Текст книги "Внук Донского"

Автор книги: Максимилиан Раин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– А ты с бабами не впервой. Не боишься их, хоть и унотый летами. В мою породу пошёл. Егда токмо успел наблукатися? Не в монастыре чай с монасями?

Вообще-то шутки шутить надо уметь, а то недолго и по рогам получить. Будь ты хоть мой, хоть римский папа.

А родитель продолжал:

– Хоче кою се на ночь ятити? Еми всяку. Вон, Марфушка мягонька, как лебяжья подушка. Фёкла, сладка, яко свёкла. А вон Феодора…

– Евпраксию хочу! – заявил категорично.

По знаку князя женщины торопливо оделись и ушли.

– Знамо, ужо те рассказали? – огорчённо констатировал князь, – И кой сие содеял?

– Догадайся с трёх раз. Если тебе нравится Евпраксия, то скорей женись на ней и ни на кого не обращай внимания. Это не грех тебе, вдовцу, во второй раз пожениться. Отец Паисий не станет возражать, только повыпендривается немного, чтобы вытащить из тебя побольше приятных ништяков, – рассуждал я, одновременно жуя пряженец с тёртой репой.

С кем поведёшься.

– Воистину Господь подарил премудрого сына ми, – растроганно высказался батя, и даже крестное знамение на себя наложил, – Обаче, есть завет отича ея…

– Знаю, наследником твоим сделать его внука Семёна, – с довольной улыбкой всезнайки высказался ему.

Послебанная краснота на лице отца заметно усилилась.

– Полюбил я тя за малы год. Ушед ты хвор и кроток из мира, а вернулся дерз и стропотен, не прещатися никой. Сяко сына я просил у Бога, и он дал ми. Утый ты лишче токмо, обаче мясо нарастёт. Гобину велию монастырю Успенску хочу за тя воздати, – растроганно пророкотал батя, – Надысь ради тя хоче от Пракши отказаться, но тяне мя к ней, мочи несмь. Иже деяти ми не ведаю?

– Делай всё, что считаешь нужным для своего блага, только и мои условия скорей исполни, – предложил в ответ, – Отпусти из узилища гудцов Рака и Зайца. Единца лиши должности, боярства, поместий и прочего имущества, и покарай за все мои унижения и обиды.

Князь надолго задумался, запустив пальцы в мокрую бороду и медленно перебирая волосы. Наконец, произнёс:

– После мыльни доводство самочинно содею. Буде с ми.

Заметил на полке случайно костяные фигурки, очень похожие на те, что нашлись в детской комнате. Они оказались частью игры, называемой таврелью. Игра очень сложная, по словам князя. Во всём Галицком княжестве в неё умели играть только боярин Чешок и он сам, причём боярин постоянно проигрывал. Ха-ха! Кто бы в этом сомневался? Из того, что мне вкратце поведал отец, стало понятно, что это некая разновидность шахмат. Теперь стало понятно назначение символов на костяшках. Они обозначали что-то вроде шахматных фигур. Игра занятная, гораздо сложней обычных шахмат, но разобраться в ней не составило особого труда. О чём я непринуждённо сообщил родителю. В ответ батя чуть не умер от смеха, сообщив, что отрокам по младоумию сию зелохитрую мастроту постичь невозможно. И что он готов поставить на это в заклад половину своего государства. Ага, дай Бог вашему теляти нашего волка отымати. Что ж, короли любят спорить, но при этом не любят проигрывать. Замнём этот вопрос для ясности, тем более, что дела державные ожидали.

Княжья кавалькада направилась в кремель. Меня снова везли в возке с гербом. Единец был сильно озадачен визитом в его епархию высоких особ. Мне лично находиться в помещении, навевающем не самые лучшие воспоминания, было как-то не по себе. Приехали туда с отцом в сопровождении боярина Морозова, каких-то дьяков, среди которых был Алимпий, а также гридей. Государь потребовал немедленно доставить труп израдника Плесни и бежавшего с ним узника в любом виде. Перепуганный Кирияк тотчас сам побежал исполнять повеление. Бродящие за окнами в расхристанном виде его бравые орёлики испарились в мгновение ока.

