Текст книги "Костер и Саламандра. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Максим Далин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

7

Мы в тот день довольно долго возились в каземате. Разобрались с зеркальным эликсиром, потом ещё покрутили Узлы, потом я послала за Фогелем, а Валор отправился на кладбище разговаривать с мэтрессой Эрлой… Детки, конечно, хотели не просто вскрыть могилу бедной Эрлы, а по всем правилам поднять её кости, потом уложить, а мне пришлось связываться с Норисом, чтобы он пересмотрел графики патрулей. В общем, я освободилась, когда ясный предвесенний свет за окнами уже начал синеть.

С целой кучей неотложных дел в голове и планом на три ближайших ночи. И ужасно хотелось повидать свою королеву.

Пошла в гостиную Виллемины – а её там не оказалось.

И в зале Совета не оказалось.

– Леди Карла, – сказала Друзелла, – вы ищете государыню? А её нет во Дворце. Она в Штабе, на совещании.

И у меня всё оборвалось внутри.

В жизни Вильма не ходила в Штаб. Что ей там делать. Там мессиры военные, у них свои дела. Там Лиэр целыми днями сидит, похудел, потемнел с лица, с дворцовой кухни туда не кавойе отправляют, а перелесский травник, горькую отраву, выключающую сон. Мессиры офицеры пьют эту дрянь и что-то там прикидывают, планы составляют… Когда мессир Годрик на берегу – он тоже там торчит, если нет – мессиры капитаны первой линии. Но Вильма?

Не женское дело.

– А мессир Раш где? – спросила я Друзеллу.

– Не во Дворце, леди Карла, – сказала она. – У себя, принимает финансистов из провинций.

– А мессир Броук?

– В Штабе, – сказала Друзелла.

Вот тут-то я и подумала, что в мире происходит что-то паршивое. А я газет не читала, мне некогда было. Ничего я не знаю.

В тревоге и тоске я пошла в нашу новую детскую – а кроха-принц уже спал. И в такой же маленькой кроватке ещё один младенец спал, а между кроватками сидела кормилица, невероятно уютная леди, пышная, как тёплая булочка, и вязала крохотный синий башмачок с голубыми полосочками. Второй такой на маленьком столике лежал, готовый, среди клубков ниток.

Увидела меня – и приложила палец к губам, мол, тихо, разбудишь детей.

Я тихонько ушла. Пришла в гостиную Виллемины, села в её кресло, обняла Тяпку – а на нашем столике, где нам обычно сервировали кавойе и печенье, лежала пачка свежих газет. Я подтащила их к себе.

Ничего особенно тревожного и ужасного я в газетах не увидела. В любимой столичной газете «Ветер с моря» на первой странице красовалась светокарточка Виллемины – и ниже большая радостная статья об успехах медицины и некромантии, которые сохранили жизнь обожаемой государыне после подлого покушения. Там ещё были интервью мессира Сейла и какого-то светила из Академии Материнства и Акушерства – про то, какой государыня пережила геройский ужас, но её собственное мужество и искусство врачей сохранили жизнь принца Гелхарда, и сейчас он замечательно себя чувствует. Иерарх Агриэл прислал письмо, что молится за государыню и за наследника престола – и даже они там напечатали молитву. Чтобы желающие присоединились.

Дальше говорилось о том, что ждём спуска на воду подводного судна, о будущем танцевальном вечере в честь моряков, что сторожевые броненосцы «Добрый Свет» и «Верная Элла» выходят в поход завтра вечером и что при рельсовом заводе Гинара и при заводе сталепроката с высочайшего разрешения открыты бесплатные народные училища, где любой желающий за полгода может обучиться на мастера, а за два месяца – на рабочего первого разряда. При училищах устроены казармы для людей, стеснённых в средствах, им же предлагается содержание за счёт казны на время обучения.

Я читала и успокаивалась. Прекрасные же новости! Оказывается, у нас даже есть деньги на всякие полезные штуки вроде этих училищ. Всё в порядке, иначе не стали бы они писать про танцы.

Тяпка зевнула и удобно устроилась головой у меня на коленях, а я уже спокойно взяла читать газету «Телеграммы из-за рубежей».

