Текст книги "В тихом омуте"

Автор книги: Маргарет Миллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Телма редко читала газеты. Ее фактически не интересовали другие люди, а ее природное женское любопытство двигалось по ограниченному кругу, замкнутому в кольцо, точно игрушечный поезд, задерживаясь только в тех пунктах, которые имели то или иное отношение к ее непосредственным интересам.

У входной двери валялась нераскрытая утренняя газета, уже пожелтевшая на весеннем солнце. Тьюри несколько раз пытался дозвониться до Телмы, чтобы предупредить о небольшой, но помещенной на видном месте заметке в газете "Ньюс", озаглавленной "Таинственная женщина, упоминаемая в связи со смертью Гэлловея". Телма слышала, как телефон звонил, но трубку не снимала.

Собственно говоря, она была уверена, что звонил Тьюри, намереваясь повторить то, что твердил ей уже два дня – хотя бы ради соблюдения приличий, не говоря о прочем, ей не нужно появляться на похоронах Гэлловея. Телма упрямо не принимала этот совет. И лишь потому, что совет Тьюри представлял собой нечто конкретное, против чего она могла восстать, сама не зная зачем, видимо, бунт облегчал ее тоску. Вмешательство Тьюри служило антираздражителем, и все то время, которое она потратила на возражения и контрдоводы, она, не будь этого спора, занималась бы тем, что жалела и винила себя.

Похороны были назначены на три часа дня, и, хотя шел всего первый час, Телма была уже одета в приличествующий случаю старый черный шерстяной костюм, который уже стал ей немного тесноват. Она промыла глаза теплой водой, чтобы не выглядели такими распухшими, припудрила веки, а то они казались слишком уж прозрачными. Ничего не подкрашивала, свои мягкие волосы стянула на затылке в тугой узел. И выглядела самой настоящей безутешной вдовой, какой Эстер не показалась бы, даже если бы месяц тренировалась перед зеркалом. Это обстоятельство вызывало у Телмы мрачное торжество.

Но при мысли о Роне слезы снова навернулись на ее глаза, и она чуть было не разрыдалась, но тут опять зазвонил телефон и почти одновременно – звонок от входной двери.

– Черт бы вас побрал, – прошептала она. – Оставьте меня в покое!

Затем она нарочно отвернулась от телефона, продолжавшего трезвонить, вытерла глаза рукавом, точно маленькая девочка, и пошла открывать дверь.

На пороге стоял молодой человек довольно приятной наружности, подстриженный "ежиком", с пачкой брошюрок, рекламировавших аппарат для мягчения воды; он заговорил так быстро, взахлеб, что Телма половину не поняла.

– ... ежедневные затраты – жалкие гроши, мэм, и из вашего крана будет течь дождевая вода.

– Не тратьте зря время. Сейчас у меня просто кет денег.

– Мягчитель позволит вам сэкономить в два раза больше на мыле и отбеливателе, на счетах за воду, на износе и повреждении одежды и более того – он сохранит вам ваш подогреватель. Если я смог бы заглянуть к вам на минутку, я показал бы вам все данные...

– Ну, я не знаю...

Молодой человек быстро воспользовался ее колебанием. Он нарочно выронил одну из брошюрок и наклонившись, чтобы поднять ее, ловко переменил позу, так что поднялся уже в портике. Маневр был таким искусным, что Телма невольно восхитилась им. В свое время она торговала косметикой, вот так же ходила по домам и знала кое-какие приемы, но этот был ей не известен.

Телма закрыла дверь за ним, ее немного позабавила мысль поиграть в молчанку и подать молодому человеку надежду, будто он что-то продаст. Ей и в голову не приходило, что он действительно своего добьется, что какой-нибудь час назад он знал об аппаратах для мягчения воды не больше, чем грудной младенец, а эти брошюрки Гидроэлектрическая компания раздавала бесплатно.

– Меня зовут Блейк, мзм. Род Блейк.

– Миссис Брим. Присядьте, если угодно.

– Спасибо. Так вот насчет аппарата – конечно, поначалу покажется, что он дороговат, но со временем он себя оправдает, поверьте мне. Возьмите хотя бы эту модель. Прошу прощенья, мэм, но нельзя ли дать чуточку побольше света?..

