Текст книги "Наперекор судьбе (СИ)"

Автор книги: Максим Савичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Эстарх! – окликнул занятого гиппарха Эвмен.

– Да, стратег?

– Найдите тело Архидеоса – отвезём его в Эфес.

– Будет сделано, стратег, – ещё команда, и один из гонцов помчался в поле перед городом – исполнять поручение.

Такой тиран был достоин отдельных похорон – и хоть славы победителя он в бою не снискал, но славу бесстрашного и несгибаемого воина получил. А для человека сугубо гражданского, да ещё и эллина такое – великое достижение. Что, впрочем, вряд ли как-то поможет Эфесу...

К полудню в армии, наконец, был наведён относительный порядок – подумав, Эвмен объявил привал, незачем чрезмерно гонять солдат. В Сардах армия толком отдохнуть не успела, завтрак тоже был весьма скупым – пара сухарей, да вода. Пусть хоть пообедают нормально. Благо, городок оказался достаточно богатым – и скот нашелся, и зерно, и даже повара... Впрочем, от услуг последних стратег отказался – во избежание, так сказать, разных непредвиденных случайностей. Вряд ли, конечно, в городе найдётся столько яда или человек со злым умыслом – по военным временам армия Эвмена вела себя очень сдержанно и культурно, а большего никому и не надо было.

Заодно были подсчитаны потери в сражении – больше двухсот человек... А сколько ещё отправится в Тартар раненых, только Аиду известно. За неделю войны Эвмен потерял треть армии. Данные достаточно угнетающие. Впрочем, чего ещё ожидать от наступления с армией, преимущественно состоящей из ополчения. Надо было благодарить всех богов за то, что качество вражеских армий едва ли превышало качество, собственно, пергамских войск. Пока солдаты обедали и отдыхали, стратег разбирался с насущными делами – закручивал гайки в Сардах, писал письмо отцу... В общем, занимался обычной рутиной. Из городка то и дело вырывались гонцы, нещадно нагоняя коней и неся с собой письма Эвмена – кто в Сарды, кто в Пергам, кто в пограничные крепости, сейчас практически пустые.

Наконец, после того как спал полуденный зной, войска были построены для дальнейшего марша – на Эфес. Короткий вой трубы, и колонны двинулись вперёд. И хоть опасности быть никакой и не должно – вражеская армия уничтожена вместе с командующим, все окрестности тщательно шерстили тарантинцы – победа победой, но расслабляться было рановато. Небольшой отряд соматофилаков был послан вперёд – известить полис о поражении. Если оставшийся за эпистата аристократ не дурак, то откроет ворота, если дурак – полис падёт в течение нескольких дней и будет выжжен дотла. Последнее было включено в послание, которое должен был передать парламентёр.

Нация... Эвмен задумался над подобным определением. Являются ли эллины нацией? Ведь нация это что-то единое, словно человеческий организм – не могут же конечности жить отдельно от тела? Так и разделённая нация, рано или поздно, обрекает себя на гибель. Счастье, что не осталось ныне такой силы, которая мощным ударом могла бы стереть с лица Ойкумены всех греков, впрочем, это вопрос времени – свято место пусто не бывает... Собственно, уничтожение уже идёт – медленно, словно исподтишка, варвары наступают со всех сторон, подминая под себя греческие земли.

Набирает силу молодая Римская республика – и, пожалуй, у римлян многому можно было поучиться в плане единства. Римляне всегда выступали единым фронтом – в деле защиты интересов государства у них не было богатых и бедных, не было патриотов и предателей. Были римляне – и они не торговались с врагом, они воевали до последней капли крови, либо до победного, либо до смертного конца. Римляне были нацией, и они угрожали эллинам – ослабшим и разобщенным, не способным дать мало-мальски достойный ответ...

Вот ответ! Эвмен, озаренный догадкой, довольно рассмеялся, чем вызвал подозрительный взгляд Эстарха. Нация – народ, вот что должно стать основой! Боги, как же он не додумался до этого раньше! Основой должны стать сами эллины! Ведь все, все государства древности рушились с гибелью правящей фамилии! Еще ни один народ не осознал себя чем-то единым, чем-то особенным... И потому так легко развалилась империя персов – за сотни лет владычества так и не появилось единого народа, были сотни порабощенных общностей под властью одной семьи, и с её разгромом империя разрушилась под собственной тяжестью...

