Текст книги "Акт возмездия"

Автор книги: Максим Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

К тому же и "крестничек" при виде милицейской "газели" явно особой радости не испытал, сноровисто попытавшись уползти с глаз долой за какие-то чахлые придорожные кусты. Увы, паренек, оказался недостаточно быстр, и когда водитель, повинуясь команде старшего, резко ударил по тормозам, был еще вполне в зоне видимости. То что произошло дальше вполне напоминало популярные ныне учебные фильмы по практической стрельбе из пистолета, и наглядно доказало правоту опасений Андерсена. Поняв, что замечен и уйти просто так уже не удастся, парень заученным четким движением перевернулся на спину и чуть приподняв корпус и широко раскинув ноги, поудобнее перехватил "макар" двумя руками. Именно из такой позы учат стрелять спецназ и прочую подобную публику в случае падения спиной вперед.

По точности и общей недвусмысленности движений неизвестного было ясно, что шутить он вовсе не собирается, и Андерсен одним рывком выдавив боковую дверь, вывалился из кабины, успев попутно пнуть в плечо замешкавшегося водителя. И вовремя. Выстрел грохнул, гулким эхом прокатившись по пустой улице, хрустнуло, расплетаясь паутиной трещин лобовое стекло "газели".

– Брось волыну, сука! Убью! – проревел, перекатываясь под защиту вывернутого переднего колеса машины, капитан.

Не то чтобы он всерьез рассчитывал на то, что его команда будет выполнена, если уж человек начал стрелять по милиционерам, значит, терять ему нечего, пойдет до конца, и криком его не остановишь. Просто можно было выиграть у стрелка хотя бы доли секунды, ошеломив его, заставив на мгновенье отвлечься, потерять темп. Дать возможность остальным бойцам выскочить из машины и занять позиции для боя. Тогда был шанс попробовать взять урода живым. Все же здесь не война и за трупы даже при огнестрелах начальство вполне спросить может. Вот происходи такое где-нибудь в Чечне, эту сволочь распластали бы в несколько стволов, не дожидаясь даже первого выстрела. Сразу, как только ему пришло в голову поднять пистолет, он мог уже считать себя трупом. А здесь нет, здесь мирный российский город и даже если в тебя стреляют, ты все равно, прежде всего, думаешь, как взять этого пидора живым, а не как ловчее его завалить.

Еще выстрел, пуля мерзко скрежетнула по правому крылу машины, прямо над головой, визгливо срикошетив об асфальт где-то далеко за спиной. Вот гад, метко бьет! Так чего доброго попадет в кого-нибудь из ребят, когда те будут выходить. А выходить уже начали, Андерсен слышал, как звякнула задняя дверь, значит, первая двойка уже покинула машину и просто ждет удобного момента, чтобы проскочить до ближайших укрытий.

Ага! Вот и двинулись. За спиной дробный топот об асфальт подкованных ботинок, быстрый-быстрый, словно барабанщик выбивает сигнал "внимание". Оно и понятно, парни сейчас летят почище спринтеров на рекордных стометровках. Каждая лишняя доля секунды на бегу это твоя жизнь. Вернее возможная смерть…

Бах! Бах!

И секундного перерыва нет, между выстрелами. Настоящая мастерская стрельба на скорость по движущимся мишеням. Вот сука! Где только так навострился?!

– Ай! Блядь! – тонкий вскрик сзади и гулкий звук падения тяжелого тела, звяк амуниции и оружия.

Мать твою! Достал кого-то, пидор! Ну, я тебе сейчас!

С этой секунды работа приобрела совсем другой алгоритм. Ранен, а возможно убит сотрудник, а значит, урода больше живым брать не будут. Это закон, неписанный, но отлично известный всему криминальному миру. СОБР всегда соблюдает кровную месть. На этом держится авторитет. За это боятся и уважают, знают, что тот, кто поднял руку на собровца не жилец. Не при задержании, так при попытке к бегству после, но кончат его обязательно. Потому и грозный крик: "Стоять! Работает СОБР!" легко парализует волю к сопротивлению даже у самых отмороженных бандюков. С судьей, следователем и даже тюремным начальством всегда остается шанс договориться, заплатить, как-то решить вопрос. С пулей любые переговоры бессмысленны, ей все равно, сколько бумажек с рожами заокеанских президентов ты готов отвалить за возможность безнаказанно творить зло. Поэтому если на задержании СОБР лучше сразу дисциплинированно лечь на пол в надежде откупиться потом уже от других людей, от тех, что будут реализовывать результаты работы милицейского спецназа.

