Текст книги "Сверстники"

Автор книги: Марджори Ролингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Это кошка.

Кошки больше никого не интересовали. Теперь уже лаяли все четыре собаки, на разные голоса, начиная от пронзительного визга и кончая низким рычанием Рвуна.

– И как только вам, Форрестеры, не надоест гоняться за дикими кошками? – спросил Пенни.

– Тут что-то другое, из-за кошки он не стал бы так орать, – ответил Бык.

Лай собак перешёл в какое-то неистовство. Пенни, Джоди и Бык в конце концов не выдержали и бросились в чащобу. Там стоял карликовый дуб внушительных размеров. На половине высоты его серого скрученного ствола они увидели добычу – пантеру с двумя детёнышами. Пантера была тощая и неказистая, неимоверно длинная. Детёныши были ещё в бело-голубых пятнах младенчества. Джоди они показались миловиднее всех котят, которых ему приходилось видеть. Размерами они были со взрослую кошку. Подражая рычанию мамаши, они топорщили свои нежные усы. А вид у мамаши был устрашающий. Она скалила зубы, била своим длинным хвостом и царапала когтями сук, на котором сидела. Собаки словно обезумели. Бык выстрелил. Собаки были на ней в то же мгновение, как она ударилась о землю. Если в ней и тлела ещё какая-то искра жизни, она была сразу же потушена. Бык влез на дуб и потряс сук.

– Детёнышей мне! – закричал Джоди.

Он намеревался подбежать и подхватить их, когда они упадут. Он был уверен, что они окажутся ласковыми зверьками. В конце концов они свалились от неистовой тряски. Джоди кинулся к ним, но собаки опередили его. Он видел, как детёныши отбивались, кусались и царапались. Только теперь до него дошло, что мясо летело бы с него клочьями, если бы он схватил их. И всё же ему хотелось, чтобы они жили.

– Очень жаль, мальчуган, – сказал Пенни. – Только ты всё равно не смог бы держать их. Эти твари рано становятся злыми.

Джоди разглядывал маленькие свирепые зубы.

– Можно мне сделать из шкурок ещё одну котомку?

– Ну конечно.

Джоди взял на руки бездыханные тельца и стал качать их.

– Я не люблю, когда животные умирают, – сказал он.

Мужчины молчали.

– Жизнь никого не щадит, сын, – медленно проговорил Пенни. – Если это хоть сколько-нибудь утешает тебя.

– Нет, не утешает.

– Видишь ли, это как каменная стена, через которую ещё никто не перелез. Можешь пинать её ногами, биться об неё головой и кричать – тебя никто не слушает, тебе никто не ответит.

Они отогнали собак от тела пантеры. В ней было девять футов, считая от кончика носа до конца длинного, свернутого кольцом хвоста. Разделывать её ради жира не имело смысла: она была слишком тоща.

– Мне придётся либо поймать жирную пантеру, либо бросить свой ревматизм, – сказал Пенни.

Шкура пантеры тоже была в плохом состоянии. Они вырезали сердце и печень, чтобы поджарить их собакам. Пенни сказал:

– Что толку нянчиться с детёнышами, Джоди? Давай их мне, а сам сходи набери дров. Я сниму для тебя шкурки.

Джоди отправился исполнять поручение. Вечер был ясный и розовый. Солнце высасывало воду. Сквозь светящуюся завесу неба к пропитанной влагой земле тянулись тенистые пальцы. Листья карликовых дубов, тонкие иглы сосен влажно мерцали, и он забыл про свою печаль. Все деревья были сырые, но, бродя по зарослям, он наткнулся на упавшую сосну со смолистой сердцевиной и позвал мужчин. Бык и Мельничное Колесо пришли и оттащили сосну на место стоянки. Она должна была составить основу костра, на которой будут сушиться остальные дрова. Форрестеры раскололи её вдоль на две половины и уложили их рядом. Пенни развёл между ними огонь с помощью смолистых лучин. Он навалил сперва мелкого хвороста, который легко загорался, а уже на него положил поленьев и сучьев покрупнее. Они тлели и дымили, но в конце концов вспыхнули пламенем. На этой пылающей подстилке могли обсыхать и медленно гореть самые сырые бревна.

