Текст книги "Доставка (ЛП)"
Автор книги: Мара Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 19
Как только я приезжаю в Рай, то сразу бегу прямо в номер к Рокко и Томми. Я стучу в дверь, но мне никто не отвечает. Я бегу обратно вниз по лестнице, кричу и зову Клаудию. Она выбегает из кабинета, который находится справа от стойки регистрации. На ее голове нейлоновый чулок, а ее руки обхватывают грудь, которая как я думаю ненастоящая и она подкладывает что-то в свой лифчик. Одна искусственная ресница прикреплена к ее веку, другой глаз естественный и в сравнении с первым глазом выглядит голым. На ее ногах капроновые чулки и комбинация прикрывает лишь верх ее бедер.
─ Dios mío (Боже мой)! ─ восклицает она, когда видит, что это только я и перестает бежать.
Я рассматриваю ее розовую, шелковую ночную сорочку, с кружевным лифом, который висит вверх тормашками на ее талии. Там где ее руки обхватывают грудь, я вижу, как мне кажется, шрамы от мастэктомии. Но в этом нет никакого смысла. Я запуталась, относительно ее пола и это разбивает ход моих мыслей.
─ Женщины для мужчин, милая. Это не то, что ты думаешь, ─ говорит Клаудия, приподнимая бровь над ее слишком длинной ресницей.
─ Подожди, я запуталась. Тогда почему ты одета как трансвестит?
─ Долгая история, ─ говорит она, не в восторге от моего любопытства. ─ Почему ты прибежала? У тебя украли сумочку?
─ Нет. Прости за то, что кричала. Я искала Рокко и Томми. У меня просто есть хорошие новости. Они же не вернулись в Сан Диего, не так ли? ─ мое сердце падает от того, что возможно мне не с кем будет поделиться и от того, что возможно мне придется остаться здесь совсем одной.
─ На сколько я знаю, они в бассейне. Рокко плескался в воде, а Томми красит ногти на ногах.
─ У нас есть бассейн? ─ задумываюсь я. За двадцать пять долларов в сутки?
─ Мы в Раю, любовь моя. Кому то захочется поплавать. Иди до конца через сад, ты увидишь голубую дверь. На ней написано умывальня и бассейн, ты не запутаешься.
Я прохожу через сад, в котором действительно много чего. Там дерево фикуса с таким огромным количеством вьющихся растений, что вы можете подумать, что этот гейский сад находится здесь с незапамятных времен. Он достаточно увлажнен и в нем пахнет недрами земли и плодородием. Почва пористая и влажная, что означает, Клаудии приходится постоянно поливать здесь, учитывая такой засушливый климат. В центре сада скрытая огромными листьями, которые размером с мое тело, стоит покрытая мхом эротическая скульптура двоих мужчин в момент коитуса. Это, похоже, местное произведение или же репродукция местных мастеров. У обоих мужчин ястребиные носы, длинные волосы и забавные серьги. Но это однозначно двое мужчин, потому что я отчетливо вижу два пениса.
У меня кружится голова от волнения, жары и от полностью невероятной ситуации, из-за которой я очутилась здесь в Тихуане, в этой гостинице, с этими двумя ненормальными, моими новыми самыми лучшими друзьями из Сан Диего. Есть еще несколько эротических скульптур и огромное цветущее дерево. Сад больше, чем кажется сверху, вы почти можете заблудиться здесь.
В итоге я нахожу синюю дверь и толкаю панель, чтобы открыть ее. Я выхожу к слепящему солнечному свету и пустой площади, на которой находится бассейн. Это похоже на огромную стоянку, которую переделали в зону с бассейном. Холодность этого места и полное отсутствие флоры резко контрастирует с плодородным садом Клаудии, который она создала внутри гостиницы в атмосфере Эдена. Свет так резко ослепляет мне глаза, что мне становится больно, и я прищуриваюсь. Рокко плавает в желтых плавках и подходящей им по цвету шапочке. Томми нежится в тени от единственного зонтика у бассейна. Он читает журналы о моде и уже попивает коктейли.
Я прячу глаза от яркого света, в тот момент как трактор проезжает шумно и слишком близко к забору из цепей, который разделяет территорию бассейна от настоящей парковки. Он поднимает пыль и выпускает в воздух черный дым.
─ Черт, ─ кричит Томми, махая вокруг глянцевым журналом.
