Текст книги "Любовные игры"

Автор книги: М. Р. Хайнце

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ах, ты сравниваешь мою любовь с многоэтажными домами? – прошипел Алекс.

– Да, например с Эмпайа Стайт Билдинг! Старо, достойно, мило, но уже покрылось ржавчиной!

– Ржавчиной?! – Алекс вскочил с кресла, готовый совершить убийство.

– Ну, будем миролюбивы… – Маги повязывала широкий пояс, состоящий из переплетенных золотых нитей и цепочек. – Ну, скажем, вершины твоей любви начинаются… – Она посмотрела на оригинальный потолок своей спальни. – Да, с чего они начинаются? А, нашла! – Она накинула на плечи длинный блестящий шарф и закружилась вокруг Алекса. – Твои вершины там, где зелень на старых медных крышах, они зеленые!

– Да! – Маги нажала на кнопку вызова персонала. – Зеленые! Как огурец! Вот мы и снова у Corpus delicati.

– Ты имеешь в виду Corpus delicti, – поправил Алекс.

– Доказательство остается доказательством! – Она обернулась к входящей Кончите. – Я бы хотела чашечку чая, Кончита, – сказала она любезно. – И поспешите, сейчас придет господин Мортимер.

Кончита поклонилась и бросила на Алекса робкий восхищенный взгляд.

– А сеньор Рейнольд? Господин Рейнольд хочет чего-нибудь?

– Я, да… – начал Алекс.

– Господин Рейнольд ничего не хочет, – сказала между тем Маги. – Спасибо, Кончита, принесите мне чай.

Неуверенно, но по-прежнему восхищенно глядя на Алекса, Кончита ушла.

Он внимательно наблюдал за Маги, чтобы правильно определить ее чувства. Она была в хорошем расположении духа, но при этом настроена против него. Она снова начала игнорировать его. Закрепив волосы заколкой, она обматывала вокруг головы золотую шаль. И через несколько минут ее неприбранные волосы скрылись под элегантной золотой чалмой.

– Ну вот ты и скрыла все признаки нашей безумной страсти, – сказал Алекс, надеясь спровоцировать Маги ответить что-нибудь. Та убрала последнюю прядь в чалму, посмотрела на себя в зеркало и довольно кивнула.

– Чем меньше от тебя останется, тем лучше.

– Ах, вот как! – пробормотал он с ожесточением.

– Да, это так, – она улыбнулась себе в зеркале. – Жаль, что моя публика не увидит меня сегодня. Дни, когда не выходишь на сцену, – потерянные дни.

– У тебя достаточно публики, – сказал он с горечью. – Пожалуй, в первый раз ты не разыграешь комедию своим гостям.

Маги, довольная, рассмеялась.

– Это зависть бездарного коллеги, не имеющего успеха у зрителей. – Она помрачнела, когда вошла Кончита с подносом в руках и поставила его на стол. – Что это? Я просила чай для меня, а один человек пьет из одной чашки. Зачем вторая чашка? – Кончита вздохнула.

– Я думала, что сеньор Рейнольд, может быть…

– Сеньор Рейнольд не получит в этом доме больше ничего, даже стакан воды. Заметьте себе это, Кончита.

Маги с удовольствием бы рассчитала служанку за мечтательные взгляды, которая та бросала на Алекса, если бы не было так трудно найти хорошую прислугу.

– Ну вот, возьмите чашку и исчезните, и сообщите мне, когда придет господин Мортимер.

– Да, сеньора Фокс. – Кончита взяла чашку и хотела уйти, когда Алекс в знак благодарности одарил ее своей знаменитой улыбкой. Кончита направилась к двери. Из фойе доносился звонок.

– Алекс, – сказала Маги угрожающим голосом. – Прекрати надоедать моей горничной своими безнравственными взглядами. Я не потерплю эту гадость в своем доме.

– Ну, тебе так нравился мой безнравственный взгляд?.. и кое-что еще, – укорил он ее. – Ты просто ревнуешь, когда я в благодарность улыбаюсь Кончите.

– Ревную, к тебе? – смех Маги звенел, как колокольчик. – Я же не ревную к тряпке, которая лежит перед дверью, когда люди проходят и наступают на нее.

– У тебя нет никакой половой тряпки, – выдавил он сквозь зубы. – Отвратительное сравнение.

