Понимаю. Наверняка тебе даже чертовски трудно одной. И не надо пудрить мне мозги на счет друзей. Слава Богу, есть хоть соседка, но все твои друзья сейчас на гастролях и не могут тебе помочь, а помощь тебе очень и очень нужна.

Алекс ничего не могла ответить на эту обвинительную речь. Он был совершенно прав.

– Через месяц все будет в порядке, – сказала она, наконец.

– А может, пройдут и все восемь недель. Ты сама говорила.

Она серьезно смотрела на него, ей было и приятно, и грустно.

– На мне быстро заживает, Скотт. Всю жизнь так было. Помнишь, когда я…

– Алекс, я не коплю воспоминания, – оборвал он ее.

Она засмеялась, хотя и выдала себя.

– А я без конца перебираю свои.

– Надеюсь, меня они не касаются.

– Как ты ожесточился, Скотт, – тихо сказала она.

– К тебе – да. – Он тяжело вздохнул.

– Ты поэтому сел с другой стороны стола?

– Ага, на всякий случай, Алекс, – усмехнулся он. – Я – простой смертный, а ты – колдунья.

Помолчали.

– Пей кофе, а то остынет, – напомнил он.

– Да мне вовсе не хотелось кофе, – призналась она. – Я просто тянула время. – Она попыталась наклониться вперед, но столик стоял слишком далеко.

– Давай помогу.

Скотт поднялся гибким движением большой кошки. От него буквально захватывало дух. Ей потребовались героические усилия, чтобы скрыть свою реакцию. И все–таки она отодвинулась в самый дальний угол дивана. Когда Скотт приблизился, у нее появилось странное ощущение, словно все это когда–то уже было.

– В чем дело, Алекс? – спросил он резко, забрав у нее чашку и со стуком поставив на столик.

– Я… – Она покачала головой, не зная, что ответить. Кажется, сейчас она, наконец, сломается.

– Мне все можно сказать, – уговаривал Скотт, встревоженный неожиданной переменой в ней. – Алекс! Какого дьявола!

Он опустился рядом с ней на диван, обхватил одной рукой за плечи и повернул к себе лицом.

Спасения не было. Она не могла вскочить и убежать.

– А ну, говори, – приказал Скотт. – Тебе плохо? Похоже, ты давно уже нормально не питалась. К тому же одной в квартире небезопасно. Это тебя беспокоит?

Алекс молча помотала головой. Как ему объяснить, что она страдает? И не в последнюю очередь из–за того, что потеряла его. Ей очень хотелось спросить про Валери Фримен, но Скотт уже никогда больше не будет ничем с ней делиться.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. – Самообладание снова ускользало от него, и он ничего не мог с этим поделать. – Тут замешан какой–то мужчина?

Только ты, подумала она, но от этого не легче.

– Тот парень, которого сравнивают с Барышниковым? Ты скучаешь по нему?

Алекс не смогла сдержать смех. Это уже слишком!

– Так в чем же дело?

– Просто у меня депрессия. – В ее голосе прозвучала тоска, как ни пыталась Алекс ее скрыть.

– Может быть, все–таки не стоит тебе жить одной? Ты всегда страдала от гордыни.

– Да неужели? А я–то думала, что это твой грех!

– Ну, конечно!

Скотт иронически засмеялся. Забывшись на минуту, он наклонился и отвел с лица Алекс длинный вьющийся завиток.

– Ты не хочешь, чтобы я приехала, – просто сказала она.

– Ты абсолютно права, Алекс. – Он взял ее за подбородок, и ее губы оказались в каких–нибудь двух дюймах от его.

– Вероятно, это связано с Валери? – нетвердым голосом спросила она, растерявшись от неожиданности.

– Отчасти.

Его голос звучал мрачно, в аквамариновых глазах не было улыбки.

– Ненавижу, когда мной манипулируют. Тебе не удастся снова испортить мне жизнь. Не будет ни бешеной страсти, ни очередного предательства.

