Текст книги "Принцесса мафии (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Нет! – Катерина мотнула головой. – Я же сказала тебе, что не пущу тебя в свою постель, пока мы не поженимся. Ты обещал, что не будешь принуждать меня...

– И не буду. – Я обхожу вокруг, чтобы встать перед ней, где она лежит на диване, ее широкие темные глаза смотрят на меня со слезами и разочарованием. – Я никогда не стану принуждать женщину, Катерина. Но мне нужна разрядка. И поскольку ты не хочешь просить о собственном удовольствии, ты можешь лежать здесь, расстроенная, и смотреть, как я получаю свое.

Ее глаза становятся еще шире, чем прежде, и опускаются к толстому гребню моего члена в брюках. Она начинает отталкиваться от дивана, сердито хмурясь, и моя рука вырывается, обхватывая ее запястье.

– Вставай с дивана, Катерина, или попытайся еще раз, и это будет еще пятнадцать ударов плетью по твоей ярко-красной заднице, – сурово говорю я ей. – Твой урок еще не закончен. Ты можешь ласково попросить о своем удовольствии, и я тебе его доставлю, или ты можешь посмотреть, как я беру свое, и увидеть, чего ты лишаешься. Я дам тебе еще один шанс. Умоляй, и я буду теребить твой маленький клитор, пока ты не кончишь, а потом пойду гладить свой член в уединении собственной комнаты.

Ее губы сжимаются в тонкую, упрямую линию, и я усмехаюсь.

– Думаю, ты просто хочешь увидеть мой член, принцесса.

– Перестань называть меня так, – шипит она, но я вижу, как ее взгляд снова перебегает на мою молнию, когда я одной рукой лезу в карман, а другой начинаю расстегивать ее.

– Ты не только будешь наблюдать за мной, – говорю я ей шелковисто, – но и будешь смотреть, как я глажу себя твоими мокрыми трусиками, Катерина. Это тебя смутит, не так ли? Я вижу, как краснеет твое лицо. Но тебя это также заводит. Я это вижу. – Я полностью расстегиваю брюки, сдвигая их вниз по бедрам ровно настолько, чтобы удобно было высунуть член, и вижу, как расширяются ее глаза.

– О..., – вздохнула она, и я ухмыльнулся.

– Очень скоро он станет твоим, Катерина. Я не думал, что мне нужна невеста, но теперь... – Я поднимаю ее трусики к своему носу, снова вдыхая ее сладкий аромат, пока мой член дергается, а на кончике выступает сперма. – Думаю, я могу передумать.

«Думаю» – это мягко сказано. Я хочу ее так сильно, что мне чертовски больно. Дразнить ее таким образом – такая же пытка для меня, как и для нее, хотя я никогда не дам ей об этом знать. И я еще не забыл, что чувствовал в театре, тот глубокий, защитный порыв, который испугал меня. Я не хочу причинить ей боль. Сегодняшнее наказание было необходимо, чтобы обезопасить ее, чтобы она увидела, как неповиновение мне, споры со мной в такой момент могли стоить ей жизни или еще хуже. Но я начинаю чувствовать, что очень хочу Катерину Росси не просто трахнуть, а чтобы она стала полностью моей.

Даже ее непокорность привлекает. Всю свою жизнь я провел с женщинами, которые фанатели от меня, и ее отказ делать то же самое, умолять, заводит меня еще больше. Но я не хочу ее ломать.

Я хочу, чтобы она прогнулась по собственной воле.

Медленно я обтягиваю шелк ее трусиков вокруг своего члена и вижу ее тихий вздох.

– О нет, – шепчет она, но я вижу пульсацию возбуждения, которая проходит через нее, как ее попка слегка выгибается, а бедра сжимаются. – Нет, нет...

– Это тебя заводит, правда, Катерина? Не лги мне. – Я застонал от ощущения ее влажных трусиков, скользящих по моей горячей, напряженной плоти.

– Я… – Она зажимает рот, ее щеки пылают красным. Я вижу, как она переводит взгляд на кончик моего члена, на выступившую там сперму, и провожу по нему кончиком пальца, вздрагивая от ощущения, когда поднимаю блестящий палец.

