Текст книги "Сорвать маску"

Автор книги: Маргарет Макфи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Маргарет Макфи
Сорвать маску

Глава 1

Арабелла Марлбрук мерила шагами большую, со вкусом обставленную гостиную «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер в районе Сент-Джеймс в Лондоне, пытаясь не обращать внимания на чувство ужаса, свернувшееся холодным клубком в животе.

Черное шелковое платье, сшитое на более стройную женщину, непристойно льнуло к изгибам бедер и груди, ни на миг не позволяя Арабелле забыть о том, что на ней нет ни нижних юбок, ни корсета. Кожа была холодна как лед, ладони покрылись липкой влагой. К тому же она боялась, что черная маска из перьев, скрывавшая верхнюю часть лица, вовсе не сделала ее неузнаваемой.

В гостиной в определенной последовательности расположились еще пять женщин, облаченные в платья разных цветов и таких откровенных фасонов, что на их фоне Арабелла выглядела разряженной в пух и прах.

– Прошу тебя, Арабелла, присядь, – произнесла мисс Руж[1]1
  Rouge – красный (фр.). (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть], сидевшая на одном из диванов. Она была облачена в алое нижнее белье, чулки и прозрачный пеньюар. – У меня от тебя голова кругом. Лучше прибереги силы, сегодня здесь будет предостаточно джентльменов, жаждущих ласки. Некоторые их запросы потребуют как минимум напряжения.

Она лукаво ухмыльнулась, глаза, блестевшие за яркими красными перьями маски, на миг стали почти черными.

– Оставь ее, Элис. Вспомни лучше, как ты сама чувствовала себя в первую ночь. Неудивительно, что бедняжка нервничает, – произнесла бледная мисс Роуз[2]2
  Rose – розовый (фр.).


[Закрыть] в пастельно-розовом наряде.

Она стояла, прислонившись к каминной полке, и яркий свет пламени очерчивал ее ноги сквозь тонкий шелк, словно на ней вовсе не было юбки. Девушка взглянула на Арабеллу:

– Все будет хорошо, девочка. Не волнуйся.

Арабелла благодарно взглянула на мисс Роуз и снова повернулась к мисс Руж:

– Пожалуйста, не называй меня по имени. Я думала, нам полагается обращаться друг к другу только так, как велела миссис Сильвер.

Арабелле совершенно не хотелось, чтобы мужчина, с которым ей сегодня придется лечь в постель, – в животе снова растекся холод при одной мысли об этом, – знал, кто она на самом деле. Не хватало еще, чтобы ее позор неизгладимым пятном остался на тех, кого она любит.

– Мисс Нуар[3]3
  Noir – черный (фр.).


[Закрыть] – это всего лишь имя, и нечего выпрыгивать из юбок! – резко бросила мисс Руж.

– По крайней мере, пока не уведешь своего клиента наверх! – язвительно добавила хрупкая блондинка в синем платье, сидевшая в кресле.

Она рассмеялась над этой грубой шуткой, и все остальные, кроме Арабеллы, последовали ее примеру.

Мисс Нуар отвернулась от них, чтобы никто не заметил, какое унижение она испытывает, и отошла к книжному шкафу, притворяясь, что читает названия книг на корешках. С трудом взяв себя в руки, она наконец осмелилась вновь обернуться.

Элис, мисс Руж, полировала ногти. Эллен, мисс Верт[4]4
  Vert – зеленый (фр.).


[Закрыть], зевнула и, устроившись на кушетке, закрыла глаза, собираясь вздремнуть. Лиззи, мисс Сьель[5]5
  Ciel bleu – небесно-голубой (фр.).


[Закрыть], и Луиза, мисс Жон[6]6
  Jaune – желтый (фр.).


[Закрыть], тихо беседовали, а Тилли, мисс Роуз, читала роман.

Арабелла принялась рассматривать комнату, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о неприятной перспективе, которую сулил вечер. Она была вынуждена признать, что гостиная отличалась изысканностью – пожалуй, более элегантного помещения она не видела никогда. Полированный дубовый пол, покрытый большим ковром в золотистых тонах с синими вкраплениями. Бледно-голубые стены, наполняющие комнату покоем и безмятежностью. В центре потолка, украшенного изысканной лепниной, висела двухъярусная хрустальная люстра, настенные канделябры в тон люстре располагались напротив больших зеркал, которые отражали мерцающие огоньки во всем великолепии. Мебель, большей частью дубовая, была обита дорогими тканями, проста и элегантна.