Слева раскатисто грохнула короткая, патрона на три автоматная очередь, рванула воздух басовитым всхлипом. "Ага, значит, подрезали того, что бежал направо. А второй уже на позиции и специально для меня обозначился", – сообразил Андерсен. Это давало шанс и немалый. Будь ты хоть ас практической стрельбы и трижды ветеран всех мыслимых и немыслимых локальных войн, но автоматная очередь с двадцати метров, пусть даже не в тебя, а просто в твою сторону, все равно заставит занервничать, отвлечься на стрелка, мешая добить раненого, мешая следить за тем противником, что залег под колесом.

Ну, была, не была!

Коротким перекатом Андерсен вывалился из-за укрытия, сразу же вскидывая на выходе к плечу "ксюшу". Точно! Стрелок замер к нему почти боком, выцеливая кого-то с левой стороны, совершенно не обращая внимания на движение в другом секторе. Выстрелить ему дать было нельзя, увы, пидор уже успел доказать на деле, что стрелять он умеет, так что никаких лишних шансов. Аккуратно цедя сквозь сжатые зубы запаленное дыхание, Андерсен плавно вдавил спусковой крючок. "Двадцать один!" Намертво вбитый в мозг еще с армейской учебки отсчет. Очередь ровно на два патрона! Успел! Пули ударили урода куда-то подмышку, бросая в бок, разворачивая вверх уже нацеленный пистолет. Он все-таки выстрелил, но на мгновенье позже того времени, когда еще мог в кого-то попасть, и пуля безобидно ушла в сереющее над головой рассветное небо.

Андерсен убрал указательный палец на спусковую скобу, мысленно посчитал до пяти, успокаиваясь и внимательно разглядывая неподвижно лежащего в двадцати метрах урода. Нет, кажется, и впрямь, качественный минус. Ни малейшего шевеления. Он тяжело поднялся на ставшие вдруг ватными и противно подрагивающие в коленях ноги, распрямился в полный рост, и только тут почувствовал солоноватый вкус наполнившей рот крови. Кажется все… Да, точно, все…

Андерсен оглянулся через плечо. Позади него, прямо на асфальте сидел Пашка Зотов и сосредоточенно выковыривал что-то из бронежилета. От машины к нему уже бежали еще двое бойцов.

– Паша, чего ты там ищешь? Вши что ли завелись?

Хотелось окликнуть подчиненного так, чтобы сразу показать незамысловатой шуткой, что на самом деле ничего страшного не произошло, что он вовсе не был несколько секунд назад на волосок от гибели. Ободрить, рассмешить… Не получилось. Пашка поднял на командира белое без кровинки лицо и невидяще мазнул по сторонам бегающим расфокусированным взглядом.

– Удержал, броник… Надо же… Ребра болят, а так походу все цело… Даже не думал…

– Чего не думал? Тебе броня на то и дадена, лишенец! – с обманчивой строгостью прикрикнул командир, и, развернувшись в сторону подбегавших бойцов, добавил: – Разденьте его и осмотрите внимательно. И врача сюда мухой. Мало ли чего…

Действительно попадание пули в грудь это тебе не семечки. Даже если броня и впрямь удержала, энергия никуда не девается и один черт бьет по прикрытому титаном организму. Невелика разница сдохнуть от пули в сердце, или спустя несколько минут от внутреннего кровотечения в разорванных ударом органах. Нет уж, лучше перебдеть и сразу показать "больного" врачу. Благо возможность такая есть, чай не в чеченских горах воюем.

