Текст книги "Всегда вдвоём (СИ)"
Автор книги: Максим Владимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Ну да, он же олигарх у нас. Будущий, – язвительно отпарировала старшая.
– Да при чём тут это? И почему вообще олигарх? Ты же вроде хотела образованного всегда?
– Так он не образованный. Теперь уж пусть хотя бы олигархом будет...
Ответом ей было протяжное "о-ох".
Глава 9. Сила крови
Еженедельное сборище уже клонилось к закату, когда неожиданно затребовал слова начальник медблока Института.
– У вас что-то важное, Иван Александрович? – несколько обескураженно спросил директор, мельком взглянув на часы. – Тогда прошу!
– Благодарю. Товарищи, вы знаете, я выступаю нечасто, но сегодня... повод есть, скажем так.
Доктор действительно обычно ограничивался репликами с места, а вот так, с выходом в центр кабинета, стоя... пожалуй, что и никогда, поэтому все присутствующие перестали шушукаться о своём и заинтересованно уставились на нарушителя распорядка.
– Мы научились определять одарённость по анализу крови, – решительно рубанул доктор.
В кабинете воцарилась гробовая тишина, даже стало слышно, как дворник за окном скребет лопатой по асфальту, убирая снег с дорожки.
– И что – прямо вот достаточно анализа? Обычного? В обычной лаборатории? – недоверчиво спросил Потапченко.
– Нет, к сожалению – всё сложно. И объём крови требуется гораздо больший, и оборудования – гора, и дорогостоящие реагенты. Ещё крупный минус – слабая чувствительность имеющихся методов.
– Б-р-р, так "научились", или "слабая чувствительность"? – поморщился Потапченко.
– И то, и другое, – быстро взглянув на зама по науке, терпеливым тоном лектора ответил медик. – Если коротко, мы нашли закономерность, то есть, довольно точно знаем, чем кровь одарённого отличается от крови обычного человека. Больше того, могу с приличной уверенностью утверждать, что чем более развит Дар – тем это отличие больше. Но разница существующими методами определяется только для самых развитых одарённых, в этом основной недостаток.
– Ничего себе – недостаток... Да это же гроб с погремушками! Зачем нам уметь находить сильных одарённых? Это и так понятно, ну, известно... – высказался кто-то из группы безопасников.
Доктор быстро повернулся в ту сторону, но даже не успел увидеть, кому отвечать, впрочем, всё равно не пришлось, ответил директор:
– Возможно, я чего-то не понимаю, и наши учёные товарищи сейчас меня поправят, но сам факт того, что кровь отличается – уже ценен. Пусть сейчас мы не умеем определять – малое количество, я верно понял? Но ведь так будет не всегда! Главное – знать что искать, а уж как это сделать – разберемся. Разве нет? – он перевел взгляд на Потапченко. Тот медленно кивнул.
– Пожалуй, на этом у меня всё, – развёл руками доктор, и начал двигаться к своему месту, но его жестом остановил поднимающийся начальник научного крыла:
– Секунду, Иван Александрович... Товарищи! Ну, или господа. Кому как угодно. Несмотря на все вопросы. Справедливые! Которые здесь были заданы. И, м-м-м, ограниченную применимость открытия. О котором нам только что сообщил начальник медицинской службы. Я, как учёный. Не могу расценивать достигнутый успех иначе, как выдающийся. Список наших достижений до обидного мал! И любое! Продвижение вперёд в нашем положении – это настоящий прорыв! – и Потапченко со значением, медленно, но постепенно ускоряясь, зааплодировал. Спустя пару секунд к нему присоединились и остальные.
Смущённый доктор, краснея, пробирался на своё место, пожимая руки поворачивающихся к нему соседей, а директор, приподнявшись, громко заявил:
– Я присоединяюсь к поздравлениям, Иван Александрович! Однако, позволю себе напомнить – время!
Шум резко усилился, присутствующие загремели стульями, заговорили все разом, потянулись на выход, а в открывшуюся дверь уже заскочил секретарь директора, нетерпеливо глядя на шефа.
– Иван Александрович, свободны? Обсудим новость? – Потапченко аккуратно взял доктора за локоть почти в дверях, когда все остальные уже вышли и, гомоня, растеклись по предбаннику и коридору.
Медик согласно кивнул головой:
– У вас или у меня?