Привели якобы сообщника Фоки по побегу. Его облик меня чуть не убил наповал. Это было моя точная копия, только одетая в дранную одежду. И морда битая примерно также. Волосы, правда, чуточку потемней, и взгляд не такой наглый, какой обычно у меня преобладал. Вот и всё различие, не считая одеяния. Наше сходство успели заметить дьяки и принялись тихо перешёптываться. Отец тоже выглядел слегка обалдевшим. Узника поставили на колени. Он щурился на свет и смотрел больше в пол.

– Рекомах ся, – потребовал от него дьяк.

– Макашка, течный холоп боярина Единца, – тихо прошелестел тощий узник.

– Сказывай, отроче. Кой ты еси, отнуду пришед, пошто впал в узилище? – грозно поинтересовался князь.

Парнишка сжался весь и с ужасом посмотрел сначала на князя, потом на главного сыскаря.

– Реки, дуботолк. Сам государь тя вопрошае, – заверещал на него один из дьяков.

– Макашка есмь, из смердов. Родичей не помню. Стёк по гладу зельну с веси сей в Галич-град, – скороговоркой ответил парнишка, опасливо посматривая на Кирьяка.

Макашка! Как мне в голову сразу не пришло! Это же тот самый мечник из подразделения сотника Рогатого, постоянно попадающий в разные переделки и страдающим потом своим мягким местом. Словили его, значит, соколы Единца. А проклятый уродец принял его за меня и постарался сломать парня. Наклонился к отцову уху и обсказал туда все свои соображения насчёт похищения воина. Князь встрепенулся и послал очередного дьяка за сотником.

Четверо воев доставили на куске ткани смердящий труп обезображенного мужчины. К великому сожалению, признать в нём кого-то было уже невозможно. От лица практически ничего не осталось, но фигура и одежда вполне соответствовали Фоке. Воняющий труп вои вскоре уволокли, иначе мы бы все тут задохнулись. Кирияк уверял князя, что труп принадлежит именно израднику Плесне. Тем временем прибыл сотник.

Анисим Рогатой оказался крепким мужчиной со свирепым до криминальности лицом. С таким в тёмном переулке встретишься – сам кошелёк подаришь. Может быть, это бороды так влияют. Он сначала уставился на меня, осоловело заморгав глазами. Мужчина не понимал, почему его шалопутный боец расселся в богатых одеяниях рядом с самим князем Юрием. Я непроизвольно хихикнул и кивком направил его внимание на узника. Дьяк начал говорить и в нескольких словах прояснил сотнику суть дела. Тот сразу же признал в Макашке своего воя. Я испытывал немыслимое наслаждение, глядя на искажённое одновременно страхом и злобой лицо Кирияка. Краснота на лице князя сигнализировала о надвигающейся грозе. Разборки последовали незамедлительно.

– Никоему не дозволено сею волю чинити в моём уделе. Без маво суда яти мужа слободна в холопы нелеть! – орал правитель, потрясая кулаками на сжавшегося боярина Кирияка, – Галичане на теих рядцев докуки слезны лещаша. Бесчинства твориша, измывательства люты. Людие возропташа. В поруб тя самого вержити требно за детели тея.

– Княже наш, милостивец! – бросился на колени Кирияк, – Не губи слугу сваго, в усердии велием облазняхуся. Верен те выну яко пёс чепны. За тя в огнь и в воду верзнуся.

Князь погрузился в длительные раздумья. Все с нескрываемым интересом ожидали развязки.

– Доводность по сему ряду требно размысливати зельно и косно. Повелеваю дьяка Варфоломея Коломнина учинити стареем палаты тайны, а Кирияка Единца брещи в порубе.

С лавки поднялся небольшого роста чернявый дьяк с типичными южными чертами лица и исполнил полный достоинства поклон князю. Кажется, полку умнолицых начальственных людей при князе Юрии прибыло. Понадеемся, что внутреннее содержание нового отцова придворного будет соответствовать создавшемуся у меня о нём первому впечатлению.