– Ну, ты мне не нужен, так же, впрочем, как и половая тряпка. Сравнение великолепно. А теперь иди и жди в фойе, пока тебя позовут.

Алекс не двинулся с места.

– Ты заходишь слишком далеко, сахарный кусочек! Час тому назад ты стонала и охала в моих объятиях, а теперь…

– Это было лишь доказательством того, что я выше многих вещей. – Выражение недоверия на его лице рассмешило Маги. – Конечно, это было лишь доказательством моего суверенитета.

– Это было лишь доказательством того, что ты устраиваешь плохой спектакль. – Алекс устремился к двери. – Я подожду Генри в гостиной.

– В фойе, – потребовала она. – Я не терплю посторонних в своей гостиной.

– В гостиной, – прошипел Алекс.

– В фойе!

Дверь открылась, и Кончита посмотрела на Алекса сдержанно, но многообещающе.

– Сеньор Мортимер пришел, сеньора Фокс, – сообщила она.

Маги допила чай.

– Иду. – И, указывая на Алекса, сказала Кончите: – Скажите этому постороннему сеньору, что я хочу поговорить с ним в кабинете. И сейчас же!

Кончита недоуменно посмотрела на Алекса, который махнул рукой. Он сделал вид, что не заметил взгляда Кончиты, который говорил, что та готова пуститься в приключения, раз уж хозяйка не хочет о нем ничего знать.

С большим удовольствием он ушел бы сейчас и напился в каком-нибудь баре на Бродвее, чтобы забыть Маги и ее безумную месть за его смешную шутку. Но ему было любопытно, что еще она придумала, и он остался.

Речь шла ни больше и ни меньше, как о волнующем вопросе: какова должна быть плата за маринованный огурец?

3

Генри Мортимер выглядел как адвокат из пьесы, идущей на Бродвее: около шестидесяти, кругленький, чтобы не сказать тучный, с розовым лицом, как у ребенка, и с голубыми водянистыми глазами. В лучах светильников, украшающих фойе, его седые волосы блестели и напоминали свежий, только что выпавший снег. Любой режиссер взял бы его на роль адвоката. Даже сшитая с учетом круглой фигуры тройка очень подходила ему.

– Маги, вы… – начал Генри, но Маги не дала ему договорить.

Она позволила ему поцеловать себя в щеку и печально вздохнула.

– Вы пришли выразить мне свое сочувствие и соболезнование, Генри? Как любезно с вашей стороны.

– Я здесь, потому что вы меня пригласили, дорогая. – Тут до него дошел смысл сказанных ею слов, и он сделал печальное лицо. – Бога ради, кто-то умер?

– Да, – пробормотала Маги загробным голосом. – Вчера вечером на сцене было убито искусство. Предательски убито на глазах у всех. И об этом мы должны поговорить, Генри. Проходите и вы тоже, сеньор, – бросила она Алексу.

Генри Мортимер, сбитый с толку, посмотрел на Маги, потом обернулся к Алексу, но тот лишь пожал плечами в ответ на его немой вопрос.

Маги неслышно ступала по темно-голубому ковру, по которому разбегались бежевые разводы. Она направлялась к широкому письменному столу, расположенному у большого окна с видом на Центральный парк. Она устроилась за красивой столешницей, сделанной из светлого кленового корня, которая покоилась на изящных ножках. Из кленового корня были изготовлены также низкий столик и деревянная обшивка стен. Холодную элегантность помещения подчеркивали светло-голубые шторы и темно-серые огромные диваны.

– Пожалуйста, господа, садитесь. – Как ледяная статуя восседала Маги за столом. Щеки Генри Мортимера еще более порозовели, он чувствовал себя неуютно. У Алекса было каменное лицо. – Вы, конечно, спросите меня, господин Мортимер и господин Рейнольд, зачем я пригласила вас.

– Вы всегда называли меня по имени: Генри, – обратился адвокат к Маги. – Я все-таки ваш адвокат, менеджер и продюсер уже много лет.

– Не теряйте силы, Генри, – вставил Алекс сухо. – Я уже два года ее любовник, и, несмотря на это, она называет меня господин Рейнольд.

– Я хочу подчеркнуть, что речь пойдет о сугубо деловых отношениях, – заявила Маги твердым голосом. – Поэтому я требую, чтобы все личное отошло на задний план.

– Но мы так давно сотрудничаем, Маги, – жалобно возразил Генри.

