Текст книги "Дамский соблазн (СИ)"

Автор книги: Маира Цибулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

44

Подруги моментально замолчали, когда заметили, что к их столику приближается официантка.

– А вот и ваш заказ, Ольга Павловна, – защебетала девушка вежливо, подойдя к хозяйке заведения, в котором она работала.

– Мариночка, спасибо, тебе, – поблагодарила Оля девушку, когда она положила перед ней тарелки с вкусной едой, от которого так вкусно пахло, что не в силах было утерпеть, чтобы не попробовать сразу же. Это же сделала и Оля.

– Ох, как вкусно! – застонала она, хлебнув странного цвета жидкости, которая была в одной из тарелок. – Какая я голодная!

– Медленнее, а то ты так и миску заглотнешь и не заметишь, где она девалась! – образумила Олю Екатерина.

– Мариночка, можешь идти, – сказала Катя официантке, которая стояла с удивленными глазами, пялясь на владелицу кафе. – Не бойся, солнце, я прослежу, чтобы твоя хозяйка не поела все тарелки, – остроумно пошутила она, после чего Марина оставила подруг один, улыбнувшись напоследок Кати.

– А еще говоришь, что я много жру! – стала Екатерина поучать Невскую. – На себя посмотри, подруга. Где у тебя столько помещается? А главное – ничего нигде не торчит, не вылезает и не висит!

– Фу, наелась! – радостно сообщила Оля, когда закончила трапезу, положив себе на живот руку. – А то думала – умру от голода. Какая я была голодная, оказывается.

– А ты что это не заметила до этого момента?

– Да, я чувствовала какое-то беспокойство в животе, но в больнице не было времени думать о голоде.

– Еще бы! В присутствии такого человека, как Николя, я знаю, который голод ты чувствовала! И какая часть твоего тела чувствовала беспокойство в его присутствии! Я такое же беспокойство чувствую, когда вижу его, подруга.

– Ты на что намекаешь, Катя? – страшно возмутилась Оля. – Что я сохну по этому бабнику?!

– Ну, если он по тебе сохнет, любуясь тайком твоим задом, представляю, какими частями его роскошного тела ты любуешься тайком, пока Люсьена нету рядом! Наверное, где-то тайком сфоткала некоторые части его божественного тела, пока он соблазнительно двигался во время выступления?! И теперь любуешься ими под одеялом, пока Люсьен спит, похрапывая в сторонке.

– Что? Что ты выдумываешь, Катя? – Оля от этих слов подруги взорвалась, как лава в жерле вулкана.

– Я не придумываю, я констатирую факты, – спокойно ответила Екатерина. – Он тайком любуется твоим задом, значит – хочет тебя. А должен хотеть меня, а не тебя! Что будем с этим делать, подруга?

– Стреляться! – удачно пошутила Оля, устав спорить с подругой.

– А это идея! – поддержала Екатерина Невскую. – Какое оружие выбираешь? Я бы тебя, например, удушила. Так проще и надежнее! Но так как ты моя подруга, то так и быть, я тебе дам шанс на выживание. Будем выбирать соломинку. В кого будет длиннее – той достанется Николя. Согласие? – спросила Екатерина Олю, которая думала, что ее подруга шутит.

– Катя, возьми ты себе этого обольстителя, – сообщила Оля. – Мне он и даром не нужен. У меня есть Люсьен. И мы скоро поженимся.

– Вы с ним помирились? – удивилась Екатерина.

– Да.

– И давно? И почему я об этом ничего не знаю?

– Ну, надо было не ссориться здесь с кем-то – тогда бы узнала из первых уст.

– Это же классно, Олечка! Почему ты раньше мне об этом не рассказала? Я здесь из ревности не знаю, куда себя деть, а ты знаешь правду и молчишь, наблюдая за моими страданиями. Хорошая ты подруга!

– Катя, хватит ссориться из-за ничего. Давай лучше быстрее поедем в больницу. А то я себе места не нахожу.

– Оно и видно. Кто же так волнуется, поедая все, что видит?!

– Я! Я всегда, волнуясь, жру, как корова. Давай уйдем отсюда быстрее, пока я все кафе не съела. Чем они будут тогда голодных клиентов кормить, когда я все запасы их поем?! Не хочу работать себе в убыток. Пожрать я могу и дома.

