Текст книги "Я третий нанесла удар"

Автор книги: Мацей Сломчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Хуай Су, второе имя – Цан Чжэнь (737–799), вторая фамилия – Цянь, родился в Линлине городского округа Юнчжоу (ныне городской округ Чанша). Хуай Су любил выпить, за что был прозван Пьяным монахом. Он в совершенстве овладел каллиграфией, особенно ему удалось познать все тонкости цаошу. До нас дошли следующие образцы его почерка: прописи «Жизнеописание от первого лица» и «Беседы о книгах», «Тысячесловие в стиле малого цаошу», «Мать государя», прописи «Сокрытая истина», «Ростки бамбука» и «Есть рыбу».

Хуай Су, пропись «Жизнеописание от первого лица»

Он занимался крайне прилежно, закапывал горы испорченных кистей у подножия горы (это место стало известно как «Дом кистей»). Также он выращивал бананы, на листьях которых размашисто и свободно писал, поэтому его жилище часто называли «хижиной в банановой роще».

Пропись «Жизнеописание от первого лица» («Цзы сюй те») – это одно из лучших произведений в стиле цаошу. Всего в ней 162 строки и 698 иероглифов, ее каллиграфия совершенна, кисть в ней двигается свободно и быстро, и при этом нет таких норм, которые бы не были соблюдены, мазки очень выдержанны и строги, совсем не небрежны. Структура иероглифов и композиция отличаются свободой и вольностью, абсолютной естественностью, их размер и наклон изменяется совершенно свободно. Сегодня это произведение хранится в Музее Императорского дворца на Тайване. Хоть куанцао Хуай Су причудлив и странен, но он ни в коем случае не отходит от норм и правил каллиграфии. Каллиграфия Хуай Су похожа на лодку, которой никто не управляет: неизвестно, прибьет ли ее к берегу, потому что ее курс меняется бесчисленное количество раз, свободно и непринужденно.

Великие мастера и знаменитые произведения эпох Сун и Мин

Су Ши и пропись «Стих о Празднике холодной пищи в Хуанчжоу»

Су Ши (1037–1101) жил в эпоху Северная Сун, происходил из провинции Мэйчжоу (современная провинция Сычуань), носил второе имя Цзы Чжань и был также известен как Су Дунпо.

Су Ши (Су Дунпо), пропись «Стих о Празднике холодной пищи в Хуанчжоу»

Он сохранял традиции мастеров эпох Цзинь и Тан, его знания в области каллиграфии были очень глубоки. Он уделял большое внимание учебе и самосовершенствованию, стремился к натуральным формам и выдвинул такое положение: «Стих не должен быть вычурным, наивность и простота – мои учителя». Последующие поколения каллиграфов назвали его, Хуан Тинцзяня, Ми Фу и Цай Сяна «четырьмя великими каллиграфами эпохи Сун». Из его работ до нас дошли «Ода о красной скале», пропись «Стих о Празднике холодной пищи в Хуанчжоу» и другие.

Главными особенностями прописи «Стих о Празднике холодной пищи в Хуанчжоу» («Хуанчжоу ханьши ши те»), известной как «третья в Поднебесной в стиле синшу», являются наклон кисти, при котором произвольно рождается форма, умеренный размер и свободное расположение иероглифов, непринужденная манера, легкость и естественность, энергичность. Композиция стремится к широте.

Ми Фу и пропись «Сычуаньский шелк»

Ми Фу (1051–1107) известный каллиграф эпохи Северная Сун, второе имя – Юань Чжан, уроженец города Тайюань провинции Шаньси. Позже он переехал в город Сянъян провинции Хубэй, затем обосновался в районе Жуньчжоу (современный город Чжэньцзян провинции Цзянсу). Был знатоком в области каллиграфии и живописи, служил сверхштатным помощником в Приказе по делам церемоний. Потомки прозвали его Ми Нань-гуном[19]19
  Наньгун – букв. «Приказ по делам церемоний». – Примеч. пер.