Убедившись, что бойцы исправно принялись стягивать жилет и лифчик с пострадавшего товарища Андерсен двинулся в сторону стрелка. Тот все это время пролежал неподвижно, в неестественной, неловко изогнутой позе. Минус, как есть минус… Можно даже не смотреть. Однако поглядеть хотелось. Надо же разобраться, кто это у нас тут такой резкий выискался. Ватная слабость уже прошла, ноги двигались как положено, легко и пружинисто, о накатившем после боя отходняке теперь напоминали лишь слегка подрагивающие пальцы, да нервно бьющаяся жилка на виске. Но это мелочи, если не приглядываться специально, никто не заметит. А и заметят, не велика беда. Все люди бывалые, все сами понимают… Самих бывает еще и похлеще крючит… Это тебе не в кино уродов пачками класть… Еще говорят к смерти привыкаешь… Как же, привыкнешь к ней…

Урод оказался совсем молодым парнишкой лет двадцати, светловолосым и голубоглазым. В смерти его лицо, против обыкновения не свело судорогой, перекроив в неузнаваемую гримасу, а наоборот, будто разгладило, сделав спокойным и безмятежным. Таким, словно он просто лежал, задумавшись о чем-то своем, глядя беспечно в небесную синь и чему-то лишь ему известному улыбаясь. Обе пули собровца нашли цель. Одна ударила подмышку, пройдя в грудину и, скорее всего, прошила сердце. Вторая легла чуть ниже и наискось, выдрав изрядный клок мяса из спины. Крови было неожиданно много, из-под тела маслянисто поблескивая, расползалась темная лужа. Пистолет парень из руки так и не выпустил, намертво вцепившись в него сведенными судорогой пальцами. Хотя теперь это был вовсе не боевой ствол, а так, бесполезная железка. Затвор беспомощно замер в крайнем заднем положении. Кончились патроны.

– Мать твою, – в сердцах сплюнул Андерсен. – Кто бы знал! Где ж ты, сука, еще три патрона оставил, а?

Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. От угла дома, комично прихрамывая и отчего-то держась за живот, к собровцам уже спешил участковый.

Водка не брала. Точнее не могла дать желанного забытья с полной отключкой сознания. В остальном, конечно, действие почти полностью уже засаженной в организм литровой бутылки вполне даже ощущалось. Движения стали смазанными, потеряли привычный автоматизм, четкость и координацию, комната покачивалась, наливаясь незнакомыми дотоле красками, теряя привычные контуры, предметы двоились и плыли перед глазами. Короче, все симптомы изрядного опьянения на лицо. Все, за исключением одного, именно того, что и был сейчас нужен. Мозг продолжал работать четко и ясно, напоенная адреналином кровь легко пережигала молекулы алкоголя, не давая шанса забыться, не позволяя отключиться, не помнить, не думать… Не знать… Да, лучше бы этого не знать… Чертов Железяка, долбанный урод, зачем он вообще позвонил? Хотя какая на хрен разница? Часом раньше, часом позже… Он все равно бы узнал, такое не скроешь… Хотя может быть не успел бы, закрутился с подготовкой теракта и не обратил бы внимания на исчезновение Варяга? Несколько мучительно долгих минут мозг играет с этой мыслью, носится с ней обсасывая и так и эдак… Да, так было бы хорошо, так было бы здорово… Вот только это ничего не изменит и не исправит… Не знать – выбор труса, настоящий человек всегда предпочтет горькую правду сладкой лжи…

Рука сама тянется к бутылке, подносит ее к лицу, только так удается разглядеть, что на дне еще что-то плещется. Это хорошо… может быть это как раз та недостающая порция, последняя капля которая спасет и поможет… Может быть… Где-то тут должна была быть рюмка… Черт, где она? Перед глазами все плывет и кружится: банка шпрот скалится неровными рваными краями, из нее же торчат смятые окурки, рядом вываленные на тарелку огурцы вперемешку с розовыми кусками как придется накромсанной колбасы… Стопки нигде нет… Да и бог с ней, обойдемся… Бог? Да… Из угла укоризненно смотрит распятый Христос. Илья, криво ухмыльнувшись, встречает этот взгляд, смотрит в ответ с вызовом.

– Что ж ты так, а? Ведь знал, что его убьют? Знал, а? Ты же всеведущий, да?

Нет ответа, лишь тот же пронзительный, осуждающий взгляд.

