Текст книги "Тигр в дыму"

Автор книги: Марджери (Марджори) Аллингем (Аллингхэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11
Тиддингтонская хитрость

Поначалу Джеффри был единственным, кто уловил ранный маневр Тидди Долла со столом переговоров. Альбинос с нарочитой тщательностью возводил сооружение из ящиков из-под апельсинов, казалось, с одной лишь целью – продемонстрировать изрядную листанию между участниками конфиденциальных переговоров рядовым составом, одновременно перекрыв последнему путь к лестнице. Но в результате получалось так, что место для совещания устраивалось рядом с койкой пленника, словно специально, чтобы тот, беспомощный, задыхающийся от кляпа, мог слышать каждое их слово, то явно нелепое решение человека, столь осторожного поначалу привело Джеффри в недоумение, но очень скоро дьявольская ее подоплека дошла до его сознания: перспектива хладнокровного уничтожения ненужного видетеля могла вызвать некоторые колебания у Долла – но не у Хэйвока.

А гость все еще сидел во главе общего стола, такой колоритный и одновременно такой одинокий в круге света от единственной свешивающейся с потолка лампочки без абажура. Если судить по поведению всех обитателей одвала, то можно было бы и вправду подумать, что это дикий зверь во всей своей гипнотизирующей мощи и непредсказуемости. Стоило ему на мгновение отвлечься от них, углубившись в собственные мучительные размышления, как все облегченно вздыхали, но по большей части он нервозно подмечал всякое движение, тем самым делая напряжение едва выносимым.

Он наблюдал за суетливыми приготовлениями с нарастающим раздражением. И как обычно, ход событий ускорил Роли. Заметив то, что ему показалось оплошностью, бывший рыбак принялся отчаянно жестикулировать. Хэйвок уловил его сигналы, и койка в дальнем углу немедленно оказалась в центре внимания.

– Ну, что там у тебя, капрал?

Эта небрежность, с которой был задан вопрос, вместо ставшей уже привычной четкости, никого не обманула. Долл был к нему уже готов. Он знал, что этот вопрос будет задан, но надеялся, что произойдет это только после того, как события получат некоторое развитие. С подобострастной миной он наклонился над койкой, чтобы подтянуть одеяло повыше, и поспешил к столу. Подойдя к нему так, чтобы быть спиной к большинству, уперев обе ладони в столешницу и изогнувшись, он заговорил конфиденциальным тоном. Его темные очки скрывали любые признаки возможной нервозности, а белоснежная голова так и ходила на фоне темного измученного лица. Только Роли и Билл позволили себе приблизиться к своему вожаку и встать у него за спиной.

– А это, Бригадир, и есть наше частное дело, – произнес Долл, понизив голос до шепота. – То самое, то небольшое дельце, про которое я тебе и толковал. Но, из него уж и дух вон, еле дышит. И так уж два дня и ночь.

Эта ложь доставила огромное удовольствие двоим, застывшим за спиной Тидди, тем, что содержала в себе некоторую долю правды. Версия была призвана упростить их отношения с Бригадиром и в то же время обойти деликатный момент касательно Шмотки. И их обожание Тидди Долла сделалось теперь почти восторженным.

– Это точно, – изрек Роли.

– Да ну? – осадил его Долл, сердито передернув плечами. – Я так понимаю, он может в любой момент окочуриться, а это нам не надо никому. Во всяком случае, он мухи не обидит. Бригадир!

– Кто он такой? Он что, ваш? – Хэйвок расспрашивал их снисходительно, словно детей об их детских проблемах.

Провинциал заколебался. Как сказали бы в Тиддин-гтоне, он «пошел по зыбкой дорожке».

– Нет, – решился он наконец. – В том-то и горе. Этого парня приволокли сюда в доску пьяного. С собой у него деньжата были, а он их возьми да потеряй, и начал тут безобразничать. Ну, мы его и поучили, вот он теперь там и лежит, и это святая правда!

История звучала настолько обыкновенно, что убедила даже двоих, знавших, что это заведомая ложь. Как раз им она показалась особенно убедительной. Хэйвок вопросов задавать не любил, но неумелая работа его возмутила:

– А тут его зачем держать? – спросил он. – Вынесли бы его да и выкинули на улице. В тумане все сойдет!