Теперь Эвмен примерно представлял, что надо делать дальше.

* * *

Погода в кой-то веки выдалась нейтральная – всё небо затянули тучи, с моря дул теплый бриз, но дождя, слава богам, не начиналось. Армия уверенно маршировала к Пергаму – в Эфесе Эвмен оставил несколько таксисов пергамских ополченцев – на постоянное жительство. Пора было начинать исполнять свой замысел, к счастью, Эфесские аристократы сами подставили себя под удар, оставались только сардские и... Собственно, пергамские? Эвмен торопливо отогнал от себя эту мысль – последние были достаточно умны, чтобы не подставиться, а ему нужен был праведный суд, а не казнь. Да и глупо, и нелогично было до окончания этой войны – а в её благоприятном для Пергама исходе стратег уже не сомневался, уничтожать единственную поддержку, на которой балансировала пергамская царская власть. Пока...

– Все подготовились? – спросил стратег.

– Да, стратег, вычистили доспехи, оделись в новые туники... Как ты и приказывал, – ответил Эстарх.

– Смотри, если у кого что не так...

– Гиппархи и таксиархи лично проверили каждого своего солдата, они понимают всю важность введения новых военных традиций, стратег.

– Хорошо.

Все войска шли в, можно сказать, парадном обмундировании – решено было вспомнить о древнем обычае триумфа. Хотя кого Эвмен пытался обмануть – они с отцом позаимствовали данное мероприятие у римлян – с них не убудет, а поддержку народом правящей семьи это сильно увеличит.

В лицо дохнул сильный порыв ветра – насколько легче было в доспехах, когда вездесущее солнце не пыталось сжечь всю округу вместе с солдатами, а пряталось в тучах. Вокруг не было видно ни одной крупной рощицы, да их и не было – пожалуй, стоило озаботиться окрестностями столицы, а то вскоре у Пергама останется только голая земля...

Вот вдалеке показались ослепительно белые стены Пергама и уже отсюда, с далёкого холма было заметно сильное оживление у Южных ворот. Эвмен дал приказ остановиться и перестроиться – пора было начинать триумфальный марш. Колонны начали стремительно перестраиваться в парадный порядок – по десять человек в шеренгу, первым был Эвмен, за ним – соматофилаки с Эстархом, аргираспиды... В общем, войска перестраивались в соответствии с их социальным и военным статусом.

Приняв доклад от гонцов всех гиппархий и таксисов, Эвмен дал команду трубачу и пришпорил коня – вперёд, навстречу судьбе...

Полис, как всегда прекрасный – встретил своих защитников оглушающим гулом. Дороги в Пергаме были широкими, по крайней мере, те, что шли от ворот к центру города – с обеих сторон сейчас бесновалась толпа, сдерживаемая оцеплением из городской стражи. С крыш домов летели лепестки цветов всех размеров и оттенков, благо, целые букеты до марширующих колонн не долетали – находились те, кто пытался докинуть...

Эвмен, в начищенных доспехах, в шлеме, махал правой рукой, оглядывая толпы радующихся людей. Приходилось крепко удерживать коня – гул был такой, что даже тренированный боем, он нет-нет, да норовил понести. К счастью, всё же обошлось – копыта коня зацокали по гранитным плитам Центральной площади. Впереди простирался дворец, напротив него – храм Зевса, одно из поздних – не столь великих, как их предшественники, чудес света. И всё же он поражал воображение своим величием, словно соревнуясь с дворцом в красоте.

Войска заходили на площадь и строились напротив дворца, чудо, но даже ополченцы вставали достаточно ровно. Наконец, когда все построились, Эвмен под взглядами тысяч и тысяч людей, заполнивших площадь до отказа, тронул коня, и остановился у мраморной трибуны, на которой стоял отец в окружении аристократов. Немного подождав – пока уляжется гул голосов, Эвмен начал речь.

