Текст книги "Зов пустоты"

Автор книги: Максим Шаттам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Что ж, значит, я не слишком долго буду вам надоедать.

У Гильема зазвонил телефон. Он встал и отошел, чтобы ответить. Разговор был коротким, и Гильем тут же вернулся к коллегам:

– Это был Ив. Я попросил его помочь разобраться с абонентами из детализации звонков нашей жертвы – на случай если кто-то из них связан с продажей наркотиков.

– И? – чересчур громко спросила Лудивина.

– Он опознал одно имя. Последний, кому позвонил Лоран Брак, был дилер…

14

Мелкий дождь неплотной завесой скрывал город за окнами казармы, словно стараясь отгородить от внешнего мира этот оплот изучения насилия, поисков горькой правды.

Лудивина склонилась над экраном компьютера. Она читала файл АСИОП о дилере, которому Лоран Брак звонил перед смертью. Этот дилер был отчаянным человеком. Он вырос на токсичной почве, пропитанной ненавистью и пристрастием к наркотикам. По словам Ива, который пообщался с полицейскими из округа, где жил дилер, того подозревали в том, что он держит в кулаке свой городок в департаменте Сена-Сен-Дени. Он и сам употреблял наркотики, успел засветиться как стремщик, посредник, дилер, его привлекали к суду за оскорбления личности, нападения, незаконное владение оружием: у этого человека уже имелись все знаки отличия, в будущем способные принести ему чин генерала, которого похоронят со всеми почестями и будут помнить как того, кто отдал все без исключения ради своей войны.

Ив рассеянно поглаживал свои черные усы.

– За ним никто не следит, – признался он. – Я не знаю, где он был в пятницу вечером, и коллеги, с которыми я успел поговорить, тоже не знают. Мы можем запросить отчеты о геолокации его мобильного, чтобы получить хоть какое-то представление о его перемещениях, – но такой человек не пошел бы на дело с телефоном в кармане. Тем более свой личный, зарегистрированный на него телефон. Он же не идиот.

– Может, он заказал убийство? – предположил Сеньон.

Ив кивнул.

– Имени дилера нет в НКПН[14]14
  Национальная картотека подозреваемых, связанных с оборотом наркотиков, общая база жандармерии, таможни и полиции, позволяющая координировать действия различных органов при работе с подозреваемыми, относительно которых ведется судебное расследование в связи с оборотом запрещенных веществ.


[Закрыть], это нам на руку, – удовлетворенно заметил он.

– Почему? – удивленно спросил Марк Таллек.

– Если имя подозреваемого внесено в НКПН, мы не имеем права продолжать работу над делом, не связавшись с органом, который его туда внес, – чтобы не помешать работе, которую они уже ведут. А наши друзья полицейские страшно любят вносить туда всех, с кем работают, – чтобы их защитить. Порой это совершенно парализует всю нашу работу.

– Получается, мы вернулись к наркотикам, – подвел итог Гильем и взглянул на Лудивину.

– Они еще когда-нибудь общались? – спросила она, не отрываясь от чтения.

Гильем пощелкал клавишами, покачал головой.

– Нет, тогда они разговаривали в первый и последний раз, по крайней мере по этим телефонам.

– Проверим звонки дилера, – решила Лудивина. – Просмотрим все его контакты. Если у Брака был предоплаченный телефон, он рано или поздно там всплывет.

– Погоди-ка, – вмешался Гильем. – Я сперва не обратил внимание: звонок был очень коротким. Всего три секунды.

– Ошибся номером? – неуверенно предположил Сеньон.

Лудивина выпрямилась:

– Брак ошибся номером и позвонил дилеру, который живет примерно в пятнадцати километрах от его дома, а потом на месте преступления мы обнаружили гору наркотиков? Нет, так не бывает. А дилер потом не перезвонил?

– У меня нет такой информации. Надо проверить его телефон, понять, связывался ли он с кем-то сразу после звонка Брака. Может, он вообще никому не звонил…

– Гильем, займешься этим? Найди мне все телефоны, хоть как-то связанные с этим парнем, в том числе номера всех его родственников. Он осторожен и явно не пользуется собственным телефоном, когда ведет дела. Тщательно все проверь.

