Текст книги "Любовные игры"

Автор книги: М. Р. Хайнце

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Вы, собственно, кто? – вопрошала Маги. – Мы разве знакомы? Мне кажется, мы раньше не встречались.

Алекс поднял в знак приветствия свой бокал и сделал глоток. Генри ободряюще сжал его локоть, но Алекс не реагировал.

Так как разговоры умолкли и все внимание было обращено на Алекса, Маги решила провести первую атаку. Главная бомба должна быть взорвана позже, когда подтянутся остальные гости.

– До этого мы говорили о свойствах Нью-Йорка, который странным образом вмешивается в судьбы людей. – Голос ее дрожал.

– Слащавая драма, третий акт, вторая сцена, – довольно громко сказал Алекс, так, чтобы Маги услышала.

– Случилось то, что решило мою участь, – продолжала Маги, и в глазах ее появились злые искорки. – Овощ, который я не хочу называть, сыграл зловещую роль в моей судьбе, ознаменовав крах личной жизни и профессиональной карьеры. Это одна из тех драм, которые случаются в этом особенном городе.

– Пошлость и халтура, – пробормотал Алекс.

– Замолчите же вы, наконец, Алекс! – прошипел Генри Мортимер. – Вы только усугубляете ситуацию.

– Не говорите со мной таким тоном, или я брошу вашу роль, – прошипел Алекс в ответ.

– Сделайте это, – взмолился Генри, и его глаза засветились радостью.

– Договорная неустойка даст мне возможность пережить крушение.

– Какое крушение?

– Какой поворот?

– О чем они говорят?

Вопросы сыпались не переставая, но Маги утихомирила своих гостей и снова стала общаться со всеми попеременно, поддерживая светский разговор. Время от времени она подходила к дверям, чтобы поприветствовать вновь прибывших. При этом она не замечала Алекса и не смотрела на него. Ему ничего не оставалось, как залпом выпить свой бокал и проследить, чтобы Маги не проскочила мимо него.

Он дождался, когда Маги в очередной раз проходила мимо.

– Я хочу кофе, – громко сказал он. – И много сахарных кусочков. – Он засмеялся, когда Маги остановилась. – Я попрошу у Кончиты. Она знает, как подсластить.

– Алекс, прошу вас! – умолял Генри Мортимер.

– Не волнуйтесь, Генри, со мной ничего не случится, – заверил Алекс.

– Случится, и сейчас же, – прошептала Маги сквозь зубы и сделала вид, что прислушивается к беседе двух дирижеров с Бродвея.

Алекс довольно засмеялся.

– Даже если сегодня огни Бродвея погаснут для меня, то всегда найдется местечко на Карибике. Неплохо, так ведь?

– Вы фантазируете, – заметил Генри.

– Отнюдь! Я немного скопил. С моими долларами я могу неплохо устроиться в Пуэрто-Рико. Пляж, пальмы и пуэрториканки.

Генри задрожал.

– Вы не можете говорить тише?

Алекс кивнул и заговорил еще громче.

– Вы слышали, Генри, что в пуэрториканках много огня, они темпераментны, не то что дамы Нью-Йорка. – Он, довольный, наблюдал за спиной Маги, которая все больше теряла подвижность и, наконец, совсем прогнулась.

– Да, однажды у меня была пуэрториканка, – ностальгически заметил Генри. – Через полгода я иссяк.

– Она была так неукротима? – сластолюбиво спросил Алекс.

– Нет, она меня шантажировала. – Генри уронил бокал, когда понял, куда позволил себя завлечь.

Маги выудила сигарету у канадского артиста, прикурила у кинооператора из Колорадо и обернулась к Генри, который с испугом смотрел на нее. Но ее внимание было обращено не на адвоката, менеджера и продюсера, а на Алекса, которого она, и правда, не знала. Она настолько не замечала его, что чуть не прижгла сигаретой, но он вовремя отскочил в сторону.

– Сегодня не ваш вечер, Генри. – Маги затянулась и выпустила дым в лицо Алексу. Он закашлялся и отпрянул. – Может быть, вам лучше пойти домой и полежать. Или Кончита принесет вам ромашковый чай?

Держа сигарету между двух пальцев в высоко поднятой руке, она неожиданно рассмеялась и развела руки. В этот раз Алекс не успел отскочить, и сигарета задела ворот его рубахи.