– Только Валери.

Лицо Скотта стало жестким,

– Чего ты добиваешься, Алекс?

Лишь сейчас она заметила, что все ее тело потянулось к нему.

– Ничего. Извини, Скотт.

Она хотела отстраниться, но его хватка стала еще крепче.

– Как там говорят? Не надо прятаться от своих демонов, надо их изгонять.

– Но не так! – взмолилась она, испуганная выражением его глаз.

– Это всего лишь поцелуй, Алекс. Почему ты так испугалась?

Алекс почувствовала, что все лицо заливает румянец.

– Потому что ты применяешь силу.

– А, до тебя наконец дошло? – Его необычные глаза засверкали. – Совершенно точно – померимся силами!

Очень медленно и нежно его рука, касавшаяся щеки Алекс, двинулась к плечу, обвела грудь, соблазнительно задевая и так уже напрягшийся сосок, немедленно отозвавшийся на дразнящее прикосновение. Желание – неумолимая сила, думал Скотт, ему невозможно противиться. Оно заставляет забыть обо всем на свете, кроме одного.

За какое–то мгновение, в которое уместился всего один удар сердца, Алекс поняла по выражению его глаз: то, что он сейчас делает, – своего рода месть. Она понимала это, но боль физического желания уже овладела ею, затмевая все мысли. Алекс пыталась напомнить себе, что он уже не ееСкотт, и все–таки таяла от наслаждения.

– Утонем вместе, Алекс, – сказал он довольно грубо. – Помнишь пруд забвения?

Его губы приближались так медленно, так мучительно медленно. Он ясно давал ей понять, что сейчас он – главный. И это доставляло ему удовольствие. Алекс безнадежно выдавала себя. Как давно все было! Уже целую вечность она не знала этого неописуемого ощущения сексуальной энергии мужчины. А точнее – Скотта. После Скотта она ни с кем не могла сблизиться. Он был особенный.

Ее губы раскрылись, подобно цветку, при первом же прикосновении его губ; ее язык устремился навстречу. Прежняя магия властно предъявила свои права, возрождая желание – пламенное, жгучее, первобытное. Медлительность его ласк только усиливала возбуждение, хотя Алекс не настолько забылась, чтобы не сознавать, что к ее блаженству примешивается изрядная доля страдания. Так или иначе, вся ее жизнь по–прежнему вращается вокруг него.

Чего он добивается? Хочет ее проучить?

Это у него слишком хорошо получается.

Как он может быть таким чудовищем? – думала она в отчаянии, собирая остатки воли, чтобы успокоить свое дрожащее от возбуждения тело.

– Не надо!

В ее горестном возгласе еще звучали отголоски страсти.

– Ты сама это затеяла, Алекс, – протянул он низким, интимным тоном, но безо всякого намека на нежность, которую она так хорошо помнила. Он привлек ее еще ближе к себе, упиваясь запахом ее кожи, томительно изысканной хрупкостью ее незабываемого тела. Алекс, сверкающая бабочка со сломанным крылышком… – Мы с тобой оба не совсем девственники, – поддразнил он.

Какая низость – напоминать об этом! Алекс оцепенела от гнева, который наконец, вывел ее из состояния тупо–блаженной расслабленности.

– Отпусти меня, Скотт.

Алекс изо всей силы толкнула его в грудь. С таким же успехом можно было бы отталкивать кирпичную стену.

– Может, и отпущу – на время, – издевался Скотт, неторопливо убирая руки с ее груди. – Есть, конечно, Валери, но такая, как ты, Алекс, – только одна, этого у тебя не отнимешь.

Дрожащей рукой она отбросила назад блестящие пряди волос.

– И для чего ты сообщил мне эту ценную информацию? Я думала, ты уже забыл обиду.