– Царь, твой приказ был выполнен... – началась самая нелюбимая им часть торжества – долгое и нудное расхваливание доблести пергамских солдат, величия царства... К счастью, заученные слова сами собой срывались с уст – умом Эвмен был занят совершенно другим.

Аристократы... С ними надо было что-то делать, слишком большое влияние они имели, слишком большие финансы держали в своих руках. И, вполне логично, что чем больше денег сосредотачивалось в их руках, чем больше власти прибирали они в государстве, тем меньше им был нужен царь... Гражданские войны часто разрывали Эллинистические полисы – слишком много противоречий сталкивалось между аристократами и самодержцами.

Однако было одно важное "но" – никто из правителей не опирался на простое население. Нет, на словах это делали многие, но в реальности воевали, в основном, наёмниками. И те, и другие. Однако простое население могло стать достойной опорой хотя бы потому, что имело неистребимую ненависть к аристократии. Ведь только дурак не понимал, кто продавливает законы о наследственном рабстве, о закабалении за долги, кто действительно устанавливает правила игры для простолюдинов.

В том и заключалась сущность этой, можно сказать, религии – прибыль ради сверхприбыли. Аристократы не останавливались ни перед чем, даже перед открытым ослаблением мощи своего родного полиса или государства. Не одна древняя держава была уничтожена из-за подобного дикого отношения к своей родной земле, и уж совсем всё усугубляли религиозные деятели, преследовавшие точно такие же цели... К счастью, на жрецов какую-никакую управу всё же находили, да и влияние религии в традиционно эллинистическом обществе было относительно невысоко...

Знамя. Простым людям нужно было знамя – человек, который поведёт их по этому тяжёлому пути. Человек, который встанет над системой, а не будет её частью, но аристократы не позволят подобному случиться – пока, естественно, они имеют силу на что-то влиять. Но стоит начать решительную борьбу, дать простым гражданам надежду на сытую и спокойную жизнь – и у трона появится новая, невиданная доселе поддержка – поддержка народа.

Что же, Эвмен был готов принять подобный вызов.

* * *

Перед городскими воротами Эфеса выстроился парадный караул из городской стражи, ворота были распахнуты настежь. Время шло к вечеру – солнце стремительно катилось к горизонту. Благо, и зной совсем спал, оставив после себя только приятное тепло, вскоре, однако, готовое превратиться в ночную прохладу.

– Смотри, Эстарх, и караул построили, – хохотнул Эвмен. Хотя было не до смеха – вот и думай теперь, то ли это расторопность аристократов, то ли прокол Аристея...

– Ну, положено же, стратег, – флегматично ответил гиппарх.

– И то верно. Ладно, давай команду о входе в город.

Послышался короткий взрык трубы.

– Давай-ка с соматофилаками проедем вперёд, интересно мне, какими байками нас на этот раз попотчуют... – Эвмен пришпорил своего скакуна.

Соматофилаки ринулись за стратегом, поднимая клубы пыли – в город. Уже у самых ворот Эвмен придержал коня – не налётчики же, надо, как-никак, солидно заехать... Тут же, недалеко от ворот, стояла делегация аристократов, ворота и пространство перед ними держало оцепление из городской же стражи. Видимо, чтобы никто не помешал встрече. Хотя не было заметно, чтобы горожане были особенно возбуждены... Наконец, Эвмен остановил коня прямо перед делегацией, сзади подпирали верные соматофилаки, готовые в любой момент начать бой не на жизнь, а на смерть.

– Приветствуем великого пергамского стратега, освободителя нашего свободного полиса!.. – начал речь эпистат, по крайней мере, у Эвмена было такое предположение.

– И я приветствую... Совет города Эфеса, – осторожно ответил Эвмен.

– Столь радостна стала весть о нашем избавлении от кровавого тирана Архидеоса, граждане Эфеса в неоплатном долгу перед Пергамским царством... – продолжил эпистат.

