Текст книги "Том 6. Пьесы 1901-1906"
Автор книги: Максим Горький
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
Гриша (с восторгом). Ловко!
Дробязгин (неуверенно). Н-да… действительно… подкузьмил!
Цыганов. И объегорил, прибавьте… А теперь давайте выпьем, и да здравствует юность! Поздно понимает человек, как это прекрасно – быть юношей!
(Лидия стоит с цветком в руках и брезгливо смотрит, как мужчины пьют.)
Дробязгин (задумчиво). Я полагаю, Сергей Николаевич, так, что воровство – всегда будет?
Цыганов. Непременно, мой друг… По крайней мере до той поры, пока кто-нибудь не украдет всё… понимаете – всё! Тогда красть будет нечего, и поневоле все люди станут честными…
Гриша (хохочет). Голыми все будут… А вот Емелька Пугачев хотел всё-то украсть, так его живьем сварили… растопили котел серебра да башкой его туда… издох! (Хохочет.)
Лидия. Дядя Серж!
Цыганов. Что вы мне прикажете, дорогая моя?
(Дробязгин и Гриша почтительно сторонятся и уходят.)
Лидия. Зачем это вы их… так?
Цыганов. Приятно, знаете, немножко развратить этих двух поросят… может быть, порок сделает их более похожими на людей… а?
Лидия. Серж Цыганов, гурман и лев, еще недавно законодатель мод напивается… с кем?
Цыганов. И влюблен в жену акцизного надзирателя… Да, земля вертится скверно, что-то испортилось в гармонии вселенной…
Лидия. В самом деле – что с вами?
Цыганов (негромко). Какая это женщина… черт возьми!
Лидия. Вы дурите?
Цыганов. Нет…
Богаевская (кричит). Сергей Николаевич!
Цыганов. Иду. Знаете, моя дорогая… я, может быть, предложу ей вступить со мной в законный брак… Мне уже пора в брак, как острят приказчики… Идете?
Лидия. Нет… Тяжело смотреть на вас, господа… уехать хочется отсюда…
Цыганов. Потому что кто-то неожиданно приехал?
Лидия. Зачем же быть вульгарным и со мной?
(Цыганов пожал плечами и уходит. Лидия, тихо напевая, идет направо. Навстречу ей, быстро – Анна.)
Анна. Вы получили мою записку?
Лидия. Зачем вы написали это?
Анна. Я вас обидела?
Лидия. Вы унижаете себя… мне кажется…
Анна. Ах, разве это важно, если любишь!
Лидия. Вы хотите сказать мне что-то?
Анна (тревожно и тоскливо). Да. Да. Не презирайте меня… я сама себе противна в эту минуту… У меня нет другого места, вы понимаете, нет у меня другого места… Жизнь так огромна. Я могу жить только около него…
Лидия (холодно). Зачем мне это нужно знать?
Анна. Не говорите так. Сильные должны быть добрыми… Я хочу спросить вас и не могу… вы знаете, о чем я хочу спросить вас?..
Лидия. Да. Пожалуй, знаю… Люблю ли я вашего мужа, – это? Нет. Не люблю…
(Гриша осторожно подходит к столу, берет бутылку вина и исчезает.)
Анна. Правда? (Хватает ее за руку.)А – он? А он вас? Скажите!
Лидия. Не знаю. Не думаю…
Анна (тоскливо). Этого нельзя не знать!..
Лидия. Мы с ним друзья… о многом говорим…
Анна (гордо). А! Теперь я сама могу поговорить о многом!
Лидия (улыбаясь). Вот и прекрасно!
Анна. Я женщина, я люблю, я хочу быть с ним…
Лидия. Могу уйти?
Анна (искренно). Я вам противна, да? Поймите, – я не могу жить иначе…
Лидия. Простите меня… но, мне кажется, ваша… такая любовь – тяжела ему.
Анна. Он – сильный, он очень сильный!
Лидия. До свиданья! (Идет.)
Анна. Не презирайте меня… Ну, все равно! О господи… помоги мне… помоги мне!
(Идут исправник и Притыкин, оба сильно выпившие. Анна, заметив их, поспешно исчезает.)
Исправник. Представь, Архип, что ты исправник и тебе надо жениться… на ком? Вот вопрос… да!
Притыкин. Я бы во всяком положении на богатой женился…
Исправник. Это разумеется… Ну, а если они обе богаты – и Монахова и Лидия Павловна? Ну?
Притыкин. Я бы Лидию Павловну взял…
Исправник. Н-да… а почему?
Притыкин. Потому – Монахова замужем… А вот студент этот, знаете… я вам скажу…
Исправник. Черт с ним! Мальчишка… Она замужем… мм… это верно! Но ведь она может быть вдовой…
Притыкин. Это всякая женщина может…
Исправник (поражен). Именно… всякая! Ф-фу! Значит – все мы умрем… ты понимаешь?
