Текст книги "Затаенная страсть"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Он осушил бокал и налил еще бренди. Виконтесса Ирен де Салбри не была замужем. Хорошенькая молодая вдова влюбилась в него… и умерла.
Он швырнул полный бокал в зеркало. Золотистый напиток забрызгал ковер.
Господь вседержитель! У него не было другого выхода, кроме как разорвать с ней отношения. И он не мог завести роман с другой, особенно с англичанкой со светящимися зелеными глазами и ртом, созданным для поцелуев.
Он позвал камердинера и велел снять с него сапоги. Какого черта он вообще поцеловал ее? Неизвестно. И почему, поцеловав ее однажды, он понял, что больше всего хочет именно этого?
Его глаза сверкнули.
Княгиня Яковлева недаром любила мадемуазель Грейнджер. Скорбь Шарлотты над телом умершей хозяйки была искренней и неподдельной. В этой юной даме скрыты прекрасные качества. Она не только красива, но и храбра и обладает горячим и любящим сердцем. Как уже, вне всякого сомнения, обнаружил Жюстен де Вальми.
Он зарычал на камердинера, приказывая уйти, уселся в мягкое кожаное кресло и мрачно уставился в окно, на темные верхушки сосен. Так он сидел, пока небо не приобрело оттенок перламутра, а море не посветлело.
После ухода графа Шарлотта вернулась в дом. Ее знобило. Комнаты выглядели заброшенными и пустыми. Она чувствовала себя незваной гостьей, но уйти не могла. Княгиня еще не похоронена, а сама Шарлотта не получила своего жалованья. Сколько времени уйдет у князя Виктора на дорогу из Ниццы? День, два?
Тяжело вздохнув, она бросилась на постель, устремив в потолок широко раскрытые глаза.
Глава 4
Услышав голос Сары, Шарлотта вскочила, поспешно соскользнула с кровати и просунула руки в шелковый пеньюар. В дверь уже стучалась Мария.
– К вам мадемуазель Бернар!
– Сейчас спущусь! – крикнула Шарлотта и, наспех расчесав волосы, сколола на затылке шпильками. Времени одеться не было. Мелодичный голос Сары все приближался. Еще секунда – и она будет в спальне.
Шарлотта распахнула дверь и бросилась по коридору к широкой лестнице.
– Шарлотта!
Сара стояла на цыпочках в дверях большой гостиной, словно замерев в тот момент, когда уже хотела взлететь по лестнице и вторгнуться в спальню Шарлотты.
Она оделась в траур. Лиф ее черного платья был задрапирован мягкими складками, как у греческой богини, что еще больше подчеркивало ее необыкновенную стройность. На плечи было накинуто манто из шиншиллы.
– Шарлотта!
Она широко раскинула руки, и Шарлотта очутилась в ее теплых объятиях.
– Какая трагедия! Какая беда!
Отстранившись от девушки, она вгляделась в бледное лицо с темными кругами под глазами.
– Как вы страдали, бедняжка! Вы ведь очень любили княгиню Наталью, верно?
– Да, – прошептала Шарлотта, едва удерживая слезы.
– Я буду на заупокойной службе, – пообещала Сара, увлекая Шарлотту в гостиную и приказав подать что-нибудь освежающее с таким видом, словно была хозяйкой виллы. Горничная беспрекословно повиновалась. – Думаю, Эдмунд Спенсер[1]1
Английский поэт XVI в., известный своей знаменитой поэмой «Королева фей».
[Закрыть] был прав, утверждая, «как приятны сон после тяжкого труда, порт после штормовых морей, отдых после войны, смерть после жизни».
Шарлотта опустилась на диван и пригласила Сару сесть. Спала ли она? Непонятно…
– Что же теперь будет с вами, малышка Шарлотта? – осведомилась Сара, располагаясь на шезлонге, невероятно элегантная, неотразимо прекрасная.
– Вернусь в Англию.
Тонкие брови Сары исчезли под массой золотисто-рыжих волос.
– В Англию? Там так холодно и сыро! – Она вздрогнула.
Впервые с момента смерти княгини Шарлотта улыбнулась.
– Это мой дом, мадемуазель.
– Сара, – поправила актриса, взмахнув изящной белой рукой. – Наш дом тот, который мы выбираем сами, маленькая Шарлотта. Есть дом, где мы родились, и есть наш духовный дом.