– Да я, знаешь, и сам так думал. – Скотт лениво потянулся, закинул руки за голову. – Считай, что это был своего рода эксперимент. Нужно же было проверить. А вдруг это уже навсегда?

В ее золотистых глазах вспыхивали огненные искорки.

– Я этого совсем не хочу.

Скотт только зло засмеялся в ответ.

– Мне–то от того не легче!

Алекс чувствовала, что нервы у обоих натянуты как струна.

– Кроме тебя и Винни, у меня никого нет в целом свете, – попыталась она втолковать ему, с трудом владея голосом.

Но он смотрел на нее с глубоким недоверием.

– Алекс, не надо этих тошнотворных уверений.

Господи, что же с нами случилось? – думала Алекс. Когда–то мы были всем друг для друга, а теперь… Она закусила нижнюю губу, алую, как лепесток смятой розы, еще пульсирующую от безжалостного напора его губ.

– Можешь думать что хочешь, – сердито выпалила она. – Тем не менее, это правда.

– Да неужели? – Скотт неожиданно подался вперед, и Алекс отшатнулась, изогнувшись, словно в каком–то безумном танго. – Так–то ты доказываешь Винни свою любовь? Сначала обещаешь приехать, а потом… за два дня до выписки?

Скотт сильно сжал ее руку, обхватив запястье большим и указательным пальцами.

Неужели он не замечает, как бешено бьется ее пульс, не чувствует лихорадку в ее крови?

– Я знаю, ты не хочешь, чтобы я приехала! – взволнованно воскликнула она. – Ты пригласил меня только ради Винни. У меня тоже есть гордость. Если бы дело было только в Винни…

– Продолжай. – Он оттолкнул ее руку. – Ты не хочешь находиться рядом со мной?

– Да.

Она произнесла эту ложь холодно и жестко, но Скотт, видимо, все понял по ее лицу.

– Извини, Алекс, этому я не поверю. Минуту назад ты вся дрожала в моих объятиях.

Алекс ничего не ответила. Скотт смотрел на нее так, словно ее красота причиняла ему боль.

– Можешь мне не верить, но я правда хочу, чтобы ты поправилась. Чтобы могла вернуться на сцену.

– Ты же ненавидишь балет!

– О чем ты говоришь? – Скотт недоуменно сдвинул брови. – Иногда это скука смертная, но на тебя я мог бы смотреть часами. Ты – как мечта. – Он смотрел на нее хмуро. – Ты поступила со мной жестоко. Надо было сразу объяснить, что ты не можешь жить без славы. Но, что бы там ни было… – он пожал плечами, как бы отбрасывая прошлое, – я приглашаю тебя не для того, чтобы ты мучилась угрызениями совести. Тебе и так нелегко. Винни считает, что на самом деле тебе вовсе не хочется быть одной. Ты знаешь, как она умеет закусить удила. Она настаивала, чтобы я тебя проведал.

– Милая Винни, – сказала Алекс с нежностью. – Придется признаться ей, что мне иногда трудновато.

– Алекс, меня почти не бывает дома, – устало вздохнул Скотт. – Через неделю я вообще уезжаю в Японию на две недели. Ты будешь избавлена от моего присутствия.

Алекс хотела рассказать ему про Валери – и не смогла.

– Надеюсь, когда ты решишь, что я слишком загостилась, то сразу скажешь мне об этом, – проговорила она с робкой улыбкой.

– Значит, ты поедешь со мной?

– Сама не знаю. – Алекс все никак не могла забыть свой разговор с Валери. – Можно я подумаю до завтра?

– Нет, нельзя, – отрезал он. – Хватит мямлить! Ясно, что ты ни одной ночи не спала как следует. О питании я уже и не говорю.

– Не твое дело! – Алекс вздернула подбородок. – Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.

Саркастическая улыбка озарила его загорелое лицо.

– Уж побалуй меня, Алекс, в память о прошлых временах!

– А ты обсудил все это с Валери? – все–таки спросила Алекс.