– Прямо здесь. Я ещё Анатолия Андреевича пригласил послушать. Если не возражаете?
– Ничуть, без проблем, – отозвался Иван Александрович.
– Расскажите подробнее, пожалуйста. Как нашли? Что именно? Ну и остальное. Я не стал спрашивать на собрании. Им это не интересно, полагаю. А для нас – очень важно! – попросил зам по науке, когда они втроём уселись в кресла у окна.
– Мы с самого начала предположили, что кровь может отличаться. Но, как вы понимаете, когда не знаешь, что искать, делать это можно до морковкина заговенья, так? – дождавшись подтверждающих кивков от собеседников, доктор не спеша продолжил: – Поэтому, мы взяли кровь самого предположительно сильного одарённого из доступных – Тумина. Точнее, не просто взяли, а основательно запаслись!
– Да уж, наслышаны, – неодобрительно буркнул Потапченко.
– Вам и слышать не надо – у вас взяли не меньше, – отпарировал врач. – Вы тоже очень сильны, хотя, по результатам анализов, всё же будете послабее.
– А насколько? – весь подавшись вперед, спросил учёный.
– Этого мы пока с уверенностью определять не умеем. Метод не проградуирован, понимаете? – доктор качнул головой так, что очки пустили зайчика прямо в глаз Потапченко, отчего тот поморщился. – Вообще, мы с уверенностью смогли проследить признаки предполагаемых отличий только у семи человек из 61 протестированного образца.
Пока учёный переглядывался с директором Института, доктор перевел дух и ухмыльнулся в бороду.
– Больше того, мы смогли проследить развитие результатов у Келли, девушки Тумина! В её ранних пробах мы не обнаруживаем ничего, а в последних – пожалуйста!
– Вот, значит, как, – отстранённо вымолвил Потапченко, глядя в никуда.
Все замолчали.
Через минуту, зам по науке встряхнулся, поменял позу и спросил:
– И что планируете дальше?
Медик пожал плечами:
– А что мы можем сделать? Будем развивать, что ещё нам остаётся? Хотел просить вас о создании некой группы – всё-таки, это уже далеко не только медицинский вопрос, тут и техника требуется. Финансирование понадобится отдельное, вероятно...
– Прекрасно. Это именно то, что я хотел предложить, – оживился Потапченко, и, криво ухмыльнувшись, добавил: – только боялся, что вы протестовать начнёте...
– Да какой там "протестовать"? – махнул рукой начальник медблока. – Я же понимаю, что у нас даже по медицинским меркам никак не исследовательский центр – так, амбулатория, пусть и продвинутая. Сами мы не потянем. Тем более, что суммы вырисовываются – устрашающие! Ну и сотрудник ваш нам помог здорово – Либанов. Без него мы бы долго ещё вокруг да около ходили.
Потапченко чуть натянуто улыбнулся. "Вот же хват этот Либанов! И тут влез!" – этот парень всегда был в насквозь гильдейском научном коллективе каким-то... немного чужим. Но сейчас его успех вполне можно было принять и на свой счёт!
– Вы хотите его в эту группу? Я правильно понял? – на всякий случай уточнил он.
– Нет-нет, что вы! – замахал руками медик. – Не собираюсь покушаться на ваши дела – решайте сами. Я думаю, будет продуктивнее, если мы вообще останемся в этом деле только консультантами, ведь вопрос-то выходит технический. Либанова мы у вас попросим, но для другого дела, у нас там ещё одна серия экспериментов планируется. К тому же, насколько я знаю, он сам хочет работать над совсем другими проблемами. У него свой проект какой-то, правда, только в проекте, уж простите мне тавтологию.
– Свой проект? Ну так надо помочь человеку, – тут же откликнулся директор. – Раз уж он такой удачливый. Как считаете, Виктор Григорьевич?
– Пока он занят, – кисло откликнулся Потапченко. – Вы же сами его всё время просите? – повернулся он к медику.
Доктор медленно кивнул. "В конце концов", – подумал он, – "это их там внутренние дела – пусть сами разбираются".
–*-*-
Сегодня в баре потише – вояк нету. Выезд у них какой-то, что ли? И вообще, народу почти нет, и музыка даже какая-то... расслабляющая. Надо бы у бармена спросить – может, тут график имеется? Вчера – пиво, бильярд и кавардак, сегодня – лёгкий джяссс, хрусталь и сухое вино? Но сейчас вставать лень, придётся скучать так. В неведении. Но – скучать.
