Текст книги "Наследство для Лонли-Локли"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Надо попробовать, – вздохнул я. – Вообще-то, я имел в виду немножко другое: мне, знаешь ли, надо видеть перед собой человека, которого я собираюсь "уговорить", а вашего Урмаго хрен увидишь... Ну да ладно! В любом случае, хорошо, что ты мне все рассказал. Сейчас подумаю, что тут можно сделать...

– А можно? – с надеждой спросил дворецкий.

– Если он еще жив, то наверняка, – твердо сказал я. – Кстати, а он жив? Что Ули по этому поводу думает?

– Она говорит, что жив. Сердцем, дескать чует, – вздохнул дворецкий. – Ее бы устами, как говорится...

– Что ж, будем надеяться, что сердце ее не обманывает, – бодро заключил я. – Пока человек не встретил свою смерть, безвыходных ситуаций не бывает, поверь моему опыту! Впрочем, я однажды даже с того света одного дядю приволок – другое дело, что его это не слишком обрадовало... Если не получится у меня, позовем на помощь моего друга. А не сможет он, мы сюда и подмогу из Тайного Сыска вытащим!

– И что, ваши коллеги поедут в такую даль, чтобы помочь чужому человеку? – изумился он. – Урмаго ведь даже не житель Соединенного Королевства – на кой он вам сдался?

– Пустяки все это, – отмахнулся я. – Да будь он хоть из Куманского Халифата, этот счастливчик! Грех это – оставлять человека в стене. Другое дело, если ему самому нравится там сидеть, но я здорово сомневаюсь, что это действительно такое уж великое удовольствие. Ничего, если выяснится, что в этой стене он был счастлив как никогда прежде, залезет обратно, дурное дело нехитрое... Ох, зря, конечно, Ули нам сразу не сказала, в чем дело!

– Ей и в голову не приходило, что от вас можно ждать помощи, – пожал плечами дворецкий. – Наверное, она не знала, что вы такие хорошие колдуны. У нас тут все думают, что угуландцы только у себя дома на что-то способны, а как уедут подальше, даже детей пугать не годятся... А еще вполне могло статься, она решила, что вы только навредите Урмаго. Знаешь, ведь когда стало известно, что к нам едет наследник, в этом доме о твоем друге говорили только как о злейшем враге.

– Оно и понятно, – вздохнул я. – Господин Маркуло – великий пропагандист, это я уже заметил! А ты почему рискнул мне довериться?

– Иногда надо рисковать, – просто ответил он. – Особенно в тех случаях, когда уверен, что хуже уже не будет... К тому же, Маркуло молод и не разбирается в людях – мало ли, что он там о вас говорит! Я привык доверять своему чутью и своему опыту. Ну а мне вы оба показались просто странными чужаками, возможно, действительно не слишком добродушными, но уж никак не алчными злодеями...

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся я. – Ладно, давай немного помолчим. Мне надо подумать.

Тыындук кивнул и принялся за работу. Впрочем, я заметил, что теперь он отковыривал очередной камень без особого энтузиазма – скорее просто потому, что это было какое никакое, а занятие. Очевидно, дядя верил в мои возможности. Да я и сам в них верил. Как-то привык в последнее время, что для меня нет ничего невозможного. Казалось, надо только понять: с чего начать, а там все как-нибудь само собой получится... Ох, я уже устал скорбно вопрошать после каждой очередной передряги: где была моя голова, дырку над ней в небе?! Очевидно, имеется такое специальное, совершенно недоступное место, в котором эта никчемная часть тела просто обожает находиться подолгу...

