Текст книги "Трезвый взгляд на антистарение"
Автор книги: Магомед Хайдаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
1.3 Естественный и противоестественный отбор
Создавая живые существа, природа главным заботилась об их способности к выживанию и самовоспроизведению, так что в рамках этих принципиальных задач, максимальное долголетие никогда не было приоритетом. Возможно это означает, что, в качестве побочного продукта эволюции, долголетие никогда не получало достаточного внимания со стороны природы и что, поэтому, у нас в принципе есть большой потенциал для улучшения.
Давайте предположим что мы располагаем средствами для того, чтобы радикальным образом увеличить продолжительность нашей жизни. Каким образом мы сможем по-настоящему почувствовать и оценить обретённое долголетие? Только по сравнению с другими – с теми кто его лишён! Это не совсем справедливо по отношению ко всему, разумеется. Например, мы наслаждаемся восходом солнца, хорошей книгой, чашкой кофе или просто ещё одним днём без всяких сравнений – просто потому, что эти вещи доставляют нам интеллектуальное, эстетическое и физическое удовольствие. С другой стороны, “выглядеть моложе” или “жить дольше” предполагает существование некоего стандарта, который должен быть превзойдён в реальном времени.
Перед лицом вечности, любое увеличение продолжительности жизни представляется ничтожным. Также, мы обычно не сравниваем себя с собаками, слонами, или деревьями – мы сравниваем себя с нашими соседями. И как только какой-либо продукт становится доступным в равной степени для всех, этот продукт перестает быть привилегией и, следовательно, объектом острого наслаждения. Он превращается в рутинную норму и, если мы хоть что-нибудь знаем о человеческой природе, все предыдущие исторические стандарты немедленно забываются и наше новообретенное долголетие становится просто очередным и неприемлемым минимумом. Достаточно взглянуть на нас самих. Нам совершенно безразлично, что продолжительность жизни наших предков была в среднем на 30 лет короче. Нас волнует только факт, что продолжительность нашей собственной жизни ужасно, отвратительно, недопустимо мала.
Кроме того, смысл идеи поиска эликскира бессмертия коренным образом отличается от идеи поиска лекарств от болезней, потому что последнее по умолчанию является общественным достоянием, тогда как первое всегда было формой секретной деятельности, плоды которой предполагались стать доступными только для немногих счастливцев. Следовательно, возможно, что некоторое неравенство в распределении будет существовать, если оно уже не существует (некоторые дорогостоящие медицинские процедуры большинству из нас недоступны). В силу взрывоопасного характера такого преимущества, действительно значимые разработки в области прикладной геронтологии будут использоваться достаточно избирательно и без публичного ведомa.
Вообразимых сценариев много. Например, можно предположить, что первыми получателями этого дара будут те, кто владеет властью и деньгами, но что произойдёт дальше? Кто будет решать и, что более важно, пользуясь какими критериями? Пути нашей цивилизации неисповедимы и, в зависимости от фазы своего развития, она непредсказуемым образом поощряет, а иногда и демонстритует повышенный спрос на специфические человеческие характеристикии. Кто бы мог предсказать, например, фундаментальный сдвиг в стандартах женской красоты от хорошо сформированных и пышних форм к скелетообразной худосочности с едва намеченными анатомическими особенностями – всего за несколько десятилетий? Я не жалуюсь, будучи продуктом своего времени с основательно промытыми мозгами, но, что интересно, какая-то древняя сила все еще привлекает меня к более упитанным женщинам … иногда.
Кто бы мог предположить, что гики или нёрды, которых раньше презирали и игнорировали из-за неловкости и отсутствия социальных навыков, станут настолько важными в нашем технологическом обществе? Мы также должны учитывать, что любая система отбора будет фатально несовершенной, поскольку, по ряду технических и не-технических причин, радикальное продление продолжительности жизни на самом деле более реалистично не по отношению к уже живущим, а скорее по отношению к тем, кто ещё не рожден.
