Текст книги "Доставка (ЛП)"
Автор книги: Мара Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Глава 5
Объятия Мози преследовали меня целый день, как большая, дружелюбная, бродячая собака, от которой невозможно избавиться. Я снова и снова возвращалась к ощущениям его рук вокруг меня и упрекала себя за то, что в тот момент была слишком злой, чтобы насладиться ими. Джарел Хопкинс проиграл дело и получил двадцать лет. Я обняла его перед выходом из суда, потому что никто не появился, чтобы поддержать его. Он поблагодарил меня за Pathways и за все знания, что там получил. Я подписала его на нашу рассылку, чтобы он по-прежнему чувствовал связь с внешним миром, пока будет отсчитывать срок в тюрьме. Даже в неудачах иногда есть какой-то успех.
Напротив здания суда в закусочной на колесах, я покупаю сэндвич с фасолью и сижу на скамейке под солнцем, пока ем. Я позвонила папе, чтобы сказать, что получила повестку и что буду там в феврале на слушании дела. Он рассказал мне, что моя мама занимается шитьем, а он доставляет документы и возможно в этом месяце это поможет покрыть половину ипотеки.
Я повесила трубку, погрузившись в депрессию, желая, чтобы у меня была возможность волшебным взмахом решить все их финансовые проблемы. Ребята в нашей программе хорошо знакомы с бедностью, по крайней мере, теперь я могу ощутить себя с ними на одном уровне. Я, конечно же, не собираюсь окунаться в преступность, но я могу видеть, как чувство отчаяния приводит к отчаянным мерам. Я слизываю капельку хумуса с пальца и смотрю на солнце.
Я фантазирую о том, чтобы я сделала с Мози Крузом, если бы он не был нашим клиентом. Я бы даже не стала трахать его, я могла бы просто нюхать его, обнимать и бесконечно целоваться с ним. Я не питаю никаких фантазий о том чтобы доминировать и растлить молодого жеребца. Я уверена, Мози не девственник. Я просто умираю от желания прикоснуться к нему. И что больше всего меня нервирует, я умираю от желания узнать его, понять, как он живет.
Я спрыгнула со скамейки, чувствуя небольшую дрожь просто от мыслей о нем. Я врубила радио в машине по дороге в Pathways и пела подряд все поп песни, не смотря на то, что обычно не могла осилить ни одну из них.
Со вторника по пятницу я не сталкивалась с Мози. Это не значит, что я не думала о нем или была безразлична к тому, чем он занимался. Как оказалось, я была не единственной идиоткой, которая считала его привлекательным.
Дженнифер пришлось исключить двух женских кандидаток за неподобающее поведение. Очевидно, они делали все возможное вплоть до непристойностей, чтобы привлечь его внимание. Дженнифер клялась, что Мози вел себя в соответствии с правилами, и меня очень интересовало, прикипела ли она к нему на столько, что готова была спустить ему с рук убийство.
Из-за его внешнего вида или из за его таланта, Мози начал привлекать внимание. Журналист из престижного журнала, делавший репортаж о Мексиканском искусстве (Chicano art) в Лос-Анжелесе, приехал, чтобы взять у него интервью. О нем будет сделана статья, а также его покажут по местному телевидению. Маленькая часть меня ревновала и чувствовала, словно он сбегает, словно больше не нуждается во мне. Маленькая часть, которую, наверное, я должна была назвать «эгоистичной сучкой». Я хотела, чтобы он добился успеха. Я действительно очень сильно хотела этого. Думаю, я также хотела, чтобы он сходил по мне с ума, также как я сходила с ума по нему. Или стереть все годы и профессиональную дистанцию между нами. Я бы с удовольствием прижималась к нему вместо того, чтобы греть себя сексуальными фантазиями о нем, которые отвлекали меня от работы.
После его интервью, Дженнифер пришла встретиться со мной. Она робко постучала по уже открытой двери и проскользнула боком как нервный краб.
─ Эй, Джен, как дела?
─ Ох, я хотела поговорить с тобой об интервью. У тебя была уже возможность узнать что-то об этих уличных художниках?
─ О, да! Я начала, но потом меня отвлекли. Я видела фотографии рюкзаков и толстовок. Большая шумиха вокруг какой-то политической темы.
