Текст книги "Дивергентка наоборот (СИ)"

Автор книги: Марфа Эсаулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Еня влетела в вагоне, подтягивала меня – силища у Дюймовочки многотонная.

Я вползла, тут же развернулась на четвереньках, показывала умение цирковой собачки Жужи.

Протянула руку налитой Ольге.

С безысходным ужасом поняла – не успеем до первого столба.

В глазах Евгении тоже плеснул страх Чёрной дыры.

Вопреки ожиданиям, балерина подпрыгнула – невесомо, будто пружинка золотая в ней распрямилась, в часиках.

Поднялась на уровень дверного проема, и мы лишь подтолкнули, дали правильное направление балерине.

Она вкатилась вовремя – столб чиркнул острой бритвенной гранью по правой руке.

– Вы еще моё pas de basque не видели!

Покажу при случае, во время побега из крысятника! – Олла перевела застуженное страхом дыхание, не сказала нам спасибо, потому что подружка не благодарит подружек.

В уютной компании девочки понимают друг дружку без ненужных липких слов: – ЭЭЭЭ! Командир! А где еда?

– Еда! Жизнь! Светлое Будущее – ТАМ! – Сантьяго показал кривой правой рукой (на ногте указательного пальца татуировка – чайка, проткнутая стрелой) на приближающееся серое здание со мхом и березкой на крыше.

Поезд двигался по эстакаде, высоко над землей, и здание оказалось внизу.

– Прыгайте, подражайте мне!

Кто останется в поезде – полетит на Луну!

– Может быть, Луна не так уж и плохо?

На Луне, наверно, люди и звери живут дружно? – Еня – девочка фея – произнесла задумчиво: то ли хохмила умело и скрывала улыбку, то ли верила в Луну.

– АГА! Люди – отверженные, эрудиты и проштрафившиеся дивергенты.

И звери, ожившие в камне! – наливная балерина Олла согласно мотнула головкой – так аист раскланивается перед лягушкой. – Луна очень пугает Сантьяго, если он вставляет её в разговор вместо чёрта.

Одно я знаю – на Луне нормальной еды не найти.

Поэтому Луна – не для меня! – Олла нечаянно наступила на ногу худенькому мальчику в белом жабо – вокруг горла повязан кокетливый шарфик времен французского Короля Льва Бессмертного.

Я с интересом наблюдала за сменой времен года на лице мальчика с раздавленной ногой: сначала лицо побелело первым снегом – зима, затем появились робкие полянки зелени с фиолетовыми надувшимися жилками – весна, зелень усилилась, и буйство красок превратило лицо мальчика в яркую поляну – лето, и, наконец, краски пожухли – кровь отливала от напряженного лица – пришла осень.

В конце осени мальчик завопил от боли, верещал сорокой в проруби.

– Заткнись, авокадо! – фея Еня приказала и показала мальчику со всеми временами года кулачок.

Кулак маленький, наверно, от Дюймовочки Еня пришила.

Мальчик перестал верещать, но не от испуга перед сахарным кулачком феи.

Он (и все мы) следил за разбегающимся – олимпиец перед прыжком через коня – командиром.

Вагон поравнялся с тюремным зданием (где еда и наше Светлое Будущее).

– ААААААА! Мать ихнююю! – Дивергент Сантьяго, командир отряда смелых, с воплем предсмертного ужаса оттолкнулся от порога вагончика и прыгнул через пропасть, разделяющую вагон и здание.

Красивой птицей марабу Сантьяго летел к крыше: миг, и командир окажется на мшистой поверхности, спортивно перекатится, встанет на бронзовые ноги, расставит руки в стороны и скажет: "Здравствуй, Мир!

Повторите, кто может!"

Но до прекрасного Мира и мига не дошло.

Дивергент Сантьяго уцепился за край крыши, болтался, пытался подтянуться, отчаянно ругался, визжал не понарошку.

В кино главный герой подтягивается и оказывается в безопасной зоне.

Пальцы Сантьяго не выдержали напряжения, тухлый старый гнилой проржавевший карниз не выдюжил.

Всё вместе привело к катастрофе – Сантьяго полетел вниз, в черную бездну между железнодорожным путём и стеной мрачного здания – нашей казармы.

