Текст книги "Последние Рюриковичи и закат Московской Руси"

Автор книги: Максим Зарезин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

Метаморфозы владыки Геннадия

Геннадий Гонзов сообщал Ростовскому епископу Иосафу, что лично слышал от видного еретика Алексея о том, что при составлении новой пасхалии церковным иерархам придется обратиться к ним как к знатокам астрономии: «Ино и яз слыхал у Алексея: «и мы де тогда будем надобны»[173]173
  Казакова Н.А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 318.


[Закрыть]. Возникает вопрос: где, собственно, имел Геннадий столь доверительную беседу с премерзким еретиком? Вероятнее всего, в Москве, в бытность последнего протопопом Успенского собора, а Геннадия – настоятелем Чудова монастыря, располагавшегося между Спасской башней и кремлевской Соборной площадью. С берегов Волхова владыка также сообщал о том, как другой придворный еретик иерей Денис во время богослужения плясал за престолом и ругался над крестом. Выдумал или нет Геннадий сценку сатанинского перфоманса, но явно не пересказывал корреспондентам московские слухи, а сообщал случаи, ему лично известные.

А как иначе: на протяжении четырех лет протопопы-вероотступники и будущий руководитель новгородской епархии трудились на духовной ниве по соседству – на расстоянии пары сотен шагов, отделявших Чудов от Успенского и Архангельского храмов. (Протопопы, как мы помним, появились в Москве в начале 1480 года, а чудовским архимандритом Геннадий стал не позже февраля 1477 года, – когда уже сложился московский кружок вольнодумцев)[174]174
  Полное собрание русских летописей. Т. XXV. Московский летописный свод конца XVвека. С. 309.


[Закрыть]. Заметим, что в этот период великий князь, благоволивший еретикам, благоволил и Геннадию. В Москве злословили, что Геннадий щедро заплатил великому князю за назначение. Похоже, что силы, противостоящие Ивану III, с помощью подобных слухов пытались опорочить и самого государя, и его фаворита. Собственно, расположение государя и позволило Гон-зову занять в декабре 1484 года архиерейскую кафедру. Это, разумеется, не означает, что все любимцы Ивана Васильевича были близкими приятелями или единомышленниками, однако трудно поверить, что кремлевский обитатель Геннадий не знал того, чего не особенно скрывали при дворе – увлечения высокопоставленных сановников некими соблазнительными идеями, а также не ведал об экстравагантных выходках бывших новгородских иереев.

Сам же Геннадий и его соумышленники, разумеется, представляли дело таким образом, что владыка ни о чем предосудительном не ведал, а, обнаружив кривоверие, яростно ополчились на вероотступников. Вот как живописует архиерейские подвиги Иосиф Санин: «В лето же 6993 (1484) поставлен бысть архиепископ Великому Новугороду и Пьскову священный Генадие, и положен бысть яко светилник на свещнице Божиим судом. И яко лев пущен бысть на злодейственыа еретики, устреми бо ся, яко от чаща Божественых Писаний, и яко от высоких и красных гор пророческых и апостольскых учений, уже ногты своими растръзая тех скверныя утробы, напившаяся яда жидовъскаго, зубы же своими съкрушая и растерзал и о камень разбивая»[175]175
  Казакова Н., Лурье Я. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 481.


[Закрыть].

Однако динамичная картина, нарисованная волоцким игуменом, вряд ли соответствует действительности. Зная о более чем сомнительных взглядах и предосудительном поведении Дениса, Алексея, их друзей и покровителей, Геннадий Гонзов, возглавив епархию, не озаботился сразу розыском корней ереси, не спешил пустить в действие свои смертоносные «ногти и зубы», а лишь спустя пару лет во второй половине 1487 года обнаружил ее очаг, причем совершенно неожиданно. Судить приходится с его слов о том, как «распростерлась ересь в Ноугородской земли, а держали ее тайно да потом почали урекатись вопьяне, и аз послышав то да о том грамоту послал к великому князю да и к отцу Геронтию митрополиту»[176]176
  Макарий, митр. Московский. История Русской Церкви в период разделения на две митрополии. Т. 6. Кн. 1. СПб., 1887. С. 91.


