Текст книги "Пэпэла (Бабочка) Часть 1"
Автор книги: Максимилиан Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Верхнюю одежду и форму нужно повесить на плечики в шкаф, – учительница показала на огромный шкаф в углу. – Надеюсь, родители побеспокоились и пришили на ваши вещи метки?
– У меня на всей одежде вышита бабочка, – тут же подал голос Илико.
– Почему бабочка? – удивленно подняла брови Тамрико Самуровна.
– Меня тетя называет Пэпэла, – охотно ответил Илико. – Потому что я легкий и воздушный, как бабочка.
– А еще ты пердун, – тихо сказал ему на ухо светловолосый мальчик, который откликнулся на фамилию Смирнов.
Настроение Илико резко упало. Он посмотрел на Смирнова и так же тихо спросил у него:
– Ты ведь никому про это не расскажешь?
– Не расскажу, если ты будешь со мной делиться вкусностями, – мальчик состроил довольное лицо. – Это моя кровать, – он бросил на ближайшую кровать свой чемодан. – Можешь занять соседнюю. Разрешаю.
– Эй, Чантурия! Помнишь меня? – к Илико подбежал второй мальчик. – Я там нам две кровати занял. На одну положил чемодан, а на вторую пришлось ботинок кинуть, чтоб не заняли, – мальчик показал босую ногу в полосатом носке. – Я ее для тебя занял.
– Спасибо, – Илико бросил сердитый взгляд на Смирнова. – Как тебя зовут? – обратился он ко второму мальчику.
– Вано Нанадзе, – ответил тот и протянул Илико руку.
– Илико Чантурия, – улыбнулся ему Илико, и, пожав друг другу руки, мальчики пошли разбирать вещи.
========== Глава 8 ==========
Илико сразу понял, что в лице Вано Нанадзе нашел друга. Вано снял с кровати Илико ботинок и помог закинуть на нее чемодан.
– Красивая бабочка, – Вано провел пальцем по выбитому на коже чемодана рисунку. – Ты правда хочешь стать танцором?
– Конечно хочу! Почему спрашиваешь? – удивился Илико, неумело вешая на вешалку школьную форму.
– А я ненавижу балет, – вздохнул Вано, помогая Илико аккуратно повесить пиджак.
– Почему? – спросил Илико, доставая со дна чемодана припрятанную чурчхелу.
– Балет убил маму, – вздохнул Вано, принимая от Илико кусок сладкой колбаски.
– Как убил? – Илико зубами снял с веревочки большой кусок с орехом.
– Сначала у нее стали болеть ноги, и ее отправили на пенсию. Потом она упала и ударилась головой. После этого у нее что-то случилось с мозгами, и она умерла, – Вано вздохнул и стал молча жевать лакомство.
– Так она от старости умерла. Такое бывает, – попытался поддержать друга Илико.
– Она не очень старая была. Когда она умерла, ей двадцать семь было. Вообще, я ее плохо помню. Мне тогда было четыре года. Меня воспитывала тетя Ирма. Она работает в театре костюмершей и просто с ума сходит по балету. Вот и отдала меня сюда, – Вано помог сунуть под кровать чемодан Илико и сел рядом с ним. – А у тебя родители живы?
Илико хотел рассказать Вано про маму и папу, про тетю Нану и дядю Сандро, но в этот момент вошла Тамрико Самуровна и громко хлопнула в ладоши.
– Класс! Внимание! – громко крикнула она. – Вы теперь ученики нашей школы и должны строго соблюдать ее распорядок. Он будет вывешен на двери вашей спальни. А сейчас я вам его зачитаю. Итак… Подъем в шесть. Завтрак с семи до половины восьмого. С восьми до десяти уроки по основным предметам: арифметика, чтение и правописание. Эти уроки буду вести я. До половины одиннадцатого большая перемена. С половины одиннадцатого до часу – занятие в танцевальном классе. Его будет вести господин Псешинский. В час обед и до трех часов свободное время. Его можно потрать с умом, например, читая книги или готовя домашнее задание. С трех до шести снова занятия в танцклассе. Потом отдых и в семь – ужин. Отбой в девять.