– Да чтоб вас перекосило! УУУУУУ! МИРАЮЮЮЮ! – вопль Сантьяго затухал в аду под нами.

Мальчики захихикали, подталкивали друг друга к выходу из вагона – так пингвины толкаются при выходе на лёд.

Дружной гурьбой дивергенты, рожденные самцами, посыпались в двери.

Они воспринимали ужас, как компьютерную игру в танки.

В компьютерных играх герои не умирают, у них сто жизней.

Погиб, перезагрузился, купил чит, и снова живой и здоровый, а вокруг горы золота, красавицы, почёт, слава, уважение.

– Не хочу на Луну! – за мальчиками выпрыгнула первая из девочек – Первая могиканша!

Ребята пытались крабьими клешнями рук уцепиться за край крыши.

Расстояние подобрано с расчетом – чтобы никто не спасся и не оказался на высокой крыше с березками и жизнью.

В последней надежде пассажиры адского поезда искали пальцами травинку, сучок, выступ, зацепку, железяку на гладкой стене (в фильмах главный герой хватается за гвоздик и спасается – запрыгивает в окно к балерине, которая в это время принимает ванну).

Надежда умирала под ладонями дивергентов.

– Я даже в вычурном tour en lair не перелечу через расщелину! – Олла задумчиво смерила взглядом расстояние, набрала в лёгкие воздух – превратилась в шар братьев Джузеппе.

Наши соратники поневоле срывались в пропасть, летели, переворачивались вверх копытами, вопили, визжали горными синицами.

В вагоне остались я, Еня и Олла – максимально удаленные друг от друга по весу и по росту.

Здание заканчивалось, потому что всё в жизни заканчивается – аксиома ботаников.

Я не верю в это высказывание смерти.

Мне по душе индийская философия с бесконечным количеством перерождений: умер, а потом возродился цирковой пушистой кошкой, академиком собакой, или муравьём безухим.

– Умираем вместе? – Еня жизнерадостно предложила, схватила Оллу за левую руку.

Девочка балерина больших форм крепко сжала мою модельную лапку, поместила её в тиски своей ватной ладошки.

– Что же это, барышни? Я еще слишком молода, чтобы умерла в аду! – я трепыхалась листиком березы на ветке осины.

Мой призыв остался без комментариев.

Еня – лодочка лоцман – рванулась к спасительной крыше нашей столовой и спальни (казарма).

За феей пушечным ядром вылетела балерина с собачкой на веревочке.

Я – собачка пудель, а моя рука – веревка.

Волна воздуха ослепила, выбила слёзы.

Рука моя инстинктивно уцепилась за жизнь – за край крыши.

Наш прыжок оказался удачнее, чем прыжки Сантьяго и других дивергентов.

Краем левого глаза и сознания я видела Еню – она почти перекатилась через бортик крыши.

Но почему мы взялись за руки ТАК, а не по-другому?

Самая крепкая и весомая из нас – Олла – держалась за мою левую руку и за правую Ени.

Схватиться за крышу балерина не могла ничем!

У меня мелькнула фраза из романтических фильмов:

"Отпусти меня! Ты должна жить!"

Героиня упрашивает жениха, но он стискивает фарфоровые зубы, напрягает стальные мускулы и втаскивает невесту на край скалы.

Или, наоборот, герой отпускает руку девушки и летит в пропасть.

Пока я рассматривала варианты (от моего желания они не зависели), Еня добровольно – серебряной змейкой – соскользнула с крыши (не желала, продлевать наши воздушно-десантные мучения).

Мы бы не удержали Оллу, а бросать подружку – хуже некуда.

Всё, мы в свободном полете подобны птицам, или кирпичам, летящим с крыши.

Наши вопли смешивались с грохотом поезда сверху, с яркой стеной, за которую мы хватались, обдирали пальцы, но полёт продолжался по прямой.

Очень быстро темнело!

Изумительно я подметила природное явление – опускалась ночь.

Небо отдалялось, а внизу всегда темнее, чем наверху: не мной это придумано.

"Предметы, независимо от их веса, опускаются с одинаковой скоростью", – вспомнила урок физики в школе из далекого Мира, словно сто веков прошло, как я покинула Родину, а всего-то – месяц...

Пушинка и гиря, брошенные с крыши, одновременно упадут вниз, если нет сопротивления воздуха.