Впрочем, прежде, чем отправиться на незаслуженный отдых, мой угасающий разум все-таки дал мне пару полезных советов. Разумеется, я понимал, что мне следует немедленно послать зов Шурфу, чтобы обрадовать его неожиданным успехом моего расследования и избавить от дурной работы. Теперь и коню ясно было: парень напрасно старается, пытаясь спровоцировать на задушевную беседу многочисленных Кутыков, которых и пересчитать-то трудно, не то что опросить. Ни черта они ему не скажут – хотя бы просто потому, что действительно не знают. Но... мало ли, что я там "понимал"! Во мне вдруг разбушевался мой старый знакомый: малоприятный хвастливый тип, который просто обожает повергать окружающих в изумленный восторг. Стоило только представить, как я выйду во двор в сопровождении благополучно извлеченного из стены Урмаго и скромно скажу: "а вот и мы", и все мои благие намерения испарились – наверное, отправились на ту самую легендарную дорогу в ад, которая ими, вроде бы, вымощена... Ох, наверное, я никогда не повзрослею!

И еще мой угасающий рассудок слабым шепотом посоветовал мне послать зов Джуффину и попросить у него совета... Ну конечно, мне следовало это сделать! Но мне словно вожжа под хвост попала. Я вдруг решил, что невелика честь сделать все по подсказке мудрого дяди Джуффина. И так, дескать, вечно чуть что – сразу бегу к нему за советом... Маниакальное желание доказать всему миру, что я и сам чего-то стою, разрывало меня на части. Куда запропастилась моя хваленая отрешенность, что стало с моим умением прислушиваться к тихому шепоту своего мудрого сердца?! Вообще-то, я уже давно заметил, что ни могущество, ни даже опыт отнюдь не всегда спасают представителей рода человеческого от внезапных приступов непроходимой глупости – просто помрачение какое-то находит, честное слово!

Оставалось понять, что именно я могу сделать в такой ситуации. Прежде мне никогда не доводилось извлекать из каменных стен живых людей. Более того: мне и в голову не приходило, что они могут как-то туда попадать! Некоторое время я пытался спокойно обдумать свои дальнейшие действия, а потом, по примеру генерала из старого анекдота решил: "а чего думать – прыгать надо". И "запрыгал". Для начала я попросил дворецкого покинуть помещение. Я еще и сам толком не знал, с чего начну, но рассудительно решил, что от несчастных случаев лучше застраховаться. Хватит на сегодня в этом доме и одного покойника! Тыындук Рэрэ поспешно исполнил мою инструкцию. Я мог спорить на что угодно, что он не откажется от возможности подсматривать за моими действиями в замочную скважину: уж больно откровенное любопытство было написано на его лице. Ну да, я думаю! Ни на секунду не сомневался, что показательные сеансы Угуландской магии здесь, в горах Графства Хотта, зрелище редкостное.

Я остался один и для начала метнул в стену свой Смертный Шар. Честно говоря, я на него очень рассчитывал. Я уже как-то привык, что это оружие, странная природа которого до сих пор оставалась загадкой для меня самого, никогда не подводит. До сих пор Смертные Шары помогали мне не только – и не столько! – убивать, моей странной силы хватало на то, чтобы развязывать язык мертвецам и исцелять смертельно больных, снимать заклятия с очарованных и изменять свойства волшебных предметов, созданных куда более могущественными колдунами, чем я сам. В свое время мне удалось подчинить своей воле даже воды Хурона – кто бы мог подумать, что можно "пристыдить" реку [13]13
   Об этом происшествии см. «Зеленые воды Ишмы», «Наваждения».


[Закрыть]?!

Но на сей раз меня подстерегала неудача, банальная, нелепая и потому непереносимо досадная. Маленький сгусток пронзительного зеленого света ударился о стену, стал большим, тусклым и прозрачным и наконец исчез. Вообще-то, мне следовало предвидеть, что этим кончится: все правильно, так происходило всегда, когда я имел дело с обыкновенными неодушевленными предметами... А я-то думал, что если уж Урмаго действительно сидит в стене, значит и сама стена заколдована – следовательно, с ней можно договориться. Ошибочка вышла!

