Текст книги "Террариум 2 (СИ)"

Автор книги: Макс Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Вот видишь, кажется, подосиновик лежит. Принесёшь его домой, пожаришь, съешь и умрёшь, потому-что не подосиновик это был.

В годы пятидесятые, когда человечество оправилось от испытаний леса, начались мелкие конфликты. Почти со всей Европы, много каких людей пришло на территорию матушки России, да и в самой России много кого родилось перед войной с лесом и после неё. И вот так получилось, что ненавидели эти люди друг друга, и оружие у них было в руках. И начали они войны, мелкие конфликты, геноциды не затихающие до сих пор.

К лесу человек привык, приспособился, а вот к себе самому приспособится так и не смог, а ведь времени у него было сколько. Тысячелетия люди живут на этом свете бок о бок, да так и умирают друг от друга в больших количествах, чем от самой страшной проказы и самого ужасного зверя.

И сейчас люди готовятся проливать кровь, но к счастью не других людей.

Надзиратели надели бронежилеты из коричневой кожи и шлемы покрытые кожей того же цвета. Шлемы напоминали шлемы легионеров древнего рима, только эти, современные железки были сделаны из куда более прочных материалов. Эти шлемы выглядели громоско и не очень удобно.

«Добровольцы» всё сидели в бараках. Дождь так же колотил по крышам строений.

Степан гладил Шарика и думал о будущем. Жекан спал. Егерь вообще где-то пропадал. Центнер в карты играл, скрывал свой страх, как и остальные.

Эти люди видели, а возможно и сражались с самыми жестокими людьми на человеческих землях, встречали самых ужасающих тварей лесных. По опыту они могут дать фору самому лучшему разведчику или спецназовцу любого государства. Но вот только против орды их опыт ничто. Орда – это особая структура. Это громадный поток из сотен, а то и тысяч злющих, жестоких существ, способных на такое самопожертвование во имя общей победы, что даже человечеству – на чьём счету тысячи великих героев – не постичь подобного.

Орда завалит пулемётную точку трупами. Орда пройдётся по минному полю, потеряв десятки орков, но, не потеряв и капли мужества, злобы и жажды человеческой смерти.

Зашумел барабан. Тревога!

«Добровольцы» выбежали из барака. Им выдали карабины Юдинова, патроны на три перезарядки и отправили на стены.

Из лесной чащи, в небо взмывали сигнальные ракеты, взрывающиеся и превращающиеся в чёрные облака.

В лесной тьме послышался рёв сотен глоток, не заглушаемый кожей противогазов.

– Лавьна (Режьте)! Пйрдна (Колите)! Вздна (Жгите)! Штдынйвеоча-а-а-а (Уничтожайте)!!! – Донеслось из леса. Вновь всех оглушил рёв.

– Штурмовики! – Крикнул надзиратель за пулемётом.

Из леса хлынула волна орков с полуавтоматическими, магазинными винтовками, похожими на СВТ.

К стенам крепости летели пули, гранаты от ручных гранатомётов и ядра пушек.

Горящая жидкость лилась на землю и орков литрами. Свинец килограммами летел в орков и рвал их тела. А тем было мало. Они бежали по кишкам своих собратьев, а вскоре пытались собрать свои.

Ядра от пушек орков врезались в стены и застревали в них. Слишком маленькие были ядра для этих стен.

Патроны у «добровольцев» кончались быстро. Надзиратели, носящие патроны не успевали ко всем.

Миномётчики крепости стреляли в лесную чащу, пытались убить как можно больше орков, до того как они выйдут на свет. Но это не помогало.

Рядом со Степаном погибло пять человек. Было не понять, были это надзиратели или «добровольцы». Сейчас все равны. Каждый не смотря на свои звания и статус, может погибнуть от пули. Целые империи рушились от одной пули. Кровопролитные войны начинались из-за одной пули.

Непочиненная башня снова рухнула наполовину, похоронив под своими камнями десяток человек и создав сильный пожар из-за топлива огнемётов.

Вдруг всё прекратилось. Воцарилась ужасающая тишина. Лишь редкие стоны и крики разрушали иллюзию тишины и секундного спокойствия.

Санитары стали быстро тащить раненых в лазарет. Сегодня кому-то точно отпилят руки и ноги. Соберут их в вёдра и отнесут в лес. Если конечно будет, кому пилить, собирать и нести.