Девушки встали из-за столика, и, попрощавшись со всеми, вышли из кафе. Уже через полчаса они были в больнице.

С момента начала операции прошло всего три часа. Как долго тянулось время! Коля не находил себе места, ходя по коридору то взад, то вперед, не имея больше сил сидеть возле своей бабушки. Лидия Михайловна была более выносливой, потому что была женщиной. Говорят, что женскому полу терпение более свойственно, чем мужскому полу. Кроме того, старое поколение людей было более выносливым и стойким во всем.

– Почему так долго идет время? – убивался Коля. – Кажется, что уже прошла целая вечность с того момента, когда нашу Зоиньку забрали в операционную! Бабушка, я уже не выдерживаю!

– Присядь, милый, – посоветовала Лидия Павловна внуку. – Присядь, дорогой мой.

Он послушался и сел послушно возле старой женщины. Она взяла его за руку и сжала его ладонь в своей руке. Мужчина привлек бабушку к своей сильной и теплой груди, став гладить ее седые волосы ладонью. Как в мире бывает! Думал Коля. Все так резко может поменяться в одно мгновение! А с течением времени вообще все кардинально меняется.

Маленьким мальчиком Коля прибегал к Лидии Михайловны, когда его оскорбляли старшие мальчишки, обзывая «грязным уродом», и она приклоняла его к своей груди так же, как сейчас это делает он, успокаивая и утешая. А теперь все изменилось. Коля настолько вырос и изменился, что старая женщина уже не в состоянии прижать к себе внука. Разве что он согнется вдвое, и то не факт, что такое получится. Сейчас наоборот Коля привлекал старую женщину к себе. И его грудь была настолько широка и крепка, что с другой стороны мог прислониться еще один человек.

45

В такой важный момент жизни, как вот этот, Коля думал почему-то исключительно не о дочке, которая сейчас лежала на операционном столе, а о девушке, к которой у него были непонятные чувства. То один момент он ее ненавидел и презирал, считая ее развратной женщиной, не стоящей его внимания. То в другой момент Горский считал ее ангелом милосердия, который без лишних колебаний сдал кровь, которой не хватало на операцию. А также способствовал этой же операции финансово. Правда, после таких мыслей сразу просыпалась в нем ненормальная гордость, которая заставляла его считать благотворительность Невской подачкой, которую надо было не принимать. То есть позволить Зои продолжать жить с обожженным лицом до того момента, пока он сам не соберет денег на операцию! Он понимал, что это глупость. И поэтому боролся с самим собой. Коля себя спрашивал, почему помощь Невской так его бесила? Почему средства, собранные другими неравнодушными людьми, не колола ему глаза? И он относился к этому нормально. И принял эти деньги с большой благодарностью. Почему он не мог такое же сделать по отношению к Невской?

Возможно, дело было в том, что Горский страшно не любил богатых. Почему всех этих украинских миллионеров и олигархов он считал бессердечными, наглыми нахлебниками государства, которые разбогатели за счет таких же простых граждан, которым был и он. Возможно, Невский и разбогател только благодаря своим усилиям. Однако это почему-то не радовало Колю. Просто он считал, что богатым нужно общаться с богатыми, а беднякам – с такими же бедняками. Вместе им ужиться не удастся. Они из разных миров, с разным видением на вещи и ситуации. Богатые считают, что бедняки сами себе виноваты, что такие бедные. А нищие относятся к богачам, как к счастливчикам судьбы, высшим мира сего, возле которых бедным не место.

А Невскую Коля считал богатой, разбалованной дочкой, которая ничего в своей жизни не достигла бы без помощи своего влиятельного папочки. Она привыкла к роскоши, дорогим игрушкам и погремушкам, которые она носит на своей шее, пальчиках и ушках. Оля привыкла ездить на шикарных машинах и жить в виллах и дворцах. Каждое утро она натягивает на себя брендовые шмотки и ходит по ресторанам, поедая эксклюзивные деликатесы, запивая все это старинными напитками, которые стоят баснословные деньги. У нее, наверное, только нижнее белье стоит столько, сколько стоил его дом, который сгорел в огне.