– А ты пошто мятущися? – рявкнул князь на Анисима, – Забирай сваго богатыря могутна и изыдите обое с очей моих.

Боярин Морозов во всех этих разборках не проронил ни слова. Выйдя из палат, помрачневший князь направился к лошадям. Я бросился вслед за ним с воплями:

– А как же с гудцами…?

– Ослобони сих мужей, коих княжич укаже, – бросил правитель сопровождающему его новому главе тайных дел.

Дьяк Варфоломей по внешним признакам напоминал итальянца, фрязина по-местному. Характерную внешность орлиноносого потомка римлян не в силах спрятать ни борода, ни мурмолка. Мне кажется, что если даже нарядить его китайцем, то он по-прежнему останется типичным итальянцем, пусть и в китайской одежде. Слова, между прочим, он выговаривал чисто и тщательно, без ожидаемого акцента. Выслушав мои пожелания, он тотчас же велел подручным доставить названных мною узников в палаты.

Спрятался за перегородку, так как не хотелось маячить перед пацанами своими регалиями. Ожидать их пришлось долго. Наконец, привели парней измождённых, со спутанными как у лошадей ногами и вязанными за спиной руками. Они шли поэтому медленно, семеня, опасливо озираясь. Подлый Единец видимо после моего бегства распорядился сидельцев путами вязать. Гудцов развязали. Варфоломей торжественно объявил, что государь самолично приезжал в кремель и повелел освободить невинных. Это надо видеть, как обрадовались парни, как стали обниматься, не сдерживая слёз радости, и благодарить доброго начальника. С трудом сдержался в своём потайном месте, чтобы не выскочить и не обнять дорогих моему сердцу людей. Новый глава тайных дел наделил освобождённых двумя деньгами, как и было со мной условлено. Пришлось одалживаться этими средствами для гудцов, которых вполне хватило бы на неделю обитания на постоялом дворе со всей кормёжкой. Я рассчитывал, что мне хватит этого времени, чтобы раздобыть побольше денег и окончательно примкнуть к ним.

Не успел вытащить свою измученную задницу из возка, как был атакован подьячим, показавшимся мне чем-то необычным. И дело было вовсе не в его молодости, хоть он и успел отрастить символ мужественности вполне приличный. В кулак можно захватить. Борода имелась в виду. В большинстве своём подьячие принадлежали холопскому сословью. Те их них, кто оставался повольниками, старались носить одежды более ярких тканей и какие-нибудь украшения, отличающие их от холопов. Этот парень выбивался из общей безликой массы княжьих чинуш не только одеяниями, но и располагающей внешностью. А ещё, подчёркнуто уважительными манерами. Парень держался со мной, как со взрослым. Это подкупало. А ещё было забавным сочетание дьяцкой бородёнки с заметно молодым лицом.

– Как тебя звать, подьячий? – напустил на себя официальный тон.

– Агафоном наречен, княжич, – вежливо ответствовал он.

Выяснилось, что Агафона прислали ко мне за ноу-хау огненного зелья. Молодец, хочет карьеру сделать при помощи головы. Мне такие экземпляры всегда нравились.

Обширный княжий двор был размерами больше торговой площади. Где-то посередине встретился ладный и плечистый воин, лет примерно под сорок. Мужественное лицо оттеняли добрые глаза. Он поклонился и произнёс:

– Здрав буди, княжич наш благий. Нарекли мя теим наказником в ратной мастроте.

А батяня слов на ветер не бросает.

– Извини, вой, занят я сильно, – постарался от него отделаться.

Мужчина поначалу сник, но потом понимающе кивнул:

– Егда повелишь почати казание?

– Завтра приходи ко мне поутру.

Воин церемонно поклонился и ушёл. Чорд, совсем забыл! Завтра же воскресный день, называемый здесь неделей. Никто ничего не должен делать. Попросил нового знакомца отыскать этого воина с тем, чтобы отменить завтрашние занятия, а затем прийти ко мне в палаты.

Около крыльца встретился ещё один дворцовый рядец, с поклоном передавший мне устное приглашение от боярина Морозова зайти к нему. Я раздражённо заявил, что если боярину Семёну что-либо от меня нужно, то пусть сам ко мне и приходит.