Вся суть речи сводилась к тому, что именно Архидеос вверг полис в войну, за что и поплатился головой на поле брани. И благодарный народ Эфеса с радостью принимает освобождение из рук пергамского стратега и обещает быть самым преданным союзником из всех, что когда-либо были у Пергама. Следя за толпой на улице, Эвмен не мог не заметить, какие отрицательные эмоции вызывало подобное переобувание на лету у жителей Эфеса. Похоже, горожане действительно симпатизировали своему тирану. Что ж, тем лучше.

– Эстарх, – в полголоса позвал стратег находящегося рядом соратника.

– Да, стратег? – тут же отозвался гиппарх.

– Пожалуй, – продолжил так же в полголоса Эвмен, увидев, что в ворота начали входить войсковые колонны, – нам пора избавить Эфес от его нынешнего управления.

– Приказать вырезать?.. – удивился гиппарх.

– Именно. Сами подставились.

– Прямо сейчас? – решил лишний раз перестраховаться Эстарх, опасаясь, что может неправильно понять приказ.

– Да, соматофилаки, я думаю, с этим быстро справятся.

Пара коротких команд... И соматофилаки врезались в толпу аристократов, без пощады вырезая безоружных людей. Вся площадь словно застыла – эфесские горожане не двигаясь, смотрели на соматофилаков, деловито осматривавших тела – мало ли кто ещё был жив? Да колонны пергамских войск всё так же двигались к центральной площади – в эфесских казармах место для поредевшей армии нашлось. Городская стража и вовсе оказалась в сильно неловком положении – вроде и надо было защитить своих сограждан, но и желания нет, и пергамские солдаты не располагают к такой глупости. Потому стражники решили дипломатично продолжать охранять порядок.

– Народ Эфеса, я привёз тело Архидеоса – и он, и ваши сограждане погибли смертью храбрых. Ни один эфесский солдат не сдался на поле боя – все бились до последней капли крови. И я, как видевший подобную доблесть, счёл невозможным слушать столь ужасающую ложь о павших... Завтра состоятся похороны Архидеоса, на которых я лично отдам дань уважения столь бесстрашному стратегу и его армии, набранной из граждан вашего великого полиса!

Проговорив всё это, Эвмен тронул коня – пора было располагаться во дворце, дел предстояло немало. Речь, конечно, так себе, но пришлось придумывать на ходу – не ожидал, не ожидал стратег, что аристократы настолько оборзеют, фактически подставив своё горло под нож. Ну, баба с возу – кобыле легче. Можно было начинать, ммм... пергамизацию? Эфеса.

А вот дворец Эвмена разочаровал – невнятные колоннады, побелка вместо мрамора, словно и не дворец, а вилла богатого горожанина в сельской местности... Впрочем, внутри обстановка была вполне себе царской – и великолепная лепнина, и просторные залы, и даже уютная библиотека, сразу оккупированная Эвменом на нужды кабинета. Конечно, почитать ему вряд ли удастся, но знакомая обстановка его кабинета в Пергаме грела сердце.

Дела, дела, дела... Уничтожив аристократов Эвмен сильно облегчил себе жизнь в будущем, но и сильно осложнил в настоящем – приходилось искать замену погибшим на ходу, что сказывалось на скорости исполнения поручений и общем качестве работы. Накормить войска удалось только после полуночи, благо, завтра, вернее, уже сегодня, они будут спокойно отсыпаться до обеда. Чего не светило Эвмену. Зато контрибуция получилась очень щедрой – убитые аристократы предоставили все свои сбережения в казну царства, равно как и земли, и рабов, и всё прочее имущество. Пергамское царство было перед ними в неоплатном долгу...

Всю ночь Эвмену пришлось налаживать работу административного аппарата города. Дело откровенно скучное, неблагодарное и трудоёмкое... К счастью, к утру с большей частью проблем разобраться всё же удалось, но лечь поспать Эвмен не успел.

– Стратег, пришёл гиппарх Эстарх, – заглянул в комнату соматофилак.

– Впускай.

– Стратег, погребальный костёр приготовили, тело Архидеоса уже на месте, сейчас читают молитвы жрецы.

