Текст книги "Принцесса мафии (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Да, – рычит он, прижимая меня к себе, его глаза темнеют и сужаются, когда он удерживает мой взгляд. Я чувствую, что мое сердцебиение учащается в соответствии с интенсивностью его взгляда, но я слишком переполнена эмоциями, чтобы обращать на это внимание. – Я оберегаю тебя, Катерина. Твои эмоции, твой страх и гнев берут верх над тобой. Когда это так, когда тебе нужен кто-то, кто присмотрит за тобой, я могу быть рядом. Я могу уберечь тебя. Но ты должна меня выслушать.

Его руки лежат на моих запястьях, прижимая меня к двери.

– Я хочу сделать это прямо сейчас, – выдыхает Лука, в его голосе слышится низкое рычание. – Я хочу развернуть тебя и сказать, чтобы ты держала руки на двери, пока я стягиваю эти узкие джинсы и опускаю ремень на твою задницу. Я хочу поставить тебя на колени и заставить сосать мой член, в извинение за твое поведение. Но я не собираюсь делать этого прямо сейчас. Знаешь, почему?

Я качаю головой, слезы наполняют мои глаза, а эмоции смешиваются, страх и горе, похоть и смятение.

– Нет, – шепчу я, и Лука снова смотрит на меня с оттенком сочувствия в глазах.

– Потому что несмотря на то, что ты можешь подумать, Катерина, я не жестокий. Я не ненавижу тебя и не хочу, чтобы тебе было больно. Я хочу защитить тебя. А сейчас тебе нужно время. И ты получишь его, не беспокоясь о том, что я хочу от тебя, но я сделаю так, что ты не сможешь покинуть этот дом.

Прежде чем я успеваю ответить, он хватает меня за талию одной рукой, поднимает и перекидывает через плечо, как гребаный пещерный человек, словно я ничего не вешу. Лука поворачивается и направляется к лестнице, а я испускаю вопль протеста, бью кулаками по его спине и пинаю его.

– Отпусти меня!

Он ничего не говорит, только наносит один сильный шлепок по одной половинке, когда мы доходим до основания лестницы.

– Ты делаешь только хуже, – категорично заявляет он мне, начиная подниматься. – Тебе опасно пытаться вернуться домой прямо сейчас. Ты подвергнешь опасности не только себя, но и других. И раз уж ты не хочешь слушать, есть только один способ сделать так, чтобы я не беспокоился о том, что ты улизнешь. – Он несет меня до спальни наверху, где я спала последние две ночи, открывает дверь и снимает меня со своего плеча, чтобы поставить на ноги прямо внутри.

Гневно сверкнув глазами, я пытаюсь обойти его, но Лука загораживает дверной проем.

– Ты останешься здесь, пока не успокоишься, – отрывисто говорит он. – Я подумаю, как тебя наказать. Но я не хочу, чтобы ты сбежала и создала еще больше проблем.

Он отходит от двери, плотно закрывая ее, и я слышу звук поворачиваемого ключа. Мое лицо бледнеет, когда я понимаю, что произошло.

Лука запер меня в моей комнате.

И выбраться отсюда невозможно.

11

ЛУКА

Мое разочарование в ней не знает границ.

Я думал, что она более рациональна, что она понимает свое место и то, как все устроено. В конце концов, она выросла в этой жизни, но что бы я ни делал, она, похоже, намерена вернуться в город.

Поэтому у меня не осталось выбора.

Бруно ввел меня в курс дела. В особняке Росси полно охраны, и возле больничной палаты матери Катерины тоже дежурят. Однако это не остановило Бьянки и его головорезов от попыток напасть на дом Росси и добраться до Витто, а также от нападения на его офис, когда он, упрямый старый ублюдок, попытался отправиться туда по своим делам.