Агафон нагнал меня у входа в палаты и доложился о выполнении моего поручения. Сразу же приступили к церемонии передачи технологии. Он кропотливо записывал, а я надиктовывал текст. Внезапно ко мне заявилась обширная приторно-улыбчивая туша дворецкого, прервав важный процесс. Я раздражённо предложил боярину подождать немного за дверью, но подьячий, угодливо кланяясь дворецкому, сам поторопился уйти.

Пришлось приглашать боярина за стол в трапезной. Впервые лицо высокого ранга собралось вести со мной переговоры. Отца не беру в расчёт. Между своими церемонии излишни. Как сейчас положено вести общение? Сначала вроде как нужно обсудить обстоятельно и неспешно нейтральные темы – здоровье там, погоду… Потом, если останется время, можно перейти к сути разговора.

Я приказал слуге принести хмельного мёду со сладкими заедками. Подождав, когда он уйдёт, боярин Семён обратил ко мне своё хитрое лицо и начал вещать. Возможно, моё малолетство послужило причиной того, что он решил не следовать традициям:

– Рад вельми, иже ты выправился и к родичу возвернулся здрав. Буди опорой и надёжей отичу сваму. Младёшенек ты летами и незрел разумением, поне тужися порядья вящие изрекать. В теи лета сам по заветам старших бытияху и пряния не сотворяху. Споручествую государю и отичу тваму с младых лет, справой и дельным советом…

– Чем смогу быть тебе полезным, боярин? – подвинул собеседника ближе к сути.

– Рек отичу сваму, дабы он оставил боярина Единца и в стареи палаты тайны возвернул. Пособи ми, и я те пособлю. Постольником содею.

Ага, сначала яростно бился грудью об амбразуру на думе, чтобы мне, младенцу неразумному, не позволить стать постольником. А сейчас непринуждённо выруливает на все сто восемьдесят градусов. Из того, что я успел узнать об этом человеке, потенциал зловредности у него зашкаливает, как и у его рыжебородого соперника. Неплохо бы понаблюдать с удобных мест в партере на паучьи бои в банке. А пока пусть принимает меня за простачка и думает, что я ничего не знаю про его внука. И постольничество это мне нужно, мягко говоря, как зайцу эспандер. Как бы мне намекнуть этому толстобрюхому извращенцу насчёт денежного интереса.

– Я и так стану постольником после Чухломы, – решил возразить, – А зачем тебе, боярин Семён, нужен этот Кирияк? Отец на него очень зол из-за плохой работы.

Дворецкий пока не знал истинной причины падения своего приятеля. Вот и славно. Пусть подёргается.

– Вресноту, кроме боярина Единца овы мужи верны суть. Он требен ми днесь в детелях противу боярина Жеховского. Чую, и те такожде нелюб сей вятшец. Сам ведаешь, иже сей злокоман жаждет сверзити державу нашу в брань тужну с Москвой, на пособь Новуграда и Твери надеяху. Блядит княже Борис несусветно зде, – разговорился вдруг боярин.

– Почему боярин Кирияк не извещал своего государя о своих подозрениях? Это ведь было его обязанностью. И тебя бы он послушал, – перебил его резонным вопросом.

Дворецкий изучающе посмотрел на меня и даже вздохнул тяжко:

– Верит княже наш Юрие лжи Жеховского, понеже очеса его защены грёзами о великом княжении.

Знал бы он, как мне на всё это наплевать.

– Молва ходит про тебя, Семён Фёдорович, что ты сметлив разумом. Сообрази сам, сколько должна стоить свобода твоему другу? – открытым текстом определил свой интерес.

Сообразил моментально, заулыбался, кивнул своим мыслям и высказался:

– Библы чтяху, житейны разум не взымешь. Держись мя, княжич и лихву сбудешь.

Он поднялся тяжело, поклонился и молча вышел с довольным видом.

Почти сразу после ухода вельможи слуга Устин доложил, что со мной желает встретиться некий рядец. По сути, мне было всё равно как убивать время до обеда. Оставалось примерно час с четвертью.