─ Разве… я даже не знаю ─ разве в Сан Диего не лучше. Разве там нет пляжа и огромного количества красивых мест, куда можно пойти? ─ кричу я, по-прежнему прикрывая глаза и пытаясь чтобы меня было слышно через бассейн.
Рокко перестает плавать и переворачивается на спину. Томми использует свой журнал вместо козырька от ослепительно яркого света, который отражается от голубой водянистой поверхности бассейна.
─ Наркотики, ─ говорят они в унисон, как одна из тех пар, которая вместе уже настолько долго, что стали похожими на разделенных близнецов. Один из близнецов чувствует зуд, а другой близнец начинает почесывать это место.
Я скидываю свои кеды и сажусь на выступ, погружая свои перегретые ноги в прохладную и мерцающую воду.
─ В Сан Диего есть наркотики. Да ладно вам, ребята. Думаю, что действительно манит вас, так это некая непристойность. Словно приехав сюда, вы получаете возможность быть по-настоящему плохими.
─ Очень интересно, маленькая мисс Маффет (little Miss Muffet ─ популярная английская детская потешка, одна из наиболее часто попадающих в печать в середине ХХ века). Нам еще нравятся Тако. А теперь расскажи, как прошел твой выходной? ─ спрашивает Рокко, подплывая ко мне и потягивая меня за ноги.
─ Я нашла его.
─ Да ладно! ─ говорит Рокко, вытягивая свое компактное, маленькое тело из бассейна и плюхаясь рядом со мной, капая при этом водой на мои обрезанные и обтрепанные джинсы.
─ Ну, на самом деле, я не совсем нашла его. Но у меня есть доказательства того, что он здесь. Зачем Клаудия поменяла пол, если ее по-прежнему тянет наряжаться как женщина?
─ Мы все разные, ─ говорит Томми, подходя поближе чтобы услышать последние сплетни.
Я тянусь за своей сумкой, которую бросила рядом с собой и выуживаю свой телефон, протягивая его Томми. Он просматривает фотографии, присвистывая, словно они впечатлили его.
─ Посмотри на это, Рокко. Лана нашла себе настоящего художника. Неудивительно, что она пропащий человек.
Рокко хватает телефон и изучает творение Мози, которое я сфотографировала.
─ Святое дерьмо, милочка. Это действительно потрясающе. Ты такая инженю, что влюбилась в его талант и его идеалы. Как это оптимистично.
─ Но это именно так, ─ говорю я, забирая телефон. ─ Я на семь, почти на восемь лет старше его. И что наиболее важно, я была его социальным работником. Я замутила с ним, когда была его социальным работником. Я уполномоченное подотчетное лицо. Если бы я стала свидетелем, что кто-то с моими обязательствами сделал то, что сделала я, я была бы обязана доложить об этом.
Рокко кладет свою руку мне на плечо и притягивает меня в свои мокрые объятия.
─ Но это кажется правильным, а иначе ты не была бы здесь и не искала бы его.
─ Правительство платило мне, чтобы я пыталась помочь ему, а не за попытку трахнуть его. Меня никогда не отталкивали те действия, по причине которых он попал в неприятности. Несмотря ни на что я восхищалась его упорством. Я ужасный работник и я ужасный человек.
Томми открывает свой журнал и достает упаковку маленьких желтеньких таблеток. Он берет несколько в свою ладонь и затем закидывает их в рот с небольшим количеством коктейля цвета спелой вишни.
─ Что это? Ты жуешь их?
─ Скитлс, ─ говорит он, выдавливая две штучки мне в руку. ─ Они заставят тебя почувствовать себя лучше.
─ Я раньше пробовала Скитлс. Это не Скитлс, ─ говорю я, разжевывая таблетки, до мелкой крошки, которая растворятся на моем языке. Я ложусь на спину на цементное покрытие и закрываю глаза от солнца.
─ У этого парня, что нет телефона? Он что монах?
Я резко сажусь и у меня кружится голова. Несколько секунд мне кажется, что я упаду лицом вниз в бассейн.
─ Раньше он говорил по Скайпу с моим братом! Но это было сто лет назад, ─ добавляю я.
─ Никто никогда не меняет адрес в Скайпе. По крайней мере, ты должна хотя бы попробовать.