[Закрыть]. Подробности же нового вероучения святитель Геннадий узнал только благодаря раскаянию попа Наума: «И только бы поп Наум не положил покааниа, да и в христианство опять не захотел, ино бы как мощно уведати по их клятве, как они отметаются своих велений», – писал архиепископ[177]177
  Казакова Н.А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 310.


[Закрыть].

Складывается впечатление, что в своих посланиях Геннадий не столько излагает сведения о ереси, сколько пытается объяснить собственную бездеятельность, поскольку его корреспонденты – епархиальные владыки – прекрасно знали обстоятельства карьеры новгородского архиерея. Мы далеки от мысли, что ученик Савватия Соловецкого относился безучастно к кривоверию. Но как человек неравнодушный к власти и власть имущим, он был склонен скорее подольстится к великому князю, нежели вступать с ним в конфликт, обличая его фаворитов. Если бы он решился на это, не видать ему новгородской кафедры и вряд ли Иван Васильевич стал бы защищать Геннадия от нападок митрополита Геронтия. Не потому ли во время достопамятного инцидента с «неправильным» крестовым ходом вокруг Успенского собора архимандрит Чудова монастыря поддержал Ивана Васильевича, таким образом став на сторону «неизвестных прелестников»?

Полагаем, что Геннадий Гонзов отбыл из Москвы к месту нового назначения искренним приверженцем великого князя. Но положение главы новгородской епархии разительным образом отличалось от положения чудовского архимандрита, чье благополучие всецело зависело от государева расположения. В то время церковные владения в Новгороде занимали почти 20% от общего числа новгородских земель. Причем во владении архиепископа находилось свыше 5% земель. Фонд владычных земель в Новгороде был гораздо значительнее, чем тот, что находился во владении митрополичьей и епископской кафедр в Северо-Восточной Руси[178]178
  Аграрная история Северо-Запада России второй половины XV – начала XVI вв. Л., 1971. С. 333.


[Закрыть]. При том, что в январе 1478 года Иван Васильевич реквизировал у новгородского владыки 10 волостей (а хотел половину) и вдвое сократил земельные владения крупных монастырей[179]179
  Скрынников Р.Г. Святители и власти. С. 82


[Закрыть]. По словам Б.Д. Грекова «Обедневшему Софийскому дому могла позавидовать любая архиерейская кафедра и даже сам московский митрополит»[180]180
  Греков Б. Д. Избранные труды. М., 1960. – Т.4. Новгородский дом Святой Софии. С. 454.


[Закрыть].

Для оказавшегося в роли крупнейшего землевладельца Геннадия вопрос о церковных и монастырских имуществах приобрел жизненно важное значение, а Иван Васильевич из благодетеля превратился в человека, угрожающего его благосостоянию, поскольку великий князь был не прочь повторить секуляризационный опыт. Иван III, очевидно, полагал, что верный ему Геннадий станет добросовестным помощником в этом деле. Но он обманулся в новом архиепископе, как в свое время в Иосифе. Отныне мы видим Геннадия в первых рядах любостяжателей. Не случайно при Геннадии в текст «Чина православия» было внесено анафематствование всем «начальствующим и обидящим святые божии церкви»[181]181
  Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. Ч. 1. Одесса, 1871. С. 51.


[Закрыть].