Притыкин. Уж такое положение.
Исправник. Верно – положение! Это ты хорошо сказал… каналья! Положат тебя, и – лежи…
Притыкин. Он такие слова говорит… ой-ой!
Исправник (задумчиво). Другие люди ездят на охоту, играют в карты, а ты – лежи…
Притыкин. Вы обратите внимание: да! Он говорит – народ своей кровью…
Исправник. Ерунда!
(Дробязгин бежит.)
Притыкин. Нет… он язва!
Дробязгин. Яков Алексеевич, пожалуйте! Доктор Монахову в морду дал!
Исправник. Что такое? Почему?
Дробязгин. Неизвестно…
(Втроем идут к дому. За деревьями является Дунькин муж, одичавший от пьянства, оборванный. Черкун ведет за руку доктора, сзади идет Надежда и потом Степа.)
Черкун. Вы сейчас же уйдете…
Доктор (ревет). Кто вы такой? Вы здесь развратили всех…
Черкун (тихо). Ну… молчать! Стыдитесь…
Доктор. Вы оба – воронье… Я вам не падаль… меня не расклюете, как Редозубова… Кто вы такой, я спрашиваю?
Черкун. Да ну, идите же! (Ведет его в глубину сада.)
Надежда (радостно, Степе). Ты видела, как он его? Какой прекрасный… храбрый! Как просто… схватил, увел… (Идет вслед за Черкуном.)
Степа (кричит). Егор Петрович! (Видит отца, – испугана и обозлилась.)Опять пришел… опять! Зачем? Чего тебе?
Дунькин муж. Степанида! Я твой отец… верно? Иди ко мне… значит!
Степа. Я не хочу! Уйди! Я не пойду…
Дунькин муж. А я тебя через полицию…
Степа. В могилу – уйду… (Идут Черкун,
Надежда, Анна, Лидия, Цыганов.) Слышал? Ты не отец мне… ты болезнь моя…
Черкун. Ты снова? Чего тебе?
Дунькин муж. За ней… за этой…
Степа. Он по душу мою пришел…
Анна. Уйдите, Степа…
Черкун. Ну, ты ступай вон!
Дунькин муж. Уж ежели отняли дочь… дайте хоть рубль.
Степа (выхватив из кармана деньги, бросает их и бежит прочь). На! Подавись! На!
Черкун. Послушай, если ты…
Надежда. Ах, ну зачем вы с ним говорите?
Черкун. Позвольте, Надежда Поликарповна…
Надежда. Вам вовсе нельзя говорить с таким. Ты – уходи. А завтра я скажу исправнику, чтобы он тебя уничтожил…
Дунькин муж (подбирая деньги). Нельзя меня уничтожить… не боюсь я…
Цыганов. Каков мужчина, а? Все растет…
Лидия. Чувствует свою силу… силу слабости…
Анна. Вот вы, Сергей Николаевич, постоянно даете ему…
Цыганов. О, не беспокойтесь! Это меня не разорит…
Надежда (Черкуну). Какой сегодня тяжелый день для вас… всё неприятности!..
Анна (невольно, как эхо). Тяжелый… Ты устал, Егор?
Черкун. Я вот… не знаю, что нужно сделать с этим человеком, чтоб он оставил дочь свою в покое? Это злит.
Надежда. Вам ничего не надо делать! Я сама… вы только не волнуйтесь…
Цыганов. Моя дорогая, – ваш супруг, вот кто, мне кажется, взволнован…
Надежда (как бы удивилась). Он?
Черкун (вдруг обозлился). Он – как лужа грязи, в которую наступили ногой… ваш супруг…
Анна (негромко, пораженная). Егор… что ты?
Цыганов (усмехнулся). Ты, Жорж, преувеличиваешь…
Черкун (Надежде). Я удивляюсь, как вам не стыдно терпеть около себя такого… пошляка!
Надежда (даже дыхание у нее захватило от восторга). Ах… как вы это сказали!.. Как верно… строго! (Цыганову.)Вот кто страшный… вот кто!
Анна (беспокойно, Лидии). Боже мой… Какая она… странная… не правда ли? Вы видите?
Лидия. Да… вижу… Идемте.
Надежда. Я – не странная… я мужество люблю…
Черкун (смущен). Ну… это уж что-то… я не понимаю! Пойду… пройдусь…
Надежда. И я с вами… и я тоже…
(Идут.)
Анна (тревожно, Цыганову). Она – смешная, да? Она – милая, я понимаю… но – только… плохо воспитана?
Цыганов (Анне). Вам надо отдохнуть с дороги. Так шумно здесь… пестро…
Анна. Да… я пойду… Нет… какая она… все-таки… (Поспешно уходит. Цыганов курит и улыбается. Слышен пьяный смех и говор – это идут Монахов, Дробязгин, Гриша.)