─ Я много раз менял свой адрес, ─ говорит Томми, поднимаясь и неторопливо направляясь обратно к своему зонтику.
Два часа спустя, я сижу перед зеркалом в комнате моих соседей, пока Томми издевается над моими волосами, пытаясь сделать что-то в стиле «Бриджит Бардо». Меня по сумасшедшему разнесло от розовых напитков и Скитлс, а Рокко пошел принести Бог знает какое незаконное вещество, чтобы они оба могли наглотаться. Эти оба под кайфом все выходные. Я стараюсь изо всех сил соответствовать их возвышенному состоянию.
Со своего телефона я около сорока раз попыталась найти Мози по его старому адресу в Скайпе. Я попробовала еще раз, молясь на черный экран с аватаркой без имени. Томми выхватывает телефон с моих колен и бросает его на кровать позади себя.
─ Мне плевать если он сам Микеланджело. Твое угрюмое настроение убивает мой настрой. Я пытаюсь сделать тебя гламурной, но твое сердитое лицо сводит на нет все мои старания.
─ Я думала, ты сказал, что мы идем на пенную вечеринку. Разве мы не промокнем и не сведем на нет, так или иначе, все твои старания?
Томми освежает мой напиток и бросает два кубика льда в стакан вместе с чистой пластиковой трубочкой.
─ Важно, в каком виде ты появишься, моя дорогая, даже если ты в пустую потратишь время.
─ Я уже в пустую трачу время, ─ говорю я, глотая слова. Я никогда не употребляла так много наркотических средств. У меня даже никогда не было желания сделать это. Что если я выйду из-под контроля на крутой нисходящей траектории? Что если эти последние несколько дней являются сигналом начала конца, моим погружением в безумие, моим возможным падением? Мой разум запрыгивает вперед, видя меня бродягой на улицах Тихуаны. Без работы. Без возможности сбежать из моего собственного ада, который я создала. Попрошайкой на перекрестках у светофора, как та мать с тремя детьми.
─ Я сегодня никуда не пойду. Я собираюсь выспаться и притвориться, что этого никогда не было.
─ Даже не смей говорить это! ─ говорит Томми, ударяя меня по плечу задней стороной плоской щетки. ─ завтра мы уезжаем. Это наша последняя ночь вместе!
Словно мы уже сто лет как дружим. Словно мы когда-нибудь еще встретимся. Я уже собираюсь сказать ему, что им будет веселее без меня, когда дверь гостиничного номера распахивается и в проеме прямо позади него появляются Рокко и Коко до зубов обмундированные во все клубные регалии.
─ Улыбнись, дорогуша! Я купил свежие пончики!
И, конечно же, я сдалась, потому что мои друзья такие жизнерадостные и искренне стремятся провести хорошо время вместе со мной. Я позволяю Томми одеть меня и теперь я выгляжу, как очаровательная девочка наркоманка из 1950 года. Ну, по крайней мере, у нас с ним один размер. Я просто притворилась, что сейчас Хеллоуин и я надела костюм, а костюм у меня порнографический и совсем не такой, в котором мне бы хотелось встретить смерть в реальной жизни. Но кому нужна вся эта куча одежды, когда снаружи выше тридцати шести градусов и ты направляешься на пенную вечеринку?
Мы кушаем свежие пончики глазированные гладкой «кахетой», которая, как сказала Коко, является карамелью изготавливаемой из козьего молока. Звучит отвратительно, но на вкус просто божественно. Я жую еще немного таблеток, выпиваю еще напитков и ограничиваю себя лишь одной дорожкой кокса, в то время как мои компаньоны поглощают больше дорожек, чем я способна посчитать.
Мы покидаем гостиницу в четверть двенадцатого. Покупаем уличные тако, как говорит КоКо: для уравновешивания размеров наших животов. На эту вакханалию я иду, надев кроссовки и костюм шлюхи, потому что с собой в Мексику я не привезла ни одной пары обуви подходящей к моему виду проститутки. Кто бы мог подумать.
Мы стоим, сгруппировавшись вокруг повозки с тако, над которой сверху небрежно наброшен ярко оранжевый брезент. Наша группа, как гигантское цветное пятно блевотины в сравнении с обычной и постоянной толпой покупающей тако. Мне приходится смотреть вниз на мою пластиковую тарелку, пока я ем, потому что голые лампочки тележки с тако на фоне черного неба Тихуаны травмируют мой мозг. Перед моими глазами пляшут двадцать разных оттенков красного.