Подчиненным Гонзова по епархии оказался волоцкий игумен. «И возвести архиепископ сие зло игумену Иосифу, и просит помощи: дабы, рече, злое сие еретичество не вошло в умножение неразумных человек. И сиа слышав отец Иосиф, зело оскорбися; и велми болезнуя о Православной вере от всего живота своего: разны бо телесным растоянием с архиепископом, а духом в единстве о Православной вере… И нача отец Иосиф ово наказанием, ово же писанием спомогати архиепископу, и о сем зело скорбяще…»[182]182
  Великие Минеи Четий. Сентябрь. Дни 1 – 13. СПб., 1868. Стб. 472—473.


[Закрыть].

Геннадий и Иосиф оказались единомышленниками, оба «разочаровались» в великом князе, оба зарекомендовали себя ярыми сторонниками незыблемости церковной собственности, оба связали судьбу с политическими силами, противостоящими кремлевской партии. Их сближению способствовало и то обстоятельство, что родные братья ближайшего друга Иосифа – Бориса Кутузова Михаил и Константин служили у новгородского архиепископа[183]183
  Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России. С. 61.


[Закрыть]. В качестве особого расположения Геннадий сделал Иосифа как бы своим наместником в Волоколамске, передав ему все доходы в Волочком благочинии.

Трудно судить, когда Иван III заметил произошедшую с Геннадием метаморфозу, но благожелательное отношение великого князя сменилось на враждебное. Геннадий рисковал повторить незавидную участь своего предшественника Феофила, смещенного Иваном Васильевичем. В 1479 году последнего избранного новгородцами архиепископа лишили сана, арестовали и отправили в Москву, где заключили в Чудов монастырь, то есть под надзор Геннадия. Знал новгородский владыка и о могущественном влиянии «неизвестных прелестников», вольным или невольным союзником которых он когда-то являлся. Что же внушало ему уверенность в правильности сделанного выбора и помогло во второй половине 1487 года внезапно «обнаружить» ересь и возвысить свой голос против богоотступников?

По нашему убеждению, эпизод с обнаружением ереси неразрывно связан с политической ситуацией, сложившейся в Новгороде. «Положение Геннадия осложнялось неприязненным отношением со стороны Ивана, а также тем обстоятельством, что его реальная власть была сильно ограничена действиями московских наместников», – указывает А.И. Алексеев[184]184
  Алексеев А.И. Под знаком конца времен. С. 285.


[Закрыть]. Примерно в то же время, когда Геннадий занял епископскую кафедру, наместником города стал Яков Захарьин-Кошкин. Впервые он упомянут в летописи в этом качестве в 1485 году, когда по приказу великого князя боярин водил новгородские полки на Тверь. Яков Захарьин правил городом вместе с братом Юрием. Он не церемонился с опальным городом, обложив жителей непомерными штрафами, «ставил их на правеж». Обиженные и ограбленные новгородцы пытались найти справедливость у Ивана III. Тогда Яков Захарьин обвинил своих обличителей в государственной измене – покушении на жизнь наместника. Семь тысяч новгородцев были высланы в Москву – «занеже хотели убити Якова Захарьича, наместника Новагородского». Прочих мнимых или истинных заговорщиков – «иных думцев много Яков пересек и перевешал»[185]185
  Полное собрание русских летописей. Полное собрание русских летописей, Т. VIII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. С. 218.


[Закрыть].

Действовали ли Кошкины-Захарьины по своей инициативе, стараясь отвести от себя подозрения в лихоимстве, либо выполняли прямые указания великого князя относительно окончательного уничтожения новгородской элиты, в любом случае их действия поддержали в Москве. Геннадия Гонзова также с полным основанием можно считать московским церковным наместником. Первый назначенный архиерей из Москвы не смог обуздать глухое сопротивление местного духовенства, и ему пришлось вернуться восвояси. После столь очевидного фиаско Геннадию наверняка дали самые решительные наставления, а также предоставили полномочия по осуществлению карательных мер в отношении новгородского клира. Для выполнения задания требовалось скомпрометировать здешних иереев, отыскать повод для репрессий. В контексте драматических событий в городе «внезапное» раскрытие епископом ереси среди новгородских священников очень удачно сочеталось с раскрытием заговора среди новгородских бояр и купцов. Получалось, что новгородцы вынашивали преступные помыслы как по отношению к светским властям, так и по отношению к вере православной.