Пенни вырезал спинную часть у оленя пожирнее и стал нарезать мясо кусками, чтобы зажарить его на ужин. Тут из обхода по зарослям возвратился Мельничное Колесо с пальмовыми ветками – их можно было использовать вместо тарелок – и с сердцевинами от двух пальм. Он слой за слоем обдирал белую оболочку, пока не добрался до самих сердцевин, сладких и хрустких.

– Мне нужна сковорода, Пенни, приготовить вот эту болотную капусту, очень прошу, – сказал он. – Потом, когда сковорода освободится, ты сможешь поджарить оленину. – Он нарезал сердцевины тонкими ломтиками. – А где у тебя жир, Пенни?

– В бутылке, в мешке.

Джоди похаживал по стоянке и наблюдал. Его обязанностью было подбрасывать дрова в костёр, чтобы пламя не опадало. Бревна ярко пылали, и уже было достаточно углей для жарения. Мельничное Колесо зачерпнул воды в пруду поблизости, залил ею болотную капусту, прикрыл сковороду пальмовой веткой и поставил на угли.

– Я забыл кофе, – сказал Пенни.

– Можно и без него, ведь у нас есть виски старого Вильсона, – сказал Бык.

Он достал бутылку и пустил её по кругу. Пенни был готов жарить оленину, однако сковорода была всё ещё занята под болотной капустой. Тогда он изготовил некое подобие вертелов и насадил на них тушки диких кошек. Он нарезал кусочками сердца и печень кошек и пантеры, надел их на палочки и закрепил над углями, чтобы поджаривались. От них сразу же пошёл соблазнительный запах, привлекший собак. Они приблизились к костру и легли, махая хвостами и повизгивая. Сырое кошачье мясо было для них не ахти что. Другое дело – мясо жареное. Они облизывались.

– Ох как вкусно, поди, – сказал Джоди.

– А ты попробуй. – Пенни взял с огня порцию и протянул ему. – Только осторожно. Это горячее, чем тушёные яблоки.

Джоди было смутился необычностью блюда, затем тронул пальцем горячее, ароматное мясо и попробовал палец на язык.

– Вкусно, – сказал он.

– Некоторые говорят, кто отведает печени дикой кошки, станет бесстрашным, – сказал Пенни. – Посмотрим, так ли это.

– Пахнет недурно, прах меня разрази, – сказал Бык. – Дай мне немножко.

Он попробовал печень на вкус и подтвердил, что она ничуть не хуже любой другой печёнки. Мельничное Колесо тоже взял себе порцию. Пенни отказался.

– Если мне набираться храбрости, – сказал он, – я, чего доброго, наброшусь на вас, и вы опять выколотите из меня душу.

Бутылка снова пошла вкруговую. Костёр пылал, мясо пускало сок на угли, аромат вместе с дымом возносился к небу. Когда солнце зашло за дубы, болотная капуста была готова. Пенни выложил её на чистый пальмовый лист и пристроил над тлеющим бревном, чтобы не остывала. Вытерев сковороду пучком мха, он поставил её снова на угли и нарезал в неё грудинку. Когда сало подрумянилось и горячо зашипело, он поджарил оленину тонкими ломтиками, нежными и хрустящими. Бык вырезал из стволов пальм ложки, и все на равных правах потчевались болотной капустой. Пенни наделал пончиков из кукурузной муки, соли и воды и сварил их в сале, в котором жарилась оленина.

– Кабы знать, что в раю кормят не хуже, я бы и брыкаться не стал, когда придёт мой час помирать, – сказал Бык.