Дьявольским жестом Коко заказывает каждому из нас на пробу тако из говяжьих мозгов, перед тем как мы отправимся под купол пенной вечеринки. Я отказываюсь, отстраняюсь от света и опускаю свою задницу на землю, которая является неким подобием тротуара. Но Коко все равно приносит мне тарелку, и я с опаской смотрю на этот тако.
Я позволяю своему разуму вернуться к мыслям о Мози и к вероятной возможности, что мы оба сейчас, в эту самую минуту находимся в одном и том же городе. В своей голове я протягиваю руку, проводя ею по его телу. По его плечам, по его грудным мышцам, по его твердому рельефному животу ─ которые я вообще-то не видела в последние три года, но мне по прежнему легко вспоминать их. Мне интересно, чем он занят, картиной или эскизами? Мне интересно отнесся бы он с неодобрением к тому, что я зависаю с этими ребятами и нахожусь под кайфом.
Я смотрю на это так ─ если вы собираетесь сделать что то монументальное, как например начать свою жизнь заново, то вы вполне можете немного пошуметь, оставляя позади свою старую жизнь. Трах! Бах! Путем веселого празднования всех потерь и огромной херни на пути к новой жизни. Или есть еще какой-нибудь способ? Я перегружена сверх меры. И выбрала слишком интенсивный курс. Я сижу окутанная зеленной неоновой сеткой, по цвету напоминающей мозги, завернутые в лепешку. Как скоро последствия от всего этого столкнутся с моей реальной жизнью?
─ Коко! ─ кричу я.
─ Qué pasó, mi amor? (Что случилось, любовь моя?)
─ Ты можешь взять мне той содовой в стеклянной бутылке, которая по вкусу как цветы?
Глава 20
Мое второе свидание с полом моих соседей по гостинице произошло следующим утром. В моих волосах карамель, которая может доказать что мы хорошо провели время, если я вдруг не смогу вспомнить. На мне только нижнее белье и что-то, что должно быть футболкой Томми.
Рокко ушел. Он проснулся рано, несмотря на наше убийственное состояние. Томми храпит, голый в постели, простыня покрывает его лицо, но каким-то образом не накрывает его пенис.
─ Pachanga! (пачанга) ─ кричу я, и он слегка вздрагивает. Pachanga ─ единственное мое воспоминание о вчерашнем вечере. Коко сказала, что это означает «вечеринка» и мы кричали это слово все вместе, танцуя и погрузившись в пену по самые соски. Это единственное слово по-испански, которое я выучила с тех пор, как оказалась здесь. Затем воспоминания о таком заставляют меня умчаться в ванную.
Я использую чью-то зубную щетку, чтобы очистить свой рот. Затем громко говорю «Да!», когда нахожу огромную бутылку Scope.(марка ополаскивателя для рта)
─ Что «Да!»? ─ нечленораздельно спрашивает Томми с другой стороны двери.
─ Оральная гигиена, ─ говорю я между полосканием. Затем плюю в раковину. Мои волосы расположены на боку от огромного количества лака для волос и укладки.
─ Я воспользуюсь вашим душем, ─ кричу я и забираю зубную щетку вместе с собой под горячие струи воды.
─ Слава Богу! ─ кричит мне в ответ Томми с кровати. ─ Ты и твоя вонь заполонили мою комнату!
Обожаю напор воды в Рае. Нужно не забыть сказать об этом Клаудии до моего отъезда. Я поворачиваю металлический кран и он пищит. Я направляю горячую воду на мои волосы и она бежит вниз по моей спине. Мози Круз, Мози Круз, Мо-зи Кру-уз, мой оживший мозг начинает петь на мотив London Bridges.
Я больше не могу употреблять наркотики. Я просто не создана для этого. Я цепляюсь за свою вменяемость, как за мокрую мочалку в моих руках. Мой разум превратился в глупую жижу и совсем не поддается мне. Это больше похоже на безумство. На самое настоящее бе-зумст-во.
─ Твой телефон, ─ кричит мне Томми из-за двери. Я выбегаю голая, чтобы ответить на звонок и получаю по спине твердой декоративной подушкой.
─ Ай! ─ говорю я, раскидывая все на комоде, в попытке найти телефон.