[Закрыть]. Он обладал порывистой и неукротимой натурой, а также страдал от маниакальной чистоплотности, отчего его также называли Безумным Ми. Среди основны его работ следует назвать пропись «Сычуаньский шелк», «Стих о Тяоси» и «Элегию вдове императора».

Ми Фу подражал многим школам, придавал значение традициям, но не считал, что нужно ограничивать себя ими. Он говорил: «Моя каллиграфия вбирает все достоинства и всегда достигает совершенства, люди же смотрят и не знают, кто прародитель». Су Ши говорил: «В Китае, стране четырех морей и пяти пиков, издавна были стили чжуань, лишу, кайшу, синшу и цаошу, мощные и стремительные, энергичные и плавные, они шли бок о бок с великими мастерами Чжун Яо и Ван Сичжи». Минский каллиграф Дун Цичан также называл Ми Фу «первым в династии Сун».

Почерк каллиграфа Ми Фу

Пропись «Сычуаньский шелк» («Шусуте») – это самое известное произведение каллиграфии Ми Фу, выполненное в стиле синшу. Движения кисти плавны и выразительны, композиция размеренна, мазки последовательны, расстояние между иероглифами не слишком большое и не слишком маленькое, различные размеры и наклон сменяют друг друга. Интенсивность цвета и мазка постоянно меняется, но все эти переходы представляются естественными. В первых нескольких стихах в каждой строке по 8-10 иероглифов, почерк плавный, интервал большой, в последних двух стихах строки по большей части состоят из 11–14 иероглифов, интервалы маленькие, размер неодинаковый. Во всем произведении сохраняется ясная и четкая каллиграфия, естественная и свободная структура. Стиль похож на манеру письма Ли Бэйхая, отличается естественностью, непринужденностью и энергичностью.

Чжао Мэнфу

Чжао Мэнфу, второе имя – Цзы Ан (1254–1322), уроженец Хучжоу (ныне относится к провинции Чжэцзян), носил прозвище Сунсюэ даожэнь, что означает «Даос – Заснеженная сосна». Был царским советником и членом Ханьлиньской академии, а также сановником дафу. Получил титул Вэйского гогуна, его посмертное имя – Вэньминь, потомки называли его Чжао Вэньминь. Он был силен в стилях чжуань, дачжуань, восьмидольном письме, лишу, кайшу, синшу и цаошу, брал за основу каллиграфию «двух Ванов», также овладел манерой письма мастеров эпохи Тан и Сун. Все вместе это сформировало его изящный и прекрасный почерк. Он выступал за возвращение к древности, призывал восстановить традиции каллиграфии Цзинь и Тан и сам следовал этим принципам. До нас дошли такие прославившие его работы, как «Жизнеописание Дань Ба», «Мемориальная надпись на надгробной плите Цю Э», «Ода о фее реки Ло» и «“Дао дэ цзин”, написанный в стиле кайшу», они выполнены мелким почерком в стиле кайшу. Композиция в его каллиграфии квадратная и уравновешенная, стиль безыскусный и живой, энергичный, но сдержанный, движения кисти совершенны, в остроте и лаконичности воплощен возвышенный и изящный дух. Произведения других каллиграфов, в которых ярко переданы особенности работ мастера, потомки стали относить к стилю Чжао.

Чжао Мэнфу, «Жизнеописание Дань Ба»

Дун Цичан

Дун Цичан (1555–1636) родился в уезде Хуатин (ныне район Сунцзян в пригороде Шанхая), второе имя – Сюань Цзай, прозвища – Сы Бай, Сян Гуан. Он служил высшим сановником Министерства церемоний, был наставником наследного принца, принял посмертное имя Вэнь Минь. На государственных экзаменах кэцзюй он первоначально должен был занять первое место, но из-за заурядного и посредственного почерка занял только второе. Это побудило его к усердным занятиям каллиграфией. Сначала он учился по «Добаота» Янь Чжэньцина, а затем по каллиграфии Юй Шинаня, считая, что танская манера письма не может сравниться с той, что была в период Вэй-Цзинь. Поэтому в своих упражнениях он ориентировался на «Хуантин цзин» Ван Сичжи и «Сюаньши те», «Ли мин бяо», «Хуань ши те» и «Прописи-копии» каллиграфа Чжун Яо. Благодаря природному таланту и склонности к каллиграфии, а также усердности и прилежности, его каллиграфия обрела изящный, простой, спокойный и ясный облик. Позже под его влиянием и управлением в Сунцзяне сформировалась своя школа письма. В конце эпохи Мин и в начале Цин сунцзянская школа оказывала огромное влияние на каллиграфию того времени.