Там тоже никаких сенсаций во всю первую полосу не было. Обыкновенная дипломатическая муть: златолесские дипломаты в Святой Земле, на Островах принимали какого-то важного чина из Перелесья с деловым визитом. Король Запроливья отправил в Перелесье послов с уверениями совершеннейшего почтения. Прекраснейший государь Людвиг Третий Междугорский принимал наших послов в древней резиденции в Винной Долине… туда же приезжали послы из Горного княжества. Бурхальд Медноскальский, какая-то важная персона при князе Ильгриде, пожелал здравия и долгих лет государыне Виллемине и передал с послами подарок князя Ильгрида. Символический очень: кинжал, у которого в рукоять вделаны клык и коготь горного барса, – чтобы дитя государыни росло отважным и сильным воином… В общем, все друг перед другом расшаркиваются и уверяют во всём хорошем против всего плохого.

Даже как-то слишком всё спокойно.

Я взяла третью газету – а там большая статья профессора из Королевской Академии Естественных Наук. Про то, что установилась довольно тёплая для конца зимы погода, а потому нерест серебрушки, видно, начнётся на неделю-полторы раньше, чем наши рыбаки ожидают. И если кто-то из хозяек или рыбаков найдёт на крупной серебрушке медное колечко – так его просят отнести в Академию, потому что специалисты изучают перемещение косяков рыбы вдоль побережья…

Оно, конечно, было интересно… но я устала что-то. И задремала прямо в кресле, с газетой в руках и Тяпкой на коленях.

И меня разбудил Дар. Так, будто сейчас придёт вампир, – но какой вампир может прийти во Дворец? Только адмирал Олгрен, больше никто из этой братии ко мне без зова не ходит. А волна Силы Олгрена меня каждый раз окатывает с головы до ног. Но в этот раз Дар просто звякнул, как щербатый медный колокольчик на двери в таверну.

И Тяпка подскочила и спрыгнула на пол.

В комнате было уже совсем темно, слабый свет шёл только из окна, от фонарей на площади Дворца. А в зеркало робко просочилась мерцающая серая тень и осталась с той стороны стекла.

– Что за?.. – удивилась я. – Вы – вампир? Войдите.

Тень перетекла через раму и, оказавшись на полу, обрела подобие плоти – зрелище оказалось из ряда вон выходящее. Насколько я рассмотрела в сумерках, передо мной стояла сухая мумия, непонятного пола, обтянутая пергаментом истлевшей кожи, с пыльным клоком волос, спутанным и мёртвым, как старая пакля, в крошащихся серых лохмотьях, в земле, каких-то корешках, паутине… Только глаза горели тёмными гранатами – живые глаза вампира на лице, почти не отличающемся от черепа.

Вампирским ладаном и мятой от неё не пахло совсем, но и гнилью не пахло тоже. Когда бедолага шевелилась, я чувствовала сухой запах пыли и чего-то… библиотечного, что ли. Вроде запаха старых фолиантов и усыхающей кожи.

Мумия с заметным трудом отвесила странный и сложный поклон, похожий на танцевальное па, – и вдруг сказала неожиданно чистым и звонким девичьим голосом:

– Великодушно прошу простить меня, прекрасная леди. Отсвет Дара привёл меня в этот дом. Я ощутила Дар и в нижнем этаже, но не посмела показаться в обществе мужчин в таком виде. Ах, дорогая леди, я понимаю, как это чудовищно!

Манера говорить у неё была странная… как будто перелесская, но не совсем. Необычный акцент. Тяпка подошла поближе и потянулась понюхать, но мумия отшатнулась.

– Не бойтесь моей собаки, – сказала я и зажгла газ в лампе. – Не кусается. Но неужели вы вампир? Отчего в таком виде?

При свете мумия оказалась ещё ужаснее. Таких вампиров я никогда не видела.

И она опустилась на колени и сложила умоляюще ладони, сплетя пальцы:

– Я когда-то была Гелира, баронесса Серебролужская, из дома Осеннего Звона, милосердная леди. Перелесская дворянка. Глядя на меня сейчас, в это трудно поверить, но я была первой красавицей столицы… и меня полюбил прекрасный мессир Эрнст, леди, Князь Сумерек Перелесья…

Я слушала её – и никак не могла уложить всё это в голове:

– Вы, значит, возлюбленная перелесского Князя? Как же вы… как же он…

Мумия покачала головой:

– Не слышу своего сюзерена. Не слышу никого. Не знаю, остался ли в мире сем хоть кто-то из вампиров Перелесья. Ужас терзает моё сердце… быть может, я – последняя.