– В лесу у еды совсем другой вкус, – сказал Мельничное Колесо. – По мне, лучше остывший хлеб в лесу, чем горячий пудинг в доме.

– Коли хотите знать, и я так думаю, – сказал Пенни.

Мясо диких кошек прожарилось. Его немного остудили и бросили собакам. Они с жадностью глотали его, потом побежали пить на пруд. Побродив вокруг лагеря среди множества волнующих запахов, они вернулись и легли у пылающего костра. Вечер делался всё прохладнее. Бык, Мельничное Колесо и Джоди насытились. Они лежали на спине и глядели в небо.

– Потоп или не потоп, а мне сейчас хорошо, – сказал Пенни. – Пообещайте выполнить одно моё желание, ребята. Когда я стану стар, посадите меня на пенек и дайте мне послушать охоту. Не уходите от меня и сделайте так, чтобы я был в самой гуще травли.

Замерцали звёзды, впервые за последние девять дней. Пенни наконец пошевелился и стал прибираться. Он бросил собакам остатки пончиков. Он заткнул кукурузной кочерыжкой бутылку с салом. Он поднёс её к свету костра. Он встряхнул её. Он сказал:

– Чёрт меня подери, мы съели мой жир для растирки.

Он пошарил в мешке, достал оттуда другую бутылку и открыл её. Сомнений быть не могло: в ней было топленое сало.

– Мельничное Колесо, простофиля ты этакий! Ты открыл для капусты пантерий жир.

Наступило молчание. Джоди показалось, что его желудок вывернет наизнанку.

– Откуда мне было знать, что это пантерий жир? – сказал Мельничное Колесо.

Бык выругался вполголоса. Затем громогласно расхохотался.

– Я не позволю моему воображению ссориться с моим желудком, – сказал он. – Отродясь не едал такой вкусной болотной капусты.

– Я тоже, – сказал Пенни. – Но вот пойдёт ломить мои косточки, тут-то и захочется, чтобы жир был там, где ему надлежит быть.

– По крайности, мы теперь знаем, чем заменять сало, когда застрянем в лесах, – сказал Бык.

Желудок Джоди успокоился. В конце концов, это никуда не годится – привередничать после двух кусков печени дикой кошки. Только всё-таки пантерий жир – это нечто совсем другое; ведь ты видел, как отец растирает им колени зимними вечерами.

– Ну что ж, пойду нарублю всем веток на подстилки, раз уж я в немилости, – сказал Мельничное Колесо.

– Я с тобой, – сказал Пенни. – А то вдруг засну, а потом проснусь и увижу тебя в кустах? Тут уж ты непременно покажешься мне за медведя. Хоть убей, не понимаю, как это можно вымахать такими верзилами.

Все в наилучшем расположении духа отправились рубить ветки. Джоди наломал мелких сосновых веток с хвоей и набрал мха для подстилки. Все устроились поближе к огню. Форрестеры с треском улеглись на свои постели.

– Готов спорить, сам Топтыга не делает столько шума укладываясь, – сказал Пенни.

Мужчины начали говорить о возможных перемещениях лесных и болотных животных. Волки, по-видимому, двигались совсем в другом направлении, чем остальные животные. Они не любили сырые места ещё больше, чем пантеры и дикие кошки, и держались теперь, вне сомнения, в самой глубине возвышенной части скраба. Медведей было не так много, как ожидали.

– Медведи сейчас знаете где? – сказал Бык. – На юге, в зарослях вокруг Медвежьего Логова Селлерса и Медвежьего Логова у Пруда Индианки.

– Бьюсь об заклад, они в хэммоке Толли, ближе к реке, – сказал Мельничное Колесо.

– Они не могут быть на юге, – возразил Пенни. – Ветер и дождь все эти дни были с юго-востока. Медведи уходят от дождя и ветра, а не идут на них.

