Текст книги "Наемник (СИ)"
Автор книги: Максим Шейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава LII
Нас утро встречает прохладой. Уж не знаю, кто из местных богов так расстарался, но денек обещает быть приятным. Солнечно, над рекой клубятся остатки ночного тумана, на небе ни облачка. Воздух чист и прозрачен, как горный хрусталь. Легкий ветерок вкрадчиво шелестит пожелтевшей листвой. В такой день и умереть не жалко, а уж кого другого прирезать – и вовсе одно удовольствие.
Золотая осень в Танарисе вообще очень приятная пора, жаль, длится недолго – всего одну терцию обычно, от окончания осенних дождей до первых заморозков. Потому и торопится имперский наместник, потому и подгоняет нанятых им "волков". Понимает, зараза, что если не вернется в герцогский дворец до холодов, то может смело прощаться со своей должностью, а если император сильно не в духе будет, то и с жизнью. Ну а лангарцы и рады стараться – решили деньжат по-лёгкому срубить, вот и ломанулись на столицу, не став даже ждать, когда дороги хоть немного просохнут после дождей.
Скорее всего, командиры "волков" рассчитывали, что сопротивление им будут оказывать лишь "мертвецы" да наспех собранные добровольцы из дворян. Регуляров, судя по всему, просто списали со счетов. Неудивительно, учитывая сколько было сделано для их ликвидации в последние полтора года. Так что, увидав перед собой не одну, а целых три баталии, лангарцы, должно быть, немало удивились. Однако планов своих не изменили.
Разобравшись, кто им противостоит, "волки" тут же, без лишней суеты принялись перестраиваться в боевой порядок. Мы со своей позиции наблюдали, как двигавшиеся по дороге одна за другой баталии расходятся веером, образуя боевую линию. Бенте, опустив руку, которую держал козырьком, прикрывая глаза от низкого осеннего солнца, ни к кому конкретно не обращаясь, подвел краткий итог увиденному:
– Хорошо идут.
Стоящий тут же ле Кройф хищно ухмыляется.
– Привыкли побеждать. Разглядели, что две наши баталии из регуляров и решили, что дело уже сделано: коронные роты побегут после первого серьезного натиска, а нас окружат или прижмут к реке и забьют всей толпой.
Бенте пожимает плечами:
– У них может и получиться.
Капитан спокойно кивает:
– Может. Но вряд ли.
Я, слушая этот диалог и поглядывая на неспешно приближающиеся баталии лангарцев, только сжимаю зубы покрепче, чтобы не стучали. Фаталисты, блин! Не хочу даже думать, сколько надо пережить боев, чтобы так равнодушно относиться к перспективе оказаться насаженным на пику или быть порубленным алебардами.
Только сейчас, воочию наблюдая ощетинившиеся копьями каре ирбренских наемников, я в полной мере осознал, насколько рискованную и опасную игру затеял ле Кройф. Теперь сомнения лейтенантов, высказанные во время недавнего совещания, стали мне куда ближе и понятней, а аргументы Бенно уже не кажутся столь неотразимыми. Азартный он всё-таки парень, наш капитан, и ставки в затеянной им игре – чертовски высоки. Но, как известно, кто не рискует, тот не пьет ринорское[16]16
Ринорт – крупный город, столица одной из центральных провинций империи, знаменит производством игристых вин.
[Закрыть]…
Кстати, о нем, о капитане в смысле. Пока я вибрировал в ожидании неминуемого побоища, Бенно продолжал изучать маневрирующих перед нами лангарцев и теперь, наконец, озвучил то, что должно было определить исход сегодняшнего сражения:
– Наша цель справа, у реки.
Бенте согласно кивает:
– Похоже.