– Хочешь попробовать? – Я сужаю глаза. – Каждая ложь – это удар ремнем, моя будущая красавица жена.

Она закрывает глаза, ее голова повисает. Ее шепот настолько тих, что я не могу разобрать его.

– Я тебя не слышал. – Я сдвигаю трусики на головку члена, вставляю в них, а затем спускаю обратно. – Боже, это так чертовски приятно. Теперь ответь мне, Катерина.

Она резко поднимает голову, в ее заплаканных глазах читается вызов.

– Да, – шипит она. – Я хочу попробовать ее на вкус. Мне чертовски любопытно. Это то, что ты хочешь услышать?

Толчок похоти, который я испытываю от ее признания, делает мой член невероятно твердым.

– Да, – простонал я. – Это то, что я хочу услышать, Катерина. – Я протягиваю руку и нежно обхватываю ее лицо, прижимая кончик пальца к ее губам. – Попробуй мою сперму, принцесса. Скажи мне, как тебе нравится ее вкус.

Ее нежный, горячий язык вырывается, слизывая каплю спермы с кончика моего пальца, и я думаю, что могу кончить прямо здесь и сейчас, от одного только этого удовольствия.

Она морщит нос.

– На вкус она соленая.

Она притворяется, что ей не нравится. Но я был с достаточным количеством женщин, более чем достаточным, чтобы знать признаки того, что она возбуждена. То, как сжимаются ее бедра, то, как она слегка проводит языком по нижней губе, несмотря на себя, как будто ей все еще хочется большего.

Она хочет меня. И это возбуждает сильнее, чем должно быть. Особенно если учесть, как упорно я настаивал на том, что мне не нужна жена.

Я глажу свой член быстрее, чувствуя непрекращающуюся, пульсирующую боль, которая говорит мне, что я слишком долго напрягался без разрядки. Мне нужно кончить, и заполнить этим шелковистые трусики Катерины, пока она смущенно наблюдает за происходящим, уже недостаточно. Я хочу кончить на ее горячий язык, и, кажется, я знаю, как этого добиться.

– Позволь мне кончить тебе в рот, – пробормотал я, придвигаясь чуть ближе, так что моя набухшая головка члена оказалась всего в нескольких дюймах от ее губ. – Проглоти мою сперму, Катерина, и я не буду просто теребить твой клитор, пока ты не кончишь.

Ее глаза расширились, и я ухмыльнулся, застонав, когда мой член запульсировал в кулаке. Я наклоняюсь вперед, продолжая поглаживать, мой голос понижается, как будто я рассказываю ей секрет.

– Я использую свой язык, чтобы заставить тебя кончить.

Она стонет вслух, беспомощно. Ее лицо краснеет от этого звука, но она поднимает на меня глаза, и ее защита наконец-то сломлена.

– Ты..., – ее голос срывается, ее возбуждение превышает все ее возможности.

– Я буду лизать твою киску, пока ты не кончишь, – твердо говорю я ей, мои яйца сжимаются при одной мысли об этом. – И если ты будешь очень хороша, принцесса, я даже позволю тебе кончить больше одного раза.

– Что я должна сделать? – Шепчет она, ее голос мягкий, почти умоляющий, и я стону от почти невыносимого вожделения, мой член близок к тому, чтобы лопнуть.

– Открой рот, Катерина, и протяни язык к моему члену. Тебе не нужно его облизывать или сосать. Просто протяни мне язык и, когда будешь принимать мою сперму, проглоти все до капли. Если ты не растратишь ни капли, я заставлю тебя кончить дважды.

Она всхлипывает, мгновенно повинуясь. Ее красивые полные губы приоткрываются, и я чувствую, как мой член набухает от приближающегося оргазма, когда она высовывает язык и расправляет его, когда я подхожу к ее лицу.

Вожделение, которое я испытываю, когда упираюсь головкой члена в ее язык, потирая мягкую плоть под ним о поверхность, не поддается описанию. Катерина смотрит на меня своими широкими темными глазами, ее бедра бьются о диван, она тихонько пыхтит, пока моя рука грубо гладит мой член, доводя меня до самой грани.