Как вид, мы по праву считаем, что человечество a priori заслуживает уважения благодаря существованию таких людей как Леонардо да Винчи, Эйнштейн и Мать Тереза, хотя сами по себе мы не так уж ценны. Большинство из нас являются самыми обычными людьми без особенных добродетелей и способностей. Наш вклад в культуру и цивилизацию в основном заключается в огромной массе теплых тел, которые движут прогресс, создавая спрос, дефициты, и провоцируя разнообразные кризисы (не стоит также забывать о страсти к хождению по магазинам и пробретению вещей). Несмотря на наше в целом высокое мнение о себе, мы можем надеяться только на убежище под всепокрывающим зонтиком “святости человеческой жизни” и только в тех немногих местах, где эти принципы практически соблюдаются. С другой стороны, наше потомство это совсем другое дело, потому что каждое новорожденное дитя несёт обещание, которое слишком важно, чтобы его игнорировать, даже если это обещание почти наверняка будет нарушено.
Впрочем, всё это праздная болтовня. Гораздо более вероятно, что никому не придется никого выбирать, по крайней мере, в массовом порядке. Альтернативный сценарий исходит из представления, что по настоящему драматическое увеличение продолжительности жизни будет вероятнее всего достигнуто за счет модификации исходного генетического плана, который подразумевает вмешательства, направленные на половые клетки. Я представляю себе два отдельных режима радикального продления продолжительности жизни: один для живых и один для еще не родившихся. Подобно современной обычной практике сбора и хранения стволовых клеток новорожденных для возможного лечения заболеваний в более позднем возрасте, манипуляции с генами в половых клетках могут стать рутинным вмешательством, приводя к появлению поколения действительно долгоживущих, и, возможно, более устойчивых ко многим болезням людей. Первопроходцами в этой практике станут богатые страны или отдельные люди, но в конечном итоге она распростанится на остальной мир. Уже живущим придется довольствоваться утешительным призом, состоящим из набора лишь частично эффективных методов лечения.
Умри вовремя: так учит Заратустра.
Для многих людей жизнь – неудача;
яд-червь грызет их сердце.
Позвольте им добиться более успешний смерти.
Многие из них никогда не становятся сладкими;
Они гниют даже летом.
Трусость заставляет их цепляться за ветки
Слишком многие живут и чрезмерно долго висят на ветках.
Если бы только грянула буря и стряхнула с дерева всю эту гниль!
Фридрих Ницше, (1844-1900) Так сказал Заратустра
Самым большим источником ожесточенной и потенциально катастрофической вражды и беспрецедентной социальной и геополитической поляризации станет многолетний или даже многовековой переходный период сосуществования между теми, кто трансформировался, и теми, кто не смог этого сделать. С другой стороны, в каком-то смысле это будет хорошее время для долгожителей, потому что у них перед глазами всегда будут находиться многочисленные примеры коротко-живущих несчастливцев, сравнение с котороми даст им возможность по настоящему ценить полученный дар долголетия. Возможно, постоянное сосуществование долго– и короткоживущих людей в какой-то степени необходимо для поддержания острого ощущения привилегированности (и чувствa смертельной ненависти по другую сторону ограды).
Каким будет юридический и социальный статус “бессмертных”? Как нормальное большинство отреагирует на появление исключительно долгоживущего меньшинства? Будут ли они пытаться их преследовать? Поскольку такое неравенство выходит далеко за рамки любых других форм неравенства, охота на ведьм не просто возможна, она практически неизбежна. Представьте себе братьев, разделенных несколькими годами. Старший брат появился на свет “естественным” образом, а младший был зачат с использованием новой техники, которая увеличила его продолжительность жизни на порядок. Что призойдет с братской любовью? Не обратится ли брат против брата и сосед против соседа? Не будет ли лучше обеспечивать стабильность поляризованного таким образом общества с помощью установления новой кастовой системы, которая юридически, социально и физически (?) отделит нормальные сообщества от долгоживущих? Или, может быть, “бессмертным” лучше оставаться невидимыми до тех пор, пока переход почти не завершится, если это когда-нибудь произойдет.