– Да, как насчет чая из ромашки? – Маги не замечала активную жестикуляцию Алекса, который пытался стряхнуть пепел и искры с воротника рубахи. – Ну хорошо, мы еще немного побеседуем, а потом перекусим, согласны? Надеюсь, вечер будет милым и приятным. – Она похлопала Генри по бледной щеке. – Выше голову!

Генри кивнул.

– Да, все должно быть только лучше, хуже уж некуда.

Алекс смотрел вслед удаляющейся Маги.

– Ваше заключение слишком поспешно, Генри, – заметил он. – Скажите спасибо, что вы не работаете в суде. С вашей логикой вы бы постоянно доказывали вину собственного доверителя.

– Большое спасибо. Именно такая поддержка мне и необходима, – горько пробормотал Генри.

– Дорогие друзья! – Маги стояла посреди комнаты. – Позвольте привлечь ваше внимание.

– Сейчас последует очередная сцена из пошлой оперы, – заметил Алекс и застонал, так как в этот раз Генри в гневе крепко схватил его за локоть.

Взоры всех гостей были прикованы к Маги, которая в своем золотом наряде действительно напоминала королеву.

– Горячо любимые друзья! Я хочу сообщить вам что-то необычайное, имеющее важное значение.

Алекс ухмыльнулся.

– Отвратительный стиль, – прошептал он на ухо Генри. – Она никогда не умела импровизировать! – Генри поперхнулся. А Маги сделала продуманную паузу и подождала, пока волнение среди любопытствующих гостей не улеглось.

Рон вытащил изо рта бахрому от черного с золотом страусиного боа одной из дам. Анна стукнула господина, который наступил на кайму ее черного кружевного платья, стукнула довольно сильно, при этом последний стал ругаться на толстушку из Палм Спрингс, что было расценено ею как безнравственное стремление к сближению, и она пролила остатки мартини на свой черный, украшенный кружевами костюм от Шанель.

Наконец-то воцарилась тишина, и все взоры устремились на Маги.

– Я больше не могу, – возвестила она гробовым голосом. – Я вконец опустошена. Вероломный удар был нанесен моей чести актрисы, и я на краю гибели. Вы все понимаете, что я имею в виду.

– Мы все сочувствуем тебе, дорогая! – закричала Сельда, и футуристическое творение, бывшее ее шляпой и напоминавшее черный колпак с пятью ушами, опасно покачнулось, когда она сочувственно закивала.

– Мы много смеялись, – добавил Алекс не очень громко.

Кто-то хихикнул, Роберт Грандвилл из Санкт-Луиза спросил, что он имеет в виду, а Маги тяжело вздохнула.

Генри Мортимер приблизился к Алексу с тяжелой медной пепельницей и наклонился к его уху.

– Алекс, я душа-человек, – прошептал он нежно. – Но я клянусь всем святым, что раскрою вам череп, если вы не перестанете сердить Маги.

– Ах, оставьте ваши угрозы, Генри, – равнодушно прошептал Алекс. – Вы адвокат и у вас нет ничего святого, так как вы все равно все обжалуете в суде. Вы менеджер, и у вас нет ничего святого, поскольку вы думаете только о том, как нарушить контракт. А как у продюсера у вас тоже нет ничего святого, так как святые деяния не принесут вам денег.

– Тогда я просто так разобью вам череп, если вы не заткнетесь, – прошептал Генри.

Взглянув в голубые глаза адвоката, в которых светилось зарождающееся безумие, Алекс замолчал. Всеобщее внимание снова было обращено на Маги.

– После тяжких сомнений я приняла два важных решения, – сообщила она. – Во-первых, я больше незнакома с Алексом Рейнольдом и вычеркиваю его из своей личной жизни. – Хави допил виски.

– Я готов утешить тебя, малютка Маги, подумай об этом.

– Я еще вернусь к твоему предложению, – заверила Маги и искоса посмотрела на Алекса, чтобы убедиться, попал ли удар в цель.

– Напрасно, – сказал Алекс и махнул рукой, когда Генри поднял пепельницу. – Хави – известный утешитель вдовушек, и в их кругу рассказывают, что он всегда изображает жгучего мужчину, а в решающий момент отступает и устраивает спектакль; он утверждает, что не хочет запятнать лилию, она слишком нежна и слишком быстро отцветает.