В комнате стояли пять кресел, два дивана и кушетка, одни обшиты тканью в кремовую и бледно-голубую полоску, другие – однотонные, цвета слоновой кости или же бледно-золотистые, ярко блестевшие, отражая огни свечей. На столике в углу комнаты притаилась ваза с букетом свежих цветов – белых, желтых, золотистых.

Такая гостиная могла бы сделать честь любому респектабельному дому Лондона. Арабелла поразилась про себя контрасту между спокойной, обстоятельной элегантностью декора и грубой, жестокой реальностью того, что творилось здесь под покровом ночи. И вновь невольно вспомнила о том, что привело ее сюда и что предстояло сделать.

Она страшилась момента, когда прибудет неизвестный джентльмен, желающий заплатить за ее услуги. Более того, она ежесекундно боролась с отчаянным желанием выйти вон и убежать домой. Но Арабелла знала, что не имеет права так поступить. Прекрасно помнила, по какой причине она здесь и почему должна пройти через это.

Арабелла закрыла глаза и усилием воли попыталась унять подступившую тошноту и чувство острого ужаса, от которого на лбу и над верхней губой выступил холодный пот. Миссис Сильвер обещала ей сто гиней в неделю. Это целое состояние.

Сто гиней за то, что она будет продавать себя богатым мужчинам. Сто гиней, которые спасут их всех.

Доминик Фернекс, известный также как его светлость герцог Арлесфорд, взболтал бренди в стаканчике, неторопливо изучая четыре карты, покоившиеся в его руке. Наконец, приняв решение, он одним глотком осушил бокал и жестом попросил крупье сдать ему еще одну карту.

Раздался дружный вздох – одетые по последней моде господа, сидевшие с ним за одним столом в «Уайтс», клубе для джентльменов, не сумели сдержать своих чувств. Горка золотых монет, поблескивавшая в центре, успела вырасти – и большей частью благодаря ставкам самого герцога.

Следующая карта с громким щелчком слетела с колоды и опустилась на обтянутый зеленой тканью стол перед герцогом мастью вверх.

Маркус Хеншалл, виконт Стэнли, изогнул шею, пытаясь разглядеть поверх голов стоящих перед ним джентльменов, что выпало Доминику.

Туз червей.

– Предвестник любви, – прошептал кто-то.

Герцог не обратил на эти слова ни малейшего внимания.

– Фокус с пятью картами. Двадцать одно.

Он лениво улыбнулся и выложил остальные карты.

– Будь я проклят, Арлесфорду везет как дьяволу! – воскликнул кто-то в толпе.

Раздались смех и негромкое бормотание. Затем по отполированному до блеска полу заскрипели отодвигаемые стулья – друзья герцога тоже бросили карты и поднялись.

– Как считаете, джентльмены, возможно, нам стоит подыскать себе иное развлечение на этот вечер? – поинтересовался лорд Буллфорд.

Предложение было встречено всеобщим одобрением.

– И я знаю подходящее местечко, – вставил лорд Девлин. – Удивительное заведение, где товары столь восхитительны, что придутся по вкусу даже самым разборчивым клиентам!

Раздались новый взрыв смеха и непристойные шутки.

Доминик наблюдал за тем, как Стэнли раскланивается и идет к выходу, торопясь к жене и ребенку. Он невольно ощутил укол зависти и горечи. Его самого дома не ждали ни любимая женщина, ни тем более ребенок. Да и вообще в особняке Арлесфордов его ничто не грело, кроме разве что подвала с бренди. Но это был его осознанный выбор. Женщинам нельзя доверять.

– Ну же, идем, Арлесфорд, – протянул Себастьян Хантер, единственный сын в семье и наследник солидного состояния. – Не можем же мы позволить тебе праздновать победу в одиночку.

– Когда это я веселился в одиночку? – небрежно пожав плечами, осведомился Доминик.

