Текст книги "Мумия"
Автор книги: Макс Аллан Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Так ты, оказывается, жив! – просиял Бени, неубедительно пытаясь выразить на своем лице радость и хлопая в ладоши. – Это настоящее чудо! Мой друг Рик выжил!
– Но только не благодаря тебе. – сказал О'Коннелл и приставил острие стрелы арбалета к шее Бени. Тот прижался к ящику и поднял руки вверх.
– Но как получилось, что ты остался в живых?
– Наверное, мне повезло, так же, как и тебе, Рик. Вокруг развалин бродили верблюды погибших воинов. Когда я понял, что опасность миновала, то потихоньку выбрался из своего укрытия и отловил себе парочку... Только убери эту штуковину от моей шеи, хорошо?
– Зачем? Почему бы мне не убить это жалкое создание?
Как бы неуютно ни чувствовал себя Бени, он все же попытался улыбнуться, хотя ухмылка у него получилась отвратительная.
– Потому что… наверное, это не понравится твоей спутнице. Она довольно привлекательна, ну, в смысле, как может быть привлекательна учительница. Но только я посоветую тебе, Рик, быть осторожней. Ты сам знаешь, что тебе с дамами не очень везет... Они – твоя слабость.
О'Коннелл вдавил острие стрелы чуть сильней в шею Бени:
– Я должен был сразу догадаться, что это ты взялся отвести туда тех американских неотесанных мужланов. Что за сюрприз ты готовишь на этот раз? Бросишь их на половине пути на растерзание своим родственникам – грифам?
Лоб Бени покрылся каплями пота.
– Роскошный план, Рик, но, к сожалению, он невыполним. Может быть, эти американцы просто грязные свиньи, но они еще и умные свиньи ко всему прочему.
О'Коннелл убрал руку с арбалетом и грубо рассмеялся:
– Они выделили тебе только половину суммы, а вторую пообещали отдать потом, когда ты приведешь их на место, да?
Бени кивнул с мрачным видом, потирая пальцами то место на шее, где только что острие стрелы оставило на коже маленькое красное пятнышко.
– Американцы, они все такие, – подтвердил О'Коннелл, сочувственно покачивая головой. – Тебе придется туговато, поскольку сначала нужно будет переступить через меня.
Бени добродушно раскинул руки:
– Но мы же не соперники, Рик, мы с тобой друзья, товарищи...
– Пошел к черту, хорек!
Глаза Бени заблестели в лунном свете:
– А я уже был в гостях у черта, Рик, так же, как и ты. Но из-за сокровищ я вынужден вернуться туда. А какая у тебя отговорка на этот счет? Я помню, что жадным тебя никак нельзя было назвать.
Где-то внизу послышался легкий вскрик. Кричала, по всей очевидности, женщина.
О'Коннелл взглянул туда, откуда донесся этот звук, и увидел Эвелин. Она прогуливалась по нижней палубе и подошла очень близко к барже, к тому месту, где стояли лошади и верблюды. Один верблюд вытянул шею в ее сторону. Очевидно, ему удалось легонько ущипнуть девушку. Вот он снова попытался укусить ее за руку, она еще раз вскрикнула и поспешила прочь.
Бени не сводил с О'Коннелла хитрых глаз, и по его виду можно было предположить, что он о многом догадывался.
– Рик, опомнись... Дамы, Рик, для тебя означают верную смерть.
– Да, но зато какая это сладкая смерть!
Бени вынужден был согласно кивнуть:
– Значит, мы с тобой расстаемся друзьями? Все старое забыто?
– Не совсем так. Прощай, Бени.
– Почему «прощай»? Ты ведь хотел сказать «до свидания» или «спокойной ночи», да?
– Нет, я именно хотел сказать тебе «прощай». – С этими словами О'Коннелл ухватил Бени за шиворот пижамоподобного одеяния и перекинул его через перила. Тот, истошно завывая и размахивая руками, полетел прямо в темные воды Нила, издав при этом громкий всплеск.
О'Коннелл подхватил рюкзак и зашагал на нижнюю палубу, к своей каюте. В воде барахтался несчастный Бени. Лицо его исказилось от ярости.
– Ты поплатишься за это, Рик! О, как жестоко ты поплатишься! – эхом разносился его голос по воде.