В нашем случае сопротивлением воздуха можно пренебречь (тоже фраза из физики эрудитов).

Но почему-то Олла – самая тяжелая – падала быстрее нас с феей.

Я представила (и немножко успокоилась), что приземлюсь на пухлую балерину, она подушками смягчит мой удар.

На меня свалится Еня – Дюймовочка, и её весом и размерами я заранее пренебрегаю, потому что она – материальная точка из учебника физики.

Предательские мысли сняли одну сиксиллиардную часть моих страхов.

И мы грохнулись в ад!

– Сетка! – Еня первая догадалась, наверно, богатый жизненный опыт у неё по падениям из-под купола цирка в сетку.

Сетка вытянула Оллу почти до кирпичного пола, а затем ядром подбросила вверх.

Девочка балерина, вопреки моим расчётам и формулам теории гравитации, оказалась сверху – придавила сковородкой тела меня и Еню.

Сетка, разумеется, порвалась, потому что сетка дивергентов.

Под ней оказалась другая сетка – тоже лопнула жилами штангиста.

После кривляний в воздухе и в нитях, мы оказались на полу и собирали себя по кусочкам.

– Эрудиты рассчитали бы для своих падений идеально прочную и мягкую пуховую сетку! Пух и платина, господа, надежность и комфорт! – из прекрасного далёко доносился голос нашего воскресшего командира Сантьяго. Он не упускал возможности научить нас жить, когда мы умерли. – Отверженный не полетел бы в рваную сетку, у него не получилось бы смертельное падение, потому что ничего у отверженных не выходит.

Если отверженный пытается покончить жизнь самоубийством, то нечаянно убьет всех окружающих, а сам выживет.

Прыгнет с моста – угодит не в реку, а на шею лодочника рыбака, выплывающего в этот роковой момент из-под моста.

Выстрелит себе в висок из револьвера, пуля уйдёт в сторону и вонзится в глаз продавщице фиалок.

Если бы с нами сейчас прыгал отверженный, то зацепился бы за подоконник и влетел в комнату с запасами еды для командного состава.

– Еда! Командир! Если через десять минут я не покушаю, то сделаю из тебя шашлык, и... всё равно покушаю! – Олла выпуталась из сетки, подняла меня за руку, словно карася выпутывала.

– АХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Господа! Подарите мне на день рождения волшебный зонтик!

ИХИ-ХИ-ХИ-ХИ! – истерический смех разрывал меня после выхода из ада.

Жива, и, кажется, что кости на месте, а ум – мозги сначала опустились в пятки, затем расплескались по волосам и только потом вошли обратно в череп.

Ум смутился подобно морю Северному!

– Успокойся, а то тебя на Луну пошлют! – Еня чуть прикоснулась ладошкой к моей щеке, что означало – терапевтическая, психоневрологическая психоаналитическая успокаивающая пощечина.

– ОГО! У тебя под кожей ладони свинец залит? – я отлетела на метр, будто меня конь богатырский пнул, а не Дюймовочка погладила по щеке.

Еня смутилась, покраснела брусничкой и отвернулась.

Сантьяго побежал впереди стада, указывал в тоннелях дорогу.

Изредка нам попадались матерые дивергенты: суровые и веселые, в наколках и в париках с буклями.

Татуировки красивые, но в чём-то недоделанные, будто мастера татуировщика забрали в армию, и он не закончил картину.

Красивая русалка на руке дивергента превратилась в мужеподобную девушку.

Орёл со скипетром и державой – курица с горошком в лапах.

Сантьяго привёл нас в тронный зал, напоминающий спортзал школы в Столице.

– Здесь ваша спальня, туалет и подмывочные кабины! – командир широко взмахнул рукой, обвёл пространство, гордился икебаной.

– Чё? Девочки и мальчики в одном помещении, как куры и овцы? – вопль удивления разодрал мои – пересохшие в полёте – замечательные губы.

– Где ты видишь мальчиков? – Еня усмехнулась и прыгнула на кровать у окна – так белка по праву сильнейшей занимает берлогу худого медведя. – Мальчик – галантен, занимается тяжелой атлетикой, чисто вымыт, благоухает, улыбается, всегда помогает девочкам.