Рассматривая историю китайской каллиграфии, мы осветили лишь малую толику фактов в попытке уловить суть этого искусства, его особое очарование.

Почерк каллиграфа Дун Цичана

Китайские иероглифы, их значение и место в китайской культуре

Иероглифы возникли, когда древние отвлеченно взглянули на явления природы и человеческой культуры. Можно сказать, что за каждым иероглифом стоит своя история, которая содержит богатый подтекст. Их облик складывался в течение тысячелетий. Иероглиф – это зеркало, ключ к пониманию китайского народа и его культуры.

Иероглифы и сельскохозяйственная деятельность человека

В основе развития общества зачастую лежат охота и рыболовство, а затем сельское хозяйство. Когда мы смотрим на гадательные надписи на костях животных и панцирях черепах и надписи на бронзе, перед нашими глазами тут же предстают яркие картины жизни наших предков. Так, существовало великое множество различных начертаний иероглифа  (уú, «рыболовство»).

В надписях цзягувень он мог изображать, как человек ловит рыбу руками, бьет ее острогой, расставляет сети, из этого можно сделать вывод, что уже тогда люди умели пользоваться крюками, острогой и сетями. Иероглиф  (shòu, «дикий зверь») состоял из иероглифа  (gān, «сухой, ствол, стебель»; он же  – dān, «отдельный, одиночный») и  (quăn, «пес»). Иероглиф  по форме напоминал палку, для того чтобы увеличить ударную мощь, на ее конце привязывали два камня, так и получился иероглиф . Становится очевидно, что изначально он использовался для обозначения слова «охота» и уже позже стал подразумевать и сам объект охоты. Иероглиф  (găn, «осмеливаться») по форме напоминает то, как человек с вилами в руках загоняет кабана в сети. Уже в надписях цзиньвэнь он состоял из двух частей:  (shĭ, «кабан») и фонетика  (gān, «сладкий»), который нередко сокращался до иероглифа  (кŏи, «рот»). Изначально он имел значение «устремляться вперед». В надписях цзягувэнь  (zhì, «кабан») состоял из  (shĭ, «кабан, вепрь») и  (shĭ, «стрелы») и принимал значение кабана. Сам иероглиф изображает стрелы, направленные на кабана. Иероглиф  или  (luó, «сети») в надписях цзягувэнь изображает то, как человек двумя руками ловит птицу в сети.

Для слов  (qín, «дикие птицы и звери») и  (bì, «сачок для ловли птиц») раньше существовал один общий иероглиф, в надписях цзягувэнь он по форме своей напоминал то, как ловят птиц и зверей в сети, и изначально означал «сеть, в которую ловят дичь». Иероглиф  (lí, «покидать») состоял из  (zhuī, «короткохвостая птица») и  (bì, «сачок для ловли птиц») и изображал то, как птица попадает в сеть. Его первоначальным значением было «схватить кого-то». Иероглиф  (zhú, «изгонять, следовать один за другим») в цзягувэнь состоял из  (lù, «олень») и  (zú, «нога») и означал «погоню за диким животным». Иероглиф  (cuī, «разрушать, ломать») изображал человека, который дубинкой бьет птицу. Во всех этих иероглифах ярко отражены аспекты жизни древних людей и условия возникновения и существования различных промыслов.