Поэтому, я даже обрадовался, когда, уже совсем вечером, часов в 9, в двери буквально вломился Андрей и сощурился, оглядывая зал. Ищет кого-то? Мазнул по мне взглядом, явно узнал – кивнул, но ищет не меня – сканирует публику дальше. Посмотрел-посмотрел, и тихонько вышел. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Хотя, пожалуй, нет: так скучно сегодня, что я б сейчас с удовольствием потрещал с ним за философию!
Разозлившись, я залпом допил пиво и уже начал вставать, как над ухом раздалось:
– Привет!
Хм. Андрей, опять с тем же пивом в руке. И как подошёл так неслышно?
– Привет. А я думал – ищешь кого...
– Ну да, искал, нашёл, ключи забрал. Теперь можно перекурить!
– Ключи?
– Ну да, от лабы. Мне там сделать надо кое-что, а официально времени не дают, так я приспособился утром работать, пораньше. Слава богу, хоть не препятствуют – мне вообще-то ключи не положены, но руководство закрывает глаза. Чтоб уж совсем не щемить видных деятелей отечественной науки! – громко смеётся, запрокинув голову.
– Что-то ты в противофазе: вчера тут такой сабантуй был, а ты – весь из себя чисто ботаник в очках, а сегодня порядок нарушаешь, – с улыбкой подколол его я.
– Ничего, мне можно! Я ж этот, неблагонадёжный! Так-то я спокойный обычно, а вот сегодня понервничал. У медиков проблемка была, техническая, долго-долго бодались все, кому не лень, и мы, и они сами – недели две, не меньше. А вот сегодня я её расколол! Ну и они мне кой-чего пообещали на радостях.
Андрей присосался к своему бокалу, вытянув чуть ли не половину сразу длинным жадным глотком. Пришлось его поторопить:
– Чего пообещали-то?
– Да у них там эксперимент один перспективный наметился. Ну и мне тоже любопытно, всяко лучше, чем мышей своих в шеренги строить без малейшей надежды на результат. Вот медики персонально меня и затребовали в группу обеспечения от НС. Только ш-ш-ш! молчок пока, это типа секрет.
– Ну так сам и не кричи тогда на весь бар, – улыбнулся я. Вот интересно – а он не эмпат ли, часом? Почему-то мне с ним так легко... Хотя нет, с Сергеем – там по-другому всё, с тем если присмотреться – постоянно ощущаешь что-то чужое. А Андрей этот – прямой, как рельса, всё нараспашку. Надеюсь.
– А что такое НС?
– Научный Совет. Ну, научное крыло, как у нас тут говорят. Все, кто под Потапченко ходит...
Некоторое время мы молча уничтожали пиво с орехами, а потом меня осенило:
– Слушай, Андрей, мне тут сказали сегодня, что все научники в институте – тоже одарённые, поголовно. А ты кто тогда?
Он сразу посерьёзнел, пить перестал, почесал подбородок. Хмыкнул и с кривой ухмылкой проронил:
– Да, чтобы тут работать – надо быть одарённым. И обязательно придётся вступить в Гильдию.
Странно. Что не так? Явно он изменился. Какие-то проблемы?
– Не, если ты не хочешь – не говори, я просто так ведь спросил.
– Да никаких проблем, что ты. Просто это вообще не та тема, которую правильно поднимать на публике, – он откинулся назад, зачем-то внимательно оглядывая зал.
– Ну и чёрт с ней, проехали. Ты мне тогда скажи, чего ты хочешь изучать? А то я так до конца и не понял вчера.
– Вчера? А, да, кстати – а ты куда делся-то? Прихожу из, пардон, туалета – никого нет, стакан стоит недопитый...
– Начальство выдернуло, – повинился я.
– Ого. Под Комаровым ходишь, значит, – он опять вкусно отпил пива. Куда гонит только?
– Комаровым? Даже не знаю такого.
– Не может быть! Сергей, кто он там сейчас – зам по внешним связям? Нет? – удивился Андрей.
