Текст книги "Раненая ласточка"

Автор книги: Магомед-Расул Расулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

«Трубка!..» – вертелось у него в голове. И каждое такое воспоминание о недавнем случае в телефонной будке обжигало душу Сайбуна.

Потный, растерянный, ошеломленный, он остановился на берегу. Море лениво накатывало на прибрежную гальку один вал за другим. Пена, шипя, растворялась среди камней. Странной формы камень вдруг привлек внимание Сайбуна. Он сделал к нему несколько шагов и остановился: камень был похож на телефонную трубку, маленькую, гораздо меньше той, что срезал он в будке.

– Ой, что же будет? – не выдержав, сказал Сайбун вслух.

Волна неожиданно накатилась на странный камень, поволокла его в море, скрыла. Будто и не было его.

Сайбун пожал плечами. Что это на него нашло? В конце концов, Даштемир сказал правильно: ничего страшного нет! Завтра или послезавтра в будку заглянет монтер, поставит новую трубку – и все будет шито-крыто. Никто так и не узнает, что Сайбун испортил телефон-автомат. Никто. Чего же ему бояться?..

– Никто! Никто! Никто! – пропел он и с легким сердцем побежал домой.

Но домой он сразу не попал. Еще издали Сайбун увидел Нину. Она стояла, опустив голову и ковыряя носком туфли какую-то выбоинку на асфальте.

«Опять приплелась! – с раздражением подумал Сайбун. – Ну чего ей надо? Сейчас что-нибудь придумает, скажет, что принесла мне еще одну задачку».

Он решил не окликать Нину. Но она, наверное, услышала его шаги и узнала их. Подняв голову, она сказала дрогнувшим голосом:

– Сайбун... Подожди...

– Ну жду, – процедил он, не глядя на Нину.

– Слушай, Сайбун, я ведь заметила, что последнее время тебе как-то не по себе... – Чувствуя, что Сайбуну неприятен этот разговор, Нина заторопилась: – Не по себе, точно, не обманывай меня... Что у тебя случилось? Скажи? Ты можешь не считать меня своим другом, но я... я для тебя все готова сделать!

Слушая Нину, Сайбун стоял ни жив ни мертв. Неужели она видела его и Даштемира около телефона-автомата? Нет, не могла видеть! Тогда как она заметила, что ему действительно не по себе?

– Любишь ты придумывать, – сказал Сайбун и демонстративно плюнул сквозь зубы. – Ничего у меня не случилось. А дружить с тобой... Как можно с тобой дружить, если у тебя вот тут, – он стукнул пальцами по голове, – не хватает? В прошлый раз пришла ко мне домой, наболтала невесть что? Не нужна мне такая дружба! Вот когда научишься держать язык за зубами, тогда и поговорим. А сейчас – оревуар!

Он направился к дому, но успел расслышать, как Нина сказала ему в спину:

– Грубый ты, Сайбун... И плохой, очень плохой!

МАМА ЗАБОЛЕЛА

На следующий день Сайбун проснулся раньше обычного. Ему показалось, что кто-то стонет. Он прислушался.

– Ой, Шарип, очень больно! Ой! – раздался тихий мамин голос.

Сайбун бросился в комнату родителей. Мама лежала на спине. Лицо у нее было белым, бескровным. Левая рука бессильно, будто неживая, свесилась с кровати. Отец стоял над Хадижой-Ханум, держа на ладони стеклянную трубочку с какими-то белыми таблетками.

Сердце Сайбуна сжалось от страха.

– Мама, что у тебя болит? – спросил он.

– Ой, сыночек, умираю! – запричитала Хадижа-Ханум.

– Сердечный приступ, – сказал Шарип сыну. – Побудь около мамы, если ей станет совсем невмоготу, дай одну таблетку. А я побегу к телефону-автомату, вызову врача...

Шарип исчез. Сайбун присел к матери на кровать. Он смотрел на нее с жалостью, прислушивался к прерывистому дыханию, сотрясавшему слабую материнскую грудь, и с ужасом думал, что это дыхание каждую секунду может остановиться, и тогда...

– Мама! – не выдержал он. – Хочешь, я дам тебе лекарство?

Хадижа-Ханум еле заметно кивнула. Сайбун достал стеклянную трубочку с наклейкой «Нитроглицерин» и, распаковав ее, дал матери маленькою таблетку.

– Ну что, лучше тебе? – тут же спросил он.

