Текст книги "Доставка (ЛП)"

Автор книги: Мара Вайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

его прямолинейности и его способности говорить откровенно. Да! Да, пожалуйста! Это то, что я так долго хотела. Вместо этого, я ничего не говорю и играю с подолом моей футболки.

─ Не думаю, что ты можешь. Либо скажи, либо сделай. Если ты не можешь признать

свои собственные чувства, тогда зачем ты ищешь меня?

─ Я хочу принять душ, а затем мне нужно выпить. Я до сих пор осмысливаю идею,

озвученную тобой у бассейна. Я думала, что отвезу тебя, как твой старый социальный

работник или как друг семьи.

─ Без разницы, ─ говорит Мози, подкладывая подушку под свою руку. ─ Если ты даже

не можешь быть честной с самой собой, не знаю, почему я ждал чего то другого в отношении

меня. Ты права насчет выпивки. Она может нам пригодиться. Иди в душ, а я найду нам

выпивку.

Я принимаю до боли горячий душ, пытаясь очистить себя паром. Одно дело мечтать о

Мози и совсем другое, когда он находится здесь рядом со мной. Я боюсь ослабить свою

защиту. Боюсь, что если мы станем любовниками, один из нас может подумать, что это не

соответствует тому, чего мы хотели. Если я позволю себе колебаться, то означает ли это

признать что я хищница? Что мне не могут доверять уязвимые люди, потому что я могу

воспользоваться ими? Я уже боюсь потерять его, а я пока даже не владею им.

─ Милая, я дома! ─ кричит Мози, хлопая дверью комнаты. По звукам, которые он

издает можно подумать, что он принес в номер весь бар. Я стою в душевой кабине, мокрая с

полотенцем обернутый вокруг моей головы. Мози с кем-то говорит. Это либо Томми, либо

Рокко. Я не могу почувствовать разницу между их голосами ─ для меня их голоса абсолютно

одинаковые. Я вытягиваю еще одно полотенце пахнущее кондиционером для белья с полки и

оборачиваю его вокруг тела. Я просто останусь здесь и буду смотреть на свои ноги.

Я натыкаюсь в зеркале на свое покрасневшее лицо, не зная, то ли оно воспалилось от

солнечного ожога, то ли от слез, то ли от горячего пара. Мальчики вероятно притащили свою

стерео систему, потому что теперь она взрывается песней «I’d Love to Love You, Baby» (мне

хотелось бы любить тебя, детка) и я чувствую что это заговор. Давайте заставим Лану

чувствовать себя так неуютно, что она даже не сможет выйти из ванной всю оставшуюся ночь.

Мне бы хотелось услышать, о чем они сплетничают. Прямо сейчас в моей голове они все трое

являются злодеями. Я чищу зубы, пока мои десна не начинают кровить, а затем случайно, пока

ополаскиваю свой рот, проглатываю огромный глоток воды.

─ Твою мать! ─ кричу я и бью кулаками по стене. Я не могу выплюнуть эту

мексиканскую воду изо рта. На сколько это может быть опасно?

Я позволяю облаку пара покинуть ванну, когда открываю дверь. Я оглядываюсь вокруг

и вижу, как они втроем сидят кучкой на полу, скрестив ноги. У них колода карт и они играют

на конфеты и несколько блистеров с желтыми и голубыми таблетками, принадлежащими

Томми.

─ Томми, ты уложишь мои волосы? – робко спрашиваю я, по-прежнему пряча свое тело

за дверью.

─ Я думал, ты предпочитаешь, чтобы они сохли естественным образом, аля-натюрэль,

─ говорит он, делая огромные кавычки пальцами над головой, как рожки дьяволенка.

─ Пожалуйста? ─ говорю я, нуждаясь в его помощи и кампании.

─ По-моему, ─ властно говорит он и я радостно киваю. Мози едва отрывается от своей

игры, но когда он это делает, всего на секунду, я чувствую огромное влечение. И я не могу

представить на короткий, самый маленький миг, каково это перестать притворяться и

насладиться теплом Мози, как это делают Рокко и Томми.

─ Лана, не испорть все, ─ говорит Томми, дергая мои волосы круглой щеткой.