– О боже... – Мой голос густой, хриплый от потребности. – Я сейчас кончу на этот красивый язычок, возьми мою сперму, охренеть...

Я никогда в своей гребаной жизни не видел ничего более горячего, чем густая белая струя моей спермы на девственном языке Катерины Росси, и ее широкие невинные глаза, смотрящие на меня, когда она принимает первую в своей жизни порцию. Вторая струя попадает ей в горло, и она задыхается, ее губы сжимаются вокруг моего члена, когда она пытается принять ее целиком, и толчок удовольствия проносится по моему позвоночнику от ощущения ее губ, сосущих мой член, усиливая мой оргазм.

– О, блядь, – рычу я, запустив руку в ее волосы и удерживая ее голову на своем члене. – Боже, да, блядь, прими все это, такая хорошая девочка...

Она судорожно сглатывает, принимая каждую каплю спермы, которая у меня есть для нее. Мне делали минет гораздо искуснее, женщины умоляли взять мою сперму в рот, на лицо и куда угодно, лишь бы мне было приятно ее выплеснуть, но я никогда в жизни не испытывал лучшего оргазма, чем впервые наполнить рот Катерины своей спермой, когда она случайно сосет головку моего члена, пока я кончаю.

Она не останавливается, лижет, сосет и глотает, пока я наконец не поглаживаю ее по щеке, поднимая лицо вверх.

– Достаточно, – говорю я ей, освобождаясь и убирая член подальше. – Думаю, теперь ты заслужила свой оргазм.

Выражения облегчения на ее лице почти достаточно, чтобы я снова стал твердым, и она начинает толкаться, но я снова хватаю ее за запястье, останавливая ее.

– Нет, Катерина, – говорю я ей строго. – Ты останешься так и получишь свой оргазм точно так же. Если ты будешь очень хороша и кончишь для меня, как я сказал, я позволю тебе сменить позицию для второго раза.

– Я не думаю, что смогу кончить дважды, – мягко протестует она. – И как...

– Сможешь, и ты точно сможешь, – говорю я ей, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу. – Вот увидишь.

Я снова обхожу ее сзади, нежно поглаживая рукой ее великолепную покрасневшую попку, когда она стонет. Осторожно раздвигаю ее бедра, оттягивая назад, чтобы ее клитор больше не упирался в подлокотник дивана, и у меня появился лучший доступ. А затем, когда Катерина задыхается от шока, я опускаюсь на колени позади нее и раздвигаю ее бедра.

– У тебя идеальная киска, – говорю я ей, поднимая руки вверх, чтобы раздвинуть ее пошире. – Не могу дождаться, когда заполню ее своим членом. Но сегодня мне придется вылизывать ее.

– Ты не собираешься... О, Боже!

Катерина вскрикивает, когда я наклоняюсь вперед, вдыхая ее сладкий аромат, и провожу языком по ее киске, от клитора по ее влажным складочкам до входа. На мгновение я провожу языком по ее киске, слизывая с нее возбуждение, а затем жестко ввожу язык внутрь, она снова вскрикивает, и дико бьется о мое лицо.

– О боже, Лука, о, о... – Ее стоны превращаются в непрерывную симфонию криков, звуки наслаждения наполняют комнату, пока я лижу ее девственную киску, и мой член мгновенно снова становится твердым, набухая в штанах, пока я пробую ее на вкус. Она невероятна на вкус, и я рад, что пообещал ей два оргазма на моем языке, потому что знаю, что первый не заставит себя долго ждать.

Я могу есть ее всю ночь. И сегодняшняя ночь – лишь первая из многих.

9

КАТЕРИНА

ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ?

Вечер вышел из-под контроля. Трудно поверить, что ранее в этот же вечер я направлялась на совершенно обычный вечер в симфонический оркестр с родителями и женихом, не думая ни о чем, кроме того, насколько мне нравится мое новое платье и может ли Лука попытаться сделать что-то большее, чем просто взять меня за руку.

Теперь я нахожусь в убежище в лесу на севере штата Нью-Йорк, то же самое платье накинуто на мою голую задницу, с тем же самым мужчиной, и я понятия не имею, в безопасности ли мои родители или друзья. Я нахожусь наедине с женихом, который имеет наклонности, превосходящие все, что я осмеливалась себе представить. Наклонности, которые приводят меня в ужас.