Мать ответила:

– Лучше. Но все равно больно. Почему не идет Шарип? Ведь он обещал скоро вернуться...

Но отца все не было. Сайбун посматривал на будильник: пятнадцать минут прошло, двадцать, двадцать пять... И правда, где же он?

В прихожей хлопнула дверь, раздались торопливые шаги отца.

– Потерпи, потерпи, женушка, – сказал он Хадиже-Ханум, – сейчас приедет «неотложка»... – Он перевел дыхание и, скрипнув зубами, проговорил: – Мерзавцы, хулиганы!..

Сайбун хотел спросить у отца, кого это он ругает, но тут зазвенел звонок, и в комнату вошли два человека в белых халатах – мужчина и девушка. Мужчина, наверное, был врачом, а девушка – медицинской сестрой.

Пришлось выйти.

Сайбун стоял в коридоре, прислушиваясь к тому, что говорил доктор. Говорил он неразборчиво, но Сайбун все-таки уловил несколько слов: «Хорошо, что вы меня вызвали... Конечно, нужен покой. Пусть полежит недельку...»

Потом врач и медицинская сестра ушли.

Отец, проводив их, сказал Сайбуну:

– Маме нужен покой. Я сейчас работаю в вечернюю смену, так что ты вечерами следи за мамой. Ты уже мужчина и должен помогать ей и мне...

– Папа, а кого ты ругал, когда пришел? – спросил Сайбун.

– Тех мерзавцев, которые срезают телефонные трубки в автоматах! – взволнованно заговорил отец. – В двух автоматах не было трубок! Я из-за этого двадцать минут потерял. А ведь у мамы такая болезнь, что тут каждая минутка дорога... Эх, поймал бы я того негодяя, что трубки срезает, я б ему не то что уши оторвал – голову набок свернул!

Сайбун заглянул к маме: она заснула после укола. На цыпочках он вышел и, забившись к себе в комнату, всхлипнул и закрыл лицо руками. Надо же случиться такому страшному совпадению! Отец был в той будке, где совсем недавно побывали они с Даштемиром! Отец хотел вызвать врача, ему была дорога каждая минутка, но в телефонной будке висел лишь обрывок шнура...

«Это я мерзавец и хулиган! – казнил себя Сайбун. – Правильно папа сказал...»

Он думал теперь о Даштемире без прежней почтительности. Зачем он выдумал это испытание для него, Сайбуна? Обязательно нужно было трубку срезать? Мог бы что-нибудь другое придумать...

Представилось Сайбуну на миг, что отец так и не нашел исправного телефона-автомата. И пока он вызывал врача, маме становилось все хуже и хуже, сердце у нее болело все сильнее и сильнее и вот уже, не выдержав боли, остановилось...

– Ох!.. – застонал Сайбун.

Нет, не выйдет у них дружбы с Даштемиром! Этот случай с телефонной трубкой испортил все...

Но теперь дело было не в том, нравится ли Сайбуну Даштемир или не нравится. Допустим, Сайбун скажет Даштемиру, что не хочет дружить с ним и отказывается встречаться. Согласится ли с этим Даштемир? Что-то подсказывало Сайбуну, что от Даштемира ему не уйти. История с телефонной трубкой странно связала их, и разрушить эту связь будет не просто.

Вспомнились Сайбуну слова Даштемира: «Ну я, конечно, буду молчать, что ты отрезал трубку...»

Будет молчать!.. Но в любую минуту он может выдать. Выдаст, а сам останется в стороне...

Сайбун вздрогнул от ужаса, оттого, что представил себе: что случится, если Даштемир расскажет всем – отцу, матери, классной руководительнице Ольге Васильевне – о его преступлении?

«Придется подчиняться Даштемиру, – обреченно подумал Сайбун. – Буду делать вид, что слушаю его. А сам буду жить по-своему – честно».

Он не заметил, как улегся на кровать в одежде, не заметил, как вошел отец и, наклонившись над ним, заглянул в лицо.

– Ты не заболел?

– Нет, – очнувшись, ответил Сайбун.

– Тебе скоро в школу, – сказал отец. – Поешь и собирайся.

«А что, если сейчас рассказать все отцу?» – подумал Сайбун. Он уже открыл рот, но тут же закрыл его. Желание очистить свою душу правдивым рассказом, вспыхнув, тотчас же угасло. Нет, сейчас говорить с отцом нельзя. Он разволнуется, чего доброго, еще и поколотит. Конечно, мама тоже вмешается. А ей-то волноваться как раз и нельзя...