– Ты мне это тоже… – прокричал женский голос и замер. Все оглянулись, но оплошавшая дама подчеркнуто равнодушно смотрела перед собой.

Хави так сильно сжал бокал в руке, что побелела кожа.

– Алекс! – прошипел он. – Если в ближайшее время ты услышишь сзади себя шаги, то молись, чтобы это был простой разбойник из Нью-Йорка. Так как, если я доберусь до тебя…

Маги грустно огляделась.

– Я страдаю, а вы разговариваете об уличных разбойниках и вдовах! – жалобно воскликнула она. – Вы совсем мне не сочувствуете?

Сельда вскочила, одернула черный жакет из каракульчи, расправила кайму из черной лисы и постаралась, чтобы каждый увидел, что ее голубое платье также сделано из окрашенной в голубой цвет каракульчи.

– Дорогая, какое второе решение ты приняла? – спросила она, переполненная любопытством.

Прежде чем сказать важную фразу, Маги помедлила две секунды (это было как раз то время, которое она обычно пережидала на сцене): – Я больше не играю в «Розах и поцелуях» до тех пор, пока не найдут замену этому Алексу Рейнольду, а так как замены нет, это, видимо, означает мое прощание с «Розами и поцелуями», а может быть, и со сценой.

– Вот как? – Сельда поправила упавшее ухо на своей шляпе. – Правда? Об этом ты должна мне рассказать поподробнее. Ты придешь на следующей неделе на премьеру к Бени?

– Бени – это собачка? – справился Роберт Грандвилл, режиссер из Санкт-Луиза.

– Как оригинально! – Сельда захихикала. – Я имела в виду Беньямина Бреммера, постановщика.

– У Лилибет грипп, – сообщил Альф Аннабель.

– Это правда? – удивилась она. – Азиатский?

– Кожа еще не пожелтела, – рассмеялся Альф, и Маги начала его ненавидеть.

– Что вы на это скажете? – громко прокричала Маги.

– О Бени? – спросила Сельда.

– О гриппе? – осведомился Альф.

Аннабель закружилась, показывая свое длинное бархатное платье.

– Вы не находите, что это молодежный фасон? – спросила она Ханка, художника сцены. – Вы считаете мой вырез слишком смелым?

Ханк заглянул в глубокий вырез, схваченный внизу серебряной брошью.

– Так ведь ничего ж не видно, – сказал он, вызвав гнев Аннабель.

– Я напишу пьесу о двух художниках-декораторах, – зашипела Аннабель. Она была звездой Голливуда и писала пьесы для Бродвея. – Я разнесу вас обоих в пух и прах.

Маги решила использовать шанс.

– Может, тебе лучше написать об актрисе, жизнь которой разрушил ее партнер? – спросила она с надеждой в голосе.

– Зачем? – парировала Аннабель. – Кого интересует такая скучная тема.

После этого Маги оставалось только направиться к бару и налить себе тройной виски Она не знала, какая жидкость попала в ее бокал. Главное, чтобы была тройная крепость.

– Все складывается великолепно, Генри, – объявил Алекс продюсеру, менеджеру и адвокату несчастной Маги. – Если ей не удастся произвести сенсацию отказом играть в вашей пьесе и уходом со сцены, она, наверняка, раскаявшись, придет к нам, простит нас, и все пойдет по-прежнему.

– Вы опять делаете слишком поспешные выводы, Алекс, – предостерег Генри Мортимер. – Посмотрите, как она много пьет. Она пьет для храбрости.

– Она налила тоник. Он не добавит ей храбрости.

Маги отошла от бара и толкнула Сельду в сторону, расчищая себе дорогу. С пылающими гневом глазами она шла прямо по направлению к Алексу и Генри.

– Вы правы, – заметил Алекс. – Я поспешил.

– Алекс Рейнольд, вы не только разрушили мою карьеру, но и погубили мою жизнь, – говорила Маги с тем выражением лица, которое она принимала, играя Марию Стюарт, в последней сцене по пути на эшафот. – Я не желаю больше видеть вас никогда в своей жизни. Одна мысль об этом вызывает у меня элегию!

– Аллергию, – поправил Алекс.

– Элегию, – утверждала Маги.