─ Они достаточно серьезны в своих действиях. Большинство их работ антиправительственные и направлены на борьбу с наркокартелями. На них заведено несколько уголовных дел, в основном за места, где они оставляют свои рисунки. Dibujeros в своем роде большое дело.
─ Ты до сих пор думаешь, что Мойзес член их организации?
─ Я больше чем уверенна. Я имею в виду, у меня есть все доказательства, и осталось подтвердить это, спросив у него.
─ Позволь мне спросить кое-что у тебя. Это влияет на его кандидатуру?
─ Нет, если никто не узнает об этом. Я думала, мы могли бы сократить присутствие средств массовой информации. Таким образом, он сможет работать под нашим контролем.
─ Я понимаю, что ты хочешь сказать. И да, давай так и поступим. Я не рассматриваю искусство как активизм. Это не то, как мы рассуждаем о наркотиках и насилии.
─ Я распечатала несколько хороших статей о том, кто они такие и чем занимаются. Почитай «Portrait Project» (проект портреты), он действительно фантастический, ─ Дженнифер наклоняется и лож на край моего стола какую-то литературу.
─ Я благодарна тебе, что ты присматриваешь за ним, Дженнифер. Он и в правду чрезвычайно талантливый и особенный человек. ─ Я чувствую себя неудачницей, квалифицируя его этими словами, но я действительно не знаю, что еще мне сказать. Дженнифер покидает мой кабинет с извиняющейся улыбкой, и я начинаю просматривать статьи, которые она оставила на моем столе.
«The Portrait Project» в сущности рисунки большого количества портретов, крупных размеров на видных поверхностях. За всей этой деятельностью стоит мощная идея – это лица убийц, которые находятся среди общества в целом, от стрельбы в Коломбине (название школы в Денвере, где двое учеников устроили массовое побоище, а потом застрелились сами) до резни в кинотеатре, это преступники, чьи лица мы зачастую вспоминаем. Проект пытается увековечить жертв, превознося их в виде героев картины, в публичных местах, чтобы все могли их видеть. Величина проекта ошеломляет, когда художники традиционно портретируют тех, кого убили в войне с наркотиками на Мексиканско-Американской границе. Их число почти достигает сотни тысяч , их даже не возможно сосчитать проводя исследования по идентификации жертв, нахождению их фотографий чтобы запечатлеть их в живописи. От масштабов проекта у меня начинает кружиться голова.
Затем, в статье я вижу его. Я не могу быть уверенной в этом, но каким-то образом это так. Снимок сделан под углом и со спины. Черные штаны, черная толстовка, рука держащая банку. Что-то в том, как он держит плечи, я могу видеть профиль его лица. Я настойчиво разглядываю размытую печатную копию фотографии не лучшего качества, что задумываюсь, не впала ли я в транс. Мне он нравиться еще больше из-за того что он этим занимается. Он ─ загадка и я одержима им.
Утром в пятницу, когда я прохожу по коридору, ведущему в мой кабинет, я вижу его стоящего у двери с большим холстом, завернутым в коричневую бумагу и перетянутым веревкой. На нем его обычная одежда, джинсы и футболка. Сегодня он не надел шапочку и его волосы собраны в пучок, в то время как бока аккуратно выбриты. Красивый кулон нефритового камня весит у него на шее на кожаной веревке.
─ Ты создаешь свои собственные ювелирные украшения? ─ спрашиваю я, копаясь в сумочке в поиске ключей от кабинета.
─ Да, мэм, ─ говорит он и протягивает коричневую упаковку.
─ Как ты так рано попал внутрь? ─ спрашиваю я его, страшась ответа. Я постоянно боюсь, что он сделает что-то, за что его выкинут отсюда, что я никогда больше его не увижу, и что он сделает неправильный выбор и в конечном счете снова встанет на плохой путь. Это такой тонкий баланс, пытаться подбадривать этих ребят. Я испытываю к Мози такие сильные чувства, это воспламеняет эмоциональные искры в моей груди. Я хочу для него лучшего.
─ Я вызвался добровольцем, чтобы перенести художественные принадлежности. Я пришел сюда в семь. Педро и Амир пустили меня в здание. Я уже закончил подготовку творческого пространства.