– Да это-то понятно, – заискивающе бубнил Альбинос. – Так мы и сами собирались. Я сам виноват, что до сих пор этого не сделали. Я все думал, оклемается он и его тащить не придется, а он-то вроде как и не собирается. Ну и все мы тут дали маху, не знаем, может, хватились его, а может, и нет.

– Так вот зачем один из ваших чем свет побежал за газетой?

– Ну, именно, Бригадир, именно. Вот тут-то мы и увидели твой портрет, – Билл так и запрыгал от восторга, что все так хорошо сходится. – Аж жуть, до чего все складненько!

Тяжелый взгляд тусклых голубых глаз остановился на нем:

– Кое-что ускользнуло, – в голосе слышалось подозрение и одновременно обида. – Кто-то окажется в дураках. Боюсь, не весь ли этот окаянный город. А Шмотку жаль. Я мог бы его еще использовать.

– У тебя есть мы, – ревниво воскликнул Билл и подвинулся поближе.

Хэйвок отмахнулся.

– Верно! Вы есть у меня, видит Бог! Ну что, капрал, вы там меня уже ждете, что ли? – он поднялся и перешел комнату, играя каждым мускулом – мощный, великолепный зверь.

А в темноте под одеялом неподвижно лежал Джеффри. Он не мог расслышать ни слова из объяснений Долла и даже не мог представить себе, что его ждет. Наверняка он знал только одно – что он абсолютно беспомощен. Кисти и ступни совершенно онемели, и хотя из-за этого веревки наконец уже не жгли тело, в руках и ногах он чувствовал боль, тупую и пугающую, – словно он никогда уже не сможет ими пользоваться. От кляпа его тошнило, но дышать Джеффри мог, поскольку, хоть одеяло и накрывало его с головой, но возле носа было предусмотрительно оставлено небольшое отверстие.

Сердце его упало, когда они, не обращая на него никакого внимания, уселись совсем рядом. Стало быть, в оценке Долла он не ошибся.

Хэйвок сел спиной к койке, Альбинос – по правую руку от него, а двое других – по левую. С этого места все пространство подвала было в поле зрения.

– Они смирные, потому что лопухи, – голос Тидди Долла гудел над самым ухом пленника. – С ними полный порядок, Бригадир. Не Бог весть какие красавцы, да мне не красота их нужна, я их по виду и подбирал, на этом у меня весь бизнес держится. С ними полный порядок, если только с ними обращаться как надо.

– Да чего ты Бригадиру про ребят толкуешь, Тидди! Он сам кого хошь оценит с первого взгляда, это мы еще в армии заметили. С нашими порядок, Бригадир, пока жратвы хватает!

– О чем и речь, – Тидди решительно перехватил инициативу. – Еще немного – и тут пойдет толковище насчет завтрака. А моральный облик начинается с завтрака, как говорится. Обычно мы заходим в одно местечко тут же, за рынком. Там хозяевами одна семья, они нас уже ждут. По-моему, надо идти туда, как обычно. Внимания на нас там никто особо не обратит, а не приди мы, так начнут думать. А что бы и тебе с нами не сходить? Тебя среди нас и не заметят, если только ты переоденешься и личность замотаешь. А что такого? Обыкновенная разведка, вылазка, ежели угодно!

– А что это за место? – во вкрадчивом голосе послышалась заинтересованность.

– Тесноватое, – поспешно ответил Долл. – Но зато трое дверей.

– Там внутри дым коромыслом, ничего не разберешь, – захихикал Билл, не без успеха копируя повадки гостя. – Да тебя никто и не узнает. Но нам-то ты доверяешь, если на то пошло?

– Если на то пошло, – отрезал Долл, – вы же сами говорите, Бригадир в людях понимает. Так значит, он увидит, кто прав. Мы же все слишком много знаем об этом самом сокровище, про которое пока и речи не шло. Мы то ведь про него годами думали, мечтали о нем. Бригадир дал нам понять, что он знает, что мы знаем. «Живет как лорд», это он так сказал. Ну так вот и все мы хотим жить как лорды, – он сделал внезапное движение. – Мы должны заполучить его, верно, Бригадир! И мы должны им пользоваться!