Иероглиф  (căi, «собирать») изображал то, как человек руками собирает ягоды, он показывал, что люди примитивного общества употребляли в пищу плоды и корешки растений.  (mù, «пасти скот») изображал то, как плетью или палкой погоняют скот,  (láo, «загон, жертвенное стадо») изображает скот за изгородью. Иероглиф  (jiā, «семья, дом») изображает свинью под крышей, а иероглиф  (huàn, «откармливать зерном, содержать скот») – то, как свинью кормят с руки. За долгое время охоты человек изучил повадки животных, понял, каких животных следует держать у себя. Так иероглифы позволяют нам представить обстоятельства перехода человека от охоты и собирательства к скотоводству.

Пахота земли и сбор урожая также нашли свое отражение в иероглифах. Иероглиф  (zhŏng, «семена») в цзягувэнь изображал человека, тщательно возделывающего хлеба.  (kěn, «вспахивать»)  (chóu, «межа, поле, пашня») обозначали то, как подготовить землю к пашне. Иероглиф  в цзягувэнь изображал, как раскидывают по земле зерно из жертвенной чаши, он рисует нам картины пахоты и подготовки к возделыванию земли. Иероглиф  изображал, как палкой возделывают землю и окучивают растения. Иероглиф  (nòu, «полоть, мотыга») означал одно из сельскохозяйственных орудий, а для их общего названия раньше использовался иероглиф  (chén, название пятой «земной ветви»[20]20
  Двенадцать земных ветвей – нумерологический набор циклических знаков, в основном использовавшийся для обозначения месяцев.


[Закрыть]). В цзягувэнь он показывал то, как растения выкорчевывают орудием, схожим с современной тяпкой. Верхняя часть иероглифа  была схожа с написанием иероглифа  (shí, «камень») в цзягувэнь, и это означает, что в те времена в ходу были каменные сельскохозяйственные орудия. Во всех этих иероглифах отражены особенности сельскохозяйственной культуры тех времен. Иероглифы  (hé, «хлеб на корню»),  (shŭ, «просо») и  (jì, «гаолян») изображают, как выглядят созревшие растения. В цзягувэнь хлеб на корню изображен в виде высоких колосков, а гаолян – как тяжелые колосья, поникшие к земле. Иероглиф  (lì, «польза») изображает, как ножом срезают жатву.  (duŏ, «срезать») тоже изображает, как срезают посевы. Эти иероглифы описывают процесс сбора и посева урожая. В них отражено все сельскохозяйственное производство, а также развитие орудий труда. Благодаря этому можно сделать вывод о том, что процесс пахоты в то время был уже неплохо освоен.

Иероглифы и торговая культура

По мере развития общества процесс обмена стал важным аспектом в жизни человека. Его основой стали денежные средства. Древняя литература описывает элементы и предметы, которые выполняли их функцию. Так, в «Малых одах» говорится: «Встретил благородного мужа, он пожаловал мне сто связок драгоценных раковин». Чжэн Сюань писал: «В древние времена вместо денег были раковины, пять раковин образовывали связку». Последние имели хождение вплоть до эпохи Цинь, но потом были заменены монетами.

Иероглиф  (bèi, «раковина») закрепился в письменности для обозначения денег и богатства, часто его можно встретить в словах, связанных с торговлей. В цзягувэнь символ «раковина» можно встретить в таких словах, как  (zhù, «запасаться»),  (Ьăо, «драгоценность»),  (măi, «покупать»),  (dé, «приобретать»). Из этого можно сделать вывод, что уже в эпоху Шан раковины использовались для того, чтобы делать денежные запасы и обмениваться товарами.

В «Шовэнь цзецзы», в котором оглавление было составлено по ключам,  стоит под номером 59 – иероглифы с этим ключом были так или иначе связаны с имуществом и деньгами. Так, там говорится: « (huì, “взятка”) есть не что иное, как богатство,  (cái, “богатство”) есть то, что драгоценно,  (huò, “товар”) – это богатство и собственность,  (zī, “имущество”) – это товар,  (zhèn, “ссуда”) – это богатство, (hè, “поздравлять, благодарить”) означает поздравлять кого-то с подарком,  (gòng, “одаривать, подносить дары”) означает одаривать кого-то,  (dài, “ссуда”) означает одаривать кого-то милостью, (lù, “дар, подношение”) означает оставить наследство…» Во всех приведенных выше примерах есть элемент «раковина», все они означают слова, связанные с богатством.