Эти вопли и угрозы Бени несколько удивили Рика: он и не предполагал, что этот маленький негодяй умеет плавать.
И в этот момент О'Коннелл заметил на палубе следы четырех человек. Следы были мокрыми, словно тайная четверка только что вылезла из реки на палубу парохода. Рик бросил взгляд на воду и увидел небольшой ялик, привязанный к «Ибису». Он, очевидно, ожидал возвращения тех, кто сейчас уже находился на пароходе.
Увидев, куда направляются эти мокрые следы, О'Коннелл немедленно сунул руку в свой рюкзак.
Глава 7 «Полуночное плавание»
При свете керосиновой лампы, стоявшей на тумбочке у койки, Эвелин Карнахэн изучила свою маленькую каюту и нашла, что обстановка в ней вполне приемлема. Девушка готовилась лечь спать и сейчас разглядывала свое отражение в зеркале туалетного столика. Широкая белая ночная рубашка скрывала соблазнительные изгибы ее тела, хотя, взглянув в достаточно глубокий вырез, можно было понять, что одно из достоинств фигуры девушки – замечательная пышная грудь.
Сама Эвелин не считала себя красивой, но и к дурнушкам не причисляла, если уж на то пошло. Мужчины ее не интересовали. Эвелин уже давно решила для себя, что пойдет по стопам отца. Смыслом своей жизни она выбрала карьеру и являлась самой настоящей феминисткой, женщиной Новой эпохи.
Но сейчас что-то шевельнулось в ее душе, и все из-за этого грубияна О'Коннелла. Конечно, он нахальный, дерзкий и невоспитанный тип. Но у него изумительные голубые глаза. А то, как изящно спадает ему на лоб прядь волос, может свести с ума кого угодно...
Эвелин усмехнулась, глядя на свое отражение. Ну что за мысли! Прямо как у школьницы! Тем не менее тепло того самого поцелуя и воспоминания о мягких чувственных губах этого мужлана никак не угасали у нее в голове. «Что он там говорил про меня в тюрьме? Если я распущу волосы, то, пожалуй, не все еще будет потеряно?..»
Она вынула из длинных каштановых волос, уложенных в пучок, шпильки и хорошенько встряхнула головой. Шелковистые пряди рассыпались по ее обнаженным плечам. Расчесывая волосы, Эвелин еще некоторое время размышляла о Ричарде, потом отругала себя за это и снова принялась думать об О'Коннелле.
Она так размечталась, что уронила несколько шпилек на пол и нагнулась, чтобы поднять их. Подобрав, она снова взглянула в зеркало и увидела совсем другое отражение.
Прямо за ее спиной стоял живописного вида мужчина с жутким крюком вместо руки. Внимание Эвелин сразу привлекли замысловатые татуировки на его коже, свидетельствовавшие о том, что этот незваный гость принадлежал секте, считавшейся уже давно не существующей: наука полагала, что все ее члены исчезли в глубине веков где-то в песках Сахары. Татуировками была разрисована вся кожа незнакомца, которую было сейчас видно в большом зеркале: и треугольное лицо, обрамленное черными волосами, подстриженными под сфинкса, и голая грудь, и даже мускулистые ноги. На ремне, повязанном поверх черной галабеи, висели кинжал и совершенно неуместный для такого яркого представителя древнего племени вполне современный револьвер.
Эвелин онемела. Ее потрясло не только то, что в ее каюту каким-то непостижимым образом пробрался мужчина. Мало того! Этот незваный гость оказался медджаем! Однако все это произошло так внезапно, что Эвелин не успела и глазом моргнуть, как осознала, что мужчина уже успел зажать ей рот своей влажной ладонью. Теперь в зеркале она видела свои расширенные от ужаса глаза и страшный крюк, занесенный над нею и готовый в любой момент нанести ей смертельный удар.
Но незнакомец почему-то не торопился убивать ее.
Вместо этого он прошептал ей грубым голосом, не лишенным, однако, мелодики, из-за явного восточного акцента:
– Карта! Я возьму карту...
Эвелин невольно перевела взгляд на папирус, разложенный у нее на столе и освещенный пламенем свечи.
– Хорошо, хорошо... И еще ключ. Я возьму ключ.