Я взволнованно прошелся по пустой комнате, сосредоточенно потирая лоб кулаком – как будто это действительно помогало мыслительному процессу! Никаких новых идей у меня не было и посещать меня они явно не собирались. Признаться, я так рассчитывал на помощь своих безотказных Смертных Шаров, что теперь был совершенно выбит из колеи. "Попробовать встать на его след, что ли?" – вяло подумал я. И сразу же отказался от этой идеи: Урмаго пропал не сегодня, и даже не вчера, так что вряд ли я сумею нащупать его след. А даже если сумею – где гарантия, что бедняга переживет такое издевательство над своим организмом?

– Нет, дружище, – вслух сказал я, прислоняясь спиной к холодной каменной кладке, – мыслителя из тебя явно не получилось. Это тебе не ядом плеваться!

Все-таки, я не был безнадежно сумасшедшим. Кое-как смирившись с позорным провалом на поприще героя-спасателя, я снова подумал о том, что мне следует позвать на помощь Лонли-Локли. Я уже почти собрался послать ему зов Но... черт, иногда я становлюсь таким азартным, что самому страшно делается! К тому же моя новая идея действительно была не так уж плоха. "Еще одна попытка, – решил я. – А потом пошлю зов Шурфу, и гори все огнем..."

Просто до меня наконец-то дошло, в чем была моя ошибка. "Ха! Подожди себя хоронить, парень! – восхитился я. – Сначала попытаемся выяснить, как все было на самом деле!"

Мне стало немного стыдно: я так увлекся поиском решений, что даже не удосужился выяснить, как все было на самом деле. Учинить допрос какому-нибудь предмету обстановки, и дело с концом. Самое смешное, что именно за этим я сюда сначала и пришел, голова дырявая!

Я тут же уселся на пол, прямо там, где стоял. И немедленно взялся за дело. Мне пришло в голову, что один из камней, только что извлеченных из стенной кладки – наилучший свидетель, какого только можно пожелать. Возможно, он расскажет мне не только о том, что происходило в башне в ту злополучную ночь, но и сообщит некоторые подробности о существовании господина Урмаго внутри стены.

Сначала меня постигло еще одно разочарование: камень наотрез отказался "давать показания". Он, если можно так выразиться, вообще не шел на контакт. Через десять минут я взмок от напряжения, но так и не увидел ни одного эпизода, имевшего место в этом грешном помещении. Вконец раздосадованный, я наконец оторвал свой взор от камня и сердито уставился на противоположную стену – не потому, что обнаружил там что-то интересное и вообще без каких-либо задних мыслей, просто потому, что она была напротив. И вот тут у меня наконец получилось, да еще как!

Не так давно сэр Джуффин мимоходом заметил, что тому, кто хочет узнать "прошлое вещей", лучше всего остановить свой выбор на небольшом предмете. Чем меньше его размеры, тем, дескать, легче добиться результата. Затевать дискуссию на эту тему я тогда не стал – не до того было. Но признаться, я был изрядно удивлен, поскольку не раз развлекался на досуге, учиняя "допрос" мебели в собственной гостиной, чтобы выяснить, что творилось дома в мое отсутствие. И никаких особых трудностей не испытывал, даже когда выбирал в качестве объекта огромный обеденный стол, или свое монументальное кресло, явно рассчитанное на задницу великана. Очевидно, и в этой области я оставался оригиналом: то ли давало себя знать мое нездешнее происхождение, то ли приносила пользу моя принадлежность к загадочному отряду млекопитающих под названием "Вершители" – признаться, я не слишком над этим задумывался. Получается – и хвала Магистрам, чего еще желать-то... Но вот разговорить целое жилое строение, или хотя бы его часть, вот как эту стену, например – такой фокус мне до сих пор не удавался. Впрочем, я и не очень-то пытался, если честно. Безуспешно попробовал пару раз "объясниться начистоту" со своим домом, и бросил, заключив, что сие чудо мне пока не по зубам.