Я встала и пошла к зеркалу – но мумия протянула ко мне руки и зашептала:

– Я умоляю вас, как одна леди может просить другую: не зовите сюда мужчин! Я этого не перенесу!

– Послушайте, Гелира, – сказала я, – всё это пустяки. Вас надо спасать, а вы всё о красоте… что за кокетство такое? Я вам добра хочу, не мешайте.

И тут Тяпка радостно залаяла. Я думала, Гелира в обморок упадёт, – такой у неё вид был – а сама обрадовалась. Виллемина пришла.

Вошла с канделябром в руке. Выглядело это ужасно мило, будто картинка к старой сказке.

– Велела не зажигать огня, – сказала Виллемина весело и устало. – Так и думала, что вы тут сумерничаете… Ох, Боже мой, кто это?

Гелира, так и стоя на коленях, сжалась в комок и смотрела снизу вверх, будто какой-то загнанный зверёк.

– Это перелесская вампирша, – сказала я. – Говорит, будто последняя из клана Эрнста.

– Тёмная государыня… – пролепетала Гелира. – Как причудливы… пути Судьбы… и я вижу, с позволения Господа… этот ужасный венец над вашей головой… пощадите меня, во имя Сумерек, ваше прекрасное величество…

– Не припомню, чтобы мой предок сделал вашему клану что-то дурное, леди, – сказала Виллемина, и я услышала в её голосе холодок. – И впервые слышу, чтобы вампир, покинув гроб, землю своих предков и храм, в котором отпевали Князя, перешёл через зеркало на территорию другого клана. Мне это странно. И ваш вид… непривычен.

– Меня заперли в гробу, государыня, – сказала Гелира, содрогаясь. – Знаками, останавливающими Приходящих в Ночи. Только удача меня спасла: молния ударила в дерево над моей могилой, и дерево, падая, раскололо могильную плиту, повредив знак…

– В Перелесье случаются грозы зимой? – спросила Виллемина.

– Ещё осенью, – прошептала Гелира. – Но я не могла выйти сразу. Потом уже… наледь, снег… осколок плиты сдвинулся…

– Мутная какая-то история, – сказала я.

Виллемина как-то сходу поменяла моё настроение. Я не то чтобы безоглядно обожала любого вампира в поле зрения, но я всегда доверяла детям Сумерек. Мёртвые не лгут, я всегда держала это в уме. Тем более – ну, в таком виде… вампир точно в беде…

Но моя королева была до странности иначе настроена. Она так подошла к зеркалу, что я подумала: сейчас постучит по стеклу костяшками пальцев, как Валор, – но Виллемина, видимо, не желала быть фамильярной.

Она погладила стекло. Я уже хотела порезать руку, но Олгрен услышал Вильму и так.

Удивительно, как вампиры здорово слышали тех, кто в искусственных телах. Видимо, потому, что и Валор, и Виллемина – гораздо ближе к смертной грани. Рядом практически.

Адмирал предстал в полном блеске Силы, аж рама зеркала инеем покрылась. И Гелира почти легла на пол, ей явно хотелось провалиться сквозь землю.

Адмирал улыбнулся мне – просто блистательно, клыки показал во всех подробностях – и с настолько глубоким поклоном, насколько, кажется, вообще умеет, поцеловал руку Виллемине.

– Дорогой адмирал, – сказала Виллемина нежно, – нам нужна ваша помощь.

– О, тёмная государыня, – рассмеялся Олгрен, – я понимаю. Мне тоже любопытно, – и обратился к Гелире: – Как смеешь находиться здесь, не представившись мне, труп?

Гелиру затрясло.

– Я… мессир Князь, я попала в большую беду… я хочу просить у вас помощи…

– Кто тебя послал? – спросил адмирал.

– Мессир! – прорыдала Гелира. – Я не слышу никого из своего клана! Быть может, в Перелесье…

– Ты не слышишь именно сейчас – или не слышала уже давно? – спросил Олгрен. – Не говорил ли с тобой Эрнст о том, что не худо бы нанести сюда визит?

– Я так боюсь, что ад уничтожит в Перелесье всех вампиров, – пролепетала Гелира. – Пожалуйста, пожалуйста, мессир, проявите ко мне хоть каплю снисхождения…

Виллемина слушала, скрестив руки на груди, как некромант, который разговаривает с демоном. Я здорово растерялась.