Как здесь узнавали время? До очень просто. В эту эпоху активно пользовались водяными часами – клепсидрами. Большие стояли в княжеском дворе, видел их также на торжище. Малые во множестве располагались в палатах богатых людей и у меня естественно. В княжеских палатах стояла изящно сделанная клепсидра, подарок из Царьграда. Правда, подарок тот предназначался князю Московскому Дмитрию Донскому, а уже от него вещица досталась моему отцу.

Представляли часы, называемые галичанами просто часомерами, систему из двух резервуаров. Из верхней ёмкости вода через воронку с песком, предназначенной для гашения скорости, поступала в нижнюю, цилиндрическую. На поверхности накопленной жидкости располагался поплавок, который поднимался и через зубчатую рейку передавал движение зубчатому колесу с прикреплённой к нему одной стрелкой циферблата. Минуты можно было угадывать только по расположению между отметками часов, которых было ровно двенадцать.

Однако, точность времени, измеренного подобным способом, вызывала во мне определённые подозрения. Вода в верхний резервуар заливалась на восходе солнца. Вряд ли момент заполнения синхронизировался между всеми часами точно. Часы работали только днём. Ночью надобность в них отсутствовала.

Остробородый пришёл по мою душу от нашего министра иностранных дел с предложением посетить своего шефа. Я на этот раз не стал вставать в позу и пообещал в самое ближайшее время зайти в посольскую палату. Буквально через минуту слуга сообщил о новом визитёре. Им оказался посыльный от тысяцкого. И злобный викинг вдруг тоже возжелал встречи со мной. Этот внезапный интерес ко мне начал слегка раздражать. Наелся рандеву с дворецким вдоволь. Если ещё кто сегодня ко мне подкатит с подобным предложением, пошлю далеко и надолго. Отказался, сославшись на сильную занятость. Увидимся ведь ещё не раз на междусобойчиках в княжеской трапезной.

13

И что же вы думаете? Пешит ко мне ещё один дьяк, гордо выставив перед собой клиновидную бороду. На этот раз меня звал к себе отец. Странно, для обеда пока было ещё рановато. Может быть, ещё чего-то стряслось?

Сразу за гардеробной и перед тронным залом дворца располагался государев кабинет. Небольшой по размеру, больше похожий на комнату отдыха, чем на рабочее помещение. С коврами, гобеленами и шкурами животных. С чирикающими птицами в клетке. Тут находились полки не только с книгами, но и с различными занимательными вещицами. Вызывали восхищение украшения, фигурки животных и поделки из обсидиана, малахита, агата и аметиста. Впечатляюще выглядели ножи и шкатулки из моржового клыка, посуда из стекла и серебра. Скорее всего, эти предметы являлись подарками государю. Там же лежал невероятной красоты кожаный пояс, вышитый позолотой и украшенный драгоценными камнями. Чуть ниже на полке расположилась расшитая жемчугами бархатная тафья, опушённая по краю соболиным мехом. Через верх посередине тафьи пролегала вшитая серебряная полоска с прикреплёнными к ней драгоценными камнями. Это своеобразная корона Звенигородского княжества и пояс с каменьями украшали государя на прошлой думе.

Важным элементом обстановки кабинета являлся прекрасно исполненный шахматный столик, на лакированной поверхности которого были нанесены квадратики для игры из разных пород деревьев. Опирался столик на ножки, стилизованные под звериные лапы. По обе стороны от него располагались два дивана, вернее, скамьи с мягкими сиденьями и спинками. Правитель и главный дипломат сидели на этих диванах напротив друг друга в рубахах по жаркой поре и резались в пресловутые таврели. Возле них тёрлась туша дворецкого и сыпала прибаутками. Отец увидел меня и подмигнул:

– Зри, Дмитрие, яко разумливые мужи деяша. Аще еже похочешь сведати, глаголь без зазрения.

– Княжич наш, надёжа Димитрие, в леты велие взошед, всяк побивати буде. И не токмо в таврели, – промурлыкал боярин Морозов.