– А! Сергея знаю, конечно. Только фамилию не слышал ни разу. И нет, он мне не босс, начальник у меня Директор, напрямую. Но ты от темы не уходи! Что там с наукой у нас? Что не по-человечески? – я прервался на пиво, посмотрел на его скептическую рожу и поощрил: – Ты не думай, я без задних мыслей. Никакого служебного долга – это всё вообще не мои дела. Просто интересно – где я, так сказать, в построении картины мира ошибся?
Андрей помолчал, потом повернулся и опять, как и вчера, послал какой-то нечитаемый знак бармену. Вот лихо у них тут получается! Хотя, если с годик походить сюда каждый день, то... может, и знаки уже не нужны будут. Как входишь – сразу тебе персональную трубку с пивом в рот, и сиди себе, а оно само льётся... Пришёл в себя я от короткого смешка наблюдающего за мной Андрея. Видя моё смущение, он обезоруживающе рассмеялся, хлопнул меня по плечу и жизнерадостно продекламировал, подвывая и явно пародируя кого-то:
– И только пиво примиряет нас с юдолью скорби сей!
Я ж решил ничего не говорить, никак его не подгонять, а то опять напугаю – закроется и будет говорить лозунгами. И не прогадал.
– На самом деле, я, конечно утрирую, когда говорю, что происходящее не имеет смысла – это не так. Понятно, что нам до зарезу сейчас нужны одарённые. И чем больше – тем лучше.
– Кому лучше? – скептически вопросил я. Вроде не о том говорили совсем...
– Всем лучше. И стране лучше, и народу, и самим одарённым, что будущим, что тем, кого, грубо говоря, уже нашли. Всё-таки, пока у нас их до обидного мало. Ведь одарённый одарённому рознь: большинство найденных – слабаки. И никаких перспектив не имеют, – тут я, вспомнив сегодняшний разговор с доктором, согласно кивнул. – А сильных одарённых у нас неприлично мало – мы уступаем чуть ли не всем соседям, даже мелким! Я, конечно, решительно против всяких там войн, но ведь если попрут – придётся как-то отмахиваться! А претензий к нам, сам знаешь, хватает – чуть ли не все соседи зубы точат.
– Да ладно – кто там точит? – встрял я. – Вроде ж они все боятся что, наоборот, это мы на них попрём?
– Боялись, – поправил меня Андрей. – Теперь картина мира поменялась. Сейчас есть такие одарённые, что прямо ух!
– Что, прям круче нашей армии? – скептически хмыкнул я.
– А ты знаешь – всё может быть, всё... Я ничему не удивляюсь уже! Говорят, кто-то летать умеет, например. Геоманты в Пакистане, по слухам, землетрясениями управляют, хочешь – вызовут, хочешь – природное остановят. Индийцы в панике, сам понимаешь. Это всё слухи, конечно...
– Погоди, по-моему, ты переобуваешься в прыжке! – прервал его я. – Мне показалось, что в тот раз ты говорил про то, что надо больше внимания уделять науке, природе, не знаю, как сказать...
– Да, не без этого, – признал собеседник. – Просто я сегодня только услышал про землюков этих южных... Это ж жуть просто, если они гадить начнут! Ккуда ты от землетрясения денешься? Хорошо, что у нас гор немного, особо землетрясти нечего – Камчатку если только.
– Кавказ еще, – подсказал я.
– Знаешь, – он поморщился, – а может, оно и неплохо было бы? Особенно, если турок рикошетом зацепит...
– Эти-то тебе чем не угодили? – засмеялся я.
– Да знаешь – был я там пару раз, ты не поверишь – по научным делам, не на пляже. И никак не мог отделаться от ощущения, что нас там не любят. Вот прям кюшить не могут. Как в Польше примерно. Говорю с ним – и понимаю: так бы он меня и зарэзал, если б мог, со всем своим удовольствием... А в глаза – улыбаются, – он шумно отпил и решительно рубанул воздух рукой: – Но ты прав – я не о том. Да, вопрос поиска, отбора, обучения одарённых – очень важен. И тут мы, оказывается, здорово проигрываем большой группе конкурентов. И даже тех, кого до недавнего времени и за конкурентов-то не считали! Кроме того, ещё ведь один фактор есть: каждый ненайденный нами одарённый – это потенциальное усиление противника. Не украдут, так сломают, если своими словами. Вот уверен, Россия сейчас просто наводнена разными иностранными группами, которые целенаправленно работают по одарённым.