Наверное, он имел в виду ту самую шкатулку с секретом.
Ну, эту вещицу она ему просто так не отдаст. Шкатулка была спрятана под койкой и отражалась в зеркале крошечным блестящим пятнышком. Надо было только знать, где она лежит. Эвелин встретилась взглядом с незнакомцем в зеркале и мотнула головой, что должно было означать «нет», и вдобавок пожала плечами, как бы давая понять, что место хранения коробочки ей неведомо.
– Скажи мне, где ключ, или умрешь.
Она принялась отчаянно мотать головой: нет, нет и нет!
Тогда темные брови на жестоком лице чуть заметно приподнялись, словно констатируя неизбежность того, что сейчас должно будет произойти, и рука– крюк чуть поднялась вверх, готовая опуститься в следующую же секунду.
Но в тот же миг дверь в каюту чуть не разлетелась на куски от мощного удара ногой, и тут же в зеркале возникло отражение О'Коннелла!
В каждой руке он держал по револьверу. Глаза его сверкали, лицо было напряжено. Сейчас он выглядел настоящим героем, черт бы его побрал! И если бы Эвелин не успела уже влюбиться в него чуть раньше, это непременно произошло бы в данную минуту...
– Надеюсь, я не помешал воркующим голубкам?
Какая дерзость!
Медджай тут же обхватил Эвелин свободной рукой и повернул ее спиной к себе, превратив девушку в живой щит. Острие его страшного крюка коснулось ее шеи.
Прошло несколько бесконечных мгновений. Три неподвижных фигуры словно превратились в статуи. Однако эта картина вскоре должна была «ожить» и, скорее всего, закончиться трагедией. Внезапно пламя свечи, стоящей на столе, затрепетало. О'Коннелл резко развернулся в сторону возникшего сквозняка, и в тот же момент в распахнувшееся окно в каюту ввалился еще один медджай. Он выстрелил, но Рик успел пригнуться, и пуля, вонзившись в косяк, обдала его целым водопадом щепок.
Плененная первым медджаем Эвелин, хотя и смертельно напуганная, не могла скрыть своего восхищения О'Коннеллом. Тот хладнокровно прицелился во второго «гостя» и дважды спустил курок. Получив две пули в грудь, разбойник опрокинулся на подоконник. Падая, он успел выстрелить. Пуля угодила в керосиновую лампу, та раскололась, и стену, на которой она висела, охватило пламя.
Медджай, удерживающий девушку, тоже увлекся происходящим. При этом острый стальной крюк отодвинулся от горла Эвелин. Воспользовавшись моментом, девушка с неожиданным для себя проворством схватила со стола свечу и ткнула ею назад. Пламя и капли горячего воска угодили прямо в правый глаз медджая. Видимо, это причинило ему невыносимую боль, так как он тут же пронзительно завопил и выпустил Эвелин. Она рванулась вперед и оказалась в объятиях О'Коннелла, а каюта между тем уже превратилась в пылающий ад.
Эвелин почувствовала, как сильная рука Рика увлекает ее в коридор. О'Коннелл, с револьвером в одной руке, захлопнул изуродованную дверь и снова потащил девушку прочь. Однако Эвелин уперлась:
– Подождите!
Он нахмурился:
– Что еще?
Она высвободилась и указала туда, где дым уже начал обволакивать закрытую дверь ее каюты.
– Карта! Нам нужна карта!
– Расслабься, крошка, – усмехнулся Рик и постучал себя пальцем по лбу. – Вот где хранится настоящая карта.
– Совсем неубедительно.
– И все же я поздравляю вас со счастливым спасением.
Он снова схватил ее за руку и увлек за собой, но она опять умудрилась вырваться:
– Подождите!
– Господи! Ну, что там еще?!
– Шкатулка осталась в моей каюте! Она спрятана под койкой.
– И вы хотите сейчас отправиться за ней?
– Но медджай явился ко мне именно за картой и за этой шкатулкой!
– Кто явился?
– Мистер О'Коннелл…
– На объяснения у нас сейчас нет времени, крошка, – отозвался Рик и еще раз решительно ухватил девушку за руку.
– Никакая я вам не «крошка»!
Но он словно не слышал ее слов.
– Нам нужно найти вашего брата... На борту еще осталось, как минимум, двое этих негодяев.