– А можно после ужина на улице погулять? В мячик погонять или просто побегать? – спросил у учительницы Илико.
– Побегать? В мячик поиграть? – Тамрико Самуровна впервые улыбнулась, но эта улыбка не понравилась Илико. – Не думаю, что вам захочется бегать после занятий, – ответила она ему.
– Почему? – удивился Илико.
– В свое время узнаешь, – отрезала Тамрико Самуровна. – В первый день я буду сопровождать вас до учебного корпуса. Покажу вам классы, столовую и библиотеку.
– А домой нас будут отпускать? – спросил Вано.
– Родители учеников, которые живут в городе, смогут их забирать на выходные. Приезжие ученики смогут поехать домой на время каникул и на большие праздники. Например, на Рождество, – ответила учительница.
– А у меня в семье Рош Ха-Шана* отмечают, а не Рождество, – вздохнул маленький черноволосый мальчик.
– Жид, – тихо сказал Смирнов, и два мальчика, стоящие рядом с ним, громко прыснули от смеха.
– Это надо обсудить твоим родителям с директором школы, Ревазом Темуровичем Гогонавой, – ответила ему Тамрико Самуровна, не расслышав реплику Смирнова.
– Директор это высокий такой и седой? – подскочил на месте Илико.
– Верно, – кивнула учительница.
– Так вот откуда он про балет так много знает! – выкликнул Илико. – Мы с ним познакомились в театре на «Лебедином озере». Это он маме сказал отдать меня в эту школу.
– Выскочка… – тихо прошипел за спиной Илико Смирнов, – и еще пердун, – и он больно толкнул Илико локтем.
Илико нахмурился и замолчал. Пока учительница рассказывала, как нужно вести себя в школе, он исподлобья поглядывал на Смирнова, который о чем-то шептался с двумя мальчишками и, поглядывая на Илико, хитро ухмылялся.
Вторым соседом Илико оказался мальчик, который праздновал другое Рождество. Илико не знал, что такое Рош Ха-Шана, но он знал это неприятное слово «жид». Жиденком часто называли его друга Давида мальчишки из другого района, и в таких случаях вся компания бросалась в бой с обидчиками.
– Можно я с вами тоже дружить буду? – спросил у Вано и Илико новый знакомый.
– Конечно можно, – кивнул Илико.
– А вы дразниться не будете? – недоверчиво посмотрел на них мальчик.
– Не волнуйся, – ответил Вано. – Не будем. А если кто тебя обидит, то мы ему наподдадим как следует, – он бросил взгляд на Смирнова и остальных мальчишек. Те сидели на кровати Смирнова и раскладывали на тумбочке принесенную из дома еду. – Правильно я говорю, Илико? – спросил Вано у притихшего Илико.
– Ага, – кивнул тот и опустил глаза вниз. Связываться со Смирновым ему не хотелось по понятным причинам, но в нем боролись чувство страха быть осмеянным всем классом и чувство справедливости.
– Меня Изя зовут. Шнипперсон, – Изя сел на кровать рядом с Илико и положил на тумбочку газету, в которую было что-то завернуто. – Ужина не будет, потому что столовая сегодня не работает еще. Давайте поедим. Тетя пирожки приготовила. Угощайтесь.
– А у меня есть сок и немного сыра, – Вано быстро юркнул под кровать и, достав из-под нее сумку, положил на тумбу завернутый в мокрую тряпочку сыр и бутылочку сока.
– У меня есть один помидор. Но он большой, – Илико тоже полез под кровать за продуктами. Нащупав в чемодане помидор и два вареных яйца, он запихнул в ботинок кулек с леденцами и большое яблоко. Несмотря на то, что у него появилось два друга, настроение у Илико было плохое. Он бы с радостью поделился с Вано и Изей конфетами и яблоком, но он решил отдать их Смирнову, чтобы тот не выдал его секрет. От этого Илико чувствовал себя неуютно и паршиво.
