Текст книги "Наемник (СИ)"
Автор книги: Максим Шейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Часть четвертая
ВОЙНА
Интерлюдия 1
Низкое зимнее солнце уже клонилось к закату, но еще не успело скрыться за бесконечной чередой черепичных крыш Иннгарда и его лучи били прямо в окна кабинета, заставляя щуриться немолодого, порядком располневшего мужчину, что сидел за огромным, заваленным различными бумагами столом, задумчиво подпирая рукой левую щёку. По другую сторону стола напротив мечтательного толстячка неподвижно застыл рослый, мосластый, прямой, как древко копья, старик в дорогом, но неброском камзоле.
Волевое, словно вырубленное из камня, лицо, иссеченное глубокими шрамами морщин, квадратный подбородок, тонкие, плотно сжатые губы и особенно тяжелый, давящий взгляд бесцветных глаз из-под редких седых бровей – весь вид посетителя буквально кричал о срочности и важности доставленных им сведений. Но хозяин кабинета как будто и вовсе позабыл о присутствии в комнате постороннего, продолжая бездумно следить за редкими пылинками, парящими в потоках солнечного света. Посетитель не торопил, терпеливо выжидая, когда же на него соизволят обратить внимание. Он умел ждать, наверное, потому и дожил до столь преклонных лет, уже на закате своей жизни став канцлером великой империи.
Наконец сидящий за столом пухлик вынырнул из пучины размышлений и, пару раз моргнув, сфокусировал взгляд на стоящем напротив старике.
– Так что ты там говорил, Эрст?
– Пришло подтверждение из Танариса. Наш бывший наместник казнен посредством четвертования на главной площади Ландхейма в присутствии герцогини ле Марр. Останки зашиты в мешок и брошены в реку.
– Четвертован, а затем утоплен?
Толстячок задумчиво потеребил седеющую эспаньолку и, растягивая слова, подытожил:
– Дёшево же он отделался. Здесь его смерть вряд ли была бы столь легкой.
– Это можно было устроить, ваше величество. Как я уже говорил…
Рейнар Пятый в ответ лишь вяло отмахнулся, устало откинувшись на спинку кресла:
– Ты снова о тех предложениях? Брось. Я уже всё сказал и… хватит об этом. Ле Крейн получил своё, жаль только, что сие сомнительное удовольствие стоило мне Танариса. Надо было удавить эту жадную тварь еще год назад, как ты и предлагал. Тогда бы сейчас ландхеймские бюргеры славили своего справедливого и милостивого императора, а не смазливую бродяжку-герцогиню.
– Еще лучше было бы вовсе не назначать его наместником Танариса.
В надтреснутом и обычно безэмоциональном голосе канцлера послышались чуть заметные нотки осуждения. Император тяжело вздохнул, досадливо покачав головой.
– Ты прав, Эрст. Сейчас, как и год назад, как и почти всегда. Но ведь он был кузеном Лери…
Рот канцлера кривит слабая улыбка.
– Увы, мой император. Боги наделили мадам Лериану множеством талантов, но для ее многочисленных родственников у них нашлись лишь пороки.
При упоминании родственников бывшей любовницы лицо Рейнара сморщилось, словно от резкого приступа зубной боли, но отвечать на колкость давнего соратника император не стал, предпочтя плавно закруглить тему:
– Что сделано, то сделано. Ни к чему ворошить прошлое. Тем более накануне войны.
При упоминании грядущих боевых действий старик как-то неуловимо подобрался:
– Не стоит ли внести изменения в план кампании с учетом последних событий в Танарисе?
– Не стоит. Этот медвежий угол в любом случае не должен был играть ключевой роли, так что не будем дробить наши силы без нужды. А с тамошними мятежниками разберемся после.
– Тогда, может, всё же имеет смысл…
– Что? Признать эту пигалицу ле Марр регентом, как она того хочет?
– Такое решение почти наверняка исключило бы возможность удара с этого направления…
– И показало бы всем, что с империей можно торговаться! Нет, нет и еще раз нет, Эрст! Уж ты-то должен понимать, чем это чревато! К тому же всерьез угрожать флангу армии ле Вейра они всё равно не смогут, так стоит ли возиться?