Телма подняла шторы, не подозревая, что Блейку свет понадобился, чтобы получше ее разглядеть. Он заметил округлившийся живот, распиравший поношенный костюм, бледность лица, опухшие от слез глаза, но жалости не почувствовал, лишь обрадовался, что предчувствие его не обмануло. Это та самая женщина. Блейк еще больше уверился в этом, когда увидел на пианино цветную фотографию. Судя по всему, свадебная фотография, а застенчивый, натянуто улыбающийся жених – тот самый человек, которого он видел в травматологическом отделении Главной больницы в понедельник вечером. Невеста – Телма, выглядевшая на десять лет моложе, чем сейчас, хотя Блейк знал, что они поженились всего три года назад. – Мой дом такой маленький, – сказала Телма. – Аппарат некуда будет поставить.

– Ах, все так говорят. Но обычно всегда находится какой-то уголок, о котором никто не подумал. Вы не возражаете, если я взгляну сам?

Телма не ответила и не отвернулась от окна. Она смотрела на улицу, ее маленькие пухлые руки стиснули одна другую, точно отчаянные любовники.

– Мэм, я спросил, не возражаете ли вы...

– Тихо!

Удивленный Блейк проследил за ее взглядом. Ничего особенного не увидел, вообще ничего достойного внимания: двое детишек гоняются друг за другом на трехколесных велосипедах, медленно ковыляет пожилая женщина, опираясь на две трости; молодая мать катит детскую коляску, мужчина красит портик, три маленьких девочки хихикают, вышагивая в материнских туфлях на высоких каблуках.

– Миссис Брим...

– Это не ваша машина припаркована в середине квартала на той стороне улицы?

– У меня нет машины. Я только начинаю работать.

– Я плохо вижу в последнее время. Эта машина – "бьюик"?

– По-моему, да.

– Модели примерно пятилетней давности?

– Наверное, около того. Но я не пони...

– В машине сидит мужчина? Ох, глаза мои никуда не годятся, если не перестану плакать, я ослепну. – Мужчина?

– Да.

"О, Бог ты мой, он наблюдает за мной. Может, сидит здесь не первый час, а все утро. Господи, что мне делать? Почему он не может оставить меня в покое?"

Блейк беспокойно переступил. То, что для него началось как забава, рассыпалось на его глазах, как набитая опилками кукла, у которой лопнули швы.

– Я думаю, пожалуй, мне лучше уйти. Раз у вас такая маленькая кухня и все прочее...

– Сейчас вам нельзя уйти.

– Но я...

– Он выходит из машины, идет сюда. Вы не можете оставить меня наедине с ним.

– Я тут ни при чем.

– Бог знает, что он подумал, когда увидел, как вы вошли в дом. Мог заподозрить, что вы и я... ну, не знаю. Но сейчас вам уходить нельзя, не объяснив ему, что вы – торговый агент. У вас, должно быть, есть какой-нибудь документ от компании, подтверждающий, что вы – ее служащий.

Блейк начал потеть.

– Я новичок в этом деле. Сегодня – мой первый день. Компания взяла меня на испытание.

– Вот это ему и скажите.

– Нет, нет. Я хочу сказать, что не работаю на какую-то определенную ком...

– Но брошюры-то у вас – компании "Хайдроэлектрик".

– Да, но...

– Ладно, скажете, что работаете на "Хайдроэлектрик". Да вы не бойтесь, – презрительно добавила она. – Гарри может быть неприятным, но он никогда никого не тронул.

– Зачем впутывать меня в ваши дела, Бог ты мой?

– Вы сами впутались. Никто вас сюда не приглашал. Гарри постучал во входную дверь, а когда Телма не откликнулась, тотчас открыл дверь своим ключом и вошел в дом.

Они встретились в прихожей.

– Привет, Гарри, – сказала Телма. – Как поживаешь?

Он уставился на нее, словно сквозь туман, моргая, как человек, привыкший носить очки, которому без них мир кажется странно переменившимся.

– Как странно ты одета.

– Разве?

– Я не помню этого костюма.