Иероглифы и принцип «человек превыше всего»

Знаменитый китайский лингвист Цзян Лянфу сказал: «Душа иероглифа берет начало в душе человека».

В гадательных надписях цзягувэнь треть иероглифов содержит иероглиф  (rèn, «человек»). В «Шовэнь цзецзы» говорится: «Если смотреть вблизи, то все имеет форму тела человека, если же посмотреть издалека, то все примет образ животного». Сам иероглиф «человек» стал ключом для многих других иероглифов. Например, если посмотреть на иероглиф  (lì, «стоять»), то можно увидеть человека, который стоит прямо. Так же и с другими:  (tiān, «небо») – быстро бегущий человек;  (qiàn, «не доставать») – человек с открытым ртом;  (fū, «взрослый мужчина») – человек с забранными в пучок волосами;  (nŭ, «женщина») – человек, сидящий на коленях, то есть держащийся осторожно или приветствующий гостей со сложенными руками;  (уù, «рожать») – поза женщины при родах;  (zhù, «желать, поздравлять») – смиренно склониться для молитвы.

Так древние в процессе создания иероглифов воплотили философский принцип: «Человек превыше всего».

Однако древние руководствовались не только этим принципом. Они также рассматривали создание иероглифа как способ познания окружающего мира. Например, иероглиф  (dà, «большой») в цзягувэнь изображал стоящего взрослого человека. Господин Цю Сигуй полагает, что это (изображение взрослого человека) отражает воззрения древних, которые считали человека «большим» и с его помощью измеряли другие предметы. В словаре «Шовэнь цзецзы» говорилось, что земля велика, небо велико, и сам человек велик, а потому и иероглиф  по форме своей напоминает человека. По виду этого иероглифа можно понять, что древние познавали все сущее через себя. Например, иероглиф  (tian, «небо»), выполненный в стилях цзягувэнь и цзиньвэнь, изображает человека, стоящего прямо, у которого высоко поднята голова. Это не только означает, что человек превыше всего, но и что природа превыше всего. С течением времени все эти воззрения легли в основу системы ритуала и почитания старших.

Традиционное написание иероглифа  (lī, «ритуал») – , в этом иероглифе скрыто изображение ритуального сосуда, куда по обычаю складывали нефрит в качестве жертвоприношения духам. В словаре «Шовэнь цзецзы» сказано: « – это ритуальный сосуд, по форме своей напоминает жертвенный сосуд доу, читается одинаково с ». В написании цзягувэнь иероглиф  (zūn, «уважение») состоит из двух частей: нижняя – это пара ладоней, и верхняя – чара вина, он означал «подносить кому-то вино». В цзиньвэнь к нему прибавился еще один элемент,  (Ьā, «восемь»), который означал, что часть вина была пролита. Сяочжуань отчасти наследовала цзиньвэнь, и в качестве ключа оставался ключ  (jiŭ, «вино»), но нижний элемент вместо ладоней был изменен на  (cùn, «цунь, мера длины, крошечный»). Об иероглифе  (zŭ, «предок») в «Шовэнь цзецзы» сказано: « означает “храм” или “кумирня”, состоит из ключа  (shì, “духи”) и фонетика  (zŭ, “предок”)». Об иероглифе  (zōng, «род», семья, предки») в словаре сказано следующее: « – это “храм предков”, состоит из двух элементов  (miăn, “крыша”) и  (shì, “духи”)». Иероглиф  по своей форме напоминает крышу дома,  похож на табличку с именами покойных предков, первоначальное значение иероглифа – «храм предков», в котором находятся ритуальные таблички с именами усопших родственников.

Представления китайцев об уважении и проявлении почтительности по отношению к старшим воплотились в таких понятиях, как  (rén, «человечность») и  (hé, «мир и гармония»).