– Ты что, с ума сошла? Почему это я должен спрашивать разрешения у Валери?

– Да ведь она – твоя женщина! – рассердилась Алекс. – Наверное, ты обязан хоть немного с ней считаться.

Скотт ответил не сразу. Должно быть, мысленно считал до десяти, чтобы успокоиться.

– Алекс, с Валери я как–нибудь сам разберусь.

– Ладно. – Алекс пожала плечами. – Но она наверняка беспокоится. Очень многие знали, что мы с тобой едва не обручились.

Скотт иронически усмехнулся.

– Да неужели ты об этом еще помнишь?

Алекс вспыхнула. Сама напросилась…

– Полагаю, Валери понимает, что наша безумная страсть – просто древняя история. Это не проблема.

– Ну, тогда я приеду.

Скотт тут же вскочил – стремительный, как всегда.

– Чтобы ты, чего доброго, не передумала, предлагаю ехать сегодня же.

– Что–о? Скотт, я не могу так сразу, правда, не могу!

На лице Скотта появилось напряженное выражение.

– Тебе не нужно двигаться. Сиди себе на диване, а я соберу твои вещички и суну их в чемодан. Время пошло.

Он метнул взгляд на свои золотые часы.

– Ты же не знаешь, что мне будет нужно, – запротестовала она.

– Давай сначала поставим тебя на ноги, ладно? – ответил он как–то невпопад.

– Скотт, ну пожалуйста!

От его порывистости у нее закружилась голова.

– Я отнесу тебя в спальню, – предложил он с каким–то мрачным юмором. – Будешь руководить операцией. Вдвоем мы как–нибудь упакуем твое имущество. Тебе почти ничего не придется делать.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но поняла, что это бесполезно. Скотт уже подхватил ее на руки с озабоченным, даже несколько рассерженным видом.

– Что за черт, ты совсем ничего не весишь, даже с гипсом на ноге!

Ощущая через тонкую ткань жар его тела, Алекс еще сумела пошутить:

– А где ты видел толстую балерину?

Очень бережно он отнес ее в спальню, опустил на постель и низко наклонился над нею.

– Помнишь, как я уносил тебя в песчаные дюны? Помнишь, чем мы с тобой занимались? На тебе нет ни единого дюйма, который бы я не поцеловал. Я знаю тебя так же, как самого себя.

Алекс ничего не могла ответить. Она вся горела. Прежняя страсть все еще терзала ее, и не было никакой возможности справиться с этим.

В глаза ей смотрели его глаза – такие любимые, прекрасные и в то же время враждебные глаза.

– После всего, что ты мне сделала, я все еще желаю тебя. Ну не извращение ли?

Ею владели те же чувства. Она услышала свой собственный тихий шепот:

– Может быть, желание никуда не уходит.

– Очень удобно для того, кто умеет включать и выключать желание по мере надобности. – Eго глаза сузились. – Никого не можешь выпустить из своих лапок, да, Алекс?

Она видела, что он убежден в этом и презирает ее. Алекс прерывисто вздохнула.

– Не понимаю, к чему ты ведешь.

Скотт немедленно ухватился за эти слова.

– Отлично понимаешь, мошенница. Ты была для меня всем.

Теперь и Алекс разозлилась.

– Если помнишь, я тоже тебя любила! – Ее голос дрожал от гнева.

– Да неужели? Правда, любила, Алекс?

Он склонился над ее беспомощной фигуркой, одной рукой обхватил ее шею…

Алекс чувствовала мягкий, но неумолимый нажим.

– Ты собираешься убить меня за это?

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, вздрагивая от ярости.

– Было время, когда я готов был удавить тебя, – прохрипел он, вставая. – Но это время прошло. Прошло, Алекс, прошло, прошло. Алекс моей мечты – это был просто очаровательный мираж. Ты все еще можешь заставить меня потерять голову, но сердце мое больше не будет твоим никогда.