– Осуждаешь? Правильно… Ведь это не ты… Это я его убил… Я…

На глаза наворачиваются жгучие пьяные слезы, и лик Спасителя мутнеет, расплывается.

– Помянем! Упокой душу грешную…

Короткое бульканье и литровка окончательно пустеет. Горло на миг сводит рвотным спазмом, но водка уже пролилась в желудок. Закусить бы… Но вид загаженного стола вызывает лишь тошноту. Ладно, и так сойдет…

Железяка позвонил в обед. Коротко и по-деловому обрисовал суть происшествия, пояснил, что случился неожиданный форс-мажор, сработал пресловутый человеческий фактор. Действительно, иначе, как сочетанием дурацких случайностей происшествие назвать было трудно. Слишком грамотный и ответственный опер, решил подстраховаться и перехитрить собственное начальство, слишком подозрительный и всегда готовый убивать Варяг, не разобравшись, устроил пальбу по явившимся к нему милиционерам. Итог плачевен, хоть и закономерен – Варяг убит, опер с тремя пулевыми ранениями в реанимации, прогноз неутешительный. Вот и все. Как ни разрабатывай операции, как ни считай варианты, а на практике получится то, что должно получиться. В этот раз, должно было выйти вот так. От судьбы не уйдешь…

И теперь Илья пил, пил в одиночку, целенаправленно стараясь надраться до полностью невменяемого состояния. И как часто бывает в подобных случаях желанная потеря памяти не приходила. Ударная доза алкоголя не могла оглушить работающий на полных оборотах мозг, не могла заставить не думать.

Илья горько усмехнулся про себя, отбрасывая в сторону, оказавшуюся бесполезной бутылку. Что ни говори, что ни придумывай теперь в свое оправдание, а виноват только сам, причем виноват во всем разом. Кому поверил? С кем связался? Как мог вообще пойти на сделку с этими людьми? Ведь когда-то сам немало времени пробыл в Конторе, знал, что законы чести и совести там не работают. Что там все подчиненно совсем другим правилам – правилам абсолютной целесообразности. Мог бы и раньше сообразить… Зачем им живой Варяг? Основной исполнитель множества убийств и боевых акций. Зачем? Если учитывать их интерес провести игрушечный процесс, над игрушечными экстремистами… А если он начнет говорить? А если выплывет наружу все то дерьмо, что они пытались скрыть? К чему такой риск? Чем он оправдан? Участием в предстоящей операции предателя Мещерякова, сдавшего всех, чтобы спасти свою шкуру? Да куда этот иуда денется? Как говорится, единожды предав… Да, для него уже и оправдание подготовлено, мол несчастный случай, непредсказуемая случайность… Мы хотели, да не получилось…

А ведь они убьют и всех остальных…

Эта мысль поразила, сверкнув яркой молнией сквозь липкую паутину пьяного бреда. Действительно, что мало примеров, когда арестанты умирали в следственных изоляторах ФСБ? Болезни, несчастные случаи, самоубийства… Сколько угодно… Простор для фантазии… Действительно, так гораздо удобнее… Взятые с поличным во время попытки осуществления массового теракта экстремисты сразу же обеспечат всем участникам операции максимальные бонусы: должности, звезды на погоны, ордена и медали на грудь… А после этого они уже не нужны и даже опасны… После этого все полученные призы и поощрения легко потерять если при раскрутке дела выяснится, что экстремистская группа давно и успешно действовала в городе, прямо под носом у награжденных, а если добавить к этому еще организующее и направляющее участие их бывшего сослуживца, то и до серьезных неприятностей недалеко. Значит, что? Значит тех, кто может обо всем этом рассказать надо заставить молчать… А лучше всего молчат мертвецы, они самый молчаливый народ… Как же раньше-то не сообразил? Почему вообще купился на их подход? Вот дурак! Мало того что дурак, еще и предатель! И пацанов за собой под молотки потянул…

– А вот это уж хрен!

Эту фразу Илья произнес неожиданно вслух и сам поразился, как сипло и слабо прозвучал его голос. Мотнул головой, вытрясая мутную хмельную волну, откашлялся и повторил уже четко и громко:

– Хрен вам по всей морде, а не мальчишек, уроды!