Я поёжился. А ведь запросто, так если задуматься...
– С фсбшниками ты про это говорил?
– Да кто меня к ним пустит? – хохотнул он, а я поставил себе в памяти галочку: надо бы дать наводку Сергею. Или генералу какому, очередному. – Да и смысл говорить? Ну это же и так очевидно: если есть какой-то ресурс – ценный, трудновоспроизводимый, но при этом – легко выводимый из строя, то интерес к нему со стороны иностранных разведок неизбежен. Сложность в том, что мы ведь и сами не знаем – где их ждать? Потому как не умеем определять... ничего!
– Да что ты всё определять-то рвёшься?
– Какая разница? Например – находить одарённых в массе населения. Ведь умеют же это некоторые? Потапченко тот же. Ведь как-то он это делает? Просто посмотрел – и оп! уже человек пять привёл, просто с улицы. Я хочу понять – как! Возможно – сделать прибор. И поставить потом на всех станциях метро! Да что там метро – в каждый подъезд!
И опять мурашки по спине. Хотя, с другой стороны – когда я в последний раз был в метро?
– Как-то это... не уверен, что мне нравится. Мало нам камер, что ли? И рентгена? Ещё и твой аппарат – вообще нигде не скроешься! А потом, ну вот нашёл твой прибор человека, даже показал на экране, например. Что тогда – группу захвата в вагон?
– Ну а куда деваться, – Андрей понимающе развел руками. – К сожалению, другого метода быстро нарастить массив одарённых я не вижу. Не рассаживать же Потапченко сотоварищи вместо контролёров в метро! Это уж и вовсе расточительство получится, с текущим-то ничтожным процентом одарённости. Лучше уж пусть бы он со мной тут поработал. Мне бы и получаса в день хватило! Да что в день – в неделю раз бы зашёл! Так ведь нет, никак, ничего, никогда...
Тут тихо подошедший бармен постучал чем-то о стойку. Мы оба разом повернулись, недоумённо глядя на него.
– Извините, закрываемся – одиннадцать, распоряжение администрации Института, – несколько нервно проговорил молодой парень, видимо, ожидая наших возражений.
– Ох ты – и правда! – спохватился Андрей. – А мне же сегодня ещё...
Он тут же суетливо спрыгнул со стула, сунул мне руку и, на бегу крикнув: "Приятно было пообщаться! До следующего раза!", – шустро выскочил из бара на улицу.
Ну и ладно, я тогда пойду тоже.
Глава 10. Дальний прыжок
Когда мы с Линой вошли в свою квартиру в жилом комплексе Института, я сдулся. Вот честно – сам не ожидал, что так на меня это всё подействует! Да, конечно, Рыжая – не Маша, и с самого начала была не Маша, и никогда даже не напоминала! Но всё равно я опасался где-то внутри, что что-нибудь сейчас раз – и сломается... Никуда ведь от параллелей не денешься!
И хотя Лина, видимо, уловив это моё напряжение, сразу же в зале прилёта повисла у меня на шее, демонстрируя ничем не прикрытую радость встречи, и даже отказалась выпускать мою руку до самого подъезда – так и сидели, как пионеры всю дорогу, я только дома окончательно поверил в то, что всё. Всё кончилось, Лина вернулась, и всё у нас будет, как раньше! Иногда, правда, слегка потряхивает – мало ли, кто ей там чего наговорил, вдруг решит «обрадовать» меня позже, но эти «остаточные явления» я уже довольно успешно давлю.
– Да, кстати, солнце – а нас можно поздравить!
– М-м-м, дай угадаю, – Лина остановилась посредине комнаты с тряпкой в руках. – Тебе дали премию!
– Ну, так не интересно, – скривился досадливо я.
– Что – угадала?! – киваю. – Так это ж замечательно! И что – большая премия? За что? Фсбшники, за шпиона своего? А как дали – наличными? Или на счёт? Ты снимал уже?
– Воу-воу-воу, полегче, не стрекочи! – я встал с дивана и схватил такую уютную Рыжую в объятья. – Миллион. И они не фсбшники, а СВР. Ну, говорят так, во всяком случае. Так что, мы богаты!
– Надо отмечать, – деловито заявила Лина.