«Тебе к ней, как до луны рукой подать! – думал Коля. – Эта фифа – не для такого нищего, как ты. Она не будет жить в двушке, в которой ты ютишься с бабушкой и с Зоей! А тем более Невская не сможет стать для Зои мамой, которую так жестоко отняли у его дочери!»

Горский старался не думать об объекте его плотских утех, правда, получалось у него это сложно. А после упоминания о дорогом белье, которое она носит на своем обольстительном теле, его мысли перешли все грани дозволенного. Он стал представлять себе, какой она была без этого белья. Или как он медленно раздевает ее, снимая с нее вещь за вещью, пока она не остается в том, в чем ее мать родила. Эротические фантазии после этого достигали таких границ недозволенности, что это медленно сводило мужчину с ума, желая такой запрещенный, сладкий плод.

Коля настолько хотел эту богатую фифу, что хотелось наплевать на все моральные и социальные принципы и, свалить ее себе на плечи, затянуть в какое-то безлюдное место, чтобы там сделать с ней все то, чего она так от него хотела в ту ночь, когда была пьяной до беспамятства. Он бы с радостью выполнил все ее желания, о которых она его так умоляла, потому что его желания совпадали с ее полностью.

Как назло, в коридоре в эту минуту появилась именно та, которая занимала все его мысли и желания. Как раз сейчас у него появилась возможность сделать то, чего он так хотел. Горский себе представил глаза подруги Невской и его бабушки, если бы он свалил Олю себе на плечо и понес бы неизвестно куда, чтобы заняться с ней любовью!

– Уже что-то известно, Лидия Михайловна? – спросила Невская его бабушку, подойдя к скамейке, на которой они сидели.

– Еще никто не выходил из операционной, – ответила старушка, тяжело вздыхая.

– Все будет хорошо, не волнуйтесь вы так, – стала ее утешать Оля, взяв за руку. – Врач Бернский – лучший пластический хирург во всей Украине. Его высоко ценят даже за границей. И все пытаются его туда переманить большими гонорарами, но все зря, потому что он настолько любит Украину, поэтому продолжает здесь жить и работать.

Наконец из дверей, у которых ждали взволнованные родственники пациентки, вышли несколько человек. Две медсестры и врач.

– Анатолий Борисович, как прошла операция? – спросила озабоченным голосом Невская, которая первой подошла к врачу, потому что знала его в лицо, поскольку Бернский был близким другом ее отца.

– Прекрасно, – ответил веселим и уверенным тоном мужчина, взяв руки девушки в свои, что очень не понравилось Коли. – Даже лучше, чем я планировал. Олечка, а кем тебе приводится эта маленькая пациентка?

– Никем, – заявил Коля сердитым и ревнивым тоном, оказавшись за секунду у врача и Невской, которые с удивленными глазами посмотрели на него. – Госпожа Невская моей Зоиньке приходится никем. Так просто объект благотворительности, которому решила щедрая госпожа оказать помощь.

46

Мужчина очень смутился от слов Коли и потому молчал секунд двадцать, пытаясь взять себя в руки и восстановить свое хладнокровие.

– Ну, девочка перенесла хирургическое исправление прекрасно, – наконец-то врач Бернский нашел нужные слова, отпустив руку Оли и сосредоточив все свое внимание на отце маленькой пациентки. – Молодой организм большое значит! Девочка очень сильная и, я уверен, очень скоро поправится.

– А можно мне к ней? – спросил Коля с такой надеждой в глазах, что врачу стало очень обидно, что это сейчас сделать было нельзя.

– К большому сожалению, пока нет, – ответил он. – Она находится пока в реанимации. А туда никого не пускают. Все должно быть стерильным, ну, сами понимаете.

– Да, понимаю, конечно. Большое вам спасибо, доктор, – поблагодарил Коля врача так искренне, что с его глаз скатились несколько скупых мужских слезинок, которые, правда, заметил только господин Бернский, потому что именно в этот момент отец пациентки крепко сжимал его руку, выражая тому свою благодарность от всего сердца.

– Приходите уже утром. За девочкой ведется наблюдение, поэтому не волнуйтесь за нее. Лучше идите домой, и отдохните несколько часов.