Молодой жандарм нахмурил брови, представив себе масштабы задачи.

– Ив, – взмолился он, – скажи, что у вас на него что-то есть, что вы хотя бы сузили круг его контактов!..

– Сочувствую, старик. Но мы тебе поможем. Если получится убить одним выстрелом двух зайцев…

Лудивина, устроившись поудобнее в своем кресле, переводила взгляд с одного коллеги на другого. Марк Таллек сидел на краю рабочего стола Гильема и внимательно слушал, как тот обсуждает с Ивом план действий.

Накануне Лудивину вызвал к себе полковник Жиан: он хотел повторить ей лично, что сотрудничество между ГУВБ и жандармерией – дело исключительное, что оно должно развиваться в интересах обеих сторон и он надеется, что это сотрудничество окажется кратким, но плодотворным. Жиан руководил крупным отделом и не любил показывать свои эмоции: это был решительный, умный офицер, способный тонко анализировать ситуацию. Он знал, что его люди ходят по тонкой грани и что присутствие ГУВБ, на котором настояло его собственное начальство, им непривычно. С учетом общей атмосферы тревоги, воцарившейся в стране из-за террористических актов, такое сотрудничество не предвещало ничего хорошего. Но если речь шла, к примеру, о предотвращении теракта, жандармерия должна была сделать все от нее зависящее, пусть даже ГУВБ и не собиралось раскрывать какие-либо факты, связанные с этим делом. Одно то, что ГУВБ не попыталось забрать дело себе, согласилось сотрудничать с ОР, уже казалось странным. Жиан, как и Лудивина, видел в этом знак того, что само ГУВБ не знает наверняка, имеет ли убийство отношение к их службам, и потому перестраховывается. Хотя полковник и был как всегда сдержан, Лудивина заметила, что чувствует он себя не в своей тарелке.

«Обеспечьте всестороннее сотрудничество, – приказал он. – Но все же не забывайте, что обозначенные судом рамки, под которые подпадает ваше расследование, отличны от рамок, в которых работает Таллек. Не делайте ничего, что могло бы поставить вас в сложную ситуацию, ясно, Ванкер?» Лудивина кивнула – хотя обычно она шла напролом, действовала в интересах правды и пострадавших, не слишком соблюдая предписанные законом формальности. Но в этот раз она была согласна с полковником. Спецслужбы в целом пользовались не слишком хорошей репутацией, и если в какой-то момент им потребуется козел отпущения, то в его роли – тут Лудивина не строила никаких иллюзий – окажется вовсе не Марк Таллек, а она.

От этих мыслей ее отвлек завибрировавший в кармане телефон. Она с изумлением обнаружила два пропущенных вызова и отправила сообщение, чтобы узнать, срочное ли дело. Ответ пришел сразу же, и она вскочила.

– Я еду в Нантер, – объявила она. – Меня хочет видеть Филипп Николя, говорит, у него, возможно, есть кое-что для меня.

– Что-то связанное с делом? – уточнил Марк.

– Посмотрим. Филипп Николя – координатор криминалистических операций, я с ним часто работаю. Скажем так, он обеспечивает связь между нами и всеми научными аспектами расследования. А это очень широкий круг обязанностей.

– И очень широкое эго, – пошутил Сеньон, но тут же пояснил: – Правда, на фоне того, что он для нас иногда узнает, все меркнет.

– Я поеду с вами, – заявил Марк тоном, не предполагающим возражений.

Выйдя из казармы, Лудивина подвела своего напарника к ближайшей парковке и указала на «Ауди ТТ РС»:

– Я поведу.

Марк Таллек восхищенно присвистнул.

– Ну и ну! У ОР, похоже, есть деньги!

– Это конфискованная машина. Некоторые бонусы выдают натурой.

– Вам нравятся гоночные машины?

– Однажды я оказалась за рулем спортивной машины – случайно, в ходе большого расследования. И как только представилась подходящая возможность, потратила часть сбережений на подержанный «Порше Бокстер».