– Выродки… поганые. – Сказал «доброволец» стоящий рядом со Степаном. Этот боец умирал. Он стоял, согнувшись, и держался за живот. Через секунду он упал со стены спиной вперёд, на мокрую землю.

– Чего расслабились бойцы?! Это была всего лишь разведка боем! – Говорил идущий вдоль бойцов командующий, не обращающий внимания, на трупы и кровь. – Так что приготовьте свои тушки! Сейчас враг снова попрёт!

Опять взревела орда.

– Тяжёлая пехота! – Крикнул снайпер.

Из леса выбежали орки, увешанные тяжёлой бронёй. У них в руках были ручные пулемёты с дисковыми магазинами наверху ствола и водной системой охлаждения.

Первый же выстрел Степана не произошёл. Как назло оружие его заклинило. Он присел на калено и стал пытаться разобраться с проблемой, пока люди вокруг него стреляли и умирали.

Степан избавился от проблемы быстро. Годы в разведке давали о себе знать.

Встать Степан не успел. Рядом с ним, на окровавленный камень, приземлился взрывпакет, с почти догоревшим фитилём.

Единственное, что успел сделать Степан, спрыгнуть со стены на крышу барака.

Прошумел разрывающий ушные перепонки взрыв. Небольшая часть стены рухнула. Остальная же конструкция чудом осталась стоять.

От взрыва погибло много людей. Но это было ещё не всё.

Взрывпакеты кидали всадники, выехавшие из леса чуть позже пехоты. Они стали кружить вокруг крепости, стрелять и кидать гранаты с взрывпакетами.

Один особо сильный всадник кинул взрывпакет так сильно, что тот долетел до виселицы. От взрыва виселица разлетелась в щепки и убила ими почти всех миномётчиков.

Взорвался барак. К счастью Степана на нём уже не было. Он поднялся обратна на стену, влез на изуродованную северную башню и встал за станковый пулемёт.

Взрывы уже гремели не реже чем выстрелы. От них грязные брызги взлетали выше башен. Столовую разворотило. Жилище командующего загорелось, и огонь от него уже переходил на казарму.

Шарик спрятался под обломками барака. Другая живность бегала по двору крепости, и умирала, потому-что выбраться из этого ада попросту невозможно.

Патроны в пулемёте закончились. Времени перезаряжать, не было, поэтому Степан подбежал к огнемёту, оттолкнул от него труп и начал поливать огнём маршрут конницы.

Степан был сам на себя не похож. Он был весь растрёпанный, чёрно-красный и с выражением лица обезумевшего от злости человека.

Топливо кончилось. Ну и ничего, рядом ещё лежал ручной пулемёт. Степан взял его и отлетел назад. Перед ним, в зубец башни попала граната от гранатомёта. Зубец раскололся на много кусков, часть из которых порвала Степану одежду и впилась в кожу.

В ушах зазвенело. Ужасные звуки боя стали сильно приглушёнными. Степан лишь слышал, как адреналин и гнев напевали ему хором песенку о том, что ему надо вставать. Тело Степана подчинилось адреналину и гневу, хотя разум его ничего не понимал.

Степан автоматически взял пулемёт, встал и продолжил бой.

Враг так и не смог прорваться в крепость. Поляна вокруг крепости была завалена трупами.

За пятнадцать минут боя, погибло очень много людей и орков. Строения в крепости горели. Из живности остался Шарик, пара лошадей и жирный хряк, завалившийся на покрасневшую грязь.

Люди пережили этот бой. Не победили в этом бою, а именно выжили. К их величайшему сожалению, это был ещё не конец. Это был лишь первый акт кровавой пьесы.

***

Люди собрались на складе. Они стали есть, пить и залечивать раны.

Для единственного выжившего санитара было много работу. В дальнем углу помещения он повесил занавеску из плотной ткани, перенёс туда стол, возле которого когда-то пил Егерь и переоделся. Он надел передник мясника, перчатки и повязку на лицо.

Двое бойцов стали держать пациентов, а санитар стал их резать. Крики сводили с ума. Современная анестезия была слишком слаба, чтобы помочь вытерпеть подобную боль.

Пустой деревянный ящик заполнялся отрезанными кусками плоти, частями рук и ног, осколками пуль и гранат.

Не все пациенты доживали до конца операций. Не все пациенты доживали даже до начала операции.

Переполненное кровью ведёрко вынесли на улицу. Вскоре пришлось выносить ведро с мочой и калом.