─ На расстоянии очень легко представлять, как хорошо это будет. Совсем другая

история, когда ты лицом к лицу и у вас обоих завышенные ожидания того, что представляет

собой совместимость. Я думаю, что хочу оставаться на заднем фоне. Просто фанатеть по нему

и никогда не взаимодействовать с ним в реальности. В тюрьме или в Мехико.

─ Ты трусиха, ─ говорит Томми и агрессивно укладывает заднюю часть моей головы.

Он снова делает из меня Бриджит Бардо. У Томми однозначно тематическая навязчивая идея, которую он воплощает на мне.

─ Знаешь, сейчас не 1960, Видал Сасун.

─ Просто иди туда и люби его. Или хотя бы трахнись с ним. Я думаю, вы оба созданы

друг для друга.

─ Он попросил меня быть его фиктивной девушкой. На самом деле он не хочет меня.

─ Конечно же, он хочет тебя, сумасшедшая, ─ он хватает меня за подбородок и с силой

растирает кремовые румяна в яблочки моих щек. ─ Он пытается уменьшить твое чувство

вины. Ты что, никогда не играла в ролевые игры? Это может быть отличным способом

открыть чакры.

─ У меня нет такого опыта, Томми. Я просто вожделею фантазии. Я даже не

представляю, каково это будет, когда вы ребята уедете. Я уже разваливаюсь на части. Думаю, вам обоим нужно поехать со мной.

─ Ну, у твоих волос будет ужасный вид. В этом мы можем быть уверены! Ты что

собираешься ходить в спортивных штанах. Девочка, твоя мама совсем не научила тебя

искусству обольщения?

─ Должна ли я вместо них надеть чулки с подвязками? Потому что мой чемодан полон

этой фигни. Я хочу быть с ним друзьями. Я не рассчитываю на что-то большее.

─ Делай как тебе удобно, Ланабанана. Никто не говорит, что вы должны пожениться.

Почему бы тебе просто не заняться великолепным сексом и вернуться домой? Возможно,

тогда эта поездка будет стоить твоего времени.

─ Ты прав. Я могу сделать это, ─ говорю я, делая глубокий вдох и наполняя мои легкие.

Я просто немного повеселюсь. Привет. Пока. Немного секса. И домой.

─ Но у меня больше нет дома. Я кочевница, которая стала преследователем. В данный

момент, Рай мой единственный дом. Звучит легко, когда это говорит Томми, но подойти к

нему, посмотреть в глаза ─ все это кажется невероятным. Обычная Лана крутая, как огурец.

Но мое сердце не станет слушать, стуча у меня в ушах, тик-так, рик-рок, пропущенные

ритмы, пропадающие в небытие. Потому что сердце, что оно хочет и оно наконец то нашло то, что ему так не хватало. А я просто глупая девчонка, прилагающаяся к нему, спотыкающаяся

об собственные ноги и не в ладах со своими чувствами.

Мози передвигается в сторону и предлагает мне место. Не похоже, что он злится. Он

более уравновешенный, чем я. Когда я сажусь рядом с ним и скрещиваю ноги, он наклоняется

и быстро целует меня в щеку. Это не требовательно и не сексуально, это дружеский жест, но

нетерпеливое сердце Ланы нервничает и шепчет: ─ Видишь, я тебе так и говорило. Ты уже

падаешь в пропасть.

─ Ты прекрасно выглядишь, ─ шепчет он мне на ушко.

И я парю в небесах, приземляюсь на облака и это не наркотики. Потому что видите, что

я всегда хотела быть красивой только для него. Каждая диета, на которой я сидела, каждая

стрижка, каждый слой туши для ресниц, которую я наносила перед зеркалом с тех пор, как

встретила его. Я не делала этого ни для кого и ни для чего другого. Каждый раз, когда я

надевала шпильки, я хотела, чтобы он увидел меня. Даже когда это было невозможно. Даже

когда его не было рядом и я не видела его годами. Как, например, когда я отправилась в отпуск

с Дэйлом на Багамы. Пока мы были там я наряжалась каждый вечер и я делала это для Мози.

Не для Дэйла. Не для себя. Я делала это для Мози даже несмотря на то, что его там не было.

Даже несмотря на то, что он никогда не увидит.