Лидия (брезгливо). Как все это отвратительно… И эта женщина… обе эти женщины… как они жалки… Что вы смеетесь?
Цыганов. А вдруг она нашла героя, а?
Лидия (не сразу). Нет. Это… невероятно, дядя Серж,
Цыганов (усмехаясь). Что тут невероятного?
Монахов. Он… ударил меня?.. Хорошо… пускай!.. А я – жив… А он скоро сдохнет…
Лидия. Идут пьяные… я ухожу.
Цыганов. Идемте…
Гриша (убежденно). Я тоже… могу в рожу дать… во!
Лидия. Но – зачем, зачем он вмешивается в эту… грязь?
Цыганов. Это – стихия, она втягивает… это – как магнит, дорогая моя… Голодный инстинкт, чуть прикрытый ветошью романтики…
(Они уходят. Монахов подмигивает своим спутникам и грозит пальцем вслед Цыганову.)
Дробязгин. Почему? Он очень умный… ей-богу!
Монахов. Что такое ум? (Хохочет. Дробязгин и Гриша вторят ему.)
Занавес
Действие Четвертое
Большая, уютная комната. В левой стене – дверь в прихожую и два окна, вправо – дверь в комнату Анны и другая к Егору. Прямо широкие двери в гостиную, она выступает в комнату углом, между ним и голландской печью в правом углу – ниша, в ней широкий диван, на диване полулежит Цыганов и курит. Направо, между дверей – пианино; Анна что-то играет, чуть касаясь клавиш. Посередине комнаты за столом Богаевская раскладывает пасьянс. В комнате Черкуна Степан тихо щелкает на счетах. Черкун задумчиво ходит по комнате, останавливается пред окном, смотрит во тьму. Ветер. Горят лампы.
Богаевская. Холодновато!
Анна. Дать вам шаль?
Богаевская. Лидуша пошла за ней…
Цыганов. Юноша! Бросьте вы щелкать!
Степан. А вот поймаю – брошу…
Богаевская. Кого это вы ловите?
Степан. Купца Притыкина…
Богаевская. Разве плутует?
Степан. Довольно усердно…
Богаевская. Да… вот он, купец! Даже и влюбленный – плутует…
Цыганов. Сие свойственно людям всех сословий… Я, в сущности, против обличения мошенников: это только изощряет их приемы. Что ты все ходишь, Егор? кого ты ждешь?
Черкун (не вдруг). Так… хожу вот… А что тебе?
Цыганов. Я не имею больше вопросов, как говорят прокуроры… Какая дурацкая погода!
Анна. Его взволновал спор…
Черкун (сухо). Откуда это известно тебе?
Анна. Мне кажется… когда не соглашаются – это раздражает…
Черкун (насмешливо). Да? Поздравляю… очень оригинальное наблюдение.
Богаевская. Интересно спорили… да! Я хоть и не поняла ничего… а интересно!
Черкун. Лидия Павловна – слишком прямолинейна…
Цыганов. Это говоришь ты?
Богаевская. А скучно мне будет, когда вы уедете… очень скучно!
Цыганов. Поезжайте с нами. Что вам делать здесь?
Богаевская. А там? Мне, батюшка, везде нечего делать… И всю жизнь я ничего не делала…
Цыганов. И ни одной ошибки?
Богаевская (мешая карты). И ни одной ошибки… Нет, Анна Федоровна, не вышло…
Анна (грустно). Нет?.. Жаль… А мне так хотелось, чтоб вышло…
Богаевская. А вот мы еще раз спросим судьбу…
Степан (торжественно-шутливо). Судьбу насиловать нельзя…
Черкун (негромко). Она сама насилует людей:
Степан. А особенно жадных…
Богаевская. А вы – щелкайте, щелкайте…
(Лидия входит, несет шаль.)
Цыганов. Пока судьба вас не отщелкала…
Богаевская. Ну, вот спасибо, Лидуша… Ты слышала – у Архипа Притыкина роман с Веселкиной Марией…
Лидия. Как это интересно, тетя!
Богаевская. Все-таки… забавно!
Цыганов. Вас, дорогая моя, ничто не интересует, кроме верховой езды… Странно вы живете… скачете верхом по полям во всякую погоду и – только! Удивительно изменились вы…
Лидия. В дурную сторону?
Цыганов. Конечно! Люди с детства идут только в эту сторону!..
Лидия. Тогда – чему же удивляться?
Цыганов. Я ждал, что вы будете прекрасным ядовитым цветком, на ниве порока… а вы – что такое вы? Чего вы ищете? Чего вам хочется?
Лидия. Найду – узнаете…
Степан. Не там вы ищете, где надо… не там!
Богаевская. Однако, батюшка, быть может, я стесняю ваше красноречие?
Цыганов. О нет! Почему?