– Ну что ж, пойдём на площадь.

Эвмен с Эстархом двинулись под охраной десятка соматофилаков – всё же город только перешёл под контроль Пергама, к выходу из дворца. В лицо ударили рассветные лучи солнца – как же приятно было выйти на улицу после бессонной ночи именно в это время, когда утренняя прохлада ещё приятно ласкала кожу, а уже вышедшее солнце лишь согревало, а не палило с небосклона....

На площади, в окружении караула аргираспидов, уже стоял погребальный костёр с телом. Вокруг толпились горожане – похоже, своего тирана люди действительно любили и уважали. По крайней мере, вся площадь была забита под завязку, хотя, казалось бы, только вчера город был захвачен, а аристократия вырезана на глазах у людей. Что ж, это доказывает правильность идей Эвмена – опираться на аристократию далеко не лучший выбор, если хочешь создать единое, мощное государство...

Кое-как пробивая коридор в толпе, соматофилаки расчищали путь для Эвмена с Эстархом. Люди, видя вооружённых солдат, пытались расступаться, но получалось не очень – толкотня была ужасная, не заметившие соматофилаков люди сердито толкали пытающихся расступиться обратно. В общем, всё как обычно... Но, наконец, стратег с гиппархом подошли к оцеплению аргираспидов. Жрецы как раз закончили свои молитвы – к подножию костра уложили принесённых в жертву животных.

– Стратег, прошу... – обратился, судя по всему, главный жрец. И не разберёшь особо – все бородатые, все одеты в одинаковые балахоны... Надо будет узнать.

Эвмен, поднялся по специально приставленной лестнице – костёр высотой примерно достигал человеческого роста, и пробрался по скользкому от масла хворосту к телу. Он долго думал, как выразить своё уважение, что сказать людям и, как ему казалось, придумал наилучший выход. Оглядев толпы людей, затихшие в ожидании речи, Эвмен слегка улыбнулся – её не будет.

Стратег молча поклонился – в пояс, телу Архидеоса, постояв так несколько мгновений, он выпрямился и вложил золотую драхму в рот мертвецу. Всё в гробовой тишине – ни вскрика, ни кашля, все молча наблюдали за стратегом. Спустившись, Эвмен протянул руку – ему тут же дали факел, и подпалил хворост. Огонь, пару мгновений словно в задумчивости, нехотя расходился по древесине, но, дойдя до промасленного хвороста, с невероятной мощью полыхнул во все стороны, охватив весь костёр. Люди, стоявшие вблизи, торопливо отпрянули – так дохнул жар на окружающих.

Всё так же в тишине Эвмен двинулся обратно во дворец.

– Эстарх.

– Да, стратег?

– Приготовь пару десятков соматофилаков – хочу проведать одно из чудес света.

– Ты про храм Артемиды? – на всякий случай уточнил Эстарх.

– А в округе есть другие?

–Нет, стратег. Может, взять пару гиппархий?

– Эстарх, тебе дай волю, ты всю армию туда притащишь. Дай людям отдохнуть. Пары десятков соматофилаков хватит – врагов на этой земле у меня осталось немного, и они пока не готовы к выступлению...

– Надеюсь... – под нос пробормотал Эстарх, подумывая о том, чтобы всё же прихватить хоть одну гиппархию – просто пустить их в паре километров позади отряда, чтобы стратег не узнал.

* * *

– Ты же понимаешь, насколько сложную задачу хочешь взвалить на свои плечи? – спросил, задумчиво вертя в руке писало, Атталос.

– Отец, в противном случае нет будущего ни у Пергама, как государства, ни у эллинов, как народа! Ты же сам видишь, что мы подошли к закату! – Эвмен нервно нарезал круги по кабинету, активно жестикулируя при разговоре, – это конец эпохи эллинизма! Это конец всего, что нам дорого! Сколько ещё продержатся греки?

– Ну-ну, сынок, не надо столько патетики, – невольно улыбнулся Атталос.

– Отец...

– Я понимаю твои чувства, – продолжил царь, осторожно подбирая слова, – сядь, не мельтеши!