Но теперь все было иначе. Мне не пришлось прилагать никаких усилий, не понадобилось проявлять некое подобие инициативы, Какое там: я даже не успел подумать, что следует попробовать. Целый ворох ярких картин, чужих воспоминаний о недавних событиях, обрушился на меня, как груда конфетти и серпантина на гостя, немного опоздавшего к началу карнавала: он, вроде бы, знает, что это непременно случится – какой же карнавал без цветной мишуры! – но совершенно не готов к тому, что все произойдет так быстро. Это было не слишком похоже на знакомую мне процедуру. Кадры сменяли друг друга с такой скоростью, словно это был слайд-фильм, демонстрировать который взялся какой-нибудь непоседа, да еще и сразу после солидной внутримышечной инъекции адреналина. Последовательность событий явно не соответствовала реальному ходу вещей, зато кадры были хороши, словно над ними поработал опытный оператор: я видел то наполненные страхом и безумной тоской глаза юной ведьмочки Ули, в отчаянии заламывающей тоненькие руки, то немного испуганную, но все еще легкомысленную улыбку на круглом румяном лице ее невезучего братишки Урмаго, то их обоих сразу – две копны волос, черных и каштановых, склонившихся друг к другу, две пары пересохших от волнения губ, с которых срывался горячий шепот: чужие, незнакомые мне слова заклинаний.

А потом, в самом конце, уже совершенно обалдевший от переизбытка драгоценной информации, я увидел главный эпизод этого длинного и почти бессвязного "фильма". Урмаго с закрытыми глазами и улыбкой лунатика медленно пересекал комнату по узкой сияющей тропинке на пыльном полу – или это был просто бледный лунный луч, пробравшийся в башню сквозь полуприкрытые ставни крошечного окна? Он подошел к стене и плавным, удивительно красивым движением погрузил широко разведенные, словно открытые для объятий, руки в камень, который вдруг утратил свою обычную структуру – теперь стена дрожала и переливалась в тусклом свете далекой луны, как будто была сложена из застывших как желе, но еще не затвердевших сгустков темной тягучей жидкости. Передо мной на мгновение мелькнуло лицо Урмаго крупным планом, отрешенное, счастливое и в то же время откровенно безумное, как у одержимого. И наконец, я увидел последний кадр: парень погрузился в стену целиком, увяз в ней всем телом, и только тогда, очевидно осознал, что происходит, испугался и отчаянно забился, задергался всем телом, как мошка, увязшая в смоле, которая когда-нибудь станет янтарем. Мое чуткое второе сердце, будь оно неладно, взвыло, переполнившись его паническим ужасом и сокрушительной тоской живого тела, которое внезапно осознало собственную роковую уязвимость... Мой разум умолк, захлебнувшись в горьком мутном потоке чужого отчаяния, а я начал действовать – наверное потому, что это был единственный способ не обезуметь окончательно и бесповоротно.

Повинуясь какому-то дикому, неконтролируемому порыву, я вскочил на ноги и бросился вперед, к стене, ничего не соображая, не представляя даже, во что именно я намерен погрузиться: в настоящую твердую каменную кладку, или в постепенно оживающие обрывки чужих воспоминаний о событиях прошлого. Уже позже я оценил, насколько точно был выбрано время для моего безрассудного прыжка: в тот самый момент настоящее стало мягким и податливым, так что сквозь него можно было нащупать прошлое... а я взял такой хороший разгон, что с треском разорвал истончившуюся ткань реальности. Я не настолько силен в теории, чтобы убедительно объяснить, что со мной произошло. Знаю только, что каким-то образом я слился с собственным видением и повторил нелепое, но чудесное путешествие Урмаго, затеянное его неугомонной сестренкой – к этому моменту я уже не сомневался, что именно ее алчное любопытство подгоняло эту парочку юных чародеев-любителей. Ребята хотели научиться проходить сквозь стены, и это им, можно сказать, почти удалось. Ровно наполовину.