– Он был у меня, до того как мы поженились.

– Черный... Ты собираешься на похороны?

– Да. А ты?

Гарри помотал головой.

– Тьюри сказал, что при сложившихся обстоятельствах бестактно было бы появляться там тебе или мне.

– Тьюри сказал то, Тьюри сказал другое... Ладно, пусть этот Тьюри живет твою жизнь за тебя, а свою я проживу сама. Я поеду на похороны. Имею на это право. Гарри печально улыбнулся.

– У всех нас есть права, которыми мы пользуемся или не можем воспользоваться. Теоретически, я имею право войти в свой собственный дом, поцеловать свою жену и, если захочу, лечь с ней в постель...

– Это тоже Тьюри придумал?

– Нет. Я сам.

– Перестань говорить со мной в таком тоне, хватит. Если вы с Тьюри отстаиваете подобную манеру обращения, что же вы не пользуетесь ею в жизни? – Она оглянулась. – К тому же, у меня... у нас посетитель.

– Я это знаю.

– Он посторонний, никто. Торгует аппаратами для мягчения воды. Уверяет, что они дают экономию. Я что-то сомневаюсь.

– Я тоже. – Гарри по-прежнему улыбался, но улыбка его как-то странно изменилась. Она стала робкой, усталой, неестественной – кошачья улыбка на морде кокер-спаниеля. – Ты имеешь полное право принимать посетителей и покупать кухонные аппараты. Но тогда, как я только что сказал, у меня тоже есть права. А если наши права не поладят между собой, не миновать нам беды.

– Я не боюсь твоих угроз.

– Ты дрожишь.

– Да, ты заставляешь меня нервничать, но это все равно что проходить мимо мальчишки, приготовившего кучу снежков – я боюсь, что в меня попадут снежком, оттого и нервничаю. Но даже если это случится – ничего страшного. Это ведь только снег. Так что давай. Швыряй свой снежок.

– Весна на дворе. Снега нет. Мальчишкам впору переходить на булыжники.

– Да прекрати ты эти речи. Делай то, зачем пришел, и покончим с этим!

– И сделаю. Но я подумал, что сначала лучше объясниться. Я взывал к тебе и так и этак, чтобы спасти нас обоих. Умолял тебя о милости, о сострадании. Но какие бы слова при этом ни произносились, все равно я просил. А теперь я тебе велю.

Телма молча и хмуро посмотрела на него.

– Вещи мои в машине, Телма. Я их с понедельника так и не распаковывал.

– Почему?

– Потому что я возвращаюсь, – спокойно сказал Гарри. – Возвращаюсь в свой дом, к своей жене.

– Перестань разыгрывать из себя дурака.

– Нет, я не дурак. И не мальчик. И у меня в кармане есть кое-что получше снежка или булыжника.

– Что же?

– Пистолет.

– Ты, видно, с ума... Гарри! Гарри, послушай меня...

Телма протянула руку, чтобы задержать мужа, но он прошмыгнул мимо нее и вошел в гостиную. В левом наружном кармане его пиджака она увидела отчетливые контуры пистолета.

Блейк стоял в дальнем углу гостиной, сжав в руках брошюрки, словно они служили ему пропуском в окружающий мир. По его вискам и за ушами катились крупные капли пота, оставляя за собой влажные следы, как это делают улитки.

– Здравствуйте, – весело сказал Гарри. – Кажется, меня и мою жену заинтересовало ваше предложение. Скажите, а мягкая вода помогает при бритье?

– Я не знаю.

– Ну, вы же достаточно взрослый, чтобы бриться, не так ли? Сколько вам лет?

– Двадцать один.

– Совсем мальчик. Вы бросаетесь снежками?

– Я...

– Неважно. Вы должны простить меня и мою жену за то, что мы вовлекаем вас в наш спор по поводу некоторых маленьких разногласий. Моя жена в последнее время неважно себя чувствует. Через несколько месяцев мы ждем ребенка, "первенца. Скажите, ведь у нас здорово прибавится стирки, не правда ли? И я думаю, аппарат для мягчения воды будет полезным приобретением. Как, Телма?