Лидия Михайловна поблагодарила врача за внучку и даже поцеловала поэтому его золотые руки, чего не ожидал человек, потому что в противном случае помешал бы это сделать старой женщине.

– Езжай домой, отдохни, бабушка, – сказал ей Коля, когда Бернский ушел.

– Как я могу, внучек, отдыхать в такой момент, – стала отпираться Лидия Михайловна. – А тем более спать, зная, что Заинька там лежит одна-одинешенька в холодной палате…

– Уважаемая, там совсем не холодно, – вмешалась в разговор медсестра. – За пациенткой там хорошо присматривают. И кроме того вам нужно принести свидетельство о рождении девочки, которое в такой спешке вы так и не принесли. А вы сами понимаете, что такого мы не могли допустить. Просто пошли на встречу вам через срочность операции. Но вы должны это сделать немедленно.

– Хорошо, мы все сделаем, – заверил медсестру Коля, которая после этого исчезла в том же направлении, что и хирург.

– Ой, Колинька, то уже так поздно, – стала жаловаться старушка. – Автобусы уже в такое время не ездят.

– Не волнуйся, бабушка, я возьму такси, – успокоил женщину ее внук.

– Я тебя подвезу, – вмешалась Оля в разговор родственников.

– У меня хватит денег на такси, если ты думаешь, что я не в состоянии позволить себе такую роскошь! – грубо рявкнул Коля девушке, которая от его слов и взгляда смутилась и даже подалась немного назад, будто опасаясь, что он ее ударит или еще чего похуже сделает.

– Колинька, ну, почему ты такой невежливый к Олечке, – стала ругать Лидия внука. – Она от всей души нам хочет помочь. Спрячь ты наконец-то свои принципы! Принимать помощь – это нормально. И это отнюдь не унижает твою мужскую гордость!

– Хорошо, бабушка, – сказал Коля, поняв, что победа все равно будет за старушкой, которую он не хотел огорчать.

– Олечка, а меня ты подбросишь по дороге домой, – попросила Екатерина подругу. – Это все равно вам в одном направлении.

– Конечно, – согласилась с радостью Оля, радуясь про себя, что хоть полпути с ней будет ее подруга, и ей не придется находиться столько времени наедине с этим надутым индюком, который злобно поглядывал на нее из-под своих опущенных ресниц.

Добравшись до машины, Коля предпочел заднее сиденье, за что Оля была ему очень благодарна, потому что если бы он сидел возле нее – еще не известно пришлось ли бы им оказывать медицинскую помощь в результате ДТП, которое произошло бы из-за невнимательности и рассеянности водителя машины или нет. Екатерина также бросила подругу в одиночестве, устроившись удобно вместе с Горским на заднем сиденье. Всю дорогу она прижималась к его ноге своей ногой, развлекая и утешая бедного отца девочки, которая пережила операцию. Оле хорошо было все видно из зеркала, куда она время от времени заглядывала, наблюдая за наступательными действиями ее подруги, которые имели целью – заарканить мужчину в ее амурные сети. И Невской, казалось, что у Кати это хорошо получалось. Коля радостно улыбался девушке, время от времени вставляя свое слово в поток ее слов, что лился непрерывно, пока Оля не доставила подругу к месту ее обитания. Катя неохотно вышла из машины, тепло попрощавшись с мужчиной на прощание, улыбаясь, как рождественская елка, при этом она чуть не забыла сказать своей подруге на прощание «спокойной ночи», вовремя спохватившись в последнюю секунду. Когда Екатерина исчезла в подъезде, то Оля собиралась уже тронуться с места, как Коля сообщил с заднего сиденья:

– Подожди, я пересяду наперед.

Невская ничего не могла ему на это ответить так, как потеряла дар речи, пока мужчина не пересел к ней.

– Готово, – сообщил он, хлопнув дверцей. – Можешь трогать.

– Что трогать? – переспросила озадачено Оля, покраснев, как свекла. – Я не собираюсь ничего трогать. Ишь, что вздумал. Сам себя трогай! – резко выпалила она, возмутившись его наглости.