Но если быть до конца честной, они меня тоже возбуждают.

И я в ужасе от этого – от того, что узнала о себе сегодня.

Еще несколько минут назад я даже не видела мужского члена. Теперь у меня во рту вкус его спермы, когда он стоит на коленях позади меня, а моя мокрая киска полностью открыта его взгляду, и я так возбуждена, что просто награни. Мне нужно кончить, и я никогда не знала, что это может ощущаться так, как сейчас, как отчаянная полая жажда, ради удовлетворения которой я готова почти на все.

Мне потребовалось все, чтобы не умолять его об этом. Если бы я была в состоянии думать, то, наверное, гордилась бы собой за то, что так долго держалась. На самом деле я никогда не умоляла его, он просто выторговал у меня возможность впервые наполнить мой рот его спермой. А теперь...

Я никогда не позволяла себе даже представить, как может чувствоваться язык Луки, или любого другого мужчины на мне. Не знаю, что бы я почувствовала в обычных обстоятельствах, но сегодня, когда мои рецепторы боли и удовольствия запутались, когда моя задница горит и чувствительна от ремня и в то же время излучает пульсирующий, нуждающийся жар до моей ноющей киски, первый взмах его языка по мне ощущается как почти невыносимое удовольствие. Я вскрикиваю, выгибаясь навстречу его рту, и именно тогда я окончательно понимаю, что больше нет смысла притворяться, что я этого не хочу.

Лука Романо станет первым мужчиной, который заставит меня кончить, и это произойдет сегодня ночью. Его уже не остановить, да я и не хочу этого.

Я хочу кончить так сильно, что мне больно.

Я наклоняю голову вперед, мои темные волосы разлетаются во все стороны, лицо пылает при мысли о том, что он стоит на коленях позади меня, вылизывает мою киску, его нос касается моей попки, когда он вводит в меня свой язык, заставляя меня напрячься и снова закричать. Ощущения не похожи ни на что, что я могла себе представить, и он снова вводит язык, изгибая его, вылизывая самую внутреннюю часть меня, и я всхлипываю на сложенных руках от стыда и удовольствия, смешанных воедино.

Его рука обхватывает мое бедро, удерживая меня на месте, другая рука лежит на моей покрасневшей, горящей попке, когда его язык выскальзывает из меня и проникает вниз, к моему клитору. Я чувствую, как он набухает, пульсирует, и когда его язык проводит по нему, комната вокруг меня словно разламывается, ощущения, пронизывающие меня, достигают внезапной, поразительной кульминации, когда это давление отправляет меня за грань.

– Лука! – Я выкрикиваю его имя, ненавидя себя за это, но не в силах остановить вырывающийся изо рта звук, когда моя спина глубоко выгибается, прижимаясь к его лицу, и я дико и бесстыдно скачу на его языке, впиваясь когтями в диван. Это слишком много, слишком хорошо, и он не останавливается с первым щелчком языка по моему клитору, когда я кончаю. Он продолжает лизать, зарывшись лицом в мою киску, как будто хочет, чтобы его окунули в нее, и слезы удовольствия и смятения катятся по моим щекам, пока я катаюсь на бесконечных волнах самого умопомрачительного оргазма в моей жизни.

И я хочу еще.

– Хорошая девочка, – хвалит Лука, его рука все еще успокаивает мою покрасневшую попку, когда он отстраняется. Я издаю небольшой стон протеста, когда его язык покидает мой чувствительный клитор, и слышу его смех позади себя. – Не волнуйтесь, принцесса. У тебя еще все впереди.

– Я не могу... – Это невозможно. После первого оргазма мое тело кажется слабым и бескостным, и я не могу представить себе другого. Каждая частичка меня чувствует чрезмерную чувствительность и дрожь, и каждое прикосновение, даже руки Луки, теперь уже нежные, на моей талии, когда он помогает мне подняться, заставляют меня тихонько скулить.

– Просто сядь здесь. – Он направляет меня к дивану, чтобы я села на край центральной подушки. – Откинься назад и расслабься, Катерина. Сегодня мы не получим ничего, кроме удовольствия, обещаю.