Внутри у меня все кипит от того, что я здесь, и это только усиливает мое раздражение несговорчивостью Катерины. Я хочу помочь Витто разобраться с этим, чтобы своими руками обхватить Бьянки за шею и придушить его. Все это назревало уже несколько лет, но я думал, что мы достаточно пригрозили ему, чтобы держать его и его идеи о захвате власти в узде. Как мог ублюдочный выскочка со своими солдафонами вздумать свергнуть самую могущественную мафиозную семью в городе? Да еще из-за обиды, не то, чтобы я не был знаком с людьми, готовыми пролить реки крови из-за обиды. Но Бьянки поднимает это на новую высоту. И я хочу быть тем, кто уложит его, если это вообще возможно.

Но вместо этого я здесь нянчусь со своей будущей женой, и это выводит меня из себя. Я мог бы все рассказать Катерине, объяснить, почему она в такой опасности, но какая-то часть меня упрямо считает, что я не должен этого делать. Она должна достаточно доверять моим суждениям, не только как своего будущего мужа, но и как человека, близкого к ее отцу, чтобы выслушать все без моих объяснений.

Если бы я думал, что она останется на месте, я бы оставил здесь несколько человек для ее охраны и вернулся в город, чтобы помочь Витто. Но я ни на секунду не верю, что она так поступит. Именно поэтому я оставил ее запертой в комнате, пока она не успокоится настолько, чтобы видеть ясно.

Не говоря уже о том, что у меня тоже есть время привести себя в порядок.

Я чуть было не поддался порыву и не наказал ее, прижав к двери, как и угрожал. Катерина и раньше была сильным искушением, красивой женщиной, которую я хотел дразнить и соблазнять, чтобы она подарила мне свою невинность, но в этой тесной обстановке желание возросло до такого уровня, что даже мне стало трудно с ним справиться. Дело не только в том, что я хочу ее, но и в том, что я чувствую нечто большее.

Я чувствую себя почти одержимым, как будто ее слезливое возбуждение и протестующее желание, ее совершенное тело и сладкий вкус – это наркотик, которым я не могу насытиться. Я никогда не был зависим от чего-либо, но одна ночь Катерины Росси в моей власти, и я чувствую, что гонюсь за кайфом, который никогда не надоест. Я знаю, чего на самом деле хочет Франко Бьянки, ради чего он нападает на Витто, и мысль о том, что он может прикоснуться к ней, вызывает во мне убийственную ярость, что заставляет меня держаться за здравый смысл и не броситься обратно на Манхэттен, чтобы найти его и разорвать на части.

Катерина – моя. Еще не так давно я с радостью принял бы любой способ выйти из этого брака, если бы мог сделать это и сохранить свое положение, но все изменилось. Теперь я ни за что не нарушу наш контракт. И мне требуется все, чтобы не преследовать ее наверху и не потребовать ее себе.

В течение двух дней я вижу ее только для того, чтобы принести ей еду. У нее комната с прилегающей ванной, ей больше не нужно выходить из комнаты, и я с ней не разговариваю. Я знаю, что если услышу ее голос, если позволю ей втянуть меня в очередную ссору, то все закончится тем, что она окажется полуголой, а я, вполне возможно, буду в ней. И как бы сильно я этого ни хотел, я также не хочу.

Я не хочу, чтобы наш первый раз стал частью ее наказания. Может быть, это я стал чертовски мягким после стольких лет, но я хочу, чтобы это что-то значило. Мне плевать, будет ли это в нашу брачную ночь или раньше, но я хочу, чтобы она получила от этого удовольствие. Я хочу, чтобы это стало началом настоящего брака между нами, полного одинаковой страсти и желания, потому что впервые в жизни я не уверен, что когда-нибудь захочу другую женщину.

Катерина мне по душе.

А это значит, что большую часть этих двух дней я провожу в своей комнате, дроча на мысли о ее обтянутой ремнем попке и мокрой киске на языке, чтобы сдержать свою похоть. Как и большинство защищенных девственниц, Катерина стесняется своих желаний, а это значит, что ей придется смириться с ними, если мы хотим иметь здоровую сексуальную жизнь. Это также означает, что я должен быть осторожен с ней, ведь меньше всего я хочу, чтобы моя невеста отгораживалась от меня, вместо того чтобы подчиняться моим и ее похотям.

