Текст книги "Дамский соблазн (СИ)"

Автор книги: Маира Цибулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

48

– Да я бы лучше себя пристрелила, чем снова сделала то, что тогда ошибочно тебе позволила с собой сделать, будучи еще наивной девочкой, – ответила Оля, обманывая его, и заставляя себя в это верить.

– Но в ту ночь на пляже шесть лет назад я почему-то не почувствовал, что ты сильно стеснялась, позволяя мне это с тобой делать! А еще именно этого ты так хотела после моего выступления. Ты умоляла меня взять тебя, прижимаясь к моему телу, как последняя сучка, которой не в силах было уже терпеть, потому что между ногами у тебя так чесалось, что ты готова была с позором или без него просить меня сделать с тобой все то, чего тебе так хотелось!

Оля быстро дала пощечину наглецу, чувствуя и стыд и гнев одновременно. А еще чувствуя неудержимое желание крикнуть ему, что он прав. «Ох, как он был прав!» – пронеслось в ее мыслях. И взамен она снова замахнулась рукой, давая ему еще одного пощечину за то, что он посмел ей улыбнуться такой улыбкой, от которой у нее подкосились ноги, а глаза его говорили ей: «Ну-ну! Лги, себе ври! Но меня ты не обманешь. Я вижу тебя насквозь. Читаю все твои мысли и желания».

– И ты еще как умоляла! – сказал Коля у самого ее уха почти шепотом, схватив девичью руку на полпути к его щеке, чтобы она его опять не ударила.

– Не верю! – крикнула Оля, вырывая руку, однако ей это не удалось.

– А когда я сделаю вот так, – он схватил ее ладонями за ягодицы и прижал к себе так близко, что она почувствовала все его неудержимое желание к себе, – ты поверишь?

Одного этого было достаточно, чтобы разрушить барьеры, которые влюбленные выстроили между собой, чтобы держаться на расстоянии друг от друга. Услышав страстное девичье дыхание и увидев удивление в ее широко раскрытых глазах, Коля набросился на ее пухлые губы, приоткрытые, которые будто ожидали его поцелуев. Лава страсти вырвалась из жерла вулкана, затапливая на своем пути все преграды в виде трезвых доводов разума, которые утверждали им, что, возможно, стоило бы остановиться. Однако, они их уже не слышали, отдавшись полностью своему желанию. А у них они совпадали – как можно скорее слиться в единое целое!

Разбудили Олю утром солнечные лучи, падающие на ее лицо. Она стала жмуриться, пытаясь разглядеть руку, которая обнимала ее талию, прижимая ее к мужскому телу, которое она чувствовала позади себя. Моментально девушка вспомнила все, что произошло прошлой ночью. Это было так сладко и сказочно, что она вздохнула с сожалением, что это уже все прошло, закусив недовольно нижнюю губку, как капризная девочка, требуя таким образом добавки. Оля потянулась сладко, постанывая от сладких воспоминаний и улыбаясь себе, как довольна кошка, которую удачно погладили по шерсти.

– Вот мне интересно, перед сколькими счастливчиками ты так соблазнительно расставляла свои соблазнительные ножки, чтобы научится такого мастерства? Ты, наверное, начала этому учиться еще со школьной парты?! Вместо теоретических уроков занималась практическими занятиями?! Да? У меня лучшей любовницы тебя никогда не было, Олечка! Ни тогда, когда мы впервые с тобой этим занимались на пляже, ни даже прошлой ночью, спустя столько лет после того. Меня удивляет, как твой француз так долго терпит воздержание рядом с такой богиней любви, как ты. Если бы он знал, какая ты фурия в постели, то бы не ожидал первой брачной ночи.

«И я не собираюсь быть на сухом пайке, – пронеслось у него в голове, – пока мы будем готовиться к свадьбе».

– Это же так глупо – воздерживаться от секса до свадьбы, – вместо этого сказал Коля, направив свою руку к девичьему лону. – Теперь такого никто не делает. – Его рука встретила сопротивление в виде крепко сомкнутых девичьих ножек. – Слава Богу, на дворе двадцать первый век!

«К сожалению, – подумала Оля, пока с ее глаз потоком текли горячие слезы обиды, – пока только перед одним единственным я так обольстительно и с такой радостью расставляла ноги! Но я это исправлю, как только выйду замуж за Люсьена».