– Гарри, не надо. Перестань, – глухо сказала она.

– Иди, прими таблетку, Телма. Ты нездорова. – Гарри снова повернулся к молодому человеку, который исподтишка сделал шаг к двери. – Ваше лицо как будто мне знакомо. Мы встречались?

– Нет, – сказал Блейк и подумал: "А это правда. Не мог он меня видеть, так как лежал с закрытыми глазами, когда я говорил с сестрой. Та сказала, что он вырубился, как свет..."

– Ваше имя?

– Род Блейк.

– Странно. Готов поклясться, что мы где-то виделись. В больнице – вы были недавно в больнице?

– Нет.

– Ладно, неважно. Расскажите побольше о вашем аппарате.

– У нас несколько моделей.

– Продолжайте, расскажите о них. Вам слово.

– Ну... ну, я только что сказал вашей жене, что я первый день на этой работе.

– Так что же?

– И пока что очень мало знаю. – Пот катился с него градом, но он начал дрожать, словно дом насквозь продувало холодным ветром. – Мне... мне пришла в голову хорошая мысль.

– Выкладывайте.

– Я мог бы оставить вам эти брошюрки, вы бы сами внимательно изучили все данные и так далее. А когда вы решите...

– Я уже решил. Мы возьмем аппарат.

– Какой модели?

– Любой.

– Но...

– Любой модели, – снисходительно бросил Гарри. – Нам нужно много мягкой воды для пеленок нашего малыша. Возможно, мне придется стирать и самому, так что я забочусь и о себе. Вы женаты?

– Н-нет, сэр.

– Ну что ж, на это у вас хватит времени. Мне было порядочно за тридцать, когда я женился, так долго искал подходящую девушку. И нашел-таки, нашел. И не намерен ее терять.

– Я, пожалуй, пойду.

– Вы спешите?

– Я... дело в том, что я должен связаться со специалистом, он придет и измерит... измерит все, что надо.

– Ну, я вижу, вы основательны, как бобр. Кстати, видели когда-нибудь бобровую запруду?

– Нет сэр.

– Это весьма интересно. Вам надо как-нибудь выбраться и посмотреть на такое сооружение.

– Да, сэр, обязательно.

– Изобретательный народ эти бобры.

– Безусловно. – Блейк начал продвигаться к двери, тяжело дыша, будто только что в одиночку, без всяких бобров, построил запруду. – Я передам ваш заказ тотчас же и позабочусь об установке аппарата.

– О, нам не к спеху. – Гарри ласково улыбнулся жене. – Во всяком случае мы не можем торопить мать-природу.

– Гарри. Послушай меня.

– Дорогая, не надо понапрасну беспокоиться и тревожиться по поводу совершенно естественного процесса.

– Постойте. – Увидев идущего к двери Блейка, Телма стала на пороге так, что он не мог пройти, не оттолкнув ее. – Нам не нужен ваш аппарат. Мой муж просто потешается над вами и надо мной. Возможно, он пил сегодня.

– Не пил, – возразил Гарри. – Я думал.

– Пил, – тихо продолжала Телма, обращаясь к Блейку, словно делилась с ним каким-то секретом. – И у него в кармане пистолет.

– Я это знаю, знаю, но какого черта вы хотите от меня? Я хочу выйти отсюда.

– Вы не можете оставить меня с ним наедине.

– Вы раньше говорили, что не боитесь:

– Я тогда не знала про пистолет.

– Господи Иисусе! – пролепетал Блейк и почувствовал, что колени у него подгибаются, точно у больного теленка. "Дай мне, Господи, выбраться отсюда целым и невредимым и я буду целый год ходить в церковь каждое воскресенье".

– Я думал, – продолжал Гарри, как будто не слышал их разговора или посчитал его пустяшным и не заслуживающим внимания. – Да, дорогая, вот, что я делал, думал, много думал, руководствуясь самым обыкновенным здравым смыслом. И пришел к выводу, что ты не в состоянии принимать решения за семью, тем более теперь, когда нас вот-вот станет трое. Ты слишком эмоциональна, чтобы тебе можно было предоставить свободу выбора. Вести семью твердой рукой – моя обязанность, и я ее выполню. Пора тебе понять, что глава семьи – я. И я буду определять наше будущее. Слышишь, Телма?