Я беру его за руку и сжимаю ее, и он в ответ сжимает мою руку, затем вместе с нашими

переплетенными пальцами он кладет мою руку на его колено. Я не могу смотреть на него, поэтому я смотрю на моих друзей. Глаза Рокко следят за этим интимным движением, и он

подмигивает. Томми тоже замечает и улыбается мне. Все пьяны любовью и сходят с ума от

каждого маленького жеста. Внезапно мне хочется остаться с Мози наедине больше, чем когда-

либо что-либо желаемое мной. Я придвигаюсь к нему поближе и кладу голову на его плечо.

Это первые моменты того, на что будет похожа вся оставшаяся жизнь, говорит моя

внутренняя уверенность. Ты сумасшедшая и таишь в себе нездоровую одержимость, отвечает

скороговоркой мой внутренний критик. Каждое взаимодействие, каждое мгновение, которое

мы разделяем занимает непропорциональное значение в моей голове. Как вы начинаете

отношения с кем-то, кто полон раздутых ожиданий? Я бы поклонилась его алтарю, но он

просто парень, он просто обычный человек.

Я снова сжала его руку. Я тщательно исследовала каждую точку соприкосновения

между нашими телами. Мое ухо на его плече и мое бедро, прижатое к его бедру. Длина моей

руки совпадает с длинной руки Мози, а мое запястье слегка касается его голени, пока мы

сидим. У меня бледная и холодная кожа, как нижняя часть живота рыбы. Его кожа намного

теплее, как горячий шоколад с молоком. Мне хочется испить ее, целиком поглотить весь этот

бархат. Хочу, чтобы он растворился на моем языке и согрел изнутри.

─ Лана выглядит уставшей. У нее был трудный день, ─ говорит Рокко с большой

заботой и отцовским чутьем.

─ Нам нужно идти, ─ говорит Томми. Он встает, зевает и разминает ноги. Рокко лучше

актер, чем он. Томми слегка переигрывает.

─ Спасибо за то, что помогли нам, за то, что помогли Лане, ─ говори Мози, пожимая их

руки сопровождая все это странными братскими объятиями. Что-то вроде ─ «Ты гей, а я нет».

─ Нам нужно поддерживать связь! ─ визжит Томми, хлопая руками, а затем спешит

забрать свои наркотики.

─ Нравится тебе или нет, но ты теперь подписана на нас обоих в Инстаграме, ─ шепчет

мне Рокко, когда целует меня в щеку.

Затем они уходят, дверь закрывается и я скрещиваю руки на груди. Одна рука Мози в

кармане его джинс, а вторая прижата ладонью к двери. Эти два парня были моей защитой.

Моим буфером. Без них я чувствую себя обнаженной. Внезапно образ Мози становится

больше. Почти больше, чем жизнь.

─ Ты голодна? ─ спрашивает он меня.

Я не могу быть еще более довольной. Не могу поверить, что нашла тебя. Что ты

стоишь здесь передо мной.

Я качаю головой, когда он подходит ко мне. Я помню, что он уверенный, сексуальный,

что возможно он знает больше меня.

─ Мы можем двигаться медленно, Лана. Нам не обязательно трахаться.

Потрясающе, когда он говорит это, молотит пенисом в живую. То, что он говорит об

этом, означает, что он думает об этом. Я уж точно думаю об этом. Может он думает, что это то, чем хочется заняться мне. Или же он думает, что я не хочу этого и поэтому считает, что

должен прояснить ситуацию, сказав это вслух.

Секс. Я думаю об этом с той минуты, как встретила тебя ─ и каждый раз, когда ты

рядом. Я думала о грязных вещах, когда должна была защищать тебя. Мое лицо становиться

серым, а плечи падают. Все что есть от сварливой женщины покидает меня

─ Или мы можем сделать это, если ты хочешь, ─ это его улыбка, которая согревает

меня и манит. Он уверен в любом выборе, неважно будем мы этим заниматься или нет. Он

получает удовольствие от того, что дразнит меня и он знает, как сильно я его искала. ─ Иди

сюда, ─ говорит он и разводит мои локти по сторонам, вставляя свое тело в пространство, которое я пыталась защитить ─ мою грудную клетку, мои груди и область вокруг моего

сердца. ─ Я всегда считал, что ты красивая, Лана. Но ты никогда не хотела слышать это, ─

говорит он и его нос щекочет мое ухо. Он оборачивает себя моими руками и оставляет их на

его талии. Я робот. Я не могу говорить. И у меня нет никаких чувств.