Были представлены весьма любопытные «улики». В январе 1488 года новгородский владыка писал хорошо нам знакомому суздальскому епископу Нифонту о том, как на берегах Волхова «наругаютца христьянству – вяжут кресты на вороны и на вороны. Многие велели: ворон деи летает, а кресть на нем вязан деревян(…) И ныне таково есть бесчинство чинитца над Церковъю Божиею и над кресты и над иконам и над христианьством»[186]186
  Казакова Н., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси. С. 312—313.


[Закрыть]. Москвич Геннадий мог не знать, что еще с домонгольских времен крестики часто входили в состав языческих амулетов, не имеющих отношения к христианству[187]187
  Мильков В. В. Основные направления древнерусской мысли. С. 308.


[Закрыть]. Этот пережиток пантеистических верований и был представлен как пример поругания православия.

Братья-наместники

Геннадий никогда бы не выступил самостоятельно, не синхронизировав свои действия со светскими властями. Пик репрессий против новгородской элиты пришелся на зиму 1488/89 года. С учетом того, что расследование и принятие решения относительно заговорщиков (или жертв оговора) занимало многие месяцы, получается, что архиепископ все сделал «вовремя». (А.А. Зимин не только отмечает совпадение по времени опалы на новгородцев с началом преследования Геннадием еретиков, но и безусловную связь между этими событиями.[188]188
  Зимин А.А. Россия на рубеже XV—XVI столетий. С. 78, 82.


[Закрыть])

Внешне церковный наместник, как и наместник светский? выполнял волю Ивана III. Зарекомендовав себя преданными слугами государя, искоренителями крамолы, Захарьины в то же время руками архиепископа ловко наносили удар по окружению великого князя. Что касается Геннадия, то широковещательное обличение еретиков давало владыке относительную гарантию его благополучного будущего. Как бы неприязненно не относился государь к новгородскому архиерею, было ему не с руки выступать против борца с вероотступниками. А Геннадий между тем все раскручивал расследование. В феврале 1489 года Гонзов сообщил удалившемуся на покой архиепископу ростовскому Иосафу о том, что он вместе с Захарьиными провел новое расследование, но еретики «всех своих действ позаперлись»[189]189
  Там же. С. 87.


[Закрыть].

Так Иван Васильевич попал в крайне щекотливое положение. Надежда на то, что раскрытие ереси удастся замолчать, не сбылась. Благочестивое усердие Геннадия обличало окружение государя и его самого. Нетрудно представить, как злорадствовали удельные князья, прознав, что их державный братец собрал вокруг себя еретиков, и как негодовал на бывшего любимца Иван Васильевич, догадываясь о подоплеке архиерейского усердия. К 1490 году отношения великого князя с новгородским владыкой накалились до такой степени, что Геннадию запретили въезд в Москву[190]190
  Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике. С. 224—229.


[Закрыть].

Архиепископ умело пособил братьям-наместникам, а Захарьины приняли деятельное участие в борьбе с еретиками и, вероятно, пообещали вступаться за имущественные права Софийского дома. Во всяком случае, в бытность их в Новгороде новых конфискаций не последовало. Как замечает Р.Г. Скрынников, Захарьины участвовали в пытках подозреваемых, самолично снимали допросы. Они не только помогали владыке в розыске, но и направляли его в нужное русло. Так некий еретик Самсонка сообщил, что новгородские еретики постоянно «поучалися» у Курицина, который «начальник всем тем злодеем». Важная деталь – владыка Геннадий разъяснил, что настоящие признания были вырваны под пыткой и занимались этим богоугодным делом люди наместника. «Аз ли того Самсонка мучил, – оправдывался архирей, – ведь пытал его сын боярский великого князя, а мой был только сторож»[191]191
  Скрынников Р.Г. Святители и власти. С. 109.