Богаевская. То-то! А то некоторые стесняются говорить пошлости при мне… дескать, старушка почтенная…
Лидия. Вы слишком строги, тетя… В обществе, где я вращалась, говорят хуже…
Богаевская. Хуже? Ну извиняюсь… одичала я…
Цыганов. О полноте!
(Вбегает Катя.)
Степан (выскакивая). Ну? Как? Что?
Катя. Да… Еду…
Степан (одобрительно). Браво! Молодец…
Катя (подходит к Анне). Тяжело! Он плачет… отец плачет! Такой жалкий…
Степан. Это – возмездие! Он всю жизнь давил людей…
Катя (топая ногой). Не смейте так! Не ваше дело…
Анна. Ну, не волнуйся… ничего…
Цыганов. Это именно его дело… ведь он вас утащил…
Катя. Меня никто не утащил, я – сама… не говорите мне глупостей… А отца мне жалко… я его люблю… я знаю: он грубый, он жестокий… и все такие! Все люди – грубые и жестокие… И вы, Степан Данилович… и вы тоже…
Степан (вспыхнул, усмехается). Может быть… ну что же? Но жизнь так устроена, что жестокость необходима…
Катя. Ненавижу я вашу усмешку… молчите!
Черкун (улыбаясь). Милый звереныш…
Цыганов. А у вас, юноша, сварливая будет жена:
Степа (входит). Степан Данилович…
Степан (брезгливо). Вы не можете без пошлостей?
Черкун (с гримасой). Господа!
Степа. Степан Данилович, вас спрашивает Гогин…
(Степан, круто повернувшись, идет в прихожую, Степа – за ним.)
Цыганов. Задорный юноша… Чему вы улыбаетесь, Лидия Павловна?..
Лидия. Хорошая пара…
Черкун. Д-да… славные…
Лидия. Красивая жизнь впереди у них…
Цыганов. Но, вероятно, голодная…
Лидия. Мне нравится Лукин… В нем есть что-то значительное…
Цыганов. Его усмешка отрицает вас…
Лидия. Она всех отрицает…
(Из прихожей идет, усмехаясь, Степан; за ним Гогин, одетый в хорошую новую поддевку. Он мнется и что-то шепчет на ухо Степану.)
Степан. Э, нет, скажите сами, синьор…
Черкун. Что такое? Что вам нужно, Гогин?
Матвей (конфузится). Да вот: жениться хочу…
Цыганов. Оригинально! Как это вы надумали, а?
Матвей. Уж так… пора! Двадцать три года мне…
Черкун. Ну? Что же дальше?
Матвей. Так вот, Егор Петрович, помогите!
Заслужу!.. Как я сам из мужиков, то знаю все больные места ихние: уж я им не дам…
Степан. Воспитали человека… отечеству на пользу…
(Катя и Анна выходят и стоят у пианино.)
Черкун (хмуро). Чем – помочь?
Матвей. Да видите… выбрал я Степаниду, а она не хочет: не пойду, говорит, и шабаш! А она такая скромная, баловать не станет, я ожидаю, а бояться будет… Так вот я просить вас и барыню хочу – припугните вы ее!
Черкун. Это… зачем же?
Матвей. А чтобы она шла за меня, а то, скажите ей, – к отцу, мол, отправим! Она его до смерти боится. А я ему уж полтину дал, чтобы он ее, значит, ко мне толкнул…
Катя (изумленно). Ах, какой мерзавец!
Матвей (вздрогнул). Чего-с?
Черкун (сухо, Степану). Выдайте ему расчет…
Матвей (поражен). Расчет? Мне? За… за что?
Степан. Подумайте – за что бы?
Черкун. Идите…
Матвей (опускается на колени). Егор Петрович…
Черкун (резко). Встать!
Матвей (вскакивает). Сергей Николаевич, за что же?
Катя (торжественно). Ага-а?
Матвей (слезливо). Что я худого сделал? Эх, Степан Данилович… подвели вы меня под обух…
Цыганов. Вы – идите… Потом, может быть…
Черкун (спокойно). Ничего не может быть…
Матвей (уходя со Степаном). Господа… напрасно это! Разве так можно? а? Вдруг, ни с того ни с сего… а?
Цыганов (Черкуну). Мне не кажется, что ты поступил, как Соломон… нет! Денег он уже наворовал… зачем гнать его? Парень неглупый… а кулаком будет все равно… Умные люди – всегда жулики…
Степа (вбегает и бросается в ноги Черкуну). Егор Петрович… дай вам бог…
Черкун. Э, черт возьми! Сейчас же встаньте!
Степа (встает). Я боялась, я дрожала… думала – отдадут они меня ему…
Катя. Какая глупая…
Анна. Степа! Вас никто не может…
Степа (со страхом). Да ведь я – одна! Одна я! Со мной – всё можно сделать… И возьмут они меня… отец и этот… они возьмут!
Анна (подходит к ней). Полноте, Степа…
Степа. Уйду в монастырь… оттуда не достанут… Ведь не достанут?!