Я киваю ему головой, пока включаю свет и вешаю куртку.
─ Ты могла бы носить кусочек нефрита, Лана, если, конечно, ты захочешь. Он подходит к твоим глазам.
Я смотрю на него и чувствую слабость от его предложения и искренности.
─ Зачем ты хотел меня увидеть? ─ он удивлен, потому что я не придаю внимание его предложению. На моем столе миллион документов, которые нужно рассмотреть, так что мне нет необходимости встречаться с ним взглядом.
─ Я принес тебе картину, как и говорил. Это одна из новых. Я сделал ее специально для тебя.
Я стою за своим столом и тупо смотрю на него. Никто никогда раньше не писал для меня картины. Я так тронута, что не могу пошевелиться. Я не могу нормально двигаться. Я даже не могу дышать рядом с ним. Мне хочется расплакаться от того, что он сделал что-то, думая обо мне.
─ Давай посмотрим, ─ говорю я, мое лицо ничего не выражает. Я пытаюсь вспомнить как мои родители реагировали, когда я или мой брат, будучи детьми, рисовали для них. Правильно было бы встретить его подарок с гордостью и одобрением. А не обхватывать его руками за шею и страстно целовать, так как мне хотелось это сделать.
Он срывает обертку с эмоциями, которые я не могу распознать, что это гнев или волнение. Я передаю ему ножницы, и он перерезает веревку, и обертка падает.
─ Это… я не знаю, как вы называете это на английском. Мы зовем это тунцом, как рыбу, но на самом деле это фрукт.
Мне интересно ─ кто это мы. Является ли Мози сиротой, или же он часть огромной мексиканской семьи?
─ Колючая груша, ─ говорю я ощущая липкость слов на языке. Я борюсь с собой, чтобы сдерживать эмоции в узде. Я чувствую давление на своем лице от веса зародившихся слез, которые стремятся пролиться. ─ Это прекрасно, ─ говорю я и шмыгаю носом, чтобы не всхлипнуть.
─ Да? ─ говорит Мози, его лицо озаряется светом. ─ Кожица толстая и покрыта шипами кактуса. Ты должен быть осторожен и надеть специальные перчатки, когда выбираешь их, но даже так иногда ты можешь уколоться, и эти шипы чертовски больно ранят и заставляют тебя кровоточить.
На картине кактус в пустыне, небо тяжелое от надвигающегося дождя. Растение полностью расцвело и на нем много колючих груш. Груши в расцветке от зеленого, в цвет ствола растения до шокирующе ярко фиолетового, как на переднем фоне картины. Если я внимательно присмотрюсь, то увижу длинные серебряные волокна, блестящие на солнце. Но это шипы, те, что заставляют кровоточить. Она простая и потрясающая, и уже так много значит для меня.
─ Картина выполнена аэрозольной краской?
─ Да. Как и всегда, иногда я выполняю детали масляными красками. Но чаще всего я пользуюсь аэрозолью.
─ Ты уверен, что хочешь, чтобы она была у меня? ─ Никто никогда не рисовал для меня настоящую картину.
─ Ты что, шутишь? Я сделал ее для тебя.
─ Ты изобразил меня таким образом? ─ Это и есть его идея ─ метафора для Дока Финча, его колючей груши и социального работника.
─ Что? Нееет! Это мой любимый фрукт. Смотри, я принес парочку тебе на пробу, ─ говорит он, открывая свой рюкзак. Он вытягивает пластиковый пакет, в котором восемь или около того «тунцов».
Он исчезает в кабинете Джени, и я слышу, как он роется в столовых приборах, которые стоят в кружке рядом с микроволновкой и кофейными фильтрами.
Он возвращается в комнату с пластиковым ножом, бумажными полотенцами и улыбкой на лице. Отрезав оба конца фрукта, он бросает их в мусор. Затем он протыкает его ножом, чтобы сделать длинный продольный надрез. Кожица действительно толстая и сок течет по его руке. Он поднимает руку и слизывает капли с запястья. Дело во мне или же Мози всегда слизывает такого рода вещи?