Джоди заложил руки под голову и стал глядеть в небо. Оно было густо усеяно звёздами – точь-в-точь прудок с серебристыми гольянами. Между двумя соснами у него над головой небо было молочно-белое, словно Трикси опрокинула огромное ведро с молоком и оно, пенясь, растеклось по небосклону. Сосны тихонько покачивались от свежего ветерка. Хвоя мерцала, омытая звёздным серебром. Дым от костра, клубясь, уносился ввысь, к звёздам. Джоди следил, как он проходит сквозь верхушки сосен. Веки его трепетали. Он не хотел засыпать. Он хотел слушать. Нет лучше на свете разговора охотников-мужчин. У него холодок пробегал по спине, когда он слушал их. Дым на фоне звёзд был как завеса, колыхавшаяся у него перед глазами. Он закрыл их. С минуту голоса мужчин низко гудели, составляя контраст треску сырого дерева. Затем они начали замирать, перешли в шорох ветра в сосновых иглах, а вот уж и нет шороха, а только беззвучное нашептывание сна.

Он проснулся ночью оттого, что отец резко вскинулся и сел на подстилке. Бык и Мельничное Колесо громко храпели. Костёр пригас. Тихо шипело отсыревшее дерево. Он подсел к отцу.

– Слушай, – шёпотом сказал Пенни.

Где-то далеко в ночи кричала сова, выла пантера. Но слышался и какой-то более близкий звук, словно воздух выходил из кузнечных мехов:

«Вуу-у… Вуу-у-у… Вуу-у-у…»

Звук раздавался чуть ли не у самых их ног. По спине Джоди поползли мурашки. А вдруг это испанец Сенокрыла? Что, если привидения, подобно простым смертным, восприимчивы к наводнению и дождю? Кто знает, может, они жаждут греть свои тонкие прозрачные руки у охотничьего костра. Пенни тихонько поднялся на ноги, нашарил рукой узловатый сосновый сук, зажёг его от костра и осторожно двинулся вперёд. Вздыхающие звуки прекратились. Джоди следовал за ним по пятам. Послышался шорох. Пенни высоко поднял факел. В темноте засветилась пара глаз, красных, как у козодоя. Пенни посветил ещё и рассмеялся. Пожаловавший к ним гость был аллигатор из пруда.

– Учуял свежее мясо, – сказал Пенни. – С каким удовольствием я бросил бы его на Форрестеров!

– Это он так вздыхал? – спросил Джоди.

– Он. Пыхтел, сопел, вздымался и опадал.

– Давай разыграем Быка и Мельничное Колесо, как ты сказал.

Пенни подумал.

– Он чуточку великоват для розыгрыша. В нём все шесть футов будет. Если ему вздумается выхватить из кого-нибудь кусок мяса, это будет скверная шутка.

– Тогда убьём его?

– Ни к чему. Мяса для собак мы раздобудем сколько угодно. Аллигаторы безвредные твари.

– Ты позволишь ему пыхтеть тут всю ночь?

– Нет, тогда он бросит пыхтеть и примется искать мясо, которое учуял.

Пенни сделал бросок в сторону аллигатора. Тот приподнялся на своих коротеньких ножках и повернул обратно к пруду. Пенни побежал за ним, швыряя в него песком или чем придётся. Аллигатор бежал поразительно быстро. Пенни и Джоди, увязавшийся за ним, преследовали его, пока не услышали отдалённый всплеск.

– Так-то. Теперь он снова среди своих сородичей. Ежели он уважит нас и останется там, мы его беспокоить не станем.

Они вернулись к костру, приветно рдевшему в темноте. Была тихая полночь. Звезды светили так ярко, что, отвернувшись от костра, можно было видеть, как мерцает вода в прудах. Было прохладно. Джоди хотелось всегда ночевать так, под открытым небом, вместе с отцом. Недоставало только Флажка под боком. Пенни посветил факелом над Форрестерами. Бык прикрыл рукою лицо, но не проснулся. Мельничное Колесо лежал на спине. Его чёрная борода подымалась и опускалась в лад шумному дыханию.