Она вырвалась из мужских объятий, выпрыгнув с кровати, и быстро стала собирать свои разбросанные вещи по комнате. Коля с интересом стал наблюдать за действиями девушки, не понимая, что на нее нашло. Надев все принадлежности нижнего белья, которые Оля нашла на полу, она покинула комнату, где провела такие сладкие мгновения любви и наслаждения. Слезы застилали ей взгляд, поэтому она никак не могла найти платье. Возле входной двери девушка заметила белую ткань. Так, именно здесь Коля стянул с нее ее платье, и она ему это позволила еще и с таким удовольствием. Натянув на себя его, она стала искать вторую босоножку, которую так и не смогла найти по дороге сюда. Однако, прекратила поиски так, как заметила в коридоре мужчину, который вышел из спальни, в чем мать родила. Взглянув в последний раз на такое притягательное и соблазнительное тело и лицо Горского, она поняла, почему он себя называл Дамским Обольстителем. Оля, открыв дверь, так и выбежала в одной босоножке, потому что больше не в силах было ей видеть его, чтобы продолжать поиски пропавшей обуви. И как Золушка в одной хрустальной туфельке, Оля убежала от своего «принца на белом коне» с одной босой ногою.

49

Невская добралась до своей квартиры в одной босоножке, чувствуя себя частично, то Золушкой, которая потеряла туфельку, когда та убегала от своего принца на белом коне, а частично – Поляковой, в которой шлепали шлепки и тапки, когда та убегала от своего суженого-ряженого без оглядки. Хотя на самом деле она была королевой ночи, которая однажды так хорошо оторвалась в ночном клубе, что на утро совершенно забыла о том, как сунула в трусы Дамскому Обольстителю крупную купюру за частный стриптиз!

– Оленька, у вас так все плохо, что у вас нету достаточно финансовых средств, чтобы приобрести себе вторую туфлю?! – услышала Невская голос своего надоедливого соседа, который не давал ей прохода, и которому однажды так повезло, что получил возможность – лицезреть ее обнаженное тело наяву, а не только в своих эротических фантазиях.

– Нет, – ответила Невская, не имея вообще никакого желания сейчас болтать с кем-то, тем более с этим типом, который стал свидетелем ее позора. – Я просто потеряла свою туфлю.

– Как Золушка?!

– Да, как Золушка, – согласилась Оля, засунув ключ в замок. – Только та потеряла туфельку возле дворца, а я – во дворце, а если быть точнее – то где-то в постели самого принца, наверное.

Сосед открыл широко глаза от удивления и от правдивости своей волшебной соседки.

– Разве не видно по моим растрепанным волосам и неопрятному платью, что я валялась с волшебным принцем где-то на королевских перинах?!

Не получив ответа на свою смешную реплику, Оля открыла дверь, и не попрощавшись с удивленным мужчиной, закрыла за собой дверь. Слезы немедленно хлынули с ее глаз таким потоком, что мог снести все на своем пути. Она присела прямо у двери, опершись о них. Проплакав так где-то с десять минут, она вспомнила о девочке, которая лежала сейчас в больнице. Поэтому собравшись с силами, она заставила себя встать и прекратить плакать. Ей надо было быть сейчас там у Зоиньки. Может и Невской не хотелось идти в клинику, где она непременно увидит Колю, однако должна была, потому что она волновалась страшно за маленькую пациентку. Хотя сейчас у нее было одно единственное желание – броситься в постель и плакать, пока она не выплачет всю боль, которая душила ее изнутри, но она не могла позволить себе этой роскоши в такое время. Поэтому она быстро пошла в ванную комнату, приняла быстро прохладный душ, который ее взбодрил и она стала трезво мыслить и действовать. Переодевшись, она заварила себе ароматного и крепкого кофе, на ходу его выпила и обувалась.

В больнице Оля узнала от медсестры, что девочка до сих пор была в реанимационном отделении. Колю Невская не встретила, к ее большому счастью. Правда то, что она его не встретила здесь, стало ее волновать еще сильнее, чем его присутствие здесь. И отсутствие Лидии Михайловны также смутило ее. Она ведь же вчера наотрез отказалась покидать больницу, а здесь ее не было видно: ни в коридоре, ни возле больницы.

«Что заставило женщину покинуть свой пост? – думала Оля, все сильнее волнуясь и накручивая себя все больше и больше. – И почему Коли тоже нет?»