Анна (уводит ее к себе). Идите ко мне…
Катя (Черкуну). Вот это вы хорошо сделали! Так и нужно… Раз-два шишка на лбу и никакого удовольствия…
Черкун. Наконец-то удостоился вашей похвалы…
Цыганов (позевывая). Которой ждал так трепетно и долго…
Черкун. Но когда вот так – раз-два – я вашего папашу поучил…
Катя (убегая в комнату Анны). Ишь вы! То – отец мой…
(Анна идет навстречу, наливает стакан воды и уходит.)
Анна. Как хорошо ты поступил, Егор…
Черкун (морщится). Ну, Анна, перестань…
Цыганов. Так, Жорж! Именно скромность всего приличнее герою…
Лидия. Нет, дядя Серж, как быстро следует за подвиги награда!..
Анна (уходя). Как вы не устаете, господа, осмеивать все на свете?
Черкун (хмуро). Вы, кажется, думаете, что я не способен верно оценить все это? да?
Лидия (прислушиваясь). Звонок?
Черкун (быстро). Да… Пойду открою… (Идет.)
Цыганов. А я знаю, кого он хочет встретить…
Лидия. Вы что молчите, тетя?
Богаевская. Нельзя же в одно время думать и говорить… У меня тут затруднение…
Цыганов. А я знаю, кого он ждет…
Богаевская. Откуда-то явилась пятая дама, и нет девятки…
Лидия. Вот девятка… а это не дама – валет…
Богаевская. Воистину так… ишь ты! Глаза-то… Валет… ну-с…
Цыганов (поет). А я знаю… а я знаю…
Лидия. Неостроумно, дядя Серж… Тетя, вы скоро пойдете к себе? Это очень вредно – так долго сидеть…
Богаевская (озабоченно). Подожди… я сейчас… Да… я – скоро…
(Идут Черкун, исправник.)
Черкун. Все еще не нашли? Исправник (уныло). Нет. Черт его знает, где он… И куда можно убежать из этого города? Добрый вечер, Лидия Павловна… Здравствуйте, почтенная Татьяна Николаевна…
(Молча жмет руку Цыганова.)
Богаевская (не глядя на него). Ну, что ваш чиновник?
Исправник. Пропал, каналья… Ищем, ищем… в горле пересохло!
Цыганов. Последнему могу помочь. (Наливает вина.)Да сколько он украл?
Исправник. Четыреста шестьдесят три рубля тридцать две копейки… болван! Уж тащил бы всё, там тысяч восемь было… А то – один пакет, осел! И наконец – ну, украл… ну что же? Не редкость… не убийство! Приди и скажи, – вот я… Получишь за это смягчение вины… а он, извольте видеть, скрылся… и девять человек ищут его…
Черкун. Несчастный мальчишка…
Богаевская (не отрываясь от карт). И украл, как нищий… с копейками!
Цыганов. Браво, Татьяна Николаевна!
(Лидия и Черкун смеются.)
Исправник (смотрит на часы.)Я, видите ли, заехал сказать вам, Сергей Николаевич… это самое… и прочее… Вы его видели в день совершения кражи… так вот придется вам…
Цыганов (серьезно). Понимаю. На меня падает подозрение в соучастии…
Исправник. Э… как? (Хохочет.)Ах вы!.. Как хочется посидеть у вас… а надо ехать… там какой-то дурак жену избил…
Богаевская (как раньше). До смерти?
Исправник. Кажется, до смерти… А где же Притыкин? Он со мной приехал… Мы думали несколько повинтить…
Черкун. Он занят с Лукиным…
Исправник (грустно). А на дороге полицейский доложил об этой драке… Да, вот еще Лукин… Вы бы сказали ему, чтобы он… воздержался. Про него ходят слухи… насчет его знакомств с рабочими на фабриках… Ну зачем это? Тут, знаете, есть такой благочестивый мужчина – Головастиков… купорос! Сами его боимся… Всё знает! Сны ваши и те знает… А мне не хочется прибегать к мерам… не люблю неприятностей!
Цыганов. Хорошо! Беру это на себя… Кому приятны неприятности?
Исправник. Вот именно! Ну-с – общий поклон… Ах, Сергей Николаевич, славный вы человек…
Цыганов (провожая его). Несмотря на тяготеющее подозрение в соучастии с Порфирием Дробязгиным, укравшим тридцать две казенных копейки?
(Исправник хохочет. Из прихожей доносится слащавый голос Притыкина и едкие возгласы Степана.)
Черкун (негромко, Лидии). Как это вам нравится, а?
Лидия. Вы по поводу Лукина?
Черкун. О нет! Это естественно… а вот этот Дробязгин… черт его возьми! Как бы ему помочь, что ли? Ведь если правду говорить – Сергей… вы понимаете?
Лидия (улыбаясь). Вы скоро будете совсем почтенным человеком… право!