– Видите, тёмная леди, – сказал Олгрен, – мертвец не может вам солгать. Поэтому будет придумывать сотню способов не отвечать на вопросы. Это особая сумеречная разновидность лжи – и у женщин она получается лучше. Не потому ли мы видим перед собой именно девку?

– Скажите, дорогой адмирал, – спросила Виллемина, – бывают ли вампиры-шпионы?

– Очевидно, – хмыкнул Олгрен. – Вы же видите.

– Шпионка? – у меня это просто в голове не укладывалось.

– О, нет-нет! – закричала Гелира.

– Хорошо, – сказала Виллемина. – Тогда извольте отвечать точно на заданные вопросы. Кто послал вас сюда?

Лицо Гелиры исказилось так, что треснула пергаментная кожа и в разрыве мелькнула жёлтая кость. Она судорожно вдохнула и сказала:

– Тёмная государыня, умоляю, не заставляйте меня называть имена. Я спасением души поклялась не называть их.

– Князь Эрнст? – тут же спросила Виллемина. – Не называйте имени, скажите «да» или «нет».

Гелира вцепилась зубами в голую кость пальца.

– Сумерки кончаются с рассветом, – брезгливо сказал Олгрен. – Душу ты уже погубила – и сейчас отправишься в ад, который так тебя пугает.

– Да, тёмная государыня, да! – закричала Гелира. – Я ведь не могла ослушаться!

– Взгляните на удивительную тварь, тёмная государыня, – сказал Олгрен, показав носком сапога, – вампир, который служит аду и надеется на спасение души.

– Но, тёмная государыня! – воскликнула Гелира, мотая головой так, что летела пыль. – Князь ненавидит вашего предка, потому что ваш предок его унизил и заставил себе служить, это ведь так понятно! Смертные говорили, что поднимает голову междугорская ересь, проклятая кровь До… те сумеречные твари, которые ещё пом… Боже мой! Я не должна об этом говорить…

– А что за история с молниями и наледью? – спросила я.

– Ах, это впрямь случилось со мной двести лет назад, – пробормотала Гелира.

– А кто жрал тебя? – спросил Олгрен. – Ты же старуха, в твоём возрасте не позволяют песку сыпаться из скелета на пол – и Силы много больше. Или тебе просто нужно было выглядеть достаточно жалко, чтобы показаться безобидной?

– Не жрали, нет-нет, – убито сказала Гелира, склонив голову. – Я отдала часть Силы и кровь, потому что кровь… очевидно, вы знаете, мессир…

– А что тебе здесь надо? – спросила я.

– Взглянуть на тёмную государыню, – тихо сказала Гелира. – Узнать, правда ли то, что болтают. И…

– И? – нажал Олгрен.

– Понять, смертное ли она существо, – прошептала Гелира. – Впрочем… найти возможность…

У меня всё внутри похолодело. Будь я проклята – мне и в голову бы не пришло заподозрить вампира. Вампиры – наши друзья. Часть наших Сумерек. Мой мир дал трещину.

Олгрен преклонил колено.

– Тёмная государыня, – сказал он, – прошу простить мне дурное чистоплюйство. Баланс сил нарушен, Сумерки уже вмешались в дела людей, а я ещё воображаю, что мой клан должен вести себя как во времена каравелл. Больше этого не будет. Я – дворянин Прибережья, располагайте мной.

– Вы уже служите короне, дорогой адмирал, – сказала Виллемина. – Я очень ценю это и благодарна вам всей душой.

– Что ж, – сказал Олгрен, поднимаясь. – С вашего позволения, тёмная государыня, я вас покину и заберу тварь с собой. К завтрашнему закату вы будете знать всё, что знает она.

Виллемина кивнула.

Гелира взглянула на меня отчаянно, но тут же отвернулась – наверное, поняла, что у меня руки чешутся её развоплотить. Олгрен взял её за шиворот и зашвырнул в зеркало, как кутёнка – а потом не торопясь шагнул туда сам.

– Полнейшее безумие, – сказала я и не выдержала – схватила Вильму в охапку и прижала к себе. – Господи, кошмар…

И Тяпка тут же встала на задние ножки и всунула нос под мои руки.