Пока он говорит, его руки гладят мою талию и бедра, поглаживая, успокаивая, и легкие прикосновения приятны. Я погружаюсь в ласку, не в силах думать дальше, чем о теплом жидком чувстве, распространяющемся по мне, делающем мои конечности и веки тяжелыми.

Лука снова опускается на колени, и у меня мелькает слабая мысль о том, как странно, как возбуждающе я вижу эту перемену. Несколько минут назад он нависал надо мной, орудуя ремнем и членом, как оружием, а теперь его руки нежны, и он стоит на коленях, сначала позади меня, а теперь между моих бедер, широко раздвигая их, любуясь моей открытой для него киской.

– Такая красивая, – пробормотал он, скользя руками по моей внутренней стороне бедер. – Набухшая и влажная для меня. Я мог бы войти в тебя прямо сейчас, и это было бы лучше, чем ты можешь себе представить.

Я напрягаюсь под его прикосновениями, и Лука тихонько смеется, успокаивающе потирая ладонями мои бедра.

– Не сегодня, Катерина. Я обещал тебе. Но очень скоро, может быть, раньше, чем ты думаешь, я заставлю тебя кончить вот так, а потом трахну тебя лучше, чем ты когда-либо мечтала.

– Это довольно хвастливо, – шепчу я, мой голос дрожит. – Ты не знаешь, о чем или о ком я мечтаю.

– Не знаю, – соглашается Лука, наклоняясь вперед, чтобы слегка поцеловать внутреннюю сторону моего бедра. – Но после сегодняшней ночи, принцесса, я намерен стать единственным мужчиной, о котором ты мечтаешь.

И тут он наклоняется вперед, его дыхание становится теплым и мягким, а рот снова оказывается на моей киске.

Чувства взрываются по моей коже, наслаждение становится еще лучше, чем раньше, почти слишком сильным. Мой клитор слишком чувствителен после первого оргазма, но Лука не дразнит. Он прижимает к нему язык, обводит и облизывает, трепеща языком по упругой плоти, а его руки обхватывают мои бедра, прижимая меня к своему жадному рту.

– Ты на вкус как гребаный рай, – простонал он, глядя в мои зеленые глаза из глубины моих ног, а я ошеломленно смотрю на великолепного мужчину, стоящего передо мной на коленях, платье задрано выше пояса, и вылизывающего мою киску так, будто он всю жизнь ждал этого момента.

Может, и ждал.

Я не хочу быть такой маленькой дурочкой, чтобы поверить, что самый отъявленный плейбой Манхэттена изменится ради меня в одночасье, станет верным и преданным мужчиной, и все это от одного моего взгляда. Но то, как Лука смотрит на меня, одновременно поражает и возбуждает: яростный, почти собственнический жар в его глазах, прежде чем он снова опускает их, сосредоточившись на своей единственной цели – заставить меня кончить во второй раз за сегодняшний вечер.

Я не думала, что это возможно. Но пока он лижет меня, обводя языком и трепеща, я чувствую, как тяжелое давление снова нарастает, как растет потребность отпустить напряжение, которое пришло, казалось бы, из ниоткуда. Его рука скользит вверх по моему бедру, поглаживая складки моей киски, когда они приближаются к моему входу, и я издаю низкий стон, который может быть поощрением или протестом, я не совсем уверена.

– Нет, Лука...

– Сегодня я не буду вставлять их внутрь, – обещает он, его голос звучит гулко и густо от вожделения, приглушенно доносящегося из-под моих ног. – Я просто немного подразню тебя, Катерина. Дам тебе что-то большее, чтобы ты захотела.

Это работает. Одно только ощущение того, что его пальцы дразнят мой вход, касаясь складок, заставляет меня выгибаться навстречу его прикосновениям и желать большего. Я хочу внезапно, с такой яростью, какой никогда не испытывала раньше, узнать, каково это – быть наполненной, иметь его пальцы или даже член внутри себя. Я чувствую, как моя решимость колеблется, и закрываю глаза, вытесняя все мысли из головы, пока наслаждение от его языка нарастает.