После импровизированного ужина мальчикам было разрешено погулять в парке перед школой. Накинув курточку и сунув ноги в старые ботинки, Илико вместе со своими друзьями направился к двери.
– Куда прешься, жиденок! – высокий парень, которому было явно больше, чем шесть, толкнул маленького Изю плечом. Тот покачнулся и, не удержавшись, сел на пол на попу.
– Ты чего? – подлетел к обидчику Вано. – Он не виноват, что родился евреем!
– Да я сейчас тебе твои ножки повыдергиваю, кузнечик! – мальчик толкнул Вано в грудь, и тот вылетел за дверь.
– Не обижай моих друзей, а то… А то я… – взвился Илико, помогая Изе подняться с пола.
– Что ты, бабочка, сделаешь мне? Крылышками забьешь до смерти? – засмеялся верзила.
– Я тебе нос разобью! – крикнул красный от гнева Илико и ринулся на него с кулаками.
– А если хорошо подумать? – у двери стоял Смирнов и криво улыбался. Илико замер на месте, стиснув зубы и сжав кулаки. – Пойдем, Гога, – он похлопал по плечу наглого мальчишку. – Эти насекомые нам ничего не сделают. Бабочка, кузнечик и… жук-навозник, – хохотнул Смирнов и вышел из комнаты, взяв за руку Гогу.
– Ты чего остановился, Илико? – удивленно спросил его Вано, заходя обратно в комнату. – Мы бы вместе завалили этого Гогу.
– Я не могу, – вздохнул Илико.
– Почему? – спросил его Изя, потирая ушибленную попу.
– Смирнов знает мой секрет, – вздохнул Илико.
– Какой секрет? – спросили хором Изя и Вано.
– Не могу сказать, – мотнул головой Илико и опустил глаза.
– Можешь! Мы ведь друзья! – воскликнул Вано.
– У друзей не может быть секретов! – пискнул Изя. – Хотите я вам свой скажу?
– Давай, – кивнул ему Вано.
– Когда я был совсем маленьким, мне писю отрезали, – покраснев, ответил Изя.
– Всю? – Илико на минуту забыл про свои проблемы и с интересом посмотрел на узенькие штанишки Изи.
– Зачем всю? – удивленно поднял брови Изя. – Только кожицу обрезали. У нас так принято.
– А я влюблен в свою кузину, – признался Вано. – Она старше меня на восемь лет. Я ее с детства люблю. Лет с четырех. Когда меня тетя в школу повела, я ей в книжку записку положил.
– И чего написал? – спросил Изя.
– Написал, что люблю ее и чтобы она замуж не выходила, а меня дождалась, – Вано шмыгнул носом. – А сейчас стыдно за это. Боюсь на выходные домой возвращаться. Если она братьям расскажет про записку, кузены меня на смех поднимут. Они и так меня не очень любят.
– А теперь твой секрет, Илико! – Изя и Вано вопросительно посмотрели на Илико.
Тот немного подумал и сказал:
– У меня папа болеет сильно.
– И все? – снова хором спросили друзья.
– Все, – кивнул Илико и опустил глаза в пол.
*Рош Ха-Шана – еврейский Новый год.
========== Глава 9 ==========
Все вокруг было залито ярким светом. Внизу расстилался разноцветный ковер из цветов. Илико порхал над ним, размахивая руками под тихие звуки музыки, а за его спиной мягко шелестели тонкие крылышки. Он опустил глаза и увидел зал, битком забитый народом. В первом ряду сидела улыбающаяся мама, розовощекий и здоровый отец. Тетя Нана махала Илико рукой в нежно-розовой перчатке. Рядом с ней сидел дядя Сандро и, одобрительно кивая головой, крутил в пальцах черный ус. Мамука, Реваз, Давид и Егорка тоже были в зале и хлопали в ладоши в такт музыке.