– Точно! Я тут как раз бар нашёл отличный. С пивом.
– Что – сейчас?! Тумин, ты с ума сошёл – двенадцати нет!
Всё б ничего, но у меня зазвонил телефон. И говорит... не слон, нет – Сергей. Боюсь я уже иногда... как бы опять какая-нибудь инициатива не выскочила. Дурная. Заведя руку с телефоном за спину, я громко прошептал Лине: "Вечером!", и, отходя, уже в трубку:
– Привет!
– Привет. Вы уже вернулись?
– Да, вот только что.
– Генерал Ивлев со своим академиком подъехать хотят. Сюда, к нам. После обеда. Ты как? – и, опережая мои попытки что-то возразить, тут же доложил: – С руководством согласовано. И с Потапченко тоже.
Шумно выдохнув заготовленный на ругань воздух из лёгких, я обречённо выдавил последнюю попытку отмазаться:
– А чего им надо-то? Ну ведь отдали уже всё – пускай работают себе?
– Знаешь, с этими генералами – проще дать, чем объяснить, почему нет! – раздражённо отбрил меня эмпат. – Думаешь, мне приятно с ними торговаться каждый день?! Только вот без них у нас тоже ничего не было бы – ни здания, ни статуса, ни финансирования! Так бы и бегали все до сих пор – не помнишь, что ли?
Мы оба помолчали, потом он уже спокойнее продолжил:
– Ну так как – согласовываю? В конце концов – чем ты рискуешь? Ну придумаем дело какое-нибудь, медики ввалятся по привычке своей, да утащат тебя на процедуры, делов-то...
– Ладно, – обречённо согласился я. – Свистнешь мне тогда, как точное время определится?
– Да я думаю, что мы с тобой на обеде пересечёмся – там еще позиции согласуем. И пути отхода проговорим, если совсем уж невтерпёж станет, – добившись своего, Сергей явно подобрел. А мне вот почему-то как нож к горлу эта встреча... не нужна. Совсем.
Злобно бросив телефон на диван, я потащился на кухню, но даже Рыжая на меня не обратила внимания – закопалась в хозяйственных делах. Ну конечно, как же – без женской руки неделю квартира никак продержаться не могла! Вернувшись обратно, я сначала плюхнулся в кресло, а потом сообразил и схватил телефон:
– Алё, Тогир! Ты где сейчас? Дома? Как насчёт попрыгать? Готов? Давай через 10 минут в зале тогда!
Вот мы как этот вопрос решим. Как раз до обеда часик убить...
–*-*-
Давно у меня была мысль – потренировать парный прыжок. Параллельный. Понятно, что есть вариант прыгать так, как я вытащил Лину из подвала – когда всю работу я делаю сам, а объект переноса мне только каким-то неведомым способом помогает. Но что, если мы будем прыгать одновременно и параллельно? В идеале – держаться за руки, но с самого начала это пробовать страшно – я же помню, как у меня слишком длинный плинтус обломало. Если так же оборвёт чью-нибудь руку – будет очень обидно. Поэтому я заготовил десяток разных по толщине и крепости верёвок примерно метровой длины – их не так жалко. Начнём с самой тонкой, конечно...
Вообще-то, я хотел с Рыжей это запробовать, но раз ей воображаемая пыль важнее – пусть будет Тогир. Опять же – мало ли что, пацана тоже жаль, без вопросов, но Рыжая мне в сто раз дороже!
Первую же нитку мы порвали ещё до прыжка: просто Тогир разбежался, как он это обычно делает, а мне-то не надо! Ну и вот. Обругал я его, не сдержался... неправ, признаю. Нитку связали узлом, но продержалась она ровно секунду – опять рассинхрон, хоть я и попробовал выполнить примерно тот же кульбит, что и напарник.
Дальше – почти час бесконечной ругани и попыток научиться «ходить в ногу». Вот чёрт – никогда бы не подумал, что это окажется таким трудным! Так попробуешь сам – и начинаешь по-новому смотреть на парное фигурное катание или ещё какие танцы: это ж сколько лет им надо потратить, чтобы вот так синхронно вензеля выписывать?! Тут просто два шага в ногу – час выучить не можем! В итоге, глядя на Тогира – уже чуть ли не в слезах – я решительно отменил старую стратегию, и верёвку мы взяли самую толстую, почти канат, а тренироваться стали без собственно прыжка, только разбег. Шаг, второй, подпрыгнули на месте! Раз, два, прыг! И в таком режиме у нас уже что-то стало получаться, слава богу.