Оно нарастает и нарастает, и мои пальцы впиваются в диван, а я, задыхаясь и откидываю голову назад.

– Я так близка, – умоляю я, чувствуя, как дрожу под его руками, нуждаясь в последнем толчке, и Лука дает его мне.

Он резко засасывает мой клитор в рот, перекатывая нежную плоть, его язык продолжает лизать и кружить, и внезапный всплеск удовольствия оказывается слишком сильным. Я вскрикиваю, мой голос становится криком наслаждения, я снова наполовину произношу его имя и содрогаюсь на волнах удовольствия, выгибаясь навстречу его лицу, не заботясь о том, что я бесстыдно извиваюсь на его языке, не заботясь ни о чем, кроме оргазма, проносящегося сквозь меня, как встречный шторм.

Когда по мне пробегают последние толчки удовольствия, Лука отстраняется, его губы и подбородок блестят от моей влаги, и я краснею от этого зрелища. Он ухмыляется, соблазнительно облизывая губы, а я закрываю лицо руками, не в силах смотреть. Все мое тело все еще дергается от удовольствия, и я с ужасом осознаю тот факт, что я голая от пояса вниз, моя киска набухла, намокла от двух оргазмов, и что Лука сегодня ночью забрал часть моей невинности, от которой я даже не представляла, что откажусь, или что я буду наслаждаться этим так тщательно.

Я чувствую его руки на своих, которые отводят мои от моего лица.

– Ты очень хорошо справилась, Катерина, – говорит Лука, его голос низкий и глубокий. – Ты так сильно кончила для меня, и ты такая вкусная. – Он ухмыляется, складывая свои руки вокруг моих. – Я знал, что не потребуется много времени, чтобы заставить тебя выкрикивать мое имя.

Я смотрю на него, горячий стыд захлестывает меня и смывает последние остатки удовольствия.

– Пошел ты, – шиплю я, отталкивая его назад. Я поднимаюсь с дивана, позволяя платью упасть, и шиплю от ощущения прохладного шелка на моей покрасневшей заднице. – Я ни о чем таком не просила.

Лука тоже встает, его глаза сужаются, и я вижу, что он снова возбужден, толстый гребень его члена упирается в ширинку брюк. Я чувствую кратковременный прилив жара при мысли о том, что я возбудила его настолько, что он уже готов снова кончить, но я отказываюсь дать ему это увидеть.

– Иди и подрочи на мои трусики, что ли, – усмехаюсь я, отступая назад, прежде чем он успевает схватить меня за руку. – Я найду себе спальню.

– Катерина! – Лука выкрикивает мое имя, но я игнорирую его. Он обещал, что сегодня больше не будет наказаний, а что случится завтра – об этом я буду беспокоиться потом. Я устала от его игр и злюсь на себя за то, что наслаждаюсь ими, и отказываюсь уделить ему еще хоть минуту своей ночи.

– Я иду спать, – огрызаюсь я, не оборачиваясь в его сторону. – Мне все равно, что ты сделаешь.

А потом, мои щеки пылают так же жарко, как и моя задница, и я иду к лестнице, ведущей в спальни.

10

КАТЕРИНА

Мы не разговариваем два дня.

Не то чтобы мы не виделись. Домик маленький, по крайней мере по сравнению с домом моей семьи в Нью-Йорке, и полностью избегать друг друга невозможно. Напряжение между нами можно резать ножом, и я, честно говоря, удивлена, что Лука не наказал меня на следующее утро, после того как я снова наговорила ему гадостей, прежде чем отправиться спать. Но он не только не будит меня с приказом нагнуться над какой-нибудь поверхностью и поднять платье для наказания, он даже не замечает меня.

Это даже хуже, чем если бы он решил отшлепать меня еще раз.

На третий день Бруно возвращается с вещевым мешком одежды для меня, чему я очень рада. Я носила то, что было оставлено в комнате от прежних жильцов, а в данном случае это несколько пар черных леггинсов, которые нелестно обтягивают меня, и мужские рубашки на пуговицах больших размеров. Я безмерно благодарна за то, что у меня снова есть своя одежда, и горячо благодарю Бруно, прежде чем отправиться наверх, чтобы переодеться в то, что позволяет мне чувствовать себя более похожей на себя, в данном случае в джинсы и шелковую блузку без рукавов с достаточным декольте, которое, как я надеюсь, Лука сможет заметить.