На пятый день нашего пребывания в убежище я поднимаюсь наверх, не принеся ей завтрак. Она сужает глаза, и я впиваюсь в нее взглядом, уже чувствуя первые толчки желания от одного только взгляда на мою прекрасную невесту. На ней те самые узкие джинсы, которые так и хочется сжать и пощупать, прежде чем отшлепать по попке, и черная рубашка с закатанными рукавами и расстегнутыми пуговицами, чтобы я мог увидеть намек на ее идеальное декольте. Ее волосы распущены, темные и соблазнительные спадают на плечи, и мой член дергается, когда Катерина вызывающе смотрит на меня.

– Я без завтрака сегодня утром? – Ровно спрашивает она, и я ухмыляюсь.

– Ты спустишься вниз, – говорю я ей. – Думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы успокоиться.

Завтрак ждет ее на кухне, и Катерина с подозрением наблюдает за мной, когда садится есть, как будто подозревает ловушку. Я ничего не говорю, позволяя ей наслаждаться завтраком, а сам наблюдаю за ней, предвкушая продолжение этого утра. Я сказал ей, что веду подсчет, и настало время для следующего урока. Она ждала достаточно долго – и я тоже.

К концу утра моя мафиозная принцесса встанет передо мной на колени и сделает это потому, что сама захочет.

В этом я абсолютно не сомневаюсь.

12

КАТЕРИНА

Он что-то задумал. Я поняла это с той минуты, как он открыл дверь, но все, чего я хотела, это убраться из этой гребаной комнаты, поэтому я ничего не сказала.

Последние два дня я только и делала, что читала, принимала долгие ванны и варилась в собственной ярости и тревоге. Если быть до конца честной с собой, то часть этого времени я провела, фантазируя о том, что имел в виду Лука, ведя счет, и размышляя, действительно ли он имел в виду, когда угрожал больше никогда не прикасаться ко мне грубо. Он не мог иметь это в виду, думала я снова и снова. Ни один мужчина с такими жестокими желаниями не смог бы долго держать их в клетке, если только он не имел в виду, что найдет им другое применение. Других женщин, лишь бы только не я.

Возможно. Я знаю, что мой отец не верен моей матери, и я уверена, что она тоже это знает. Она намекала на это, когда заводила со мной разговор о браке и моих обязанностях. Мужчины, обладающие властью и деньгами, привлекают женщин, которые хотят быть рядом с ними, и очень немногие из них не считают, что они должны наслаждаться этим преимуществом. Насколько мне известно, быть женой мафиози – значит мириться с неверностью мужа, зная при этом, что у тебя никогда не будет своих любовников, потому что твоя задача – обеспечить ему наследников, а в этом сомневаться не должны. Мужчину не сделают рогоносцем, но он волен поступать так, как ему заблагорассудится – одна из многих несправедливостей, которым подвергаются женщины в моем мире.

Втайне я надеялась, что найду одного из тех немногих редких мужчин, которые будут верны, но я отложила эту мечту на потом, мечтая о том, что он захочет иметь жену, которая станет его партнером, а не просто приплодом.

Моя мать говорила, что блуждающий взгляд мужа – это благословение. Это означало, что нужно меньше ночей проводить с ним в супружеской постели. Как будто я должна хотеть, чтобы меня оставили в покое. И возможно, в зависимости от мужа я бы так и считала.

Но за последние дни я была вынуждена признать одну унизительную, нежелательную правду. Я не хочу, чтобы Лука заблудился. Я не хочу, чтобы он дарил другим женщинам те удовольствия, которые дарил мне, или получал от них удовольствие. Я хочу, чтобы он был в моей постели, и ни в чьей больше.

Я хочу, чтобы он научил меня всем темным желаниям, которые у него могут быть, и пробудил их во мне. Я хочу его так, как никогда не могла себе представить. И как бы меня это ни злило, учитывая то, как невыносимо он со мной обращается, скрывая от меня все и запирая меня "для моего же блага", я не могу этого отрицать.

Именно поэтому, когда он убирает со стола завтрак и строго смотрит на меня, я чувствую, как в моей крови вспыхивает знакомый жар.

– Вставай, Катерина, – твердо говорит он. – Сними джинсы и трусики и положи руки на стол. Пришло время для следующего урока послушания.