– Это верно, старина, – признал Буллфорд. – Но я гарантирую тебе, наслаждения, которые может предложить некий райский домик, куда Девлин нас скоро отвезет, превзойдут все, на что способна маленькая птичка, согревающая твою постель.

Ответная улыбка Доминика была пустой и бесстрастной. Разумеется, у него были женщины, более того, он даже подозревал, что вполне соответствовал своей репутации распутника, каковым его считал весь Лондон. Однако никакая птичка не ждала его сегодня дома в постели – как, впрочем, и всегда. Доминик не приводил женщин в свою спальню. Он сам посещал женщин, которые принимали правила игры, после чего совершенно спокойно уходил прочь. Он дарил им деньги и дорогие подарки, но не самого себя. Словом, не вкладывал в подобные отношения душу, держа чувства под контролем. И всегда был очень осторожен.

Он не испытывал особого желания наведаться в заведение, о котором говорил Девлин. Доминик окинул взглядом стол, отметив, как громко и вульгарно, перебивая друг друга, заговорили его друзья. Слишком возбужденный, чтобы проявлять подобающую сдержанность, юный Норткот вел себя еще более распущенно, чем остальные. Словно в подтверждение своей независимости, молодой человек взял протянутую Фэллингхемом бутылку и стал пить прямо из горлышка. Рубиновые ручейки побежали по подбородку юнца на галстук и рубашку.

– Арлесфорд у нас паинька. Хочет произвести впечатление на Мисбурна и его доченьку. Хорошенькая наследница, а приданое и того лучше! – заорал юный Норткот.

Собравшиеся встретили это заявление одобрительными возгласами.

– Поскольку ты, судя по всему, успел оценить ее прелести, Норткот, забирай девицу себе. Да будет тебе известно, у меня нет ни малейшего желания угодить в мышеловку.

Фэллингхем хмыкнул:

– А вот старик Мисбурн так не считает. Тут в журнале ставок есть пари на сто гиней, что некий герцог А. будет помолвлен с небезызвестной мисс У. до конца сезона.

У Доминика кровь застыла в жилах.

– Дураки быстро расстаются с деньгами. У кого-то вскоре станут легче карманы.

– Напротив, – возразил Буллфорд. – Слышали, как Мисбурн обсуждал свои планы на твой счет в этом самом клубе. Он твердо намерен женить тебя на своей дочери. Считает это делом чести.

– Что ж, тогда у Мисбурна ошибочные представления о чести и о моих намерениях.

От внимания Доминика не ускользнул выразительный взгляд, которым Хантер одарил Буллфорда. В отличие от остальных, Хантер знал правду о том, что именно произошло однажды с Домиником дома в Амершеме, и понимал, почему тот не хочет жениться.

Девлин бросил взгляд на вход.

– Помяни черта! К нам присоединился Мисбурн с друзьями, несомненно надеясь составить будущему зятю компанию за карточным столом, – со смешком произнес он.

– Похоже, и впрямь пора отправиться в этот дом неземных наслаждений, обещанных Девлином, – пробормотал Хантер.

– И помочь молодому Норткоту получить знания, которых он достоин, – расхохотался Девлин.

– Учитывая, сколько Норткот успел выпить, боюсь, он будет не в силах усвоить урок, – заметил Доминик.

– Это дерзкая клевета, Арлесфорд! Чтобы ты знал, мой приятель в состоянии блестяще справиться с возложенной на него задачей! Более того, он начал шевелиться, стоило мне об этом подумать!

– Докажи! – усмехнулся Фэллингхем.

Норткот поднялся на ноги и потянулся рукой к завязкам на панталонах.

– Не будь идиотом, – бросил Доминик.

В ответ Норткот рыгнул и, неохотно повинуясь, уселся вновь.

– Сам видишь, придется тебе составить нам компанию, Арлесфорд. Кто еще сумеет не дать Норткоту опозориться? – произнес Хантер.

– И в самом деле?

Доминик презрительно изогнул бровь, но Хантер не понял сарказма.

Норткот явно чувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись в подобной компании. Доминик знал, что не сможет бросить юнца в такой ситуации. Похоже, ради Норткота придется коротать долгий вечер бессмысленного флирта в одном из лучших борделей Лондона.