Мальчик никогда не играет в компьютерные игры, потому что в компьютере чёрт сидит! – Дюймовочка Еня неожиданно закруглила тему. – Здесь нет мальчиков, поэтому нам приходится в них превращаться.

– Дивергентка до мозга тонких костей! – Сантьяго натянул на лицо самодовольную улыбку клоуна миллионера. – Всё у вас общее, всё на виду – воруй, не хочу!

Эрудиты, разумеется, устроили бы отдельные кабинеты для каждого, потому что человеку, якобы, нужно личное пространство для ковыряния в носу.

Отверженные – придумали бы коммуну, или разбрелись по Дворцам.

Вы же – элита общества, лучи света на помойке жизни.

Дверок в туалетной комнате и в душевых кабинках нет, потому что мы – Лучшие!

Если стесняетесь, то надевайте на лицо маскарадную маску.

Под каждой подушкой – набор масок на любой вкус эстета.

По теории академика дивергента Кацевмана – "Если мы прикрыли лицо, то нам не стыдно".

Страус прячет голову в песок, поэтому не стыдится своих жилистых голых некрасивых непропорциональных ног и оттопыренного дикарского зада с перьями.

Под маской вы – другие, вас не узнают, когда вы спите.

Совершенно не стыдно и не конфузливо! – Сантьяго, вытащил из-под подушки с ближайшей кровати маску зайчика, натянул, а затем...

Пусть он провалится со своей дурацкой дивергентной философией, маньяк.

Командир отряда наклонился и приспустил штаны (порванные о кусты во время посадки в вагон и в полёте) и трусы, показал всем голый тощий зад с красными прыщами.

ФУУУУ! Меня – утонченную девочку, нежнейший цветочек, сейчас вырвет.

Все мерзости пьяных посетителей кабака – лепетание детсадовских детишек по сравнению с отвратительным поступком командира.

Олла в два прыжка оказалась около Сантьяго и подарила ему балетный пинок:

– Не flic-flac, конечно, – балерина больших форм прокомментировала подзадник.

Не худышка сосулька манекенщица пнула командира, а – полновесная балерина, под которой с почтением прогибаются доски сцены.

Сантьяго пропахал носом два метра – пахарь свободного полёта.

Разве это полёт по сравнению с падением в пропасть на рваную сетку?

Натянул штаны с благодарностью (мне показалось, что он благодарил взглядом балерину) улыбнулся:

– Я понял, что пора в столовую! Пинок зовёт к победе!

Дивергенты лучше всех! – Сантьяго подпрыгнул, сжал в воздухе кулак, неудачно приземлился коленом на острый край тумбочки. – Сибирскую маааааать!

Столовая – неточная копия нашего зала: потолок выше, и к одной стене прилеплен балкон для торжественных выступлений политиков.

Политики обожают возвышаться над толпой, размахивают руками и ногами, качают породистыми головами (лицо и голова у политика важнее ума... кау и лицо модели).

Мы присели на скамейку: наша непропорциональная тройка напротив Алекса Микимото (я запомнила его имя и фамилию, напишу их на надгробном памятнике мальчику, который явно невзлюбил меня за худобу и палкоподобность), Сантьяго и девочки с рыжими волосами, зеленим глазами и белой прозрачной кожей – целлофан.

Девочка похожа на ведьму, если бы ведьмы существовали.

Подлизывается к начальству и к толстому Алексу, ищет защиту под крылом Сантьяго и любителя компьютерных игр.

На столе стояли котёл со щами, корзина с котлетами, миска с хлебами, ваза с фруктами и три кувшина с соком, неизвестного мне ананаса.

Царский обед, подобного посетители моего трактира (моего и папиного), и другие жители нашего городка даже на Новый Год себе не позволяли из-за мизерных доходов.

Алекс – подтверждая теорию Ени, что мальчики перевелись – сразу пододвинул к себе общую миску с котлетами.

– Тебе, вешалка, есть бесполезно! На пользу не пойдёт! Ты на диете! ГЫ-ГЫ-ГЫ-ГЫ! – Микимото иронизировал по поводу меня, потому что других вешалок за нашим столом нет.

Я зажала вилку в правой руке и прицелилась на стрельбище: в ухо воткну вилку наглецу, или в десяточку – в лоб.

– В танчиках тебя убили! Заигрался! – Олла выхватила миску, ударила по затылку Алекса! – Убитые не воруют котлеты!