─ Накинь на себя что-нибудь из одежды. Ради Христа, Лана. Я же гей.
─ Да, ну тогда прекращай таращиться на мою задницу, ─ говорю я и наконец-то нахожу мобильник. Я хватаю его и вижу, что у меня четырнадцать пропущенных звонков. ─ Твою мать!
─ Эй, это что моя зубная щетка? В твоем рту? Ты, маленькая, грязная вагина!
Я бросаю в него обратно подушкой. Отчаянно набираю последний номер и гудки все идут и идут, пока общая голосовая почта Western Union отвечает на мой звонок. Я прокручиваю звонки и вижу еще один номер. Набираю его, и мне отвечает женщина, говоря:
─ Bueno?
─ Э-э?
─ Bueno?
─ Что?
Я просто дышу в трубку, как делают это те, кто любят шутить по телефону. Я потею, меня трясет, а мои колени подгибаются. Они либо удержат меня, либо полностью сместятся.
─ Лана?
─ Рэми?
─ Он забрал их. Сегодня, в 8:30 утра. В отделении на Avenida Revolución и углу Chula Vista
─ Рэми, пожалуйста, не могла бы ты отправить мне это сообщением? Я не говорю по-испански.
Мое сердце дико стучит и словно паровой двигатель гудит в моей груди. Я неожиданно ощущаю энергию, которую излучают все мои конечности, словно одновременно тысяча микродиодов вспыхивают под моей кожей.
─ Он забрал деньги! ─ кричу я Томми, сдирая с него простыню. ─ Вставай! Мы направляемся в отделение называющееся что-то Revolucion!
─ Успокойся, сумасшедшая! Только потому, что он забрал их, ─ Томми бросает взгляд на свои часы, – Более двух часов назад, не означает, что он там ждет тебя, ─ говорит он, натягивая боксеры.
Я нахожу свои шорты со вчерашнего вечера и натягиваю их на свой голый зад. Я просто надену сверху футболку Томми. Мне не обязательно хорошо выглядеть. Так что я не надеваю лифчик. Простите, сиськи, не надо ненавидеть меня.
─ Может он где-то рядом, обедает или пьет кофе, ─ во мне говорит мой оптимизм. Он рисует маловероятную картину. Мой оптимизм просто бредит.
Томми просовывает свою тощую фигуру в обтягивающую пару джинс и надевает футболку.
─ Нам нужно оставить записку для Рокко. Он либо плавает, либо бегает трусцой.
Я бегаю на месте, пока Томми строчит записку. Протягиваю ему ключи, потому что считаю, что он лучше меня привык к вождению под воздействием такого огромного количества наркотиков.
Мы мчимся по адресу, где находится офис Western Union и это чудо, что нас не арестовали учитывая то, как Томми ведет машину. Мы приезжаем на улицу, которая выглядит, как заброшенная набережная во время мертвой зимы. Пустынная улица, заброшенные рестораны с деревянными балками на окнах. Огромный, красочный рекламный щит обещает то, что больше не существует. Из меня вырывается громкий стон, когда мы выбираемся из машины и захлопываем двери машины.
─ Не похоже на популярное местечко. Но ты вероятно уже заметила это, ─ язвительно говорит Томми.
Здесь несколько стриптиз-клубов и клубов, где можно понаблюдать за тем как пары занимаются сексом, которые выглядят так, словно только что закрыли свои двери перед толпой в десять часов утра. Несколько шатающихся пьяниц двигаются под лучами солнца, как дезориентированные зомби ночных клубов. В воздухе пахнет мочой, рвотой и тошнотворным запахом разлитого пива, которое теперь нагревается под палящим солнцем.
─ Не думаю, что где-нибудь поблизости можно найти кофе, ─ говорит Томми, осматриваясь вокруг и тряся головой.
– Заткнись! – говорю я, маршируя к офису Western Union, который видел лучшие деньки.
Кондиционер не работает и вместо прохладного воздуха вас встречает запах черной плесени и приторной влажности от протекающего фриона. Это мерзко, учитывая палящее солнце Тихуаны.
─ Здравствуйте, доброе утро, – заикаясь, говорю я человеку за пластиковым окошком. Я одариваю его своей самой широкой улыбкой. Уверена, что похожа на наркоманку с залитыми кровью глазами, ужасными волосами и слишком худым в обтягивающих джинсах парнем. Томми выглядит, как типичный наркоман, он с опаской стоит у меня за плечами и грызет свои кутикулы. Нам нужны наличные чтобы закрыть медицинские счета, нет серьезно, нам нужны они.