Эвмен послушно сел на стул у рабочего стола Атталоса, и с ожиданием уставился на отца.

– Так вот, я понимаю, что ты чувствуешь и хочешь сказать, но... – вздохнув, Атталос продолжил, – ты всерьёз думаешь, что до тебя об этом никто не задумывался?

– Александр Великий...

– Александр в деле управления государством не интересовался такими материями, – оборвал сына царь, – стратегом он был великолепным, но вот правителем... Все его действия были направлены на ассимиляцию аристократии, ты же хочешь перекроить весь порядок вещей.

– Я уже начал...

– Вот именно, ты начал, – оборвал Атталос, – ты начал, но не подумал. Вернее, обдумал далеко не все тонкости. Ты слишком поспешил.

– Ты о пергамской аристократии?

– Именно.

– Вряд ли они догадываются...

– Пока что нет, но как только мы начнём действовать, они поймут, куда дует ветер и вот тогда мы хлебнём лиху. Аристократы намного сильнее, чем ты думаешь, сын.

Замолчав, Атталос отпил вина – пересохло горло, Эвмен терпеливо ждал продолжения, обдумывая сказанное.

– Думаешь, что ты первый, кто хочет создать такое государство? Нет, попыток было немало – и в те времена, когда государства только начали складываться, и много позже. И знаешь, что всех остановило?

– Что?

– Война.

– Я не собираюсь...

– А о тебе никто не говорит, Эвмен, с таким государством начинается кровавая война. Война всех соседей – уничтожение и выжигание – да-да, отравленных свободой людей будут без пощады уничтожать, сын. Те, кому всё же посчастливится остаться в живых, будут обращены в рабство. Вот какова будет цена нашего поражения. Аристократы не потерпят подобного "солнечного" государства, оно будет разжигать постоянные восстания на их земле, нет, завоёвывать ты ничего не будешь – области сами начнут откалываться от соседних с Пергамом государств, этого будет более чем достаточно для того, чтобы настроить против Пергама и царей. И если сначала на нас просто обрушится страшная экономическая блокада, и под страшной я подразумеваю действительно тяжёлую блокаду – не чета той, что нам устроило кольцо полисов сейчас, то отделение пограничных областей уже приведёт к войне. На нас навалятся мощнейшие государства Азии и Европы, и я не вижу особой возможности выжить в таких условиях.

– Об этом я не задумывался... – ответил Эвмен, он был немного ошеломлён – о таком он действительно не думал, таких последствий он не видел.

– Подумай, сын. Будет так, как ты скажешь – я поддержу тебя. Сейчас мы ещё можем дать задний ход – уничтожение местной аристократии в захваченных полисах дело нечастое, но вполне обычное. Просто посадим в этих городах пергамских. Тем более что в Эфесе у тебя было моральное право их уничтожить...

– Я не готов дать ответ сейчас, отец...

– Я не тороплю, обдумай всё хорошенько, через пару дней скажешь. Ты с женой-то встречался?

– Ещё нет...

– Так какого... Ты ко мне пошёл сначала?

– Государственные дела...

– Пара часов в государственных делах ничего не решают, иди, она так ждала тебя...

– Всё, тогда я ухожу.

– Уходи-уходи, – пробормотал Атталос, уже уставившись в бумаги.

Выйдя из кабинета, Эвмен наткнулся на стоящую неподалёку жену. Да, она не считала какие-либо свои дела важнее мужа... стратег почувствовал, как краснеет от стыда. Аргираспиды дипломатично смотрели в коридор, словно не замечая возникшей неловкости. Эвмен подошел к Кахине, не зная, с чего начать...

– Здравствуй, муж, – да, даже нормально пообщаться на чужих глазах было невозможно, ох уж этот этикет...

– Здравствуй, жена, – ответил Эвмен, и, подхватив её под руку, повел в личные покои – чтобы можно было поговорить с глазу на глаз.