Черкун (серьезно). Он развратил мальчишку… это несомненно! Чему же вы смеетесь?
Лидия. А помните – когда-то вы хотели поставить город вверх дном?
Черкун. Хотел? Ну да… хотел… Так что же? Что вы хотите сказать?
Лидия. Я только напоминаю. Вы говорили, что вашей волей сюда придут новые мысли, новые вкусы… А дядя Серж ничего не говорил, но, посмотрите, сколько мертвецов разложилось благодаря ему…
Черкун. Ага, я понимаю вас! Говорите дальше…
Лидия. Я вот не вижу, чтобы жизнь обновилась благодаря вам… а сами вы, мне кажется, немного потускнели…
Степан (из прихожей). Егор Петрович, на минуту!
Притыкин (жалобно). Пожалуйста, Егор Петрович!
Черкун (уходя). Я вам отвечу… потом…
Лидия. Тетя! Да бросьте же! Пойдем к себе, а?
Богаевская. Я и здесь, как у себя… подожди… Тут все так спуталось, запуталось… перепуталось… Это, милая моя, самый трудный пасьянс, «две необходимости» – зовут его…
Лидия. Я – иду… (Идет в прихожую и по лестнице вверх.)
Богаевская (наклонясь над картами). Ты идешь… ты идешь… а вот я что буду делать? Да… А вот я и не знаю, что мне делать… (Поднимает голову, оглядывается.)А?.. Ушли все… и осталась я одна… ну, одна так одна… (Смотрит на карты и вдруг смешивает их.)Эх, Татьяна… скоро ты умрешь,
Татьяна…скоро ты умрешь, старая дура… да… (Идет в прихожую – в дверях стоит Притыкина, в платке, жалкая, лицо дряблое, не накрашенное, как всегда. Богаевская отступает перед ней.)Что тебе? Кто это?
Притыкина (тихо). Я…
Богаевская. Это… ты, Палагея?
Притыкина. Да… я… Муж-то здесь?
Богаевская. Кажется, здесь… ну?
Притыкина (тихо плачет). Ведь бросает он меня… покидает он меня… Все вечера у Веселкина сидит, в карты с ним играет… и дочь его обольстить хочет… милая вы моя!
Богаевская. Ну, не дури… врешь все! Тоже… обольстителя нашла! Не срамись… иди ко мне… наверх…
Притыкина. Сердечная вы моя, – бьет меня! Век ты мой загубила, говорит, чертова кукла… старая, говорит, ведьма ты… Иди вон, говорит… А куда я пойду? Имущество все на него переведено… все у него в руках… матушка, что делать буду?
Богаевская (идет). Лезь наверх… не шуми тут…
Притыкина (следуя за ней). Лезу, лезу: Посоветуйте вы мне, как с ним быть? Как я буду теперь? Ай! Голос его слышу… пустите вперед меня… матушка…
(Они скрываются. Почти в то же время хлопает быстро открытая дверь, и из прихожей является взволнованный Притыкин; за ним Черкун и Степан.)
Притыкин. Нет, господин студент, так со мной нельзя-с! Я человек всем здесь известный… и даже буду головой… да-с! А вы еще, с позволения сказать, просто молодой человек… и больше ничего!
Черкун. Ну, здесь не место кричать…
Притыкин. А место здесь называть меня жуликом? Почему я жулик… именно-с?
Степан (с усмешкой). А вот – цифры…
Притыкин. Цифры? Цифры можно написать… какие угодно… это не резон… да-с!
Степан. Вы и написали какие вам было угодно… Вот объясните мне, откуда у вас эти шесть тысяч триста рублей взялись…
Притыкин. Егор Петрович, позвольте мне не объяснять… пусть это будет между нами… Сергей Николаевич верит мне… А господин Лукин – я не знаю, чего они желают…
Степан. Поймать вас в плутовстве…
Притыкин. Плутовство? Нет… я так не могу!..
Черкун (сухо). Оставим это до завтра…
Притыкин. Нет-с, не могу! Я человек честный… Сергей Николаевич это знает… Я насчитал верно-с… спросите их… они знают…
Черкун (негромко, гневно). Молчать… Идите сюда… ну?
(Ведет Притыкина к себе.)
Притыкин. Позвольте… тащить меня нельзя…
(Черкун вталкивает его в дверь и резко захлопывает ее. Степан бросил счета на стол, сунул руки в карманы и уходит.)
Степан (сквозь зубы). Э… жулье!..
(Из комнаты Анны выходит Степа с какой-то книгой в руках, проходит в гостиную. Слышен голос Анны – она что-то читает. В прихожей шум, шаги. Идут Цыганов и Надежда.)
Цыганов…И стоял на крыльце… один. Осенью иногда хорошо посмотреть в небо…
Надежда. А где же все?