Эти соображения в свою очередь приводят к еще одному интересному направлению анализа, которое для меня в новинку, поскольку как ученый, занимающийся в первую очередь биологическими аспектами проблемы, я никогда не рассматривал продление жизни в более широком контексте. Зачем нам бессмертие? Я почти слышу возмущенные возгласы, потому что все мы с абсолютной уверенностью знаем, что “мы этого стоим”! Из соображений чистого любопытства давайте послушаем, что сказал Гулливер, когда ему представилась солнечная перспектива бессмертия:
С самого раннего детства я бы посвятил себя изучению искусств и наук и, со временем, превзошёл бы всех знаниями. … Благодаря этим достижениям, я бы превратился в живой кладезь мудрости и, несомненно, стал бы оракулом нации. … Я бы никогда женился после шестидесяти, жил бы гостеприимно, но все же на стороне экономии. Я бы занял себя формированием и направлением умов молодых людей, убеждая их на основе моих собственных воспоминаний, опыта и наблюдений, подкрепленных многочисленными примерами, в полезности добродетели в общественной и частной жизни. …По моему выбору, моими постоянными спутниками будут представители моего бессмертного братства с добавкой нескольких особенно ценных смертных, утрату которых я с течением времени научусь переносить без особенных переживаний – так же как человек развлекает себя выращиванием разнообразных цветов в своём саду, не сожалея об утрате тех, которые увяли в предыдущем году … Добавьте к этому удовольствие от наблюдения за различными революциями государств и империй; изменениями в нижнем и верхнем мире; древними городами превращающимися в руины и безвестными деревнями становящимися резиденциями королей; знаменитыми реками становящимися мелкими ручьями; океаном покидающим один берег и затопляющим другой, открытиями неизвестных стран; варварством охватывающим цивилизованные страны и самыми варварскими странами, становящимися цивилизованными. …Я стал бы свидетелем открытий долготы, вечного двигателя, универсальной медицины и многих других великих изобретений, доведенных до предельного совершенства. Какие чудесные открытия мы должны сделать в астрономии, пережив и подтвердив наши собственные предсказания; наблюдая за движением и возвращением комет, а также за изменениями движения Солнца, Луны и звезд!”
Джонатан Свифт, Путешествия Гулливера
Давайте посмотрим… высшее образование, забудем о браке, наставления молодежи о ценности добродетели, поддерживание отношений с некоторыми не слишком ценными и легко забываемыми смертными, и, наконец, удовольствие наблюдать за развитием истории. Многие из этих предсказаний в какой-то степени сбылись в наше время.
Мы живем на 30 лет дольше по сравнению с 1900-ми годами (колоссальное увеличение на 60 с лишним процентов). У нас гораздо более высокое образование – почти 88% выпускников средних школ среди нынешних 17-летних подростков по сравнению с однозначным процентом в 1900-х годах (Национальный центр статистики образования, USA), хотя является ли это функцией долголетия или усложняющимися социальными потребностями – непонятно.
Наши современники расторгают браки с гораздо большей легкостью: сейчас, пропорция первых браков завершающихся разводом приближается к 50%, тогда как наши предки в 1900-х годах решались на развод исключительно редко, хотя происходит ли это в силу накопления критической массы взаимной скуки или растущей экономической самодостаточностью полов – неясно. Наставничество молодых никогда не было проблемой, потому что даже при существующей продолжительности жизни мы любим учить молодежь и делиться своей мудростью, когда позволяют обстоятельства (и молодежь).
Наконец, современные люди становятся свидетелями событий в более длительных временных рамках и гораздо больше путешествуют, что может сойти за “наблюдение за развитием истории”, по крайней мере, в некоторой степени. Следует добавить, что в прошлом люди проводили большую часть своего времени на работе и за всю жизнь накапливали всего лишь около пяти лет свободного времени. Современные люди аккумулируют более двадцати лет досуга (Fogel 2000), из которых целых девять лет посвящены исключительно просмотру телевидения (и просмотру около двух миллионов телевизионных реклам) к 65 годам. Все это можно рассматривать как форму самообразовательной активности или разновидностью безделья, но разве бессмертие не предполагает право на развлечения? Продолжая эту линию рассуждений, можно сказать, что дело не в достижениях, которые оправдывают продление жизни (какая ужасная мысль!), а в том, чтобы наслаждаться жизнью как можно дольше и без всяких обоснований. Другими словами, дело не в том, чтобы “заслужить”, а в том, чтобы иметь право по умолчанию, хотя некоторые могут счесть этот аргумент изначально слабым.