В человеческом языке нет слов, подходящих для того, чтобы адекватно описать мои тогдашние ощущения. Исчезли все привычные системы координат: больше не было времени, и поэтому иногда мне кажется, что я оставался пленником стены целую вечность, хотя вряд ли секундная стрелка часов, если бы таковые имелись в моем распоряжении, успела бы совершить свой коротенький прыжок от одного деления к другому. Не было даже пространства в привычном понимании этого слова. Можно сказать, я сам стал пространством, и в то же время четко осознавал, что мое тело больше не занимает никакого места – даже крошечной точки размером со след ангела – одного из тех, мириады которых способны поместиться на кончике иглы, если верить весьма спорным гипотезам невменяемых средневековых теологов.

Самое удивительное, что мне совсем не было страшно. Вообще-то, я – отнюдь не величайший герой всех времен и народов. Как был ходячим хранилищем разнообразных фобий, так им и остался. Многочисленные передряги, в которые мне доводилось влипать с удручающей регулярностью, не прибавили мне храбрости, скорее уж наоборот: иногда я вздрагиваю, заметив, как своевольно шевелится в дальнем углу комнаты моя собственная тень – слишком уж независимыми от моей воли кажутся мне ее движения! Теперь-то я совершенно точно знаю, что окружающий мир – еще более опасное место, чем это может показаться поначалу... Но тут я оставался спокойным и вялым, как пляжник, задремавший на солнцепеке после пары бутылок пива. Я даже не пытался что-либо сделать, а просто наслаждался совершенно новым для меня чувством глубокого покоя, который – я почему-то знал это без тени сомнения! – был окрашен в ровный сумрачно-серый свет.

И еще я знал, что я здесь не один. Интеллектуальное знание того факта, что где-то в этой стене должен находится пропавший Урмаго, в тот момент не имело никакого значения. Его присутствие не было для меня благополучно доказанной логической теоремой. Я просто ощущал близкое присутствие такого же существа, как я сам – странного сгустка бесконечности и неописуемых ощущений. Каким-то образом я подобрался к этому сгустку: меня побуждал к этому слабый, отстраненный, словно даже и не мой собственный, интерес, совершенно не похожий на агрессивное жизнерадостное любопытство, свойственное представителям органической жизни. Наверное, морская волна, с убаюкивающим шипением растекающаяся по берегу, испытывает похожий нежный щекочущий зуд, соприкасаясь с влажным следом своей предшественницы.

А потом странное очарование моего нового существования было грубо нарушено. Мой вечный, верный и могущественный опекун, меч Короля Менина, уже давно не напоминавший мне о своем существовании, решил немедленно пресечь сие сомнительное удовольствие, и тогда бесконечное пространство, наполненное изумительными ощущениями – существо, которым стал я сам – взорвалось от острой боли, которая основательно встряхнула мое сбрендившее сознание и вернула все на свои места. Я снова стал счастливым обладателем человеческого рассудка, мгновенно оценил ситуацию, взвыл от неконтролируемого животного ужаса и совершил инстинктивный, почти неосознанный рывок куда-то вперед.

Только когда мне в лицо ударил холодный ночной ветер, я понял, что все осталось позади: я прошел сквозь эту грешную стену, и моя рука сжимала чужую ладонь, холодную и влажную, а воздух сотрясался от пронзительного крика, способного мертвых поднять из могил – я и сам не знал, чьи голосовые связки потрудились над созданием этого шедевра. Неужели все-таки мои? Во всяком случае, повод для воплей у меня имелся, и какой великолепный повод! Мы падали вниз, чуть ли не с самой вершины высоченной башни, этого проклятого "фамильного замка Кутыков Хоттских", построенного умелыми руками великанов эхлов, будь они неладны...

"Хана тебе, парень! – с ужасающей отчетливостью подумал я. – Вот теперь точно хана, и никакой меч Короля Менина..." Завершить фразу следовало словами "тебе не поможет", но этого я просто не успел. Мое тело снова погрузилось в какую-то странную среду, мягкую, влажную и колючую, но скорее дружелюбную, чем враждебную. Я напрочь не понимал, что происходит, но успел по-детски обрадоваться тому, что не было ни удара, ни боли – вообще никаких неприятных ощущений, к которым следует готовиться, если уж падаешь на землю с высоты девятиэтажного дома. Потом меня поглотила милосердная темнота – эх, умел бы я терять сознание по заказу, проделывал бы это по нескольку раз на день: хлоп, и никаких проблем!