Доминик последовал за друзьями к выходу и прошел мимо Мисбурна, едва удостоив его кивком. Как он и говорил друзьям, у него не было ни малейшего намерения вступать в брак.

Доминик Фернекс выучил преподанный жизнью урок о женщинах. И теперь решительно отогнал мысли о прошлом, возвращаясь к вечеру, который только начался.

Миссис Сильвер предупредила девушек о приходе джентльменов за несколько минут до того, как четверо молодых людей вошли в комнату.

Арабелла ощутила новый приступ паники. Желудок сжался, и ее начало подташнивать при одной мысли о том, что предстоит с одним из них делать – да еще за деньги! На мгновение ею вновь овладело всепоглощающее желание сбежать отсюда куда глаза глядят. Но затем Арабелла вспомнила, почему отважилась на это, и воспоминание укрепило на миг изменившую ей решимость, придало сил, в которых она нуждалась как никогда. Девушка замерла, сделала глубокий вдох и подняла глаза на посетителей.

Все четверо были молоды, не старше ее самой, и, судя по безупречно сидящим темным фракам и панталонам, одевались у лучших портных. Раскрасневшиеся, с блестящими глазами – очевидно, уже успели порядочно набраться, особенно самый молодой. До Арабеллы донесся запах вина и бренди, несмотря на то, что она стояла в самом дальнем конце комнаты за спинкой полосатого дивана, словно пытаясь спрятаться от неизбежного.

Она принялась разглядывать посетителей, гадая, кто из них выберет ее. Арабеллу охватило беспокойство при новой, не менее пугающей мысли: а вдруг ни одному она не придется по вкусу? И что делать тогда? Ее ни капли не радовало нынешнее положение, однако вернуться домой, не заработав ни пенни, было бы еще хуже.

Мужчины, казалось, были весьма не прочь развлечься и едва не пускали слюни, обозревая ассортимент «товара». При этой мысли Арабелла не сумела сдержать охватившую ее дрожь. Она перевела взгляд на двух высоких джентльменов, вошедших в комнату следом за своими друзьями… и сердце ушло в пятки.

Она словно шагнула с края пропасти и полетела вниз. Дыхание застыло в горле, кровь превратилась в лед, сердце забилось так часто и громко, что она едва не лишилась чувств. Девушка вцепилась в спинку дивана, даже не заметив, что может порвать дорогую обивку.

– Этого не может быть, – еле слышно слетело с губ.

«Этого не может быть!» – эхом пронеслось в голове.

Арабелла во все глаза уставилась на вновь вошедших, уверенная, что зрение ее подводит, но ошибиться было невозможно. Этого высокого темноволосого мужчину она узнала бы где угодно, несмотря на то, что не видела на протяжении долгих шести лет.

Он почти не изменился. Плечи стали шире, тело окрепло, правда, жизнь оставила на красивом мужественном лице несколько лишних морщинок. Сомневаться не приходилось – перед ней действительно Доминик Фернекс, или герцог Арлесфорд, как его сейчас называли.

На его лице застыла скука, он без малейшего интереса оглядел комнату и ее обитательниц. Похоже, ему не было дела до гостиной миссис Сильвер. Доминик рассеянно скользнул взглядом по Арабелле, но в следующий миг его глаза вернулись к ее лицу.

«Боже, пожалуйста, не дай Доминику узнать меня!» – промелькнуло у нее в голове.

Тонкие пальцы Арабеллы нервно коснулись черной маски, проверяя, надежно ли она держится на лице. Доминик по-прежнему пристально смотрел на нее, словно черная ткань и перья не мешали ему разглядывать лицо женщины. Выражение скуки бесследно исчезло, сменившись напряженным вниманием.

Хлопок пробки, вылетевшей из бутылки с шампанским, заставил Арабеллу вздрогнуть, хотя и по другой причине. С трудом отведя взгляд от Доминика, она заметила на лице миссис Сильвер многозначительную улыбку. Хозяйка жестом указала на бокалы, и Арабелла внезапно вспомнила, что в ее обязанности входило предложить джентльменам шампанское.