– Что вы имеете в виду, Генри, наше с Маги взаимопонимание в прошедшие два часа? – спросил Алекс. – Не так ли, сахарный кусочек? – добавил он, выразительно глядя на нее. – Рассказать Генри, что с тобой можно сделать, при том, что это не произведет на тебя никакого впечатления?

Маги, защищаясь, подняла свою ухоженную руку.

– Не будем переходить на личности, таракан, – вежливо попросила она и улыбнулась Генри – Господин Мортимер, я хотела бы, чтобы вы сообщили всему миру, что между мной и Алексом Рейнольдом больше не существует личных отношений.

Лицо Генри Мортимера становилось все мрачнее. Он неуверенно посмотрел на Алекса, который был занят разглядыванием тонких, нежных золотых разводов на стене.

– Генри, – спросила Маги с мягким нажимом в голосе, – вы меня поняли? Я имею в виду публикацию в средствах массовой информации. Сделайте заявление в прессе о том, что мои отношения с господином Рейнольдом закончились.

Генри отошел от первого потрясения и счел хорошим знаком то, что Маги называет его снова по имени.

– Может быть, мы обо всем поговорим спокойно, Маги? – спросил он и дружелюбно потер руки. – Мы можем…

– Нет, мы не будем об этом говорить, – перебила его Маги. – Если вы не выполните мое требование, я буду вынуждена искать себе другого менеджера.

Генри Мортимер понял, что он слишком рано возрадовался.

– Ну хорошо, заявление в прессе, – сказал он вздыхая. – Я сомневаюсь, что весь мир проявит к этому интерес, Маги.

– Вы противоречите мне из принципа, господин Мортимер? – спросила она и грозно подняла брови. – Правильно ли я поняла, вы больше не хотите защищать мои интересы, и я должна искать себе другого адвоката. Я лишь указала на то, что весь мир напряженно ждет мою реакцию на оскорбление, нанесенное моему артистическому искусству. И весь мир должен узнать ее.

– А я лишь указал на то, что не весь мир интересуется вашей реакцией, – нервно заметил Генри Мортимер.

– Ну, малые страны, такие, как Азия и Африка, конечно, нет, – уточнила Маги. – Но остальной мир. Вы опубликуете заявление?

Генри Мортимер достал большой белый платок и вытер лоб. О размолвке исполнителей главных ролей в «Розах и поцелуях» газеты писали под крупными заголовками, но он больше печалился о настроении во время спектакля.

– Не волнуйтесь, Генри, – сказал Алекс, как будто прочел мысли Мортимера. – Пьеса будет идти. С этой минуты мы с Маги начнем понимать друг друга лучше, чем прежде.

Генри облегченно засмеялся, но Маги постучала длинным ногтем по до блеска отполированной дорогой столешнице.

– Как тебе пришла в голову такая абсурдная идея, Алекс? – спросила она удивленно и вспомнила, что считает его теперь чужим.

Алекс самонадеянно улыбался.

– Я припомнил, как двумя часами ранее мы любили друг друга – совсем без внутренних отношений. Наше сотрудничество на сцене должно быть ошеломляющим.

Генри Мортимер закашлялся, у него случился настоящий приступ удушья. Маги теперь барабанила по столу пятью пальцами сразу.

– О сотрудничестве на сцене я еще скажу, Генри, но сначала, Алекс, маленькое разъяснение. – Маги играла пресс-папье из горного хрусталя, в котором преломлялись лучи светильников, как в огромном бриллианте. – Мы любили друг друга всеми возможными и прежде всего невозможными способами… – Она бросила взгляд на Генри, который был известен в их кругах как человек щепетильный и чопорный, с ним вполне мог случиться второй приступ удушья. – Алекс, это было как прощальное пожатие руки, – сдержанно объяснила она. – Так принято у цивилизованных людей.

– Что, в гостиной, на диване…

– Алекс! – Маги подпрыгнула и поспешила на помощь задыхающемуся Генри. – Ты не считаешься ни с кем? Даже если ты уничтожил меня на сцене, тебе необязательно губить моего лучшего и верного друга, адвоката, менеджера и продюсера! – Она наклонилась над Генри и похлопала его по спине. – Теперь лучше? – заботливо спросила она.

Генри смотрел на нее полными слез голубыми глазами.