Горничная поставила на стол серебряный поднос с кофе и теплыми бриошами.
– Мой духовный дом – театр «Комеди Франсез», для вас…
Влажные озера ее глаз вопросительно смотрели на Шарлотту. Девушка подумала о золотом Мавританском зале, о публике приватного салона. В глубине души она точно знала, где ее духовный дом, и все же это совершенно неподходящее место для дочери священника. То самое, о котором она не могла сказать вслух даже себе.
– Не думаю, что я уже нашла свой духовный дом.
– Он там, где тепло, моя отважная, прекрасная Шарлотта! Не в серой унылой Англии!
Сара с аппетитом съела бриошь и потребовала, чтобы горничная унесла тарелку и скормила остальное волкодаву, несправедливо оставленному в экипаже.
– Князю Виктору уже сообщили о кончине матери?
– Да, это любезно сделал еще вчера граф Шандор Кароли.
– А, граф Кароли… – Кошачьи глаза Сары заволокло мечтательной дымкой. – Так высок, так красив… так опасен…
Шарлотта дрожащей рукой поставила фарфоровую чашку с блюдечком на хрупкий низкий столик. Она не желала обсуждать графа Кароли. Не желала думать о нем. И все же придется. Она не поблагодарила его как следует за доброту и помощь, за любезность, с которой он снял с нее бремя забот о похоронах княгини.
Сара поспешно поднялась.
– Не слишком скорбите о княгине, Шарлотта. Она прекрасно прожила жизнь. До последней капли. И умерла без страданий и боли. Всем нам остается лишь надеяться на нечто подобное.
Она поцеловала Шарлотту в щеку, обдала экзотическим ароматом духов и, волоча меха по полу, вышла.
Из открытого окна доносился ее голос, ласково бранивший залаявшую собаку и обещавший ей лучший бифштекс, который только сможет предложить шеф-повар «Отеля де Пари».
Шарлотта вернулась к себе. Оказалось, ей нечего надеть. Княгиня, заявляя, что Шарлотта слишком молода, чтобы одеваться в черное, не позволила ей заказать траурный наряд. Оставалось простое платье из тяжелого перламутрово-серого шелка. Шарлотта переоделась и застегнула крохотные перламутровые пуговки на лифе и манжетах.
Все утро к вилле тянулись экипажи визитеров, оставлявших карточки с соболезнованиями для все еще отсутствующего князя Виктора. Лорд и леди Пителбридж, графиня Бексхолл, княгиня Елена, турецкий паша… И ни тени вчерашнего дружелюбия по отношению к Шарлотте. Она снова стала мисс Грейнджер. Платной компаньонкой. Никто не удостоил ее доброго слова или сочувствия.
Гроб с телом княгини, привезенным из дома доктора, был выставлен в парадной гостиной. Цветы прибывали нескончаемым потоком, так что усопшая буквально в них утопала. Шарлотта, у которой не было средств состязаться с роскошными подношениями королей Сербии, Швеции или Испании, оставила на атласной подушечке маленький венок незабудок и вложила в руки княгини букетик ее любимых пармских фиалок.
Лицо княгини, при жизни морщинистое, сейчас Чрловно разгладилось, было спокойным и безмятежным.
День тянулся, а процессия пришедших отдать последний долг не уменьшалась. Князь так и не приехал.
Пришли даже месье Бертора и управляющий «Отеля де Пари». Явились великие князья.
Когда солнце стало клониться к закату, Шарлотте пришлось искать убежища на террасе.
Массивные купола Дворца дьявола мягко отсвечивали в последних золотистых лучах. Княгиня больше никогда не войдет в эти стены.
Сердце Шарлотты сжалось. Ей тоже там не бывать. Когда приедет князь Виктор и отдаст ей деньги, она в последний раз посмотрит на Дворец дьявола и сверкающее синее море.
Сквозь деревья на склоне холма виднелась дорога, ведущая к порту.
Она сразу узнала ландо и белых скакунов графа Кароли. Как и золотисто-рыжую копну волос его спутницы.
Шарлотта отвернулась, стараясь подавить ураган противоречивых эмоций, обуревавших ее. Когда приедет князь, она найдет время лично, по всем правилам поблагодарить графа Кароли и навсегда выбросит его из головы.