– Не деритесь! Еды на сто лет атомной войны хватит! – Сантьяго оторвал от веточки две капельки виноградинок и изящно опустил в жерло рта. У него вышло карикатурно смешно. – На общем столе – добавка – берите, сколько пожелаете! – Командир указал на столы, густо заставленные яствами со скатерти самобранки.

В кабаке во время работы я мечтала о волшебной скатерти, на которой появляются, заказанные посетителями блюда и кувшины.

Мне меньше было бы работы у плиты, а то крутилась, словно угорь в колесе белого "Мерседес"а.

Алекс пробулькал недоброжелательное в наш адрес, поднялся и направился к столу с мальчиками – фанатами компьютеров и лентяйства.

Девочка ведьма осуждающе взглянула на Оллу, покачала золотой головкой и последовала за Микимото.

– Неужели, это большая любовь? Во как!

А я думала, что любовь: белый лимузин, красавец Принц на Белом коне или в дорогущем авто.

Красная ковровая дорожка, букет роз и бриллианты! – я распахнула рот для летающих котлет!

Вилкой нечаянно уколола себя в ладошку. – Оказалось, что любовь: бедная девочка увивается за толстым мальчиком мерзавцем, для которого компьютерный танк дороже жизни.

Мы продолжили обед: каждая девочка думала о своих картинах любви.

Олла официанткой летала к большому столу, приносила на всех еду (основную часть которой съедала), и снова пополняла запасы – действительно, скатерть самобранка.

– Прив, девчонки! От вас исходит аромат летних садов на Елисее! – за наш стол, на свободное место опустилось Солнце.

Широкоплечий блондин с квадратной челюстью, ледяными глазами, внутри которых бушевало синее пламя.

Улыбка парня искренняя, добрая – сразу подогрела пиццу на нашем столике. – Вы настолько прекрасны, что стены этого замка, – красивый выверенный жест в сторону, – исчезают.

За ними я вижу изумрудные луга с золотыми овечками, сапфировые реки с янтарными берегами.

– Заткнись, Борхес! – командир усмехнулся и раскусил толстую креветку, похожую на монстра из мультфильмов. Раздался треск лесопилки. – Эти девочки не для тебя.

Они – истинные дивергентки, до последнего гена. – Сантьяго выплюнул часть панциря креветки под стол и обратился к нам, словно нет рядом парня с острым именем Борхес: – Он перекинулся к нам из эрудитов, поэтому любое дело доводит до идеала.

Идеально кадрит, идеально улыбается, совершенен во всём, как слиток золота.

До эрудитов он ошивался в Лиге отверженных, поэтому ничего нормального у него не получается.

Достигнет идеала, и тут же идеал очернит, испортит, испоганит.

Пробует себя в дивергентах, но из Борхеса дивергент не получится, потому что он крепче этой креветки, – Сантьяго выплюнул то ли зуб, то ли голову креветки.

МЫ не верили нашему командиру, полагали, что он завидует удали и красоте Борхеса.

В глазах Ени и Оллы я прочитала восхищение Принцем, его великосветскими манерами и стильными платиновыми кудрями.

– Позвольте, я вам помогу, миледи! – Борхес очаровывающе улыбнулся, налил в бокал сок и с картинным полупоклоном поднёс Олле.

ОХ! Не донёс, идеальный эрудит, скошенный на отверженного!

Ножкой бокала задел за рыло жареного поросёнка и выплеснул содержимое бокала на блузку балерины.

Мне и девочке фее тоже досталось сока, словно из рога изобилия или из грозовой бочки сок вырвался.

Мы сидели, обтекали, а Борхес смутился, щечки его покрылись розовым туманом.

Он взмахнул огромными ресницами – не накладными.

– Ой! Я столь неловок! Прошу меня простить, прекрасные Принцессы! – подхватил салфетки и сделал движение ко мне, хотел промахнуть влажное пятно своего позора.

Локтем задел вазу с фруктами, рассыпал дары Природы по столу.

Апельсин упал в соус и окатил нас новыми брызгами – соусный салют.

Сантьяго засмеялся – недобро, облегченно, потому что – что предсказал, то и произошло.

Колдун обречённый наш командир.

– Ах! Я несчастный! Встретил изумительных девушек и опозорил себя!