– Более или менее сносно, – прохрипел он и провел платком по лицу. – А что станет с пьесой «Розы и поцелуи»? Как вы сможете убедительно играть любовников, если смертельно ненавидите друг друга?

Алекс удобно откинулся в кресле.

– Я не вижу тут для себя проблемы, Генри. Настоящий артист может сыграть любовную сцену, даже если его партнерша черепаха. Но Маги это вряд ли удастся.

– Могу я попросить воды? – прохрипел Генри.

– Что? У меня не получится? – закричала Маги. – Это наглость, Алекс. Я уже давно, вечер за вечером, играю на сцене так, как будто мы любовники.

– Мы и были любовниками, – напомнил Алекс.

– Ради Бога, стакан воды… – тихо попросил Генри.

– Ты просто хочешь скрыть, что я на сцене лучше тебя, – кричала Маги. – Вот ты и пытался с помощью лука, чеснока и последний раз с помощью маринованного огурца опустить меня до своего уровня.

– Мое горло… – кряхтел Генри. – Стакан воды…

Алекс совсем расслабился.

– Со мной на сцене ты не играла, сахарный кусочек. А как было там, где мы не играли вместе? Ты и тогда вступала в интимную связь с исполнителем главной роли?

Генри снова поперхнулся, сраженный новым приступом, он даже не мог больше просить воды. Соответствующая жестикуляция не привлекла внимания спорящих.

– Ну вот, опять все сначала, – Маги резала правду в глаза и постукивала побледневшего Генри по плечам. – Это вечная проблема с Алексом. Его мужская неполноценность и поэтому ревность ко всем мужчинам, которых я когда-нибудь знала и с которыми могу сравнить его.

– Воды! – стонал Генри.

Маги наклонилась над своим адвокатом и посмотрела в его покрасневшие глаза.

– Будьте внимательны, Генри, и вы все поймете. Алекс потому так ревнив, что любое сравнение с другим говорит не в его пользу.

Алекс потерял завоеванный покой и вскочил. Он с другой стороны наклонился над адвокатом.

– Не случайте эту нимфоманку, Генри, – убедительно заявил он. – Раскрыть вам глаза на вашу клиентку?

– Пожалуйста… – кряхтел Генри.

– Рассказать вам детали, которые не сообщала даже скандальная хроника об этом сахарном кусочке, хотя статьи были достаточно скабрезные? – гипнотически вопрошал Алекс.

– Пожалуйста, я…

– Итак, хорошо, Генри, я поведаю вам об этом. – Алекс отвел руку адвоката, вцепившегося в него. – Да, да, я расскажу вам все, не беспокойтесь.

Маги подняла руку.

– Замолчи же, Алекс. Генри хочет что-то сказать.

– Само собой разумеется, – возразил Алекс. – Он хочет сказать, что его интересуют все детали.

Генри отчаянно тряс головой.

– Он хочет сказать совсем другое, – заверила Маги.

Генри усиленно кивал.

– Ты просто боишься моих разоблачений, – козырял Алекс.

– Ты ничего не можешь разоблачить, так как я ничего не скрываю, – шипела Маги.

– Ах нет? – язвительно спросил Алекс. – А что было до этого в гостиной, на ковре и…

– Проклятие! – Генри оттолкнул от себя обоих и встал с бешено горящими глазами. – Если я не получу стакан воды, я задохнусь! Я поперхнулся и мне не хватает воздуха, я не могу больше говорить… – Он и правда замолчал, увидев два растерянных лица, глубоко вздохнул и снова опустился в кресло. – Получу я наконец стакан воды, пожалуйста, пожалуйста? Мне плохо.

– Это ты виноват, Алекс, – упрекнула Маги. – Принеси Генри воды.

– Я позову Кончиту, – возразил тот ледяным голосом.

– Ах нет. Теперь тебе нужна и Кончита, после того как ты предстал перед ней голым? – съязвила Маги.

Генри снова закашлялся.

– Я не знаю, где здесь вода. Согласно твоим высказываниям, я посторонний в этом доме.

– Там холодильник. – Маги показала на панель в стене. – Стаканы стоят ниже. И поторопись. Я хочу, чтобы Генри умер только после того, как опубликует мое сообщение.

– Воды… – хрипел Генри, наклонившись вперед.