– А другую часть – на покупку дома, – продолжил за нее Марк Таллек, пристегиваясь.

Лудивина повернулась к нему.

– Это тоже было в вашем досье на меня? – сухо спросила она. – Вы и правда обязаны так глубоко залезать в чужую личную жизнь?

Таллек выдержал ее ледяной взгляд.

– Не принимайте близко к сердцу. Я должен знать, с кем имею дело. На вас могут быть использованы рычаги давления.

– Кем использованы?

– Это зависит от того, кто стоит за смертью Лорана Брака.

– Вы копались в моем нижнем белье, предполагая, что на меня будут оказывать давление?

– Мне жаль, Лудивина, но я обязан знать, с кем работаю.

– И что, я прошла проверку? Я достойна вашего доверия или буду для вас глупой блондиночкой, которую можно использовать, но с которой ни в коем случае нельзя ничем делиться?

Бесстрастное лицо Марка Таллека внезапно изменилось, словно с него упала маска. Он выглядел искренне расстроенным.

– Я знаю, что это неприятно. Я приношу вам свои извинения.

Лудивина тяжело вздохнула. Мотор забурчал, машина выехала за ворота казармы и влилась в уличное движение. Они ехали в сторону окружной дороги в гнетущей тишине.

Спустя несколько минут Лудивина спросила слегка смягчившимся тоном:

– И какие методы давления на меня вы обнаружили?

Таллек с интересом взглянул на нее и ответил:

– ПОРОКИ.

– Будьте уверены, я держу их под строгим контролем!

Таллек усмехнулся.

– Нет, это классический метод спецслужб, который используют при вербовке или при попытке чего-то добиться от человека. ПОРОКИ – это покупка, раздутая (само)оценка, компрометирование и идеология. Если вкратце, это способ отыскать входную дверь, через которую нужно войти, чтобы получить от вас желаемое. Вам нужны деньги? Вы падки на лесть, красивые слова и обещание власти? Вас можно чем-то шантажировать? Вы патриотка, у вас непоколебимые убеждения? У каждого из нас есть свое слабое место… В крайнем случае человека заманивают в западню, и в результате все сводится к компрометированию.

– Что бы вы использовали против меня?

– Честно?

– Говорите, поздно уже что-то от меня скрывать.

– Хорошую дозу идеологии со щепоткой самооценки. Работа у вас в крови, она фактически управляет вами, так что я легко расписал бы вам, какие серьезные стоят перед вами задачи и насколько полезной, едва ли не ключевой может оказаться ваша помощь для сохранения благополучия и даже жизни людей.

– Неплохо. Самооценка – это чтобы избавить меня от приступов меланхолии?

– Чтобы оценить вас по достоинству. Вы исключительная девушка, вы добиваетесь экстраординарных результатов, но принижаете собственную значимость. Не могу даже представить, чего можно было бы от вас добиться, будь вы полностью уверены в себе.

– Мои сомнения, душевные раны и слабости задают определенное направление моим мыслям, что, собственно, и делает меня наблюдательной. Если вы уберете все это, я не смогу работать. И вы об этом знаете. Вы говорите о повышении самооценки, чтобы лучше мною манипулировать. Чтобы сделать наше общение более эмоциональным – потому что знаете, что я эмоциональна.

Таллек вновь улыбнулся, но ничего не ответил.

– В любом случае мне очень неприятно, что вы так много обо мне знаете. Я чувствую себя голой рядом с вами.

– Ну что вы, все совсем не так! Давайте вернемся к нашему делу. Как вам кажется, смерть Брака связана с наркотиками?