«Подожду со своим рассказом», – решил Сайбун.

Он пошел на кухню, кое-как позавтракал и отправился в школу.

Во дворе школы он увидел Нину, но даже не поздоровался с ней, сделал вид, что не заметил.

Уроки еще не начались. Несколько одноклассников играли в чехарду. Магомед, с родимым пятном на щеке, сидел на ступеньках школьного здания и читал газету «Советский спорт». Сайбун не стал играть в чехарду и не присоединился к Магомеду. Он направился в глубь двора, где росли высокие, густые кусты акации, – ему хотелось побыть одному.

Он был уже около ограды, когда ближние кусты заволновались и оттуда на свет выступил. Хамид.

– Салам благодетелю ласточек! – хрипло сказал он, приближаясь к Сайбуну.

Сайбун заранее знал, что сейчас произойдет. Хрипун полезет в драку – это точно. «Ладно, – решил он, – я не отступлю, ни за что не отступлю!» Надо вспомнить, как действовал Даштемир, укрощая Хрипуна. Кажется, сначала он сделал подсечку правой ногой справа налево, а потом толкнул Хрипуна левой рукой направо...

Хрипун улыбался. Его узкие губы кривились в презрительной ухмылке, словно он заранее знал, что испугает Сайбуна, наведет на него страх.

Это-то и взбесило Сайбуна. Он забыл все на свете. Что Хамид сильнее его. Что только выдержка и спокойствие могли бы помочь ему устоять перед более сильным Хрипуном.

– Чего ухмыляешься? – с вызовом спросил Сайбун.

– Хочу и ухмыляюсь, – ответил Хамид.

Теперь они стояли грудь к груди.

– А ласточку я все-таки у тебя отниму, – сказал Хамид.

– Не видать тебе ласточки как собственного затылка! – Сайбун сжал кулаки. – Вылечил я ее и отпустил на волю...

– Ничего, я тебе за все отплачу, – с угрозой произнес Хамид. – Трус несчастный...

– Я – трус?

– Конечно, – сказал Хамид. – Был бы смелым, не искал бы себе помощников в драке.

– Я и не искал... Я этого Даштемира сам в первый раз увидел...

Хрипун вытянул шею. Теперь его лицо почти касалось лица Сайбуна. От Хрипуна противно, тяжело пахло табаком.

– Ха-ха, животики надорвешь... Ты его никогда не видел, а имя запомнил?

Он размахнулся. Сайбун подумал, что нужно уклониться, что нужно, в свою очередь, провести прием с подсечкой, которым так хорошо владел Даштемир. Но сделать ни первого, ни второго не успел. Кулак Хамида обрушился на него, и Сайбун очутился на земле.

– Раз – прием! – торжествующе сказал Хамид.

– Гад! Хрипун несчастный! – Сайбун вскочил на ноги и кинулся на врага. Он успел ударить Хамида. Но, наверное, не сильно, потому что в следующую секунду Хамид нанес ему новый удар, еще сильнее прежнего. И Сайбун снова упал.

– Два – прием! – крикнул Хамид. – Ну что, наелся? Или еще хочешь? Я не жадный...

Ухмыляясь и оглядываясь на Сайбуна, он пошел к школе. Сайбун поднялся, отряхнул брюки, вывалянные в пыли, и вдруг, не выдержав, всхлипнул. Ох, как ненавидел он сейчас Хрипуна! Дорого бы он дал, чтобы обрести силу и отомстить обидчику!

Он смотрел вслед Хамиду, впитывал взглядом каждое его движение – расхлябанную походку, нарочитое покачивание плеч – и твердил про себя: «Я тебе это припомню! Обязательно припомню!»

Зазвенел звонок, и Сайбун, разыскав портфель, валявшийся в высокой траве, поспешил в школу.

Мысли его были далеки от школы, от класса, от уроков. Обида тяжелым камнем легла на сердце. Сайбун не рассчитывал победить Хамида, но не думал все-таки, что тот так легко справится с ним. Два раза свалил на землю... «Раз – прием! Два – прием!» – вспомнил он торжествующие возгласы Хрипуна. И это словно острым ножом полоснуло его душу.

Ладно, пусть Хрипун торжествует до поры до времени! Сайбун когда-нибудь отомстит ему!