─ Может тебе стоит спать на диване, ─ говорю я, отступая из его объятий.

Если бы магия была чем то хорошим, то мы были бы в состоянии пускать ее вход в

отношении тех, кого мы любим. Гипнотизировать, смотря в глаза, разгадывать одним

взглядом. Но вместо этого магия наоборот очень опасна, она заставляет нас видеть то, чего на

самом деле нет. Она заставляет нас верить в иллюзию и в мимолетные видения, которые

никогда не станут реальными. Мне нужно что-то, что будет иметь продолжение, а не то, что

исчезнет в воздухе.

Я полюбила тебя, потому что хотела спасти тебя. И я считала, что если спасаю всех, то

это многое говорит обо мне. Я хотела быть достойной. Я не хотела быть плохой. Я всегда

чувствовала, что испорченность являлась неразрывной частью меня. Я стала социальным

работником, чтобы попытаться изгнать уродливую часть меня.

Конечно же, я не сказала это вслух. Я объяснилась сама перед собой в своей голове.

Как идиотка. Как беззащитная, полоумная девушка, которой и являюсь.

Мози пробегается рукой по своим волосам и с грустью смотрит на меня. Он кивает

головой и массажирует подбородок большим и указательным пальцем, затем смотрит в пол.

─ Во мне нет ни единой части, которая не была бы сложной ─ это легко полюбить, ─

бормочу я, пытаясь объяснить, почему я такая сложная. Это одна из вещей, которую я не могу

испортить и жить, сожалея об этом.

─ Я уже знаю об этом. Я хочу каждую часть тебя.

Если я что то и хотела услышать, то Мози только что сказал это. Но я все равно всегда

буду разочарованием. Я никогда не стану идеальной и по какой-то причине, то, что я

действительно хочу вложить в эти отношения это и есть идеальность.

─ У меня такое чувство, что ты продолжишь отталкивать меня, даже если это

причиняет тебе боль. Должен ли я сдаться? Ты хочешь, чтобы я прекратил пытаться?

Я киваю головой в знак согласия, как гребанная лгунья, кем и являюсь. Я киваю и

киваю, пока каждый дюйм моей плоти кричит: ─ Посмотри сквозь меня, не верь мне,

пожалуйста знай что я хочу тебя, не верь ни чему что я сказала.

Мози сдергивает футболку через голову. Две серебряные цепочки бьются друг об друга,

пока качаются на его груди. Вот он, во всем своем совершенстве, его грудь сжата под

влиянием эмоций, мускулы его рук сжимаются в защитном режиме, его брови нахмурились в

недоумении. Я дрожу, трепет бежит вверх и вниз по моему позвоночнику, выворачивая мои

руки и ноги. То, что я хочу, стоит прямо передо мной, но каким-то образом это кажется еще

более недосягаемым.

─ Я собираюсь пойти в душ. Буду спать на диване, ─ говорит он, затем бросает

футболку, которую снял на диван, помечая свое место.

Рокко и Томми убили бы меня, если знали, какой холодной я была. Но что, черт его

дери, я должна делать? Привести его в Мехико Сити и вместо того чтобы вернуться домой, остаться и выйти за него замуж? У него нет работы, гражданства, образования и знания языка.

У него есть ребенок и кричащая судимость. Ты заслуживаешь лучшего, говорит мне моя

профессиональная сторона. Ты не станешь цепляться за любовь, если она ужалит тебя в

твое глупое лицо, добавляет критик во мне, пока у меня кружится голова.

Почему бы тебе не позволить ему любить тебя?

Потому что я умру если потерплю неудачу.

Я падаю на кровать и начинаю смотреть в потолок

Мози немного мучает меня по дороге из душа, полотенцем из Рая вокруг его талии. С

остальной части его тела продолжает капать вода. Он больше, чем просто красив, намного

больше. Он вероятно даже пахнет более восхитительно и обалденный на вкус. Он

поворачивается к дивану и щечки его идеальной задницы проверяют пределы прочности

дешевого гостиничного белья. Застонав, я переворачиваюсь в постеле, пока не упираюсь

лицом в стену.