Вильма погладила меня по голове:

– Нам надо быть готовыми ко всему. Ты же видишь, что творится в мире, – и показала на разбросанные газеты. – Мы не можем рассчитывать на нейтралитет Запроливья… а быть может, и Златолесья. В наших водах – крейсер Островов. Перелесье разворачивает войска. Мы ждём войны с минуты на минуту, дорогая. Вопрос лишь в том, кого атакуют первым – нас или Междугорье.

Это мы скоро узнали.

Нас.

8

Мы ещё сравнительно спокойно проспали эту ночь.

Я ещё успела умилиться, увидев сладко спящую Вильму в чепчике с оборкой. Почему-то она не казалась лежащей в постели куклой – и на фарфоре её щёк мне мерещилась тень живого румянца, и не было в ней этой игрушечной неподвижности… Я на неё посмотрела – и подумала, что всё мы переживём. Даже этот кошмар с расколотыми Сумерками, эти овеществлённые проклятия – всё это как-нибудь переборем.

Мы вместе.

И я заснула, как в тёплом облаке.

Но Друзелла разбудила нас, когда едва начало светать.

Вильма села, а я не поняла сразу – осталась лежать, потягивалась, и в этой кошачьей неге услышала:

– Государыня, леди Карла… Телеграфируют из Жемчужного Мола: там бой идёт. Город обстреливают с моря – и вроде перешли границу… Вас ждут военные, ваше величество.

Райнор, подумала я.

Тяпка тут же полезла в руки – и я обняла её, хоть мне хотелось цепляться за Вильму.

Но Вильма сказала очень спокойно:

– Спасибо, дорогая Друзелла. Одеваться, – и встала.

А меня не слушались ноги.

– Удобное тело, знаешь, – улыбнулась Вильма, надевая корсет. – Можно одеться так быстро – не затягиваясь, только застегнуть крючки. И парик уже причёсан. Не беги за мной, Карла, милая, не забудь поесть.

Она попыталась меня успокоить, но в этот раз не получилось.

– Нет, – сказала я. – Я с тобой. Мне всё равно кусок в горло не пойдёт.

Друзелла поправила на мне оборку – и я почувствовала, как дрожат её руки.

– Ничего, – сказала она, – отобьёмся, леди Карла.

Только я поняла, что сейчас она так не думает. Сейчас у неё на душе тот же самый тошный ужас, что и у меня.

В наших окнах расцветало такое славное предвесеннее утро… а у меня снова было темно перед глазами.

Мы вместе вышли в гостиную. Там нас ждали штабные офицеры и Малый Совет.

– Доброе утро, мессиры, – сказала Виллемина.

Раш пододвинул ей кресло, но она качнула головой:

– Спасибо, дорогой мессир Раш, но, я думаю, у нас не будет времени на беседу здесь. Посол Перелесья ждёт?

– Не приходил, государыня, – сказал Раш. – Атаковали, как пираты.

– Пираты Перелесья – звучит парадоксально, – сказала Виллемина.

– Предположу, государыня, – сказал Годрик, – что корабль пришёл с Островов. Но нам телеграфировали, что на нём перелесские вымпела.

– Мессир Андор, – сказала Виллемина, – мы ждём посла островитян с объяснениями. Отправьте также человека и в посольство Перелесья.

Андор, пожилой мессир с круглым добрым лицом и пышными усами, с которым я никогда не разговаривала, но знала, что он по международным связям, поклонился – и отослал кого-то.

– Что происходит в городе, мессир Годрик? – спросила Виллемина.

– Крейсер островитян, – сказал Годрик, – местные думают, что «Добрая Слава», но это не точно, под флагом Перелесья вошёл в бухту около пяти часов утра – и открыл огонь из бортовых орудий по форту Русалочий и по торговому порту. Из форта ответили огнём, там есть новые дальнобойные орудия. Тогда с крейсера… – и замолчал.

– С крейсера? – Виллемина кивнула, показывая, что слушает внимательно, а Годрик, похоже, подбирал слова.

– С крейсера, – сказал он, – взлетела какая-то тварь, очень крупная. Такой своего рода дракон-переросток. Местные говорят, что им всегда казалось, будто драконы много меньше… ну это не проверить. Летел довольно высоко и быстро – подбить его из пушек форта не удалось. Он сделал несколько кругов над фортом, выдыхал каждый раз струю пламени, и повернул в город, поливая его огнём. Местные телеграфировали: горело всё, что может гореть.