– Но я всегда имел в виду, что вы будете им пользоваться, – Хэйвок не терял элегантности, даже проигрывая. – Ты мне вполне мог бы заменить Шмотку, капрал. Мне всегда казалось, что все, кто был там, обязаны делиться друг с другом. А остальные…

– Остальные меня мало заботят, – Долл понизил голос. – Они все сделают, как я скажу, а уж я за ними пригляжу, как водится. Заживут они у меня, как лордо-вы дружки, – добавил он сардонически.

– Я думаю! – протянул Хэйвок не без удовольствия. – Роли-то у меня давно в курсе дела. Они с Биллом и Томом были со мной тогда, в моем распоряжении. Я сам их выбирал!

– Верно, Бригадир. Ты своих никогда не бросишь! – Роли произнес эту сентенцию от чистого сердца, так что немедленно последовавшая за ней реакция явилась для него полной неожиданностью.

– Ты это прекрати, – в голосе Хэйвока появилась тревога. – А как же иначе, если человек, конечно, в своем уме? Только нытьем меня не проймешь. И вас я выбрал, потому что вы были мне до зарезу нужны. Сейчас вы мне снова понадобились, и я снова выбираю вас.

Слово скользило за словом, и шепелявый выговор бойкого Ист-Энда уже проступал со всей своей чарующей теплотой. Бригадир словно бы вновь сделался былым Заправилой, Умным Братцем.

– Вы же не часто слышали, чтобы я сам себя хвалил, – заявил он, увлекая собеседников собственнойуверенностью, – но речь-то о том, почему я успел так много, ясно вам? Просто я смотрю на дело трезво. Я знаю, что если бы вас не устраивало, что я вам доверяю, то я бы вам и не доверял. Если вы услышите, что взрослый дядя доверяет кому-то, потому что этот кто-то его любит или там боготворит или еще чего – он же сумасшедший, так? С большим приветом! Нет, стойте на земле обеими ногами. Смотрите на вещи прямо. Вот о чем я все время и толкую!

Казалось, гостя покинули последние признаки былой усталости. Прямо на глазах он возвращал себе энергию, высасывая ее обратно из слушателей большими освежающими глотками.

– Взять хоть того врача, что меня вызволил, не зная, что делает, – продолжал он. – Он не удосужился прямо взглянуть на факты, которые были у него под самым носом, и все-таки он знал. Он знал, понимаете? Он как-то сказанул такое, что я прямо остолбенел. Он сказал: «О, я вижу, Хэйвок, вы вместе с одним из наших великих премьеров полагаете, будто все определяют лишь интересы! Убейте меня!» Он это знал – и ничего не понял! Ну не естественно ли, что за это он и поплатился? Он сам напрашивался. Дело даже не во мне. Я просто дал ему то, чего он заслуживал!

Один только уроженец Тиддингтона уловил глубинный смысл сказанного, и он ему не очень понравился.

– В этом кое-что есть, – заметил он осторожно. – Покуда в мои планы входит идти с тобой, я буду идти с тобой. Уж такой я есть, Бригадир! По крайней мере это честно!

– Это правда жизни, – промолвил Хэйвок. – А насчет честности выкинь из головы.

– А ты штуку-то видел, Бригадир? – несмотря на все усилия Роли не смог удержаться. – Ты же так никогда и не говорил. Ты видел там все? Оно цело? – в его богатом воображении открыточным глянцем засверкала древняя романтика кладов, слитки золота и груды самоцветов под сводами пещеры.