На Лунном кладбище мне место, под могильной плитой из радиоактивного базальта! – Борхес вскочил из-за стола (нечаянно смахнул на пол миску с пирожками), воздел руки к небу, тряс Прицневской головой – потрясающе величественное зрелище.

Со стенаниями пошёл от нашего столика – мистер совершенство!

Мы не разозлились на Борхеса, наоборот, жалели, хотели его успокоить, сказали бы ободряющее.

Но десятое чувство подсказывало: сидите белыми мышками, не поднимайте свои кости, палки и булки.

Эрудит, отверженный, дивергент во время разговора нечаянно воткнет палец в глаз утешительнице, или лоб расшибет в поклонах,

– Вы – лучшие из лучших! Вы – цвет нации! Вы – будущее Империи! – а это кто еще на балконе полощет языком?

Я узнала наше руководство – старушка, матрос с "Титаника" и одноногий космонавт.

Разумеется, вещала старушка, а Космонавт и чокнутый дедушка матрос стояли для мебели.

– Госпожа Варвара Коко – президент и духовный вождь Лиги Дивергенции! – Сантьяго с почтением прошептал, откусил от рыла кабана и уменьшился в размерах на фоне величия госпожи Коко. – Она – плоть и кровь дивергенции.

Под знаменем госпожи Варвары, под её неуклонным руководством мы придём к торжеству идей дивергенции!

Те двое, которые рядом с ней... никто о них не знает.

Они – тайна сфинкса за семью печатями.

Может быть, друзья госпожи Коко, может быть, она пьет их кровь – нам до дяденек нет дела.

– Дорогие мои товарищи дивергенты, друзья по дивергенции! – госпожа Коко оперлась высохшей грудью (почему с деньгами Лиги не сделала себе искусственную грудь – флаг старой дамы?) о перила. – Стар и млад, новобранцы и профессионалы!

Наши цели ясны, задачи – определены!

Мир рушится, несется в пропасть, из которой доносятся хриплые крики грешников и вопли адских чудовищ.

В спину нам дышат эрудиты и отверженные – враги народа.

– Долой головастых! Отверженных – в карьер! – один из академиков дивергенции в возбуждении вскочил на стол, но его сняли товарищи по борьбе.

– Представим фантастическую картину, если бы Мир захватили эрудиты! – старушка Коко милостиво улыбнулась подхалиму – так собачка вертит хвостом перед носорогом. – Всё в достатке! Врачи делают удачные операции, вытаскивают умирающих из гробов и оживляют.

Люди перестали болеть, улыбались бы целыми днями, хохотали в поле розового счастья.

Никто бы не трудился, всего вдоволь – еда, развлечения, утехи разные на пляжах и в джунглях.

Всеобщее благоденствие – так казалось бы со стороны неопытному неоперившемуся инопланетянину.

Но что видим мы, дивергенты?

– Мы видим ад, и черти перед глазами пляшут! – какая-то особа, которая полагает себя безумно остроумной, выкрикнула из-за нашего стола.

С удивлением и страхом я обнаружила, что эта выскочка – я!

Если человек долго не спит, то упадет от бессонницы и заснет в любом месте: на морозе, в огне, или в болоте.

Если сдерживать смех – он найдет выход, прорвётся через природные отверстия в теле человека.

Ирония – физиологическая потребность, и её невозможно удержать в себе.

Ироничная фраза вылетела из меня самопроизвольно, сарказм перелился через край сосуда тела.

Ой! Что мне за это будет нехорошее?

Меня накажут окунанием головы в чан с помоями?

Палками ударят по розовым пяткам?

Или пешком отправят на Луну?

Еня в удивлении сдвинула бровки ласточкой.

В глазах её вспыхнуло уважение к моей несдержанности.

– Гениально! Правильно отметила новобранка за столиком номер тринадцать! – старушка Варвара, вопреки моим тёмным ожиданиям, обрадовалась поддержке.

Она не нашла иронию в моём выкрике (или сделал вид, что иронии нет). – Мы видим ад эрудитов, черти перед нашими глазами пляшут, а не эрудиты в белых одеждах.

Если человека поместить в санаторий, то человек оскотинится.

Он теряет самое дорогое человеческое, что завещали нам предки в генной структуре.