Хорош правитель, развлекается в рабочее время. Да, ходы в этой игре практически совпадали с шахматными. Назывались фигуры, они же таврели, немного по-другому: волхв соответствовал королю, князь – ферзю, лучник слону, всадник – понятно кому, ратоборец – это ладья и ратник – пешка. Эта игра менее кровожадная, потому что фигуры не убирались с доски, а только пленялись. Таврель воздвигалась на пленника и передвигалась по доске в виде башни. Создавать башни можно было и со своими таврелями, что давало возможность при следующих ходах разделяться на две части в любой пропорции и атаковать в два хода одновременно. Если башню захватывал противник, то он в дальнейшем освобождал пленников разделением. В общем, круть шикарнейшая. К концу партии я уже мог видеть ошибки и более сильные ходы участников. Было не понятно, притворялся ли Чешок, играя хуже? Вскоре белые башни князя выстроились вокруг красного волхва боярина. Боярин Данила сокрушённо махнул обеими руками.

– Тея взимала, государь!

– Вот тако возрасташася калита княжеска, – весело вскричал отец, – Обаче, на мнозе ты пружался. Семь влаг с мя сошед.

Обращаясь ко мне, он поинтересовался:

– Обаче, Митко, такожде мнишь, иже сие несть хитренно?

– Детская забава, – решительно заявил я, втайне тешась побагровевшим лицом родителя.

– Седи мой драгий советоч паки и кажи сего паршивца. Стави на сию игру вся тей проигрыш, – обратился князь к боярину Чешку.

– А если боярин Данила снова проиграет, то что я буду иметь? – невинно поинтересовался уже я.

Батя просто задохнулся от моей наглости, а Морозов тоненько захихикал. Даже само предположение казалось им верхом безумия. Разыграли право первого хода. Чешок великодушно уступил мне честь играть белыми. Я двинул вперёд королевскую пешку, то есть волхвова ратника. Получилось как-то легко устроить боярину что-то типа киндермата. Даже быстрее, чем в шахматах. У того даже задёргалось веко.

– Сякое несть мочно? – вскричал князь.

– Напрасно! – пробухтел боярин Семён изменившимся голосом.

Я не специально, но вдруг сладко зевнул, тем самым ещё больше усилив эффект глумления над раздавленным быстрым разгромом противником. Интересно, стоит ли намекнуть бате про мои пол княжества, или обратить всё в шутку?

Когда все понемногу отошли от шока, князь ожидаемо предложил партеечку с собой. Своего рода матч престижа. Не исключено ведь, что мне просто дико повезло. Батя начал с того, что забрал себе право первого хода безо всякого розыгрыша. Ходы обдумывал напряжённо, целыми десятками минут. Уже время обеда прозвенело на клепсидре, а батя усердно тужился, будто защищал бастион Сен-Жерве в Ля-Рошели от проклятых гугенотов. На постоянно залетающих с неотложными делами дьяков рявкал немейским львом, которого Геракл катапультировал когда-то. Даже несмотря на полнейшее отсутствие опыта в новой для меня игре, положение у правителя на доске было аховое. И чего высиживать часами? Сдаваться надо.

Видно рыжебородый культурист был из породы неистовых авантюристов, покорителей морей и нового света. Мысль, что кто-то лучше него соображает в этой игре, была для него нестерпимой. Он предпринял бешеный штурм моих бастионов всеми фигурами, не заботясь о собственной защите. С такими отчаявшимся противниками легче всего играть. Я грамотно отбил атаку и легко заматовал волхва. Такого искреннего горя мне ещё не доводилось видеть. Огромный мужчина сидел, обхватив ручищами лицо, и не двигался. Вдруг он вскочил, обхватил меня ручищами медвежьей хваткой, поднял и закружил по комнате, приговаривая:

– Сыне мой разумлив паче!

Косточки мои жалобно трещали. Челюсть вжалась в мощную державную грудь и готовилась попрощаться с зубами. Таврели разлетелись со стола во все стороны. После жёстких объятий начались поцелуи в губы. Чёртовы традиции! Кто их только придумал? Уж который раз подвергаюсь этому виду изнасилования со стороны мужчин.