Хэйвок поцокал языком:

– Ты прямо ребенок, которому мороженого хочется, – сказал он. – Нет, разумеется я его не видел. Оно хорошо спрятано. Вот потому-то оно все еще там, оно ждет нас, просто надо забрать его оттуда побыстрее. Послушайте, что было во время того рейда. Сделав дело, мы остались в доме одни, Элджинбродд и я. На мне лежало выполнение приказа, а он должен был подтвердить, что оба мертвы. Ему это дело не понравилось, он был другого склада. Голова у него была набита разной чепухой. Нет, он не дрейфил, но того, что есть во мне, в нем не было и не предвиделось. Он сходил в дом на разведку, а потом я зашел в спальню и все сам сделал, пока он ждал. Как только я вышел, пошел он. Возвращается белый как бумага, но как всегда спокойный, и говорит мне, дескать, все о'кей. Других заданий не было, это мы выполнили и согласно приказу должны были немедленно покинуть помещение и присоединиться к вам на берегу, пока никто не появился на дороге. Стояла мертвая тишина. Шум мотора мы бы услышали за пять миль. Когда мы добрались до маленького садика позади дома, он меня остановил.

Слыша все это, Джеффри, казалось, и сам ощутил неподвижную тишину весенней ночи, запах трав в маленьком французском замке, услышал шум моря, колыбельный и вечный, и за спиной этих двоих в еще не остывшей спальне увидел страшное зрелище.

Воссозданная картина казалась тем более зловещей, что Хэйвок ничего особенно чудовищного в ней не находил. И это полнейшее отсутствие эмоций, безучастное воспроизведение образа объятого ужасом молодого офицера, исполняющего задание при помощи этого безотказного и бесчувственного живого орудия, как бы ожившего ножа, и вызывало ощущение беспредельного страха.

А Хэйвок продолжал:

– Элджинбродд и говорит мне: «Постойте минутку, сержант, я хочу сбегать поглядеть, все ли там в порядке». И оставил меня стоять, только я сразу же увидел, где он, по свету его фонарика. Зашел он в какую-то каменную клетушку под стеной. Натурально, я за ним, потому что не хотел ничего упустить. Как-то он так сказал, что мне стало любопытно, понимаете? Там он и оказался, я увидел пятно света на камне. Там внутри было пусто, как в жестянке для подаяний. Потом он объяснил мне, что это ледник, штука такая, где еду Держали, когда холодильников не было. Просто такая голая нора с разукрашенным водостоком, а в конце статуя. И все. И я говорю: «Что ли они забрали его, сэр?» Он засмеялся. Я успел увидеть его зубы, прежде чем погас фонарь. И он сказал: «Нет, слава Богу, все цело. Им теперь ничего не найти, если только не будет прямого попадания, а тогда уже все равно».

– Но ведь он принес кое-что оттуда, – от волнения Роли впал в пафос, – он дал каждому из нас по сувениру! Неужто не помнишь. Бригадир! Он дал нам каждому…

– Те были из самого дома, – урезонивал Хэйвок. – Мы обставили все, чтобы фрицы решили, будто это грабеж. Великая мысль! Никто не должен был знать, что это акция противника. По виду все должно было быть простой уголовщиной. Там было полно всяких безделушек, так что я понял, что если уж там что и припрятано, так оно того стоит. А мы просто устроили кавардак и обчистили золоченые кабинетики у входа. Кой-какие штучки Элджинбродд сохранил для вас, а остальное мы сунули в кусты живой изгороди, я тоже захватил парочку, но ведь мы шли практически налегке, а возвращаться надо было по тому же проклятому скальному обрыву.

– Долго же вы возвращались, – казалось, Роли пронес сквозь годы старую обиду.

– Еще бы не долго. Но тогда-то я и понял, что к чему. Ты, видать, про луну забыл, а я ее помню. Какую-то минуту небо было в тучах, а потом как засверкает это самое светило, прямо как прожектор. И мы с Элджинб-роддом на гребне утеса, что твои маяки. Ну, бросились оба ничком. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Элджинбродду показалось, будто машина поворачивает с дороги. Он так и сказал. Он заговорил – ив этом была его ошибка. Я понял, что теперь он у меня не отвертится, и принялся выспрашивать его про ледник.

Что же там у вас в колодце, сэр, спрашиваю, фамильный сервиз? И тут я обомлел. Он меня, видно, вообще за человека не держал, понимаете? И оттого разговаривал со мной так, как если бы я был его винтовкой или чем-то таким. Нет, говорит, сержант, там сокровище Санта-Дил, и оно в порядке. Я, говорит, о нем и не знал, пока мне не стукнул двадцать один год, иначе я бы его увез из этой страны. А тут уж, говорит, было поздно и пришлось его прятать. Я, говорит, в роду последний. Теперь, говорит, никто кроме меня про него и не знает. Ну, я-то как ни пытался его заставить повторить название, но майор ни в какую. А мне оно было – как имя затонувшего корабля!