Тот, кто забрал деньги по описанию полностью соответствует Мози. Это все, что он смог сказать мне. Никаких деталей. Никаких подробностей. Он не знает, в каком направлении он ушел или откуда пришел. Не знает, приехал ли он на машине, пришел ли пешком или прилетел на самолете в виде гребаного единорога. Парень за окошком не впечатлен моей историей и ему абсолютно наплевать на наше тяжелое положение.Ох, чужестранка с разбитым сердцем и со своим дружком геем ищут ее потерянную любовь ─ Мексиканца, который забрал ее наличные деньги. Пожалуйста, просто свалите с глаз моих долой.
Теперь у Мози Круза есть пятьсот долларов наличными. Точнее четыреста восемьдесят, за минусом комиссии Western Union за перевод денежных средств. Это все что я знаю о человеке, в которого как я думаю, я влюблена.
─ Куда он мог отправиться со всеми этими деньгами? ─ говорит Томми, подняв ногу на бампер машины и лениво растягиваясь в нарастающей жаре, вобравшей в себя немного влажности.
Я упираюсь лбом в машину и закрываю глаза от печального вида того, что в Тихуане зовется Avenida Revolución. Томми бубнит и растягивается, словно готовится к занятиям по балету.
─ Может в магазин, где продают краску в баллончиках или же туда где можно поесть? Давай подумаем, что бы он сделал? Как насчет наркотиков? Думаешь, он мог бы приобрести немного?
─ Краска в баллончиках не плохая идея, ─ говорю я, поднимая голову и одновременно хватаясь за ручку двери, проскальзываю на сидение машину чувствуя себя побежденной.
Томми огибает машину и, дергая, открывает дверь. Он достает еще один блистер и жует маленькие голубые таблетки на завтрак.
─ Хочешь немного?
─ Что это? ─ спрашиваю я, протягивая ладонь. Тихуана начинает походить на Вегас – по крайней мере, для меня все именно так. Кто эта Лана? Я даже не знаю ее. Я никогда не употребляла наркотики. ─ Я бы назвала тебя наркоманом или знающим пользователем, если бы мы были сейчас на работе и употребляли эту дрянь.
─ Ну, мы же не на работе, не так ли мисс Ханжа в подштанниках. И я могу сам себя диагностировать, а значит, могу сам себя вылечить.
─ Да ну? И какой у тебя недуг, Томми?
─ Твое хроническое недовольное лицо.
─ Эректильная дисфункция, ─ говорю я, и Томми ударяет мою руку.
─ Если бы я был на работе и занимался укладкой твоих волос, я бы отрезал огромный гребанный кусок волос, когда ты не заметила. Затем я поджарил бы остальное горячими щипцами для локонов, ─ Томми достает свою гигиеническую помаду и увлажняет губы.
─ Если бы я была на работе, я бы в твоем файле написала, что ты эмоционально не устойчив и установила бы за тобой наблюдение.
─ Твоя игра очень глупая, Лана-банана. Давай поедем и заберем Роко и позавтракаем.
─ А ты можешь еще немного поездить по округе? Чтобы увидеть, я даже не знаю, возможно он где-то рядом?
Наша поездка по округе ─ это самая грустна, короткая поездка в истории человечества. В этот час вокруг нет абсолютно никого, Кроме нескольких неуравновешенных и отчаявшихся людей. У меня создается впечатление, что это конец света, а аддирал (препарат, который применяется в США для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности), который дал мне Томми подействовал на меня и у меня все поплыло перед глазами.
─ Улыбнись мне, злюка, ─ говорю я.
─ Улыбнусь. Через минуту, ─ отвечает Томми без особой радости, пока крутит руль, медленно повернув за угол. Думаю, если вы примете этот наркотик, вы будете также волнообразно водить машину.
Мы останавливаемся на светофоре, где стоят нищие дети одетые, как клоуны. Это вдвойне трагично, потому что нет ничего смешного в том, что, будучи ребенком, он вынужден попрошайничать. Я покупаю у них несколько жевательных резинок, а затем, заживав одну, отдаю остальные обратно. Томми стучит по рулю в такт испанской песни, звучащей по радио и мы наполовину пересекаем перекресток, когда он жмет по тормозам и кричит.