А когда я пришел в себя, мир успел стать простым и понятным. Моя голова тут же заработала в нормальном режиме: ничего выдающегося, конечно но для повседневных нужд – именно то, что надо! Я сразу понял, что мне отчаянно, и как мне тогда казалось, необъяснимо повезло: я упал не на землю, а в огромный стог сена. Впрочем, назвать эту гору "стогом" было бы несколько некорректно: уже выбравшись оттуда, я выяснил, что она достигала окон третьего этажа. Разумеется, я не подозревал о существовании этой горы: она находилась на заднем дворе, в который я еще не успел забрести, да и в окна во время странствий по дому я не выглядывал: не до того было! Но тогда мне было не до размышлений: прежде всего следовало убедиться, что мое тело по-прежнему согласно функционировать в нормальном режиме, и в случае положительного результата попытаться как-то выбраться наружу, покинуть маленькую вселенную, состоящую исключительно из податливой и вездесущей, порядком отсыревшей травы. Для начала я пошевелил пальцами рук и ног. Сей захватывающий трюк мне удался как нельзя лучше, чему я несказанно обрадовался и героически попробовал немного повертеть головой. Осторожно повернул ее вправо – грандиозно! Окончательно успокоился и повернул ее влево – скорее для проформы: я уже и так понял, что с моей драгоценной шеей все в порядке. Слева обнаружилась человеческая нога, обутая в чудовищных размеров сапог. Сам счастливый обладатель конечности погрузился в сено на куда большую глубину, чем я. Оно и неудивительно: парень весил раза в два больше, если вес господина Урмаго хоть немного соответствовал его росту и комплекции...

Разумеется, это был он – большой симпатичный парень, на эпизоды из жизни которого я успел налюбоваться за сегодняшний день. В отличие от меня, он все еще пребывал в шоковом состоянии, и упрямое выражение его осунувшегося лица свидетельствовало о том, что возвращаться к жизни парень пока не собирается. Впрочем, это не имело особого значения: его могучие легкие трудились, вдыхая и выдыхая ночной воздух, сердце билось, как миленькое, а все остальное, как я рассудил, приложится!

– Макс, тебе не кажется, что это немного слишком? – строгим голосом директора школы просил меня Лонли-Локли. Его невозмутимая физиономия маячила всего несколькими метрами ниже. Я и не заметил, когда он успел вскарабкаться почти на вершину этого, наверняка самого большого в мире, сеновала.

– Да, пожалуй, действительно немного слишком, – искренне согласился я, от души радуясь его появлению.

– Когда я был мальчишкой, мы с братьями тоже нередко развлекались, прыгая с крыши отцовской виллы в стог сена, – его тон немного смягчился. – Но ты-то уже давно не мальчишка, что бы ты сам об этом не думал! Да и здание слишком высокое, чтобы позволить себе столь сомнительное развлечение. Не понимаю, как ты мог решиться на такую глупость! Ты же, насколько я помню, всегда боялся высоты...

Я был готов взвыть от восторга: так этот парень искренне уверен, что я просто "развлекался"! Ничего себе!

– Просто я увидел большой стог сена и решил как следует поискать в нем пропавшего господина Урмаго – чем он хуже иголки? – расплываясь в идиотской счастливой улыбке, сказал я. Выдержал драматическую паузу и торжественно заключил: – Моя гипотеза оказалась верной. Как видишь, он здесь! – и я выразительно потянул за сапог ногу своего бесчувственного товарища по недолгому, но впечатляющему полету.

Неподдельное изумление на обычно бесстрастном лице Лонли-Локли стало своего рода кульминацией моей биографии и самой высокой платой за малоприятные переживания последних минут...