Канцлер, упрямо набычившись, угрюмо покачал головой:
– За танарисской авантюрой стоит Ротмар, а старого лиса не стоит недооценивать.
– Старый лис того и гляди испустит дух. Хотя надо отдать ему должное: он таки сумел как следует подгадить нам напоследок.
После этой фразы императора оба собеседника ненадолго замолчали, каждый думал о своем. Наконец Рейнар, глядя куда-то мимо по-прежнему стоящего напротив него канцлера, задумчиво проронил:
– Знаешь, Эрст, я ведь тоже уже не мальчик…
Тут владыка величайшего государства Илааля с тоской поглядел на свое солидное брюшко и, сокрушенно покачав головой, продолжил:
– С тех пор как ушла Лери, я всё чаще задумываюсь о том, что оставлю после себя. 25 лет мы с тобой укрепляли императорскую власть, налаживали отношения с орками, чтобы обезопасить восточные рубежи, усиливали регулярную армию, боролись с герцогской вольницей, расшатывали союз северных королей. Ради сохранения мира я даже готов был пойти на брак с эльфийской принцессой! И вот теперь всё это идет прахом.
Северяне впервые за полвека отложили свои конфликты ради войны с нами. Эльфы в шаге от заключения союза с королями лиги, а имперские герцоги только и ждут прихода иноземных войск, чтобы переметнуться на их сторону. Этого ли мы добивались?!
Эрствен ле Верк, барон Веркмар, граф и великий канцлер империи, прикрыв глаза, слегка склонил голову, пережидая эту эмоциональную вспышку обычно флегматичного суверена.
– Смертным не дано предвидеть всего. Воля богов…
Нервный смешок императора прервал речь старого товарища.
– Воля богов? Я родился в год Илагона и в год Илагона взошел на престол – такого не бывало со времен Рейнара Первого. Уже тогда жрецы предрекали моему царству великие войны и потрясения. Придворные лизоблюды уверяли, что мне суждено завершить славные завоевания, начатые моим легендарным предком, но я никогда не воспринимал эти мистические бредни всерьез. И знаешь что? Скоро солнцеворот, а за ним новый год – год Илагона! Так что, следуя преданиям, нас ожидает пятилетие войн, голода и бедствий, а все шпионы (вот же совпадение!) в один голос твердят, что армии Северной лиги уже стоят у наших границ. Ну и что ты на это скажешь, знаток божественной воли?
– Что отступать поздно. Мы не хотели войны. ТАКОЙ войны. Но мы не имеем права ее проиграть!
Суровый взгляд выцветших стариковских глаз словно вдавил не на шутку разошедшегося императора в обивку кресла. Под этим строгим взором Рейнар как-то сразу сник, бессильно уронив руки на подлокотники, как в те давние времена, когда, будучи молодым и стройным принцем, постигал нелегкую науку управления государством под началом еще не старого барона ле Верка. Лишь спустя несколько долгих мгновений император заговорил вновь, и на сей раз его голос звучал спокойно и даже отрешенно.
– Ты прав, старый друг. Ты снова прав. Мы не можем проиграть и мы не проиграем.
Глава LX
Сильный порыв ветра ударил в окно, заставив жалобно скрипнуть тяжелые рамы со свинцовым переплетом. Просочившийся в щели сквозняк качнул пламя свечей в канделябре. Мда, что ни говори, этому миру сильно не хватает стеклопакетов – буквально ни за какие деньги не достать. Даже для графского дворца!
После формальной присяги ирбренцев на верность Танарису, Ноэль в городе не задержалась – забрала похищенные из Ландхейма казну и фамильное серебро, а также закованного в цепи имперского наместника, да и укатила. Перед этим, правда, великодушно даровала Ирбренду статус города центрального подчинения и назначила бургграфа. Точнее бургграфиню. Некую Валиан ле Аск, баронессу Аскмар, если совсем уж точно.