Хорошо, что моего мнения никто не спрашивает, потому как я, сколько ни вглядывался, так и не заметил никаких отличий в манере движения или экипировке надвигающихся на нас баталий. А они есть, они просто обязаны быть! Ведь полтора года назад в сражении под стенами Ирбренда силы "волков" состояли всего из пяти рот. Чуть позже появилась шестая. И только весной, когда лангарцы подписали долгосрочный контракт с императором и перебазировались за стены вольного города, были сформированы еще три роты, а отряд наконец-то стал полком.
Фишка в том, что при развертывании полка в первую баталию вошли три роты ветеранов, во вторую – две, плюс одна рота новобранцев, а вот третью целиком составили из рот, ни разу не бывавших в настоящем бою. Не знаю, чем руководствовался командир "волков", принимая такое решение. Скорее всего, рассчитывал, что серьезная буча не подымется до самой весны. К тому времени новые формирования уже должны были достигнуть вполне приличного уровня, а до того для всяких мелких подработок у него была бы полностью боеспособная первая баталия.
Может, имелись и еще какие-то соображения, но теперь это было уже не важно. Вышло так, как вышло. Лангарцам пришлось выступить раньше срока и выступить всеми силами. Так что теперь одна из противостоящих нам баталий – зеленые новобранцы, отслужившие менее года. И именно по ней мы должны нанести свой главный удар.
Мои размышления прервал сигнал трубы, тут же отозвавшийся звоном железа и топотом сотен ног – наши баталии сдвинулись с места, переходя в атаку, которая должна решить: станут ли "мертвецы" мертвецами не только по названию. Битва у безымянной речки началась.
В отличие от лангарцев, выстроивших свои баталии в линию, мы наступали клином. Находящиеся в центре "мертвецы" заметно опережали расположившихся по флангам регуляров. Такое построение явственно указывало вражескому командованию наш основной замысел – разорвать строй противника и разбить фланговые баталии поодиночке. "Волков", судя по всему, такой сценарий вполне устраивал. Во всяком случае, они не стали ему препятствовать, продолжив сближение как ни в чем не бывало.
Сами они, видимо, собирались применить свою излюбленную косую атаку, смяв наш левый фланг и прижав основные силы к реке – на это указывало расположение на правом крыле их ударной первой баталии. А наш удар в центре должна была сдержать вторая баталия. По крайней мере, так считал Бенно. Сам я так и не выявил никаких различий, позволяющих хоть сколько-нибудь уверенно отличать вражеские части друг от друга. Но кто я, в конце концов, такой, чтобы ставить под сомнение авторитетное мнение капитана и первого лейтенанта? У них на двоих за плечами больше двадцати лет службы под знаменами, а у меня – без году неделя.
Разделявшее две армии расстояние, между тем, неуклонно сокращалось. Еще немного и начнется перестрелка арбалетчиков. Кстати, в них у нас изрядное преимущество, так как лангарцы расширили свой штат в основном за счет алебардьеров и пикинёров. В свете задуманного маневра это немаловажно.
Когда дистанция до противника уменьшилась где-то до двух стадиев, прямо у меня над ухом, повинуясь сигналу ле Кройфа, вновь заревела труба. "Мертвецы" резко ускорили движение, одновременно начав круто забирать вправо. В то же время третья баталия регуляров сперва остановилась как вкопанная, а потом подалась влево, проходя у нас за спиной и занимая место в центре боевого порядка. Вот тут лангарцы задергались.
С противоположной стороны поля раздалась серия не слишком мелодичных трелей, после чего правый фланг противника резко ускорил движение, а левый напротив – практически остановился. Пока все шло по плану. Дальше всё зависело от того, кто сработает быстрее и четче. Судя по тому, как припустила вперед первая баталия "волков", играть в поддавки они явно не собирались.
Наш левый фланг уже стал притормаживать, оттягивая неминуемое столкновение, когда у меня над ухом вновь задудела труба и из-за спин пехотинцев вылетела на рысях славная танарисская конница. Эскадрон описал короткую дугу и, лихо развернувшись, устремился в атаку на открытый фланг ударной баталии лангарцев.