Разумеется, потом мне пришлось рассказать ему, как все было на самом деле. Урмаго в это время медленно, но верно приходил в себя под неусыпным надзором бабушки Фуа. Старуха отлично поняла, что наличие ее младшего внука в мире живых – непременное условие дальнейшего благополучия всех членов семьи. К тому же, эта "баба-яга" отнюдь не была столь отъявленной злодейкой, как мне показалось поначалу. Теперь она целеустремленно накачивала беднягу Урмаго травяными отварами собственного приготовления – их интригующий пряный запах расползся по всему дому. Можно было с уверенностью предсказать, что парень скоро поправится: на его месте я бы постарался сделать это немедленно, просто чтобы избавиться от необходимости и дальше заглатывать всякую целебную дрянь. А мы сидели в уютной гостиной на втором этаже, обставленной с таким безупречным вкусом, словно ее хозяйка с отличием закончила какие-нибудь элитные курсы по дизайну интерьеров. На сей раз леди Ули все-таки пустила нас в свою комнату. Впрочем, я был уверен, что сейчас она пошла бы ради нас еще и не на такие жертвы, особенно ради меня: пока я сбивчиво рассказывал о том, как разыскал и извлек из стены ее братца, Ули сидела напротив и пожирала меня восхищенным взглядом. Я подозревал, что навсегда останусь в ее памяти в качестве заезжего "доброго волшебника", могущественного и благородного. Ули была еще слишком молода, чтобы знать: большинство героических подвигов люди совершают скорее по глупости, и я являюсь не исключением, а скорее уж ярким подтверждением этого смешного правила...

Зато у Лонли-Локли не было никаких иллюзий касательно моей роли в этом деле.

– Все просто ужасно, Макс, – бесстрастно констатировал он, выслушав мою пространную исповедь. – Впрочем, само расследование ты провел быстро и эффективно, что само по себе заслуживает уважения. Но мне, признаться, и в голову не приходило, что ты все еще способен совершить такое количество роковых ошибок за столь короткий промежуток времени!

– Да я и сам от себя не ожидал, – примирительно улыбнулся я.

Сейчас я мог бы согласиться не только со столь справедливым утверждением, но даже с откровенным поклепом. Мне было так хорошо, что описать невозможно: измученное тело удобно расположилось в стареньком кресле-качалке – я дал себе клятву, что немедленно обзаведусь таким же, как только попаду домой! Передо мной стояла огромная кружка с горячим отваром из каких-то лесных ягод каковой, по утверждению леди Ули, должен был успокоить мои взвившиеся на дыбы нервы, а по моим собственным наблюдениям, оказывал удивительно приятное воздействие на вкусовые рецепторы. Все опасные приключения остались позади, сердца пели дуэтом, наслаждаясь сознанием успешно выполненного дела – одним словом, я был совершенно счастлив и не собирался оспаривать священное право сэра Шурфа пару раз вежливо назвать меня безумным идиотом, каковым я, по собственному глубокому убеждению, действительно иногда становлюсь.

– Наверное я должен принести тебе извинения, дружище, – смущенно сказал я. – Надо было дать тебе вволю покопаться в этом деле, раз уж мы договаривались, что не будем колдовать, и все такое... Но знал бы ты, какой меня азарт разобрал!

– Что ж, тебя вполне можно понять, – спокойно согласился Шурф. – Впрочем, я на тебя не в обиде. К тому моменту, когда всех обитателей дома потряс твой душераздирающий крик, я уже твердо знал, что Урмаго надо искать в башне, и нигде больше. Более того, я догадывался, что он стал жертвой неумелого колдовского трюка: развоплотился, или еще что-нибудь в таком роде. Мне вполне достаточно понимать, что в этом деле я мог бы обойтись своими силами. В конце концов, я не собирался никому ничего доказывать – разве что себе самому, да и эта идея, как я сейчас понимаю, была не менее мальчишеской, чем твои выходки!