Тайна корабельного сокровища, передаваемого из поколения в поколение и доставшегося юноше-сироте, едва тому стукнул двадцать один год – никаких красок не хватит передать этот феерический образ. Он озарил подземелье своим сиянием, завораживающим, как лунный свет. Роли лишился дара речи, у Долла пересохло во рту.

С улицы доносились первые звуки просыпающегося рынка. Те, что сидели на другом конце подвала, уже заерзали, не подымаясь, впрочем, со своих мест. Негромкий мурлыкающий говорок Хэйвока, помноженный на шесть лет ожидания, зачаровал и их.

– Тут я и спрашиваю, а что будет, если его убьют. В таком случае оно останется тут на вечные времена, что ли?

– А он что? – Роли весь дрожал.

– А он сказал такое, что ничего кошмарнее я за всю жизнь ни от кого не слышал. Тогда, говорит, оно отойдет к тому человеку, за которого выйдет моя жена. Я, говорит, оставил полное руководство в запечатанном пакете, который он получит в день свадьбы: одной-то ей, говорит, с ним не справиться, но ведь она, говорит, обязательно найдет кого-нибудь вроде меня.

Джеффри, лежавший на мешках, так что голова его была менее чем в трех футах от рассказчика, чувствовал, как слова Хэйвока болезненно отдаются в его сердце.

Вот он, ключ. До пленника донесся недоверчивый шепот, но как бы издалека, как бы с того света. А в прозвучавших только что словах он, напротив, уловил несомненный обертон реальности. Разумеется, именно так Элджинбродд и поступил. Кто знает Мэг и старого Эйврила, тот поймет, что ничего другого просто не оставалось. Более того – то был абсолютно мужской, простой, но нетривиальный шаг, на который в подобных обстоятельствах он пошел бы и сам.

И это его настолько поразило, что на какое-то время затмило всю опасность его собственного весьма плачевно-положения. Сколь дальновиден оказался Элджинбродд!

Чем больше о нем узнаешь, тем это очевиднее. Они с Мартином в самом деле похожи в их странной смеси практицизма и романтики, консерватизма и тяги к риску. Вся ревность, питаемая Джеффри к Элджинбродду, взметнулась факелом палящего пламени, достигла своего апогея и погасла, как прогоревший дотла костер. Он освободился от нее совершенно внезапно, и так же внезапно Мэг таинственным образом стала принадлежать лишь ему.

А тем временем над самим Ливеттом нависла серьезная опасность. Хэйвок перешел к практической стороне дела:

– Стало быть, так держать! Я уже взялся за это и пока что ничего не сделал, что бы не входило в мои планы. Я уже тогда для себя решил, что займусь этой штукой, как только возвратимся из рейда – только хороший план, хорошая организация и неукоснительное исполнение. Тогда дело беспроигрышное. Такие вещи не подводят. Не давать слабины, не паниковать, и никаких свидетелей. Начать с того, что разыскать пакет, оставленный Элджинброддом. Это необходимо. Рейд был сверхсекретный. Никто из нас, кроме майора, не знал, куда мы направлялись, а его хоть распни, ничего из него не вытянешь. Мы считали, что это Франция, но ведь могло быть все что угодно на западном побережье Европы. Нужно разузнать точное местоположение этого дома и где эта штука в доме припрятана. А еще понадобятся ксивы, ну, документы на вывоз. Элджинбродд это уж непременно предусмотрел. Он все устроил, чтобы у нового супружника его жены не было никаких проблем. Для того-то все и делалось. А как только я эти бумажки заполучу, любая иностранная полиция будет на моей стороне. Они и подтащить его помогут, если понадобится. Ведь всем вам надо много, горстки-другой не хватит?

Тидди Долл сидел не шелохнувшись, задрав подбородок, темные очки скрывали выражение его глаз.