Только поздно вечером наконец появился князь, в виктории,[2]2
Легкий двухместный экипаж.
[Закрыть] запряженной парой серых. За ним следовали экипажи с камердинером и остальными слугами. Приземистый, плотный, краснолицый, щегольски одетый, граф не обладал и каплей язвительного обаяния матери.
Шарлотта почти терялась в тускло освещенной передней. Дождавшись, пока камердинер снимет с князя плащ, она со страхом выступила вперед.
– Мисс Шарлотта Грейнджер, ваша светлость. Я была компаньонкой княгини Яковлевой.
Маленький, похожий на женский, рот недовольно сжался.
– А где… княгиня Яковлева?
Похоже, он ничуть не скорбит. Скорее уж раздражен и утомлен после не слишком долгой поездки.
Шарлотта послушно повела его по роскошно меблированным комнатам в наполненную цветами гостиную, где лежала усопшая, в головах и ногах которой горели свечи.
Князь даже не вошел в комнату. Несколько раз хлопнув по ладони перчатками из оленьей кожи, он отвернулся и потребовал бренди и сигару.
Потрясенная Шарлотта осталась стоять в дверях гостиной. Да, она знала, что отношения княгини с сыном оставляют желать лучшего, но тот по крайней мере мог бы провести пять минут в молчании и молитвах.
Князь тем временем разговаривал со скромно одетым джентльменом, как полагала Шарлотта, секретарем.
– Тело при первой же возможности нужно переправить в Петербург в спальном вагоне.
Именно шок побудил ее действовать. Она тихо закрыла за собой дверь гостиной и поспешила к мужчинам.
– Прошу простить, ваша светлость, но княгиня выражала желание быть похороненной в Монте-Карло…
Князь с такой яростью обернулся, что Шарлотта потеряла дар речи. В бледно-голубых глазах стыл лед.
– Не помню, мадемуазель, чтобы я обращался к вам, – уничтожающе бросил он.
От столь незаслуженного упрека щеки Шарлотты вспыхнули.
– Но, ваша светлость…
Князь Виктор уже отвернулся. Неужели последние желания княгини Яковлевой не будут исполнены?
Шарлотта вызывающе вздернула подбородок.
– Желания княгини были выражены как письменно, так и словесно, – процедила она в спину, на которой едва не лопался фрак.
Князь Виктор на секунду застыл, но счел ниже своего достоинства снова повернуться.
– Уберите ее отсюда, – велел он побледневшему секретарю.
У ног Шарлотты словно разверзлась зияющая пропасть. Всего за несколько минут она ухитрилась нажить врага в единственном человеке, от которого зависело ее будущее. Правда, княгиня тщательно записывала все свои долги компаньонке в личном гроссбухе. Но без денег Шарлотта не сможет вернуться в Англию. И только от доброй воли князя зависело, получит ли она деньги.
– Ваша светлость, позвольте мне поговорить с вами.
В голосе девушки звенело едва скрытое отчаяние. Секретарь буквально затрясся от ужаса, но князь Виктор медленно повернулся и задумчиво оглядел Шарлотту. До этой секунды он почти не обращал на нее внимания. Мысли его были заняты другим: мать в очередной раз выказала дурной вкус, испустив дух едва ли не на пороге Дворца дьявола, а содержанка устроила сцену, узнав, что он больше не вернется к ней. А что, если мать оставила завещание, в котором не упомянула единственного сына?
Но тут, к его немалому изумлению, оказалось, что последняя компаньонка матери поразительно отличается от своих предшественниц. Редкая красавица. И хотя платье было совсем скромным, с высоким воротом, застегнутым на множество маленьких пуговиц, восхитительно округлая грудь натягивала серый шелк лифа. Невероятно тонкая талия, изящно изогнутые бедра.
Он поднял глаза. Сливочно-белая безупречная кожа, блестящие глаза, губы как лепестки роз.
Жар алчности растопил лед в его глазах.
– Пожалуй, я соглашусь поговорить с вами, мадемуазель Грейнджер. Но позже. Когда отдохну.
Он поспешно вышел из комнаты. Секретарь засеменил следом.