– Драконов огонь, – сказал Лиэр, и у него на щеке дёрнулся мускул. Если бы не этот тик, его лицо казалось бы мёртвой тёмной маской. – Непонятно, откуда они взяли драконов. В Перелесье нет драконов.

– В Святой Земле они есть, – сказала Виллемина. – Дальше.

– Из горящего форта пытались стрелять по крейсеру и по дракону, – сказал Годрик, – пока не начал детонировать боекомплект. Примерно через пять минут с крейсера взлетел второй дракон. В это время ещё два перелетели границу. Город уже горел… Драконы вернулись на крейсер через две четверти часа – к этому времени через границу пошла кавалерия Перелесья.

– Вот как… – тихо сказала Виллемина. – Скажите, прекрасный мессир Годрик, на Жемчужном Молу уже перелесцы?

– Думаю, нет, несмотря ни на что, – сказал Годрик.

– Последняя телеграмма – от наших, – сказал Лиэр. – Кавалеристов остановил мальчик без рук, государыня. Этим некромантским приёмом… которым ваш предок в своё время…

– По крайней мере на некоторое время, – сказал Годрик. – Быть может, это даст им возможность продержаться, пока не придёт помощь. Броненосцы пошли на Жемчужный Мол.

– И бронепоезд, – сказал Лиэр. – Мы жестоко опаздываем, государыня. Мы… я ошибся в расчётах. Я был уверен, что раньше первого весеннего полнолуния они не сунутся. Так же предполагала и разведка.

– На той стороне что-то случилось, – сказала Виллемина. – Что-то важное, принципиальное, что заставило их изменить планы. Быть может, что-то, прямо связанное с адом.

– Драконы? – спросил Годрик.

– Разведка не доносила о драконах, – сказал Лиэр. – Не представляю, как можно было держать их в такой тайне. Драконы – не иголка… вдобавок – из Святой Земли. И разведка со Святой Земли – тоже ни звука об этом. Меня это поразило.

– Этого им и хотелось, – сказала Виллемина. – Верно, мессиры? Полной и абсолютной внезапности. Атака с моря, в общем, ожидалась… драконы спутали карты.

– Наш город в аду, – сказал Лиэр. – Жемчужный Мол – ад. Мы опаздываем с развёртыванием войск.

– Прекрасный мессир, – сказала Виллемина, – мы задействуем чрезвычайный план. Пожалуйста, держите меня в курсе обо всех передвижениях войск. Мессиры офицеры, вы все свободны. Мессир Лиэр принимает командование сухопутными силами, как и было намечено. Мессир Годрик, подводное судно выходит в поход в ближайшее время. Подумайте, как можно по возможности сделать безопаснее побережье. Вы по-прежнему командуете флотом.

Кажется, Лиэр хотел поцеловать ей руку, но как-то смешался – и отдал честь, а за ним и остальные офицеры. И ушли – через мгновение остались только Андор, Броук и Раш.

– Мессир Андор, – сказала Виллемина, – мне необходимо побеседовать с нашими дипломатами. Я приду через час в зал Малого Совета.

Андор таки поцеловал её руку и ушёл. Моя королева взглянула на Броука.

– Прекраснейшая государыня, – сказал Броук, – меры по защите столицы приняты. Чрезвычайные.

– Отлично, дорогой мессир Броук, – сказала Виллемина. – Пожалуйста, продумайте, хватит ли жандармерии только Алена. Возможно, мне придётся забрать у вас детей.

Броук изменился в лице.

– Пожалуйста… – начал он и осёкся.

Виллемина подошла на шаг и заглянула ему в лицо:

– Простите меня, мессир Броук, – сказала она. – Может оказаться, что это наш единственный шанс. Вы ведь слышали, какие методы используют наши враги – и какое значение может иметь некромант, защищающий город вместе с солдатами. Простите.

– Я понял, – сказал Броук. – Я распоряжусь, государыня.

– У вас, – Виллемина взглянула на часы, – есть время на раздумья до полудня. Действуйте.

Броук торопливо ушёл. Виллемина взглянула на Раша.

– Дорогой герцог, – сказала она с печальной улыбкой в голосе, – больше всего мне хотелось бы кинуться к вам на грудь и заплакать. Мне очень страшно. Я кажусь себе маленькой девочкой, стоящей на пирсе в шторм. И я жду вашего слова.