В холе и ласке, в комфорте и достатке люди перестают творить, не борются за жизнь, не достигают новых высот в науке и искусстве.

Внешне красивые, эрудиты загнивают внутри.

Эрудит не полетит к радиоактивным горячим Звёздам!

Зачем конструировать Космолёт, если дома на печи, около открытого бассейна с подогревом и финиковыми пальмами удобнее?

– Ужас! Разложение! Потакание слабостям! – голоса из зала поднимали старушку над балконом, кутали в облака лести.

– Эрудит сконструирует велосипед, который не ржавеет, двигатель у велосипеда – вечный.

На одном велосипеде завод и прогресс заглохнут.

Не нужны рабочие, конструкторы, бухгалтеры, обслуга, уборщицы.

Велосипед из поколения в поколение будет передаваться по наследству, пока человечество не сгинет под копытом чёрта.

Отверженные, наоборот, всё портят, даже то, что невозможно сломать.

Отверженный соорудит велосипед с квадратными колёсами.

– И без седла, чтобы попа не болела! – оказывается, что без меня шутников в зале с избытком.

– Уродливый велосипед, который ломается от каждого движения наездника, – старушка воодушевилась, ныряла дельфиноконём в волнах почитания. – НАМ не нужны негодные ржавеющие велосипеды, над ними куры смеются.

И вечный велосипед не для общества, а – лукавого радует.

Мы – прослойка! Мы – путь в Будущее, где каждый человек изобретает велосипед, трудится, придумывает новое: доброе, не вечное!

Велосипед, собранный руками дивергента, сломается сразу после гарантийного срока!

Хозяин велосипеда счастлив, потому что нужно копить деньги на новый велосипед, значит – думать, трудиться, волноваться, переживать!

Мы – среднее, поэтому мы – лучшее!

В Лиге Дивергенции женщина рабыня стала госпожой!

Мужчины – двигатели нации!

Под знаменем Дивергенции, вперед, к победе дивергентов!

Дивергенты всех Империй, соединяйтесь!

Отстоим завоевания дивергенции!

Победа дивергентов на международной арене неизбежна!

Каждый дивергент должен овладеть техникой борьбы с эрудитами и отверженными! – Старушка пожала себе руки (сама не пожмёшь, другой побрезгует).

Дивергенты (выпускники и профессионалы) стучали железными кружками по столам, расплескивали соки и компоты – кровь растений.

Новобранцы смущенно молчали, будто нас сводили в баню и выкрасили в зеленый цвет спокойствия.

Пламенные речи госпожи Коко меня подняли над столом.

В экстазе я скушала зеленый банан, на миг пожалела, что не нахожусь в роще с бананами Удачи.

В речи госпожи Варвары можно слова дивергенция и дивергент заменить на эрудит и эрудиция, или на – отверженные и отверженность.

Полагаю, что лидеры Лиги Отверженных и Эрудитов толкали подобные речи перед своими братьями по разуму.

Если пойти дальше, то лозунг прилеплю к любому явлению жизни:

– Хозяева трактиров всех страх, соединяйтесь!

Отстоим завоевания рыбаков! – я прошептала в миску с фруктовым салатом.

Сантьяго услышал мои шуточки и побелел, будто его мариновали в крахмале.

– ТССССС! Ересь! Если тебя услышат, то даже до Луны не долетишь! – командир приложил палец к губам, выпучил оловянные глаза. – Я бы доложил на тебя за неблагонадёжность, но и тогда меня ликвидируют, потому что – не досмотрел, не успел, не предупредил новенькую о ереси.

Дивергент может всё, кроме... нельзя сомневаться в высоких идеалах Дивергенции!

Спасибо Дивергенции за сытный и жирный обед!

– Полностью с вами согласна, маэстро! – Олла нагрузила корзинку провизией, собиралась в кругосветное путешествие на плоту "Дельфин".

Пояснила нам свои гастрономические действия: – До ужина долго, а я, как комета, теряю в весе каждую секунду.

В здоровом теле дивергента – здоровый ум!

Из столовой мы вышли пришибленные жизнью!

Командир заставил нас принять душ очищения.

Некоторые девочки надевали маски – глупо и наигранно!

Я, например, видела, что мальчиков дивергентов не интересует то, что делается за границей планшетов и ноутбуков.