Цыганов (усмехаясь). Тот, кого вам нужно, явится, когда услышит ваш голос… но он не даст вам ничего… Осенью по небу быстро бегут тучи… тяжелые тучи…
Надежда. Не люблю черного цвета. Самый важный, самый внушительный цвет – красный. В красном королевы ходят и разные аристократки…
Цыганов. Не видал, но представляю, как это красиво… Н-ну-с, скоро я уеду, дорогая моя…
Надежда (на диване). Вы не один уедете…
Цыганов. Не один? Как это понять? Вы решили?
Надежда. Что я решила?
Цыганов (негромко). Едете со мной? В Париж? Подумайте – Париж! Маркизы, графы, бароны – все в красном… И у вас будет все, что вы захотите… я все дам…
Надежда (спокойно). Это просто даже неприлично, Сергей Николаевич! Как будто я какая-нибудь… этакая:
Цыганов. Вы – дивная, вы – редкая… страшная! И я люблю вас, поверьте мне! Люблю, как юноша… Вы… сила! Сколько счастья, сколько наслаждений ждет вас…
Надежда. Сергей Николаевич, ну зачем же все это? И разве можете вы любить, как юноша, когда вам скоро пятьдесят лет, и через два года, может быть, вы совсем лысый будете? И что же это за езда по Парижам, если я вас не могу любить? Вы очень интересный мужчина, но пожилой и мне не пара. Обидно даже, извините меня, слышать такие ваши намерения…
Цыганов (почти стонет). О черт возьми! Ну… хотите – обвенчаемся? Я устрою вам развод с мужем и…
Надежда. Не все ли это мне равно? Ведь важен мужчина, а не что-нибудь другое… Нет, вы меня, пожалуйста, оставьте… Вы многому меня научили, стала я теперь умнее и смелее…
Цыганов (приходит в себя). Ну хорошо! Давайте – похороним это, мой друг! Честное слово – моя последняя попытка… больше нет времени… и сил! И сил нет…
Надежда. Ну вот! Вы умный человек… вы понимаете, что силу в лавочке не купить…
Цыганов (как всегда). О да, вы правы! Это нечто вроде ума – его не продают даже в универсальных магазинах…
Надежда. Вот видите!
(Входят Редозубов и Павлин. Редозубов сильно постарел.)
Редозубов. Здорово… Дочь у вас?
Цыганов. Здесь, кажется… (Стучит в дверь к Анне.)
Редозубов (Павлину). Видишь? Всё – парами… да…
Анна (из двери). А, здравствуйте, Василий Иванович… Катя!
Надежда. Добрый вечер, Анна Федоровна…
Анна (вздрогнула). Ах… это вы?
Надежда. Да…
Катя (отцу). Ты что приплелся?..
Павлин (негромко). Тоскуют…
Анна (зовет). Степа! (Надежде.)Вы будете пить чай? Вы любите…
Надежда. Не откажусь…
(Степа входит.)
Анна (Степе.)Пожалуйста, Степа, чаю… Я – сейчас! (Уходит к себе.)
Цыганов. И коньяку, Степа, и коньяку…
(Подходит к Надежде и тихо говорит ей что-то.)
Редозубов. Ты с кем там была? Только с ней?
Катя. Молчи… что за глупости!
Редозубов. Иди домой… а? Последние-то дни дома бы посидела… а?
Катя. Хорошо… Подожди, я сейчас… (Быстро идет к Анне.)
Редозубов (Павлину). Видел? Совсем чужая стала… Отбили дочь… сына – пьяницей сделали… разрушили жизнь мою… И – ничего…
Павлин (тихонько). Не огорчайтесь… подождите!
Редозубов. Чего ждать? Кому жаловаться?
Павлин. Исправника они купили, но господа никто купить не может… поняли?
Редозубов. Притыкина обласкали, а меня исказили… Теперь – дочь… Она, может, там со студентом, а я… жду! Я? (Вдруг встает и свирепо кричит.)Катька!
Надежда. Ах!.. Что это?
Цыганов. Что с вами, почтенный?
(Выходит Черкун, за ним – Притыкин с видом человека, у которого болят зубы. Выбегает Катя, Анна.)
Катя. Что ты кричишь?
Редозубов. Домой!
Черкун. Послушайте… здесь не базар…
Редозубов (рычит). На… на – добей! Разбойник! Бей меня…
Катя. Отец… о господи!..
Черкун. Послушайте, старик…
Редозубов. Молчи! Не говори со мной… фармазон! Катерина, домой! Что, Архип… а? Радуешься? Блюдолиз…
Притыкин. Я, Василий Иванович… не виноват!
Редозубов. Ага! Женился на богатой старухе, ограбил ее… любовниц заводишь… в головы лезешь… прихвостень!
Черкун. Ну, вот что – идите же ругаться куда-нибудь в другое место…
Катя (кричит). Иди… или тебя выгонят отсюда! Ведь это будет стыдно мне, больно мне, как я тогда приду к ним? Ведь я возненавижу тебя, если выгонят…
Редозубов. Что?.. Как?