Мисс Руж уже опустошила первую бутылку, и один из гостей откупорил следующую. У Арабеллы так дрожали руки, что она испугалась: вдруг кто-то заметит, как она нервничает? Но стоять на месте и глазеть на Доминика – не самое лучшее решение. Возможно, если она займется делом, он наконец отведет от нее взгляд своих проницательных глаз.

Она подошла к миссис Сильвер и взяла два хрустальных бокала с шампанским, в точности следуя наставлениям хозяйки. От неожиданной встречи с Домиником в голове воцарился полнейший хаос. Арабелла была взволнована, напугана, потрясена и лишилась способности думать. Она зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями.

Встретить его вновь, после того как она научилась жить с тяжестью происшедшего – и где? Как знать, вдруг он увлечется другими девушками? Возможно. Но будет ли ей легче наблюдать, как он уводит наверх мисс Руж или мисс Верт? Сможет ли она улыбаться, притворно флиртовать и добровольно отправиться в спальню с другим мужчиной, зная, что Доминик здесь? Арабелла покачала головой. Похоже, эта ночь будет самой трудной в ее жизни. Присутствие Доминика сделало осуществление ее планов практически невозможным.

Она ощутила прикосновение к рукаву и, открыв глаза, встретилась взглядом с миссис Сильвер, которая с беспокойством смотрела на нее.

– Сто гиней в неделю, – одними губами произнесла хозяйка. – Думай о деньгах.

Арабелла чуть заметно кивнула, с трудом обретая присутствие духа. Глубокий вдох… И вот она наконец обернулась к гостям.

Доминик стоял рядом с ней.

– Полагаю, вы – мисс Нуар? – Он медленно окинул взглядом полупрозрачное платье, а затем вновь посмотрел ей в глаза. – Арлесфорд, к вашим услугам, мэм.

Значит, он все-таки ее не узнал. Слава богу! Арабелла с облегчением тихо вздохнула и, вооружившись терпением и мужеством, стала играть свою роль.

– Ваша светлость.

Она заставила себя произнести эти слова и поклониться, хотя губы упорно не желали улыбаться. Каждая клеточка в теле ныла от разлившегося по нему нестерпимого холода, кожа заледенела, словно кровь перестала течь по венам. Сначала Арабелла молила Небеса об этой встрече, затем стала просить, чтобы она никогда не состоялась. Уверенность, что Доминик остался в прошлом, и ей нет до него дела, рассеялась. Он по-прежнему волновал ее – так сильно, что от одной его близости перехватывало дыхание.

Они смотрели друг на друга, и Арабелле вдруг показалось, что прошедшие годы стерлись и она смотрит на еще совсем молодого мужчину, которого никогда не смогла бы забыть. Она с трудом отвела глаза, опасаясь, что Доминик прочтет в них отголоски неуместных чувств, и окинула взглядом комнату.

Остальные женщины расточали улыбки и кокетничали с мужчинами, разговаривая низкими грудными голосами. Из угла комнаты миссис Сильвер с неодобрением и раздражением посматривала на Арабеллу. Она взглядом указала на Доминика, затем на бокалы с шампанским, которые нервно сжимала девушка.

Выхода не было. Бежать некуда. Арабелла мужественно выпрямилась, подняла голову и заставила себя вновь устремить взгляд на Доминика.

– Не желаете ли шампанского?

Герцог ничего не ответил, продолжая рассматривать ее своими темными глазами, которые она так хорошо помнила. Секунды, казалось, превратились в минуты, пока они глядели друг на друга, забыв о вине. Затем его глаза потемнели, и Доминик принял бокал.

– Мне нужно…

Она окинула взглядом комнату, надеясь отыскать другого джентльмена, которому можно отнести шампанского, однако все остальные уже стояли с бокалами в руках, флиртуя с женщинами. Их ухаживания были настолько откровенны, что Арабелла смутилась, словно невинная девица.

– Полагаю, этот ваш, – произнес Доминик.

Он помолчал немного, снова взглянув на нее, и добавил:

– Возможно, мы сможем выпить шампанского вместе… наверху?

Сердце екнуло в груди, пропустив удар, а затем пустилось вскачь. Легкие отказывались работать. Весь мир перевернулся с ног на голову.

Она знала, что означает этот намек.