Наши водные процедуры (и даже собственные) ботаники не замечали.

Худой мальчик – сын Кащея Бессмертного – даже под душем щелкал кнопками водонепроницаемого плейстейшена.

После купания мы, взамен порвавшегося в полёте гражданского одеяния, получили новую – дивергентскую форму.

Сшита прекрасно, материал – прочный и лёгкий, но нитки торчали, и швы расползались змеями.

Сантьяго наши прежние одежды и жизнь (шучу о жизни!) бросил в печку-пожирайку.

По-дивергентски долго возился со спичками, поджигал, дул на костёр, ругался, плевался, и, наконец, сжег наше прошлое, отраженное в юбках, штанах, платьях и рубашках.

Мы теперь в новом и новые.

– Первое занятие у нас – стрельба из автоматического огнестрельного оружия по забавным целям – пластмассовым людям! – командир ладонью размазал копоть по лицу и стал похож на киносолдата Рэгби. – Эрудиты идеально стреляют, у них снайперские винтовки новейшего образца одна тысяча Будущего года.

Плох тот эрудит, который выстрелом не собьёт пыльцу с ромашки.

Отверженные, наоборот, не попадают туда, куда стреляют – дети Луны.

Особый метод стрельбы отверженных делает их смертельно опасными для окружающих и для них же самих.

Гранату бросит – граната обратно скатится в окоп и взорвется с хозяином.

Выстрелит в мишень, а попадёт в товарища слева.

Если вы прогуливаетесь по набережной, и вам в ногу вонзается пуля, значит, отверженный стрелял по мишени или в преступника, но нечаянно попал в вас.

– УРРРА! – в стане монстров и гномов, которые по ошибке называются мальчиками, пошли волны восторга. – Танчики на стрельбище будут?

Настоящие танчики с гусеницами, маховиками и механизмом подъёма пушки?

– Танки? Танки – квинтэссенция зла и яйцо Добра! – Сантьяго построил нас в колонну (он полагал, что мы идём колонной, а мы шли – по парадному: кто, как мог и хотел) и повёл в оружейную комнату за стрелковым оружием имени Убийства.

Мы удивились, потому что оружие в оружейной комнате оказалось разное – от примитивного кремниевого пистолета, до ультрасовременных автоматов Безбашенникова.

Я в интернете дома, в той жизни, изучала пистолеты, автоматы, пушечки, потому что жизнь в наших краях спокойная, оттого и замерзаем.

Сантьяго выдал мне автоматическую винтовку ЭМ-113 модернизированную: старенькая, покоцанная, но перед своей смертью уложит двух-трёх врагов.

Девочке фее Ене командир одолжил тяжеленую противоракетную винтовку "Воздух-Джек".

Нарочно худышке с ручками-спицами вручил самое тяжелое оружие из арсенала (не считая противобегемотных гранатометов).

Еня подкинула винтовку, поймала, передернула затвор и легко, без душевных и физических мук, закинула смертоубийство за мраморное плечо – тронь, разобьётся.

Мы вышли и потопали на стрельбище дивергентов.

Стрельбище – не стрельбище, а среднее между – ненавистным для меня – футбольным полем и цехом по пошиву валенков.

Около линии горизонта белели человеческие силуэты – мишени из пластмассы.

Надеюсь, что не настоящие люди, не смертники, которых приговорили к смерти за преступление перед Империей.

Я задумалась: самое время удрать из Лиги Дивергентов.

Мальчики и командир увлекутся стрельбой (я ошибалась, ох, как ошибалась, школьная доска могильной плитой легла на мои догадки).

По теории мужественности мужчины обожают пострелять в Белый Свет, заодно, и утку или диверсанта зацепят пулей.

Девочки рассматривали оружие с презрением и брезгливостью – так кошка лапкой трогает лягушку.

– ИЫЫЫЫХ! Жизнь хороша, и жить хорошо! – я расправила плечи, вдохнула воздух надвигающейся медовой свободы.

– Жить тебе осталось – несколько секунд, доходяга! – передо мной выросло дерево Алекса Микимото. Мальчик с ненавистью, смешанной с салатом превосходства, рассматривал меня. Его винтовка уперлась мне в Солнечное сплетение, а палец хулигана поигрывал спусковым крючком. – Всегда удивлялся над вами, тщедушными зубочистками.