Шарлотта облегченно вздохнула. Его резкость – следствие вполне понятного расстройства по поводу смерти матери. Как только он прочтет личные бумаги княгини, наверняка согласится похоронить ее в Ницце. Если же нет, может, граф Кароли соизволит поговорить с ним.
При мысли о графе девушку захлестнула новая волна беспокойства. Он так много сделал для нее. Только благодаря ему тело княгини не пролежало на бульваре несколько часов. Только благодаря ему они так быстро оказались у врача, хотя все равно опоздали. Только благодаря ему князя Виктора уведомили о смерти матери, а чело княгини обмыли, обрядили и положили в гостиной. Так что ее едва слышного «спасибо» вчера вечером, когда он испугал ее на террасе, явно недостаточно. Хорошие манеры требуют, чтобы она поблагодарила его как следует.
Наутро поток визитеров продолжался, но их принимал секретарь князя, и Шарлотту освободили от обязанностей, которые она выполняла после смерти княгини. Князь Виктор все еще не спустился вниз. Ее отсутствие не будет замечено.
Граф Кароли жил в «Босолей» – великолепной вилле с видом на порт. Шарлотта спрятала волосы под черной мантильей, сменила обычные белые перчатки на черные и выскользнула из дверей виллы. Княгиня позволяла ей в любое время пользоваться ландо.
Выйдя во двор, она поколебалась. Та дорога, что ведет к «Босолей», – очень крутая, а солнце уже стоит высоко. Но после смерти княгини она не имеет права распоряжаться экипажами Яковлевых.
Шарлотта решительно повернулась спиной к конюшням и, поспешно выйдя из ворот, направилась к «Босолей».
Высокие сосны затянуло жаркое марево. Кругом простирались поля розмарина, иногда сменявшиеся миртовыми кустами и купами земляничных деревьев.
Время от времени Шарлотта останавливалась и смотрела вдаль, на бульвар, казино и море. «Босолей» стояла в стороне от других вилл, в окружении апельсиновых деревьев и тимьяна.
Запыхавшаяся и разгоряченная, она позвонила в дверь виллы. Дверь открыл лакей в зеленой ливрее с золотыми галунами. В холле пол был выложен розовым мрамором. В одном углу стояла изысканная бронзовая статуя, на стене висел гобелен, вытканный по эскизам Франсуа Буше.
Шарлотте пришлось подождать, пока вернувшийся лакей не отвел ее в гостиную, абсолютно непохожую на те, что она видела до сих пор. Белые стены, белый ковер, бледно-сиреневые и светло-желтые диваны с разбросанными подушками. Огромные окна выходили на скалу Монако, усеянный яхтами порт и сказочные башни казино.
Шандор только что вернулся с утренней прогулки. Белая рубашка с жабо была распахнута, открывая мускулистую грудь и черную поросль вьющихся волос. Брюки туго облегали узкие бедра. Сапоги начищены до зеркального блеска.
У Шарлотты перехватило дыхание.
Шандор остановился, молча глядя на нее и не пытаясь подойти ближе. Ей стало не по себе. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
– Простите, что явилась без приглашения, граф Кароли, но я подумала…
Она принялась нерешительно благодарить его за доброту и любезность.
Шандор продолжал рассматривать ее, чуть прищурившись. Значит, со смертью княгини мадемуазель Грейнджер осталась без покровителя! И как многие до нее, явилась сюда в надежде, что он, тронутый ее красотой и беззащитностью, возьмет на себя эту роль.
Он вспомнил поцелуй на темной террасе казино. Чувствуя себя в полной безопасности под крылышком княгини, она слишком ясно дала понять, что думает о знаках его внимания. И вот теперь, всего через несколько дней, предлагает ему в дар себя.
Красивое надменное лицо омрачилось: слишком бесцеремонно его лишили иллюзий. А он-то думал, что Шарлотта Грейнджер – исключение из правил, молодая девушка, лишенная корысти и легкомыслия. При встречах в казино она была восхитительна, очаровательно застенчива, поразительно прелестна – приятное зрелище по сравнению с наглыми, развязными кокотками и чопорными светскими красавицами. Когда умерла княгиня, скорбь Шарлотты была неподдельной: она горько рыдала, не заботясь о своей внешности и не обращая внимания на его присутствие. Он искренне восхищался мадемуазель Грейнджер, и вот теперь…
Он впился глазами в ее рот. Если он не станет ее любовником, это место с радостью займет Жюстен де Вальми. Или она уже побывала у него и была отвергнута? Сомнительно… де Вальми явно увлечен ею. Но он не так богат, как Шандор Кароли. Именно поэтому Шарлотта Грейнджер сейчас и стоит перед ним, беспомощно ломая руки. Черная мантилья прекрасно подчеркивает медь ее волос.