Лудивина поняла, что ее обидела его реакция. Он так резко вернулся к рабочим вопросам, оставив без ответа ее замечание, не сказав ей ничего приятного, словно не услышав ее слов – а ведь они не были невинными и прозвучали в таком тесном пространстве… Она вдруг осознала, что какая-то часть ее была готова начать соблазнять Марка… «Мои старые демоны… соблазнять, чтобы что-то себе доказывать… соблазнять, чтобы подчинять… чтобы наполнять саму себя, чтобы не бояться пустоты, не бояться остаться наедине с собой…» Нет, она уже давно ушла от этого. Она провела над собой работу, повзрослела, изменилась. Теперь все было более здоровым, более… естественным, более физиологическим… «О черт! Нет, Лулу, только не он!» Он ей нравился. Его внешность действительно производила впечатление. «Ты что, уже влюбилась? Быть не может!» Он не был по-настоящему красив – но обладал совершенно особым обаянием. «Это всего лишь… физическое желание. И что? Это ведь нормально, нет? Я не говорю, что хочу его, я просто говорю, что он…» В тесном салоне машины она вновь почувствовала этот животный аромат, так хорошо подходивший к запаху его кожи, ощутила, как неутомимая волна словно поднимает ее, словно несет ее все ближе и ближе к нему, бросает прямо на него…

– Лудивина?

Как давно у нее не было секса? Постоянное одиночество, бесконечные ночи без капли нежности, без ласки, без объятий, без разговоров… Ясно, почему она так разволновалась из-за первого же симпатичного парня. Как нелепо. «И как естественно… Особенно для того, кто считает, что живет в ладу со своими чувствами, со своим внутренним «я», с настоящей, чувственной стороной себя…»

– Лудивина?

Она моргнула, отвлекаясь от раздумий.

– Э-э… Да, извините. Я думала о…

Она сослалась на сложную обстановку на дороге и сосредоточилась на вождении. Густую пустоту между ними заполнило рычание пятицилиндрового двигателя: Лудивина резко нажала на газ и встроилась между двух машин.

Она снова полностью владела собой.

– Не знаю, что думать об этом убийстве. Все в нем говорит о кропотливом, одержимом убийце с исключительно сильными обсессиями и устойчивыми фантазмами. Иными словами, о неординарном преступнике. Но при чем тут наркотики, звонок дилеру… Дело все время запутывается.

– Я и сам могу проанализировать факты. Я хочу услышать ваше личное мнение. Что говорит вам инстинкт?

– Наркотики – это ложный след. Но убийца должен иметь хорошие связи, чтобы достать столько наркотиков. Вряд ли он рискнул и сумел столько купить, притворившись простым парнем с улицы. Его могли взять полицейские, могли ограбить не самые честные дилеры… Это на него не похоже, ведь он все заранее планирует, все контролирует, моет, склеивает, запутывает… Он осторожен, он не рискует. А значит, у него должны быть связи.

– Кто-то вроде того дилера из спальных районов?

– Возможно. Но этим нельзя объяснить все. В нашем преступлении есть нечто парадоксальное. Почему убийца хотел, чтобы тело нашли так скоро? Почему подбросил так много наркотиков? Я не понимаю.

– А может, это гигантская инсценировка? Чтобы мы потеряли как можно больше времени?

Лудивина постучала пальцами по рулю. Они застряли в пробке: наступил час пик.

– Чтобы мы впустую растратили силы? – переспросила она. – Но зачем? Если так, убийца совершенно безумен!

– Или у него есть мотив…

– Что вы имеете в виду? – спросила она, резко повернувшись к Марку.

Он долго смотрел на нее, словно собираясь в чем-то признаться. В конце концов он слегка дернул подбородком, и это было похоже на знак капитуляции.

– Пожалуй, пора обо всем вам рассказать, – выдохнул он. – Но это должно остаться между нами, информация строго секретна. Я уже какое-то время наблюдаю за неким Абдельмалеком Фиссумом. Он ключевая фигура среди радикальных исламистов, он всех знает, через него проходит огромное количество информации.

– То есть это возможный… террорист? – удивилась Лудивина.

– Так или иначе, он собирает вокруг себя людей, которые вызывают у нас беспокойство, и проповедует радикальные идеи.

– Вы его не задержали?

– Нет, мы работаем иначе. Если я его посажу, то потеряю отправную точку. Следя за ним, мы получаем доступ ко множеству новых лиц, выходим на целые сети. Иными словами, нам полезнее использовать его как можно дольше и лишь потом обезвредить. В любом случае Фиссум – крупная рыба, он контролирует весь регион Иль-де-Франс и особенно район Аржантея, в департаменте Валь-д’Уаз. Мы мирно делали свою работу, пока в один прекрасный день рядом с ним не появился новый человек.