Тут двери открылась, и в зал ввалилась Рыжая. С бутербродами! И вся такая... с мороза, в снежинках, румяная, рыжая – не могу! Не могу сердиться. Тем более – бутерброды, правда, Тогир, пока мы обнимались, каким-то неведомым образом сточил половину. Вот 50 кил веса, от силы, а ест – как не в себя! Двумя руками пихает, что ли?! Ладно.
После перерывчика уже решили пойти дальше, и прыгать не в воздух, а хоть на ближнюю базу. И сразу облом! У Тогира не получается прыжок. Что-то перемыкает в мозгах, он остаётся на месте, я улетаю на базу один. Нитка, понятно, рвётся. Попробовали без нитки и меня – всё работает как надо. Парень чуть не плачет уже, я на взводе – а мне ведь с генералом встречаться ещё этим чёртовым!
Тут Лина слезла с моего козырного мешка, скинула свитер, подскочила:
– А ну-ка дай я попробую! – и Тогира так обеими руками назад – швырь! Пацан чуть не грохнулся. Его и так-то жалко было, а тут ещё такое... Утешать пришлось! Бутербродами кормить! И времени – обед уже почти, надо заканчивать.
Но решили всё же попробовать на дурачка, вдруг что-то само получится? Хотя, я уже и не надеялся, конечно – мы с парнем час целый только учились хоть приблизительно в ногу попадать, а тут с листа...
А тут – с листа.
Мы с Линой улетели в синхронный прыжок с первого же раза. И даже нитка осталась целой, вот.
На Тогира – смотреть страшно, пацан аж чёрный с лица. Мда. Завязывать надо с такими тренировками, похоже, а то добром это не кончится... Потеряем пацана!
–*-*-
На обед идти Тогир отказался – вроде как бутербродами наелся, и я, честно говоря, даже какое-то облегчение испытал: уж очень трудно на него смотреть было по дороге из зала. Слишком сильно он переживает... Рассказал в столовке Сергею, тот поцокал языком, а потом вскочил и сбежал куда-то... а, вот, Потапченко выцепил и с ним шепчется о чём-то. Вернулся за стол, шумно плюхнулся:
– Всё будет норм. Сейчас там его в порядок приведут.
Сидим, едим, но ему явно не терпится:
– Слушай, а зачем это всё? Ну тренировка такая странная. И – у вас же получилось? – я кивнул. – А что?!
– Да я сам не знаю. Вертится вот в голове что-то, но ничего определённо сказать не могу. Надо будет ещё попрыгать, с Линой, может, зацепится что-то конкретное.
Тут я, конечно, слукавил: новое точно есть. Ниточка-то между нами – однозначно выходит из моего переносимого радиуса, что уж говорить про Рыжую! И ведь целой она осталась, а это значит что? Пропутешествовала с нами вместе, где мы там скрываемся в прыжке! И никак не изменилась! То есть, похоже, мы вдвоём можем больше, чем я один? А это серьёзно.
Правда, надо ещё работать. И информацией этой я светить не готов, так что, нам бы как-то самим...
– Даже жалко, что я с вами сейчас никак пойти не могу – покумекал бы тоже, три головы, как говорится... Но мне придётся ехать этих визитёров встречать да сюда проводить, – разочарованно протянул Сергей.
А я – так вот как раз наоборот, возрадовался в душе. Это именно то, что нам надо!
К счастью, после обеда Рыжая уже не спорила и никаких дел не изобретала, так что, мы тут же рванули в зал – закреплять успех.
–*-*-
Первые полчаса мы просто прыгали – торопливо, даже судорожно, стремясь нахапать как можно больше повторений, чтоб наработать максимально возможную синхронность. И когда мы перешли уже на самый толстый канат, и даже с ним сделали три прыжка подряд вообще без рывков, я, нервно сглотнув, предложил:
– Солнце! Намного лучше уже не будет. Надо пробовать за руку!
Но Рыжая отнеслась к этому эксперименту как-то совершенно легкомысленно: она просто схватила меня за руку, крикнула: "Ближняя!", – и тут же начала отсчёт. Нахалка. Но, надо отдать ей должное – всё получилось как по нотам, чисто, гладко и без проблем.