Он отделяет кожицу от фрукта, который почти прозрачно зеленый. Он протягивает его мне, и фрукт влажный, холодный и его сок капает повсюду.
─ Просто откусить?
─ Вообще-то нет. Ты можешь откусить, но ты не сможешь съесть его. Вот, позволь мне показать тебе.
Он берет фрукт назад и откусывает большой кусок, но он не жует его, он обволакивает и сжимает фрукт своим прекрасным, широким ртом. Его пальцы мокрые от сока. Это слишком, чтобы выдержать.
─ Ты не можешь сомкнуть зубы, потому что фрукт полон льда. Затем тебе просто нужно сглотнуть, чтобы почувствовать сладость.
Брехня, он не говорит метафорами. Толстая кожица, покрытая шипами. Храниться во льду, чтобы иметь сладкий вкус. Знаешь что, придурок, я посещала уроки литературы.
Он предлагает мне фрукт, его губы блестят от сладкого сока, и он ждет, когда я попробую фрукт, который он уже поел. И Боже, как я хочу это сделать. Я бы с удовольствием попробовала фрукт прямо с его губ.
Но это недопустимое поведение для директора программы. По правде говоря, я даже не должна быть с ним в комнате наедине, не должна принимать подарки личного характера, пока мечтаю о его поцелуе.
─ Ты можешь оставить мне один? Я только почистила зубы. И если честно, я не хочу есть фрукты с моим кофе.
От моего отказа у него осунулось лицо и я чувствую себя монстром. Я знаю, как сильно обделенные ребята нуждаются в одобрении, но для меня небезопасно поощрять его.
Сдавив мою половину фрукта бумажным полотенцем, он бросает его в мусор. Он пожимает плечами и приставляет холст к моей пустой стене.
─ Амир сказал, что после регистрации придет и повесит ее. Я бы сделал это для тебя, но участникам не разрешено пользоваться дрелью.
С этим он покидает мой кабинет.
Я беру фрукт и изучаю его в моей ладони. Я провожу пальцем по его гладкой коже. Почувствовав болезненный укол, я подпрыгиваю от шока. На моем пальце появляется выпуклая капелька крови и я наблюдаю, как она превращается из капельки в большую каплю прежде, чем беру палец в рот и сосу.
Я срезаю концы «тунца» и разрезаю кожицу, как делал это он. Я очищаю его, нажав большими пальцами по толстой сердцевине, и она легко выскальзывает. Поднеся фрукт ко рту, и надкусываю, не сжимая зубы. Фрукт такой сочный, что сок стекает по моему лицу. Я скольжу по нему языком и наслаждаюсь ярким и сладким вкусом со свежестью огурца.
После обеда, Амир вешает картину, пока все собираются у моего стола, комментируя и восхищаясь его талантом. Мне обидно, что каждый раз, когда я буду смотреть на прекрасное полотно, оно будет напоминать мне, что Мози видит меня именно такой. Я знаю, что до меня тяжело достучаться.
Но я пробовала этот проклятый фрукт. Он восхитительный. Боль стоила того, чтобы раскрыть это.
Глава 6
─ Ты собираешься поехать домой и принять душ, или же мы отправимся туда сразу после работы? ─ спросила Джени, просунув голову в мой кабинет.
Я смотрю на кучу документов на моем столе, которые могут задержать меня здесь на все выходные.
─ Давай пойдем прямо после работы. Сегодня, я чувствую, что мне это необходимо, – говорю я, пробегая пальцами по волосам.
─ Моя девочка! Гуннар закончил взвешивать все за и против, но думаю, он ждет момента, чтобы подкатить к тебе, ─ последнюю часть Джени говорит шепотом – хотя это не для кого ни секрет. ─ Я иду в дамскую комнату освежиться.
Гуннар Андерсон является заместителем директора одного из многих частных реабилитационных программ Калифорнии для несовершеннолетних. Он проводит здесь все свое время и довольно сильно подкатывает ко мне. Все в Pathways давят на меня, чтобы я начала с ним встречаться. Он из Миннесоты, и все думают, что у нас родственный средне западный дух и что мы просто предназначены друг для друга. Оба штата начинаются на букву М, ты просто обязана выйти за него замуж. Гуннар приятный и я восхищаюсь его убежденностью, когда это касается детей, но он меня не привлекает. Я могла бы встречаться с ним из-за общих интересов и его в частности, но Гуннар слишком хороший и я бы не хотела с ним так поступать.