[Закрыть].

У Захарьиных, судя по всему, были свои причины посредством разоблачения ереси поквитаться с фаворитами Ивана Васильевича, и в первую очередь с «великим временным человеком», как именовали современники Ивана Патрикеева. Неизвестно, как потомок Гедимина относился к вопросам веры, но, как политик, в вопросе престолонаследия он поддерживал Ивана Молодого и Елену Волошанку. Участники кружка Елены были его естественными союзниками. Основатель рода Кошкиных-Захарьиных Андрей Кобыла прибыл в Москву из Прибалтики за два столетия до описываемых событий, и его потомки считали себя коренным московским родом, имеющим полное право претендовать на самые высокие посты, которые, однако, все чаще доставались лицам, недавно перешедшим на московскую службу.

Н.П. Павлов-Сильванский, сообщая о засилье княжат, оттеснивших на второй план большую часть старых боярских родов, отмечает, что «с некоторым успехом держался род Кошкиных из первостепенного московского боярства»[192]192
  Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди. С. 49.


[Закрыть]. Но этот относительный успех достигался немальм напряжением сил. Соперничество Захарьиных и Патрикеевых, то затихая, то обостряясь, прослеживается на протяжении полутора веков. Дед братьев-наместников Иван Федорович Кошка был тем самым большим боярином великого князя Василия Димитриевича, которого «заехали» прибывшие из Литвы Патрикеевы в самом начале XV века. Вспомним желчный выпад Юрия Захарьина против Даниила Щени перед битвой при Ведроши. На церковном соборе 1531 года, разбиравшем обвинения против Максима Грека и сына Ивана Юрьевича Патрикеева Василия (в иночестве Вассиана), в качестве одного из главных обвинителей выступал сын Юрия Захарьина Михаил. Примечательно, что он упирал на то, что обвиняемые отступили в «жидовской закон».

В 50-е годы XVI века противостояние возобновилось в виде соперничества клана Захарьиных и Избранной рады, которую можно в определенном смысле назвать преемницей придворного кружка времен Ивана III. Возвращаясь к братьям-наместникам, стоит отметить тесную связь Захарьиных с другим старомосковским кланом – Морозовых. Тетка новгородских наместников была замужем за И.Г. Морозовым[193]193
  Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С.149.


[Закрыть]. Юрий Захарьин был женат на дочери сподвижника Софьи Палеолог И.Б. Тучки Морозова, попавшего в опалу в 1485 году[194]194
  Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России. С. 185.


[Закрыть]. Так что связь видного боярина с «партией реванша» подкреплялась матримониальными узами. На упоминавшемся процессе Максима Грека помимо М.Ю. Захарьина обвинителями выступали его двоюродный дядя М.Б. Тучков с сыном Василием – такой вот своеобразный «семейный подряд».

Первая решительная атака Захарьиных против тогдашних фаворитов была осуществлена именно в Новгороде. Отметим, что «герой»

сражения при Орше, «не сработавшийся» с племянником И.Ю. Патрикеева, Иван Андреевич Челяднин был сыном боярина Андрея Федоровича Челяднина, посланного наместником в Новгород на смену Захарьиным. Другой сын А.Ф. Челяднина Василий известен как большой друг Иосифа Волоцкого[195]195
  Послания Иосифа Волоцкого. С. 330.


[Закрыть]. Морозовы также имели устоявшиеся связи с городом на Волхове, многие из представителей этого старомосковского рода назначались на новгородское наместничество[196]196
  Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России С. 234.


[Закрыть]. По всей видимости, Новгород не случайно стал опорным пунктом, откуда «партия реванша» начала свой поход на Москву.