Раш так же печально улыбнулся в ответ:

– Дорогая государыня, наши дела небезнадёжны. Мы с вами успели кое-что заработать. Будь у нас год – мы бы в золоте купались, у нас было бы всё необходимое и ещё немного. Но… придётся распределять то, что есть.

– Посчитаем, – сказала Виллемина – и мне послышался облегчённый вздох.

– Государыня, – сказала я, – отпусти меня. Всё равно я тебе тут не помощница. Считайте. Потом ты будешь разговаривать с послами. А мне надо поговорить с некромантами. У меня ведь, выходит, тоже… войска же?

– Войска, – кивнула Вильма. – Прости. Я, разумеется, не смею тебя держать, напротив – мне нужно было напомнить тебе об этом. Узнай всё, что сможешь, и делай то, что сочтёшь нужным. Ты командуешь сумеречной армией или особым отрядом, дорогая.

– А у меня сколько времени? – спросила я.

– Тебя, – сказала Вильма, – я приму, как только тебе понадобится со мной поговорить. Ты – шанс. Иди.

И я пошла. Побежала даже.

В каземате меня ждали Ольгер и мальчики – все до единого.

Я впервые увидела Жейнара без бинтов: его лицо было просто… Ну ладно, я думала, что будет хуже. Место, оставшееся от левого глаза, скула, щека, подбородок – сплошной розовый стянутый шрам, и крыло носа слева выглядело как порванное. Жейнар попытался прикрыться чёлкой, но волосы ещё не отросли достаточно и закрывали только рубец на месте глаза, и то не целиком. Зато справа всё было гораздо лучше: целы и глаз, и скула, и на щеке только короткий тёмный рубец. И рот, в общем, почти уцелел.

И я не удержалась, я сказала:

– Знаешь, Жейнар, я ужасно рада тебя видеть. Я навыдумывала таких ужасов, пока ты ходил забинтованный, а ничего ужасного. Простые шрамы, как у воина, который побывал в переделке. Сурово, но не страшно.

Жейнар чуть улыбнулся на правую сторону – слева его губы, кажется, не очень слушались:

– Это всё пустяки, леди Карла. Это всё – такие пустяки сравнительно…

И тут я заметила, как на него смотрят остальные детки.

С натуральной завистью. На героя-то, в боевых рубцах. Глупые мальчишки…

– Быстренько получилось с шинелями, – тихо сказал Байр. – Мы ведь сегодня уезжаем, леди Карла, да? Кроме Ларса и Алена…

– Пока нет, – сказала я. – Ольгер, а где Валор?

– Пошёл к новичкам, леди, – сказал Ольгер. – Читать лекцию. Их же надо учить настолько быстро, насколько можно.

– А дети? – спросила я растерянно.

– А дети умеют больше, чем те взрослые, леди, – сказал Ольгер, и я по его тону поняла, что это не шутка. – Они ведь уже долго с ним и с вами, дети. А кое-кто уже и встречался с настоящим врагом.

– А Райнор там, – вставил Норвуд. – Леди Карла, я ж говорил сегодня с Райнором!

– Да⁈ – завопила я. – Так что ж ты молчал до сих пор⁈

– В маленькое зеркало, – сказал Норвуд. – Как только услышал – так сразу позвал. И он ответил на минутку… весь в саже, глаза светятся… Сказал, свяжется с вами, когда будет возможность и большое зеркало рядом.

– Нам всем ехать туда в ближайшее время? – спросил Ольгер.

– Вот не вам, граф, – сказала я. – Вы будете работать здесь.

Ольгер шмыгнул носом. Мне показалось, что он неожиданно сильно огорчился.

– Вы мне, что ли, не доверяете, леди? – спросил он горестно.

– Дуралей ты, – буркнула я. – Ты – самый ценный алхимик у нас. Убьют тебя – кем мы тебя заменим? Никуда ты не поедешь, баранище.

И это чудило сфер небесных разулыбалось так, что его лягушачья рожица сделалась совсем эльфийской:

– А можно поцеловать вам ручку, леди?

– Ножку, – огрызнулась я и рассмешила мальчишек. – Вот почему если человек гений, то непременно вот такое… непонятно что?

– Я просто рад, что вы мне доверяете, – сказал Ольгер и сиял при этом, как новенький медный грошик.

– Ладно, – сказала я. – Всё это пустяки. Я вот о чём жалею, парни… Что мы потратили слишком мало времени на то, чтобы научиться поднимать и укладывать трупы. Вот просто: поднять – уложить. А ещё – почти не учились давать трупу приказ надолго, по междугорскому методу.