Люди стали выглядеть все как один. Все грязные, рваные и молящиеся. Уже было не понять, кто из них «доброволец», а кто надзиратель. Все одинаково сегодня наложили в штаны.

Они сегодня пережили не просто обычный бой очередной войны, а бойню, которую по каким-то странным и не понятным для этих людей причинам называют боем.

Бой – это ведь когда одна из сторон, или обе стороны с начала столкновения и до его конца следуют какой-то тактике и стратегии. А бойня – это когда все планы забываются, тактика и стратегия перестают существовать как понятия. Бой перерастает в бойню, когда солдаты обоих сторон не понимают что делают. Когда они просто стреляют во все стороны, убивают кого-то, доходят до того состояния, когда уже готов на всё, лишь бы не выжить, а лишь разодрать глотку ближайшему врагу.

Сегодня почти каждый боец пережил подобный приступ ярости. Кого-то он погубил, а кому-то спас жизнь. Те же кто не пережил подобный приступ, скорей всего прочувствовали приступ животного страха и недержания мочи в организме.

Повар готовил на печке буржуйке картошку с тушёнкой. Его левая рука была перевязана. Пуля порезала ему руку от запястья, до локтя.

Егерь сидел возле «операционной». Рядом с ним присел боец с бинтами, бутылкой спирта и раскалённым ножом в руках. Средний палец на руке Егеря был оторван. Он висел на куске плоти и кожи.

Боец дал Егерю выпить спирту. Егерь выпил и закусил палочку, чтобы язык не откусить от боли. Боец взялся за висящий палец и резко оторвал его. Егерь до скрипа сжал палку в зубах. Глаза у него заслезились.

Боец взял нож и прислонил его к кровоточащей ране. Егерь выронил палку и закричал на весь склад. Остальные действия бойца были уже не болезненны.

Жекан помогал санитару. Давал ему нужные инструменты и осторожно вытирал намокший лоб.

Центнер валялся в грязи, снаружи. Его разорвало надвое.

Командующий сейчас переживал операцию.

Санитар копался у него в животе, пытался вынуть осколок пули. Осколок был не единственной проблемой командующего. Ему оторвало правую ступню и сильно покорёжило левую. На ней остались лишь большой палиц и мизинец. Но и это ещё не всё. Командующему выжгло глаза и кожу вокруг них. Нос стал похож на кривой, чёрный уголёк.

Степан же сидел на ящике, среди смертельно уставших, но не спящих бойцов и гладил грязного Шарика. Степан почти ничего не слышал, хотя сейчас слух стал куда лучше, чем раньше. Ему вынули из кожи груди, куски камня и забинтовали. Ещё Степану забинтовали кровоточащий подбородок, лоб и изодранные, нашпигованные занозами запястья.

Рядом с ним боец подсчитывал патроны. Насколько слышал Степан, насчитал он уже пятьсот сорок семь штук.

– Блять…никогда такого не было. Пять лет я в этой проклятой крепости служу и никогда такого не видел. – Говорил мужик, сидящий на полу, напротив Степана.

– Это был «большой поход». Орда только пару раз такое проводила, и каждый раз крепости пали. – Сказал второй мужик, сидящий рядом с первым.

– Т… тогда… мы должны сваливать отсюда! – Запаниковал первый.

– Успокойся. Куда ты бежать, то собрался? К «чистым»? Они тебя с распростёртыми объятьями примут с твоей-то черепушкой. – Последнее предложение, второй мужик сказал с широкой улыбкой. – А потом вздёрнут.

– Тогда нужно позвать на помощь!

– Нужно, но вот как? Голубятня то, сгорела, вместе со всеми голубями.

– Сука… – Первый расплакался от безнадёги. Нервы сдали у мужика. Друг сегодня у него погиб. Друга ранили, первый пытался его поднять, и вдруг другу голову камнем расплющило, мозги с грязью смешались,… в общем, мерзко было.

У Степана руки затряслись. Он вспомнил, как стрелял из пулемёта. Степан давно не бывал в подобном бою и боялся оказаться в нём вновь.

Крики командующего прекратились. Неужели умер? Нет, вырубился. Санитар забинтовал его раны и отнёс на раскладушку. Командующий будет жить и постоянно думать о скорейшей смерти, ведь, то, что его ждёт жизнью ни как нельзя назвать. Каждый день будет для него адом. Теперь командующий не сможет сам даже сходить в туалет. И может быть через месяц, или через два, а может и через полгода, он возьмёт револьвер и покончит со своими мучениями. И боги заберут его в солнечный город как мученика.