В тот момент, когда я выходила из свой электронной почты, он появился как по заказу с большой глупой улыбкой и розовыми щечками, похожий на сексуальную и молодую версию Санта Клауса. Он сменил униформу и одет в джинсы. Мне не нужно стягивать с него штаны, чтобы понять, что он возбужден, я вижу выпуклость сквозь его джинсы.
─ Привет, Гуннар. Только закончила. Ты идешь в «Z’s»?
─ Я пойду, куда угодно, куда пойдешь ты, красавица. Пока там будет пиво! ─ затем он от души смеется над своей шуткой, которая даже не шутка и даже совсем не смешная. Я улыбаюсь ему натянутой улыбкой как в церкви, когда передают блюдце для пожертвований. Я бросаю в нее что-то символически, но почему-то в моем кармане денег не становиться меньше.
─ Я пойду туда, куда захочет Джени. Она мой партнер по питью алкогольных напитков. Амир и Педро идут? Ты видел Дженнифер? ─ как правило, я стараюсь пригласить как можно больше людей, когда знаю, что там будет Гуннар. Я спутаю его карты и подсуну ему Дженнифер.
─ Красивая картина, ─ говорит Гуннар, указывая на стену за моим столом.
─ Новый участник программы. Мози Круз. Очень талантливый художник, ─ говорю я, убирая документы, которые мне не удалось просмотреть на этой неделе. ─ Это колючая груша. Сегодня я в первый раз попробовала ее на вкус.
─ Да. О нет, я понял. Как он смог так хорошо узнать тебя, если он всего лишь кандидат? ─ яркие голубые глаза Гуннара становятся любопытными.
─ Как всем удается все понять? С каких пор мое лучшее описание – это колючая груша? ─ спрашиваю я его, фальшиво возмущаясь. Я хотя бы могу изобразить невинность.
─ Я зарезервировала нам столик в «Z’s» – ох, придет Гуннар. Я не знала, что ты здесь. Ты идешь с нами? Крылышки и Маргарита за полцены до десяти вечера, ─ весело пропела Джени.
─ Как я могла раньше никогда не задумываться о Джени и Гуннаре? Бьюсь об заклад, они идеальная пара. Думаю, Миннесота полюбит ее. Джени создана быть первой девушкой, которую парень приводит домой, чтобы познакомить с семьей на День благодарения. Я уже могу представить их держащимися за руки в жаккардовых свитерах, катающихся вместе на лыжах для каталога J. Crew. Он Тор для ее принцессы Жасмин. Детки у них будут очаровательными. Во мне зародилась эта идея.
─ Вы двое пообщайтесь. А мне надо выполнить одно поручение, ─ говорю я, хватая пальто и проскальзывая мимо них. ─ Займите мне место! Встретимся там.
Я запыхалась к тому моменту, как добралась до туалета. Я копаюсь в сумке в поиске косметички, в которой моя помада и тушь, а также красочная палитра пятидесяти оттенков измельчённых теней и пудра, которую я никогда не использовала и которая даже не касалась моего лица. Думаю, у меня эта косметичка, с тех пор как мне было шестнадцать. Я не особо женственна, но иногда по выходным я наношу красную помаду.
Я слышу женских смех и он доносится из творческого пространства, которое принадлежит Дженнифер. Она выходит за дверь, идя спиной, ее лицо покрыто румянцем. Она смеется и хлопает ресницами, и стою как вкопанная не в состоянии не смотреть. Дженнифер ведёт себя как решительная и восхитительная пантера, которая решила охотиться во всех сферах моей программы. Я удивлена, что Дженнифер оказалась такой восприимчивой – она достаточно красива, чтобы встречаться с парнями, которые липнут к ней на каждом шагу. Я продолжаю наблюдать, но я прижалась к двери, чтобы у них не было возможности заметить меня.
─ Она не так уж плоха, но она мне понравилась. Колючая груша! Я удивлена, что ты попытался заставить ее попробовать этот фрукт. Ты храбрец! Знаешь, она могла бы выкинуть тебя из программы, если бы ты зашел слишком далеко.