– Звали, Илья Станиславович?

Андрей заглянул в комнату, настороженно осмотрев загаженный стол и осуждающе качнув головой.

– Не звал, но заходи. Надо поговорить.

Андрей недоверчиво хмыкнул, но прошел к столу и, аккуратно выдвинув стул, присел, исподтишка оценивающе поглядывая на Учителя.

– Не смотри, – улыбнулся невесело Илья. – Все уже, справился… Теперь о деле думать надо. Что на рынке?

– Нормально на рынке, – Андрей все еще не мог решить, как разговаривать с вроде бы в дым пьяным наставником, вдруг потребовавшим серьезного отчета о делах.

– Рассказывай, я уже в порядке, – подбодрил его Илья.

– Да я и не говорю ничего…

– Вот и зря, говори уже, как сходили?

– Да, нормально все. Нашли того черта про которого Вы говорили… Ахмед? Да?

– Да, Ахмед, Ахмед, – кивнул Илья.

На этого Ахмеда навел Железяка, он якобы курировал продажу сахара на рынке, определял цены на точках, разруливал поставку нового товара, и мимо него никто со своим сахарком просунуться не мог.

– Ну, вот. Нормально он их встретил, цену, правда, сразу занизил изрядно. Но нам-то с этого что? Парни для виду поторговались и согласились. Короче послезавтра он ждет нашу машину. Причем, сказал, что его грузчики сами наш сахарок по точкам развезут. Прикиньте, Учитель, смешно выходит, чурки сами бомбы себе разбирать станут. Лишь бы раньше времени в мешки не полезли…

– Не полезут, не волнуйся… – скривился Илья.

За эту часть операции отвечал уже Железяка, и можно было на сто процентов верить, что уж здесь никаких досадных осечек не произойдет. Скорее всего, и сам Ахмед и те, кто будет встречать машину и разносить заряженный песочек, будут в курсе истинного смысла работы.

– Что с машиной?

– С машиной тоже порядок, через подставных созвонились с частниками из области. Они на послезавтра сдают нам в аренду свою "Газель". Единственная проблема водила будет ихний, иначе с документами запара получается… Не успеем на кого-нибудь из наших оформить…

– Ладно, это не страшно… Что Сапер?

– Готов. Доложил, что "говно" подготовил, почти три кило. Сказал, с запасом хватит. Еще про радиодетонаторы говорил…

– Радиодетонаторы? Это дело, молодец, Веня…

– Да, сказал, сделал из обычных раций. Знаете такие в связных салонах продаются… Почти игрушечные…

– И что из них радиодетонаторы можно смастрячить?

– Ну, Сапер, из чего угодно, что угодно смастерить может. Короче смысл такой: в каждом мешке разобранная радейка и одна у подрывника, частота настроена на всех одинаковая, даешь тональный вызов, и ток замыкает подрывную схему. Радиус действия там небольшой, километр примерно, но нам ведь и столько не надо…

– Да, молодчина, Сапер.

– Так что все готово, можем работать…

– Хорошо… Только работать в этот раз будем без тебя…

– То есть как без меня? – голос Андрея дрогнул неприкрытой обидой.

– Для тебя у меня будет важное поручение. Поедешь в Питер, там бросишь в почтовый ящик письмо. Письмо важное, для нашей центральной ячейки, понимаешь?

– Понимаю… Только почему я? Это же любой может сделать… От меня здесь больше толку будет…

– Не спорь. Я же говорю, письмо чрезвычайной важности. Поедешь под чужим именем, документы подготовим… Возьмешь деньги на расходы, я тебе выдам… Выезжать будешь завтра вечером. И смотри, ничего не потеряй и не перепутай…

– Да что тут перепутать-то можно?

– Не знаю, мало ли что… И еще, сейчас свяжись с Веней, предупреди его, чтобы срочно сворачивал лабораторию и на всякий случай подчистил все у себя дома, понял?

– Понял, а что случилось?

– Ничего не случилось. Но дело, на которое идем важное и опасное, все палево лучше заранее убрать. Врубаешься?