«Расскажу про все Даштемиру, – подумал Сайбун, но тут же устыдился этой мысли. Получится, что он жалуется, просит защиты. – Нет, не стану ничего рассказывать! – перерешил он. – Буду слушаться Даштемира. Пусть учит меня. Пусть приказывает что хочет – все выполню. Лишь бы действительно стать сильным и ловким, лишь бы дождаться дня, когда можно будет опрокинуть Хамида на землю и, стоя над ним, торжествующе прокричать: «Раз – прием!» Ради этого я на все пойти готов...»

– Сайбун! – послышался голос Ольги Васильевны. – Ты о чем задумался?

Сайбун пришел в себя. Шел урок литературы. На доске красивым почерком Ольги Васильевны было написано: «Михаил Юрьевич Лермонтов. 1814—1841 гг.» Сама Ольга Васильевна стояла в проходе между партами, в двух шагах от Сайбуна, держа в руках толстую книгу в красном переплете.

– Где ты сейчас был? – продолжала спрашивать учительница. – Уж, верно, не на уроке...

Сайбун встал, но рта не раскрыл.

– Ну ладно. – Ольга Васильевна вздохнула. – Подойди ко мне на перемене. А теперь слушай... – Она обвела взглядом учеников. – Стихи Михаила Юрьевича Лермонтова «Парус»...

И она начала читать стихи, произнося каждую фразу кругло, певуче, словно рисовала картину:

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

«А хорошо бы сейчас уплыть в море, – подумал Сайбун. – На лодке. С парусом. Далеко-далеко уплыть. Чтоб берег не был виден. Чтобы только небо и море. И чтобы забыть все беды: телефонную трубку, разговор отца о негодяях, которые портят телефоны-автоматы, болезнь матери, чувство страха и неловкости перед Даштемиром, обиду на Хамида...»

А Ольга Васильевна продолжала читать стихи:

Играют волны – ветер свищет,

И мачта гнется и скрипит...

Увы, – он счастия не ищет

И не от счастия бежит!

«Это верно, – подумал Сайбун. – Когда на душе хорошо, без людей не обойтись. А если плохо, хочется остаться одному. Раньше, например, мне нравилось разговаривать с Ниной, ходить с ней. Теперь другое дело. Теперь мне никто не нужен. Это потому, что счастье ушло от меня...»

Ольга Васильевна читала:

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой...

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

«И я тоже не смогу жить один, жить в обиде на Хрипуна, сознавая, что не смогу отомстить ему, – думал Сайбун. – И у меня впереди бури! Здорово написал Лермонтов эти стихи! Ну как будто бы про меня!»

Урок кончился. Сайбун подождал, пока ребята выйдут из класса, а затем направился к столу, за которым, углубившись в свои записи, сидела Ольга Васильевна.

– Ольга Васильевна, вы сказали, что я вам нужен.

Ольга Васильевна подняла голову; смотрела она на Сайбуна внимательно, пытливо.

– Что-то с тобой неладное происходит, – медленно и тихо заговорила она. – Что, Сайбун? Дичишься, сторонишься товарищей... Я тебя другим знала. Может, дома плохо?

Сайбун кивнул.

– У меня мама больна. – Он уцепился за это как утопающий за соломинку. – Сердечный приступ был. Я ей таблетки давал – нитроглицерин... «Неотложка» приезжала...

– А сейчас маме лучше?

– Лучше.

Ольга Васильевна задумалась.

– Знаешь, Сайбун, я к вам на этих днях загляну...

САМБО

Отец ушел работать в вечернюю смену, наказав Сайбуну смотреть за матерью. Сайбун предложил маме чай, но она отказалась. И есть ей не хотелось.

– Не беспокойся, делай уроки, – сказала она.

Сайбун устроился за столом в той же комнате и, раскрыв учебник по алгебре, начал решать трудную задачку. Он потел, мучался, но решение ускользало, наверное, потому, что рядом с иксами и игреками все время присутствовали чужие мысли. Перед мысленным взором Сайбуна то и дело появлялись лица Даштемира, Хамида, отца. Увидел он и ту будку, в которой орудовал кусачками...

Каждое лицо, каждое воспоминание останавливало перо Сайбуна, мешало ему думать об алгебре. Не шла сегодня учеба, хоть ты плачь!

Мать заснула. Сайбун снова приник к тетрадке...