– Пыхтит, что твой аллигатор, – сказал Пенни.

Они навалили дров на костёр и вернулись на свои места. Подстилки уже не казались такими удобными, как поначалу. Они перетрясли мох и попытались выровнять сосновые ветки. Джоди сделал себе гнёздышко посередке и свернулся калачиком. Несколько мгновений он нежился, глядя на вновь разгоревшееся пламя, потом провалился в такой же глубокий сон, как и первый.

Раньше всех на рассвете проснулись собаки. Под носом у них прошла лиса, оставив в воздухе свой терпкий запах. Пенни вскочил и привязал их.

– Сегодня у нас дела поважнее, чем какая-то лисица, – сказал он.

Со своего места Джоди глядел прямо в восход. Странно было видеть его на одном уровне со своим лицом. Дома густая поросль скраба за расчищенными полями скрывала его. Теперь же между ними был только утренний туман. Солнце, казалось, не всходило, а катилось вперёд сквозь серую завесу. Завеса раздвигала перед ним свои складки. Свет его был как бледное золото обручального кольца его матери. Он разгорался всё ярче и ярче, и вот уже Джоди смотрит, мигая, прямо в лик солнца. Лёгкий сентябрьский туман ещё некоторое время цепко держался за верхушки деревьев, словно сопротивляясь рвущим, разрушительным пальцам солнца. Но потом он исчез, и весь восточный небосклон окрасился в цвет спелой гуавы.

– А ну, помогите мне кто-нибудь найти пантерий жир, не то я не смогу приготовить завтрак! – крикнул Пенни.

Бык и Мельничное Колесо привскочили и сели на своих подстилках, оцепенелые после долгого сна.

– Аллигаторы и лисицы бегали ночью прямо по вас, ребята, – сказал Пенни.

Он рассказал им о ночном госте.

– Ты уверен, что это не комар с болота померещился тебе за аллигатора после виски старого дока? – спросил Бык.

– Будь он футом меньше, я бы, может, и согласился с тобой. Но шести футов без малого – это уж прости пожалуйста, – сказал Пенни, и они с Джоди отправились на пруд сполоснуть лицо и руки.

Подойдя к воде, они отшатнулись от зловония.

– Ладно, на нас и грязи-то всего дым да копоть, – весело сказал Пенни. – Даже мать не захотела бы, чтобы ты умывался такой водой.

Завтрак был похож на ужин, разве что без болотной капусты на пантерьем жире. Форрестеры опять взамен кофе пропустили по доброму глотку виски. Пенни от виски отказался. Джоди хотелось пить, а вода из пруда для питья не годилась. Слишком много воды было вокруг, и никому в голову не пришло захватить её с собой.

– Поищи выгнившую колоду, такую, что повыше над землей, а в ней дождевая вода, – сказал Пенни. – Дождевую воду всегда можно пить.

Жареная оленина и пончики казались уже не такими вкусными, как накануне. После завтрака Пенни стал укладываться в дорогу. Так как вся трава была прибита к земле, лошади не могли как следует подкрепиться. Джоди набрал для них несколько охапок мха. Они охотно ели его. И вот уже лагерь снят, все сидят в сёдлах, лошади повернуты на юг – это начало нового путешествия. Джоди оглянулся через плечо. Место стоянки выглядело бесприютно. От обуглившихся бревен, серого пепла веяло запустением. Волшебство умерло вместе с пламенем костра. Хотя с утра было свежо, поднимающееся солнце уже нагревало воздух. Земля парила. Зловоние зачумленных вод временами было невыносимо.

Пенни, ехавший впереди, сказал:

– Не знаю, вынесут ли желудки зверей эту гнилую воду.

Бык и Мельничное Колэсо только покачали головами в ответ. Таких наводнений скраб ещё не знал. И никто не мог сказать, чем всё это закончится. Вереница всадников продолжала продвигаться всё дальше на юг.