– Ну и кому же майор Элджинбродд отдал то письмо? – спросил он наконец. – Жене, что ли?

– Нет. Она бы его тут же вскрыла. Как всякая женщина. На этот счет я и не беспокоюсь. Я был уверен, что он оставил его у своего адвоката.

Атмосфера сразу же сделалась напряженной. Долл облизнул губы.

– И ты пошел туда вечерком посмотреть?

– Да, – он заговорил вкрадчиво, растягивая слова. – Я туда уже давно собирался. Как только встретился с моим человеком и переоделся, так туда и отправился.

Хэйвок замолчал, и тут Тидди Долл сделал неожиданный ход. Осторожно вытянув ногу, он незаметно, но достаточно ощутимо лягнул койку, на которой лежал Джеффри, с тем, чтобы уж наверняка привлечь внимание пленника ко всему, что будет сказано.

– И ты пошел туда на мокруху, Бригадир? – ненавязчиво подсказал Альбинос.

– Да. Потому что свидетелей мне не надо, я так себе назначил.

За столом переговоров воцарилась тишина, и прошло изрядное время, прежде чем Долл смущенно заговорил. Столь долго тешившая его мечта уже начинала осуществляться, но одновременно поворачивалась непривычной, неуютной стороной, и решимость Альбиноса слабела.

– А почему ты так уверен, что оно на месте, после стольких-то лет, а, Бригадир? – спросил он.

– Потому что оно ждет меня! – убежденность в его голосе произвела на слушателей сильное впечатление. – Потому что найти его суждено мне. Я это почувствовал сразу, как только о нем услышал тогда ночью на утесе, – он тихонько рассмеялся. – Вам не понять, но я вам говорю. Элджинбродд должен был довериться именно мне, и видно, чертова луна вышла, чтобы помочь ему это сделать. Мы должны были отправиться в ту вылазку вместе, а в том, что это так, вы убедитесь сами. Все происходило довольно странным образом. Нужен был именно я. В армии полмиллиона сержантов, было из кого выбирать, но они искали для этой работы именно меня, и знаете как?

Он буквально притянул их к себе, вливая субстанцию собственной убежденности в их неподатливые уши.

– Вы же не слышали про систему Холлерита, ведь нет же? А есть в армии такая штука, американцы придумали. Объяснять не берусь, в общем, это такая машина размером с целую комнату, вроде огромного кассового аппарата. Решили, скажем, что им нужен какой парень – атлетического склада, с боевой подготовкой, бывалый, крутой, способный вскарабкаться по отвесной стенке и если надо втащить за собой другого, не способного, двадцати шести лет, без особых примет, не имеющий, насколько известно, ни семьи, ни женщины, общительный, – и так далее, все что им угодно, вплоть до цвета глаз. Потом нажимают нужные кнопки, и выскакивает карточка с личным номером такого парня. Будь таких парней двое или трое, столько же выскочило бы и карточек. Ну не волшебство, а, капрал?

Тиддингтонцу это напомнило кое-что другое. Он облизнул пересохшие губы.

– Дальше, Бригадир.

– Меня нашла эта машина, – произнес Хэйвок серьезным тоном. – Единственная карточка, которая подошла, была моя, а знаете, где я в это время был? Я сидел на губе и ждал трибунала. Я-то думал, что все, крышка, влип так влип. Как вдруг меня оттуда вытаскивают, все прощают, восстанавливают в звании, разрешают добровольцем вызваться на задание, натаскивают и ставят в пару с Элджинброддом. Им нужен был я. А я был такой один. Времечко было жаркое, а у них с исполнителем заминка. И вот появляюсь я.

Он выпрямился на своем ящике, откинувшись чуть назад, так что койка Джеффри качнулась от толчка.

– Скажете, ну и что такого, – продолжал он. – Ну, достижение науки. Да, но это еще не все. Когда нас натаскивали вместе с Элджинброддом, я стал о нем расспрашивать, и как вы думаете, что я узнаю? Я узнаю, что знаком с его знакомыми, и что именно он всегда маячил у меня перед глазами. Он был единственным офицером, за которым я мог все время наблюдать. Я знал кое-кого из его ближайшего окружения, вы понимаете! И эти люди и мне были ближе любых других. Вот почему, чуть он со мной заговорил на том утесе, я уже знал, что все, что бы он ни сказал, страшно важно для меня и войдет в мою жизнь.