Да, слишком часто, к сожалению, мы понимаем, сколько для нас значат наши родные слишком поздно. Эвмен стал принимать жену как должное, да, он её любил – что было нечасто для царской четы, она любила его, но годы стирают чувство важности человека, особенно, когда он всегда рядом, как бы парадоксально это не было. И сейчас он это внезапно понял... В тридцать лет Эвмен всё ещё не имел наследника – первенец погиб при рождении, второго, мальчика, унесла эпидемия, не жалевшая ни простолюдинов, ни богачей, ни царей... Впрочем, для царской четы возраст ещё вполне вменяемый.

– Прости, я решил сначала поговорить с отцом... – сразу начал Эвмен, едва они остались наедине.

– Ничего, я понимаю, государственные дела для правителя должны быть на первом месте, – помолчав, она словно через силу продолжила, – я о тебе волновалась...

– Что со мной может случиться, – улыбнулся Эвмен, – как же я могу покинуть тебя.

– Эвмен, у меня есть новость. Я ещё никому не говорила...

– Что такое? – Эвмен, слушая, копался в еде на столе – виноград – нет, сыр – нет, хм, что бы съесть...

– Я беременна, – сказав это, Кахина встревоженно посмотрела на стратега – и почему она всегда так делала, его реакция была всегда одинаково положительна...

– Это же великолепно! – рассмеялся Эвмен, бросив многострадальный стол, он обнял Кахину, и, всмотревшись внимательно в глаза, поцеловал. Дети... Он мечтал о большой семье.

Остальной день прошёл в беготне – как не хотелось Эвмену остаться с женой, особенно после такой новости, надо было обустроить армию у Пергама – война ещё не закончилась, впереди был поход на Вифинию... В свои покои Эвмен попал только ближе к полуночи, кое-как раздевшись, он лёг рядом с женой, приобнял её – Кахина не спала, ожидая его.

– Тяжёлый день? – тихо спросила она, прижавшись к Эвмену покрепче.

– Да... Ничего, не беспокойся...

– Не могу. У наследника престола слишком опасная жизнь, чтобы перестать за него беспокоиться...

– Не бойся, всё будет хорошо, – улыбнулся Эвмен, и, хоть всё скрывала ночная тьма, он был уверен – Кахина знала, что он улыбнулся...

– Кахина... Ты не спишь? – спросил после долгого молчания Эвмен.

– Уже нет, – сонно пробормотала она.

– Извини... Я хотел спросить... Я сейчас стою на распутье... Не знаю, что решить...

– Хочешь знать моё мнение?

– Да.

– Слушай сердце. Когда бессильна голова, оно помогает принять правильное решение.

– Сердце... – с сомнением протянул Эвмен.

– Боги, какой же ты бываешь глупый, – вздохнула Кахина, – прислушайся к себе и выбери тот вариант, который чувствуется, как лучший.

– Но как же ты...

– Ты же знаешь, что я всегда тебя поддержу.

– Да, знаю, – довериться сердцу...

Эвмен, ещё раз всё взвесив, принял решение и, успокоенный, вскоре заснул.

ГЛАВА 4: ВТОРОЙ ШАНС

– Стратег... Я ждала тебя. И даже догадываюсь, зачем ты пришёл.

– Как может столь прославленный оракул не знать, зачем пришёл к нему страждущий... Приветствую, – склонил голову Эвмен в знак почтения.

– Слава скоротечна и обманчива, стратег, для большинства людей, к чьему числу принадлежу и я...

Она приняла его в той же комнате, но теперь в глазах не проблескивали смешинки, оракул была предельно собрана и внимательна. Храм всё так же встретил Эвмена пустотой, всё так же горели лампады на алтарях, всё так же жрецы с охраной, проводившие его в комнату, словно растворились в воздухе... Впрочем, в постоянном мраке храма пропасть с глаз было легче, чем казалось.

– Иметь неземную красоту и божественную мудрость при жизни – многие ли откажутся от подобного? – улыбнулся стратег.

– Лестью свой путь не вымостишь, стратег, – рассмеялась, немного оттаяв, оракул, – зачем же ты пришёл ко мне, если всё решил?

– Мне показалось, что нужно... – замялся Эвмен, подбирая нужные слова.

– Засвидетельствовать это в храме?