Магистраты сперва приняли остроухую с явным недоверием. Оно и понятно: в империи эльфов откровенно не любят и не стесняются это демонстрировать при каждом удобном случае. Тут, однако, случай выдался не совсем подходящий, потому что вместе с бургграфиней в городе остались "мертвецы" в полном составе. Герцогиня, убывая в столицу, захватила с собой регуляров, дворян и ополченцев, а наводящих ужас наемников назначила новым гарнизоном Ирбренда. Бенно пожал плечами и определил нас на постой в бывшие казармы лангарцев, располагавшиеся в нижнем городе у северных ворот. Эти капитальные здания с конюшнями, учебным плацем и арсеналом строились еще при предыдущем герцоге и изначально предназначались для размещения третьей баталии коронной пехоты, но фактически, как показал пример "волков", могли вместить и вдвое большее количество народу, так что расположились мы, можно сказать, с комфортом.
Сам капитан, правда, оставаться с нами не пожелал. Вместо этого ле Кройф, прихватив с собой Виста и небольшую группу нижних чинов, отправился в Ландхейм, чтобы завершить начатое переформирование коронных частей и проследить за подготовкой к весенней кампании. За старшего у нас остался Бенте, а должность интенданта временно доверили мне. В комплекте с новой должностью прилагались: прибавка к жалованию, членство в репарационной комиссии, ответственной за неукоснительное взимание наложенной на общину Ирбренда контрибуции, и необходимость провести полную ревизию финансовой отчетности отряда за весь последний год. О последнем капитан, перечисляя стоящие передо мной задачи, упомянул особо и весьма многозначительно, из чего я сделал вывод, что по результатам аудита могу задержаться в интендатуре надолго. Как следствие, проверке подверглось всё что можно и настолько дотошно, насколько это вообще реально. Результат разочаровал.
По всему выходило, что герр Видистольф прямо-таки кристальной честности человек и ворует настолько мало, что аж не верится. Причем ворует не напрямую, а весьма аккуратно, посредством откатов от поставщиков и реализации по остаточной стоимости списанного по износу имущества. Для здешних бесхитростных реалий это практически высший пилотаж казнокрадства. А учитывая тот факт, что до недавнего времени контролировать хозяйственную деятельность Виста было попросту некому, такая осторожность и предусмотрительность заслуживают самого искреннего восхищения.
Так что, составляя для ле Кройфа подробнейший отчет по результатам аудиторской проверки, я чуть ли не рыдал от жалости… к самому себе. Ибо из отчета следовало, что наш старший интендант практически святой и ни один капитан в здравом уме и хоть сколько-нибудь трезвой памяти ни за что не откажется от услуг такого специалиста. Соответственно мои шансы занять его место стремятся к нулю, причем с отрицательной стороны числового ряда.
Впрочем, помимо разочарований были в моей работе и светлые моменты. Ноэль, приняв Ирбренд под своё высочайшее покровительство, великодушно простила неразумным бюргерам все их бывшие и нынешние прегрешения. Посаженную под замок городскую милицию после присяги распустили по домам, сдавшимся наемникам настоятельно порекомендовали записаться в коронную пехоту, а простым горожанам просто разрешили жить, как жили. Единственным существенным требованием герцогини была выплата контрибуции, но именно в этом вопросе танарисская красавица проявила истинно державный размах и совсем не женскую твердость.
В общую сумму репараций вошли расходы на ведение не только текущей, но и прошлой, с треском проигранной Этельгейром, кампании, а также упущенная герцогской казной выгода за все годы Ирбренской независимости, моральная компенсация самой Ноэль за порчу кожи лица, ну и, собственно, откупные за избавление города от тотального разграбления и поругания. Полученный результат округлили… примерно вдвое (естественно в сторону увеличения) и лишь затем огласили представителям магистрата.
От единовременной выплаты такой суммы крякнула бы даже имперская казна, так что Ле Марр, вняв мольбам бьющихся в истерике коммерсантов, явила герцогскую милость ещё раз, разрешив рассрочку платежа на 10 лет, правда, с ежегодным начислением процентов на долг. После чего спокойно покинула город, прихватив с собой первый (самый большой) репарационный взнос.