Он выключает свет и моя голова автоматически поворачивается обратно к нему. Сквозь

темноту я вижу, как белое полотенце падает на пол. Мози обнажен. Он будет спать без какой-

либо детали одежды.

─ Здесь возможно есть жучки. Тараканы покусают твой пенис, если ты не

прикроешься.

─ Почему бы тебе не заткнуться или дать мне что-нибудь прикрыть его.

Туше, мудила. Это могло бы считаться домогательством, если бы мы были где-

нибудь, где таковыми считались его действия.

─ Не могу поверить, что ты только что сказал это мне! ─ говорю я, но возможно я лишь

симулирую шок. Возможно, мне нравится, что он сказал это. Возможно, внутри я согрелась

теплом его простоты и фамильярности.

─ Не важно, Лана. Ты самый худший членодразнитель, которого я когда-либо встречал.

Ты ведешь себя так, словно слишком хороша для меня, но я знаю, что ты хочешь.

─ Типично, ─ говорю я, раздраженно скрестив руки на груди. ─ Если девушка не хочет

с тобой секса, значит, она дразнит твой член. Как насчет того, чтобы мы обсудили все

причины, почему это является ужасной идеей. Как насчет того, что это никогда не сработает и

единственная причина, по которой я здесь, это чтобы доставить твою жалкую задницу в

Мехико.

─ ДА, ЛАДНО. Ты уже говорила это. Но где свод правил, в которых говорится, что мы

не можем по ходу трахаться? Это написано в библии, которая стоит на полке рядом с

кроватью? Или это какая-нибудь гребанная, русская, культурная традиция, о которой ты мне

не сказала? У тебя нет вагины?

─ Ты такой непроходимо тупой! ─ говорю я, подскакивая, чтобы сесть и свесить ноги с

кровати.

─ Да, а ты такая чертовски высокомерная. И великолепная. Ты полностью сводишь

меня с ума. Ты еще сексуальнее, когда злишься. Ты все время такая сексуальная, Лана. И Боже, не говори мне что так говорят женоненавистники. Я знаю это и мне, блять, плевать!

Мози бросает в меня подушкой и она попадает мне в голову. Мое лицо расплывается в

сумасшедшей улыбке Ланы и вероятно в темноте видны мои зубы.

─ Мой член такой твердый сейчас, мы могли бы пробить им стену.

Я громко смеюсь и затем прикрываю рот руками. Затем Мози тоже смеется, и это

гортанный и бурлящий звук.

─ Ну, если ты не собираешься покувыркаться со мной в обнаженном виде, не могла бы

ты, по крайней мере, помочь мне кончить, и возможно сказать мне грязные словечки?

О Господи, Боже! Вот как это начинается. Это наркотик в подарок. Переломный момент

не возврата. Молчание это золото, но только тогда, когда вы слишком боитесь слов.

─ Не претворяйся, что не слышишь меня. И не строй из себя обиженную. Лана, я знаю,

что ты не принцесса-девственница. Ты колючая груша и как я думаю, в постели ты большой

оригинал.

В темноте у меня открывается рот и я делаю вдох, вдыхая его запах, которым окутана

вся комната. Запах мускусный, но пронизан ароматом гостиничного мыла. Я лежу в постели

прямо и, замерев, словно загнанное животное, но мои внутренности сжимаются от сладкого

желания, а бедра уже ищут его.

─ Засунь руку в трусики и скажи мне, намокли ли они.

Я слышу, как у Мози перехватывает дыхание и знаю, что он ласкает себя. Мое тело

омывает теплом от образа мускул его руки, пока он ускоряет свой ритм. Я скольжу рукой вниз

по животу и моя кожа покалывает от моих прикосновений. В данный момент я очень

отзывчива. Не поймите не правильно, но я думаю, мы все умрем, если мне придется уйти.

Я скольжу пальцами под кружево и они встречаются с более чем влажностью. Я

промокла. Мое тело должным образом подготовилось к этой встрече. Мое тело готово.

─ Они мокрые, ─ ляпнула я самым не сексуальным голосом, который можно

представить. Я как чрезмерно нетерпеливая домохозяйка, выкрикивающая свои ответы на ток-

шоу. Теперь все члены моей семьи могут аплодировать и скандировать «хороший ответ,

хороший ответ», пока внутренне съеживаются от моей неудачи. Я смешиваю правила игровых

шоу. ─ Я не хороша в этом, ─ шепчу я, чувствуя стыд.