– Помнишь место, где мы с тобой видели танец журавлей? – спросил Пенни у Джоди.

Джоди не смог бы без помощи отца узнать этот уголок прерий. Сейчас здесь было ровное пространство воды, по которому даже журавль не решился бы пройти. Дальше на юг опять шёл скраб, за ним равнины голого падуба и сырые низины. Но там, где должно было находиться болото, было озеро.

Они придержали лошадей. Им казалось, будто они переночевали в каком-то незнакомом пограничном крае и теперь попали в совершенно другую страну. Из воды, на месте которой неделю назад была суша, выпрыгивала рыба. И здесь же, в конце многомильного пути, оказались медведи… Они ловили рыбу до того увлечённо, что не замечали, а может быть, не хотели замечать приближения всадников. Десятка два или три их чёрных фигур бродило по брюхо в воде. Перед ними прыгала рыба.

– Это кефаль! – воскликнул Пенни,

Но ведь кефаль, подумалось Джоди, живёт в океане. Правда, живёт она в озере Джордж, с его чуть солоноватой водой, с его едва заметным подъёмом воды во время прилива. Живет и в приливных реках и в некоторых пресноводных, где бьющие из земли ключи и быстрое течение нравятся ей не меньше, чем океанское раздолье, и где она может выпрыгивать из воды, как сейчас, описывая длинные серебристые дуги.

– Всё ясно, – сказал Пенни. – Озеро Джордж подпёрло Можжевеловую реку, Можжевеловая река потекла вспять, и вода разлилась по прерии. Вот откуда тут кефаль.

– Тогда и прерию надо назвать Прерия Кефали, – сказал Бык, – Вы только посмотрите на этих медведей…

– Тут для них рай, – сказал Мельничное Колесо. – Так сколько же нам нужно, ребятки?

Он прицелился играючи. Джоди изумлённо хлопал глазами. Он ещё ни разу не видел столько медведей в одном месте, разве что во сне.

– Не будем свиньями, пусть даже это медведи, – сказал Пенни.

– Для начала хватит четырёх, – сказал Бык.

– Бэкстерам хватит одного. Хочешь убить медведя, Джоди?

– Хочу.

– Ну ладно. Так вот, ребята. Ежели вы согласны, мы сейчас договоримся, кому какого медведя стрелять, и станем подальше друг от друга.

Он назначил Джоди ближайшего медведя. Это был крупный зверь, по-видимому самец.

– Так вот, Джоди, – сказал он. – Отъезжай чуток влево, пока не возьмешь на мушку его скулу. Все стреляют по моему слову. Ежели к тому времени медведь передвинется, стреляй любого медведя, которого легче свалить выстрелом в голову. А ежели медведь нагнул голову и спрятал её от тебя, целься ему в полтуловища, кто-нибудь из нас прикончит его потом.

Бык и Мельничное Колесо указали медведей, которых они намеревались стрелять, и вся группа начала осторожно растягиваться на две стороны. Пенни поднял руку. Все остановились. Джоди всего трясло, и, поднимая ружьё, он ничего не видел перед собой, кроме расплывчатого пятна воды. Он сделал над собой усилие и унял дрожь. Его медведь, рыская, удалялся от него, но он всё же сумел взять сзади на мушку его левую щёку. Пенни опустил руку. Грянули выстрелы. Бык и Мельничное Колесо выстрелили по второму разу. Лошади привстали на дыбы. Джоди не мог вспомнить того мгновения, когда он спустил курок. Однако в пятидесяти ярдах от него чёрная фигура, перед тем стоявшая прямо, теперь лежала наполовину в воде.

– Отличный выстрел, сын! – крикнул Пенни и тронул лошадь вперёд.