Оставшуюся часть контрибуции полагалось выплачивать посредством специально учрежденного налога на прибыль, за сбором которого следила особая комиссия под председательством свежеиспеченной бургграфини. Вот тут-то и началось самое интересное.
Едва подошел срок первых выплат, как на прием к её сиятельству потянулись убитые горем налогоплательщики. Скорбно вздыхая и печально закатывая глаза, представители городской буржуазии сетовали на то, что торговлишка по причине военных действий совсем оскудела и доходов не приносит вовсе – едва-едва концы с концами сводить удается, да и то не всегда. Валиан все эти стенания внимательно выслушивала, вежливо кивала и… поручала мне разобраться. Я вызывал Дирка, прочно занявшего должность ординарца, с дежурным отделением латников и шел разбираться.
Обычно коммерсанты начинали бледнеть и заикаться еще на стадии предварительного знакомства. После того, как я приступал к изъятию амбарных книг и прочей финансовой документации, цвет уклонистов дрейфовал в зеленую область спектра. Причем, судя по агентурным сведениям Весельчака, уважаемых буржуа пугала даже не столько сама возможность попасться на сокрытии доходов, сколько тот факт, что здоровенный полуварвар-наемник, совсем недавно штурмовавший их стены и крошивший добропорядочных граждан двуручным мечом, неплохо волочет в бухгалтерии.
Дальше следовала поверхностная проверка до первого мало-мальски заметного несоответствия, после чего очередное дежурное отделение волокло спалившегося торгаша пред светлы очи репарационной комиссии, где я, потрясая гроссбухом и стуча кулаком по столу, громогласно требовал начисления огромной пени за попытку уклонения от налогов. Члены комиссии от Танариса горячо одобряли. Представители Ирбренда вяло отбрыкивались. Я настаивал, предлагая ввести для особо злостных неплательщиков смертную казнь через повешение с последующей полной конфискацией имущества в пользу казны. Тут уже горожане начинали нервничать всерьез…
Спасение приходило от неизменно председательствующей на этих собраниях Валиан. Бургграфиня мягко прекращала прения и объявляла технический перерыв, после которого мурлыкающим голосом сообщала, что, выслушав аргументы сторон и принимая во внимание искреннее раскаяние обвиняемых, готова на сей раз ограничиться умеренным штрафом. Естественно, при условии полного и своевременного погашения основной суммы сборов. Я тихо бурчал что-то грозное в сторону вытирающих испарину ирбренцев, остальные комиссары молча пожимали плечами, и на этом инцидент считался исчерпанным.
Такая вот простенькая игра в хорошего и злого полицейского, благодаря которой бюргеры, забыв всю свою ксенофобию, очень скоро начали вполне официально славить эльфийку как главную защитницу и хранительницу города. После Эйбрен-заступницы, разумеется, но небожители – особая статья. Правда, чтобы схема работала как надо, парочку особо злостных неплательщиков мы всё-таки повесили…
В остальном же жизнь в Ирбренде шла размеренно и неспешно. "Мертвецы" отдыхали после трудов праведных и готовились к весенней кампании. Постоянное присутствие в городе крупного, хорошо организованного воинского отряда несколько улучшило криминогенную обстановку (всего пара масштабных облав с участием наших ребят привели к тому, что городская тюрьма оказалась забита под завязку – впервые с момента постройки, между прочим) и оживило хозяйственную деятельность. Особенно подфартило публичным домам и питейным заведениям. Транзитная торговля по случаю войны и мертвого сезона сильно просела, зато по той же причине выросли госзакупки. Причем не только в Танарисе – Валли, используя старые связи, поспособствовала заключению ряда выгодных контрактов с Виннердом, что, надо сказать, тоже немало способствовало росту её популярности.