– Да, да! – Маги непроизвольно толкнула его снова в кресло. – Как ноющий ребенок! Ужасно! Эта идиотская жажда воды! Вы полагаете, Генри, что доросли до шоу-бизнеса?

– До шоу-бизнеса дорос, – прошептал Генри и взял с благодарностью желанную влагу. – Но не до артистов.

Маги сочувственно смотрела, как он пьет.

– Тогда вам следует в будущем иметь дело только с простыми беспроблемными артистами, как мы, и вы сохраните свои нервы, Генри. Да, я больше не играю в «Розах и поцелуях».

Генри разом отпил полстакана минеральной воды, но она попала не в то горло. Результат был ужасный. Он вскинул руки, стакан полетел по комнате и ударился о полукруглый матовый плафон настольной лампы, отчего оба разбились на мелкие кусочки. Генри выдохнул, вода фонтаном хлынула наружу, прямо на голубой ковер.

– Ты погубишь своего менеджера, адвоката и продюсера, – констатировал Алекс. – Я тебя не понимаю. Генри тебе ничего не сделал.

– Он разбил мою настольную лампу, великолепную вещь! – кричала недовольная Маги.

– И поэтому ты намереваешься его извести. Не слишком ли сильная реакция?

– Я ничего такого не сделала, – защищалась она. – Напротив, я дала ему воды, которую ты не хотел ему дать.

– И из-за которой, благодаря твоему бестактному замечанию, он умирает. – Алекс теребил Генри за щеки. – Генри, вы так плохо выглядите. Что с вами? Может быть, позвать врача?

Генри тряс головой.

– Я… я… – заикался он.

– Дай ему бренди, – распорядилась Маги.

– Ты хочешь его совсем доконать? – упрекнул Алекс, качая головой. – Как тебе в голову приходит такая нелепица? Ты никогда не бросишь роль. Для этого ты слишком страстная и профессиональная актриса.

– Ах, вот как! – Маги печально посмотрела на лампу, потом позвонила Кончите. – С чего это ты вдруг хвалишь меня? Этот трюк со мной не пройдет. С этой минуты я больше не играю в пьесе. Актриса из второго состава может взять мою роль.

Генри Мортимер жалобно стонал и вдруг замолчал, когда оба обратили на него внимание. Он поднял дрожащую руку.

– Нет, нет, не помогайте мне, во имя всего святого, – взмолился он. – Позвольте мне посидеть здесь тихо и спокойно умереть. И все будет хорошо.

– Генри, не отчаивайтесь. – Алекс дружески похлопал его по плечу так, что Генри чуть не упал с кресла. – Во-первых, Маги в любом случае выйдет на сцену, и, во-вторых, вы ничего не потеряете, если этого и не случится. Лаура – замечательная актриса второго состава.

Генри задумчиво покачал головой.

– Алекс, зрители приходят в театр ради Маги Фокс, а не на какую-то Лауру, которую никто не знает.

– Ты слышишь! – торжествовала Маги. – Зрители хотят видеть Маги Фокс, то есть меня!

– Не печальтесь, Генри, – заверил Алекс. – Я у вас в главной роли. Женская роль лишь мишура.

– На мне держится вся пьеса, – настаивала Маги.

Теперь пришла очередь Алекса не замечать ее.

– Люди будут ходить, чтобы посмотреть на меня, Генри, – утверждал Алекс.

– Заблуждаешься, – поставила его на место Маги. – Я требую заменить Алекса Рейнольда достойным артистом. В этом случае я согласна не покидать сцену и играть в «Розах и поцелуях» с неизменным успехом.

– Но Маги… – начал Генри, но не смог продолжать из-за хрипоты в голосе.

– Это мое последнее слово, – кричала Маги. – Заключим новый контракт. Это вы должны уметь, будучи моим адвокатом. Потом, как мой менеджер, вы поговорите с моим продюсером и убедите его отказаться от Алекса Рейнольда.

Генри как безумный вытаращил глаза.

– Я должен составить контракт, передать его себе и потом переговорить с самим собой и с собой же согласовать? Мне кажется, Маги, так дело не пойдет. Я…

– Пойдет, иначе вам труба. – Маги без сил опустилась на стул. – А вы не хотите. Как только я получу третий экземпляр контракта, я снова буду выступать на сцене.

– При чем тут третий экземпляр? – спросил Алекс.

– Генри составит новый контракт и оставит себе оригинал, – поучала она. – Ты получишь дубликат в качестве уведомления, а я получу третий экземпляр, трипликат.