– Лоран Брак, – догадалась Лудивина.

– Именно. Мы не знаем, как они познакомились, – может, через посредника в мечети Брака или через знакомых в районе, где он жил. Фиссум и Брак виделись раз десять за месяц, но до того друг друга не знали, в этом мы уверены.

– О чем они говорили? Чем занимались?

– Этого мы не знаем, Фиссум крайне осторожен. Но те, кто вращается вокруг него, порой все-таки совершают ошибки. То немногое, что мы знаем, нам удалось узнать как раз благодаря им. Мы могли счесть Брака еще одним новообращенным, который решил прибиться к кругу радикалов: мы завели бы на него досье и благополучно забыли бы о нем, но нас насторожило то, как часто они виделись. Наша система прослушки заработала на полную мощность. И включился сигнал тревоги.

– Поясните.

– Вместе со службами разведки союзных государств мы ведем постоянное наблюдение за всеми сетями прямого и косвенного оповещения, которыми пользуются самые радикальные исламисты. Мы просматриваем более или менее закрытые форумы в интернете, прослушиваем телефоны, по мере возможностей изучаем даркнет…

– Даркнет – это тот самый параллельный интернет, который невозможно контролировать?

– И в котором практически ничего нельзя отследить. Да, это он. Но помимо того, у нас есть и другие критерии, активирующие сигнал тревоги: к примеру, если общий объем коммуникации сильно возрастает – мы учитываем и электронные письма, и эсэмэс, и звонки, и личные встречи; даже если их содержание кажется нейтральным, они могут быть закодированы. Значение имеет резкое увеличение количества сообщений. Это признак того, что что-то происходит, что все сообщество радикальных исламистов всколыхнулось и что что-то где-то вот-вот взорвется. Ровно так было пять месяцев назад. Мы были начеку, но ничего не произошло. С тех пор Фиссум и Брак ни разу не виделись и не общались.

– Они рассорились? В этой среде такое бывает?

– Возможно. Или же Фиссум понял, что наши службы засекли Брака…

– Или узнал, что за ним самим следят!

– Именно. В любом случае вся связь между ними оборвалась. И – словно по волшебству – мы почти сразу вернулись к обычному уровню фонового шума, пик активности спал. Собственно, тогда мы и отметили имя Лорана Брака в наших базах красным цветом.

– Почему вы перестали за ним следить? Если всего три месяца назад его имя всплыло в комментариях к экстремистскому ролику?

– Потому что все меняется слишком быстро, сигналы тревоги поступают со всех сторон и мы просто физически не можем всё контролировать. Вот мы и решили приглядывать за ним издалека и бросить все силы на цели, ставшие более приоритетными. Брак ничего не делал, не встречался ни с кем, кто представлял бы для нас интерес. Да, его комментарий к видео нас слегка встревожил, но мы постоянно сталкиваемся с угрозами куда более реальными, чем экстремистские высказывания какого-то типа, который открывает рот раз в пять месяцев. К тому же у него была семья, работа… Мы не могли позволить себе тратить силы на человека, столь далекого от маргинальности: на него у нас имелись только встречи с Фиссумом – но ровно в это же время среди исламских фанатиков творилось вообще невесть что. И все же благодаря нашей системе оповещения мы сразу узнали о том, что вы задаете всем вокруг вопросы и ищете Лорана Брака во всех базах данных.

– А что все это время делал Фиссум?

– Он большая шишка, так что за ним мы продолжали наблюдать. Он жил обычной жизнью, с кем-то встречался, но вел себя скромнее, словно успокоился или понял, что за ним следят.

– Вы узнали, что именно скрывалось за всей этой активностью?

– Нет. Есть тысячи возможных причин, но ни одну из них мы так и не сумели подтвердить. Моя работа полна разочарований.