– Ох, что касается моих так называемых "выходок"... – я в очередной раз удивленно покачал головой, не в силах поверить, что все вышеописанные события действительно произошли со мной, а не с кем-то другим. – Чего я до сих пор не могу понять: откуда взялось это сено, да еще и в таком количестве? Неужели моя удача действительно столь велика? Или... – я запнулся, поскольку Ули все еще сидела здесь, а я не был уверен, что такие вещи следует говорить в присутствии посторонних.

Но Шурф сразу понял, что я имел в виду.

– Нет, Макс, вынужден тебя огорчить: гора сена не возникла из небытия только потому, что ты отчаянно нуждался в мягкой подстилке. Но и обыкновенным везением это назвать нельзя... Ты еще не догадываешься, откуда оно взялось? Ули, будь добра, объясни моему коллеге.

– Ну, – смущенно начала Ули, – мы ведь с самого начала хотели научиться именно проходить сквозь стену, а не застревать там на всю жизнь...

– Конечно! – воскликнул я, звонко хлопнув себя по лбу. – Я сам мог бы догадаться: вы с Урмаго заранее позаботились о том, чтобы не разбиться! А потом ты велела домашним оставить все как есть, потому что надеялась, что сено все-таки пригодится твоему брату, рано или поздно...

– Ну да, – слабо улыбнулась Ули. – Конечно, в глубине души я не переставала надеяться, что Урмаго все-таки сумеет благополучно завершить свой долгий путь сквозь стену. Я пыталась ему помочь, хотя мои заклинания почему-то перестали действовать после того, как... Сама не знаю, в чем тут дело! Но уж ты-то наверное знаешь? – почтительно осведомилась она.

– Не-а! – честно признался я. – Никогда не был силен в теории. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, как мне вообще удалось все это провернуть!

– Ничего особенного, просто своей ворожбой ты нечаянно разбудил старые заклинания, вот и все, – снисходительно объяснил Шурф. – Так часто происходит, и я бы не взялся заранее предсказать последствия случайной встречи двух разных чудес... К тому же, обстановка в башне этому способствовала: старинная постройка, замкнутое помещение, в котором уже много лет не занимались ничем, кроме магии – обычно подобные факторы усиливают эффект любого заклинания.

– Но почему у меня ничего не получалось? – настойчиво спросила у него Ули. – Я ведь так старалась!

– Не сомневаюсь, – спокойно согласился Лонли-Локли. – Но я полагаю, что твоих усилий было недостаточно, леди. Ведь в первый раз вы с Урмаго читали заклинание хором, верно? Вот тебе и ответ на твой вопрос. Это означает, что вдвоем вы можете сделать куда больше, чем поодиночке. Имей это в виду, девочка: в будущем вы должны действовать очень осторожно. С магией не шутят. Прикосновение к чудесам всегда опасно, тут уж ничего не попишешь. Впрочем, я от души надеюсь, что это ты уже и сама поняла. Нет ничего драгоценнее личного опыта... при условии, что экспериментатор остается в живых, разумеется! Я давно предполагал, что древняя магия Хонхоны, традиции которой сохранились только в древних кланах драххов, вроде вашего семейства, куда более серьезная вещь, чем полагают избалованные угуландской Очевидной магией чародеи из Ехо. Теперь я получил веские доказательства в пользу этой теории. Что ж, можно считать, что время потраченное на поездку, не пропало даром!

– А ведь как я не хотела чтобы ты приезжал! – с искренним облегчением рассмеялась Ули. – Все и так было плохо – хуже некуда: отец умер, Урмаго пропал, Маркуло с хозяйским видом бродил по дому, облизываясь на отцовские сундуки, и рассказывал всем, как он тут теперь все устроит, а тут еще какой-то наследник объявился! Плевать я хотела на хозяйство: в лесу с голоду не умрешь, даже если очень захочешь. Но потерять башню, в которой так легко совершать чудеса... Больше всего на свете я боялась именно этого!