Он умолк в ожидании их реакции, и заметив, что они лишь смущенно заерзали, рассмеялся:

– Ну я же сказал – вам этого никогда не понять! А вот сидишь час за часом в камере, как монах в келье, и постепенно начинаешь понимать. Для вас это простое совпадение, но случайных совпадений не бывает. А бывают шансы. Если стоять на земле обеими ногами, тогда шанс – твой.

– По мне так чтой-то уже пошло религиозное, – захихикал Билл, которого с головой захлестнуло эмоциональной волной, от которой срывался певучий голос рассказчика.

Хэйвок бросил на него сумрачный взгляд:

– Религия – чушь! Такие вещи ей не по зубам. А это зовите Наукой Удачи – так ее называю я. В ней всего два правила: смотреть в оба и не давать слабины! Я им следую, тем и силен!

– Это точно, Бригадир, с чем другим, а с силой у тебя порядок! – торопливо заговорил Долл. Вообще-то он и раньше замечал, что у людей случаются странности, особенно если кто большой срок отмотал, но на всякий случай насторожился. – И ты мог сидя там, следить за женой Элджинбродда?

– Конечно. Я за всеми за вами следил. На казенных-то харчах услышишь куда больше, чем на воле, если, конечно, заняться делом вплотную. Всю нужную информацию мне доставляли туда, а все мои распоряжения передавались оттуда. Я узнал, что она опять собирается замуж, еще за два месяца до того, как объявили о помолвке.

– Собирается замуж?

Это была новость для всех них, а Роли даже отшатнулся и гримаса ужаса исказила его угловатые черты.

– Ты что ли хочешь сказать, она уже того? Неужто новый тип получил пакет?

– Нет. Про пакет он еще не знает, но узнает, так что надо поторапливаться. Я бы мог дать винта сразу же, как узнал про этого нового. Но доктор, с которым я работал, хоть уже и клюнул, но малость не дозрел, и тогда я уговорился со Шмоткой, и он стал выделывать разные коленца, которые мы вместе придумывали на тот случай, если все произойдет, пока я буду припухать на курорте. Роскошная была идея, и сработала как – мечта! Мой человек уж решил, что они расторгнут помолвку, но тут незадача со Шмоткой. Видно, где-то дал слабину, иначе бы ничего не случилось. А он и был слабак. Последний раз он нас обоих спалил – не сумел сделать своего собутыльника. Пришлось следующего дожидаться, а к тому времени фарт наш весь вышел. Уж не знаю, как он сплоховал на этот раз. Не иначе, новый жених его самого сцапал!

Вот оно! Джеффри ожидал каждого следующего слова с ужасом, который кинжальной болью пронзал его, не давая перевести дух, кто-то из них троих должен, наконец, сообразить, что к чему.

Но Долл заговорил, и стало ясно, – его мысли все еще заняты пакетом, этим сезамом, отмыкающим пещеру с сокровищами.

– И у адвокатов его не было? – произнес он задумчиво.

– Нет. Тут я уверен.

Хэйвок говорил, словно всматриваясь в самого себя, словно ища хоть какое-нибудь упущение, могущее объяснить его неудачу. Блестящие, как у крысы, глаза зрителей следили за ним из-под противоположной стены. Музыканты сидели уже наготове, в уличных нарядах, крепко сжимая свои злосчастные инструменты в ожидании завтрака и нового дня.

– Но я его раздобуду! – продолжил Хэйвок. – Я пощупал ночью еще одно местечко. Адресок я получил, как только оказался на воле. Мой человек раздобыл. И я двинул в новый дом этого приятеля – он дом строит, чтобы забрать девчонку туда после свадьбы. И там тоже – ничего путного. Они туда еще толком не перебрались. Бумаг на месте вообще никаких не было, – он неожиданно рассмеялся. – Я там чуть не влип. Я видел, что снаружи фараон торчит, но решил рискнуть и вошел. Думал, у меня времени вагон – в таком тумане-то! Да легавые, видно, ждали только его сигнала и вломились в дом всем скопом – пришлось из окошка прыгать! А в доме был кто-то еще. Женщина. Я пудру прочуял.