В иероглифе –  выполненном в стилях цзгувэнь и цзиньвэнь, изображена фигура стоящего человека в профиль, а внизу справа от него – две короткие горизонтальные черты. Это символизирует то, что люди должны любить и уважать друг друга. В основе  лежит любовь к людям, в «Шовэнь цзецзы» о нем говорится: « значит “любить”, состоит из двух элементов  (rén, “человек”) и  (èr, “два”)». Филолог Дуань Юйцай (1735–1815) в комментариях писал так: «Быть одному – значит не иметь пары, иметь пару – значит любить друг друга, поэтому иероглиф  и состоит из этих двух элементов: “человек” и “два”». В «Шовэнь цзецзы» описаны три иероглифа ,  и . В главе, где собраны все слова с ключом (kŏu, «рот»), сказано: « значит “соответствовать”. Это означает, что люди соглашаются друг с другом». В главе с ключом  (mĭn, «сосуд») сказано: «Это сосуд и гармония. Это означает, что вкусы и запахи в сосуде находятся в гармонии и подходят друг другу». В главе с ключом  (yuè, «свирель») говорится: « означает “тон и мелодия”. Это гармония звуков». Дуань Юйцай прокомментировал это так: «Когда звуки находятся в гармонии, пиши , когда вкусы – , сейчас же мы употребляем лишь , остальные были отброшены». При этом во всех трех иероглифах употребляется элемент  (hé, «хлеб на корню»). Об этом иероглифе в «Шовэнь цзецзы» говорится: « означает зерна злаков, которые появляются во втором месяце, созревают на восьмой; чтобы собрать урожай, нужно улучить подходящий момент. Хлеб – это результат гармонии между человеком и природой, это символ Небожителей и гармонии».

Иероглифы и структура общества

Ранние китайские иероглифы отражали иерархические отношения и связи между людьми. В эпохи Ся и Шан общественные производительные силы были слабы, а орудия производства – примитивны, поэтому для ведения сельского хозяйства требовалось много людей. Иероглиф  (zu, «клан») в начертании цзягувэнь состоит из двух частей: сверху – «знамя», а под ним – «наконечник стрелы», что символизировало власть. Из начертания этого иероглифа следует, что клан – это группа людей, связанных кровными узами и защищающих себя и свою территорию. Таким образом, этот иероглиф отражает структуру общества того времени. Но как же был устроен сам клан? Если посмотреть на иероглиф  (fu, «отец») в начертании цзягувэнь, то видно, что он изображает руку, которая держит некий предмет. Нельзя с уверенностью сказать, что это за предмет: это может быть жезл или некая реликвия, перешедшая от предков. Но в любом случае этот предмет символизирует власть и авторитет отца. Эти иероглифы ярко демонстрируют общественные и семейные отношения между людьми.

Структура иероглифа  (qì, «бросать»)[21]21
  Верхним элементом в цзягувэнь был элемент «дочь».


[Закрыть] также указывает на ряд семейных отношений древности. Раньше, узнав, что родилась девочка, в бедных семьях старались избавиться от ребенка, так как семье нужна была сила и помощь, то есть мальчик. Возвращаясь к иероглифу «отец», можно отметить, что сила главы семейства должна была быть направлена на защиту семьи, но когда отец уже стар и немощен, как поддерживать стабильность и безопасность? В древнее время от слабых звеньев старались избавиться, и большинство народов того времени подчинялись этому принципу естественного отбора. В эпоху Западной Чжоу стали предприниматься попытки укрепления статуса семьи, положения старших и кровных уз, культивировалось почитание стариков.

Иероглиф  (zăi, «резать скот») – это идеограмма, которая состоит из двух элементов, вместе изображающих «страдание» () под «крышей». В древности им обозначали орудия пыток, а также процесс татуирования лица. Поэтому его еще использовали для обозначения рабов, ведавших домашними делами. Согласно историческим источникам, в эпоху Шан он приобрел еще одно значение – «глава слуг». В сочинении «Чжоуские ритуалы» он упоминался в значении официального чина или чиновничества.

Все перечисленные выше иероглифы встречались среди надписей цзягувэнь и отразили иерархические отношения в семье, клане и обществе.