Илико был счастлив. Музыка заполняла его всего, заставляя крылышки за спиной трепетать и кружить его над сценой. Он повернулся направо, в сторону кулис, и увидел там улыбающихся ему Изю и Вано. Илико помахал им рукой, и друзья ответили ему тем же. Он обернулся к левой кулисе и с ужасом увидел там Смирнова с рогаткой в руках. За его спиной стоял Станислав Псешинский, зажав нос тонкими пальцами.
Смирнов натянул резинку и прицелился. Илико в панике заметался над сценой. Раздался свист и тихий хлопок. Тонкие крылышки за спиной Илико замерли и растворились в воздухе, а он начал падать в черную оркестровою яму.
Илико вздрогнул и проснулся. Его сердечко бешено билось в груди, и он с трудом переводил дыхание. Немного успокоившись, Илико услышал в тишине спальни всхлип. Он встал и подошел к кровати Изи.
– Изя, ты чего? – Илико тронул рукой вздрагивающее плечо друга.
– Мне страшно, – Изя повернул к Илико заплаканное лицо.
– Не плачь! – Илико сел к нему на кровать. – Ты привыкнешь! Я тоже домой хочу, но танцевать я хочу сильнее, – прошептал он. – Хочешь, я полежу рядом, пока ты не уснешь?
Изя шмыгнул носом и, кивнув, подвинулся к краю кровати.
– Бабушка, когда была жива, меня всегда по голове гладила, чтобы я уснул, – Изя повернулся к Илико спиной. Илико вздохнул и, улегшись удобнее, стал гладить Изю по черным волосам. – А я правда на навозного жука похож? – спросил его Изя.
– Нет, – ответил ему Илико. – Ты на букашку похож. Такую маленькую… кругленькую… с черными… – глаза Илико закрылись, и он провалился в глубокий сон.
Проснулся он от громких криков и смеха.
– Тили-тили тесто, жених и невеста! – кричал Смирнов, прыгая возле кровати.
– Они вместе спят, как муж и жена, – корчил рожи переросток Гога.
– Нужно навознику платье найти, чтобы на девочку был похож, – гудел носатый Реваз.
Другие мальчишки тоже смеялись, заискивающе глядя на Смирнова. Рядом с Илико сидел испуганный Изя. Вано пытался прорваться к друзьям, но Гога закрывал ему дорогу широкой спиной.
– Вы чего орете? – Илико окончательно проснулся и сел на кровати рядом с Изей. – Изя плакал, а я его хотел успокоить.
– Так он еще и плакса? – Смирнов засмеялся громче. – Наш навозник точно девчонка!
– Не смей его так называть! – взорвался Илико, забыв страх, и подскочил, чтобы кинуться на обидчика с кулаками.
– Класс! – раздался громкий голос Тамрико Самуровны от дверей. – Что тут происходит?
– Чантурия спал в одной кровати с жиде… Шнипперсоном, – крикнул Смирнов и победно посмотрел на Илико.
– Тамрико Самуровна, – начал Илико. – Изя просто испугался. Можно нам сдвинуть кровати вместе, пока он не привыкнет? Он будет знать, что я рядом, и не будет бояться.
Смирнов посмотрел на учительницу, видимо, ожидая, что она засмеется или будет ругаться. На лице Тамрико Самуровны на секунду появилось одобрение, но она взяла себя в руки и снова надела на себя маску бесстрастности.
– Хорошо, – сказала она и холодно добавила: – но только до тех пор, пока Шнипперсон не привыкнет.
Илико бросил злой взгляд на растерянного Смирнова. Гога отпустил Вано, и тот наконец смог подойти к друзьям.
– Ты чего спать-то с Изей улегся? – спросил Вано, помогая Илико и Изе сдвигать кровати.