Случаи уклонения от уплаты спецналогов случались всё реже, так что после нового года у меня образовалось достаточно много свободного времени, которое можно было тратить на обучение мечемашеству и другие, куда более приятные вещи. В частности, я стал регулярным посетителем городского архива при магистрате, да и в графском дворце обнаружилась неплохая библиотека. Благо Валиан, опасаясь, что, как гласила официальная версия, неугомонные горожане попытаются подкупить или еще каким-то образом устранить самого непримиримого представителя фискальной комиссии, сработала на опережение и, едва обжившись на новом месте, тут же выделила мне апартаменты в своей личной резиденции. По странному стечению обстоятельств, располагались они буквально через стенку от её собственных…
Так вот и жили. Без преувеличения можно сказать, что это была моя самая лучшая зима в Илаале. Если бы еще не эти вездесущие сквозняки…
Поежившись, я зарылся поглубже в плед и перелистнул очередную страницу фолианта. В последнее время у меня вошло в привычку почитывать перед сном что-нибудь познавательное для общего развития, типа "Хроник Великой войны" Приста Бааторского или, как вот сейчас, "Описание рас и народов" некоего Геста из Гармена. Довольно увлекательное чтиво, хоть и написано без малого сотню лет назад.
Автор очерка – служитель Сатара и ярый поборник имперской идеи доминирования человеческой расы – в качестве одного из доказательств своей теории расового превосходства приводил выписки из лигранских "книг крови", то есть официальной генеалогии аристократических родов этого северного королевства, умудрившихся в разное время породниться с представителями "дивного народа". Эти выдержки, сопровождаемые схематическими изображениями родственных связей, живо напомнили мне школьный курс биологии и монаха Менделя с его антигуманными экспериментами на горохе.
Выходило так, что при скрещивании человека с эльфом уже во втором поколении основные эльфийские признаки в виде заостренных ушей и вдвое большего, чем у людей, срока жизни – исчезали. Из чего автором делался вывод о несомненном превосходстве хумансов над прочими разумными во всех без исключения сферах жизнедеятельности – такое вот смелое обобщение. Правда, как следовало из тех же генеалогических изысканий, потомки от смешанных людско-эльфийских браков даже при регулярном вливании свежей человеческой крови и в третьем, и в четвертом поколении оставались по-эльфийски светловолосыми и светлоглазыми, но этот неприятный для его теории факт сатаропоклонник благополучно проигнорировал. Зато меня такие нюансы неожиданно заинтересовали.
Я как раз рассматривал гравюры с изображением родовых деревьев, попутно вспоминая всё, что доводилось слышать о доминантных и рецессивных аллелях, когда в комнату, мягко ступая по толстому ковру, неслышно, словно тень, просочилась Валиан. Ни слова не говоря, эльфийка тихонечко забралась с ногами на облюбованную мной кушетку, отобрала половину пледа, повозилась немного, устраиваясь, и, наконец, затихла, положив голову мне на плечо. Любит она в последнее время вот так вот пристраиваться под бочок и терпеливо ждать, когда у меня выдержка закончится. Обычно я сдаюсь очень быстро, но в этот раз не на шутку увлекся изложенной в книжке теорией наследования, а Валли не торопила.
Так и сидели. Тихий шелест переворачиваемых страниц, слегка покачивающееся пламя свечей, бесшумное дыхание эльфийки – мир, покой, благодать… Очередной порыв ветра зло швырнул в окно пригоршню мокрого снега, стекло обиженно звякнуло, заставив меня отвлечься от разглядывания картинок.
– Зима в этом году затянулась. Уже первая трава вылезать должна, а у нас всё метёт и метёт…
Валли в ответ на моё глубокомысленное замечание поплотнее завернулась в плед и неожиданно грустно заметила:
– Пусть метёт. Пока длится зима, война не начнётся.
Я удивленно покосился на сидящую рядом любовницу. Откуда вдруг такой пессимизм?
– Эй, ты чего?
Валиан вместо ответа обнимает меня за руку и молча трется щекой о плечо. Её порядком отросшие за зиму волосы щекочут мне шею и дразнят обоняние каким-то едва уловимым, но приятным запахом – опять ароматическую ванну принимала, небось. С минуту мы сидим молча, затем эльфийка всё-таки снисходит до пояснений:
– Не хочу, чтобы ты уезжал.
Эм-м-м… Однако.
– Что-то случилось?