Иероглифы и первобытные обычаи

(nuó, «ритуальное изгнание демонов») – это один из видов изгнания злых духов посредством колдовства, который возник еще в доисторические времена. Он был широко распространен в эпохи Шан и Чжоу. В «Девяти элегиях» Цюй Юаня есть хорошее описание этого культурного феномена. Будучи важным элементом народной культуры, он проводился шаманом, который возводил земляной жертвенник и с помощью ритуальных танцев в маске изгонял демонов.

В цзягувэнь иероглиф  (guĭ, «злой дух») изображает человек без лица в маске. Иероглиф  (wèi, «бояться») в цзягувэнь изображает злого духа, держащего в руках траурную палку[22]22
  Траурная палка, устанавливаемая сыном во время похорон родителей.


[Закрыть], – так древние в иероглифе пытались изобразить то, чего стоит бояться. В иероглифе  (yì, «иной») в стиле цзягувэнь изображен человек, надевающий маску, а человек в маске выглядит странно и диковинно, отсюда и значение этого иероглифа. На основании известных нам иероглифов цзягувэнь можно сделать вывод, что в древности этот колдовской ритуал был широко распространен по всей Центральной равнине Китая и что в эпоху Шан существовали ритуальные танцы в масках.

Во времена, когда матриархат и полигамия уступали место патриархату и моногамии, существовал обычай кражи невесты. В «Книге перемен», в толковании к третьей гексаграмме Чжунь, содержатся сведения об этом обычае. Так, говорится, что люди разъезжали верхом по дорогам, но не ради грабежа, а чтобы выкрасть невесту. В цзягувэнь иероглиф  (qī, «жена») изображен как рука, тянущая женщину за волосы. Также предполагают, что сам свадебный обряд выглядел как кража.  (qŭ, «брать в жены») состоит из двух иероглифов:  (nŭ, «женщина») и  (qŭ, «брать»), что также указывает на этот древний обычай.

В иероглифе  (уàn, «спокойствие») изображена женщина под солнцем, и это неудивительно, ведь в древности обряд кражи невесты проходил под покровом ночи, а значит днем невесте нечего было бояться, поэтому в «Шовэнь цзецзы» дается определение этого слова с помощью синонима  (ān, «спокойствие»). Иероглиф  в цзягувэнь изображен как женщина в комнате, то есть в безопасности, так как никто не сможет к ней пробраться и украсть ее, поэтому у него есть также значение «тишина». Таким образом, иероглифы свидетельствуют о том, что этот обычай существовал еще до эпохи Шан.

В эпоху Шан иероглиф  (mèng, «старший из братьев») в надписях на бронзе изображался как блюдо с ребенком, лежащим на нем. В надписях на бронзе времен Весен и Осеней к нему добавился еще иероглиф  (Ьā, «восемь»), который отделил «ребенка» от «блюда». В «Шовэнь цзецзы» говорится: « значит “старший”. Этот иероглиф состоит из двух элементов:  (mĭn, “блюдо”) и  (zĭ, “ребенок”)». Также там сказано: « означает “утварь, полная пищи”. Такое изображение этого иероглифа – ребенок, а под ним блюдо – берет начало в древнем обычае “поедание старшего сына”».

В литературных памятниках доциньской эпохи есть записи с описанием этой традиции, она существовала на юге Чу и на востоке Юэ во времена Весен и Осеней. В трактате «Мо-цзы» говорится: «На юге Чу есть место, где едят людей, когда там в семьях рождается первенец, всем уже известно, что ему уготована участь быть съеденным, этот обычай зовется “благоприятствовать младшему брату”». Также в этом трактате говорится: «На востоке Юэ есть царство под названием Кайму, когда в семьях этого царства рождается первенец, всем уже известно, что ему уготована участь быть съеденным, этот обычай зовется “благоприятствовать младшему брату”». Вполне возможно, что этот обычай зародился при переходе от матрилинейного общества, в котором существовали парные браки, к патриархальному моногамному обществу. Тогда нельзя было знать наверняка, кто отец ребенка, и было необходимо устанавливать кровное родство. Ритуальное убийство, или поедание старшего сына, помогало установить кровную связь со вторым по старшинству, отсюда и название – «благоприятствовать младшему брату».