─ Ты так, так хороша в этом, ─ выдыхает Мози. ─ Это был правильный ответ, ─ у него

ускорилось дыхание и я слышу, как его рука скользит вдоль его твердого члена.

─ Сколько пальчиков ты можешь вместить внутри своего мокрого влагалища, Лана? ─

выдыхает он.

О Господи Иисусе, он только что сказал это мне?

Я скольжу двумя пальцами и мои мышцы обхватывают их. Я снова скольжу ими туда и

обратно, добавляя еще один палец. Тремя пальцами я могу почувствовать восхитительное

трение и мои бедра дергаются в ответ. Я думаю, каков правильный ответ на его вопрос?

─ Сколько, Лана? ─ говорит он приказным тоном и на грани нетерпения.

─ Три, ─ говорю я, по-прежнему не сексуально, но, по крайней мере, не так грубо.

─ Хорошая работа, детка. Еще один правильный ответ.

Мне нравится, что он называет меня деткой. Ни один мужчина никогда не называл меня

так, а мне всегда хотелось этого. Меня всегда душила зависть, когда я слышала, как мужчины

называют так других женщин. Я чувствую себя так, словно только что выиграла приз. Мое

лицо снова расплывается в невидимой улыбке, которою абсолютно никто не видит в темноте.

Я его детка. И он собирается кончить для меня.

─ Используй свои три пальца, чтобы трахнуть себя, потому что я хочу, чтобы ты

кончила вместе со мной. Ты можешь это сделать для меня?

─ Угу! Да! ─ визжу я, и для меня это звучит действительно совсем не сексуально. Но

думаю ему это нравится, потому что я могу слышать заминки в его дыхании.

─ Если бы я кончал на твое тело, где именно ты хотела бы, чтобы я сделал это?

Он хорош в этом и какая-то часть меня ужасается, что он делал это раньше с другой

женщиной. Я хочу полностью обладать его близостью. Даже несмотря на то, что было в его

прошлом. Это все принадлежит мне. Никто другой не может прикоснуться к этому. Я хочу

обладать всем, его девственностью, его каждой эякуляцией, его каждой сексуальной мыслью.

─ На моем лице, ─ говорю я, набирая обороты в игре. ─ На мои губы и язык.

Я слышу, как увеличивается его скорость, дыхание в его легких на исходе. Хороший

ответ, Лана. Могу сказать, что ему понравилось это.

─ О Боже! Я охренеть как схожу с ума по тебе, Лана. Ты собираешься кончить?

На секунду я забываю о себе, потому что я так очарована его прямолинейностью. Мне

нравится то, что это нравится Мози. Я увеличиваю скорость и мои мышцы сжимаются. Я так

сильно хочу почувствовать его внутри себя. Хочу чувствовать его оргазм между моих ног

больше, чем чувствовать свой собственный оргазм.

Он громко стонет, когда кончает и это самый лучший звук, который я когда-либо

слышала в своей жизни. Единственное чего не хватает это его голоса у моего уха и тяжести

его великолепного тела, когда он изнеможено падает на мою грудь. Но это достаточно хорошо.

Это самое близкое к чему мы вообще пришли, чтобы один человек мог удовлетворить другого.

Я немного хныкаю, пока толкаюсь в себя пальцами. Я мокрая и такая возбужденная, но

мое тело не хочет, чтобы это были мои пальцы. Мози встает, и я думаю, что, возможно, он уже

покидает меня, чтобы вымыться. Я также думаю о том, стоит ли мне остановиться и

претвориться, что кончила. Но темный контур Мози направляется к моей кровати. Даже его

контур ─ сексуальный. Этот мужчина был создан совершенно как в пропорциях, так и в своих

достоинствах.

Из меня вырывается стон, потому что я не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Мне

стыдно, что я до сих пор не кончила и мне по прежнему нужно поработать над собой, а также

тот факт что мы так и не трахнулись. Социальный работник, говорит мой мозг.