Вспомнив о запоздалом обеде, князь повёл меня и ближников в трапезную. Там в ожидании томились тысяцкий и старый боярин Турок. Под впечатлением от моего "разумейного" подвига, отец велел принести самых лучших вин бургундских, да фряжских, сурожских. К традиционной мясной ухе, похожей больше на рассольник, добавилась тушёная "зверина". В качестве заедок, то есть десерта к непременному теперь уже кофию, использовались пряженцы с вареньем, ромейские цукаты, яблочная пастила и вяленые фрукты в меду. Полной неожиданностью для меня на столе оказалась ароматная дыня, доставленная купцами из далёкого Хорезма.

От души налюбовавшись мной, отец объявил, что я достоин стать удельным князем. Боярин Морозов де предложил выделить мне в кормление удел. Бояре принялись обсуждать варианты моих будущих владений. Один Жеховской молча сидел с кислой миной. Выяснилось, что боярин Аникей возглавлял поместную палату и ведал всеми земельными вопросами. Он дал поручение своим дьякам, и те приготовили на рассмотрение правителю в качестве моего удела несколько вариантов, отличающиеся как ценностью, так и условиями владения. Имелись варианты, где удел целиком составлялся из поместных владений. Их владельцы становились формально моими вассалами. Владение моё заключалось в "кормлении", то есть я бы получал определённый фиксированный сбор и не вмешивался в хозяйственные вопросы подвластных мне феодалов. В других вариантах мне во владение передавались княжьи, "чёрные земли". Здесь можно было хозяйничать самому, имея возможность раскрутить любое прибыльное дельце, или прогореть и остаться вообще без гроша. Мне показался самым удобным вариант, где было бы примерно пополам кормления и чёрных земель. Ещё одна трудность в выделении мне удела заключалась в необходимости не включать земли боярина Морозова и прочих отцовых ближников.

Неожиданной стороной повернулась ко мне фортуна. Отказываться от такого выгодного подарка судьбы было бы верхом глупости. Сбегать из дворца теперь никуда не надо, и так скоро съезжать придётся. Гудцов сделаю своими боярами, и заживём вместе припеваючи. Вот только где мои полцарства всё-таки разместятся?

Наследственные владения князя Юрия Дмитриевича, из которых мне собирались нарезать вассальный удел, состояли из трёх разделённых иными государствами и княжествами доменов. Один из них – бывший столичный – располагался западнее Москвы. После отхода старших сыновей под руку Москвы, от него остался только маленький кусочек со Звенигородом. Самым большим по размеру получался Галицкий домен. А за дремучими лесами и болотами расположилась далёкая Вятская земля с частичным самоуправлением. Я бы со всей душой хапнул себе именно эту территорию. Подальше от отцовой опеки и происков его хитрозадых друзей. Оказалось, что там уже княжил Дмитрий Борисович, по прозвищу Берёза. Старший сын князя Жеховского.

Пришлось согласиться на удел в среднем течении Унжи от устья Виги вниз до рубежей Московского княжества и по окрестностям всей реки Межи. Земли там осваиваемые, малолюдные, зато обширные. Граница на востоке с Ветлужским кугузством растворялась среди лесов и болот. Если же ориентироваться по русским поселениям, то кое-где достигала самой Ветлуги и даже далее. Городов не имелось, за исключением нескольких полуразвалившихся крепостьиц, оставшихся от одного бывшего черемисского кугузства на берегах реки Унжи. Потомок последнего местного правителя ещё был жив и служил в чине сотника моему отцу. Его владения в Ухтубуже попадали как раз в мой удел. Значит, ему предстояло стать моим вассалом. Ещё имелись вотчины кое-каких бояр и детей боярских, фамилии которых мне ни о чём не говорили. В большинстве своём удел составлялся из необработанных и чёрных земель, управляемых княжьими тиунами. Самым развитым в хозяйственном значении оказалась усадьба Волегово недавно умершего бездетного помещика Алфея Кикина. Её предлагалось использовать в качестве моей резиденции и развить в дальнейшем в полноценный укреплённый город.