Во время первого обсуждения плана на бой в узком кругу пехотных офицеров Бенно, описывая этот маневр, обронил, что даже если дворянчики полягут во время атаки все до единого, то потеря невелика. Главное, чтобы не дали сходу смять баталию регуляров. Приказ командиру эскадрона, конечно, был сформулирован немного по-другому, но смысл остался тот же: любой ценой задержать продвижение заходящего крыла лангарцев. Поэтому я, памятуя виденные ранее схватки танарисских дворян с черными рейтарами, ожидал стремительной атаки на полном скаку с последующей кровавой, но скоротечной свалкой. Однако нынешний командир эскадрона оказался не в пример толковее своего предшественника. А может, просто учел прошлые ошибки.
Взяв неплохой разгон, господа дворяне заставили "волков" прекратить наступление и остановиться, принимая оборонительное построение, однако доводить дело до сшибки не стали – в последний момент сбросили скорость и свернули в сторону, пройдя в опасной близости от тускло поблескивающей на солнце стальной щетины копейных наконечников. Вражеские арбалетчики разрядили по ним свои машинки, но, поскольку били из задних рядов, через головы собственных пикинеров, серьезного эффекта не добились.
Понаблюдать за дальнейшими маневрами нашей конницы и ударной баталии "волков" не получилось, так как мы, легко выдержав слабый обстрел неприятеля, достигли, наконец, своей главной цели, ради которой и затевался весь этот сыр-бор. Двигаясь быстрым шагом, "мертвецы" навалились на всё еще топтавшуюся на месте левофланговую баталию лангарцев.
На этот удар Бенно поставил всё, потому на острие нашей атаки, помимо и без того отборной первой роты, была расположена элитная штурмовая группа во главе с самим капитаном. По бокам от командира действовали неизменные драбанты. Еще чуть правее стоял я, а левее – один из сержантов штаба, оба с двуручниками. У каждого из нас своя парочка вооруженных алебардами телохранителей из числа особо заслуженных. Мне достались старый знакомец Дирк-весельчак и флегматичный парень по имени Гест, щеголявший необычным прозвищем Кишкомот. Именно наше "штабное" отделение и пустило лангарцам первую кровь.
Отведя клинком в сторону пару-тройку нацеленных на меня копейных наконечников и, кажется, даже срубив один из них, я, наконец, продрался через мешавший мне частокол пик и раньше всех в нашей баталии получил возможность схватиться с противником накоротке. Правда, мои первые удары были довольно уверенно парированы, но тут в бой включились подоспевшие телохранители и везение молодых "волков" кончилось.
Дирк зацепил крюком алебарды край щита, резко рванув его на себя. Вражеский пехотинец пошатнулся, потеряв на миг равновесие, и тут же рухнул с разрубленной шеей, обляпав всех вокруг кровью, брызнувшей из разорванной артерии, словно вода из садового шланга. Следующим ударом, на этот раз колющим, я достал его соседа, не успевшего прикрыть свой правый бок. Ответный выпад слева, нацеленный мне в живот, спокойно отразил Гест, а вот не в меру прыткого мечника от моей контратаки прикрыть оказалось некому, и парень с разрубленным плечом и повисшей плетью рукой скрывается в глубине баталии. Брешь в первом ряду противника приобретает угрожающие размеры…
Краем глаза замечаю, как слева во всю орудует Бенно со своей золотой командой. Капитан крушит вражеский строй методично и неумолимо, не давая лангарцам ни единого шанса для контратаки. Не знаю точно, что чувствуют сейчас противостоящие ему "волчата", могу лишь попытаться представить на основе собственного опыта учебных боев с этой совершенной машиной разрушения. Наверное, противникам Мясника можно даже посочувствовать, но я, пожалуй, воздержусь.