─ Продолжай, ─ говорит он и я могу видеть уверенность даже в очертаниях его плеч и

шеи. Он кладет одну руку на подушку рядом с моим лицом, а другую кладет на мое бедро. Не

лаская меня руками, он соединяет наши рты. Его язык исследует мой рот изнутри, поглощая

его пространство. Он занимает его, словно это его рот и он владеет им. Он полностью

хозяйничает моим ртом. С его поцелуем я представляю его сперму, тающую на моем языке, соленный вкус его пота. Мози весь был бы восхитителен на вкус, и чувствуется он

восхитительно. Все мои чувства опьянены этим мужчиной, но его физическое присутствие не

имеет ничего общего с тем, что он делает с моим разумом. Я глубже толкаю пальцы и

открываю рот для него. Я уже готова взорваться в экстазе, когда Мози шепчет мне в губы:

─ Кончай.

И я уже там, чтобы встретиться с ним.

Глава 24

Мы едем на юг через мексиканский штат Сонора, вдоль моря Кортез. Большую часть

времени между нами молчание, несколько неудобных взглядов и несколько невероятных

рыбных тако с манговой сальсой из скромной забегаловки. Мози пьет Negra Modelo, а я

пристрастилась к чему то, что зовется Tamarindo. Я не знаю что это, черт возьми, но на вкус

он одновременно сладкий и терпкий «немного пыток смешанных с небесами».

Обстановка захватывающая как внутри, так и снаружи автомобиля. Он суетливый. Он

тихий. Он такой чертовски сексуальный. Человек, живущий с рюкзаком и выбором между

несколькими пар джинс. Он приобретает и выбрасывает футболки, пятна от краски на них

опасны для его дела. Я влюблена в его запах и в то, что я так близко сижу к нему. Я буду вести

его всю дорогу до Tierra del Fuego (Тиерры дель Фуэго ─ огненная земля) просто чтобы

насладиться.

Вы когда-нибудь хотели что-нибудь так сильно, что были готовы треснуть по швам?

Пот волшебным образом появился на моем лбу только от самой мысли о его поцелуе прошлой

ночью. Я прочищала горло, как ненормальная личность ─ пять раз подряд.

Иногда он выбивает дроби барабанных ритмов, в зависимости от той мелодии, что

слушает. То шариковой ручкой, то своими пальцами. Всякий раз, когда его бровь загибается, он хватает свой блокнот с рисунками и что-то яростно царапает в нем. Я запоминаю каждое

движение, сохраняю это на тот случай, если это когда-нибудь отнимут у меня.

Это мучает меня, заставляя представлять, как я раскрываю перед ним ноги, позволяя

ему взять меня. Позволить предохранителям слететь и открыть путь к черной, круглой,

тикающей бомбе. Мози между моих ног ─ это предел мечтаний. Все о чем я могу думать это

его член, стоны, которые он издает, его великолепный и натренированный, широко открытый

рот.

Он шуршит картой, которая, как я сказала нам понадобится. Думаю, он старомоден. Он

очерчивает путь карандашом, как всегда делала моя мама во время наших дерьмовых летних

поездок в палаточный лагерь KOA. Он два раза подряд пользуется ингалятором, вдыхая

лекарство так глубоко в свои легкие, что я начинаю задумываться, не получает ли он от этого

кайф. Я бросаю на него подозрительный взгляд через руку держащую руль.

Его дьявольская улыбка просто огромна. Такая же, как я думаю стояк в его штанах. Он

усмехается и улыбка исчезает, когда он выдыхает. Он смеется и трясет картридж, словно

злодей.

─ Лана, прекращай так сильно стараться быть сварливой сучкой.

─ Прекращай вести себя как двенадцати летний мальчик. Ты уже как мог заставил меня

чувствовать себя старой.

─ Хочешь попробовать доехать до Кульякана? ( Кульякан – город и муниципалитет в

Мексике, столица штата Синалоа) Думаю, мы можем сделать это – никаких проблем. Если

хочешь, у меня есть немного Рэдбулла (Redbull).

─ Насколько это далеко? ─ спрашиваю я, нажимая разные кнопки на навигаторе,

словно я пытаюсь установить время в пути и точно знаю что делаю.

Мози качает головой и еще немного смеется надо мной.

─ Где то пятнадцать сотен километров, более или менее.

─ Это ничего мне не говорит. Пожалуйста, Habla (от исп. ─ говори) на английском.

─ По моим догадкам, где то около семнадцати или двадцати часов. Я думал, ты должна

быть по национальности русской.