Доминик выбрал ее.

Она задрожала всем телом, не зная еще, как расценивать это – как лучший или худший из возможных вариантов. Прошло почти шесть лет, однако ее губы словно до сих пор горели от его поцелуев, а тело приятно покалывало после ночи любви. Снова отдаться ему. И за деньги? Это уязвляло больше всего.

У нее руки чесались от желания выплеснуть содержимое бокала ему в лицо, закричать, отказать самым решительным образом. Образ потрясенного Доминика с лицом, залитым вином, и уязвленной гордостью стал единственным проблеском света в бесконечной тьме происходящего. Но Арабелла не стала предаваться мечтам. Несмотря на бушующий в душе ураган, она не забыла о том, почему оказалась здесь, в «Доме радужных наслаждений». У нее свои обязанности.

Арабелла была достаточно честной и практичной, чтобы признаться в этом самой себе. Сегодня ей предстоит соединиться с джентльменом. И пусть лучше им будет Доминик, чем какой-то незнакомец.

Она снова покосилась на его друзей – на потные лица, раскрасневшиеся от вина, жадность и похоть, горящие в глазах. Как бы ей ни было противно это признавать, Арабелла чувствовала горькое облегчение и радость оттого, что Доминик выбрал именно ее.

Если маска останется на лице, Доминик никогда не узнает, за чьи услуги заплатил. От этой мысли ей стало немного легче.

Арабелла подавила гордость. Она встретилась с ним взглядом, понимающе кивнула и направилась в комнату наверху, которую ей отвела миссис Сильвер.

Даже оказавшись в спальне, обитой черной тканью, Доминик не мог оторвать глаз от мисс Нуар. Он знал, что пожирать женщину взглядом неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Намерение присмотреть за Норткотом было забыто в тот же миг, как он впервые увидел ее в гостиной. Боже правый, было бы легче перестать дышать, чем отвести от нее взгляд. Как будто не было прошедших лет и перед ним вновь стояла та, другая женщина…

– Что-то не так? – спросила она.

«Будь я проклят, – подумал Доминик. – Даже голос похож».

Мисс Нуар нервно коснулась пальцами маски.

– Простите, если я невежлив, но ваш облик будоражит воспоминания о прошлом. Вы очень похожи на женщину, которую я когда-то знал.

Только по этой причине он сейчас стоял рядом с ней в одной из комнат борделя, хотя должен был развернуться и уйти прочь. Вернулась боль, а с ней и горечь, однако Доминик чувствовал, что хочет эту женщину с силой, которую можно было назвать лишь отчаянием.

Он хотел ее потому, что она была похожа на Арабеллу Тэттон.

Она не улыбалась, не сюсюкала, не жеманничала, не делала двусмысленных намеков. Она не была раздета до расшнурованного корсета, не стояла у огня так, чтобы открыть ноги похотливым взорам, не лежала на кушетке, взбив юбки, из-под которых выглядывали чулки. Вместо этого с серьезным лицом стояла у книжной полки, всем своим поведением обнаруживая трудно скрываемое беспокойство и неуверенность. Сейчас незнакомка – воплощение спокойной неподвижности – молча наблюдала за ним, и только судорожно сцепленные руки выдавали волнение. Рядом с ней на столике среди темных шелковых веревок, перьев и вееров в нетронутом бокале пузырилось вино.

Доминик одним глотком допил шампанское, пытаясь отвлечься от нахлынувших чувств, вызванных поразительным сходством.

– Похоже, вы немного нервничаете сегодня, мисс Нуар.

– Это мой первый день здесь. Простите, но я не вполне знакома с правилами. Я… – Она замолчала и через силу выдавила положенные слова. – Я желаю лишь одного – доставить вам наслаждение.

Высоко поднятая голова и яркий блеск глаз в разрезах маски свели на нет покорное раболепие сказанного. Поза была откровенно вызывающей, словно перед ней стоял противник, которого нужно одолеть, а не мужчина, которого нужно соблазнить.

– Желаете ли вы, чтобы я разделась?

Доминик поднялся, поставив пустой бокал на столик рядом с полным.