Генри покачал головой.

– Я дам вам тоже оригинал.

– Нет, нет, на третьем экземпляре труднее сделать исправления. – Маги дружелюбно улыбалась. – На экземпляре, написанном через копирку, буквы такие толстые и нечеткие, что…

– Напрасно, Маги, – перебил ее Генри. – Кроме того, что у вас нет причины расторгать контракт, я не смогу найти артиста на роль Алекса, так как его дублер из второго состава болен. Кто сможет так быстро выучить эту роль?

Дверь отворилась, и вошла Кончита.

– Извините, но первые гости уже пришли…

– Уберите осколки, – приказала Маги и так угрожающе посмотрела в черные миндалевидные глаза Кончиты, что та не осмелилась ни разу взглянуть на Алекса.

– Сейчас, сеньора Фокс, – прошептала Кончита и собралась уходить, но Генри схватил ее за руку.

– Уберите и меня вместе с осколками и выбросите меня в мусоропровод, – жалобно застонал он. – Я тоже осколок, я разбит. Соберите мои осколки!

– Вы передергиваете бессовестным образом, – упрекнула его Маги, в то время как совсем сбитая с толку Кончита спасалась бегством. – Не вижу проблемы. Я буду и упряжной лошадью и звездой на вашей сцене, если вы выбросите этого балаганного комедианта на улицу.

Генри обратился к Алексу.

– Вы слышите, Алекс, – начал он, но последний махнул рукой.

– Я не дам себя уговорить добровольно отказаться от своей роли в «Розах и поцелуях».

Генри вздохнул.

– Я лишь хотел попросить бренди, тройной.

Алекс вопросительно посмотрел на Маги, и та снисходительно указала на бар.

Пока Генри принимал в руки свой бокал, в помещении царила благоговейная тишина. Налив себе бренди, Алекс поставил бутылку на место.

– Я тоже хочу немного выпить, – сказала Маги, но Алекс, не говоря ни слова, закрыл бар, лицо его перекосила усмешка.

Генри Мортимер уже собрался сделать глоток, но в последний момент остановился и задумчиво посмотрел на Маги.

– У вас есть еще сюрпризы для меня? – спросил он подозрительно. Когда она покачала головой, он опрокинул разом все содержимое бокала.

– Я перережу ей горло, – прошептал Алекс, но тут щеки Генри надулись, он пытался не подавиться бренди, которое брызнуло из его носа. Но Алекс не позволил сбить себя с толку. – Любой судья меня оправдает, ибо я оборонялся. Мне лишь придется показать ему Маги, и он поймет мои мотивы.

Генри с трудом проглотил бренди, вдохнул и заморгал, как будто из его глаз посыпались брызги.

– Как вы собираетесь показать Маги, если вы перережете ей горло. Впрочем, я охотно выступлю в вашу защиту.

– Спасибо, Генри. – Алекс пожал руку своему продюсеру. – Вы действительно настоящий друг.

В этот момент появилась Кончита с совком и веником, и спор на некоторое время прекратился.

Маги закурила сигарету и уютно откинулась на спинку стула.

– Несмотря на вашу большую, только что родившуюся дружбу, хочу напомнить вам, Генри, что вы пока еще мой адвокат, мой менеджер и мой продюсер. – Не найдя пепельницу, Маги взяла у Кончиты с совочка осколок от плафона настольной лампы и стряхнула туда пепел. – Мои условия остаются неизменными. Пока некий Алекс Рейнольд играет в пьесе, я не выйду на сцену.

– Маги! – взмолился Генри. – Вы же понимаете, что разразится катастрофа, если Лаура появится вместо вас.

– Но она актриса второго состава! – сияя, нанесла Маги свой удар.

– Да, но только потому, что вы никогда в жизни не пропустите спектакль и Лаура никогда не появится на сцене… не появлялась! – поправил он себя. – Ее талант слишком мал, голос слишком громок, волосы слишком светлые, а грудь слишком большая, она вульгарна.

Алекс мысленно согласился. Генри очень точно описал Лауру. Однако Алекс сделал огорченное лицо.

– Генри, если у вас такое мнение, то я проиграл. Вы должны отказаться от меня.

– Как это? – удивился Генри.