– Но если их целью была я, – задыхаясь, заявила Эвелин, – то Джонатан сейчас тоже находится в опасности.
Они выбрались на палубу и не видели, как по коридору, но только с другой стороны, перемещался как раз тот, кого им сейчас требовалось найти: Джонатан Карнахэн.
– Господи, да тут что-то горит! – испугался Джонатан, учуяв запах дыма. Он завернул за угол и тут же увидел искореженную дверь в каюту своей сестры и заполнившие уже весь коридор клубы густого черного дыма.
Что за чертовщина тут творится?
Он бросился к двери и, распахивая ее, сильно ударил в ягодицы медджая с крюком вместо руки. А тот, рискуя собственной жизнью, все же продолжал исполнять свой долг и, стоя на четвереньках, обыскивал каюту в надежде найти золотую шкатулку.
– Эви! – воскликнул Джонатан, заглядывая в каюту. Сейчас он не видел ничего, кроме языков пламени, начавших пожирать маленькую комнатку. Джонатан облегченно вздохнул, осознав, что сестры тут нет, и в тот же момент взгляд его привлекло блестящее пятнышко под койкой...
Отчаянно сражаясь с дымом и огнем, он нагнулся и потянулся за шкатулкой. Она очутилась в его руках, но чьи-то пальцы, сплошь покрытые невиданной татуировкой, тут же выхватили ее у несчастного англичанина.
– Послушайте, – сердито бросил Джонатан. – Эта вещь моя...
Он оглянулся и увидел перед собой медджая с крюком вместо руки и залитым воском лицом. Одежда на спине араба уже загорелась, и теперь он напоминал павлина, волочащего за собой огненный хвост.
Собрав всю храбрость, о наличии которой Джонатан и не догадывался, он выхватил из рук медджая заветную шкатулку и с силой оттолкнул грабителя. Взвыв от боли и ярости, араб попытался на ощупь достать из-за пояса револьвер. Однако Джонатана уже давно научили вовремя покидать вечеринку, и он не преминул воспользоваться этим умением.
Джонатан вылетел из горящей каюты и бросился наутек. Пули, посланные ему вдогонку, одна за другой прошивали доски стен и дверей. Но каждый раз свинцовые плевки попадали в то место, которое Джонатан уже миновал. Он выскочил на палубу со стороны левого борта и заметался в поисках сестры.
Однако Эвелин в сопровождении Рика оказалась по другую сторону палубы. Там они столкнулись с визжащей мечущейся толпой, забившей проход. Пламя еще не успело распространиться на эту часть парохода, а все уже были в панике.
Ужас охватил и животных в загоне на барже, которую буксировал «Ибис». Верблюды и лошади проявляли крайнее беспокойство, если не сказать большего. Если первые только издавали истошные крики и топтались на месте, то последние дико ржали, взвивались на дыбы, лягались и бились о стенки загона. Пассажиры второго и третьего классов поспешно бросались за борт и пускались вплавь к берегу.
– Надо найти Джонатана! – воскликнула Эвелин, барахтаясь в объятиях О'Коннелла, прикрывающего ее от беснующейся толпы.
– Придется пробираться на нос, – Рик кивком указал нужное направление. – Последний раз я видел его и баре.
В воздухе щелкнул пистолетный выстрел, и пуля продырявила стенку прямо над головой Эвелин, осыпая ее щепками. Девушка чуть не задохнулась от испуга, а крепкая рука Рика уже заставила ее пригнуться. Удерживая Эвелин, О'Коннелл развернулся в сторону кормы, откуда велась стрельба, и открыл ответный огонь, целясь в еще одного татуированного дьявола. Тот продолжал палить, и пули откалывали крупные щепки вокруг Рика и девушки.
Одна из шальных пуль угодила в керосиновую лампу, висевшую на стене слева от Эвелин, и вскоре огонь забушевал и на палубе. Оранжево-голубые языки стремительно пожирали деревянную обшивку.
Медджай постепенно приближался, продолжая целиться.
– Мы представляем собой легкую мишень! – констатировал Рик, в отчаянии оглядываясь по сторонам. Проход, ведущий на нос судна, также был запружен задыхающейся от дыма кашляющей толпой.