Тук, тук... – раздалось за окном. Сайбун поднял голову и не столько разглядел, сколько почувствовал присутствие Даштемира. Сердце у него упало. Ноги стали словно ватные. Он еле добрел до двери. На площадке стоял Даштемир.

– Шел мимо, решил проведать тебя, – дружелюбно сказал он. – Родители дома?

– Отец на работе, а мать больна.

– Что делаешь? – спросил Даштемир.

– Задачку решаю. Трудная попалась. – Сайбун тоже вышел на площадку, прикрыл за собой дверь, боясь, что мать проснется и услышит его беседу с Даштемиром.

– Может, прогуляемся? Погодка хороша...

«Опять заставит телефонные трубки срезать!» – испуганно подумал Сайбун.

– Сходим на берег, к морю, – продолжал Даштемир. – Покажу я тебе парочку приемов самбо... Знаешь, что такое самбо?

– Самозащита без оружия, – сказал Сайбун.

– Правильно. Ну давай собирайся, сходим на часок.

Сайбун заглянул в комнату: мать по-прежнему спала, дыхание у нее было ровным, глубоким. И Сайбун с легким сердцем решил оставить ее одну. В конце концов, надо же ему тоже воздухом подышать!

Море в этот вечер разбушевалось. Темные валы, гремя, обрушивались на берег. Сайбун и Даштемир шли по берегу, отступая каждый раз, когда очередной вал, словно зверь в прыжке, падал у их ног.

Они оставили позади скалы, несколько домиков рыбаков. В вечернем сумраке растаял городской парк, а затем и сам город.

Даштемир молчал. И это пугало Сайбуна. Не выдержав, он заговорил:

– Может, тут и останемся? А то далеко зашли...

Даштемир смерил его презрительным взглядом.

– Ну и товарищ мне попался, – сказал он. – Труслив как заяц. Нет, заяц и то смелее! – Он оглянулся, нашел взглядом большой камень и присел на него. – Я ведь тебя насквозь вижу. Ты меня боишься. Ты спрашиваешь в душе: «Зачем Даштемир заставил меня срезать телефонную трубку?» Ты думаешь: «Что за человек Даштемир?» Угадал я твои мысли?

– Угадал, – с облегчением признался Сайбун.

– Так вот, чтобы ты не мучался догадками, я тебе сам все расскажу. – Даштемир приподнялся, потянул к себе Сайбуна, усадил его рядом. – Начну не с начала, а с конца. Что я за человек? Я хочу жить красиво, вольно, как горный орел. Я никому не желаю зла и прошу только об одном: не мешайте мне жить по-своему!..

– Я давно хотел тебя спросить, – прервал его Сайбун, – ты на заводе работаешь?

– На заводе, – подтвердил Даштемир. – И, как уже было сказано, работаю отлично, каждый месяц премии получаю. Но есть у меня и своя личная жизнь, свои интересы. Люблю технику, люблю ковыряться в приемниках, в часах... Кстати, телефонная трубка, которую ты на днях срезал, очень мне пригодилась. Там есть одна деталька – мембрана, – ее в магазинах днем с огнем не найдешь. А мне без мембраны – зарез, я транзистор делаю. Понял? Кстати, друг, – Даштемир ласково потрепал Сайбуна по плечу, – не в одной мембране дело... Хотелось мне тебя испытать. Думаю: если срежет трубку – а дело это, понятно, не очень законное, – закалит душу, тогда ему сам шайтан не брат! – Даштемир потянулся. – Ну, кажется, всю свою анкету тебе расписал. Держись меня, дружок, и я тебя не выдам! Все у тебя будет: красивая жизнь, смелым станешь, велосипед купишь! А теперь... – Даштемир помедлил. – Поучу тебя уму-разуму. Нет на свете человека, который бы ничего не боялся...

– И ты тоже иногда боишься? —спросил Сайбун.

– Бывает. Зря врать не буду. – Даштемир прищурил глаза. – Но я свой страх не выдаю. И тебе советую: ломай страх, дави его, загоняй в угол. Ты думай: страх – это враг. А как надо с врагом поступать? Это ясно... Не показывай своей слабости, дружок! Встречаешься ты, например, с сильным противником – сразу покажи ему, что ты его не боишься. Наоборот, сделай так, чтобы он тебя боялся. Смотри ему в глаза. Сверли его глазами. И не жди, пока он начнет драку, начинай ее сам, первый...