Она была так похожа на Арабеллу, что у него перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. Разгоряченная вином и желанием кровь в два раза быстрее побежала по венам. Как бы он ни пытался подавить воспоминания, они вырвались из-под контроля, яркие, незабываемые, словно все произошло только вчера.

Сила нахлынувшей страсти поразила Доминика, он считал; что испытываемый им гнев уничтожил все остальные чувства к Арабелле. Однако тело уже напряглось, восставшая плоть пульсировала от острого желания, словно с ним в комнате и впрямь была она. Доминик знал, что не откажется от ее предложения. Даже не вспомнив о Норткоте, он скинул с себя фрак.

– Нам обоим будет приятнее, если я раздену вас, – отозвался он, продолжая смотреть на женщину.

Та опустила ресницы, не кокетничая, а скрывая что-то от его проницательного взгляда. Он велел себе перестать пялиться на нее. Но не смог.

– Как пожелаете.

Мисс Нуар встала перед ним. Черное платье скорее подчеркивало, чем скрывало, роскошные очертания ее тела. Что ж, по крайней мере, этим незнакомка не походила на Арабеллу, которая не отличалась от нее ростом, но была более хрупкой и стройной.

Арабелла. Казалось, ее имя эхом отдается от стен. Перед глазами проносились образы – Арабелла стонет под ним, смеется, улыбается, сам он зарывается лицом в шелк золотистых волос, шепча слова любви и лаская нежную кожу…

Несмотря на вернувшийся гнев, его тело наливалось страстью. Не без усилия Доминик напомнил себе, что он презирает Арабеллу Тэттон. Нужно как можно быстрее отделаться от женщины, чье сходство с той, другой, выпустило на волю образы, похороненные в темных уголках его сознания. Разум прекрасно отдавал себе отчет в этом. Но Доминик не смог уйти.

Вместо этого протянул руку и распустил шнуровку на платье, пока корсаж не разошелся, открывая идеально очерченные полные груди. Светло-розовые соски, выделяющиеся на безупречной бледной коже, легонько терлись о ткань. Доминик осторожно, мягко коснулся нежной плоти, и они тут же затвердели, как бусинки.

Он склонился и приник губами к бархатистой коже одной щеки, затем второй и, вглядевшись в разрезы маски, заметил, как расширились зрачки. Ее глаза были того же чистого, пронзительного синего цвета, как залитое солнцем летнее небо.

Арабелла. Вспыхнувшая боль смешивалась с равным ей по силе желанием.

Он провел губами по стройной шее, покрыл поцелуями ключицу, постепенно спуская платье с плеч мисс Нуар. Ее груди высвободились из плена кружева, и Доминик склонился к ним, пока не прикасаясь. Розовые соски напряглись еще сильнее, когда их обдало горячее дыхание. Медленно, дразня, он коснулся их языком.

Женщина закрыла глаза, безуспешно пытаясь перевести дыхание. Доминик губами почувствовал пробежавшую по ее телу невольную дрожь.

Медленно, плавно, он ласкал незнакомку, посасывая соски, поглаживая пышные груди, осторожно сжимая их пальцами. Доминик чувствовал, как колотится ее сердце и, что еще более странно, как по роскошному телу то и дело пробегает дрожь.

Отстранившись, он обратил внимание на легкий румянец, выступивший на ее щеках. Она вновь открыла глаза, и на мгновение Доминик уловил в них явный отблеск желания. Затем незнакомка спустила платье с плеч, освободила руки и расстегнула пуговки на талии. Черные юбки водопадом скользнули на пол. Она сделала шаг вперед и замерла, нагая, если не считать туфель на высоких каблуках, чулок и маски на лице.

Мисс Нуар не пыталась поощрить его. Впрочем, этого и не требовалось. Она гордо стояла на месте, не сводя с него пристального взгляда.

«Арабелла», – хотел было прошептать Доминик. Хотя это имя преследовало его на протяжении долгих шести лет, появление женщины, поразительно похожей на ту, которую он любил, разбередило старые раны. Но, несмотря на боль, желание было острее, чем когда-либо. Он хотел ее так, словно перед ним и впрямь была Арабелла.