– Ага… – неуверенно протянул Андрей, буравя учителя испытующим взглядом.

Илья выдержал этот взгляд с абсолютно бесстрастным, каменным лицом.

– Давай действуй, время не ждет!

На забитую под завязку стоянку для грузовых машин они еле-еле втиснулись, кое-как отыскав местечко в самом дальнем ряду. Счастье еще, что нанятый вместе с машиной водитель оказался настоящим мастером своего дела. Иначе как пить дать все закончилось бы аварией с вызовом совсем не нужных сейчас ментов и прочей волокитой. А может и не закончилось бы… Как никак операцию курировало ФСБ, а эта контора шутить не любит. Бедный тот водитель, что решил бы сейчас с ними потягаться. Илья нервно усмехнулся пришедшей в голову глупости и тут же скривился от боли, невольно хватаясь за виски. Череп словно прострелил насквозь разряд электрического тока. Водитель сочувственно покосился в его сторону.

– Может таблетку тебе какую, паря, а?

Илья только отрицательно мотнул головой, не в силах сейчас говорить.

– Кто ж так резко завязывает? Из пьянки постепенно выходить надо, осторожно… – укоризненно пробурчал водитель. – Пивком слегка заполировать и спать, спать…

– Некогда спать, батя, дела… – прошипел, стараясь лишний раз не двигать раскалывающейся на части головой, Илья.

– Дела… – осуждающе передразнил его водитель. – У всех дела… Все бегут… Торопятся… Жить разучились… А помирать и не умели никогда…

– Это точно, бать… – невольно согласился Илья. – Помирать вещь не простая…

Встречающие были уже тут: высокий смуглолицый азербайджанец весело сверкал золотыми зубами, рядом о чем-то оживленно переговаривались на своем языке пятеро не по годам широкоплечих подростков с железными тележками.

– Я Джалал, ты сахар привез, да?

Илья хмуро кивнул, смуглолицему выбираясь из кабины.

– Хороший такой сахар, да? Вкусный! – продолжал веселиться приемщик. – Эй, ребята, налетай-разгружай! Быстро-быстро, давай, да!

Повинуясь его жесту мальчишки, гибкие и ловкие, как обезьянки, метнулись к машине. Один мгновенно оказался в кузове, а двое других принялись принимать тяжелые мешки снизу, раскладывая их по тележкам.

– Те мешки где, а? – азербайджанец хитро подмигнул Илье. – Покажи, чтобы не перепутали.

– Внизу лежат, на них краска желтая.

– Эй-бай! Там на мешках пятна желтые есть, каждому на тележку один такой мешок! Слышали, да?!

– Слышали, дядя Джалал, сделаем… – пыхтя от натуги, просипел, тот, что влез в кузов, как раз подтаскивая к краю один из нужных мешков.

– Чего один приехал? Остальные где? – расслабленный взгляд встречающего на секунду стал льдисто-холодным, остро кольнул Илью в самое сердце.

– Будут остальные, будут, не переживай… Позже подойдут к точкам…

– Покажешь незаметно, да! Чтобы не упустили… Понял, да?

– Понял, понял… Покажу, не волнуйся…

– С мешками точно все нормально? Не сильно взорвется? Людей мне не покалечит?

– Нормально, не бойся. Все рассчитали. Просто сделай так, чтобы в нужное время рядом никого не было.

– Это знаю, да… А здесь у тебя что?

Илья небрежно забросил яркий рюкзак, который только что вытянул из кабины на плечо и лишь потом повернулся к Джалалу.

– А тебе до этого, что за дело, уважаемый?

– Мне до всего тут есть дело.

– Тут, это где?

– Тут, на рынке.

– Ну, так я и не спорю, следи за рынком. А еще за базаром своим следи. А меня и мои вещи оставь в покое. Понял? Или доходчивей пояснить?

Все показное дружелюбие разом сошло с лица азербайджанца: глаза превратились в опасные узкие щелочки, а губы побелели и плотно сжались, превращаясь в узкую бескровную нитку. Но Илья тоже не собирался уступать. Несколько секунд мужчины молча ломали друг друга взглядами, наконец, Джалал сдался и что-то неприязненное прошипев про себя, отвернулся к закончившим работу грузчикам.