– Нет, сахарный кусочек, ты считаешь, что реагируешь на меня аллергически, то есть у тебя аллергия.

Маги дважды топнула правой ногой.

– Нет, таракан, я говорю, что я становлюсь элегической, когда я вижу тебя, то есть у меня элегия! Кроме того, как только я вижу таракана, у меня начинается зуд!

Алекс кивнул Генри и показал на Маги.

– Я же говорил, что она имеет в виду аллергию!

– Ах ты, жалкий паразит, – только и смогла выдавить Маги, повернулась на каблуках и стала искать в толпе гостей хоть одну человеческую душу, которой бы она могла поведать о своем страдании. Так как Альберт Швайтцер умер, она схватила совершенно неизвестного блондина и закружилась с ним в вальсе.

– Вы великолепно танцуете. – Молодой мужчина буквально поедал Маги своими фиалковыми глазами.

– Я всегда великолепно танцую, когда смертельно несчастлива, – промолвила она голосом героини «Дамы с камелиями».

– Расскажите мне подробнее, что с вами случилось. – В фиалковых глазах стояла печаль.

Маги остановилась посреди танца и с благодарностью схватила руку молодого мужчины.

– О да, охотно!

– Только этого мне и не хватало. – В фиалковых глазах стоял страх. – Спасибо за танец, может, мы еще увидимся! – И прежде чем Маги успела опомниться, неизвестный блондин исчез.

Генри Мортимер похлопал Алекса по руке.

– Ну посмотрите на бедную Маги, она стоит совсем одна, – проникновенно сказал он. – Вы можете на это смотреть?

– Да, – лаконично ответил Алекс. – Вполне.

– Вы бессердечный, – упрекнул его Генри.

– Отнюдь. Я реалист. Если бы она не отвергла меня без всякого повода, смею заметить, она бы не стояла одна.

– Ну, во-первых, у нее был повод, два сантиметра длиной, маринованный и с укропом, а, во-вторых, должна же она что-то значить для вас. Вы же были хорошей парой.

– Конечно. – Алекс посмотрел на часы. – Два часа назад мы действительно были парой, но она нарушила наше согласие, и теперь она одна.

Генри грустно рассматривал бокал в руках Алекса.

– Что вы там пьете? Ваши речи такие странные.

Алекс поднес стакан ему под нос.

– Вермут, как аперитив. Не бойтесь, я не пьян.

– Да, да, а я-то надеялся, что вы пьяны. – Генри покачал головой. – Сегодня действительно не мой день. А я-то хотел внушить вам сочувствие к бедной Маги. Придется мне подыскать кого-нибудь еще для этого случая.

– Зачем, – осведомился Алекс, глотая вермут. – Думаете, Маги даст себя переубедить, если кто-нибудь выскажет ей сочувствие?

– Не думаю, но вам не приходило в голову, что ни в одном другом городе мира не возникает так быстро новая тенденция. – Генри, как учитель, поднял указательный палец. – Вспомните бег. Люди бегали как безумные по загазованным улицам Нью-Йорка, вдыхали тонны смертельной окиси углерода, углекислого газа, не говоря уже о парах серы. А почему они бегали, стремясь к коллективной смерти? Потому что это была модная тенденция.

Алекс попытался сконцентрироваться на мысли Генри.

– Не собираетесь ли вы запустить здесь новую тенденцию? Тенденцию по спасению Маги Фокс для Бродвея.

Генри смеялся, как ребенок, которого застали, когда он залез пальцами в торт.

– Как раз это я и собираюсь сделать, или у вас есть другая идея и вы скажете, как мне спасти деньги, вложенные в «Розы и поцелуи»? – Он обернулся в поисках подходящей жертвы, но тут ему что-то пришло на ум. – Алекс, ну попытайтесь и вы внести свою лепту. В конце концов, речь идет и о вашем участии в спектакле, или вам придется играть без Маги с Лаурой…

Алекс застонал и закрыл глаза. Генри был очень доволен.

– Или, – продолжал Генри, – я должен вывести вас из спектакля и заменить другим актером.

– Не имеете права, – парировал Алекс. – Вам придется расторгнуть контракт, и вы должны будете заплатить неустойку.

Генри Мортимер больше не смеялся. Он ухмыльнулся холодно и расчетливо.