Похоть, горячая и настоятельная, рвется сквозь меня. Я опускаю взгляд на его пояс и вижу, как его губы дрогнули в знающей улыбке. Гнев тоже вспыхивает, борясь с желанием, и как бы ни кричало мое тело, чтобы я немедленно встала и подчинилась, жаждая боли и удовольствия, не в моем характере прогибаться без боя.

– А что, если я скажу нет? – Я сладко смотрю на него, оставаясь на месте, и рот Луки снова подергивается, хотя его зеленые глаза темнеют.

– О, принцесса, я обещаю, что это утро закончится тем, что ты перегнешься через этот стол. Вопрос только в том, насколько красной будет твоя задница, прежде чем мы перейдем к более приятной части урока.

– А если я не хочу? – Мой голос все еще приторно-сладкий, и Лука ухмыляется.

– Я знаю, что ты хочешь, Катерина. И это часть урока. Ты должна научиться принимать свои собственные желания. Наш брак станет намного приятнее, если ты это сделаешь.

Что-то вспыхивает во мне, горячее и мятежное.

– О? – Я смотрю на него, задрав подбородок. – Ты имеешь в виду брак, в котором ты будешь выходить за дверь и трахать кого хочешь, вытворяя с ними всевозможные извращения, а я буду сидеть дома и заниматься твоим домом и детьми? Брак, в котором главное – твое удовольствие, а не мое?

Рука Луки вырывается, хватая меня за руку и вытаскивая из кресла, и я оказываюсь очень близко к нему, почти прижимаясь к его телу, когда он смотрит на меня сверху вниз.

– Ты этого хочешь, Катерина? – Спросил он шелковисто, его голос скользит по моей коже так, что я задрожала. – Ты хочешь, чтобы я был верен тебе? Ты хоть понимаешь, что это значит?

Меня снова пробирает дрожь от темного жара в его голосе и взгляда в глаза.

–Знаешь ли ты, о чем бы я попросил… нет, потребовал от тебя?

Я медленно качаю головой, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

– Я хотел бы иметь каждую часть тебя, прежде чем мы поженимся. – Другая рука Луки проводит по моей щеке, почти лаская, и поднимает мое лицо навстречу его взгляду. – Не только твой сладкий ротик и киску, но и твою попку, принцесса. Ты узнаешь, каково это – быть связанной, измученной, истерзанной до предела, пока не станешь умолять меня о члене любым способом, лишь бы я позволил тебе кончить. Ты узнаешь, что такое флоггер, трость и весло, а не только мой ремень. Всевозможные игрушки, призванные доставлять тебе боль и удовольствие вместе, пока ты не узнаешь все темные, развратные способы, которыми мы можем кончить вместе и удовлетворить нашу похоть друг с другом. – Он наклоняется ближе, его губы касаются моего подбородка, уха, и я вздрагиваю.

Мое тело дрожит от возбуждения, его слова пробуждают во мне новые чувства, жаждущие узнать, что он имеет в виду.

– Ты будешь плакать и умолять, смущаться и стыдиться, но, если ты хочешь быть моей единственной, Катерина, ты должна удовлетворять меня. Последние слова он выдыхает мне в ухо, а затем отстраняется, отпуская мою руку. – И если ты действительно этого хочешь, то можешь начать прямо сейчас. Повернись, сними для меня джинсы и трусики и перегнись через стол для наказания. А потом мы сможем приступить к урокам наказания и наслаждения, моя маленькая красавица-невеста. Или же... – Лука пожимает плечами. – Ты можешь вернуться в свою комнату, и мы останемся такими же, как многие другие пары: отстраненными и соединяющимися только по необходимости, пока я нахожу других женщин, готовых подчиняться и повиноваться, и наслаждаться удовольствием, которое я даю взамен.

Выбор. Он дает мне выбор. И в тот момент, когда я потрясенно смотрю на него, я понимаю, что он тоже думал об этом. Что Лука Романо, человек, который не так давно с обидой говорил мне, что никогда не хотел жениться, думал о том, что ему нужно для того, чтобы быть верным мне.