– Он плакал. Не мог же я его бросить? – ответил Илико, громко пыхтя.
– Так надо было просто успокоить и спать идти на свою кровать. Вас же теперь засмеют, – отозвался Вано.
– Если ты боишься, что и над тобой будут смеяться, можешь с нами не дружить, – нахмурился Илико.
– Я не боюсь и друзей не бросаю, – Вано поднатужился и двинул кровать вперед.
Первоклассники нестройной толпой вошли в здание школы вслед за Тамрико Самуровной. Она рассадила их парами за парты и раздала на каждую парту по учебнику. Илико она посадила с длинношеим Гией, Вано оказался рядам с лупоглазым Вахтангом, а Изя – с армянином Гариком. После недолгой речи о правилах поведения в школе Тамрико Самуровна сказала:
– Я буду преподавать вам сразу несколько предметов: чтение, правописание и арифметику. Но мой любимый предмет – литература. Кто из вас знает русский язык? – спросила она, обведя глазами класс. Все мальчики подняли руки. – Хорошо, – кивнула учительница. – Просто многие произведения лучше изучать на русском. Кто умеет читать по-русски? – снова спросила она.
– Я! – ответил со своего места Смирнов. – Я тут единственный русский. И читать умею только я, – он презрительно оглядел класс.
– Во-первых, Смирнов, прежде чем говорить, вы должны поднять руку. Во-вторых, вы должны дождаться, пока я разрешу вам говорить. И в третьих, отвечать надо стоя, – Тамрико Самуровна сдвинула брови. – Кто-то еще умеет читать по-русски?
– Я умею, – сказал Илико, одновременно подняв руку и вскочив со стула.
– Чантурия! Разве я разрешала вам говорить? – учительница сдвинула брови.
– Вы же сами спросили, – обиделся на нее Илико. – А я поднял руку и встал.
– Откуда ты можешь читать по-русски? – хмыкнул Смирнов.
– Смирнов! – учительница хлопнула по столу указкой. – Еще один звук, и я отведу вас к директору. Так кто вас научил читать, Чантурия? – обратилась она к Илико.
– Мама с папой в том году сдавали все лето комнату русской учительнице. Она меня учила читать. А русский я и раньше знал. У нас в городе полно русских отдыхающих, и вывески все на русском написаны. Вот я потом по ним и продолжал учиться, – охотно объяснил Илико. Смирнов потянул руку вверх, чуть приподнявшись на стуле.
– Слушаю вас, Смирнов! – кивнула ему Тамрико Самуровна.
– Чантурия врет! Не может он читать! – выкрикнул Смирнов и с ненавистью посмотрел на Илико. – Вы его испытайте!
– Хорошо, – кивнула учительница. – Но сначала вы выйдете к доске и прочитаете текст, который я вам дам.
Смирнов победно поднял голову и прошел к доске, по дороге толкнув Изю в плечо. Тамрико Самуровна открыла перед ним букварь и показала указкой на страницу.
– Прошу, – кивнула она Смирнову.
– Мы, а-а-а… Ма-а-а. Мы, а-а-а. Ма-а-а… Ма-ма. Мы… мы… л, а-а-а… Мы-ла. Ры, а-а-а… Ра. М… у-у-у. Му. Раму, – мычал Смирнов.
– Достаточно, – прервала его учительница. – Чантурия, теперь ваша очередь.
– Са-ша е-ла ка-шу, – резво прочитал Илико. – Ку-шай ка-шу, Са-ша.
– Хм… – протянула Тамрико Самуровна. – Неплохо, Чантурия, – кивнула она Илико. – Считайте, что у вас будет на час больше свободного времени, чем у других. Надеюсь, вы проведете его с пользой. Например, за чтением книг. А остальных жду после обеда на дополнительные занятия по русскому.
– И меня? – удивился Смирнов.
– И вас тоже, Смирнов, – ответила ему учительница. – Садитесь на места.