Илья с облегчением перевел дух. В ярком спортивном рюкзачке был припасен аккуратный сверток с последним произведением Сапера. Там же лежали и все пять подготовленных им радиодетонаторов. Лежали все пять, но при этом лишь один из них был подсоединен к реальной взрывчатке и готов к подрыву. Сегодня, вопреки всем планам фээсбэшников, одного должно было хватить за глаза. Илья искоса проследил за тем, как грузчики с натугой стронули с мест груженые тележки и потянули их к указанным торговым точкам. В мешках, что они сейчас везли, был самый настоящий, абсолютно безобидный сахар. И больше в них не было ничего.

С самого утра голова пульсировала болью и жаром. Все вокруг тонуло в багровом тумане, становилось нереально расплывчатым, приобретая больные коричневые тона… Он шел по рынку, машинально лавируя в людской суете, не реагируя на зазывные крики продавцов, не обращая внимания на выставленные на прилавках товары. Сейчас было не до того. Он пришел сюда, чтобы отомстить. Даже нет, не так, точнее не совсем так… Мстить за гибель Варяга, если уж совсем честно, нужно было вовсе не этим людям… Не они убили его… Не они его предали… Однако то, что собирался сегодня сделать Илья ударит и по истинным виновникам происшедшего. Не может не ударить. Должно ударить. Должно. Обязательно. Иначе все напрасно… Все зря… Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь унять, хоть на минуту успокоить клокочущую внутри огненную лаву ненависти. Вы хотели теракт? Хотели громкое, резонансное дело? Вы его получите. Получите сполна. Обещаю…

Илья ничего заранее не планировал, не разрабатывал детали предстоящей операции, это было просто ненужно. Ненависть вела его лучше всякого проводника, ненависть должна подсказать, что и как сделать. Если существует на этом свете справедливость, если есть возмездие и кара за грехи, то сегодня его месть свершится. Здесь и сейчас, также как свершались в старину божьи суды, когда слабые побеждали сильных, безоружные вооруженных… Побеждали только силой своей правоты… Своей правды… Сегодня здесь должна победить его правота… Его правда… Победить, или умереть… А может быть и победить, и умереть…

Дойдя до конца цветистых и по-восточному красочных фруктовых рядов, Илья замер в нерешительности. Здесь подходящей для него цели не нашлось. Он не мог объяснить каким образом, но точно знал это… Не здесь. Нужно что-то другое… Но куда идти? Что делать? Отпущенное ему время неумолимо уходило, утекало, как песок сквозь пальцы. Уже скоро кураторы из ФСБ сообразят, что операция идет не так, как намечено. И тогда все будет куда сложнее… Ну же! Ну! Нет, ничего… Только новый приступ головной боли, едва не согнувший его пополам, заставивший со стоном схватиться единственной рукой за лоб, сдавливая его жесткой хваткой, не давая черепу треснуть, разорваться изнутри…

Мимо замершего прямо посреди дороги Ильи, гыргыча по-своему и что-то оживленно обсуждая, протиснулись несколько молодых парней, характерной южной наружности, не то армяне, не то азербайджанцы. Один даже бесцеремонно задел Илью плечом, что-то оскорбительное отплюнув в его сторону вместо положенных в таких случаях извинений. Илья в ответ только вымученно улыбнулся. Презрительная наглость незнакомого хача ничуть не тронула его, скорее наоборот. Она дала знак. Да, знак! Ай, как нехорошо быть таким невежливым… Нехорошо и даже опасно… Все еще улыбаясь, он шагнул вслед за обидчиком. Голова еще тупо ныла, но уже тише, успокаиваясь… Такую боль вполне можно было терпеть… А значит, он шел в правильном направлении… Ведь так? Конечно же, так…

Далеко идти не пришлось. Буквально метрах в пятидесяти от рядов с фруктами южане нырнули в притулившуюся недалеко от выхода с рынка кафешку. "В гостях у Ары", – прочел на вывеске остановившийся в нескольких шагах от входа Илья. Хорошее название. Симпатичное. Пальцы сжались во взмокший потом кулак. Вот оно, похоже, то самое место, что он искал. Стрелки часов отщелкивали последние минуты до двух часов дня. То, что надо – законное обеденное время. Так почему бы и не перекусить? Виски еще покалывало, но уже легче… Намного легче… А значит он на правильном пути. Дверь с легким скрипом давно несмазанных петель растворилась, пропуская его внутрь.