Он тоже хочет меня.

Именно это, как ничто другое, заставляет меня потянуться к пуговице джинсов и, не сводя с него взгляда, медленно расстегнуть их, пока он смотрит.

– Хорошая девочка, – вздыхает Лука, когда мои пальцы обвиваются вокруг талии, и очень медленно, когда дыхание перехватывает в горле, я поворачиваюсь лицом к столу.

Мне неловко вот так, по доброй воле, обнажаться перед ним. Принимая не только его наказание, но и свое желание. Но альтернатива – никогда больше не чувствовать этого, никогда больше не быть объектом желания Луки, обрекая себя на холодный и бесчувственный брак, – гораздо хуже, чем встретиться лицом к лицу со своими постыдными потребностями и научиться принимать их.

Отбросить стыд и поддаться желанию.

Я слышу стон Луки, когда спускаю джинсы и трусики, обнажая задницу.

– До лодыжек, – говорит он горлом. – Я хочу, чтобы ты раздвинула ноги, когда я буду тебя шлепать.

Я стягиваю их еще ниже, позволяя им упасть к моим лодыжкам, задерживаясь там, пока я послушно раздвигаю ноги так широко, как только могу, перегибаясь через стол, теперь свободный от посуды и еды. Я чувствую прохладный воздух комнаты на своей разгоряченной киске, чувствую, что я уже мокрая, и Лука издает звук глубоко в горле, приближаясь ко мне, его рука касается боковой поверхности моей попки.

– Уже такая мокрая для меня, – пробормотал он. – Если ты будешь хорошей девочкой и хорошо перенесешь наказание, Катерина, я буду ублажать твою сладкую киску до тех пор, пока ты не получишь больше удовольствия, чем можешь себе представить. Сегодня, – добавляет он, – ты научишься принимать мои пальцы внутрь себя. Выбирай, киска или попка, но мои пальцы будут внутри тебя после того, как ты отсосешь мне. А потом, моя милая принцесса, ты будешь принимать мою сперму, стоя на коленях. Сделай все это, и, возможно, я заставлю тебя кончить еще раз после того, как ты проглотишь мою сперму.

Я чувствую, как дрожу, не только от нервозности, но и от потребности. Инстинкт заставляет меня отказаться, сказать ему нет, но я знаю, что в одном он прав – неважно, что мы делаем сейчас и чего ждем в брачную ночь. Я по-прежнему намерена заставить его ждать, чтобы трахнуть меня, но все остальное...

Если это означает, что я смогу наслаждаться настоящим браком с мужем, страстью и удовольствием, о которых большинство жен мафиози и мечтать не могут, то какая разница?

Лишь бы он предоставил мне только одно – право выбора, когда сделать последний шаг.

Я не слышу, как щелкает его ремень, и, когда он гладит меня по попке ладонью, вдруг понимаю, что на этот раз он собирается отшлепать меня по-другому. Горячий прилив желания, смешанный с нервным страхом, захлестывает меня, и я вздрагиваю от его прикосновений.

– Для начала пятнадцать ударов, принцесса, – мягко говорит Лука. – А потом еще пять за твое неповиновение сегодня утром. Прими это как хорошая девочка, и все закончится с удовольствием, я тебе это обещаю. Я знаю, что ты сможешь сделать это для меня, Катерина.

И с этими словами первый удар его ладони обрушивается на мою попку.

13

КАТЕРИНА

Толчок плоти, встретившейся с плотью, это только боль, поначалу. Он сильно ударяет рукой по моей вздернутой заднице, раз, два, три раза, залп ударов быстрый и болезненный. Я вскрикиваю, хватаясь за край стола, слезы наворачиваются на глаза от жгучего жала. А затем, где-то между пятым и десятым ударом, это превращается в нечто другое.

Жар от шлепка словно распространяется по коже, по бедрам, к моей киске, которая с каждой секундой становится все влажнее, все больнее. Я хочу, чтобы меня заполнили, чтобы меня трахнули, чтобы контакт был где угодно, только не на моей горящей, болезненной заднице, но Лука продолжает шлепать меня. Он отсчитывает каждый удар, а на десятом делает короткую паузу.