– А если противник старше и сильнее? – задал новый вопрос Сайбун.

– И чему тебя только в школе учат? – Даштемир засмеялся. – Пусть старше. Пусть сильнее... Главное, чтобы ты ударил первый и ударил, как надо! Сбил противника с ног – считай, что половина дела сделана...

– Половина... А другая половина?

– Другая половина зависит от того, как ты дерешься, – ответил Даштемир. – Драться надо уметь. – Он поднялся. – Давай, дружок, покажу тебе несколько приемов самбо. Только терпи: больно будет... Однако без этого не обойтись. Слышал русскую пословицу: «За одного битого двух небитых дают»?

Они стояли друг против друга.

– Ты готов? – спросил Даштемир.

– Готов, – ответил Сайбун, напружинивая тело и напряженно следя за каждым движением Даштемира.

Даштемир быстро пригнулся и, нырнув, сбил Сайбуна с ног.

– Понял, в чем дело? – спросил Даштемир. – А теперь нападай! Вскакивай и нападай!

В рот к Сайбуну попал песок. Он выплюнул его и пошел на Даштемира, норовя схватить его за руки. Даштемир сделал вид, что хочет нанести удар ногой. Тогда Сайбун отступил. Но Даштемир как-то боком прыгнул, обхватил голову Сайбуна и перебросил его через себя. Сам он налег на Сайбуна, мешая ему подняться.

– Сдаешься?

– Нет! – хрипло и зло сказал Сайбун.

– Нет?

– Не-е...

Перед глазами Сайбуна плыли огненные круги, в легких кололо от недостатка воздуха. Но он все качал головой в знак того, что сдаваться не собирается.

– Хватит, – неожиданно сказал Даштемир, отпуская Сайбуна и становясь на ноги. – Будет толк! Ну, кое-что понял?

Отдышавшись, Сайбун сказал:

– Понял... – и восхищенно посмотрел на Даштемира. – А вообще здорово ты дерешься!

– Пошли, – позвал его Даштемир. – Поздно. – Не оглядываясь, он зашагал к городу.

Сайбун едва поспевал за ним. Но как ни быстро он шел, а мысли его бежали еще быстрее. Нет, что ни говори, а Даштемир – парень замечательный! Другого такого не сыщешь! Смелый, сильный, справедливый! И честный! Да-да, теперь Сайбун уверился в этом. Ведь Даштемир сам ответил на все вопросы, которые так волновали Сайбуна. Сказал, что работает на заводе. И сказал об этом всерьез. Премии получает каждый месяц, а премии дают только тем, кто перевыполняет план, об этом и отец говорил. И в истории с телефонной трубкой правда на стороне Даштемира. Ведь она ему для дела нужна – он собирает транзистор! Конечно, будь в продаже эта мембрана, что сидит в трубке, Даштемир бы купил детальку в магазине. Но в магазине мембран днем с огнем не найдешь, и, значит, выхода у Даштемира не было. Кроме того, он хотел испытать Сайбуна на трудном и опасном деле...

Сегодня Даштемир особенно понравился Сайбуну. Держался он серьезно, говорил без насмешек и показывал всем своим видом, что для Сайбуна он не старший, а товарищ.

У городского парка они попрощались. И тут Сайбун вспомнил, что не спросил Даштемира, как тот разыскал его: ведь адреса Сайбуна у Даштемира не было.

– Слушай, – торопливо заговорил он, – откуда ты узнал, где я живу?

И тут Даштемир не выдержал, отделался шуткой:

– А у меня есть свое адресное бюро!

ХАДИЖА-ХАНУМ И ОЛЬГА ВАСИЛЬЕВНА

Хадижа-Ханум оставалась в постели всего три дня. Больше она не выдержала. Деятельная, быстрая в движениях, она не могла лежать и ничего не делать, как того требовал врач.

На четвертый день она встала.

Сайбун был рад, что мать выздоровела. Она действительно чувствовала себя гораздо лучше: порозовела, не жаловалась на сердце.

Но, честно говоря, с того самого вечера, когда он вместе с Даштемиром гулял у моря, его отношение к матери изменилось. Не то чтобы он стал меньше любить ее и жалеть – нет; но ее заботы и ее болезнь занимали в его душе гораздо меньше места, чем раньше.