– Мессир Валор объяснял, – сказал Байр. – Не беспокойтесь, леди.

– Объяснял – но вы ведь не поднимали…

– Ну как-то не до этого же было, – сказал Норвуд таким тоном, будто пытался оправдаться.

– Но все помнят формулы, – сказал Жейнар, мотнув чёлкой.

– Так практика нужна, не только формулы, – сказала я с досадой.

– Что-то мне подсказывает, – сказал Байр, – что будет у нас практика. Много практики. И мы научимся.

И тут в наш каземат вошли Валор и один из наших штаб-офицеров новеньких. Новенького я на построении не запомнила. Это был уже немолодой мужик – а может, так казалось из-за очень необычного клейма: совершенно лысый. Крупный, мощный: мускулы распирали шинель, и подбородок как кирпич, выдавался вперёд на ладонь.

– Добрый день, деточка, – сказал мне Валор, а потом обратился ко всем. – Познакомьтесь, мессиры: мэтр Робур. Родом из Святой Земли, провёл там детство и юность, потом переехал в Девятиозерье, а уже оттуда перебрался к нам, когда и в Девятиозерье пришёл ад. Я счёл необходимым пригласить мэтра Робура сюда, потому что ему случалось видеть драконов.

– Мэтр, очень приятно, – сказала я, даже улыбнулась. – И что, вы много про драконов знаете?

Робур ухмыльнулся в ответ, как очень крупный добродушный барбос иногда ухмыляется при виде котёнка:

– Я, леди Карла, видел дракона, как вас. Прямо рядом. Мы жили в предгорьях, у родителей была ферма. Драконы любят козье молоко, иногда они к нам приходили, покупали, и сыр покупали тоже, бывало. Когда я, маленький, болел, драконица моей матери каменное масло принесла, велела в травник добавлять… Жгучая гадость, но я скоро пошёл на поправку. Так что видел я драконов. И вот что я, леди, скажу: те летающие твари, о каких военные говорят, быть может, и огнедышащие, но не драконы.

– Интересно, – сказала я. – А отчего вы так решили? Ведь военные почти ничего и не рассказали… вы присядьте. Расскажите.

– Спасибо, леди, я так, – Робур оперся о стол, и стол скрипнул. – Так вот. Они не такие уж и громадные, драконы. Дракон – он не так уж больше человека. Он ведь может человеком обернуться. Так вот. Он не больше. И он легче. Вернее, как… Вот представьте: он бы весил, как человек, но вес бы распределился больше по крыльям, по хвосту… Дракон, когда оборачивается, весь, можно сказать, в крылья уходит. Крылья очень широкие. А туловище, шея, голова – не такие уж сравнительно большие. Никогда про него не скажешь «громадный». И выглядит он лёгким: на перекладину ворот сядет – нет такого чувства, что проломит. Как птица.

– Да, – сказала я. – Они говорили «дракон-переросток». Отмечали, что существо крупное.

– Вот, – кивнул Робур. – И ещё. Никто не сказал, что блестит на солнце.

– Может, солнца и не было, – сказала я.

– Всё равно, – Робур щёлкнул пальцами. – Они же блестят, драконы. Как надраенное серебро. Или же – как наточенная сталь. Металлическим таким блеском, в общем. Раз увидишь – не забудешь. Даже если дракон обернётся человеком – он блестит. У него кожа в металл отдаёт.

– Отметим, деточка, – сказал Валор, – что драконы Чёрного Юга, которых там называют «ядовитыми птицами», не огнедышащие, но в остальном преизрядно похожи на наших. Они тоже невелики, тоже кажутся лёгкими, и их тела тоже выглядят сделанными из блестящего металла, из надраенной сияющей меди. Взгляните-ка.

Он вышел в библиотеку – и через мгновение вернулся, он точно знал, что искать. Открыл старинную книгу. Она, видимо, была на языке Чёрного Юга, потому что написана странными знаками, – но рисунки там оказались просто замечательными. И рисунки изображали стремительных существ из полированной меди – блеск художник передал очень искусно. Драконы, стройные, лёгкие, напоминали металлических птиц со змеиной головой, украшенной, впрочем, загнутым хищным клювом, а сзади у дракона было что-то вроде змеиного или скорпионьего хвоста.