Добраться до воды тоже не представлялось возможным, так как путь к реке преграждал загон на барже, где продолжали бесноваться испуганные животные.
Внезапно лицо О'Коннелла озарилось торжествующей улыбкой. Он вскинул револьвер и дважды выстрелил. На этот раз не в приближающегося медджая, а, как показалось девушке, по лошадям.
На какой-то миг Эвелин решила, что ее компаньон сошел с ума, но вскоре поняла, чего тот добивался. Пули сбили замок, запирающий ворота загона.
Лошади, подстегнутые выстрелами, распахнули ворота. Вцепившись в одну створку, О'Коннелл направил взбесившихся животных таким образом, что они, высыпав на палубу, живым ураганом смели крадущегося араба. Медджай успел вскрикнуть всего лишь раз, как копыта превратили его тело в кровавое месиво.
Пламя тоже бесновалось вовсю. Пароход пылал, и тент на верхней палубе напоминал развевающееся огненное покрывало.
Пассажирам ничего не оставалось, как прыгать в воды Нила и плыть к ближайшему берегу. Проход на нос судна постепенно очистился. О'Коннелл вскинул на плечо свой джутовый рюкзак и потащил Эвелин в том направлении.
Они не могли видеть Джонатана, попавшего в переделку на левом борту. Там он столкнулся с тремя американцами, стоящими плечом к плечу и ведущими беспорядочный огонь. За их спинами, как перепуганный школьник, прятался профессор-египтолог. Целью американцев был четвертый медджай, вскарабкавшийся на нос парохода и отвечавший им столь же «метким» огнем.
– Настоящее шоу про Дикий Запад! – пробормотал себе под нос Джонатан, раздумывая, не стоит ли ему прыгнуть за борт.
Он уже не видел, как американцам наконец-то удалось подстрелить араба, и тот кувырком полетел в реку. Сейчас Джонатана больше беспокоила судьба его сестры. Он повернулся, ища способа попасть на противоположную сторону судна... и увидел, что прямо на него надвигается охваченный пламенем медджай!
С вытаращенными глазами и стальным крюком вместо руки. Поднятое для удара блестящее острие не сулило Джонатану ничего хорошего.
– Пригнись! – раздалось откуда-то сзади.
Джонатан присел, и над его головой просвистели пули, выпущенные американцами по горящей фигуре с крюком вместо руки. Это напоминало заградительный огонь целого взвода стрелков. Пораженный десятком пуль, медджай вывалился за перила палубы и канул в реку, где и расстался с жизнью уже окончательно...
– Настоящий Дикий Запад! – восхищенно проговорил Джонатан. – Вот так шоу!
Но теперь сами американцы смотрели на Джонатана с неподдельным ужасом в глазах, как будто англичанин превратился в медджая и представлял для них непосредственную опасность. Охотники за сокровищами, не сговариваясь, отвернулись от Джонатана и бросились наутек, словно перепуганные щенки, правда, топот их ног больше напоминал англичанину стук копыт целого табуна лошадей.
И только через пару секунд Джонатан понял, что не ошибся. К нему действительно приближался табун перепуганных насмерть лошадей. Обезумевшие животные неслись к носу парохода. Джонатан тоже обратился в бегство.
Американцы завернули за угол и попрыгали в воду с правого борта, но Джонатан не стал медлить и бросился в Нил с левой стороны судна. Очутившись в реке, он все еще продолжал размышлять о том, что же случилось с его сестрой и тем самым американцем.
* * *
На правом борту, где пассажиры так же отчаянно бросались в воду, О'Коннелл и Эвелин неожиданно столкнулись со своим навязчивым партнером, бывшим начальником каирской тюрьмы. Он ждал своей очереди, чтобы подойти к перилам и перемахнуть через них в реку. О'Коннелл повернулся к нему спиной.
– Плыви к дальнему берегу,– приказал он Эвелин.
Однако все пассажиры «Ибиса» направлялись к ближнему.
– Но почему? – резонно спросила девушка.
– Надеюсь, ты умеешь плавать, – утвердительно произнес Рик.
– Разумеется, если того требуют обстоятельства.
Вокруг них поднимались клубы дыма, языки пламени лизали дерево, кричали люди, ржали лошади, слышался стук копыт.