Зато Даштемир беспрерывно был в его мыслях. Он не только думал о нем, но и старался во многом подражать ему: ходил чуточку разлаписто, то и дело ухмылялся, разговаривая с ребятами, сверлил их глазами.

Странно, но матери эта перемена в Сайбуне нравилась. Она заметила, что он частенько переходит в разговорах на басок, что держится более независимо, и Сайбун как-то слышал, как она хвалила его перед соседкой: сын-то совсем мужчиной стал.

За последнюю неделю Даштемйр еще дважды давал о себе знать стуком в окно Сайбуна. Как и в первый раз, они уходили на берег моря. Разговаривали мало. Но разговаривать, в сущности, было некогда: Даштемир показывал Сайбуну приемы самбо – захваты, подсечки, болевые «ключи», потом они боролись, и теперь случалось, Даштемир сам падал на землю после удачного приема Сайбуна.

Интересно было дружить с Даштемиром!

Но чем интереснее было Сайбуну с Даштемиром, тем сильнее ощущал он скуку, когда встречался и разговаривал с другими людьми. С матерью он вообще почти перестал говорить. Отцу отвечал односложно, старался избегать его. Изменил он свое отношение и к классной руководительнице, Ольге Васильевне, и это произошло только вчера.

Он шел по школьному двору, когда на него налетел низенький краснощекий мальчуган. То ли он играл с другими первоклашками в салочки, то ли просто решил побегать. Толчок был так силен, что Сайбун отлетел в сторону. Однако через секунду он схватил малыша за шиворот и, пригнув его голову, стал отвешивать ему одну затрещину за другой. Мальчишка заревел. И тут словно из-под земли около них выросла Ольга Васильевна.

– Сайбун! – громко и взволнованно заговорила она. – Отпусти мальчика! Как тебе не стыдно, ты большой, почти мужчина, а бьешь малыша!

– Пусть не толкается.

– Разве он нарочно тебя толкнул?

– Если б нарочно, я бы из него шашлык сделал!

– Ты ли это говоришь, Сайбун? – воскликнула Ольга Васильевна. Она изумленно смотрела на него. Затем, когда мальчишка, отпущенный Сайбуном, убежал, строго сказала: – Иди за мной в учительскую!

Только теперь Сайбун испугался. Чего доброго, Ольга Васильевна расскажет обо всем завучу или директору школы, тогда жди беды! Вдруг его исключат? Сайбун боялся представить себе это. Впрочем, не меньшей бедой был бы и вызов отца в школу...

Но Ольга Васильевна не повела Сайбуна ни к завучу, ни к директору. Она сама отчитала его. Да еще как! Слушая классную руководительницу, Сайбун молчал. Больше того, он даже выдавил на лицо грустную мину: вот, мол, видите, я переживаю. Но душа его протестовала против прямых и правдивых слов Ольги Васильевны. И чего она, в конце концов, хочет от него? Учится он не хуже других. Не прогуливает. А что накостылял первоклашке, так за дело! Пусть не толкается, пусть смотрит, куда скачет!

Сайбун ушел из учительской с ощущением, что он прав, а Ольга Васильевна не права, ушел обиженный до предела.

Вечером он ждал Даштемира. Но тот не пришел. Зато раньше времени явился с работы отец. Он был расстроен тем, что смежный цех не подал в срок деталей, и всей вечерней смене нечего было делать.

– Завтра выхожу в утреннюю, – сказал он. – Ну, если и на этот раз смежники нас подведут, я в партком пойду, к директору завода пойду, а правду отыщу!

– Пап, а пап, – заговорил Сайбун, – чего ж тут плохого, если тебя раньше с работы отпустили?

Он не видел ничего странного в этом вопросе. Бывали в школе случаи, когда класс отпускали раньше времени, – то ли учитель болел, то ли был занят. Так Сайбун только радовался этому! А отец не радуется, наоборот, злится...

– А что хорошего в этом? – в свою очередь, спросил отец. – Что хорошего в том, что наша страна не получит двадцать или тридцать электродвигателей? Что хорошего в том, что я получу деньги за простой, а попросту сказать, за безделье? Эх, Сайбун, Сайбун, мальчик мой, многого ты еще не понимаешь... Если я буду думать только о себе, о своем благополучии, если другие будут думать только о себе, пропадет наша страна...

«Не понимаю, – с обидой подумал Сайбун. – Почему отец считает так?»

Он сказал: «Спокойной ночи!» – и ушел в свою комнату.