– Да, почему это? – как эхо повторила Маги, искренне удивленная. Она никогда бы не подумала, что Алекс пойдет на уступки.

– Похоже вы считаете, что по сравнению с Лаурой даже Маги Фокс может улучшить ситуацию, – отозвался Алекс.

Генри, вздыхая, закрыл лицо руками. Он понимал, что последнее замечание Алекса уничтожило возможность быстрого примирения двух звезд.

Маги ничего не сказала. Она лишь так сильно надавила сигаретой на осколок, что тот разлетелся на мелкие кусочки. Генри, охая, поднялся со своего кресла.

– Я как адвокат, менеджер и продюсер поседел, занимаясь шоу-бизнесом, – заявил он, – особенно этому способствовал сегодняшний вечер. Но я понял, что верна пословица: не так страшен черт, как его малюют.

– Вы правы, Генри. – Маги вышла из-за письменного стола. – Пословица касается и меня.

– Тогда я спокоен, – сказал Генри.

Алекс был уверен в том, что адвокат делает поспешные выводы, но промолчал. Генри Мортимер мог поседеть, занимаясь шоу-бизнесом, многое постичь при этом, но он, Алекс, два года был близким другом и доверенным Маги.

Маги кивнула своему адвокату.

– У меня черт страшнее, чем его малюют. – Она не стала ждать, пока до Генри дойдет смысл ее слов. Она была уже у двери, когда адвокат застонал.

Алекс снова был прав. Он сделал Генри знак ничего больше не говорить.

Маги открыла дверь и устремилась в фойе для встречи первых гостей.

– Почему вы делали мне знаки? – поинтересовался Генри. – Я мог еще уговорить Маги.

– Вы видели когда-нибудь, что Маги делает то, о чем ее просишь? – Алекс засмеялся, когда Генри Мортимер отрицательно покачал головой. – Вот почему мы не должны уговаривать ее играть в пьесе.

Генри кивнул и пожал плечами.

– Может быть, вы и правы, Алекс, но я должен был хотя бы попытаться. Представьте на минуту, что Маги не будет играть. Я не могу отказаться ни от вас, ни от нее. Мне бы надо было уговорить ее как-нибудь.

Алекс похлопал адвоката по плечу, и они присоединились к гостям в фойе.

– Вы знаете басню о слоне и моське. Вы напоминаете мне моську.

Генри вымучил улыбку.

– Я скажу Маги, что вы сравнили ее со слоном. Это ее не обрадует.

Алекс засмеялся и пожал плечами.

– Она уподобляет меня таракану. По сравнению с этим слон выглядит весьма безобидно.

Генри поднял брови.

– Таракану? Да, это сильно. А как вы ее называете? Кажется, «сахарный кусочек»?

– Правильно.

– Звучит очень мило.

– Маги ненавидит это прозвище.

Генри вздохнул.

– Вы, и правда, идеальная пара.

4

При взгляде на гостей, друзей и коллег глаза Маги слегка увлажнились припасенными на этот случай слезами.

– Это вы, мои дорогие! – воскликнула она в порыве радости и открыла руки для объятий, потом она обняла каждого из десятка уже пришедших в пентхауз гостей, при том, что добрая дюжина еще должна была появиться. Маги не хотела долго скрывать свою боль.

– Ха! Дорогая! – Рон, режиссер с телевидения, поцеловав ее в щеку, протянул ей странный хромированный предмет, олицетворявший что-то футуристическое.

На мгновение Маги забыла о своей печали и завертела предмет в разные стороны.

– Что это такое? Выглядит заманчиво.

– Положи где-нибудь в шкафу как современную пластику, – посоветовал Рон, – все будут тебе завидовать.

– Спасибо, сокровище. – Маги в благодарность поцеловала его. – А имя художника?

Рон широко улыбнулся, показав ряд красивых зубов.

– Эта штука отскочила сегодня от нашей камеры, какая-то ручка или что-то в этом роде. Я прихватил ее с собой.

– Ты подтвердил мнение о том, что в Нью-Йорке тащат, что попало, как вороны, – сказала Маги и покачала головой.

– Но я из Кентукки и в душе остался кентуккским мальчиком, – заверил ее Рон.

– Ну ты только подтверждаешь мнение, что Нью-Йорк портит даже детей из провинции. – Маги бросилась на шею Сельде, тоже актрисе. – Ты не представляешь, – всхлипывала она.