– Выскочка! – Смирнов толкнул Илико и пошел на свое место.
– Как я и говорила, мой любимый предмет – литература, но его я буду преподавать вам в средней школе. Я постараюсь привить вам любовь к ней. А сейчас я хочу прочитать вам одно из моих любимых стихотворений, – Тамрико Самуровна прикрыла глаза и стала на распев читать стихи: – Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино…
Мальчики замерли, слушая грустную историю о маленьких медоварах и короле…
========== Глава 10 ==========
Псешинский встретил мальчиков в танцклассе. Он сидел на кресле в изящной позе, вытянув вперед длинные ноги и облокотившись рукой о подлокотник. На его красивом лице были все те же скука и безразличие. Он слегка повернул голову в сторону вошедших учеников, и его губы презрительно скривились.
– И эти ешть будушей балета? – кинул он усатому переводчику на ломанном русском.
Илико, Вано и Изя вошли в класс последними. Илико остановился в дверях и, закинув руки за спину, стал поправлять трико, врезавшееся в попу.
– Эти тирко просто ужасные, – проворчал он. – Мало того, что чувствуешь себя голым, они еще и в попу врезаются.
– Божиш мой, – закатил глаза Псешинский. – Трико, мальшик! – он встал и прошелся по залу, выпрямив спину, словно в нее была вогнана палка, и как цапля выбрасывая вперед ноги. – Так, класс! Кто иж ваш знать, что такой ешть балет? Переведите, Бейсик, – кивнул он переводчику.
– Мы знаем русский, – громко ответил за всех Илико.
– Я вам давал говорить? – нахмурился Станислав и, раздвинув руками детей, подошел к Илико. – Ты кто ешть такое? Ты ешть вошь. Ништо. Пока я не поняв, что ты ешть талант. Отвечать, только когда спрашивать! – и Псешинский больно ударил Илико по ляжке, деревянной линейкой, которую все это время держал в руке. – Это ешть мой друг, – он поднял линейку над головой. – Ешли он недоволен, то будет по вам бить. Спрашиваю: кто знать, что ешть балет?
– Я знаю, – ненависть к этому высокомерному павлину придала Илико смелости. – Я был на балете с мамой, и там балеруны так крутились, что вам и не снилось!
– Божеж мой, – снова закатил глаза Псешинский. – Артишт балета! Танцор, но не балерун! – линейка ударила Илико по плечу. – Як он кружишь? Покажи?
Илико вышел на середину зала, согнул руки в локтях, выставил вперед ногу и резко крутанулся на месте. Тонкие полупальчики, надетые на ноги, позволили ему легко скользить по отполированному полу, и Илико, сам того не ожидая, повернулся на одной ноге два раза вокруг своей оси.
– Хм… – Псешинский схватил тонкими пальцами подбородок и сощурился. – Это ешть фуэте, мальшик!
– Точно! Футэ! – кивнул Илико. – И настоящие балеру… танцоры так умеют! – он с вызовом посмотрел на Станислава.
Псешинский молча вышел на середину зала, снял узконосые ботинки, согнул руки перед собой полукругом, выставил вперед ногу и кивнул рыжему пианисту. Тот открыл крышку рояля и, резко уронив руки на клавиши, заиграл энергичную мелодию.
Станислав крутился на одной ноге то разводя руки в стороны, то снова выставляя их вперед. Его нога описывала полукруг и снова взлетала, глаза блестели, а на лице сияла лучезарная улыбка. Илико показалось, что перед ним волшебник, который танцует какой-то магический танец. Сердце Илико забилось от восторга, дыхание перехватило, а глаза расширились от удивления.
– Ва-а-ах… – выдохнул он и захлопал в ладоши, когда музыка оборвалась и Станислав замер в той же позе, что и начал танец.
– «Вах» говорить деревня! – лучезарная улыбка сошла с лица Псешинского и сменилась брезгливой гримасой. – В театре говорить: «БравО!», «Бис!». И это услышать не все иж ваш. Сейчас всем сесчь на пол, и я знакомиться с каждый. Потом буду расскажать история балета.