Доминик сбросил жилет, развязал галстук и снял с себя рубашку. Заметил, как взгляд незнакомки скользнул по его груди к животу и ниже, к выпуклости на панталонах. Когда их глаза вновь встретились, на ее лице появилось странное выражение, значения которого Доминик так и не понял.

Он снова приблизился, притянул мисс Нуар к себе и поцеловал – нежно, глубоко, пылко, так, как ему хотелось с того мгновения, как он ее увидел. Поначалу она стояла неподвижно, но затем ответила и прижалась к нему. Это было прекрасно – почти так же, как если бы в его объятиях вновь была Арабелла. Доминику даже не понадобилось закрывать глаза, чтобы притвориться, будто он снова с ней.

Он целовал незнакомку так же, как женщину, которую любил – со страстью и мукой, разъедавших душу. В ответных движениях ее губ Доминик с удивлением уловил отголосок чувств, которые когда-то горели между ним и Арабеллой. Он замер и отпрянул, желая взглянуть ей в глаза, однако мисс Нуар тут же отвернулась и начала водиться с подвязками.

Доминик остановил ее.

– Оставь их, – пробормотал он. – Я хочу посмотреть на тебя.

Неверно истолковав эти слова, женщина отошла на несколько шагов, предлагая свое тело его взору. Он не ответил на это приглашение, а, сглотнув, окинул взглядом длинные ноги, мраморно-белые на фоне черных чулок, гладкие изгибы бедер, маленький треугольник светлых волос между ног, мягкий женственный животик.

Мисс Нуар зарделась, словно перед ним стояла не искушенная куртизанка, проводившая каждую ночь с новым клиентом, а его Арабелла. Доминик ощутил боль в паху.

Она не попыталась снять маску, да он и не настаивал – не стоило разрушать чудесную иллюзию, которая привела его сюда.

Доминик быстро разделся и вновь заключил незнакомку в объятия.

«Арабелла», – беззвучно выдохнул он, прижавшись губами к ее горлу, когда она обняла его за шею.

«Арабелла», – вновь прозвучало в сознании, когда он отнес ее на постель и уложил на черные простыни. Контраст между темным шелком и бледной кожей почему-то наделил незнакомку еще большим сходством с Арабеллой. Он хотел ее до боли и не мог даже подумать о чем-либо другом. Доминик накрыл женщину своим телом, продолжая одной рукой ласкать пышную грудь, и раздвинул коленом ее ноги.

Она ждала этого – жаркая, покрытая влагой. Его твердая плоть ворвалась внутрь. Все в ней – запах, вкус, прикосновения – до такой степени напоминало Арабеллу, словно она и впрямь каким-то чудом оказалась с ним в постели. Он почти убедил себя, что занимается любовью с Арабеллой, и двигался до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание, тела не покрылись пленкой пота, до тех пор, пока не достиг освобождения. В последний миг Доминик вышел из нее, излившись на простыни.

Какая изысканная пытка.

Едва достигнув пика, он скатился с нее, и тут же нахлынуло сожаление о содеянном.

С ним была не Арабелла. Своими действиями он добился лишь одного – разбередил старые раны. Доминик чувствовал пустоту, одиночество, грусть – как всегда. Осталось лишь одно желание – как можно быстрее убраться из этого места. Выпутавшись из простыней, он поднялся с постели.

– Спасибо, – неловко произнес он, но так и не сумел заставить себя произнести вымышленное имя этой женщины.

Отошел прочь, нашел рубашку, панталоны и поспешно натянул их на себя.

С кровати донесся едва уловимый вздох, подозрительно похожий на всхлип.

Доминик повернулся к замершей на простынях женщине. Взглянул ей в глаза, незнакомка быстро отвернулась, перекатившись спиной к нему, словно пытаясь забыть о его присутствии.

Взгляд Доминика скользнул по золотым кудрям, выбившимся из прически, по бледным плечам и изящной линии спины. Тонкая талия переходила в широкие бедра и округлые ягодицы.

Его пальцы замерли на пуговицах панталон. Кровь застыла в жилах. Доминик не мог пошевелиться – даже вздохнуть. Он смотрел, как завороженный, на аппетитную попку, нежную светлую кожу… на которой отчетливо просматривалась черная родинка. На правой ягодице, чуть ниже поясницы. Он прекрасно помнил ее.