– Нет, что я пережила, – говорила она уже Анне, преуспевающей художнице.

– Ты говоришь об истории с огурцом? – спросила Анна и хотела поцеловать Маги. – Вы насмешили весь Нью-Йорк.

Маги отпрянула назад и уклонилась от поцелуя.

– Какой ужас! – Она схватилась за голову. – Есть здесь кто-нибудь, кто мне посочувствует, вместо того чтобы смеяться?

– Как насчет меня? – Хави, ее коллега, привлек Маги на свою широкую грудь. – Обычно я утешаю вдовушек с Пятой авеню и Центрального Парка Вест, но для тебя сделаю исключение. Прямо сейчас или после закусок?

Маги в шутку ударила его.

– Ну, ты только подтверждаешь мнение о том, что все в Нью-Йорке помешаны на сексе. И не говори, что ты из Кентукки.

– Нет, я из Массачусетса, и не говори, что Нью-Йорк испортил меня, я с юных лет любил богатых вдовушек.

– Поросенок! – Маги уже повисла на шее очередного мужчины. – Утешь меня, – попросила она Альфа, художника-декоратора. – Я знаю тебя, ты можешь утешить, не предаваясь безумным фантазиям, ты тонко чувствующий гомосексуал.

Альф скромно поцеловал ее в лоб.

– Ты имеешь в виду случай с огурцом? Детка, но это было смешно до коликов!

– Предатель! – Маги рассердилась и повернулась к нему спиной. Увидев своего друга Ханка, она пустила слезу. – Но ты-то пожалеешь меня?

– Конечно, – заверил Ханк. – Только Алекс выглядит так, будто именно он нуждается в утешении. Может быть, мне утешить его?

– Пожалуй. – Маги посмотрела в сторону Алекса, который стоял рядом с безутешным Генри Мортимером. Она покачала головой. – Разве я приглашала господина, что стоит там? Странно, обычно я знаю всех своих гостей. Ну исключение тоже возможно. Пойдем! – Под руку с Альфом и Ханком она прошла в огромное помещение, размеры которого скрадывали темные краски, в которых было выдержано убранство: коричневый ковер и угловые диваны, темно-синие стены и потолок с золотыми разводами. Низкие светильники оживляли золотые диванные подушки и выделяли сверкающие темно-синие деревянные столы, на которых стояли золотые пепельницы и вазы. Зеркала, вмонтированные в потолок, фигурки из Азии и необычные лампы подчеркивали небывалую роскошь.

– Какая необычная обстановка. – Режиссер из Санкт-Луиза рассматривал каждую деталь и одобрительно улыбался Маги. – Я повидал апартаменты Нью-Йорка, но это самые прекрасные.

– Большое спасибо, господин Грандвилл. – Маги бросила взгляд в сторону Алекса. – Вы не представляете, как здесь будет красиво, когда я выброшу последний мусор.

– Мусор? – Грандвилл огляделся. – Но здесь так удивительно чисто…

– Ну, можно сказать, вредных насекомых, – заметила Маги.

Гость из Санкт-Луиза удивился.

– Правда то, что я слышал? В Нью-Йорке даже в самых роскошных домах водятся тараканы?

– Именно. – Маги сияла. – И вы не знаете, где можете встретить эти чудовища. – Она снова посмотрела на Алекса и Генри, но было очевидно, что имеется в виду только Алекс. – Анна! – позвала она художницу, которая стояла, окруженная гостями. – Анна, тебе хорошо удаются изображения насекомых?

Анна была недовольна, что ее отвлекли.

– Не мешай мне. Я как раз объясняю, как нарисовать улыбающегося паука.

Маги заинтересовалась и подошла поближе.

– А ты не сможешь нарисовать таракана, который жует огурец.

Анна оцепенела. Лицо ее просветлело, и она торжествующе подняла руки.

– Вот это идея! Это достойно Нью-Йорка! Это фантастика!

– Я знаю, – согласилась Маги. – Нарисуй таракана с лицом человека, и Мона Лиза померкнет.

– Ты гений, – воскликнула Анна.

– Я знаю, – снова согласилась Маги и показала на Алекса. – Ты можешь рисовать с натуры. Вон стоит твоя модель.

Все взоры устремились на Алекса, который в отличие от Генри Мортимера не выказывал никакого волнения. С бокалом в руке, он равнодушно созерцал окружающих.