– Подведу итог: наш покойник в молодости совершал преступления, но в тюрьме обрел веру. Он вышел на свободу и стал честным человеком, женился, завел ребенка, нашел работу и хорошо ее выполнял. За пять месяцев до смерти он недолго, но очень часто встречался с одним радикальным и крайне опасным исламистом, а затем был обнаружен убитым на железнодорожных путях, рядом с сумкой, набитой наркотиками. Как же во всем этом разобраться…

– Теперь вы понимаете, почему я должен знать, кто и за что убил Лорана Брака?

– Но вы представляете себе, как сильно они старались? И ради чего?

– Ради того, чтобы мы не заметили главного.

«Ауди» въехала в туннель. В резко наступившей темноте Марк Таллек не сводил с Лудивины слегка взволнованного, но при этом чертовски решительного взгляда.

15

Лудивина не понимала, к чему клонит Марк Таллек.

– Чем сложнее преступление, тем сильнее преступник рискует где-то оставить след, – проговорила она. – И мы этот след найдем. Даже если потратим на это два месяца вместо трех недель. Не понимаю…

– Лудивина, знаете, что самое главное? Вы думаете только о том, кто и почему совершил это убийство. Учитывая то, как выглядело место преступления, именно этого от вас и следует ждать. Во всех случаях, когда преступление не вписывается ни в какие рамки, все внимание и все средства всегда прикованы к исполнителю. Так что вы вполне разумно предполагаете, что жертва была выбрана случайно. Лоран Брак оказался не в том месте и не в то время, попался на глаза извращенцу. А если этого объяснения вам мало, есть еще наркотики.

Лудивине наконец-то стал ясен ход рассуждений Марка Таллека. Она продолжила его мысль:

– Все эти элементы призваны отвлечь нас от самого простого предположения: Лорана Брака убили за то, кем он был, а убийца не хочет, чтобы мы слишком быстро это поняли и стали копать в этом направлении.

Марк щелкнул пальцами в знак одобрения.

– Его убила подпольная сеть, – добавил он. – Нас хотят отвлечь и пичкают псевдоуликами, которые должны отправить нас на поиски некоего жуткого извращенца. И да, это не просто какая-то подпольная сеть, а ячейка радикальных исламистов.

– Причина в том, что Брак готов был их сдать?

– Возможно. Он что-то знал или о чем-то догадался. В любом случае произошло нечто неординарное, заставившее их пойти на риск и его убить.

Лудивина ненадолго задумалась, а затем недовольно скривилась.

– Не знаю. Если все так, почему они просто не закопали труп в лесу или еще где-нибудь? Чтобы его еще долго не нашли… Да, жена Брака рано или поздно заявила бы о его исчезновении, но пока органы правосудия всерьез взялись бы за это дело – с учетом криминального прошлого Брака, – прошло бы очень много времени! А они, наоборот, постарались привлечь наше внимание. Может, у вас профессиональная деформация, и из-за нее вы всюду видите терроризм?

– Может и так. Вот почему вы здесь. Вы должны сказать мне, чему я должен верить, а чему – нет.

Осознав весь масштаб стоящей перед ней задачи, Лудивина ощутила непомерный груз ответственности.

– Хорошо. Будем пока действовать по моему плану: работать с тем, что имеем, – ответила она, сворачивая на одну из улиц Нантера, где стояло здание ЦББФН.

Центральное бюро по борьбе с физическим насилием подчинялось уголовной полиции, но в том же здании находилась и группа САС, в состав которой входили и полицейские, и военные из жандармерии. В коридорах и кабинетах бюро царил удивительный покой. Лудивина постучалась в приоткрытую дверь и вошла в небольшое помещение, воздух в котором был нагрет множеством компьютеров и принтеров. Ей навстречу тут же поднялся мужчина, резко выделявшийся на фоне коллег. Напомаженные, аккуратно зачесанные назад волосы, сильный загар, как у серферов, необычный для ноябрьского Парижа, лиловая футболка-поло «Лакост» и ярко-синий кардиган, парфюмированный крем для лица, которым он явно пользовался крайне щедро, – все в его внешности говорило о стремлении прекрасно выглядеть и казаться вечно молодым.

– Я рад, что ты приехала, – сказал он, старательно жуя жевательную резинку.