Спросить у медсестры, где делась госпожа Горская, она забыла сразу, когда у нее была такая возможность, а потом девушка никак не могла ее найти, поэтому и решила поехать в свое кафе, чтобы позавтракать и проверить заодно, как там шли дела.

– Как вы справляетесь без меня, Сережа? – спросила Оля своего помощника, когда хлебала горячий супчик, принесенный ей Мариной.

– Мы прекрасно без вас справляемся, Ольга Павловна, – ответил Панчо, даже не заметив, что такой правдивым ответом очень огорчил хозяйку. – Вы можете не волноваться и спокойно отправляться снова по своим делам. У меня все под контролем.

– Рада такое слышать, – ответила Оля весело, хотя на самом деле на душе скребли кошки, и она совсем не рада была это слышать, чувствуя, что она здесь не нужна, и без нее здесь хорошо справляются. – А как обстоит дело с тем облитым супом недовольным клиентом? Уже назначили дату судебного процесса?

– Еще нет, – ответил Панчо. – Вы не волнуйтесь по этому поводу. Я вам сразу сообщу об этом, когда будет об этом известно.

– Оля, я так рад, что тебя застал здесь, – услышала Невская голос Люсьена.

Девушка подняла голову и посмотрела на своего жениха. Панчо понял, что был сейчас здесь лишним, поэтому поспешил оставить влюбленную пару наедине.

– Я долго размышлял над тем, что узнал тогда от того типа, – начал Люсьен, сев напротив девушки.

– Я… прости меня…, – поспешила Оля себя оправдать, – но я ничего не помню из того, что тогда так красиво и живописно говорил Горский.

– Оля, дай мне сказать, – попросил мужчина не перебивать его. – Я тебе изменил с другою, ты мне изменила с другим. Мы – квиты! Давай начнем все с начала. Я тебя очень люблю, поэтому готов забыть об этом и простить тебя. Кроме того поскольку мы еще с тобой не…. были вместе…. ну, я имею в виду… не спали вместе. Так сказать мы как бы и не изменяли друг другу, потому что… Ну, ты понимаешь? Однако после свадьбы все будет по-другому. Мы будем тогда мужчиной и женщиной перед Богом и людьми, поэтому только тогда…. будет важна по-настоящему измена одного из нас, если, не дай Бог, такое случится с нами в будущем.

Невская сидела и внимательно рассматривала Люсьена Перье. Он все-таки был идеальным мужчиной. Она ему изменила, а он ее даже словом не обидел и не обозвал.

50

– Your passport, sir, – попросил Горского работник в строгой форме после того, как он положил на конвейер свой чемодан и прошел через ворота металлоискателя.

– Here you are, sir, – ответил вежливо Коля, протянув в руке свой документ, который мог засвидетельствовать его персону.

Работник взял паспорт Горского и стал внимательно его изучать, время от времени поглядывая на него, проверяя, похож ли он с собой на фотографии. Для Коли чрезвычайно важным было попасть в Лондон, потому что эта поездка должна была определить дальнейшее его жизненное направление. Или он дальше продолжает трясти своими ягодицами перед богатыми фифами или он станет заниматься тем, чего его души хочется. А главное – он сможет отдать деньги этой капризной дочери Павла Федоровича Невского за ее такую щедрую благотворительность, которую она предоставила его дочери. Он так себе и представлял, как бросает ей на стол деньги с гордо поднятой головой, а еще много раз прокручивал в голове тот момент, когда она на него смотрит свысока и с надутыми губами. «Они у нее точно искусственные! – размышлял над этим Коля. – Получила, наверное, на свое шестнадцатилетие, как подарочек от богатого папочки для капризной дочурки!» Потому что таких соблазнительных губок ему еще никогда не приходилось видеть и целовать. А они у нее уже были тогда такими красивыми и соблазнительными, когда они впервые встретились в Ялте. Правда, сейчас они у нее стали еще больше, наверное, ложилась и не раз на коррекцию в пластическую клинику, чтобы достичь такой неотразимости. А еще сейчас она научилась их так обольстительно открывать, что каждому мужчине, который ее впервые видит – в голову приходит только одна мысль, как бы прикоснуться к этим сладким, розовым губкам.

– You can go, sir, – услышал Коля, как сквозь густую пелену такие желаемые слова от работника пограничной службы, забирая свой паспорт у того.