– Ошибаетесь, мой дорогой, если я выброшу вас, я потребую от вас неустойку, так как вы сорвете пьесу и из-за вашего маринованного огурчика разразится катастрофа. И я выиграю, защищая сам себя, кроме того, я буду отстаивать интересы Маги, будучи ее менеджером. Мы все объединимся против вас, Алекс.

Алекс взвесил свои шансы в этом случае. И задержал проходящих мимо Альфа и Ханта.

– Слушайте, вы не находите ужасным, что Маги так вот просто покинет Бродвей? Я думаю, без Маги Фокс не будет больше Большого Светлого Пути. Я думаю…

Генри Мортимер, довольный, улыбался. Он схватил другую пару гостей, чтобы поселить в их сердцах сочувствие к Маги Фокс.

Между тем Маги нашла рыцаря, утешавшего ее. Она присела около Рона и, страстно глядя ему в глаза, склонилась к его плечу.

– Сделай мне что-нибудь выпить, дорогой, – попросила она. – «Хайболл» тебе удается лучше всего.

Рон поцеловал ее в висок.

– Для тебя самый лучший, дорогая.

Пока Рон пробирался к бару, Сельда завладела Маги.

– Аль Цуков предлагает мне эксклюзивный контракт с Голливудом, – сообщила Сельда, лопаясь от гордости и довольства. – Пятьсот долларов в неделю плюс жалованье за роль в фильме…

Маги предостерегающе подняла левую бровь.

– Не соглашайся, Сельда.

– Почему нет? Это шанс попасть в Голливуд…

Маги прервала речевой поток Сельды и ткнула ее пальцем в грудь.

– Ты никогда не получишь от Цукова ни одной роли. Аль – проходимец. Десять лет тому назад у меня был такой контракт с ним. И что же? Я эксклюзивно сидела без работы целый год в Голливуде, а Цуков жил эксклюзивно в Палм Бич. Он ничего не делает для своих клиенток, лишь платит двести долларов в неделю и исключает двойные суммы из налога.

Сельда недоверчиво смотрела на Маги.

– Ты говоришь так, потому что распрощалась с Бродвеем, – сказала она язвительно.

Маги сделала шаг к Сельде.

– Это необоснованное искажение. О прощании нет и речи!

– Во всяком случае, ты выходишь из дела, если станет известно, что на тебя нельзя положиться, что ты устраиваешь шум из-за мелких трудностей.

– Если посторонние предметы во рту ты называешь мелкими трудностями, Сельда, тогда я не хотела бы знать, что тебе придется взять в рот в Голливуде, чтобы не создавать мелких трудностей. – Маги снисходительно смотрела на коллегу. – Если уж говорить об успехах на Бродвее и если ты уже меня похоронила, посмотрим внимательнее твои роли. Ты…

– Вот твой «Хайболл». – Рон протянул Маги ее бокал, в котором были лед, виски и сода. Увы, слишком много льда, избыток виски и мало соды.

– У тебя свои достоинства, Рон. – Маги попыталась не обращать внимание на огонь в горле после первого глотка. – Как бармен ты меня сразил. – Рон попробовал напиток, который он сделал для себя.

– Неплохо, но слишком слабо. Ты права, Маги, тебе лучше обратить внимание на другие мои достоинства.

– Да, да, торопись, дорогая, – посоветовала Сельда. – Хватай, пока есть что. – Она бросила двусмысленный взгляд на маленькую группу, в центре которой был Алекс. – Твой бывший, похоже, не теряется. И ему помогает вермут. – Она презрительно захихикала. – Хотела бы я знать, как он опустился до этой дешевой сивухи!

– Эту сивуху ты подарила мне на последнее Рождество, дорогая Сельда, – сказала Маги, потрепала Сельду по щеке и повернулась к ней спиной.

Полная гнева и презрения, Маги допила остатки «Хайболла» и вдруг заметила, что стало очень тихо. Правда, еще раздавалась музыка из скрытых громкоговорителей, но разговоров почти не было слышно. Она осторожно посмотрела на отполированную до блеска панель стены. Ее гости глядели украдкой в ее сторону. Одни отворачивались, другие отводили глаза.

– Что случилось? – сначала Маги предположила новый подлый поступок злого духа своей жизни, бывшего партнера по сцене и возлюбленного. Однако Алекс, похоже, был тут ни при чем. Он стоял рядом с Генри Мортимером в углу, положив руку на плечи согнувшегося от горя мужчины.