– Трогай с места эту колымагу, – спокойно ответил Коля, дав этим понять девушке, как она ошиблась, чем смутил ее до белого колена. Правда, смеяться над ней он не стал. Пожалел ее нервы. Хотя про себя он, конечно, улыбнулся ее смешной реакции на слово «трогай». Это его хорошенько повеселило.

Продолжения этой смешной ситуации не последовала. Горский, как истинный джентльмен, молчал об этом, чтобы еще больше не конфузить девушку. А сама Невская моментально завела мотор и нажала на гас, чтобы себя хоть как-то отвлечь от того факта, что Горский находился так близко от нее. Она слышала его беспокойное дыхание, чувствовала его взгляд на себе, однако боялась на него взглянуть, чтобы убедиться в своей правоте. Поэтому она полностью сосредоточила свое внимание на дороге. Правда, после двенадцати ночи количество других участников движения была минимальной. Поэтому Оли трудно было очень внимательно сосредоточиться на дороге, поскольку такое вождения не мешало ее мыслям хаотично бушевать в голове, заставляя напрягаться и нервничать возле каждого светофора, где приходилось ожидать. Так долго и мучительно тянулись для нее тогда секунды! Еще никогда желание, чтобы появился зеленый свет на столбе светофора, не было для девушки столь важным. И как назло, будто специально именно тогда, когда в машине у нее так близко сидел этот наглый Горский, который ее заставлял так нервничать в его присутствии, небеса о ней совсем забыли, и всюду показывали красный свет, как только она приближалась к следующему повороту.

«Да тебе просто кажется, что он не сводит с тебя своего взгляда, – думала Невская, тяжело дыша. – Вот сейчас гляну на него и буду права в том, что это просто наваждение. Это просто нервы шалят. Слишком богатая у тебя фантазия, Оля». Однако, сделав то, что она задумала, наткнулась на мужские глаза, которые пронзили ее насквозь моментально. Завораживающая глубина и чувственность этих зеркал души позволили Оли окунуться в мужской мир, открывшись перед ней во всей своей красоте и загадочности, и показывая ей, которым безграничным и красивым был он. Девушке захотелось остаться в нем навсегда, чтобы иметь возможность всегда чувствовать такое блаженство, которое на нее нахлынуло всего на несколько секунд, однако которые показались ей вечностью.

Только гудок машины, которая была позади них, вывел Олю из какого-то транса, который полностью парализовал ее волю и сознание.

– Да еду! – буркнула Оля громко, рассердившись на нетерпеливого водителя. – Куда спешишь?!

47

Однако взгляд мужчины настолько загипнотизировал ее, парализовал полностью движения и мышления, от чего она забыла на секунду, как управлять машиной, чего никогда раньше с ней не случалось до сих пор. Поэтому водителю пришлось обходить препятствие, которое стало на его пути. Когда нетерпеливый владелец зеленого джипа объехал ее авто, показав на прощание указательного пальца, все внимание Оли снова было сосредоточено на Горском, из-за чего ее бросило в жар.

– Ну, далеко? – сердито спросила она Колю, чтобы отвлечься от нарастающей волны возбуждения к нему, которая готова была снести на своем пути все плотины и препятствия, которые выстроила Невская в борьбе с самой собою.

– Ты уже забыла, где я живу, – ответил таким тихим и соблазнительным голосом Горский, от которого по ее коже побежали мурашки, не сводя своего взгляда с нее.

– Я заблудилась.

– Да нет. Мы уже приехали почти. Вот здесь поверни влево и сразу мой двор.

И действительно, Коля не соврал. Уже через несколько секунд Оля припарковала машину у его подъезда. Горский сразу же вышел, потому что и для него находиться в одной машине с ней было страшной мукой или божьей карой.

– Подожди, – остановила Оля Колю, выйдя из машины. – Скажи, а между нами действительно ничего не было той ночью? – спросила она его.

Горский остановился у самых дверей дома и обернулся к девушке.

– Хочешь всю правду, как она есть? – вопросом на вопрос ответил Коля.

– Да.

– Хорошо, я тебе скажу.

– Ну, говори, я жду, – нетерпеливо буркнула девушка, переминаясь с ноги на ногу.