– Филипп Николя, наш любимый координатор криминалистических операций. Это Марк Таллек, мы с ним сейчас работаем вместе. С каких пор ты руководишь группой САС?

Криминалист склонился к Лудивине и ответил доверительным тоном:

– Тут в бюро работает одна цыпочка, у нас с ней ничего серьезного, но помогает отвлечься. Так вот, я сюда частенько заглядываю… Когда я увидел твой запрос, то решил взглянуть сам.

Лудивина удивленно вздернула брови и решила пояснить происходящее Марку Таллеку:

– С учетом того что некоторые характеристики нашего места преступления показались мне необычными, я сразу же решила обратиться к системе САС. Говоря в двух словах, это программа, в которой хранятся точные данные обо всех убийствах, случаях сексуального насилия, пытках, актах варварства, отравлениях, похищениях, пропаже людей и так далее, а также о попытках совершения таких преступлений. В программу внесено все до мельчайших подробностей. Когда следователь, находящийся в любой точке Франции, начинает подозревать, что преступление, над которым он работает, может быть связано с другими преступлениями, он может заполнить форму САС и подать запрос на проверку. Аналитики вводят данные в программу, а затем сравнивают полученные результаты и делают выводы.

– Вы подали запрос сразу же, как обнаружили труп? – удивился Марк Таллек.

– Вы говорили о моих инстинктах. Я следовала им с самого начала. Нечто странное, набор мелких особенностей. Ты что-то нашел, Филипп?

– Программа выдала два дела с явными совпадениями, хотя в то же время многое в них сильно отличается от твоего убийства. Может, я вообще зря тебя вызвал, но… ты сама мне скажешь.

Он взял со стола две цветные папки и рассеянно раскрыл одну из них – вне всякого сомнения, он уже прекрасно знал все детали этих преступлений.

– Прежде всего, – начал он, – жертвы кардинально отличаются от твоей. В обоих случаях это женщины. Еще более неожиданно то, что их изнасиловали.

– На месте преступления находили наркотики? – спросил Марк.

– Нет, не находили. И в крови жертв тоже.

– Тогда почему программа сообщила о совпадениях? – не поняла Лудивина.

– Обеих девушек бросили на железнодорожных путях, оба тела были полностью вымыты с дезинфицирующим средством.

Лудивина забрала у криминалиста папки.

– Это он, – сказала она, быстро пролистав бумаги. – Вне всякого сомнения, преступник один и тот же. У нас серийный убийца.

Дождь барабанил по крыше террасы, затенял редкие уличные огни, видневшиеся за деревьями и кустарником. Лудивина чувствовала себя в изоляции, вдали от всего мира. Она включила в гостиной несколько ламп, чтобы прогнать ночь, и принялась ходить взад-вперед по прохладному паркету. Вернувшись домой, она всегда старалась совершить несколько обыденных действий, не позволявших работе окончательно поглотить женщину, которой она все же оставалась: вот почему она поднялась в спальню, переоделась в широкие, мягкие пижамные штаны и любимый свитер, стянула волосы резинкой, убрала пистолет в сейф и лишь после этого спустилась вниз разжечь огонь в камине.

Теперь, когда заваренный в чашке чай уже остыл, а в камине тлели угли, она наконец отступила в центр гостиной, чтобы полюбоваться своим творением. Изображение Парижа работы Фаззино, снятое со стены, стояло в углу: на его место Лудивина приклеила скотчем несколько больших листов картона, край в край, и вычертила три столбца на получившейся гигантской доске.

По одному для каждой жертвы, от первой и до последней.

Имя, возраст, общие сведения.

Сходства и различия между преступлениями.

Лудивине удалось связаться с руководителями расследований из РОСП[15]15
  Региональный отдел судебной полиции.


[Закрыть] и узнать у них основные детали первых двух убийств. Двое готовых к сотрудничеству, приятных в общении полицейских, расстроенные тем, что им не удалось довести свои дела до конца, согласились неофициально поделиться с ней информацией и даже передать ей свои материалы при условии, что она будет держать их в курсе. Она сердилась на себя за то, что не сообщила им друг о друге, – но она решила сделать это потом, когда ей будет известно больше. В конце концов, связь между убийствами обнаружила именно она.