Маги по очереди рассматривала печальные, озадаченные, потрясенные лица.

– Что случилось? – Она подошла к Альфу, который спрятал свое лицо за спину Ханка. – Рон, Хави, скажите что-нибудь.

– Несчастье, большое несчастье, – бормотала Анна тупо.

Маги кружилась вокруг своей рисующей подруги.

– Кто-то умер, я что-то пропустила? – Анна кивнула, как бы предчувствуя беду. – В ту самую минуту, когда ты объявила о своем уходе, Маги Фокс, погиб Бродвей. Он умер и никогда больше не возродится.

Обычно Маги быстро соображала, но сейчас она лишь растерянно смотрела на Анну.

– Мой уход? Что вдруг случилось? Полчаса назад никого это не интересовало.

– Ты не можешь так говорить, – запротестовала Анна. – Это неправда.

– Мы были ошарашены, – заверял Ханк. – Потребовалось время, чтобы мы поняли глубину трагедии.

– Ты не можешь так поступить с нами, – умолял Альф. – Маги, останься!

– Я не собиралась совсем оставлять сцену, – успокаивала всех Маги. – Я только подожду, пока заменят исполнителя мужском роли.

– Это может длиться неделями, месяцами! – кричал подавленный Генри Мортимер. – Это разорение.

– Маги, имей сострадание! – взывал Рон. – Я был бы рад, если бы у нас на телевидении была бы хоть одна актриса, которая могла бы половину того, что можешь ты. Мы бы удвоили наши квоты.

Даже Сельда, которая несколько минут назад пылала гневом, смахнула с глаз слезу.

– Маги, если ты уйдешь, я тоже оставлю Нью-Йорк и брошусь в пасть к Аль Цукову. Мне ничего не сможет предложить этот город.

Со всех сторон на нее сыпались просьбы. Маги не давали вымолвить ни слова. Наконец она смогла произнести:

– Как хорошо, когда имеешь таких друзей. Я уже забыла, как замечательно чувствуешь себя с друзьями даже в такой бездушной пустыне, как Нью-Йорк.

Тайно она ждала язвительного замечания со стороны Алекса, но тот молчал. Она все яснее чувствовала почтение, любовь и дружеское участие, которые исходили от ее друзей. «Наконец-то», – подумала она. Долго же ей пришлось ждать.

Уступить? Так ли это ужасно, если она покинет сцену, свое ремесло и своих почитателей? Но не пожертвует ли она своей гордостью?

Маги глубоко вздохнула. Ну и что! Она пожертвует свою гордость на алтарь искусства. Для этого она живет.

– Ну, хорошо, хорошо, – объявила она дрожащим голосом. – Я не уйду со сцены. Но с условием… – Эти слова прервали бурное проявление радости. – С условием, – сказала она в молчание зала, – что мой партнер по сцене с этого момента откажется от своих глупых шуток и выходок во время представления.

Все взоры устремились на Алекса, который притаился на кушетке рядом с Генри Мортимером. Головы у обоих были опущены, они производили впечатление глубоко скорбящих.

– Я заставлю Алекса подписать новый контракт с жесткими условиями, в котором будет предусмотрен миллионный штраф, если Алекс возьмется за старое, – заверил Генри и с надеждой поднял голову.

Голова Алекса была еще опущена.

– Контракт не нужен. Я понял, в чем моя ошибка. Я никогда больше не буду мешать на сцене, никогда! – Он украдкой посмотрел на Маги, чтобы угадать ее настроение. – Но я готов подписать самый ужасный контракт, только бы сохранить мою непревзойденную партнершу.

Его голова опустилась ниже.

– Я сохраню ее хотя бы на сцене, если уж потерял в жизни. Я буду жить на сцене, а вне сцены я обречен на прозябание. – Его тело содрогнулось от рыдания.

Маги растаяла. Ее мягкое сердце наполнилось сочувствием к бедному поверженному человеку, к растерявшимся друзьям и зрителям.

– Если дело обстоит так… – Она не могла говорить, ей надо было перевести дыхание, прежде чем объявить о своем решении. – Если все так обернулось, я возвращаюсь. – Она пошла на направлению к Алексу, и толпа расступилась, образовав проход. Маги шла, и ей казалось, что она на сцене в одной из тех ролей, которые заставляют зрителей плакать. Она нежно наклонилась к Алексу и погладила его волосы.