Нет, дружбы с отцом не получалось! Может быть, только один-единственный раз и был у них добрый, товарищеский разговор, когда отец вспоминал о войне, о том, как попал в плен к фашистам. Но с тех пор прошло немало времени, и внезапно возникшее чувство близости к отцу исчезло. Отец мало говорил с Сайбуном, а если и говорил, то все больше по делу. Попросит последить за больной матерью. Скажет, чтобы Сайбун сбегал в булочную за хлебом. Спросит изредка, как идут дела в школе. И все... Но Сайбуну было мало этого. Он мечтал о старшем товарище, умном и сильном, способном научить Сайбуна быть смелым и ловким, способном объяснить ему самые сложные вещи в мире. Отец не мог быть таким товарищем, а Даштемир мог.

Так думал Сайбун, лежа в кровати и засыпая.

Рано утром, как только отец ушел на завод, раздался неожиданный звонок. Сайбун испугался: «Неужели это Даштемир? Если мама увидит его, начнет расспрашивать, кто он и почему явился. А что ей отвечать?»

Но это был не Даштемир. Пришла классная руководительница, Ольга Васильевна. Сайбун даже губу прикусил, когда ее увидел.

Поздоровавшись, Ольга Васильевна присела на диван рядом с Хадижой-Ханум.

– Мне очень приятно, что вы выздоровели, – сказала она ей.

– Спасибо. – Мать улыбнулась. – И спасибо, что проведали меня...

– А я ведь не только вас проведать пришла, – призналась Ольга Васильевна. – Мне хотелось и о Сайбуне поговорить...

– А что случилось? – встревожилась Хадижа-Ханум.

Ольга Васильевна посмотрела на Сайбуна. Взгляд ее говорил: не мешай, дай нам побеседовать с матерью. Сайбун неловко встал и отправился в свою комнату. Но дверь он оставил полуоткрытой, и каждое слово Ольги Васильевны и матери он прекрасно слышал.

– Много занимается Сайбун? – спросила учительница.

– Много, много, – торопливо ответила мать. – Понимает, что надо хорошо учиться, не маленький уже...

– Да, отметки у него неплохие, – согласилась Ольга Васильевна. – Но раньше он лучше учился. Вы не замечали, с кем он сейчас дружит?

«Вот хитрая! – подумал Сайбун. – Что-то заметила...»

– Да он со всеми дружит, – ответила мать. – У нас во дворе полно ребят...

В комнате воцарилось молчание. Затем раздался недовольный голос Хадижи-Ханум:

– Что это вы, Ольга Васильевна, все вокруг да около? Много ли Сайбун занимается и с кем дружит, а до главного никак не доберетесь.

– А главного-то я и сама не знаю! – воскликнула Ольга Васильевна. – Сайбун хороший мальчик. И до недавнего времени я не меняла этого мнения. Но с некоторых пор, вы меня извините, Хадижа-Ханум, Сайбун очень изменился – не уважает старших, пререкается с ними; сейчас он способен поднять руку на слабого... Мне кажется, на него кто-то плохо влияет...

– Вы хотите сказать, что мы с мужем плохо его воспитываем?

– Нет! Нет! – запротестовала Ольга Васильевна. – Я говорю не о вас. Тут – я это чувствую – есть третий...

В комнате опять замолчали.

– Не знаю, что и сказать, – вздохнула Хадижа-Ханум.

– А что, если он попал в дурную среду? – неожиданно спросила Ольга Васильевна. – Что, если действительно есть человек, плохо влияющий на него? Что, если Сайбун скрывает это от вас?

– Я своего сына знаю! – В голосе Хадижи-Ха– нум чувствовалось раздражение. – И не жалуюсь на него. А ваши слова насчет дурной среды и какого-то человека, который плохо на Сайбуна влияет, я и слушать не хочу!

– Дорогая Хадижа-Ханум, я понимаю, вы любите Сайбуна, и ваше стремление видеть в нем только хорошее понятно. – Ольга Васильевна говорила тихо и мягко. – Но Сайбун у меня в классе не один. Их тридцать пять таких, как Сайбун. И значит, я имею больше возможностей для сравнения, для оценки того, кто из ребят растет и развивается правильно, а кто неправильно. У Сайбуна переходный возраст. Характер у него только складывается. И сейчас особенно важно, чтобы он не свернул правильного пути, не оступился...