Еретическое попурри

До сих пор, рассматривая события конца XV века, исходя из традиционного взгляда на новгородскую секту, мы говорили о «жидовствующих» как о некоем реально существовавшем антицерковном движении. Но как только мы попытаемся определить конкретное содержание и непосредственные задачи этого движения, сформулировать его программу, то столкнемся с непреодолимыми препятствиями. К сожалению, мы можем оценить воззрения и поступки «жидовствующих» лишь со слов их противников, которые так долго добивались суда над еретиками и так горячо настаивали на самом жестоком наказании, что для достижения своей цели были способны изрядно домыслить и приукрасить их противные православию поведение и образ мыслей. В начале XX века А.И. Соболевский даже приходил к пессимистическому выводу, что «вопрос о сущности ереси «жидовствующих», при скудности наличных данных должен считаться неразрешимым»[197]197
  Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV—XVIIb. СПб., 1903. С. 39.


[Закрыть].

О мировоззрении «жидовствующих» мы в первую очередь судим по сочинению преп. Иосифа Волоцкого «Просветитель». Этот объемный труд в своем законченном виде состоит из 16 частей – «слов», каждое из которых является опровержением на тот или иной пункт критики догматов христианства со стороны «жидовствующих». Следовательно, мы сможем составить представление о взглядах противников Иосифа по тому, с каких позиций они нападали на официальную церковь. Следуя версии Иосифа, «жидовствующие» утверждали, что у Бога Отца нет ни Сына, ни Святого Духа; что Христос еще не родился, но придет время, когда Он родится; а Тот, Которого христиане называют Христом Богом, – простой человек, а не Бог – об этом преподобный сообщает в первом и втором «словах»[198]198
  Иосиф Волоцкий. Просветитель. С. 32.


[Закрыть].

Тезис о том, что Иисус не может быть ни сыном Божиим, ни мессией, предсказанным пророками, занимал главенствующее место в системе иудейской критики христианства и потому звучит весьма уместно в устах людей, обратившихся в Моисееву веру. В третьем «слове» Иосиф указывает на то, что еретики настаивают на необходимости придерживаться Моисеева закона, сохранять его, совершать жертвоприношения и обрезание. Кажется, это также согласуется с исповеданием иудаизма. С этих позиций христиане атакуются, подвергаются нападкам в труде Флавия Клавдия Юлиана «Против христиан», упоминания о котором мы найдем и в тексте «Просветителя»[199]199
  Прел. Иосиф Волоцкий. Просветитель. С. 36.


[Закрыть]. Император-философ, правивший Римской империей в 361 – 363 годах, не только восстановил античное язычество, но пытался оспорить христианские догматы. В частности, Юлиан обвинял христиан в том, что они отступили от заветов Моисея, отказавшись от обрезания, в то время как Иисус предписывал строгое следование иудейскому закону. Юлиан, как и многие римляне той поры, рассматривал христианство как иудейскую секту, и с этой точки зрения пытался выставить их лжецами и отступниками.

Другое утверждение еретиков, сообщенное волоцким игуменом, скорее всего позаимствовано у другого античного критика христианства – Цельса, известного по направленным против него сочинениям христианского философа Оригена. Новгородские еретики в трактате Иосифа говорят следующее: «Разве Бог не мог спасти Адама и род его, неужели у Него не было небесных воинств, пророков, праведников, чтобы послать на исполнение Своей воли, – но Он Сам сошел в виде нищего бедняка, вочеловечился, пострадал и этим победил дьявола?»[200]200
  Там же. С. 33.


[Закрыть]. Таким образом, еретики повторяют следующие слова Цельса: «Вы занимаетесь софистикой, когда говорите, что сын божий – само слово; объявляя сына божьего „словом“, вы предъявляете не чистое, святое слово, а человека, позорнейшим образом поведенного на казнь и подвергнутого мукам бичевания. Если бы сын божий был у вас действительно словом, мы бы вас похвалили. (Но ваш Иисус только) хвастун и колдун»[201]201
  Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М., 1990. С. 31.