Завозилась в душе своими скользкими ручонками жаба. Захотелось узнать размеры своих будущих владений. По предварительным дьяцким прикидкам их площадь составит около восемьсот тысяч десятин, что в переводе на современные меры означает восемь тысяч семьсот квадратных километров. Маленькое такое княжество, да своё. Чуть меньше Кипра, являющегося как раз сейчас полноценным королевством. Правда, не на долгое время. Размеры государства в средневековье имели всё же своё значение.

Братцы мои по этому параметру мне проигрывали в разы. Правда, у них имелись богатые города. Ремесленные промыслы всегда больше прибыли приносили, чем земледельчество. Князь Юрий много труда вложил в обустройство этих земель и прежней своей столицы Звенигорода, прежде чем перебрался в Галич. Действительно достойный правитель. В наше время он был бы кризисным менеджером, умеющим делать из…, хм…, варенья конфетки. По сути мелкие княжества мало отличались от помещичьих землевладений, от угодий того же Морозова. Политического значения они уже не могли иметь.

Отцовы намерения меня забавляли и радовали. Запрусь в своих владениях и буду там выпасать тараканов из головы. Придётся, конечно, иногда появляться в столице и выполнять отцовы поручения. Ничего, побуду теперь в этом времени князем Димитрием Волежским. Неплохо, однако, звучит.

Когда обед перешёл в стадию попойки реально отменными винами, отец под горестно улыбающуюся мину главного дипломата предложил оплатить мой выигрыш. Я заинтересованно размяк в предвкушениях. Боярин Данила передал мне кожаный мешочек, битком наполненный кругляшами денег из серебра с изображением всадника на коне и с саблей.

– Три рубля зде собраны, княжич Дмитрий. Пеняжка к пеняжке. Мнил дельма государя сие назначалось, ан нет, Юрьичу младому угодилось, – сопроводил он переданное почтительным поклоном.

Главным злом в вине является то, что оно неизбежно кончается. Как и разговоры. Поздний обед и так растянулся, отхватив приличный кусок у русской сиесты. Несмотря на массивность тела, отец заметно захмелел и направился в опочивальню, напомнив мне о желательности присутствия на суде. Попрощавшись с ним, я с прочими боярами вместе покинул трапезную.

Время неуклонно капало, сдвигая стрелку к началу княжеского суда. В дворцовом комплексе имелось одно строение, выступающее за пределы княжьего двора в город, за высокий забор. Называлось оно докучной палатой. Туда мог зайти прямо с площади любой горожанин и смерд со своими просьбами и предложениями. Докучные дьяки вели прием с утра до захода солнца. По субботам после дневного отдыха там появлялся сам князь и в сопровождении судебных и докучных дьяков выходил на высокий и обширный балкон-галерею, вершить оттуда сверху суд и расправу. Для него приносили и устанавливали по такому случаю резное креслице. Напротив здания в этой части площади располагался помост, на котором, как я подозреваю, могли совершаться публичные экзекуции.

На площадь подтягивались зеваки, с огромным интересом наблюдавшие за судебными и прочими процессами. Я специально оделся поскромнее и подоспел, когда отец уже сидел в докучных палатах, готовясь к выходу на публику. Вскоре мы вышли на крыльцо в сопровождении дьяков с постными лицами. С площади завопили здравицы. Я устроился в толпе дьяков и наблюдал за всем происходящим с живейшим интересом. Дела вёл один из судебных дьяков. Он подсказывал решения князю, сидящему с недовольным лицом.

Однако же, не очень дружелюбными были здесь законы. За многие ерундовые преступления тут запросто могли жизни лишить, или свободы. И наоборот. За серьёзные преступления люди, порой, оправдывались полностью. Один кожевник в подпитии ударил своего товарища ковшом и убил его. Судом был оправдан. Де пьяный не ведал, что творил. Женщина в годах случайно подожгла соседский сарай, проходя мимо с горящими угольями. Ей присудили повешение. Прошло через суд много разбойников и татей. Почти всем им также присудили повешение. Лишь двоим посчастливилось получить приговор в виде сечения кнутом.