– Еще пять по заднице, принцесса, – нежно говорит он мне. – Ты так хорошо справляешься.

Похвала приятна, хотя мне хочется возмутиться. Но я также хочу угодить ему. Если я это сделаю, значит, получу и то, что мне нужно, а именно оргазм. Я отчаянно нуждаюсь в нем, даже не в одном, теперь, когда Лука научил меня, на что способно мое тело в этом отношении.

Пять на мою попку, сказал он. Мои глаза расширяются, и я оглядываюсь через плечо.

– Куда еще ты собираешься... – Я начинаю спрашивать, но последние пять шлепков уже начались, и теперь это не только боль. Каждый шлепок, кажется, бьет прямо в мою киску, в мой набухший пульсирующий клитор, который отчаянно нуждается в трении, которое я никак не могу получить. Я даже не могу сжать бедра вместе, потому что Лука потребовал, чтобы я держала ноги раздвинутыми, чтобы он мог смотреть на мою киску, пока он шлепает меня, и я не смею ослушаться. Я не смею делать ничего, что может привести к тому, что мне будет отказано в освобождении, в котором я так отчаянно нуждаюсь, что я готова сделать все, что угодно, лишь бы сейчас кончить.

Я качаюсь на его руке последние три раза, выгибаясь дугой, желая даже шлепка его руки по моей заднице, потому что это каждый раз означает один толчок по моему нуждающемуся клитору. Я слышу тихий смех Луки, когда он говорит "пятнадцать", темным и похотливым звуком, и когда я бросаю взгляд в сторону, то вижу, как его член напрягается в молнии, желая освободиться.

Он сказал, что я закончу это на коленях, посасывая его член, и внезапно я никогда в жизни не хотела ничего большего. Я хочу, чтобы он был у меня во рту, чтобы его рука была в моих волосах, чтобы я узнала, что значит сосать не просто член, а член Луки. Я хочу, чтобы он так же отчаянно нуждался в том, чтобы кончить, как и я, и это кажется отличным способом сделать это.

Меня выбивает из колеи ощущение руки Луки между моих ног, обхватывающей мою киску. Мое лицо раскраснелось, когда он мрачно захихикал, а его средний палец коротко потерся о мой клитор, заставив меня вскрикнуть, выгнувшись дугой.

– Ты такая чертовски мокрая, – пробормотал он. – Я чувствую, как ты капаешь мне в руку, моя маленькая принцесса. Такая жадная киска. Такая плохая девочка, так намокла от наказания. Но ты так хорошо это перенесла. – Его палец снова гладит мой клитор, и я вскрикиваю, настолько возбужденная, что впервые полностью теряю контроль над собой, и умоляю.

– Пожалуйста, – хнычу я. – Пожалуйста, Лука. Пожалуйста, заставь меня кончить. Я встану перед тобой на колени после этого, только, пожалуйста, не заставляй меня ждать.

– О, ты кончишь первой, – обещает он мне. – Но ты будешь кончать для меня, как плохая девочка, которой ты и являешься, мокрая от порки. А потом, когда ты проглотишь мою сперму, стоя на коленях, я подумаю о том, чтобы заставить тебя кончить еще раз в награду за то, что ты так хорошо перенесла порку.

– Что... – Мой разум затуманен похотью и смятением, и я качаюсь назад, желая больше его пальца, больше трения о мой набухший, скользкий клитор. Я хочу кончить, и я готова на все, настолько, что вскрикиваю в знак протеста, когда чувствую, что его рука покидает мою киску.

– Широко раздвинь ноги, – приказывает Лука. – Как можно шире, Катерина. – И тут, прежде чем я успеваю сообразить, что он собирается сделать, его рука резко опускается на мою киску.

Он шлепнул меня. Вот так. Эта мысль проносится в моем сознании вместе с искрами боли и сильным толчком удовольствия, когда его пальцы шлепают по моему клитору, твердому и обнаженному между моими раздвинутыми и набухшими складками.

– Один, – говорит Лука, его голос звучит резко и отрывисто позади меня, и я понимаю, что это еще пять шлепков.