Взявшись за ручку чемодана, он поднял его с конвейера и переступил «границу». Увидев, что он уже находился за той чертой, разделяющей его от его мечты, Коля с легкостью вздохнул и снова вдохнул полной грудью кислорода, пробуя его будто на вкус.

«Ты что думаешь в Лондоне какой-то другой воздух? – стал он сам над собою смеяться. – Какой ты дурачок, Коля!»

Горский вышел из аэропорта и направился к ряду машин, которые выстроились сразу у тротуара. Коля сел в один из многих такси и сказал таксисту адрес. Автомобиль тронулся с места. Коля никогда до этого не был в Лондоне. Все, что он о нем знал – можно было пересчитать по пальцам рук. «Первое, что приходит мне в голову о столице Великобритании – это Биг Бен, известные на весь мир часы, – размышлял он, любуясь столичными улицами, которые проносились за окном такси, в котором он ехал к осуществлению своей мечты. – Второе – это Эйфелева башня. Хотя, нет! Это, кажись, во Франции! Как я мало знаком в мировой географии! Надо было внимательнее на уроках географии слушать Картографичку, а не писать есемески Аньке Демин, за которой я тогда ухлестывал».

Горский погрузился в школьные воспоминания, перестав замечать все, что проносилось перед его глазами.

Аня Демина была первой любовью четырнадцатилетнего школьника Николая Горского. Она была самой красивой девушкой не только в их классе, но и во всей школе, и даже во всем Кривом Роге, где тогда жил он вместе с бабушкой и с мамой. Ее белоснежные волосы контрастировали с ее загорелой кожей, что создавало очень странное сочетание светлого и темного. Голубые глаза были такими глубокими, что парень мог много часов подряд смотреть на них, любуясь их загадочностью. Вместо слушать скучные лекции учителей, Коля то пялился на Аню, то строчил ей любовные есемески. К счастью Горского девушка отвечала на его ухаживания, поэтому после уроков они прятались по скверикам, или каких-то другим безлюдным или малолюдным местам и пробовали на практике все известные им в то время способы поцелуев. Так они встречались год, пока в подростковом теле не разыгрались так мужские гормоны, что Коли стало слишком мало простых, невинных поцелуйчиков от его девушки. На пятнадцать лет Горский выглядел на все девятнадцать лет, если не больше. Из-за этого его тело требовало от него всего того, что делали взрослые студенты после пар.

Поэтому чтобы как-то намекнуть своей девушке о более интимных вещах, которыми занимались взрослые люди, Коля какие смешные вещи только не выдумывал, чтобы она поняла, наконец, чего ему хотелось. А Аня почему-то наотрез отказывалась понимать, что требовалось пятнадцатилетнему юноше в его возрасте. Она была такой наивной и светлой, что ему казалось, она даже не догадывалась, что кроме поцелуев взрослые люди делали еще более приятные вещи. Его друзья советовали ему ей прямо сказать, что он хотел от нее, но он на это все никак не решался, не хотел травмировать психику юной девушки. Коля считал, что каждый человек имеет право до этого момента дорасти сам, не делать это только потому, что так захотелось какому-то другому человеку. Поэтому Горский терпел, но заставлять свою девушку к интимным отношениям с ним он не стал, поскольку очень ее любил.

51

Помирившись со своим женихом и решив как можно скорее справить свадьбу, Оля поехала в больницу, а Люсьен – по своим финансовым делам, которых у него было немало, поскольку он руководил большой компанией, занимавшейся торговлей эксклюзивного, дорогого коньяка, которое изготавливали во Франции, а продавали уже на Украине. Эта компания была основана еще отцом Люсьена, однако после того, как тот отошел от дел, все обязанности легли полностью на плечи наследника большой «империи». Сестра-близнец Люсьена, Люсинда, была правой рукой брата, и занималась делами исключительно в их филиалах, которые располагались в Париже. Месье Перье был полностью уверен в своих детях, поэтому спокойненько наслаждался заслуженным отдыхом, путешествуя по миру, и только время от времени наведываясь в стены своей компании. Жофре много времени проводил и на Украине, поскольку очень любил ее, потому что его покойная жена была украинкой, и она привила детям украинские традиции и научила, конечно, их ее родному соловьиному языку. Даже сам Жофре разговаривал на украинском свободно, правда, со смешным акцентом. Близнецы хотя и учились за рубежом, однако все свои каникулы проводили на родине их матери.