─ Двадцать часов? Господи Исусе! Ты вообще умеешь водишь машину?

─ Да, я умею водить машину. Я поведу! Мы поменяемся!

Мы снова спорим, как пара, которая встречается, или которая жената, или еще лучше ─

находится на грани развода. Хотя, что я об этом знаю? Мы даже еще не начали отношения, но

все же мы каркаем и клюем друг друга, как две старые вороны.

Заканчивается все тем, что он решил прилечь на сидении и вздремнуть весь путь, пока

не придет время меняться местами и не настанет моя очередь отдохнуть. Я наблюдаю как

поднимается и опускается его грудная клетка почти столько же, сколько слежу за дорогой, которая пуста за исключением случайного полу пустого пассажирского автобуса. Наблюдаю, как его рука изогнулась, когда упала со стороны сидения. Наблюдаю, как его другая рука

время от времени скользит по его футболке из хлопка, ладонью вниз, останавливаясь на его

широкой груди.

Я вздыхаю внутри себя от того, что так много смотрю на него. Не вредно ли это для

здоровья на столько боготворить кого-либо? Потому что мне кажется, что я, возможно,

боготворю Мози. Я стремлюсь как можно больше узнать о нем. Я могу представить, как эти

руки, будучи ручками малыша, искали комфорт, в котором нуждается каждый из нас. Я знаю, что его прошлое было болезненным, но он каким-то образом стал добрым и милым. Мне легко

сравнивать и именно я та, у которой скверный характер и хронически неустойчивое

настроение. Картины, которые он рисовал в Тихуане были одни из болезненных. Мне нужно

быть достаточно сильной, чтобы спросить его о тех вещах. Но пока, я буду просто наблюдать

за тем, как он спит.

Грузовик с визгом проносится мимо и привлекает мое внимание. Подольше от

созерцания красоты Мойзеса, погруженного в царство сна. Уже больше часа нет никаких

признаков цивилизации. Я видела только небольшую палатку предлагающую козу на гриле.

Палатку посреди полного безлюдья. Откуда они взялись и как далеко они тащили козу? Я так

сильно хочу писать, что у меня онемел мочевой пузырь. Я должна съехать на обочину и

справить нужду.

С легкостью смотрю через плечо, когда дорожка земли скатывается вниз от шоссе,

достаточно для того, чтобы я могла спрятаться и пописать. Я начинаю говорить сама с собой, пока машина останавливается и я отстегиваю ремень безопасности. Уже почти стемнело и

рельеф местности почти исчезает. Есть только звездное небо над темнеющей землей, и шоссе

растягивающееся, как гигантский хребет. Мексика до сих пор до смерти пугает меня. Я

бросаю на Мози последний взгляд, надеясь, что отсутствие движения вывело его из состояния

легкого сна. Его теплые, карие глаза с намеком на улыбку смотрят прямо на меня.

─ Мне нравится просыпаться рядом с тобой, ─ говорит он и поднимает руки над

головой, одновременно разминая свои ноги. Я слышу, как от волнения потрескивают его

сухожилия и кожа, обтягивающая его мышцы. Я стараюсь вернуть мой мозг в романтическое

русло, но я задолбалась говорить о чувствах, а мой мочевой пузырь пытается доказать

уравнение относительно расстояния и объема воды.

─ Мне нужно пописать. ─ Ох, как романтично, Лана! Заставь его упасть в обморок

от достаточно очевидных и нелицеприятных потребностей твоего тела.

─ Ладно, давай пописаем.

Я чувствую, как он постоянно улыбается, словно его постоянно забавляет то, что я

говорю. Отчасти это заставляет меня чувствовать все тепло и трепет и в тоже время это

полностью расстраивает меня. Мойзес де ла Круз заставляет меня чувствовать странные вещи.

В холодном ночном воздухе, наше мочеиспускание становиться паром. По-видимому,

температура падает до нуля, когда Мексика переходит в спящий режим, а солнце садится.

Мози заканчивает раньше меня и я смущаюсь, когда думаю, что он, возможно, наблюдает за

мной. Моя моча прекращает изливаться на полпути. Он смеется, а его кроссовки хрустят на

гравии.

─ Лана, не говори мне, что ты не можешь передо мной писать.

─ Иди и жди в машине!