Анна. Послушайте: она вас любит… ей жалко вас… она плакала… она вас любит!
Редозубов. Коли любит… как же бросает меня, а?
Катя. Идем… иди, ради бога! (Ведет отца в прихожую. Павлин как-то странно вильнул и остановился у двери.)
Черкун. Архип Фомич, вы тоже уходите. Нам больше не о чем говорить…
Притыкин (вздыхая). Что ж… уйду… А между прочим, господину Лукину я этого не забуду… Он здешний… я тоже… да-с…
Анна. Боже мой… как все это… странно…
(Надежда все время из угла следит с улыбкой за Черкуном. Улыбка неподвижная, странная. Цыганов усиленно курит сигару и смотрит на всех, шевеля усами. Степа готовит чай и пугливо, с ненавистью, посматривает на Павлина. Анна, посмотрев на Надежду, вздрогнула, делает движение к ней, но, быстро повернувшись, уходит в свою комнату.)
Цыганов (Черкуну). Ты с ним… подвел итоги?
Черкун. Да. Нам нужно поговорить с тобой… О, Надежда Поликарповна, вы пришли? А я не вижу вас! Ну здравствуйте… Скверная погода, не правда ли?..
Цыганов. Мы с тобой, очевидно, не сейчас будем говорить…
Черкун. Ну разумеется! Вы что же здесь, в углу и в темноте? Идемте в гостиную…
Надежда. С удовольствием… А я ждала, когда вы взглянете на меня…
(Они уходят в гостиную – оттуда слышен их негромкий говор.)
Цыганов (Павлину). Н-да… вы здесь? Н-ну, что ж вы скажете мне?
Павлин. Разрушился старик-то… Ему бы допустить, чтоб его выгнали отсюда, – после такого с ним поступка Катюше-то, действительно, невместно было бы ходить сюда…
Степа (невольно, негромко). У-у… змей!
Цыганов (задумался и не слушал Павлина). Д-да… ну что же?
Павлин. А там уж видно было бы… Осмелюсь, сударь мой, спросить вас как труд мой? Рассмотрели? (Цыганов смотрит на него и молчит. Павлин отодвинулся от него.)Тетрадочку моего рукописного труда, говорю я, изволили читать?
Цыганов. Что? Ах да… (Резко.)Это чепуха, старик…
Павлин (не верит). Девятилетний труд мой – чепуха?
Цыганов (пренебрежительно). Сейчас я принесу эту философию… подождите… (Идет в гостиную.)Согрейте мне бутылку красного, Степа…
Павлин (негромко). А я, девушка, сегодня опять папашу твоего видел. (Степа оперлась руками о стол и в упор смотрит на Павлина.)Ветер на улице, дождик сеет… а отец твой пьяненький идет… голый весь и – плачет… и горько плачет!..
Степа (глухо). Врешь! За что мучаешь? (Бросает в него крышкой от самовара.)Вот тебе… дьявол… колдун!
Анна (отворяя дверь). Что это?
Павлин (поднимая крышку). Тушилочка упала… по неосторожности…
Степа. Прогоните его!..
Цыганов (выходя). Вот, получите…
Степа. Прогоните его!
(Анна подходит к ней, тихо спрашивает о чем-то. Степа уходит. Анна стоит у стола, слышит разговор в гостиной, – на ее лице боль и отвращение.)
Павлин. Зачем же, девушка, гнать? Я и самовольно уйду. Так, изволили сказать, чепуха?
Цыганов. Да, да…
Павлин. Значит – девять лет я ошибочно рассуждал? Покорнейше благодарю вас, сударь мой… А с вашей стороны – ошибки быть не может? Прощайте…
(Идет.)
Цыганов. Действительно – купорос, как говорит исправник… Однако вам дурно?
Анна (шепотом). Что она говорит? Послушайте…
Цыганов (негромко). Я при таких условиях не позволяю себе что-либо слышать…
Анна. О, что она делает?
Цыганов (громко). Вы что же, господа, не идете? Чай готов…
Черкун. Сейчас…
Анна (негромко, с болью). Вы думаете, я… вы думаете, я подслушивала, да? Как вам не стыдно!
Цыганов. Да нет же! Егор, пойди сюда…
(Анна бежит в свою комнату.)
Черкун (в двери). Ну? Что?
Цыганов (негромко). Пойди сюда… Сейчас твоя жена слышала что-то и очень взволновалась…
Черкун (с гримасой). Э, обычная история! Надежда Поликарповна шалит… и больше ничего! Рассказывает мне, как разные люди должны объясняться в любви… Это удивительно забавно… (Поспешно уходит. Цыганов пожал плечами, расправил усы, налил большую рюмку коньяку, выпил. Взял шляпу, идет в прихожую; навстречу Монахов, смирный, грустный.)