Зал оказался совсем не большим, всего на пять-шесть столиков. Зато внутри было не протолкнуться. Все посадочные места заняты, а двое чернявых пареньков-официантов сновали по проходам между столиками практически бегом. Заведение явно пользовалось популярностью. Похоже торговавшие на рынке джигиты предпочитали питаться тут же, у земляков.

– Любите национальную кухню, барашки? – хмыкнул про себя Илья, окинув оценивающим взглядом сдвинутые столы и сидящие вокруг них шумные кампании южных мужчин.

От ближайших столов в его сторону обернулись несколько небритых, горбоносых лиц, глянули с интересом, видно не каждый день сюда забредали посетители "неправильной" национальности. Илья постарался улыбнуться им в ответ как можно доброжелательнее, пытаясь при этом не встречаться глазами ни с кем из обедающих, и бочком протиснулся вдоль стены к барной стойке. Здесь было поспокойнее. Посетители явно предпочитали есть, а не пить, и три высоких табурета перед баром пустовали. С виду еще крепкий, но абсолютно седой армянин за стойкой доброжелательно кивнул.

– Здравствуй, дорогой. Покушать, выпить желаешь? Самый лучший шашлык! Самое лучшее вино! Попробуй, потом всегда только здесь кушать станешь!

– Обязательно, – кивнул ему Илья. – Обязательно попробую чуть позже. В туалет у вас можно сходить?

– В туалет? – секунду бармен молча раздумывал, видно прикидывал про себя, стоит ли ему сразу выставить наглого посетителя ничего не заказавшего и похоже зашедшего только справить нужду или все же позволить ему облегчиться.

– Там дальше по коридору направо, – вздохнул, махая рукой. – Может, все же закажешь что-нибудь?

– Потом, ладно? – нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, промямлил вошедший в роль Илья.

– Ладно. Потом, так потом, – неожиданно легко согласился бармен, отворачиваясь в сторону выставленных за стойкой бутылок и тем самым показывая, что разговор закончен.

Темный узкий коридор уходил вглубь заведения. С левой стороны приоткрытая дверь открывала вид на залитую ярким светом кухню. На огромной плите шкворчали сковороды, исходили паром кастрюли. Дородная брюнетка в цветастом фартуке что-то усердно мешала огромной поварешкой, а рядом тоненькая гибкая девушка быстрыми умелыми движениями резала овощи. Илья проскочил мимо двери не задерживаясь, похоже, поварихи его даже не заметили.

Хотя сегодня большого значения это не имело. Так или иначе, но эта акция должна была стать для него последней. А значит, прятаться нет никакого смысла. Все равно вряд ли кто-то сможет ему теперь помешать.

Он прислонился щекой к шершавой грубо окрашенной стене. Стена оказалась холодной и приятно остужала плавящуюся от жара голову. Какое же наслаждение просто стоять вот так и никуда не идти, ничего не делать… Он плотно зажмурил глаза. Под опущенными веками клубилась багровая мгла, резали ее молниями яркие вспышки боли, простреливавшие виски. Черт, опять началось. Неужели, что-то делаю не так?

Стиснув зубы, он шагнул к обшарпанной двери с неровно намалеванными темной краской импортными буквами "WC", и едва удержался на ногах. Боль впилась в его многострадальное тело острыми когтями, разрывая на части, терзая, как бешеный зверь. Нет, не туда… А куда же?

Он обвел налитыми кровью глазами полутемный коридор. Да, есть… На другой стороне еще одна дверь… Сделав в ту сторону несколько сомнамбулических шагов почувствовал, да, оно… Сразу стало значительно легче… Шаг… Еще шаг… Вот уже пальцы коснулись холодного пластика дверной ручки… Ага, не заперто… И боль почти ушла… Здесь… Значит, здесь…