И тут его охватило странное желание. Она оказалась не той, кого он себе вообразил, и все же завораживала. Настолько, чтобы пробудить в нем и примитивные, и защитные инстинкты.
Шарлотта осеклась. Почему он так странно смотрит на нее? Она представить не могла такую реакцию на ее неожиданный приход без сопровождения. Но ведь он знает о ее обстоятельствах! У нее нет ни родственниц, ни горничной.
И тут он медленно, как во сне, шагнул к ней. Напряженные мышцы играли под тонким полотном рубашки. Шарлотта потупилась, чтобы не видеть его гибкого загорелого тела, но кровь уже бросилась ей в лицо.
Он приподнял пальцем ее подбородок и снова заглянул в растерянные глаза.
– Успокойтесь, мадемуазель Грейнджер. Ваше ближайшее будущее обеспечено. А после меня… – кажется, он пожал плечами и горько усмехнулся, – несомненно, будут и другие.
– Я не понимаю. Я…
Она пыталась отвернуться, но не могла. Оказалось, что в черной радужке плавают золотистые искорки, и его запах, мужской запах, будоражил кровь. Вот только непонятно, чем вызван его гнев.
Сильные руки сжали ее запястья.
– Вы все прекрасно поняли, мадемуазель Грейнджер, – вкрадчиво заметил он. – Ваша миссия удалась. И ложная скромность здесь ни к чему.
Она пыталась освободиться. Но силы были неравны, и казалось, что он готов раздавить ей пальцы.
– Простите… это было ошибкой… – прошептала Шарлотта.
Голос даже ей самой казался чересчур высоким и напряженным.
– Никакой ошибки, мадемуазель.
Огонь, полыхнувший в его глазах, заставил ее сердце забиться сильнее. Он неспешно притянул ее к себе.
– Нет, – прошептала она, когда он обнял ее за талию. – Нет. О, пожалуйста! Нет!
Но ее протесты были заглушены властным поцелуем.
Ее обдало жаром. Шарлотта, едва не теряя сознания, покачнулась. Он прижал ее к себе и стал целовать, почти исступленно, не щадя ни ее, ни себя.
На какой-то пугающий миг время, казалось, остановилось. Шарлотта ощущала только потребность, такую неистовую, что помутилось в голове. Ее руки сами собой поднялись и обвили его затылок, там, где курчавились жесткие завитки. Шарлотта, упиваясь его поцелуями, сдавалась без единого протеста.
Но тут его ладонь сжала ее грудь, лаская и возбуждая сквозь шелк платья.
Она услышала свой стон и осознала, что сильные пальцы только что расстегнули первые пуговки. Прикосновение этих пальцев к ее обнаженной плоти мигом вернуло ей рассудок.
Шарлотта стала яростно сопротивляться, проклиная свое предательское тело, так легко подпавшее под пьянящую власть рук и губ Шандора Кароли.
Но он с немилосердной усмешкой легко обуздал ее, терзая губы, шею и плечи пламенными поцелуями.
Слезы обожгли ее щеки. Она пришла отдать визит вежливости, а он решил, что она явилась с определенной и весьма меркантильной целью.
Ненавидя себя за глупость, ненавидя собственное тело за слабость, она боролась, как дикая кошка.
Наконец Шандор понял: тут что-то не так. Он разжал руки и отпустил ее с выражением потрясенного изумления в угольно-черных глазах.
– Неужели ни одна женщина не может считать себя в безопасности рядом с вами? – выдохнула Шарлотта, бросаясь к двери и хватаясь за фарфоровую ручку. – Сначала казино, потом это! Или вы преследуете женщин на улицах, граф Кароли? Удивительно еще, что не навязали мне своего внимания, пока умирала княгиня! Вы омерзительны! Гадки!