─ Эй, Лана, ─ что это?
Это картина на стороне здания, на которой весит реклама сексуального шоу «Обнаженные девушки». Работа выполнена в черном цвете, с небольшим затемнением и четкими контурными линиями. Возможно, она была выполнена поспешно, но, тем не менее, является великолепным произведением искусства.
Стену разделяют четыре разных характера, на одной стороне двое детей, маленький мальчик, держащий в руках малышку. Им холодно и они в страхе прижались к друг другу. Лицо малышки исказилось от крика и маленький мальчик беспомощно смотрит на нее. На другой стороне стены их мать, лежит, раздвинув ноги на матрасе, пока неряшливая, жирная скотина натягивает штаны, поглощая при этом содержимое бутылки с надписью ХХХ. Стиль Мози и ему не обязательно быть здесь, чтобы сказать мне, что это конкретная работа автобиографична.
─ Боже, он хорош, ─ выдыхает Томми, когда мы вместе подходим к ней. Он сжимает мою руку. ─ Она не хочет делать этого, но у нее нет другой возможности прокормить своих детей.
─ Думаю, это он. Он держит свою маленькую сестричку, которую они потеряли на границе.
─ Какая великолепная картина. Владельцы этого заведения разозлятся. Похоже, ты стала ярой активисткой, девочка. Разве это не сексуально до смерти?
─ Да? ─ говорю я, указывая на картину. ─ Не думаю, что это можно описать, как что-то сексуальное.
─ Конечно же, не картина. Я имел в виду твоего парня, в которого ты влюблена. Он что в рядах Dibujero?
─ Эй, откуда ты знаешь о них?
Томми смотрит на меня, закатывает глаза и затем пожимает плечами.
Я просовываю руки в задние карманы джинс и начинаю ходить кругами, в расстройстве пиная ногами грязь. Я следую прямо за Мози, словно он в пределах досягаемости, но я всегда появляюсь на минуту позже. Зажимаю губы зубами и прокусываю сухую кожу, пока она не начинает кровить. Я продолжаю пинать грязь и снова присматриваюсь к его работе. Затем я выдергиваю руки из карманов, хлопаю руками по бедрам и просто рычу на картину.
Когда я поворачиваюсь к Томми, он заканчивает фотографировать картину на свой телефон и вытряхивает еще пару таблеток на свою ладонь. У него целая аптека в его набедренной сумочке Luis Vuitton, над которой я бы посмеялась, если бы была в лучшем настроении.
─ Прекращай выходить из себя. Мне и Рокко не обязательно сегодня уезжать. Мы можем остаться еще на один два дня и помочь тебе найти его.
─ Спасибо! И к твоему сведению, технически я не выхожу из себя. Я просто выражаю эмоции и это нормально. И вообще-то это здоровая реакция.
─ Ты такаааааая здоровая. Это как раз то, что я думаю, когда вижу тебя. Воплощение здоровья.
─ Ха-ха. Ты тоже прекрасно выглядишь, словно тебя переехал самосвал. Ну и как, черт возьми, мы найдем его?
─ Ты нарисуешь ему ответ. Или пометишь его или как они это называют. Ты отправишь ему свое сообщение через уличный рисунок. Я видел такое в кино. Нам просто нужно найти магазин, где продают краску.
─ Святое дерьмо! Ты гений! Нам нужно поехать в магазин, где продают краску, и поговорить с людьми работающими там. Возможно, они знают, где найти его! Сколько здесь может быть таких магазинов? – Стоп, разве у нас уже не было этого разговора? Сколько времени мы уже находимся здесь, ходя по кругу?
─ Хренова тонна, вот сколько. Это возможно сработает, только если мы найдем его, когда он будет покупать краску. Но мы попробуем, и если это не сработает, мы вернем его с помощью рисунка.
Мы возвращаемся в машину и Томми отправляет сообщение Рокко со всеми последними новостями, пока я спустив окно смотрю на картину. В ней я вижу его боль, почти чувствую ужас маленького мальчика. Это что-то, что могло бы напугать меня, если бы я не видела в картине абсолютную убежденность и силу. Я смотрю на его автопортрет и еще больше влюбляюсь в него.