Динамика между нами изменилась, и я не настолько наивна, чтобы думать, что он мог сделать это не нарочно. Раньше я держала его на расстоянии, пока он дразнил и мучил меня, заставляя постепенно отдавать все больше и больше своей невинности, но теперь он отстранился, став холодным, в то время как я лежу без сна по ночам, сгорая от желания получить больше его прикосновений. Та первая ночь в убежище пробудила во мне что-то, не просто осознание того, что я могу получить удовольствие от мужчины, но и более глубокую, темную потребность, о которой я не подозревала.

Я была почти разочарована, когда на следующее утро он не отшлепал меня.

Когда я спустилась вниз, Луки нигде не было видно. Окна заколочены, так что я не вижу, что происходит, но, стоя возле одного из них, я слышу негромкие голоса снаружи, это разговаривают Лука и Бруно, хотя я не могу разобрать, о чем они говорят. Я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, стискивая зубы от досады, что меня оставили в стороне.

Для меня, как ни для кого другого, важно, что происходит, и я хочу знать. Я ненавижу мысль о том, что меня нужно держать в полном неведении, под полной защитой. Я ничуть не менее умна, чем Лука, и могу помогать ему, быть его партнером. У моих родителей никогда не было такой динамики, но я надеялась, что тот, за кого я выйду замуж, захочет видеть во мне нечто большее, чем просто сосуд для удовольствий и детей, что он захочет, чтобы я стала и его партнером. Кем-то, кто мог бы быть полезен, иметь право голоса при принятии решений.

Это всегда было несбыточной мечтой, но я не могу не бороться с ней. Однако это только усиливает мое беспокойное настроение, когда Лука наконец заходит и закрывает за собой дверь на ключ.

– Что ты делаешь, обтираясь у окон? – Спрашивает он, сузив глаза, когда видит меня, и я краснею, мгновенно раздражаясь от того, что это первые слова, которые он произнес в мой адрес за последние сорок восемь часов.

– Пытаюсь не оставаться в стороне от всего, что происходит, – отвечаю я так же резко. – Тебе есть что мне рассказать? О моих родителях или о Софии?

Лука сжимает челюсть.

– Твое отношение опасно близко к...

– К чему? Ты собираешься привести меня в другую комнату, нагнуть над поверхностью и отшлепать? Заставишь меня снова глотать твою сперму? Если собираешься, то можешь хотя бы ответить на мои вопросы, прежде чем приступать к делу?

Лука усмехается.

– Тебе бы это понравилось, не так ли? – Он подходит ко мне ближе, от него исходит хвойный аромат его одеколона, его высокая мускулистая фигура нависает надо мной, когда он смотрит на мое бледное, вздернутое лицо. – Знаешь, твои комментарии перед тем, как ты легла в постель той ночью, и твое поведение после этого абсолютно точно заслуживали еще одного наказания. Я откладывал его, потому что не хотел навредить тебе, отшлепав еще раз так скоро. Но есть и другая причина, и ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, Катерина.

– Я понятия не имею, о чем ты. – Я скрещиваю руки, вызывающе глядя на него, и он смеется. Это, конечно, только еще больше злит меня.

– Да, это так. – Он уже совсем близко, почти касается меня, и сердце бешено бьется в груди. – Ты хочешь, чтобы я снова наказал тебя, Катерина, осознаешь ты это или нет, но я думаю, что да. Последние два дня ты вела себя как стерва: отказывалась разговаривать со мной, воротила нос, когда я находился в комнате, таилась у окон, чтобы подслушать мои разговоры. Ты хочешь получить то, что тебе причитается. И поэтому я до сих пор не дал тебе этого, потому что это скорее наказание – оставить тебя корчиться, где бы ты ни сидела, желая испытать боль и удовольствие от моего ремня, обещание оргазма, если ты будешь терпеть порку как хорошая девочка. Это скорее наказание, чтобы ты гадала, когда же я наконец дам тебе его…если вообще дам.