Псешинский начал вызывать каждого ученика по фамилии, и когда он выкрикнул фамилию Вано, его взгляд на секунду задержался на нем.
– Нанадзе? Нино Нанадзе кто ешть тебе? – спросил он у Вано.
– Мама, – Вано опустил голову.
– Хороший был балерина. Ошень хороший. Надеюсь, что сын Нино наследил у матери талант, – кивнул Станислав.
– Унаследовал, – тихо поправил его переводчик.
– Пся крев! – воскликнул Псешинский. – Не сметь меня править!
Бейсик что-то «пшикнул» хореографу и поклонился.
– Сейчас я буду расскажить. Мне трудно говорить на русский, проше на польский, поэтому слушать гошподин Шагонашвили.
– Джагонашвили, – нахмурился переводчик, но Псешинский кинул на него испепеляющий взгляд, и тот замолчал.
То ли Псешинский рассказывал неинтересно, то ли переводчик слишком нудно переводил его, но не выспавшийся за ночь Илико не заметил, как уснул под монотонное бурчание толстого Бейсика. Его голова упала на плечо сидящего рядом Вано, и он уплыл на легких волнах сна.
– Шантури! – линейка больно ударила его по спине. – Как смеешь спать на мой занятий! – Илико подпрыгнул на месте и стал испуганно озираться по сторонам. – Теперь у вас ешть пять минут перерыв, потом разогреем мышца и растяжка, – объявил Псешинский классу. – Шантури! Тебя тянуть буду лично я! – и хореограф недобро улыбнулся Илико.
– Ты чего творишь, Илико! – Вано толкнул друга в плечо. – Этот Псих Шинский и так тебя ненавидит, так ты его еще задираешь и злишь. Не боишься, что он тебя выкинет из школы?
– У Чантурии с Псешинским давние счеты, – хмыкнул проходящий мимо Смирнов. – Он решил сам с тобой заниматься? Наверное, отомстить хочет!
– За что отомстить? – удивленно заморгал глазами Изя.
– Неважно, – буркнул Илико и пошел к толпе мальчишек, которые стояли посреди зала и по очереди крутились на одном месте, пытаясь повторить фуэте.
– Да как он потом на месте устоял? – спросил у стоящих вокруг ребят Гия, сидя на полу. – Я крутился меньше него, но до сих пор встать не могу.
– Я тоже еле на ногах устоял после фуэте, – согласился рыжий Каха. – А он даже не покачнулся ни разу.
– А вы заметили, как он головой крутил? – встрял в разговор Илико.
– Ты думаешь, что такой умный и сразу отгадал секрет фуэте? – усмехнулся Смирнов. – Давай вместе будем кружиться. После этого кто покачнется, тот проиграл.
– На что спорим? – сощурил глаза Илико.
– На ужин. Кто проиграет, отдает второму ужин, – Смирнов толкнул Илико в грудь.
– Согласен, – Илико смело шагнул к нему навстречу.
Псешинский с презрительной улыбкой на тонких губах все это время наблюдал за мальчиками, а толстяк Бейсик переводил ему разговор учеников, склонившись к его уху.
Илико и Смирнов встали в центре зала и начали состязание. Мальчики громко считали количество оборотов, хлопая в ладоши.
Илико точно знал, что секрет кроется в повороте головы. Он изо всех сил пытался резко поворачивать ее после каждого круга и смотреть в одну точку, а именно на Изю, который стоял в стороне и с любопытством смотрел на друга.
– Двадцать пять, двадцать шесть… – громко считал Гога, выбранный секундантом. Вано внимательно наблюдал за Смирновым, дабы избежать хитрости с его стороны. – Тридцать! – крикнул Гога и махнул рукой.