Три оборванные, разрушенные, уничтоженные жизни.

Все три жертвы были убиты, а затем тщательно вымыты с дезинфицирующим средством. После этого тела выбрасывали на железнодорожное полотно, у поворота путей. Во всех трех случаях трупы от столкновения с поездом были разорваны на куски.

Уже этой черты, вопреки всем заметным различиям между преступлениями, хватило бы для того, чтобы Лудивина предположила, что обеих женщин и Лорана Брака убил один и тот же человек. Но окончательно ее убедила причина смерти: асфиксия от удушения с использованием трех или четырех тонких, прочных предметов, затянутых так сильно, что они глубоко врезались в тело: срезая их, убийца даже оставил на тканях следы ножниц. Вероятнее всего, преступник использовал пластмассовые хомуты, которые обычно применяет вместо наручников полицейский спецназ, ПСРПВУ[16]16
  Полицейская служба розыска, помощи, вмешательства и устрашения.


[Закрыть] или ГВНЖ[17]17
  Группа вмешательства национальной жандармерии.


[Закрыть].

Медленная смерть.

Жуткая смерть.

Хомуты на теле второй жертвы были затянуты так сильно, что порвали наружную яремную вену.

«Утрата контроля? Сильнейший приступ гнева? Фрустрация?»

Лудивина кропотливо анализировала все сведения.

Этот человек убил уже троих.

«Как минимум».

Между первым и вторым убийством случилось обострение. Вторую жертву много раз били, в том числе – и даже по большей части – после смерти. Сломанные ребра, бесчисленные кровоподтеки, которые не успели проявиться под кожей, но обнаруживались, когда судмедэксперт делал проколы скальпелем, чтобы увидеть все поврежденные сосуды.

Почему преступник изменил себе после того, как убил двух женщин? О чем свидетельствовал приступ ненависти, которую он обрушил на вторую? О том, что его фрустрация лишь усилилась?

«Решил попробовать что-то новое, дать волю фантазии?»

Повреждения в районе влагалища и ануса свидетельствовали о крайне жестоких, возможно, множественных актах насилия, хотя ткани, по большей части поврежденные «за счет старательного промывания дезинфицирующим средством», не позволяли утверждать этого с уверенностью. В случае с женщинами речь вне всяких сомнений шла о преступлениях сексуального характера: проникновение не было ни случайностью, ни результатом неконтролируемого гнева, но причиной обоих нападений, их основным мотивом. И напротив, в случае с Лораном Браком ничто не свидетельствовало о сексуальном насилии.

«Почему ты взялся за мужчину? Выбрал жертву, более способную к сопротивлению?»

Нет, тут что-то не клеилось. Лудивина не сомневалась, что ключевым моментом первых двух убийств было насилие. Между ними прошло восемь месяцев – восемь месяцев, на протяжении которых убийца наверняка вновь и вновь проигрывал в голове воспоминания про свой первый раз. Восемь месяцев фантазий, фрустрации, которую ему приходилось сдерживать. Поэтому он и накинулся на вторую жертву? Заставил ее заплатить за то, что слишком долго ждал?

Лудивина встряхнула головой. «Нет. У него с жертвами прямая связь, он использует их, чтобы утолить свою жажду, но не сажает под замок на несколько дней».

Похищены, изнасилованы, убиты и выброшены менее чем за сутки. «Настоящие сексуальные извращенцы, переходящие к делу прежде всего ради наслаждения, способные полностью себя контролировать, обычно создают себе сексуального раба. Они похищают жертву и держат ее взаперти на протяжении по крайней мере нескольких дней: они удовлетворяют все свои фантазии, а потом убивают».

Но он предпочитает действовать быстро. Несколько проникновений за пару часов, затем смерть. Он не сожительствует с будущей жертвой, удерживает ее у себя лишь короткое время, сводит к минимуму любые контакты, не хочет наслаждаться ею, но лишь торопится удовлетворить невыносимое стремление. «Но при этом ведет себя крайне осторожно…»