[Закрыть]. Цельсу представлялось варварством поклонение христиан «схваченному и казненному». Последователь античной религии не мог понять, как всемогущий Бог способен воплотиться в смертного человека и претерпеть пытки и казнь.

В следующих двух «словах» Иосиф приписывает еретикам протест против изображения на иконах Святой и Единосущной Троицы и поклонения рукотворным предметам, как то: икона или крест. Иудеи были настроены непримиримо к христианскому культу поклонения рукотворным изображениям. Можно ли отнести подобные рассуждения исключительно на счет иудейского влияния? Иконоборчество на протяжении длительного времени являлось составной частью государственной политики православных византийских самодержцев начиная с 726 года, когда император Лев Исавр запретил воздавать поклонение иконам. Иконоборцы, как впоследствии новгородские еретики, по версии преп. Иосифа и западноевропейские протестанты, указывали на заповедь: «Не сотвори себе кумира..» Император в условиях усиления мусульманского натиска рассчитывал таким образом опровергнуть обвинения христиан со стороны исламских богословов в идолопоклонстве.

Иконоборчество не было странной выходкой одиночки, вызовом, брошенным всему обществу. Как отмечает Ф.Ф. Успенский, в самой христианской Церкви обнаружились сомнения и колебания относительно поклонения иконам. «Некоторые греческие епископы, сравнивая культ первых веков христианства с современным им, не могли заметить существенных отличий. Тогда язычники упрекали христиан, что их бедная плебейская вера не имеет ни храмов, ни алтарей, ни прекрасных статуй, на что христиане с полной искренностью и справедливостью могли отвечать: зачем мне изображение Бога, когда и сам человек есть образ Божий; на что мне строить храм Богу, когда и весь этот мир дело рук Его… Нельзя думать, что эдикт против иконопочитания не имел себе поддержки в современных воззрениях…»[202]202
  Успенский Ф.И. История Византийской империи. VI—IX вв. М., 1996. С. 572.


[Закрыть].

Иконоборчество оказалось заразительным и живучим движением, следы которого мы находим и на территории Московской Руси. В конце XIV века бороться с иконоборцами пришлось ростовскому епископу Иакову. Сомнительно, чтобы в то время ростовчане стали объектами еврейского прозелитизма. Позднее иконоборчество стало характерной чертой гуситского движения, которое в первой половине XV века распространило свое влияние на территории от Австрии до Молдавии и Польши. Гуситы врывались в храмы и уничтожали иконы и другие священные изображения. Сходным образом, если верить Иосифу Волоцкому, действовали и новгородские еретики. Так, некий «Юрка-рушеник клал святую икону в скверную лохань, а Макар-дьякон ел мясо в Великий пост и плевал в образ Пречистой»[203]203
  Иосиф Волоцкий. Просветитель. С. 349.


[Закрыть].

Критика новгородских еретиков касалась и иноческого жития, причем «жидовствующие» на этот раз указывали на отступление от евангельских и апостольских писаний. «Иные же говорят, что иноческий образ схимы был передан Пахомию не святым ангелом: если бы это был ангел Божий, он явился бы светлым, но он явился черным – а это знак бесовского действия», – так формулирует Иосиф один из упреков новгородских еретиков[204]204
  Там же. С. 26.


[Закрыть]. Наконец, по сведениям волоцкого игумена, «жидовствующие» указывали на то, что несостоявшееся второе пришествие Христа после завершения пасхалии означает ложность апостольских и святоотеческих писаний. «Тогда подошла к концу седьмая тысяча лет от сотворения мира; еретики же говорили: семь тысяч лет прошло, и пасхалия закончилась, а второго пришествия нет, – значит творения отцов Церкви ложны и следует их сжечь»[205]205
  Там же. С. 25.