Гест подсекает опорную ногу очередному вражескому алебардьеру, а я мощным вертикальным ударом разрубаю его наплечник, ключицу и разваливаю грудную клетку почти до середины. Рывком высвобождаю засевший в ребрах клинок и внезапно обнаруживаю, что враги кончились. В зоне досягаемости никого, а впереди – только стремительно удаляющиеся спины. Неужели получилось?
Словно в подтверждение у меня за спиной раздается победный рёв сотен глоток. Кажись, и вправду получилось.
Глава LIII
Переведя дух и оглядевшись, я с некоторым удивлением констатировал, что времени с момента первого столкновения прошло всего ничего. Ударная колонна лангарцев по-прежнему медленно продвигалась вперед, то и дело останавливаясь, чтобы парировать угрожающие маневры нашей кавалерии. Противостоящая им баталия регуляров так же медленно пятилась назад, упорно отказываясь вступать в рукопашную и ограничиваясь обстрелом «волков» из арбалетов. Коронные части чётко выполняли установку ле Кройфа – не проиграть слишком быстро.
А вот в центре события приняли интересный оборот. Вторая баталия лангарцев, видимо не рассчитывая особо на стойкость молодых коллег, с началом нашей атаки быстро двинулась вперед, собираясь как можно скорее расправиться с регулярами, чтобы затем прийти на помощь своему левому флангу. Коронная пехота, не надеясь сдержать этот удар, принялась отступать. Да так резво, что впору назвать оный отход драпом. Роты сломали строй, а местами уже показали "волкам" спину, даже не думая об организации сопротивления.
Лангарцы, посчитав, что дело сделано и видя бегство собственного левого фланга, остановились и начали разворачиваться к нам, готовясь встретить новую угрозу. Вот тут-то регуляры и показали класс. Сигнал трубы остановил начавшееся бегство, смешавшиеся роты вновь сомкнули строй, и казавшаяся еще несколько минут назад безнадежно разбитой баталия перешла в решительную атаку, приковывая к себе всё внимание "волков".
Всё-таки выучка – великое дело. Коронным ротам явно не хватает стойкости в обороне и упорства в атаке, но маневрировать их обучили на совесть и этот свой козырь они использовали на все сто. Вряд ли регуляры продержатся долго в начавшейся схватке, но нам ведь этого и не нужно.
"Мертвецы" опрокинули "волчат" первым же натиском, преследования фактически не было, потери оказались просто смешными. Нам даже строй восстанавливать практически не пришлось! Всё, что требовалось теперь – спокойно развернуться и ударить в тыл лангарскому центру, связанному боем с регулярами. А уже потом, стянув все силы, не спеша расправиться с ветеранами на правом фланге. Просто, как на учениях. Но тут нам решила подгадить наша собственная конница.
При виде бегства разбитого нами крыла лангарцев дворянчики прекратили описывать петли вокруг ударной баталии "волков" и устремились в погоню за удирающими новобранцами. Бенно, завершавший в этот момент разворот "мертвецов" для атаки вражеского центра, проследив, как эскадрон растекается широкой лавой, готовясь пройтись гигантской косой по толпе бегущих наемников, только зубами скрипнул.
Формально командира кавалерии даже упрекнуть не в чем. Преследовать отступающих – его прямая обязанность. А у нас теперь целых три полных баталии против двух вражеских. Причем в каждой из них, при равном количестве тяжелой пехоты, вдвое больше стрелков, чем у противника. Но это на бумаге. А практически все теперь будет зависеть от того, кто первым добьется успеха: ударное крыло лангарцев, которое, освободившись от опеки конницы, устремилось в решительную атаку на первую баталию регуляров, или все же мы, зажавшие вражеский центр в клещи. Вроде бы у нас есть небольшая фора, но кто знает…
Успели. Наша баталия навалилась на "волков" с тыла и почти сразу смяла роту, которую они успели развернуть нам навстречу. Ле Кройф со штабом на этот раз не стал лезть в драку, посчитав, что в такой скользкой ситуации полезнее видеть картину боя целиком, а не десяток мерзких рож перед своим носом. Так что я получил возможность поглядеть, как смотрится взлом плотного пехотного строя со стороны и сравнить со своими недавними впечатлениями.