Он собирается нанести их по моей киске. И я понимаю, что он имел в виду, говоря, что заставит меня кончить, как плохую девочку, потому что я знаю без сомнения, как стыд затопляет меня до глубины души, что я собираюсь испытать оргазм от этого.

Я уже на грани, и я не могу остановить это.

Да я и не хочу.

Второй шлепок заставляет меня извиваться, третий – умолять. Каждый болезненный удар его ладони по моим истекающим складкам, его пальцы по моему клитору, это еще и самое сильное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

– Пожалуйста, позволь мне кончить! – Почти кричу я после третьего, выгибаясь вверх, требуя большего, и Лука смеется.

– На счет пять, милая девочка, – говорит он. – На счет пять ты кончишь для меня. А если не кончишь, то оргазмов для тебя не будет до нашей брачной ночи.

Ужас охватывает меня при этой мысли, при мысли о том, что я так долго останусь мокрой и неудовлетворенной. Я даже не знаю, сколько времени пройдет до нашей свадьбы, и вижу его ухмылку, когда он замечает выражение моего лица.

– На счет пять, – повторяет он, а затем его рука снова соединяется с моей киской, на этот раз сильнее, делая паузу, чтобы потереть мой пульсирующий клитор всего на мгновение, прежде чем он отдернет руку. – И это пять. Это твой шанс, Катерина. Кончи для меня, принцесса, и кончи сильно.

На краткий миг мне становится страшно, что я не смогу этого сделать. Я чувствую, что вишу на краю пропасти, мое тело содрогается от боли, удовольствия и запоздалого удовлетворения, мои руки сжимают края стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Я не могу раздвинуть бедра еще больше, но напрягаюсь, желая, чтобы он как можно больше обнажил мой клитор, желая получить весь его следующий шлепок, и когда я чувствую, как его рука приближается к моей киске, я закрываю глаза.

Мне не следовало волноваться. Удар оказывается самым сильным, и боль перерастает в горячий, яркий фейерверк удовольствия, его пальцы делают паузу, чтобы надавить на мой клитор, массируя его, и я падаю вниз головой, выкрикивая его имя, удовольствие омывает меня волнами экстаза, которые заставляют меня извиваться и стонать, тереться о его руку, обхватившую мою киску, когда я сильно кончаю для него.

Я облокачиваюсь на стол, задыхаясь, и слышу звук расстегивающейся молнии.

– На колени, Катерина, сейчас же, – приказывает Лука, его голос грубый и густой от похоти, и я мгновенно подчиняюсь без раздумий, едва не споткнувшись о джинсы, которые болтаются на лодыжках, когда я поднимаюсь и поворачиваюсь, падая на колени на кафельный пол.

Его член уже вышел, твердый и толстый, с него капает сперма, и я хочу его. Он больше, чем я помню, набухший, вены пульсируют, и я тянусь к нему, обхватывая рукой основание. Я смотрю на него широкими, горящими от удовольствия глазами, и Лука стонет, потянувшись вниз, чтобы погладить меня по волосам.

– Именно этого я и хочу, Катерина. Такая хорошая девочка, жаждущая члена своего мужа. Я знаю, что ты новичок в этом деле, поэтому просто старайся изо всех сил. Лижи меня, соси меня, и если я захочу чего-то конкретного, я скажу тебе, и я ожидаю, что ты подчинишься. Но пока просто исследуй это, принцесса. Хорошая девочка. – Снова говорит он, голос хрипит на последнем слове, когда я наклоняюсь вперед и провожу языком по кончику в экспериментальном облизывании.

Не знаю, чего именно я ожидала, может быть, того, что он протолкнет его мне в горло и будет трахать мое лицо с той же требовательной силой, с какой брал все остальное, но Лука делает совсем не это. Он продолжает гладить меня по волосам, а я нежно поглаживаю его член рукой, провожу ею вверх и вниз по стволу, изучающе облизывая и посасывая кончик, проводя кончиком языка по мягкой плоти под ним и наслаждаясь тем, как он от этого стонет, а его рука крепко сжимает мои волосы. На мгновение я беру его в рот целиком, чувствуя, как губы растягиваются по ширине, а затем облизываю ствол, исследуя каждый дюйм толстого, великолепного члена Луки.