Валли сперва кивает, а потом принимается рассказывать, нехотя, словно через силу, цедя каждое слово:
– Сегодня пришло очередное письмо из Лоссгарда. Подписано Ротмаром, но писалось явно кронпринцем – слишком уж там всё топорно. Мы с Ноэль упирались, сколько могли, но тянуть дальше уже не получится. Это, фактически, ультиматум и нам придется его принять.
– Всё настолько плохо?
– Хуже некуда.
Эльфийка тихо вздыхает.
– Танарису придется присоединиться к антиимперской коалиции и передать все свои регулярные вооруженные силы в состав коалиционной армии.
– Ну-у, это было ожидаемо…
– Да, но всё же оставалась небольшая надежда отсидеться. Если бы император не был таким твердолобым кретином и согласился на наши предложения, если бы Ротмар не сдал так сильно и не уступил реальную власть наследнику, если бы…
Валиан вновь замолкает, но на этот раз пауза выходит совсем короткой.
– Мы хотели оставить в герцогстве хотя бы "мертвецов", отправив на войну только регуляров, но орков ублюдок не оставил нам никаких лазеек.
– Это ты сейчас про кронпринца?
Эльфийка недовольно фыркает:
– А про кого же ещё?
Я понимающе хмыкаю и, чтобы как-то утешить не на шутку расстроившуюся пассию, философски замечаю:
– Бывает. Я же говорил, что в жизни не всё идёт по плану, а на войне – тем более.
Валли в ответ только грустно вздыхает. Не, так дело не пойдет. Осторожно подталкиваю её плечом, на котором она так уютно устроилась.
– Эй, хватит киснуть. Расскажи что-нибудь хорошее. Не бывает так, чтобы всё было плохо!
– Хорошее?
Голос эльфийки звучит несколько озадаченно.
– Ну! Ты же у меня умница, и Ноэль не совсем дура – что-то вы наверняка получили в обмен на вступление в Лигу…
– А, это… Виннерд частично берет на себя выплату жалования нашим войскам – тем, что будут сражаться под их командованием.
– Частично?
– Только наемным отрядам, то есть "мертвецам". Участие коронных частей считается вкладом Танариса в общее дело, их снабжение – наш священный долг.
– Ну вот, уже неплохо.
Но Валли моего оптимизма не разделяет:
– Мне не нравится эта война и то, что может последовать за ней. Я предпочла бы, чтобы Танарис оставался в ней нейтральным, а ты – рядом со мной.
– Боишься остаться один на один с местными бюргерами?
– Не боюсь. Но дело не только в них…
Мда, что-то моя белокурая бестия совсем сникла. Откладываю в сторону книгу и, аккуратно взяв эльфийку за подбородок, заставляю взглянуть мне в глаза:
– Продержись до осени. Сможешь?
– А что будет осенью?
– Осенью я вернусь с победой, и тогда всем кронпринцам в округе станет тошно!
Валли слабо улыбается:
– А как же превратности войны?
– Да плевал я на них! Я же любимец богини!
Эльфийка отстраняется и, развернувшись вполоборота, некоторое время задумчиво разглядывает тонкий шрам на моём плече. В глубине голубых глаз разгорается хорошо знакомый лукавый огонёк. Через секунду Валли, словно вспомнив о чём-то, отворачивается и неспешно тянется к стоящей возле канделябра вазе с засахаренными фруктами, как бы невзначай предоставляя мне прекрасную возможность заглянуть в её декольте. Затем, сцапав вкусняшку, устремляет на меня преувеличенно строгий взгляд и, поднеся к моим губам цукат, требовательно вопрошает:
– Обещаешь?
– Слово наёмника!
Валиан со смехом закидывает себе в рот дольку какого-то южного фрукта, которым перед этим старательно меня дразнила.
– Тогда пошли спать, герой. Завтра у нас будет много дел.
Я с сомнением смотрю на фигуру эльфийки, которая, соблазнительно изогнувшись, полулежит, опираясь локтем на моё колено.
– Так ведь не выспимся опять…
Валли кокетливо хихикает:
– Тебе не привыкать!
И тут же легкомысленно добавляет:
– Считай, что это превратности войны.