Я впервые увидел те неожиданные последствия, к которым привели общественные отношения нашего времени…Сила является результатом необходимости; обеспеченное существование ведет к слабости.…Что является движущей силой человеческого ума и энергии, если только вся биология не представляет собой бесконечный ряд заблуждений? Только труд и свобода; таковы условия, при которых деятельный, сильный и ловкий переживает слабого, который должен уступить свое место; условия, дающие преимущество честному союзу талантливых людей, умению владеть собой, терпению и решительности. Семья и возникающие отсюда чувства: ревность, любовь к потомству, родительская самоотверженность – все это находит себе оправдание в неизбежных опасностях, которым подвергается молодое поколение. Но где теперь эти опасности? Уже сейчас начинает проявляться протест против супружеской ревности, против слепого материнского чувства, против всяческих страстей, и этот протест будет нарастать. Все эти чувства даже теперь уже не являются необходимыми, они делают нас несчастными и, как остатки первобытной дикости, кажутся несовместимыми с приятной и возвышенной жизнью….При новых условиях полного довольства и обеспеченности, неутомимая энергия, являющаяся в наше время силой, должна превратиться в слабость. Даже в наши дни некоторые склонности и желания, когда-то необходимые для выживания человека, стали источником его гибели. Храбрость и воинственность, например, не помогают, а скорее даже мешают жизни цивилизованного человека. В государстве же,основанном на физическом равновесии и обеспеченности, превосходство – физическое или умственное – было бы совершенно неуместно. …Такова неизбежная судьба всякой энергии. Достигнув своей конечной цели, она еще некоторое время ищет выхода в искусстве и эротике, а затем наступает бессилие и упадок. Герберт Уеллс, Машина времени.
1.4 Vanitas, vanitatum et оmnia vanitas
Помимо привлекательности старения как интеллектуальной задачи, основным двигателем движения против старения является животный страх смерти. В Библии можно найти довольно сжатое описание ситуации, которая, естественно, нас совершенно не устраивает: “потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета! Все идёт в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах”. (Екклесиаст 3:20 – Еккл 3:20: Синодальный перевод). С разной степенью литературного изящества и философской глубины подобные мысли высказывались множеством других людей, от Гильгамеша до любого прохожего, достигшего определённого возраста. К сожалению, проблема долголетия усугубляется тем, что, независимо от настоящей или будущей длительности нашей жизни, её никогда не будет достаточно.
Очевидно, что минимальная продолжительность нашего существования имеет решающее значение, потому что людям необходимо время для того чтобы физически и интеллектуально созреть, обрести необходимые знания, создать и поддерживать цивилизацию и культуру, другими словами, чтобы стать полноценными людьми. Для всех этих целей, средняя продолжительность жизни в пределах 50 лет, как это было до второй половины 20 века, кажется достаточной. Главной причиной нашего негодования является не продолжительность нашей жизни как таковой, а скорее сама Смерть, потому что она кажется слишком демократичной на наш вкус, и мы стремимся обрести исключительный статус. Следует, однако, отметить, что мы совершенно одиноки в нашей убежденности в праве на вечную жизнь, которую дает нам наша так называемая уникальность. Помимо миллиардов тех, кто понятия не имеет о нашем существовании, даже те немногие, кто знает нас, скорее всего сочтут наши амбиции смехотворными.
Для нерелигиозных умов, переход от полнокровной жизни к абсолютному ничто действительно трудно переварить: “Мысль о том, чтобы быть ничем после смерти, является бременем, непереносимым для добродетельного человека” (J. Dryden). Благоговение, которoe человек испытывает к самому себе, как к творению, которое стоит выше всех остальных благодаря своим уникальным (?) интеллектуальным и духовным способностям (душе), пронизывает литературное наследие нашей культуры. Многим выдающимся умам представляется совершенно непостижимым, что душа должна погибнуть. Скорее, чудо его существования само по себе является неопровержимым доказательством того, что этого не должно и не может быть.