А ещё – что-то я опять такое ощутил, непонятное. Как-то вот опять легко мне. И кажется... что получится. Всё получится, чего ни пожелай.
Попрыгали мы таким вот образом, и Лина – опять первой! – предложила:
– А давай попробуем домой! – и снова заряжает счёт, ещё до того, как я успел что-то сказать! А "домой" она ведь не может, это дальше её рекордного прыжка! Но чего уж тут, как-то ей воспрепятствовать я всё равно бы не успел, и мы ушли. Домой.
И вот стоим мы такие в квартире, обнимаемся – а меня аж трясёт!
И киса моя, так осторожно, снизу вверх:
– Саша-а... А давай попробуем... далеко? Вместе? в квартиру, в Бруклин?
А с другой стороны: когда и пробовать, если не сейчас?
За руку взять, покрепче, счёт: раз, два, шаг – есть! Тихо, пусто, пыльно. Но – несомненный Нью-Йорк, Линина квартира.
Ой-ой, что же это будет теперь...
Главное, чтоб Тогиру никто не проболтался. Да и вообще, пожалуй, про такое стоит помолчать.
–*-*-
Пока мы, потрясённые, стояли обнявшись на бруклинской кухне, Сергей, видимо, продрался через нашу охрану. И визитёров с собой протащил. Именно так я подумал, когда увидел его фото на экране звонящего смартфона. Ну что поделать – я ведь обещал. Хоть и не вовремя это сейчас.
С другой стороны – может, оно и хорошо даже: не было у меня времени порефлексировать насчёт возврата в Институт. Точнее, насчёт очень даже вероятной неудачи! Поэтому мы с Рыжей просто взялись за руки и прыгнули домой уже в Россию. Эх, а симпатично вырисовывается: дом там, дом сям – да чтоб я так жил! Вернее, я-то и раньше вполне мог бы, только что это за жизнь? Так, существование. И постоянная борьба за плавучесть, чтоб её.
Поэтому, на встречу с генералом надо идти, правильно Сергей мне тогда сказал.
– Кстати, дорогая, я тут заходил в банк и сделал тебе карточку, дополнительную, – отдаю Лине карту. Это, оказывается, не так и просто – сделать карту человеку, если ни человека, ни документов рядом нет. Даже если карта – дополнительная к твоему собственному счёту. Далеко не любой банк готов, у меня вот только один согласился. Но – согласился. У Лины денег... студенческое количество, точно знаю. И хоть она постоянно храбрится и рвётся ни в чём в вопросах оплаты не отставать – в Америке, видать, набралась, но я-то знаю, что по финансам у неё всё очень жёстко, впритык. Потому и сделал ей карту к своему счёту, сразу, как только свою получил. Кстати, а ведь с Машей мне такая идея даже в голову не приходила! Почему, интересно?
– Это очень кстати, дорогой, – в тон мне ответила Рыжая. – Потому как лично у меня денег – по нулям, а зарплату здесь мне только обещают, и даже карточку не сделали ещё! Это интересно, кстати: почему тебе сделали, а мне ещё нет? Надо бы прояснить этот вопрос!
– Вот и проясни.
– Вот и проясню! Только потом. Сейчас я намерена поприсутствовать на этой вашей встрече – чтоб тебя опять на какую-нибудь левую авантюру не подписали. В конце концов, мне это по должности положено! Чтоб никто потом не говорил, что я от работы отлыниваю и деньги зря получаю... даже если никто мне их и не платит!
Смеёмся оба.
И это здорово – перед этой мутной встречей мне позитив нужен до зарезу.
–*-*-
Встреча... а про неё и рассказать-то почти нечего.
Зашли мы в кабинет директора под торжественные объявления какого-то неведомого хрена в костюме – ну дворецкий, ей-ей! Или кто он там, мажордом? Что-то такое, в общем. Рыжая сразу же дезертировала на дальний диван, Сергей как-то замялся в дверях, а я двинул к столу, из-за которого мне навстречу с кряхтением поднялся дедушка-дедушка, лет 100 на вид! Грешно смеяться, как говорится, но показалось, что он меня и увидел-то не сразу, пока его стоящий сзади ассистент не повернул в нужную сторону.