Так себе зрелище. Если не знать, что за этим стоит, конечно. Наши просто и незатейливо продавили неприятельскую линию. Вышло это на удивление легко, видать, опять повезло, и нам в противники досталась та самая единственная рота новобранцев, что входила в состав центральной баталии лангарцев. Ну а дальше вражеский строй смешался и бой превратился в избиение. "Волки", стиснутые между двумя нашими баталиями, побежали.
И очень вовремя! Потому что отчаянный натиск правого крыла лангарцев увенчался успехом. К тому времени как мы, добивая остатки центральной баталии, еще пытавшиеся как-то прикрыть драп своих менее стойких товарищей, начали разворачиваться на помощь нашему левому флангу, первая баталия регуляров уже во всю откатывалась назад. "Волки" напирали на коронную пехоту, преследуя отступающих по пятам, и буквально на наших глазах более-менее организованный отход превратился в беспорядочное бегство.
Правда, развить свой успех лангарские ветераны уже не смогли. Помешали остатки их собственной центральной баталии, рванувшие под защиту еще сохранивших боеспособность камрадов. Ну и разворачивающиеся для новой атаки "мертвецы", конечно.
Дальше в битве наступил перерыв. Стороны приводили себя в порядок и готовились к решительной схватке. "Волки" попытались было бочком отойти назад и убраться себе восвояси, но ле Кройф перекрыл им дорогу "мертвецами", а с тыла на пятящуюся баталию лангарцев тут же насела коронная пехота. На том, собственно, прорыв и кончился – пободавшись немного, но так и не сумев продвинуться, "волки" остановились. После этого мы просто стояли друг против друга, не решаясь атаковать.
Арбалетчики, в которых у нас теперь был подавляющий перевес, вели интенсивную перестрелку, ряды противника постепенно таяли под этим перекрестным огнем, но развязка всё не наступала. Наконец, на поле боя одна за другой стали возвращаться кое-как приведенные в порядок коронные роты из разбитой первой баталии и тянуть дальше стало уже ни к чему.
Наши шеренги пришли в движение, собираясь раздавить остатки некогда непобедимого отряда, но тут из рядов неприятеля, громко крича и размахивая какими-то тряпками, выскочили несколько человек без шлемов. Впрочем, толку из этой затеи вышло немного – арбалетчики регуляров сразу же нашпиговали их болтами. Бенно только хмыкнул и скомандовал атаку. Если противник и хотел сдаться, то момент явно был упущен.
Дальнейший бой никакого интереса уже не представлял. "Волки", стоит отдать им должное, дрались отчаянно, но единственным смыслом этой борьбы было продать свои жизни подороже. Ле Кройф вновь поставил на острие нашей атакующей колонны элитную штурмгруппу и самолично взломал вражеский строй, сперва перерубив несколько пик, а затем уделав похожего на сказочного гнома лангарца с невероятно широкими плечами, который попытался закрыть обозначившийся прорыв, орудуя двуручным мечом. После этого организованное сопротивление было сломлено и началась резня. Особо свирепствовали регуляры, мстя за годы страха и позора, за бесконечные насмешки, за погибших товарищей и за все свои прошлые поражения разом.
Я тоже принял посильное участие в финальном побоище, но как потом не старался, так и не смог вспомнить ничего определенного. В голове осталась только какая-то мешанина из отдельных картинок и звуков, зачастую весьма ярких, но абсолютно не связанных между собой. Видимо, перегруженный впечатлениями мозг просто объявил забастовку и на какое-то время свернул свою активность до абсолютного минимума, оставив меня во власти первобытных инстинктов.