Остальные медведи неслись по болоту, словно вёслами вспенивая за собой воду. Чтобы подбить медведя теперь, пришлось бы стрелять с большого расстояния. Джоди снова, в который уже раз, поразился проворству этих массивных тел. Первые выстрелы у всех были точны и смертоносны. Вторыми выстрелами Бык и Мельничное Колесо лишь подранили зверей. Всадники подъехали к раненым животным, выстрелили ещё по разу, и медведи затихли. Уцелевшие медведи исчезали прямо на глазах. Никакие другие звери не были так проворны и сообразительны.

– Эх! – сказал Бык. – Мы и не подумали, как будем выволакивать этих зверюг из воды.

Джоди видел одного только своего медведя. Ему просто не верилось, что он свалил его. Это была еда для всей семьи на две недели, и добыл её он.

– Нам лучше всего вернуться домой и пригнать сюда упряжку волов, – сказал Мельничное Колесо.

– Вот что, – сказал Пенни. – Вам надо вытаскивать пятерых, а нам только одного. Мне довольно того, что я уже настрелял, довольно знать, где на первых порах нужно искать дичь. Ежели вы не против, помогите нам с Джоди управиться с медведем и не забирайте свою лошадь денёк-другой. Тогда мы пойдём своим путём, а вы своим.

– Мы не против.

– Уж, кажется, мы-то, в наших летах, могли бы догадаться захватить с собой верёвку, – сказал Пенни.

– Кто знал, что этот проклятый скраб целиком уйдёт под воду? – возразил Мельничное Колесо.

Но Пенни уже соскочил с лошади. Вода была ему выше колен. Джоди, не желая, чтобы его сочли за ребёнка, тоже соскользнул в воду. Дно было твёрдое. Он помог вытащить медведя на местечко повыше. Форрестеры, казалось, не сознавали, как важно было то, что медведя застрелил он: ведь это был его первый медведь. Зато отец как бы невзначай положил руку ему на плечо, и большей похвалы ему и не надо было. Медведь, наверное, весил больше трёхсот фунтов. Его решили располовинить вдоль – тогда каждую половину легко вскинуть на круп лошади. Разделывая его, все дивились, какой он жирный, ведь олени и пантеры были так тощи. Вероятнее всего, медведи начали жировать здесь за несколько дней до конца бури.

Старый Цезарь подпрыгивал и шарахался, когда на него навалили половину длинной туши. Шкура грозного зверя не внушала ему доверия, тревожными ночами на росчисти он слишком часто слышал этот едкий запах. Было раз, медведь забрался на скотный двор и залез к нему в хлев, прежде чем Пенни, разбуженный его ржанием, подоспел на помощь. Шкуру с другой половиной туши нагрузили на лошадь Форрестеров – она была лучше приспособлена нести лишний груз. Затем Бык и Мельничное Колесо заворотили лошадей к дому.

– Всего доброго! – крикнул им Пенни.

– Всего доброго.

Они взмахнули руками и ускакали. Пенни и Джоди тронулись за ними вслед. Несколько миль они будут ехать с Форрестерами по одной тропе, а дальше к востоку выедут на тропу, ведущую к дому. Их продвижение было медленным и затрудненным: Цезарь не хотел следовать за медвежьей шкурой. Но когда Пенни пропустил Джоди вперёд, лошадь Форрестеров не захотела быть ведомой. Между лошадьми шла постоянная борьба. В конце концов Пенни ударил пятками в бока своей лошади и уехал далеко вперёд. Перестав чуять перед собой запах медведя, старый Цезарь потрусил бойкой рысцой.

Джоди, оставшись один посреди непривычной водной пустыни, поначалу ощутил беспокойство, но, вспомнив о медвежатине у себя за спиной, вновь почувствовал себя смелым и возмужалым.

Ему казалось, что он мог бы охотиться вечно. Но когда завиделись впереди высокие деревья Острова Бэкстеров, когда он миновал тропу, ведущую к провалу, и приблизился к изгородям родных полей, он обрадовался, что возвращается. Разорённые водою поля глядели уныло. Двор был промыт подчистую. Но он возвращался с мясом, которое он добыл для своих, и ещё – его ждал Флажок.