Шандор, не веря собственным ушам, устремился к ней, но Шарлотта распахнула дверь, промчалась мимо растерянного лакея и побежала так, как никогда не бегала раньше.
Было больно дышать, словно каждый глоток воздуха ранил грудь. Она уронила мантилью и даже не остановилась. Сосны, гибискусы, мирт сливались и покачивались перед ее глазами. Дорога пьяно вилась между кустарниками. Солнце слепило ее. Сердце бешено колотилось.
Сзади послышались неторопливый перестук копыт и скрип колес. Шарлотта в ужасе обернулась, но тревога оказалась ложной: какая-то дама выехала на прогулку. Сбрую лошадей украшали кокарды из розовых гвоздик. Дама развалилась на атласных подушках. Зонтик с оборками прикрывал от солнца ее безупречную кожу, накрашенные губы алели, глаза подведены сурьмой.
Экипаж поравнялся с Шарлоттой, и до нее донесся хрипловатый голос, приказывающий кучеру остановиться.
– У вас неприятности, мадемуазель? Я могу чем-то помочь?
Шарлотта повернула голову и уставилась в глаза прелестной парижанки, улыбнувшейся ей в тот последний нечер в казино. Дверца коляски гостеприимно приоткрылась.
– Прошу, мадемуазель! День очень жаркий, а камни на дороге ужасно твердые.
Шарлотта с благодарным вздохом поднялась в коляску. Глаза парижанки лукаво блеснули.
– Может, расскажете, почему вы так расстроены и растрепаны? Виноват какой-то джентльмен?
– Он не джентльмен! – выпалила Шарлотта с такой злостью, что дама весело рассмеялась.
– Позвольте представиться: я Луиза де Реми, а вы, насколько мне известно, мадемуазель Шарлотта Грейнджер, компаньонка княгини Яковлевой.
– Вчера княгиня умерла.
Голубые глаза Луизы затуманились.
– Как печально! Месье Блан потерял одного из самых богатых завсегдатаев, а вы – покровительницу, которую искренне любили.
– Да, – пробормотала Шарлотта, начиная приходить в себя.
– И что теперь вы станете делать, Шарлотта? – спросила практичная Луиза. – У вас есть деньги? Семья?
– Нет. – Как ни странно, Шарлотта почувствовала, как губы тронула сухая улыбка. – Нет, Луиза. У меня ничего нет.
– Но что дальше? – встревоженно допытывалась Луиза.
– Вернусь в Англию. Если князь выплатит все, что мне причитается, этого будет достаточно на билет до Англии.
Луиза слегка нахмурилась. Слишком часто даже самые богатые люди стараются не платить долги. Она повертела зонтик.
– Сегодня я буду играть для вас, Шарлотта. И отдам вам весь выигрыш, если, конечно, повезет.
Шарлотта тепло улыбнулась новоявленной подруге.
– Вы так добры, Луиза! Но вряд ли это понадобится. Князь Виктор, конечно, отдаст долги княгини.
Луиза де Реми еще сильнее нахмурилась. Князь Яковлев был известен как человек, который не расстанется ни с одним луидором, не получив ничего взамен. На этот раз было яснее ясного, что именно он захочет взамен. И еще более очевидным был тот факт, что Шарлотта не собирается вознаграждать его за оказанную любезность.
Лошади выехали на широкий бульвар к вилле «Ундина», и Шарлотта неожиданно сообразила, что сидит и коляске вместе с одной из самых известных европейских куртизанок и что, если их сейчас увидят вместе, ее репутация будет погублена. Но ей было все равно. Луиза предложила дружбу, и не важно, как на это посмотрят в высшем свете. В конце концов, в великосветском обществе вообще ее не замечали. Ни леди Пителбридж, ни графиня Бексхолл, ни другие дамы, пришедшие попрощаться с княгиней, не спросили Шарлотту о ее дальнейших намерениях. А вот глаза Луизы лучились искренним сочувствием.
Экипаж подъехал к охраняемым львами воротам виллы.
– Вы не обидитесь, Шарлотта, если я скажу, что вам нет необходимости возвращаться в Англию и жить в нищете? – Луиза кокетливо повернула зонтик. – Я веду роскошную жизнь. Можете последовать моему примеру. Надеюсь, вы поняли, о чем я? И не оскорбились?