Наконец он застонал, запустив руку в мои волосы, и остановил меня.

– Хватит дразниться, – грубо говорит он. – Пришло время пососать член по-настоящему, Катерина. Теперь возьми меня в рот и скользи вниз, насколько сможешь. Скоро ты сможешь взять его целиком.

Я не знаю, как это возможно. Он не только толстый, но и длинный, и я не знаю, как поместить его целиком в рот и в горло. Я обхватываю губами кончик, пробуя на вкус его соленую сперму, и поглощаю ее, пока Лука стонет в глубине горла, покачивая бедрами.

– Вот так, – бормочет он, когда я беру еще один дюйм, скользя языком по стволу в попытке доставить ему еще больше удовольствия, пока я сосу. – Возьми мой член, принцесса.

Дюйм за дюймом я беру все больше, пока толстая головка не упирается мне в горло, и я кашляю, почти задыхаясь. Я отстраняюсь, его ствол блестит от моей слюны, а глаза Луки темнеют от вожделения, когда он смотрит на меня, стоящую на коленях, и его кончик касается моих губ, пухлых и покрасневших от того, что они растянулись вокруг его члена.

– Такая чертовски великолепная, – пробормотал он. – Такая красивая с моим членом во рту.

Его слова возымели желаемый эффект, заставив меня снова захотеть взять его. На этот раз я пытаюсь проникнуть глубже, позволяя ему проскользнуть в горло, не подавившись, и получаю в награду еще один довольный стон от Луки. Он наматывает мои волосы на кулак, направляя мою голову, когда его бедра начинают медленно двигаться, а я сосредотачиваюсь на дыхании, чтобы не подавиться и не выпустить рвотный позыв, пока он вводит в меня все больше своего члена.

Я знаю, что делаю это не идеально. Я не раз чувствовала, как скребу его зубами, несколько раз у меня вырывался кляп, когда мое горло с трудом принимало его толстую длину. Но Луку это, похоже, не волнует. Его лицо напряжено от вожделения, дыхание участилось, когда его член запульсировал между моими губами, и я чувствую вкус его спермы, стекающей на мой язык и в горло. Я облизываю его, захватывая все больше и больше, обхватываю губами и сосу, и Лука хрипит, подергивая бедрами, и вдыхает с содроганием.

– Вот так, принцесса, о, черт, я сейчас кончу. – Его бедра снова дергаются, член набухает еще больше, и он начинает двигаться, проталкивая свой член глубже. – Умница, прими это… ох, блядь, глотай мою сперму, Катерина, глотай мою гребаную сперму...

Первая горячая струя попадает мне в горло, я задыхаюсь, но продолжаю сосать, продолжаю пытаться, пока его член пульсирует у меня во рту, сбрасывая густую горячую сперму, которую я судорожно сглатываю. Я смотрю на него расширенными, полными слез глазами, наслаждаясь тем, как он теряется в удовольствии, поглощенный своей потребностью так же, как и я, и все это благодаря моему рту, его потребности кончить для меня. Мне не нравится вкус спермы, но мне нравится, как когда я глотаю ее, он реагирует, его лицо сходит с ума от удовольствия, когда он трахает своим членом мой рот, а я беру каждый дюйм, который могу, каждую каплю, которую он может мне дать.

– О боже, – вздыхает Лука, выскользнув из моего рта. – Он хватает меня за руку, поднимает на ноги и прижимает к себе, полутвердый член оказывается между нами, он целует меня, не обращая внимания на то, что я проглотила его сперму всего несколько секунд назад. Его вторая рука скользит между моих бедер, а его язык проникает в мой рот, пальцы лихорадочно работают над моим клитором, пока он углубляет поцелуй, только чтобы прервать его, тяжело задыхаясь. – Боже, мне нужно быть внутри тебя, – стонет он, наклоняясь, чтобы пососать мою шею, его пальцы все еще яростно теребят мой клитор. – Мне нужно трахнуть тебя так чертовски сильно...