Они говорят обо мне! Обо мне! Я сломаю их обоих. Расплющу их головы! Я напрягаюсь, чтобы услышать голос Мози, но его почти не заметно из за ее девчоночьих липких россказней, которые я уверенна можно вытирать с пола. Она снова хихикает, и из того что я могу видеть, похоже на то что она слегка толкнула его в грудь. Ох, сначала я заткну ее, а потом выкину.
─ Когда она выпьет, она очень милая и немного сумасшедшая. Мы идем в «Z’s», она прямо на девятой улице, Я бы пригласила тебя с собой, но это место для тех, кому двадцать один и выше.
Если она еще немного похихикает и повизжит, то превратится в собачонку. Я пообещала себе никогда не вести себя так, как бы меня не привлекал Мози или любой другой мужчина.
─ Нет, она не замужем. Она поддерживает всю свою семью. Я не совсем уверенна, думаю, они где-то в Мичигане.
Спасибо, твою мать, огромное Дженнифер! Продолжай давать личную информацию обо мне преступнику, чтобы он мог появиться у моей двери с ножом в руках. Секундочку. Он что, ищет информацию? На меня? Значит ли это, что я ему нравлюсь?
Я быстро наношу красную помаду на губы, а затем толкаю дверь ванной комнаты, надеясь, что она не заскрипит. Затем я позволяю ей захлопнуться со всей силы, и цокаю каблуками по плитке, чтобы мое появление стало болезненно очевидным.
─ Здравствуй, Дженнифер. Мози. ─ я киваю им обоим и хватаю свою шаль, как спасательный круг, заставляя лицо растянуться в чудовищно зловещей улыбке. Чувствую, что переигрываю. Улыбка должна быть естественной, а не защитным зонтиком, которым я машу перед лицами людей и пугаю их до чертиков. Я должна немного поработать над своим лицом.
─ Эй, Док, ─ Дженнифер улыбается в ответ, выглядя при этом, как виноватый кокер-спаниель. ─ Ты должна проверить сегодняшнюю работу Мози. Он реально сделала что-то невероятное.
Они оба выглядят испуганными. Наверное, у меня помада размазана по всему рту и зубам.
Дженнифер снова улыбается и изворачивается, потому что чувствует вину за то, что говорила обо мне за моей спиной – за наслаждения моментом, чтобы сделать из меня суку. Но на Мози это не действует, или, по крайней мере, я не вижу его вины. Он просто пялится и пялится, его взгляд проникает сквозь меня пытаясь добраться до нефтяных месторождений или до Китая. Он заставляет меня трястись и похоже я способна вызвать в нем лишь небольшое колебание.
─ Я посмотрю в понедельник. Меня ждут люди, ─ я перевожу взгляд на Мози, молча принимая его вызов. ─ Ты идешь с нами сегодня вечером? ─ спрашиваю я Дженнифер, зная что она будет держаться в стороне.
─ Я уже собиралась закрываться. Вообще-то, мои родители сейчас в городе.
─ Ну, ладно, так всем хороших выходных, ─ говорю я им, словно обращаясь к толпе. Я машу им ручкой и, злясь, иду к лестнице.
Я наполовину спустилась вниз, когда Мози схватил меня за плечи. Я разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. У него жесткий взгляд и он смотрит так, словно хочет драться. Он так чертовски красив, что мне почти больно смотреть.
─ Я говорила тебе никакого панибратства. Постарайся держать свои руки при себе! ─ говорю я, выбрасывая невысказанные между нами обвинения.
─ Кто такой Гуннар? Кто-то, с кем ты встречаешься?
─ Прошу прощения? ─ выплевываю ему в ответ, и я злюсь, что он был так любопытен. Все стало двигаться в плохом направлении. Я должна взять перерыв. ─ Я ценю живопись, Мози. Но это то место, где я говорю тебе, что любые твои планы, которые ты, возможно, хочешь применить к кому-нибудь, кто работает здесь выведут тебя прямиком вон из этого здания.
─ У меня нет никаких планов.
─ Дженнифер твой руководитель.