Волосы у Джеффри зашевелились, а губы беспомощно двигались под кляпом.

– Видеть меня она не могла, – продолжал тем временем Хэйвок. – Она стояла на лестнице, когда я был в одной из комнат. Но на нее я не стал время тратить. Не потому что я дал слабину. Просто, когда я ее заметил, полиция подъехала, и надо было рвать когти.

– Кому и быть, как не ей самой, – взволнованно прошептал Роли, словно это он сам таился в оцепленном полицией доме. – Прислуги-то теперь нету, Бригадир. С этим уже все, пока ты сидел-то!

– Что? – воскликнул тот с таким чувством, что все вздрогнули.

– Да она, она это, – повторил Роли. – Скорее всего. А пришей ты ее, у нас бы теперь времени было сколько влезет, – добавил он вяло.

– Я не знал, – Хэйвок заговорил теперь громче. – Говорю вам, не знал я. Запах пудры, мне, правда, понравился – но я не знал, что это она.

– Да не было бы в этом толку, Бригадир, и ты это знаешь, – Тидди Долл встрял в разговор инстинктивно. Он один понял суть суеверия Хэйвока, и попробовал вернуть того на твердую почву. – Я и толкую, откуда бы вообще взяться тому фараону у дома нового приятеля? Нешто твой человек, о котором ты все повторяешь, и полиции тоже докладывает или легавые разнюхали, что ты тогда у адвокатов шуровал насчет Элджинбродда? А коли так, тебя, что ли, обложили со всех сторон?

Лобовой вопрос вызвал такой ответ, от которого все остолбенели:

– Да будет тебе известно, капрал, что ты уже не первый сегодня ночью задаешь мне этот вопрос!

Тидди Долл кивнул, и свет блеснул на черных стеклах очков, подчеркивая их непроницаемость.

– Вот оттого-то твои фартовые дружки тебе не больно-то помогут, Бригадир, – произнес он серьезным тоном. – Потому-то ты и подался к нам, к мелкой-то сошке. Ты там, у адвокатов-то, совсем вызверился. Ты даже перчаток не надел!

– Я всегда ношу перчатки!

– А вот и нет, сам знаешь, – Тидди замотал своей здоровенной головой. – Ты на войне потерял эту привычку. Такая простая привычка, что сама у тебя из головы вылетела. Ночью у адвокатов ты троих прирезал за одно только, что они тебя видели и могли бы опознать, а сам наследил по всей лавочке. Это уж не слабина, это ты разошелся как зверь какой!

Он замолчал, и наступила тишина. Леденящий ужас Хэйвока, осознавшего наконец, что к чему, казался столь явственным, что передался остальным. Тидди Долл не ведал жалости.

– Все уже было в газете. Ты же ее не читал, Бригадир, а мы читали! – тон его был самоуверенным и насмешливым. Тидди норовил посильнее раздразнить собеседника, подкалывая его, сбивая с толку, как матадор разъяряет быка.

И все это понимали, но один лишь беззащитный пленник за его спиной понимал цель этого.

– Ну так как же насчет твоих правил, Бригадир? – Долл тяжело дышал, его непроницаемые стекла уставились на смуглое страдальческое лицо. – Никаких свидетелей, говоришь? Хорошо же ты начал, валяй продолжай в том же духе!

– Тидди! – не вынес напряжения Роли. – Ты сдурел совсем! Заткнись, ты слышал!

– Он абсолютно прав! – потерявший певучесть голос срывался на фальцет. – Он прав. Я должен был работать в перчатках, и должен был разобраться с той женщиной в новом доме Ливетта, кто бы она ни была. Я…

– Кого-кого? – Тидди Долл мигом позабыл все прочие соображения, имя оглушило его, как пощечина. – Кого дом, как ты сказал?

– Джеффри Ливетта.

Подозрение вспыхнуло в мозгу Хэйвока, и он резко обернулся, готовый увидеть некое особое, глубокое и ужасное значение во всяком совпадении.