– Да, слышу, – ответила та.

– Рад, что ты образумилась. Не хочу тебя обижать, но ты всегда была немного неуравновешенной.

– Неужели? – хмуро спросила Телма.

– Вот и настала для меня пора взять все на себя, принимать все решения. И первое мое решение касается аппарата для мягчения воды. Я хочу иметь этот аппарат и куплю его. Ясно?

– Да.

– Видишь, какая легкая жизнь будет у тебя теперь? Соглашайся – и все дела.

– Да.

– В самом деле, ты избавишься от забот, тебе станет легче, если я возьму всю ответственность на себя. Слишком тяжкое бремя для женщины – возглавлять семью, принимать все решения. Это кому угодно нелегко. – Он провел тыльной стороной ладони по лбу. – Тяжкое бремя. Я... я по-настоящему устал. Спал мало. Весь день работал, всю ночь напролет думал, думал...

– Приляг здесь, Гарри, и отдохни. – Телма прошла через комнату и начала поправлять подушки на одном из диванов. – Ложись, Гарри.

Повторять не понадобилось. Гарри в изнеможении опустился в подушки.

– Ложись и ты со мной.

– Сейчас не могу. Мне надо в город.

– На похороны? Тебе же не...

– Нет, конечно. Раз ты не хочешь, на похороны не пойду. Здесь приказываешь ты, Гарри.

– Тогда куда же ты?

– По магазинам. Ты вернулся домой, и я должна запастись продуктами. Что ты хочешь на обед?

– Не знаю, – сказал он, закрывая глаза, – я так устал.

– Поджарить цыпленка?

– Не знаю. Поцелуй меня, Телма.

Она бегло коснулась губами его лба. Губы ее были горячие и сухие, как что-то завяленное на солнце или на слабом огне в духовке.

– Отдохни, Гарри. Это так тяжело все время думать и всем распоряжаться, что у тебя поднялась температура.

Гарри с трудом открыл глаза, словно уколотый осколком иронии, прозвучавшей в ее голосе.

– Тебе на это наплевать. Тебе наплевать на все на свете.

– Нет, я о тебе беспокоюсь.

– Нисколько... Послушай, Телма. Я глава семьи. И хочу на обед жареного цыпленка. Слышишь?

– Да.

– Отныне и впредь все решения принимаю я. Понятно?

– Конечно.

Безутешно вздохнув, Гарри отвернулся и зарылся лицом в подушки.

Телма стояла, сжав губы, и смотрела на него холодным взглядом.

– Мне нужны ключи от машины, чтобы поехать по магазинам. Они у тебя в кармане?

Гарри не ответил. Несколько минут она стояла истуканом, пока он не захрапел. Тогда она склонилась над ним и точными осторожными движениями вынула из одного кармана ключи, из другого – пистолет и положила то и другое в свою сумочку. Блейк наблюдал за ней с таким страхом, точно она обезвреживала неразорвавшуюся бомбу.

Когда Телма обернулась и увидела Блейка, это вызвало у нее удивление и раздражение.

– Я думала, вы ушли.

– Нет.

– Теперь вы можете свободно уйти. – Телма вышла в прихожую, закрыла за собой дверь и начала надевать шляпку, опустив на лицо черную вуаль и подправляя выбившиеся прядки волос. В стойке вешалки было встроенное зеркало, но она в него даже не глянула.

– Вы можете свободно уйти, – повторила она. – Вам так хотелось уйти несколько минут назад.

– Разумеется. А чего вы от меня ждали? Что я буду возиться с сумасшедшим?

– Он не сумасшедший, у него душевная депрессия.

– По-моему, не велика разница. Вам надо было самой с ним управиться, миссис Брим. – Блейку вроде бы не хотелось уходить, как будто он осуждал свое поведение и хотел повиниться, но не знал, как.

– Что вы собираетесь делать с пистолетом?

– Не имею представления. А что надо с ним делать?

– Прежде всего, разрядить. Разрешите взглянуть.