– Глядя на все, что происходит сейчас, – кивнул он, – я бы сказал, что обстоятельства весьма настойчиво требуют этого.
Он поднял ее на руки, словно был женихом, Эвелин – невестой, а перила – порогом дома молодоженов.
– Поставь меня на место! – потребовала девушка. – Отпусти меня!
И он действительно отпустил ее. Но только по ту сторону перил, в воду, и нырнул следом за ней.
Вода оказалась ледяной, и Эвелин удивилась: как может река, протекающая через пустыню, быть такой холодной? Некоторое время девушка барахталась в воде, задыхаясь и отплевываясь, пытаясь сориентироваться. Почему-то все люди и животные плыли к ближнему берегу.
Однако О'Коннелл решительно направлялся к дальнему.
Она послушно последовала за ним и через некоторое время успешно вскарабкалась на крутой берег. Здесь она не без удовольствия обнаружила своего брата. Он стоял возле Рика, и оба они, мокрые и уставшие, дрожали от холода.
Ночная рубашка Эвелин прилипла к телу, но девушке даже не пришло в голову подумать о том, что сейчас: она оказалась перед мужчинами почти голая. Во всяком случае она так и не осознала этого, пока не увидела жадный и восхищенный взгляд О'Коннелла, который молча любовался ее красотой. Ей даже показалось, что по подбородку у него стекает не струйка воды, а слюна...
Выжав воду из подола ночной рубашки, она резко заметила:
– Перестаньте даже думать об этом! Мы же потеряли все на свете, идиот! Все инструменты, оборудование...
– Ну, не совсем все, – ответил О'Коннелл и кивком указал на джутовый рюкзак, покоящийся у его ног.
Вскоре на берег вылез начальник тюрьмы Хасан. Он напоминал огромную рыбу, выбросившуюся из воды.
– Я прислушался к вашему совету плыть к дальнему берегу, – пояснил он свое появление, обнажая в улыбке знаменитые зеленые зубы.
– Как я рад, что ты не утонул! – в сердцах сплюнул О'Коннелл.
Объятый пламенем «Ибис» медленно плыл по течению в ту сторону, откуда прибыли путешественники. Корпус судна постепенно погружался в пучину вод. А там, на другом берегу, возле американцев суетился маленький тщедушный мужчина в черной одежде и красной феске. Охотники за сокровищами ловили лошадей и верблюдов. Перепуганные и усталые животные даже не пытались убежать.
– Мы потеряли карту, – мрачно сообщила Эвелин брату неприятную новость.
– Но зато у нас есть вот это, – неунывающим голосом отозвался Джонатан и вытащил из-за пазухи золотую шкатулку. – Разве я поддался панике? Конечно, нет.
– Что ж, неплохо. Молодец! – кивнул О'Коннелл, и Джонатан просиял оттого, что его похвалили.
– Эй, Рик! – раздался голос с другого берега.
О'Коннелла звал тот самый маленький человечек в красной феске.
– Что это за омерзительный тип? – поморщилась Эвелин, обращаясь к О'Коннеллу.
– Это мой приятель, – сухо ответил тот, если только слово «сухо» можно было применить к промокшему насквозь Рику. – Мы с ним оба возвращаемся в Хамунаптру.
– Ах вот как! Он, должно быть, работает на американцев.
– Да. Это еще один дезертир-легионер. Может быть, мы уговорим начальника тюрьмы, и он повесит его для нас.
Бени подпрыгивал на месте, не переставая кричать:
– Эй, Рик! Похоже, что все лошади и верблюды оказались у нас!
И Бени разразился приступом пронзительно писклявого смеха, оскорблявшего уши достойной компании.
– Вполне возможно, Бени! – прокричал в ответ О'Коннелл. – Но только, как мне кажется, вы высадились не на том берегу.
Маленький человечек в феске застыл на месте. Он поглядел на звезды и затряс кулаками, потом начал сердито топтать ногами песок, ругаясь сразу на нескольких языках.
– И что нам делать теперь? – обратилась Эвелин к Ричарду.
– Надо постараться не замерзнуть окончательно до наступления утра. Надеюсь, вы умеете сворачиваться калачиком, да?
Она только фыркнула и прикрыла руками грудь:
– Да, если того требуют обстоятельства.