Шарлотта покачала головой:
– Ничуть, Луиза. Знаю, вы всего лишь пытаетесь мне помочь, но я никогда не смогу стать кокоткой.
– Но это так легко! – рассмеялась Луиза. – Восхитительно легко и восхитительно приятно. Если вдруг передумаете, только дайте знать.
Она вручила Шарлотте карточку с золотым обрезом.
– И будьте осторожнее. Больше никаких компрометирующих ситуаций с джентльменами, которые на самом деле вовсе не джентльмены. И помните… – Луиза подалась вперед. – Даже самый лощеный джентльмен перестает быть таковым наедине с красивой женщиной.
Шарлотта улыбнулась. Луиза снова откинулась на спинку сиденья. Бутоньерки из розовых гвоздик весело закивали, когда лошади снова помчались рысью к бульвару Мулен и роскошной вилле, где ее нетерпеливо ожидал великий князь.
Шарлотта пошла по дорожке между содержавшимися в отменном порядке цветочными клумбами. Бронзовый дверной молоток был замотан черным крепом. Все оконные занавеси и жалюзи были опущены. Спрашивать о деньгах в такое время казалось Шарлотте дурным тоном, но что же делать? Она больше не может оставаться на вилле «Ундина», А если станет выжидать более подходящего времени для разговора с князем, может оказаться слишком поздно. Князь не сказал, сколько времени собирается пробыть в Монте-Карло. Что, если он неожиданно исчезнет, оставив ее без гроша?
Шарлотта с тяжелым сердцем, полная недобрых предчувствий, переступила порог погруженной в полумрак виллы.
К ней подошла бледная и напряженная Мария.
– Князь Виктор желает поговорить с вами, мадемуазель. Он в большой гостиной.
– Спасибо, Мария.
Шарлотта надеялась, что до встречи с князем успеет принять ванну и переодеться. Но теперь ей придется не только предстать перед ним в пропыленном платье, но и как-то объяснять свое отсутствие. Ведь он не давал ей разрешения покинуть виллу.
Она тихо постучала в полированную дверь. Ни при каких обстоятельствах нельзя позволять князю унижать ее. Она всего лишь попросит отдать причитающееся ей жалованье. Без денег она не сможет вернуться в Англию. Не сможет выжить.
– Войдите.
Шарлотта переступила порог. Гостиная была любимой комнатой княгини. Здесь она часто лежала в шезлонге в стиле Луи-Филиппа, когда Шарлотта читала ей вслух. Здесь она сидела, с затуманившимися от воспоминаний глазами рассказывая Шарлотте о днях своей юности.
При виде пустого шезлонга у Шарлотты все внутри перевернулось. Больше не будет радостных мгновений и воспоминаний о прошлом. Атмосфера на вилле изменилась, словно самые комнаты уже не были такими теплыми и светлыми, как раньше.
Золотое перо княгини, хрустальное пресс-папье, так же как и фотографии, были убраны с письменного стола. Великая княгиня больше не улыбалась из серебряной рамки на секретере. Прошло всего несколько часов, а в комнате уже совсем не чувствовалось присутствия княгини.
Князь Виктор переоделся в военный мундир: он питал слабость к золотым позументам и эполетам с аксельбантами, и хотя сам никогда не служил в армии, его мундиры были поистине великолепны. Правда, когда он встал с позолоченного стула, мундир угрожающе натянулся на плечах и животе. Князь отказывался признать, что толстеет, и велел портному шить по прежним меркам, считая, что это делает его стройнее и моложе. Но он уже начинал лысеть: волосы были тонкими, очень мягкими и светлыми. Да и усы, хоть и длинные, но редкие, уныло свисали.
Ему было пятьдесят четыре. Жена давно умерла, он не мог даже вспомнить, где и когда. Жалкое, вечно ноющее создание, не способное не только доставить удовольствие в постели, но и произвести на свет наследника. Он снова женится, когда выберет подходящую невесту. Богатую, знатную и юную девушку.
Князь Виктор редко уделял внимание женщинам старше пятнадцати лет, но девушка, стоявшая перед ним, была приятным исключением.
Он окинул ее оценивающим взглядом.
– Пожалуйста, садитесь, мадемуазель Грейнджер. Я убедился, что покойная действительно должна была выплатить вам жалованье.