Лука наклоняется еще ближе, его губы касаются моего уха.

– Может быть, я больше никогда не буду тебя шлепать, Катерина. Может быть, я позволю тебе всю оставшуюся жизнь хотеть того, о чем ты стесняешься просить, сгорая от этого. Я оттрахаю тебя быстро, красиво и ванильно, как хороший муж, и ты сможешь вечно страдать, желая того, что я дал тебе попробовать.

Я не могу скрыть шокированного выражения лица, когда он отстраняется, выглядя слишком довольным собой за то, что так хорошо меня понял, или остановить вспышку гнева, которая горячо рвется сквозь меня.

– Ты так чертовски доволен собой, – шиплю я. – Ну, ты все неправильно понял. Я не хочу ничего из этого...

– Помни, что я говорил о лжи, Катерина. – Глаза Луки сузились. – Если я еще не решил, наказывать тебя снова или нет, это не значит, что я не веду счет.

Я бросаю на него взгляд.

– Мне все равно, – огрызаюсь я. – Ты скоро станешь моим мужем, независимо от того, как кто-то из нас к этому относится, поэтому я уверена, что ты считаешь, что можешь использовать меня, как тебе заблагорассудится. Мне надоело спорить с тобой об этом. Но я хочу знать, что происходит дома. Я хочу знать, в безопасности ли моя семья. В остальном ты можешь игнорировать меня все время, пока мы здесь, мне все равно.

– Это две лжи. – Лука поднимает бровь, не сводя с меня пристального взгляда. – Но я дам тебе то, что ты так хочешь знать, Катерина, если только ты пообещаешь не пытаться покинуть это убежище, пока я не скажу, и мы не уйдем вместе. Понятно?

Страх пронзает меня насквозь. Что бы он ни знал, это должно быть плохо, раз он хочет, чтобы я дала такое обещание.

– Я обещаю, – быстро говорю я, и мой голос дрожит, несмотря на все мои усилия остановить его. – Я не буду пытаться уйти.

– Хорошо. – Лука проводит рукой по волосам, и в его раздражении появляется вспышка сочувствия, настолько короткая, что я почти не замечаю ее, прежде чем она снова исчезает. – С твоим отцом все в порядке. С Софией тоже все в порядке, хотя она и получила несколько поверхностных травм, когда спешила выбраться из театра. Перелом лодыжки, несколько шишек и синяков. Ничего страшного.

– А моя мама? – Мое горло сжимается от страха, потому что я знаю, что он не просто так оставил этот вопрос напоследок.

Лука испускает долгий вздох.

– Она в больнице, – медленно говорит он. – Это... это выглядит не очень хорошо, Катерина. Она еще не пришла в сознание.

Я чувствую себя так, будто меня сбил грузовик. На мгновение я физически пошатываюсь, сердце колотится в груди, в ушах стоит гул, пока я пытаюсь осмыслить то, что он только что сказал.

– Она выживет? Я имею в виду...

– Сейчас никто не знает, – говорит Лука с ноткой мягкости в голосе. – Она была сильно ранена. Она ударилась головой во время взрыва. Врачи не могут сказать точно...

– Я должна быть рядом с ней. – Я начинаю протискиваться мимо него. – Бруно еще здесь? Он может отвезти меня...

– Нет. – Рука Луки обхватывает мое запястье и тянет меня назад, а я бьюсь в его руках, сопротивляясь. – Катерина, остановись! Ты не можешь уйти. Это слишком опасно. Твой отец хочет, чтобы ты была здесь, и я тоже, здесь ты в безопасности. И твоя мать тоже хотела бы этого...

– Ты этого не знаешь! – Я пытаюсь высвободиться и вздрагиваю, когда он крепко сжимает меня. – Отпусти меня!

– Нет. – Его голос ровный и безэмоциональный, с ним невозможно договориться. – Я не могу этого сделать, Катерина. Даже если бы я хотел, у меня есть приказ твоего отца. Но я хочу оставить тебя здесь, для твоего же блага.

– Как будто то, что ты меня отшлепал, было для моего же блага? – Я снова пытаюсь проскочить мимо него и направиться к двери, но Лука хватает меня и сильно прижимает к ней.