Телма открыла сумочку. В пистолетах она ничего не понимала, но ей показалось, что он должен быть потяжелей, поосновательней.

– Он не настоящий, – сказал Блейк высоким звенящим голосом.

– Простите?

– Эта игрушка, пистонный пугач. – Лицо его покраснело от стыда и злости. – Детская игрушка. А я поддался на эту удочку. Я был... – "Я показал себя трусом. Испугался пугача и маленького человечка намного старше меня. Трусишка зайка серенький".

– Ну, слава Богу, – сказала Телма. Конечно, я могла бы и догадаться. Гарри не такой человек, который может причинить другому вред, даже если захочет. Никто не может уйти от себя самого, как бы ни старался.

– Неужели?

– Бедный Гарри. Детский пугач. Что ж, я думаю, когда-нибудь мы с ним вспомним об этом и посмеемся. Я хочу сказать, что перепугалась насмерть, а вы – я думала, вы упадете в обморок, вы прямо-таки остолбенели.

– Нисколько я не испугался, – заявил Блейк и, бросив на Телму полный ненависти взгляд, повернулся, открыл дверь и сбежал по ступенькам, он удирал от самого себя, преследуемый собственной тенью.

Телма крикнула ему вслед, чтобы он не беспокоился насчет кухонного аппарата, и тут снова зазвонил телефон. На этот раз она быстро сняла трубку, так как не хотела, чтобы Гарри проснулся.

– Алло?

– Телма, это Ральф. Я не один час пробовал дозвониться до вас.

– Я выходила. – "Даже не надо лгать, – подумала она, – я действительно вышла. Вышла из терпения". – Что-нибудь случилось?

– Возможно. Утром ко мне на работу зашел Гарри. В таком ужасном виде, будто неделю кутил напропалую. Хотя я-то знаю, что это не так, он каждый день ездил на работу. Гарри меня беспокоит.

– Почему?

– Он говорил... ну, как-то не по-серьезному. О вас, о том, что вернется домой и будет держать вожжи твердой рукой и дальше в том же духе.

– И что же?

– Я подумал, надо вас предупредить. Он чертовски славный парень, Телма, и наш долг – уберечь его от неприятностей.

– Не наш, – сухо поправила Телма, – а ваш.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он здесь. Спит. После того как закатил шикарную сцену при совершенно постороннем человеке. Для меня это последняя соломинка. Если его надо оберегать от неприятностей, то придется это делать вам, Биллу Уинслоу или Джо Хепберну. Вы его друзья. А я – нет.

– Что же вы собираетесь делать?

– Сейчас я еду на похороны Рона, и не стоит вам заводить песню о том, что я в плохой форме и тому подобное, это не поможет. Все равно поеду. А когда вернусь, хочу, чтобы Гарри в этом доме не было. Если я его застану, позвоню в полицию, и его арестуют за то, что он угрожал мне пистолетом.

– Пистолетом?!

– О, всего-навсего детским пугачом, как потом выяснилось.

Но угрожал по-настоящему, у меня есть свидетель. Гарри могут арестовать.

– Не станете же вы...

– Не стану? Послушайте, я сыта по горло. Сыта, больна и страшно устала. Подобные сцены просто убивают меня. А мне надо думать о своем здоровье и о здоровье ребенка. Мне надо расслабиться, мне нужны мир и покой. А разве может быть покой, когда Гарри бродит вокруг меня, точно маньяк? Я сделаю все, чтобы отделаться от него. Так я и поступлю, если вы ничего не предпримете.

– Я постараюсь.

– Его не будет здесь, когда я вернусь?

– Не будет.

– Обещаете?

– Да.

– Наверно, я должна заранее поблагодарить вас, только... скажем так: все, что вы делаете, вы делаете для Гарри, а не для меня. Я никого не прошу об одолжении.

– Я это понимаю. Все та же Телма-я-управлюсь-одна.

– Я не совсем одна.

И она повесила трубку.

В гостиной Гарри спал, зарывшись в подушки, ему снились победы и поражения, его негромкий храп время от времени прерывался вздохом.

"Какие у него длинные ресницы", – подумала Телма. Потом тихонько сказала:

– Прощай Гарри.