Коридоры больницы навевали Невской невеселые воспоминания, заставляя все видеть в серых цветах. Она не надеялась встретить никого из родных маленькой девочки, которая сейчас лежала в реанимационном отделе. И поэтому, когда встретила Лидию Михайловну в коридоре, очень обрадовалась старой женщине.

– Олечка, как хорошо, что ты пришла, – обратилась пожилая женщина первой, страшно обрадовавшись приходу девушки.

– А разве может быть по-другому, – ответила ей Невская. – Я уже приходила утром, но я ни вас, ни Колю не нашла.

– Понимаешь… – было заметно, что женщина размышляла над тем, что сказать. Она не находила нужные слова, чтобы сообщить то, что хотела.

Приход пластического хирурга Бернского, который оперировал девочку, спас старушку от необходимости отвечать.

– Доктор, как моя Зоинька? – спросила взволнованно Лидия Михайловна, когда мужчина подошел к женщинам.

– Маленькая пациентка пришла в себя, – сообщил он уверенно и весело. – Ее сейчас готовят, чтобы перевести в обычную палату.

От такой хорошей новости женщины от счастья обнялись.

– Я говорила, что все будет хорошо, – стала Оля утешать женщину, у которой из глаз текли слезы счастья. – Лидия Михайловна, почему вы плачете? Надо же веселиться.

– Внученька, это от счастья, – тихо сказала женщина.

Оле стало не по себе от того, что женщина назвала ее своей внучкою.

– Вы сможете ее за несколько минут увидеть, – продолжил врач. – Медсестра говорит, что она хочет видеть отца. Найдите его, пока ее готовят.

Врач покинул женщин наедине.

– Бедная Зоинька, – тихо сказала старушка. – Как ей сказать, что папы нет?

Оля от этих слов замерла на месте. Ей показалось, что это какой-то плохая шутка. Перед глазами пронеслись такие теплые и глубокие мужские глаза. Тело сразу вспомнило нежные руки, губы, отчего по всему телу прошлась волна сладких воспоминаний. И с глаз хлынули слезы от того, что это уже никогда не повторится.

– Как нет?! – не своим голосом сказала Оля.

Лидия Михайловна заметила реакцию девушки.

– Милая, ты чего?! Ты меня не правильно поняла, внученька.

Теперь старуха стала утешать девушку, держа ту за руки.

– Вот я старая дура! Ляпнула глупое и не подумала раньше. Коля, он жив. Его просто нет в городе.

Невская от этих слов перестала плакать, а вместо этого улыбнулась, радостно вздохнув.

– Лидия Михайловна, вы осторожно с такими словами. А то видите, я, дура, в последнее время воспринимаю все слишком близко к сердцу.

Двери в реанимацию в эту секунду открылись и оттуда вышли медсестры, увозя пациентку.

– Бабушка, – сказала Зоя, увидев такое знакомое и родное лицо, и по щекам ее покатились слезы радости.

– Заинька, моя родная, – стала шептать женщина сквозь слезы, которые не давали ей понятно и громко говорить.

– Где мой папа? – спросила девочка о том, которого ей хотелось больше всех увидеть.

– Он сейчас придет, котеночек, – сказала Оля, чтобы успокоить девочку, которая с таким взволнованным взглядом искала родного отца, что сердце девушки не выдержало такого зрелища, и она сказала маленькой пациентке то, что той хотелось в этот момент услышать. – Он пошел в аптеку за лекарствами для тебя.

– Поговорите потом, – услышали они приказной голос одной из медсестер. – Девочке сейчас нужен покой. Мы ей вкололи обезболивающее, поэтому она сейчас уснет.

Медсестры повезли Зою дальше, пока она не скрылась за поворотом.

– Оля, зачем ты ей соврала, дала ей бесполезную надежду? – услышала Невская упрек в словах Лидии Михайловны. – Что я скажу в случае, когда она будет спрашивать про папу, а он не придет?

– Ну, насколько далеко он от Киева уехал?! Вернется через день.

– Он очень далеко от Киева, Оля, – грустно сказала старуха, наблюдая внимательно за реакцией девушкой. – И за день он точно не вернется.

– Как? – очень удивилась Оля. – Почему он уехал, когда он так нужен своей дочери?

– Он поехал заработать денег, чтобы вернуть их тебе за операцию, – пояснила Лидия Михайловна.