– Дорогой, забудем все, что нас разъединяло, – сказала она вкрадчиво. – Сделаем вид, что никакого маринованного огурца не было. – Она запнулась, отрезвев, и значительно холоднее закончила: – Не будем говорить об этом овоще.

Алекс вскочил, когда понял, что не надо перегибать палку.

– Маги, дорогая, я так рад, что ты простила меня! – воскликнул он, обнял ее и поцеловал под общие возгласы одобрения и аплодисменты.

Они еще целовались, а гости снова предались разговорам и не думали больше об их примирении.

– Пойдем, – позвал Алекс.

– Куда? – удивленно спросила она, но он молча взял ее за руку и потянул из гостиной через фойе в кабинет.

– Что тебе здесь надо? – спросила Маги, ступив внутрь кабинета, но тут же остановилась и огляделась. – Зачем ты закрываешь дверь? Вечер проходит в гостиной.

– Именно. – Он потушил потолочное освещение, оставив только небольшую лампу на столике. – Кому интересен этот вечер?

– Алекс, почему ты так смотришь на меня? – Она отступила на пару шагов назад, в то время как он трижды шагнул к ней.

– Если после двух лет знакомства ты еще спрашиваешь, почему я на тебя так смотрю, то ты все забыла, – сказал он с намеком.

– Конечно, я знаю, почему ты так смотришь на меня, – защищалась Маги и наткнулась на письменный стол, преградивший ей дорогу. – Но почему сейчас? Вечер…

– …может продолжаться и без тебя, – докончил он. – И почему не сейчас? Мы помирились, не забывай. И это надо отпраздновать. – Его руки скользили по ее плечам, он притянул ее к себе.

– Алекс, ты невозможен! – Немного смеясь, немного возмущаясь, Маги пыталась оттолкнуть его от себя. – Ты потерял разум?

Она хотела уклониться от его губ, но он опустил голову, и она ощутила его дыхание.

– Я люблю твою кожу, дорогая, – шептал он, покрывая ее шею поцелуями. – Ты такая вкусная, – бормотал он, продолжая целовать ее шею, щеки, в то время как рука его нащупала ее грудь. – Тебя так приятно ощущать.

Маги пыталась справиться с дрожью, вызванной его поцелуями.

– Я же пригласила гостей, – шептала она, но голос ее звучал неуверенно. – Я не должна…

– Нет, ты должна! – Его пальцы гладили спрятанную под корсажем грудь. Маги застонала. – Ну видишь, что ты должна.

– Ты сатана. – Маги склонила голову, и дыхание ее стало частым, когда он снял с нее корсаж. Маги прислонилась к письменному столу, и пальцы ее утонули в его волосах. Его поцелуи, игра его языка и осторожные покусывания довели ее до безумия.

– Алекс, нет, прекрати, – шептала Маги, но ее отказ лишь сильнее разжигал его. Она просунула руки под его пиджак и гладила его сильную спину. Она прижала его голову к своей груди и хотела уже потребовать большего, но в дверь постучали.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал Генри Мортимер. – Алло! Мне необходимо позвонить!

Алекс застыл, прижав лицо к ее груди.

– Я его убью, – проговорил он, расстроенный. – Я убью этого парня!

– Минуту, – крикнула Маги дрожащим голосом. – Да подожди! – Она отстранила Алекса и поправила корсаж. Алекс смотрел на ее полуприкрытую грудь.

– Я вижу твою возбужденную грудь…

– Знаю без тебя, идиот, – шипела она, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. – Я тоже вижу, что ты возбужден, и, если ты не хочешь, чтобы об этом все узнали, сделай что-нибудь.

– О’кей, я что-нибудь сделаю. – Он подошел к Маги и поправил золотой шарф на правом плече, чтобы ничего их не выдало, потом оба они направились к двери. – И все-таки я убью его, – проворчал Алекс, пока Маги открывала дверь.

– Мне необходимо срочно позвонить на Западное побережье, – объяснил озабоченный Генри.

– В пентхаузе дюжина аппаратов, – возмутился Алекс. – Почему вам приспичило звонить именно из кабинета?