Мальчики одновременно остановились, и Смирнова тут же повело в сторону. Он сделал несколько шагов и сел на пол. У Илико тоже немного кружилась голова, но он устоял на ногах и даже встал в красивую позу, похожую на ту, что принимал Псешинский.
– Илико-о-о!!! – заорал Вано и кинулся к другу. – Ты победил!
– Согласен, – Смирнов сидел на полу, тяжело дыша. – Я отдам тебе ужин, Чантурия.
– Не нужен мне ужин, – махнул рукой Илико. – Обещай, что будешь молчать – шепнул он на ухо Смирнову.
– Перерыв оконшен! – Псешинский захлопал в ладоши и встал. – Все разошлись на пары. Шантури, идешь со мной! – и холодные руки Станислава крепко схватили худенькое плечо Илико.
========== Глава 11 ==========
Занятия окончились, и Илико вышел с друзьями из танцкласса. Он сказал им, чтобы его не ждали, а сам свернул к лестнице, спустился на два пролета вниз и сел на последнюю ступеньку, перед подвальным помещением школы.
Впервые в жизни ему было так плохо. Плохо было и физически, и морально. Его тело ныло после растяжек и занятий в танцклассе. Псешинский с совершенно бесстрастным лицом выворачивал Илико руки, складывал его тело почти пополам, наседал всем своим весом на плечи и раздвигал тонкие ножки так, что Илико казалось, что он слышит, как трещит его кожа. Илико крепко сжимал зубы и втягивал в себя наворачивающиеся слезы.
После растяжки начались занятия у станка, но и тут Псешинский не отставал от Илико. Удары линейкой сыпались на худенькие плечи, на напряженные до боли икры и ляжки.
– Шантури! Подбородок дершишь! Носок тянуть! Нога выше! Лентяй! Выше! – слышал Илико окрики и изо всех сил тянул, держал и поднимал.
После обеда и перерыва класс снова пришел на занятия Псешинского. И Илико снова попал в ледяные руки Станислава. После каждого окрика и удара линейкой Илико слышались тихий смех и шепот Смирнова и его дружков.
Илико посмотрел на тусклую лампочку, висящую над ним, на грязно-зеленые стены, и ему страшно захотелось увидеть дом. Маму, готовящую ужин, отца, сидящего на кровати с книгой в руках, толстого кота, лакающего молоко под столом. Ему захотелось пройтись по пахнущим солнцем улицам родного города, зайти в лавку Рафика, отца Мамуки, и поесть самые вкусные на свете хачапури, залезть на зеленый склон и посмотреть, как мужчины играют в футбол, и послушать их песни. От воспоминаний у Илико защипало глаза, и он заплакал, уткнувшись лицом в острые коленки.
– Илико, что случилось? – услышал он знакомый голос позади себя. В начале лестницы, ведущей в подвал, стоял директор Гогонава.
– Все хорошо, – Илико быстро вытер слезы.
– Если у человека все хорошо, то он не плачет, – Гогонава спустился вниз и сел рядом с Илико на ступеньку. – Расскажешь? – Реваз Темурович положил свою большую руку на плечо Илико.
– Он меня ненавидит! – зло ответил тот. – Он нарочно делает так, чтобы выгнать меня из школы. И это только за то, что я пукнул.
– Станислав? – догадался Гогонава. – Ты многого о нем не знаешь, Илико. Жизнь научила его не доверять людям. Это было давно. Судьба забросила меня на Украину. Там мы организовывали первую балетную труппу. И именно там слякотной и холодной зимой я нашел на улице мальчика. Он был похож на волчонка. Злой, голодный и грязный, он не знал ни одного языка, кроме польского. Он вздрагивал от каждого брошенного ему слова и отскакивал, если к нему пытались прикоснуться. Я так и не узнал, как польский мальчик оказался на улицах Киева. Я сначала прикармливал его, как дикое животное, потом он стал подходить ко мне ближе, и только через месяц мне удалось заманить его к себе домой.