Если смерть полностью уничтожает человеческую личность, Вселенная чудовищно иррациональна. Подумайте об этом, каждое поколение незавершено, полные надежд люди просто стираются с лица земли, чтобы никогда больше не существовать, точно так же, как ребенок стирает незавершенные проблемы со своей доски, а новое поколение незавершенных полных надежд людей создается только для того, чтобы быть снова уничтоженным. Возможно ли такое? Возможно ли, чтобы ничто и нигде не завершалось? Конечно, такая теория кощунственна. Он низводит Бога до слабоумного артиста, который занимает себя проектами, не имеющими смысла, который рисует картины, в которых прекрасные формы едва намечены, только для того, чтобы их стереть и начать все сначала. … Была ли когда-нибудь настолько полная reductio ad absurdum? Мольба человека о загробной жизни исходит из самого благородного в его душе. Преподобный Ф.Г. Рипли, 1962.
Возможно, эта логика исходит из нашего повседневного опыта. По сравнению с сыном бедного крестьянина, человек, рожденный в богатой и аристократической семье, может резонно рассчитывать на значительно лучшие образ жизни и перспективы продвижения по службе. По сравнению с двоечниками в классе лучший ученик может с достаточным основанием надеяться на лучшую траекторию для своей карьеры. Как самоназначенные отличники из нашего класса живых существ, мы справедливо и вполне логично ожидаем вознаграждения и мы действительно получаем много привилегий, в том числе принципиально другой образ существования, который для некоторых насыщен печалью.
Однако – и здесь логика несколько блекнет – в дополнение к множеству существующих привилегий мы также настаиваем на праве продолжения жизни за пределами физического мира. Единственная проблема с этой аналогией состоит в том, что в реальной жизни ожидания, основанные на многократно подтвержденном опыте, обычно оправдываются, в то время как посмертная судьба души это полная и неразрешимая загадка. Вероятно, именно поэтому мы желаем сохранить существующую комбинацию души и тела, отдавая предпочтение тому, что очевидно и осязаемо.
Страх смерти гораздо более фундаментален, чем самосознание. Все живые существа пытаются инстинктивно отпрянуть от перспективы травмы, и смерть – это окончательная травма (мне кажется я где-то читал подобную фразу). Я помню, как смотрел на YouTube видео о дуэли между двумя агрессивными пауками, брошенными в стеклянную банку. Во время напряженного противостояния, пауки оценивали друг друга перед тем как начать драку. Внезапно, более слабый – и, кстати, тот, кто в конце концов был убит – попытался спастись, подбежал к прозрачной стене и начал толкать ее тонкими передними ножками. На это было тяжело смотреть. Это крошечное существо с примитивным мозгом, состоящим из ничтожно малых скоплений нервных клеток, проявляло страх перед неизбежной смертью точно так же, как и я буду проявлять, рано или поздно. Конечно, мое восприятие чрезмерно антропоморфично, но я не могу не представить себе тот ужас, который наполнил сумерки микроскопического мозга паука в эти моменты.
Цинь Ши Хуанг. Первый император единого Китая, 259 г. до н.э
На протяжении всей истории те, кто достиг высшей власти, время от времени пытались использовать свои значительные ресурсы для обретения персонального бессмертия. В III веке до нашей эры Цинь Ши Хуан, первый император объединенного Китая, отправил экспедицию на поиски эликсира бессмертия. Сопутствующая легенда о том, что члены этой экспедиции так и не вернулись, а вместо этого решили заселить Японию, звучит психологически достоверно. В самом деле, кто захочет сообщить плохие новости и вызвать гнев императора, обманувшегося в своих самых сокровенных надеждах? По существующей версии, Цинь Ши Хуан умер в возрасте 50 лет от отравления ртутью, которая была составной частью лекарств, призванных сделать его бессмертным.
Некоторые современные правители тоже поддаются страху на закате своей жизни и начинают щедро финансировать исследования в области борьбы со старением. Самый свежий пример – бывший президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, который страстно поощрял поиск эликсира бессмертия и сделал исследования по продлению жизни приоритетом национальной науки: “Одним из важных вопросов является антистарение, или изучение продления жизни. Какими бы трудными ни были подобные исследования, эти вопросы рано или поздно должны быть решены. Почему бы нашим ученым не взяться за эту задачу? Разве это не вдохновило бы нашу казахскую молодежь, которая сейчас переживает великие моменты страсти”? Воистину, любовь к жизни и, скорее, страх смерти, могут сделать поэта из любого, даже закаленного волка-политика советской эпохи!