Шарлотта облегченно вздохнула, но тут же поспешно поджала губы, когда князь уселся неприлично близко от нее.
– Ваши родные, вне всякого сомнения, желают поскорее вас увидеть.
– У меня нет родных.
– Вот как?
Князь слегка подвинулся. Мощное бедро прижалось к юбкам Шарлотты.
– Знаю, сейчас не время обсуждать финансовые вопросы, – начала Шарлотта, испытывая неловкость, – но мое положение весьма затруднительно…
Князь Виктор беззастенчиво рассматривал ее длинные тонкие пальцы с миндалевидными ногтями.
– Видите ли, на службе у княгини я почти не нуждалась в деньгах, и ее светлость держала мое жалованье у себя.
Бледно-голубые глаза князя блеснули. Все будет даже проще, чем он предполагал! У девчонки нет денег. Она полностью от него зависит. Обольщение девственницы Хорошего происхождения и воспитания всегда приятно щекотало нервы князя, особенно если эта девственница служила у его матери. Он возьмет ее всего в нескольких ярдах от той комнаты, где лежало тело княгини.
Его рука легла на плечо Шарлотты.
Она широко раскрыла глаза и отодвинулась от него, насколько позволяла учтивость. Его доброта и способ ее выказывать были крайне неприятны.
– И поэтому я прошу вас о любезности. Пожалуйста, отдайте деньги, которые задолжала мне княгиня, – поспешно выпалила она. – Точная сумма записана в гроссбухе ее светлости, который лежит в верхнем правом ящике секретера…
– О деньгах не беспокойтесь, – горячо заверил князь. – Я прекрасно позабочусь о вас, моя маленькая Шарлотта.
Шарлотта вздрогнула. Что случилось с этим миром? Неужели порядочных мужчин совсем не осталось? Или распутники попадаются исключительно ей?
– Я немедленно принесу гроссбух, ваша светлость.
Может, она не так поняла князя? Может, его манера вести себя несколько непривычна, ведь он долго жил в Европе?
Она попыталась встать, но горячая назойливая рука обвила ее талию.
– Мы должны лучше познакомиться, Шарлотта. Я человек щедрый, и…
Шарлотта яростно толкнула его в грудь. Князь, потеряв равновесие, упал в шезлонг, а она вскочила с дивана и гневно воскликнула:
– Мне не нужна ваша щедрость, князь! Я должна получить только то, что принадлежит мне по праву! Мое жалованье!
Она подошла к секретеру и открыла ящик. Гроссбух княгини лежал на обычном месте. Она схватила его и принялась дрожащей рукой перелистывать страницы.
– Вот!
Шарлотта протянула князю открытую книгу.
– Здесь записана точная сумма, которая мне причитается. Как видите, это почерк княгини. И я прошу вас отдать мне долг.
Князь Яковлев был не из тех людей, которые легко сносят оскорбление. Быть отвергнутым женщиной ниже его по рождению? Немыслимо!
Пуговица на мундире расстегнулась. Прядь редких волос упала на лоб. Лицо побагровело. Тяжело дыша, он поднялся и с такой злобой выхватил у Шарлотты книгу, что та инстинктивно отпрянула.
– Вот ответ на все ваши требования! – прорычал он, вырвал страницу, смял в комок и швырнул в корзину для мусора.
– Вы не можете так поступить со мной! – с ужасом выдохнула Шарлотта.
– Могу! – ехидно усмехнулся он. Лоб его блестел от пота, веко нервно подергивалось. – И так будет, пока вы не придете ко мне с извинениями, мадемуазель Грейнджер. Кроме того, я жду полной покорности!
Шарлотта прижала руки к губам, чтобы заглушить рвавшийся из горла крик, и, спотыкаясь, бросилась вон. Поднявшись в свою комнату, она повернула ключ в замке и прислонилась к двери. Распластала пальцы по гладкому дереву. По щекам лились слезы.
Всего за двадцать четыре часа ее жизнь превратилась в кошмар. Граф Кароли повел себя с ней как с кокоткой. Граф де Вальми полагал, что она будет счастлива стать его содержанкой. Князь Виктор Яковлев требовал от нее постельных услуг, прежде чем отдать заработанные ей деньги. Деньги – вот что отделяло ее от полной нищеты.