– Да не тут же, – спокойно сказал Коля, оглядываясь в поисках свидетелей. – Здесь повсюду есть уши. Хочешь, чтобы о твоем падения знали все?

– Что? – нахмурилась Оля.

– Шучу, – быстро успокоил девушку Горский. – Ты что боишься меня? Поэтому не хочешь подниматься ко мне? – догадался он о причине промедления девушки.

– Я?! Тебя?!

– Ну, тебе лучше знать, – томно молвил Коля, завораживая своим бархатным голосом девушку, как профессиональный гипнотизер.

– С чего ты такую ерунду взял? – взяв себя в руки, ответила Оля.

И, оттолкнув Горского в сторону, она перешагнула первой подъезд его дома, показывая этим, что его подозрения были безосновательными, и она нисколько его не боялась.

Время и в лифте для Оли показался вечностью. Еще никогда ей так долго не приходилось ехать на девятый этаж. Воздух в кабинке был таким наэлектризованным, что Олю ударило «током», как только она нажала на кнопку с цифрой «девять». Легкое покалывание пальцев в секунду изменилось обильным потом, которым покрылись ее ладони. Шум в ушах был настолько громким, что он перекрывал громкий стук ее сердца в груди.

– Наконец-то, – так радостно сказала Оля, когда двери лифта открылись на нужном этаже, что она даже не догадалась хоть немного замаскировать свое явное бегство от Горского, вылетев оттуда, как пуля.

Невская уже была у нужных дверей, ожидая владельца квартиры с нескрываемым нетерпением.

– Тебе так не терпится повторить то, что между нами было той сладкой ночью? – стал дразнить девушку Коля, открыв дверь ключом и пустив ее вперед.

– Что? – испуганно воскликнула Оля, переступив порог квартиры Горского.

– Шучу, – поспешил он ее успокоить, закрыв за собой дверь на ключ и включив свет в коридоре. – Между нами, к моему большому сожалению, ничего не было. Я не из тех мужчин, которые пользуются пьяными женщинами.

– Фу! – с таким облегчением вздохнула Оля, даже не скрывая своей радости от желаемой правды. – Я знала, что между нами ничего не было в ту ночь, чувствовала это всем своим нутром. Не могла я быть такой шалавой и позволить себе с тобой такое… Мне ведь даже стыдно такое произнести не то, что представить, как это могло бы быть между нами.

– Тебе стыдно от того, что ты могла бы наслаждаться и выгибаться от моих ласк, стонать подо мной от моих безумных толчков и движений, позволяя мне тебя целовать везде, куда только мне захочется?! – таковы были следующие слова Коли.

Оля широко открыла глаза и рот, ее лицо покрылось красными и пурпурными оттенками, сердце стало стучать в груди так громко и быстро, что девушке показалось, его стук был слышен даже для ее мучителя. Ладони вспотели, все ее тело бросило в жар, пламя которого разлилось со скоростью света от головы и до пят, сводя ее с ума, заставляя ее желать всего того, что только что сказал Горский. За считанные секунды в голове пронеслись картинки всего того, что так красиво и соблазнительно обрисовал Коля. И Оли стало стыдно за то, что ей действительно всего этого захотелось так, что соски стали болеть под платьем. Ее женское лоно увлажнилось от дикого и безудержного желания слиться с этим человеком, требуя от нее, чтобы она все это позволило ему с собой проделать, отдаться непонятному влечению к мужчине, который ее ненавидел и которого она недолюбливала. «Да кого ты, Оля, обманываешь? – думала она. – Ты его любишь! И любила все эти годы. Ты влюбилась в него с первого взгляда, увидев тогда на пляже. Поэтому и отдалась ему, поэтому и отталкивала столько лет других своих поклонников, поэтому не сумела до сих пор переспать со своим женихом, откладывая это до первой брачной ночи. Но тебе все-таки придется это сделать! Придется все это делать не с Колей, а с Люсьеном». Оля аж содрогнулась при мысли об этом с отвращением. Не то чтобы Люсьен ее не возбуждал. Просто было какое-то непонятное желание – принадлежать только одному мужчине, которого она полюбила всем сердцем, и который был единственным, которому она мечтала принадлежать и быть им любимой.