У санитара новый пациент. У этого нет обеих ног и левой руки, а спина нашпигована кусками древесины. Этот боец один из миномётчиков, стоявших рядом с виселицей.

Снова крик. Он никогда не закончится.

***

Повар всем раздал еды. На этот раз еда у него получилась не очень. Повар слишком устал, чтобы делать вкусную еду. Он лёг спать и проспал до шума барабана.

Все кто мог, выбежали на улицу и заняли позиции на стенах.

На месте разрушенных восточных ворот накидали обломков камня, таким образом, сделав баррикаду, и установили пулемёт. Посередине двора снова установили миномёты, а так же во дворе поставили три пулемёта, на тот случай если враг залезет на стены или прорвётся во двор.

Степан поднялся на башню.

Над лесом вновь разрывались сигнальные ракеты.

В лесу раздавалась боевая песня.

Вдруг прошумел оглушительный рёв, подул слабый, вонючий ветерок. Затряслась земля. Люди поняли, кто на них идёт. Медведь.

Он выскочил из леса весь в броне. Огромный ужасный монстр встал на дыбы и заревел. Люди не стреляли. Они стояли в оцепенении, до тех пор, пока медведь не побежал на крепость.

Медведь был старым, а значит самым большим, злобным и опасным. Стрельба лишь злила его. Даже крупнокалиберные пулемёты не могли пробить броню медведя, а если уж получалось попасть меж листов брони, то это наносило твари незначительный урон.

Монстр врезался в каменную стену крепости и та накренилась.

Бойцы на башнях стали поливать медведя огнём из огнемётов. Медведь горел так же прекрасно, как и любой живое существо. Его кожа пузырилась, чернела и плавилась. Шерсть же дымила лучше резины.

Медведь разозлился, насколько только мог и обрушил стену. Шесть человек погибли. Дальше должна была начаться бойня, но один миномёт всё же смог попасть в чудовище. Спину и броню на ней разорвало на множество кусков. Стал отлично виден позвоночник медведя. Он у него крепкий. На землю вывелись литры крови.

Биться дальше медведь не стал. Он убежал умирать в лес.

Орки тем временем уже подбегали к крепости со всех сторон. В их руках были лестницы, крюки и треклятые взрывпакеты.

Защитникам крепости не давали высунуться из-за укрытия ураганным огнём, от которого стены крепости становились всё тоньше и тоньше.

Полетели взрывпакеты, и вновь воцарился ад. Смерть за смертью, и за этими двумя смертями ещё десятки смертей.

Миномёты замолчали, пулемёты замолчали. Враг полез на стены. Редкие выстрелы убивали парочку орков, но этого было не достаточно.

У защитников крепости в ход пошли гранаты и бутылки с горючей смесью, но ненадолго, ведь потом в кровавую игру вошли ножи, лопаты, штыки, кулаки, зубы, камни и всё остальное, чем можно было убить в ближнем бою.

Картечь разрывала тела, приклады проламывали черепушки, орочьи топоры отрубали головы.

Наконец на северной стене почти не осталось людей.

Егерь встал за уцелевший пулемёт, стоящий посреди двора и начал стрелять. Всего через семь секунд на стене остались лишь трупы и те, кому суждено через минуту стать трупами.

Орки не берегли живую силу. С их, рождаемостью и скоростью роста, они могут продолжать этот бой неделю.

Ну, вот и пулемёт Егеря затих.

Враг прорвался в крепость через разрушенные ворота, и началась настоящая мясорубка.

Степан не успевал подбирать оружие. Он моментально тратил все патроны в обойме.

Степана прикрывал Шарик. Пёс запрыгивал на орков и перегрызал им глотки.

Жекан отстреливался, бил врагов лопатой. Это удавалось ему делать не долго. Его вырубили и кинули на землю.

Егерь размахивал пулемётом словно дубиной, но, как и Жекан, не долго. Его так же вырубили.

Вырубили, всех кто выжил, а выжило совсем не много. За свою храбрость и стойкость они должны стать трофеями и рабами.

***

На складе шумели, выстрели. Один за другим умирали раненые и беззащитные защитники крепости.

Тех, кто сражался дольше всех, поставили в одну шеренгу и заставили встать на колени.

Среди этих семнадцати храбрецов были Степан, Жекан, Егерь и даже маленький повар. Тот кстати бился не хуже бойцов с нормальным ростом. Вначале он разносил патроны, а потом, когда враг прорвался в крепость, взял ППТ, залёг в руинах барака и стал убивать. Орки хотели убить его, но увидев, какого он роста, решили пожалеть. Он показался им забавным.