– Не совсем, я хочу сказать это тебе.

– Хорошо ли ты всё взвесил, стратег? Помни, боги очень жестоки и отбирают то, что пожелают, и цена часто бывает запредельна, – оракул, снова став серьезной, внимательно смотрела стратегу в глаза.

– Да... Я готов, – помолчав, Эвмен ещё раз обдумал всё хорошенько, оракул терпеливо ждала продолжения, – я даже готов отдать божественную сущность своей власти... Готов на всё.

– На всё... Хорошо, стратег, боги услышали тебя.

Эвмена на мгновение охватило ужасное чувство тоски и одиночества, но оно тут же пропало, оставив после себя лишь испуг и опасение, которые он попытался скрыть от оракула. Впрочем, взглянув ей в глаза, стратег понял, что она всё видела. И мог поклясться, что она его жалела. Но не потому же, что увидела эту краткую вспышку слабости?

– Это... Всё? – хмуро спросил Эвмен.

– Да, стратег, теперь твоя судьба в твоих руках. Но помни о договоре – боги жестоки и выбор их может пасть на всё, что угодно их бесконечной воле...

* * *

– Отец, – почтительно склонил голову Эвмен, заходя в его рабочий кабинет. Соматофилак по знаку царя закрыл дверь, оставив их наедине.

– Ну что, уже решил? – Атталос стоял у открытого окна и смотрел на Пергам, потягивая вино – начиналась заря.

Хотя разглядеть лучи солнца было трудновато – тучи, с каждым днём становились все темнее и ниже, надёжно закрывая свет от земли. Слышался приглушённый рокот грома, изредка на западе промелькивали вспышки молний, но тучи не спешили отдавать свою влагу земле...

– Думаю, сегодня всё-таки начнётся... – продолжил царь.

– Что?

– Буря, – Атталос, отвернувшись от окна, с улыбкой взглянул на сына, – я даже вижу, что ты хочешь мне сказать.

– Да? И откуда? – спросил Эвмен.

– Слишком решительный, – рассмеялся Атталос.

– Может, и так, – улыбнулся в ответ стратег, – я решил продолжать.

– Хорошо... Что ж, кое-какие мысли у меня на этот счёт уже есть, но план я предлагаю составить чуть позже – сейчас есть дела поважнее. Заодно и обдумаем всё получше, – царь сел за стол, жестом приглашая сына последовать его примеру.

– Вифиния? – Эвмен, расположившись поудобнее, пригубил вина. Ну, не совсем – Атталос пил его сильно разбавленным, так что в кувшине был скорее просто освежающий напиток...

– Именно. Что думаешь делать с армией?

– Прежде всего, надо бы найти побольше профессиональных солдат, особенно, конечно, мне не хватает кавалерии – сам знаешь, у меня только две гиппархии ксистофоров, остальное – ополченцы. С пехотой... У меня возникла интересная идея – у нас ведь очень много рабов.

– Ты же не хочешь...

– Дать им свободу в обмен на службу.

– Дать им свободу... Не знаю, – задумчиво сказал Атталос, – сомневаюсь я в их боевых качествах. Да и в лояльности, им не за что любить Пергам.

– Да, ты прав, им не за что любить вообще всю Ойкумену. Но если предложить им достойную награду в виде счастливой альтернативы рабству, они полюбят именно Пергам...

– Какую, например? Деньги? Деньгами мёртвый не воспользуется.

– Свобода не только для них, но и для их членов семьи, в случае их смерти – крупное денежное вознаграждение для семьи. Есть и ещё несколько идей, но их я предложу, если смогу убедиться в эффективности своих мер. Для пробы думаю создать один таксис – бунт, если что, не поднимут, а в бою их увижу.

– Сомневаюсь, всё-таки рабы... Да и ты не учитываешь, что среди них немало сломанных людей – такие в бою ничего не стоят, – Атталос, судя по всему, в эту затею не особо верил, – опять же, если освободим всех рабов – кто будет работать в шахтах и на плантациях? Сейчас вся экономика цивилизованных стран держится на рабском труде, Пергам не исключение.