Способность связно мыслить вернулась, когда всё уже кончилось. Я сидел у речного бережка на какой-то коряге и тупо таращился на воткнутый в землю меч. Клинок украшали свежие царапины и зазубрины, лезвие всё покрыто разводами засохшей крови и еще какой-то подозрительной, дурно пахнущей субстанции. Это, наверное, когда я проткнул живот тому щербатому уроду с алебардой, измазался. Жаль, не помню подробностей. Надеюсь, он сдох не сразу и успел в полной мере осознать насколько был неправ, когда пытался подрубить мне колено.
Тихие шаги за спиной заставляют обернуться. Подошедший Дирк-весельчак, помявшись немного, интересуется:
– Ты как, командир?
Пожимаю плечами:
– Да вот думаю: самому меч почистить или денщика поискать?
– А чего тут думать? Денщику и отдай, заодно и заточку поправит.
– Да лазит он где-то, а искать неохота…
– Так куда спешить-то?
– Воняет.
– Ну, это да, конечно.
На этом тема оказывается исчерпана, и в разговоре возникает довольно продолжительная пауза. Некоторое время мы оба бездумно пялимся на шуршащие заросли осоки, заполонившей берега речушки, затем я все же нарушаю установившееся молчание:
– Ты зачем приходил-то?
– А-а-а, ерунда. Капитан сказал тебя разыскать, вот и пришел.
– Только разыскать?
– Ну и к нему привести.
– Так чего сразу не сказал?
Дирк небрежно дергает плечом:
– Да оно не к спеху, вроде. Сейчас он с ротными переговорит, а там уж и для тебя работенку какую придумает. Ну и мне, заодно.
Я криво ухмыляюсь на эту неуклюжую попытку откосить от выполнения поручений командования:
– Тебе я поручение придумаю. На вот.
Выдергиваю свой двуручник из песка и перебрасываю его сержанту.
– Найдешь денщика и скажешь, чтоб привел в порядок, а я к капитану.
Бенно обнаруживается в лагере. Он уже успел избавиться от большей части доспехов и теперь раздает приказы направо и налево, попутно подкрепляясь то ли сильно запоздавшим завтраком, то ли наскоро сварганенным обедом. При виде меня, капитан лишь молча указывает полуобглоданной гусиной ногой на один из расставленных прямо на земле бочонков, ни на секунду не прекращая раздачу распоряжений.
Запах жареной гусятины напоминает, что я вообще-то со вчерашнего вечера ничего не жрал. Желудок тут же начинает возмущенно урчать, требуя немедленно устранить эту недоработку. Бенте, сидящий на соседнем бочонке с солониной и баюкающий перевязанную правую руку, сочувственно усмехается. Затем здоровой рукой подхватывает с раскладного столика и передает мне блюдо с еще теплой гусиной тушкой без лап и крыльев, зато в окружении кусков хлеба и свежих овощей. Вот! Это дело, это я понимаю!
Спустя где-то четверть часа, когда я, уже набив брюхо сочным мясцом, благоденствовал, лениво хрумкая местную сладкую редьку, по виду и вкусу напоминающую китайскую белую редиску, Бенно, наконец, закончил принимать отчеты от трофейщиков и санитаров и соизволил уделить мне толику своего бесценного внимания.
– Пожрал?
– Угу.
– Тогда принимай третью роту. И будь готов завтра с рассветом выступить на Линдгорн.
– К чему такая спешка? – я делаю широкий жест рукой, очерчивая зажатым в ней надкусанным корнеплодом границы изрытого тысячами ног и заваленного изувеченными трупами поля недавнего сражения. – Тут нужно дня два только чтобы доспехи с оружием собрать. Да и раненых у нас навалом. Я тут мимо госпиталя проходил – там ступить негде, а их всё подносят и подносят…
Ле Кройф лишь небрежно отмахивается:
– Справимся. Не впервой.
Затем, довольно ощерившись, добавляет:
– Теперь мы – лучшая пехота приграничья. Осталось только донести эту простую истину до жирных ирбренских бюргеров.