Через ворота во двор крепости, на здоровенном коне въехал главный орк. Его броня была украшена человеческими зубами и мелкими драгоценными камнями красного цвета. На броне в области груди белой краской были нарисованы два ворона. На поясе орка весели два одноручных топора, а возле пряжки весела кобура с трофейным револьвером сорок первого калибра.

Орки встали на одно калено и опустили головы. Их командир слез с коня и снял рогатый шлем, а потом бросил его в руки одному из подчинённых. После орк снял противогаз, и люди увидели его уродливое лицо.

Когда-то давно в нижнюю губу и широкий подбородок вошло лезвие топора. Из-за этого теперь у орка ровно по центру губы и подбородка красуется омерзительный рубец. Трёх нижних передних зубов у орка нет. Вражий топор раскрошил их. Рубец окружает пышная, грязная и мокрая борода. Воинственное и жёсткое как камень лицо немного скрывают длинные волосы, некоторые из которых прилипли ко лбу и щекам. На затылке волосы были свиты в пять кос. Брови у орка густые и вскоре готовящиеся воссоединится. Всё лицо орка покрывают шрамы разной давности и размеров. На левой щеке у орка имеются два особых глубоких рубца, которые вместе образуют "Х".

Орк подошёл к людям и стал смотреть на них с презрением. Вблизи он казался просто огромным. На грудь выше любого стоящего в толпе орка.

– Люди… вы жалки, но вы долго продержались против нас. Поэтому с этого дня вы наши рабы и трофеи. По прибытию в наше поселение, вы будете, обрезаны и обриты. Вы не сможете больше плодить выродков и говорить. – Сказал грозно орк человеческим языком. Потом он повернулся к толпе и заговорил по орочьи. – Лшёдеа зйрйжч ийърчс рюидупус (Рубите головы дохлым людишкам)!

– Сч теурд д пйсутиоюфазй (Мы нашли их командующего)! – Из склада вышли два орка. Они тащили полуживого командующего крепости.

Главный орк засмеялся.

– Ынй м тдс иарень (Что с ним делать)? – Спросил орк солдат у командира.

– Д асш зйрйжш ийрйо (И ему голову долой). – Сказал командир орков и провёл когтистым большим пальцем правой руки по своему горлу.

Орк солдат взял топор и срубил голову командующему крепости одним ударом. Командующий лишь успел произнести проклятье и вскрикнуть.

Егерь разозлился и попытался подняться на ноги. Его остановили ударом в голову обухом топора.

Командир орков поднял голову командующего. Её левая половина была испачкана багровой грязью.

Орк достал из сапога большой нож и начал срезать с головы командующего кожу и плоть.

Одного из пленников вырвало.

Степан с трудом сдержал рвоту в себе.

Кожа и плоть упали в грязь. За ними кусочки глаз.

Командир орков бросил голову подчинённому и тот положил её в мешок, прикреплённый к седлу лошади командира.

Голова командующего крепости один из самых почётных трофеев у орков.

С мёртвых солдат людей были срезаны головы и привязаны к поясам отрезавших их орков.

На пленников надели специальные костюмы похожие на скафандры, скреплённые вместе крепкими цепями. Повара посадили в специальный ящик, в который орки обычно сажают мелких животных.

Пленников поведут за горы, на восток.

Когда их вывели из крепости, Степан увидел огромную гору из трупов орков. Это такие похороны у этих тварей. Они отдают тела мёртвых своим богам. Этих богов к горящей крепости налетели полчища. Чёрные, мерзкие, огромные вороны стали клевать тела орков. Человеческие трупы они не ели. Человеческие трупы орки закрыли в крепости, чтобы они сгорели и их не смогли съесть боги, таким образом, не забрав души погибших в «Лео» (Рай).

По мнению орков, любой человек не достоин, попасть «Лео». Разве что в качестве рабов. Для этого, кстати, орки и собирают человеческие головы. По их верованию душа находится в голове, а это значит, если орк соберёт двадцать человеческих голов, то их хозяева будут служить ему в «Лео».

Тьма покрыла орков и людей. Они вошли в лес. Оркам свет не нужен. Они в темноте отлично видят.

Степан стал молить богов людей, чтобы они дали ему сил на побег, но его никто не слышал. На землях орды они бессильны.