─ А кому какое дело до Дженнифер?
Не могу сделать что-либо еще, чтобы не поставить себя в неловкое положение. Я тяжело дышу от того что мы оба так близко стоим друг к другу.
─ Так давай просто назовем это первой неделей, и, начиная с этого момента, держи это при себе, пока тебя не изменили наказание или не оправдали в суде. Это самый лучший совет, который я могу дать тебе. Учитывая, что это твое последнее предупреждение, ─ шепотом кричу ему, и я осведомлена, что это все записывается нашей системой безопасности.
─ Почему со мной ты не можешь быть самой собой? ─ спрашивает Мози, выглядя несчастным. ─ Я просто хочу узнать тебя. Ты мне действительно нравишься, но ты как Форт Нокс. Ты даже не позволяешь мне быть с тобой милым.
Он прав, и это заставляет меня вздохнуть и, сдаваясь, опустить плечи. У него прекрасная интуиция, но это по-прежнему ничего не меняет. Я хочу быть честной, но я должна быть очень и очень осторожной. Я не могу поощрять его, неважно насколько правильным кажется быть рядом с ним или насколько мне это нравится.
Я сажусь на ступеньку и хлопаю по месту рядом с собой. Мози приседает широко расставив ноги и облокачивается на перила.
─ Я из Детройда, Мози. Штат Мичиган (Michigan), ─ говорю я, пытаясь покрутить головой, пока говорю это. ─ Я слышала, что ты спрашивал.
─ Me chingan, ─ Мози улыбается.
─ Что?
─ Мексиканская шутка.
─ Моя семья состояла и состоит из иммигрантов. У моих родителей нет работы. Она была у них, но они потеряли ее. Я довольно сильно поддерживаю их обоих и мою бабушку, которая теперь нуждается в почасовом уходе. Мой брат с ними, но на самом деле его нет – он никогда не был ответственным. У меня русская семья, но они очень старомодны. Я могу дать тебе миллион объяснений по этому поводу, ─ говорю я, рассматривая свои кутикулы.
─ У тебя русская семья и поэтому ты не можешь быть со мной самой собой?
─ Нет. И, наверное, я даже не должна сидеть здесь с тобой на лестнице, но мне тоже необходимо об этом поговорить. Вся моя семья зависит от моей зарплаты, так что, у меня нет выбора, как только делать свою работу и делать ее хорошо. Если бы мы были где-нибудь в другом месте, возможно, я смогла бы обнять тебя в ответ, или узнать тебя. Но я здесь по важной причине и думаю, я хочу, чтобы ты это знал.
─ Так если бы мы были где-нибудь в другом месте, ты бы дала мне шанс?
─ Я не говорила этого, Мози. И даже если сказала, это не то, что я имела в виду. Ты очень талантливый, умный и очаровательный, и я думаю, ты далеко пойдешь. У меня нет никаких намерений позволить себе или кому-либо еще испортить это. Я буду последним человеком, кто встанет на пути к твоему успеху.
─ Даже если бы ты хотела этого.
─ Даже если бы ты хотела этого, ─ в ту секунду как я это произнесла, мне захотелось забрать свои слова назад. Я чувствовала, словно он манипулирует словами прямо у меня во рту ─ словно он крадет их без моего разрешения. Взгляд удовлетворения на его лице, это одна из сексуальных побед. У меня желание ударить его сильно по его сексуальности, стереть его ехидность, а затем сцеловать его удовлетворение с его самодовольного лица.
Но я ничего из этого не делаю. Это подобралось слишком близко к признанию моих чувств. Взяв себя в руки и встав, я стряхиваю пыль со своей задницы, сжимаю его плечи и шепчу.
─ Увидимся в понедельник. ─ Мози остается на лестнице, каким-то образов выглядя одновременно разозленным и уставшим, пока наблюдает, как я ухожу.
Когда я вернулась в кабинет, Джени и Гуннар уже ушли, так что я упаковываю то, что мне понадобится на выходных. Я в последний раз смотрю на свою новую картину, но решаю не анализировать ее. Кого заботит, если они считают меня колючей? Вероятно, это должно меня заботить, но у меня другие приоритеты. Как мое более чем срочное свидание с джин-тоником.