– Гости очень шумят, а мне надо, чтобы мне не мешали. – Пожав плечами, адвокат вошел в кабинет. – А из спальни я не хотел говорить. В спальне слишком интимно. Надеюсь, я не помешал ничему важному.

– Нет, нет, мы тоже собирались позвонить, – объяснила Маги. – Но мы можем позвонить из спальни, нам там не очень интимно.

– Но не ходите за нами, – грозно добавил Алекс. – Иначе продюсера «Роз и поцелуев» ждет бесславный конец.

Он хлопнул дверью и поспешил с Маги в спальню, закрыл ее и сорвал с себя пиджак. Маги разделась быстрее, чем обычно. Алекс никак не мог расстегнуть бабочку, а Маги уже стояла нагая перед ним, в то время как он еще был в рубахе.

– Дорогой. – Она вздохнула, подошла и прижалась к нему. Ее руки, скользнув под рубаху, обвились вокруг его спины. Она приникла к его груди, и их губы слились в страстном поцелуе.

Маги стонала, ощущая напор его языка, ее руки скользили по спине мужчины, она прижалась к нему и почувствовала, как возбуждена его плоть.

Не прерывая поцелуя, они упали на кровать. Он нежно и страстно целовал ее, его руки ласкали ее разгоряченное тело, гладили ягодицы, и, наконец, он ощутил, что она стремится слиться с ним воедино.

Маги глубоко вздохнула.

Она хотела Алекса и не скрывала это. Она обвила ноги вокруг его бедер, ей хотелось ощущать его наготу. Рубаха была преградой! Она потянула за бабочку и расстегнула ее. Было почти невозможно снять прилипшую к телу рубаху! И вот наконец он смог без помех обнять Маги и крепко прижать ее к себе. Ее руки ласкали его живот и бедра, пока он не достиг цели и не ощутил ее нежность и теплоту.

Маги доверила себя ему, она купалась в переполняющем их чувстве, его сила и мощь увлекли ее. Она была нежной и послушной в его руках и приготовилась к напору его страсти, но Алекс удивил ее. Лаская ее рот своими губами, играя языком, он довольствовался лишь этой близостью, гладил ее и сдерживал их общую страсть, но вот тела их воспламенились, огонь страсти рвался наружу.

Маги не хотела больше ждать, она гладила его спину, наслаждаясь каждым сантиметром его кожи, впиваясь в него кончиками пальцев и ногтями, он начал двигаться настойчивее и сильнее, однако еще пытался продлить как можно дольше наслаждение взаимного слияния.

Маги дышала прерывисто, глаза ее широко раскрылись, и она смотрела на Алекса, смотрела в его глаза, устремленные на нее. Алекс старался найти более удобную позу, чтобы отдать Маги всю силу своей страсти.

В последний момент он приподнял голову, его зубы были сжаты, улыбаясь, смотрел он на преображенное любовью лицо Маги, в ее чертах он увидел красоту и великолепие каждый раз вновь рождающегося возбуждения, но вот они вместе достигли пика, и взор его помутился. Они упали на кровать, сжимая друг друга в объятиях.

Они вновь возродились к жизни, поняв, что лежат на краю кровати, но не могли даже шевельнуться и погрузились в пучину бесконечной нежности.

Их губы нашли друг друга и сомкнулись в трепетном поцелуе, позволившем еще раз ощутить бездонное счастье, которым они наслаждались до тех пор, пока далекий смех, музыка и звон бокалов не напомнили им, что у них еще есть обязанности, о которых не следует забывать.

5

– Да где же все? – воскликнула пораженная Маги, когда они с Алексом вновь оказались в гостиной. Музыка по-прежнему играла, в пепельнице догорали окурки от сигарет, на полу валялись два опрокинутых бокала. Других следов вечернего приема не наблюдалось.

– Стая отправилась к кормушке. Послушай! – Алекс кивнул в сторону столовой, из которой доносились возбужденные голоса и веселый смех.

– Замечательно, когда окружен хорошими друзьями. – Маги повернулась и хотела уйти в столовую, однако остановилась и снова обернулась назад. В ее голубых глазах был вопрос, который она сразу же высказала: – Ты мне еще не сказал…

– Что? – Алекс подыгрывал ей, хотя уже понял ее. Но он хотел, чтобы она произнесла вслух то, что хочет от него услышать.

– Ты меня любишь, Алекс?