[Закрыть]. Пожалуй, этот единственный пункт из всех приписываемых еретикам взглядов подтверждается реальными обстоятельствами той эпохи. Составленная еще во времена Киевской Руси пасхалия была доведена до 7000 года после сотворения мира, то есть до 1492 года от Рождества Христова. Когда в 1408 году окончился очередной миротворный круг, то новый пасхальный круг был расписан только на 84 года – до конца рокового седьмого тысячелетия. В конце этой неполной пасхалии было написано: «.. зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное Твое пришествие»[206]206
  Зелинский A.M. Конструктивные принципы древнерусского календаря // Контекст. 1978. Литературно-теоретические исследования. М., 1978. С. 96.


[Закрыть].

А.И. Алексеев отмечает, что митрополиты, возглавлявшие русскую Церковь в XV веке, как в лице выдающихся представителей византийской образованности, так и в лице русских епископов, полностью разделяли мнение о наступлении конца света с исходом седьмой тысячи лет от сотворения мира[207]207
  Алексеев А.И. Под знаком конца времен. С. 66.


[Закрыть]. Жил ожиданием наступления последних дней и Иосиф Волоцкий: «… в последяа сиа лета и во время лютейшая паче всех времен, о нихже рече великий апостолъ Павел: „В последила настанут времена люта, приидет преже отступление и тогда явится сынъ погибельный“. Се ныне уже прииде отступление…»[208]208
  Послания Иосифа Волоцкого. С. 170.


[Закрыть] Владыка Геннадий размышлял недоуменно: «Како седми иысущь лета проходят, и знамения совершения не явись никоторое»[209]209
  Плигузов А.И., Тихонюк И.А. Послание Дмитрия Траханиота Новгородскому архиепископу Геннадию Гонзову о седмеричности счисления лет // Естественно-научные представления Древней Руси. М. 1988. С. 73.


[Закрыть]. В 1490 году московское посольство в Риме наводило справки о католических пасхалиях, явно выполняя соответствующие инструкции[210]210
  Зимин А.А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 351.


[Закрыть]. В XV веке широкое распространение получают иконы на сюжеты Страшного суда, Апокалипсиса, Сошествия во ад, которые до того встречались крайне редко[211]211
  Попов Г. В. Живопись и миниатюра Москвы середины XV – начала XVI века. М., 1975. С. 82.


[Закрыть]. Любой не ленивый умом православный по прошествии критической даты не мог не задаваться вопросами относительно предстоящего Судного Дня, а затем – несостоявшегося Апокалипсиса.

Из послания Геннадия Новгородского к епископу Иосафу Ростовскому видно, с какой тревогой обсуждался в 1489 году этот вопрос. По мнению историка астрономии Д.О. Святского, «жидовствующие» использовали в качестве практического курса астрономии «Шесток-рыл», комментатором которого был еврей Иммануэль бен-Якоб, живший в XIV веке в Италии. «Шестокрыл» – не что иное, как шесть лунных таблиц, откуда и появилось его название, позволяющих путем несложных математических приемов вычислять вперед с известной точностью лунные фазы и затмения. «Ересь» «Шестокрыла» заключалась в том, что в нем была принята иудейская эра от сотворения мира, тогда как на Руси признавалась византийская, разница между которыми составляет 1748 лет – такую отсрочку давали еретики христианам, ожидавшим со дня на день услышать трубу Страшного суда. Д.О. Святский полагает, что астрономическое искусство «сводить знамения с неба», предсказывая затмения и «отменяя» Второе Пришествие, и сделало наших вольнодумцев популярными в широких массах[212]212
  См.: Святский Д.О. Очерки истории астрономии в Древней Руси // Историко-астрономические исследования. Вып. VII—IX. М., Физ-матгиз, 1961 – 1966.; Святский Д.О., Астрономическая книга «Шесток-рыл» на Руси XV века // «Мироведение», 1927, XVI, №2.


[Закрыть].