Текст книги "Принцесса мафии (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
ПРИНЦЕССА МАФИИ
ЧТО ЕСЛИ?
Лука&Катерина
АВТОР: М.ДЖЕЙМС
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
«Принцесса мафии» – это первая новелла в серии «Что если? Невесты мафии», в которой рассматриваются различные варианты развития событий для каждой из героинь, которых вы узнали и полюбили в основных трилогиях. Эта серия не призвана изменить или переиначить события основной серии, она лишь дает вам возможность исследовать возможный альтернативный исход для наших персонажей.
В этой серии мы узнаем, как могли бы сложиться судьбы героя трилогии "Обещание" Луки Романо и героини трилогии "Невеста" Катерины Росси, если бы некоторые вещи произошли по-другому.
Что, если бы отцы Луки и Софии не были убиты? Что, если бы они так и не дали обещание? Что, если бы Лука не подружился с Франко Бьянки на той детской площадке?
Что, если...?
Обратите внимание, что эта новелла содержит мрачные темы, подходящие для мафиозного мира и брака по расчету, включая темы насилия, предательства, альфа-героя и женщины, которая должна стать его невестой. Здесь будут присутствовать сомнительное согласие, шлепки, бондаж, сексуальное подчинение и т.д., а также сцены насильственных нападений и попыток сексуального насилия.
Пожалуйста, будьте осторожны, если эти темы вызывают у вас беспокойство.
1
КАТЕРИНА
– Катерина Росси? Сегодня определенно, ты выглядишь великолепно.
Я слышу эти слова из уст мужчины, стоящего передо мной, но они не доходят до меня. Потому что, насколько я знаю, после сегодняшнего вечера он станет моим женихом.
Лука Романо. Старше меня почти на десять лет, высокий, смуглый, красивый, и, как я знаю, уже давно входит в список будущих мужей, которых рассматривал для меня отец. Знал ли он об этом, я не совсем уверена. Потому что, хотя он и улыбается мне, улыбка не доходит до его глаз, а я уже знаю, когда кто-то притворяется.
В этом есть смысл. Лука – сын ближайшего друга и заместителя моего отца, я – единственный ребенок моего отца. Долгое время сокрушались, что я не сын, но все равно меня ценят за то, что я могу укрепить структуру власти в нашей семье, сказав "да" мужчине, которого отец выберет мне в мужья. И, по словам моей матери, сегодня вечером Лука сделает мне предложение, и я сделаю именно это.
– Спасибо, – говорю я, принимая его джентльменски протянутую руку. Его улыбка все еще не сходит с его лица, когда он провожает меня через двойные двери ресторана, который он выбрал для ужина. Это новый модный ресторан азиатской кухни, отмеченный звездой Мишлен и еще не открытый для широкой публики. Но, конечно же, Лука без проблем забронировал один из ранних столиков, несмотря на то что он не является фуд-блогером, журналистом или кем-то в этом роде.
Никто не хочет попасть под дурное настроение моего отца, Витто Росси. Что, в свою очередь, означает и отца Луки, Марко Романо, и самого Луки. Если принц главной преступной семьи Нью-Йорка хочет получить приглашение в самое востребованное место города, чтобы сделать предложение своей будущей невесте, он его получит.
Не то чтобы я не знала, что произойдет сегодня вечером. Все это далеко не сюрприз. Я знала, что так будет, но теперь, когда это действительно происходит, меня переполняют тревожные эмоции, которые, как мне казалось, я уже давно не испытываю. Было несколько человек, которых, возможно, мог бы выбрать мой отец, но на самом деле все сводилось к тому, кто, по его мнению, должен унаследовать его место, соответственно, – если Лука достоин этого. Тот факт, что мы стоим здесь, рука об руку, перед столом хостес, означает, что Лука сделал что-то, чтобы доказать моему отцу раз и навсегда, что он достоин унаследовать место Росси в один из дней, то есть, когда мой отец наконец уйдет из жизни.
Я не хочу думать о том, что это могло бы быть, какой кровью могли бы окраситься руки Луки, чтобы доказать свою значимость. За годы жизни в качестве дочери и принцессы мафии я поняла одну вещь: иногда, чаще всего, лучше не знать.
– Сюда. – Официантка у входа едва смотрит на меня, все ее внимание приковано к Луке, и я вряд ли могу ее в этом винить. Помимо того, что Лука сам по себе богаче Бога и наследник гораздо большего, он великолепен. Рост метр восемьдесят пять, одет в сшитый на заказ угольный костюм, с галстуком цвета лесной зелени, который подчеркивает пронзительную зелень его глаз на резко очерченном красивом лице. На его подбородке лишь намек на щетину, достаточный для того, чтобы он выглядел скорее небрежно, а его густые темные волосы уложены таким образом, что они свисают на одну сторону, заставляя любую женщину с глазами захотеть провести по ним пальцами.
Сейчас я хочу провести по ним пальцами, а я всю свою жизнь с момента полового созревания старалась не испытывать желаний. Ничего больше, чем влюбленность. Никаких тайных поцелуев, никаких школьных парней и уж тем более никаких случайных поцелуев на женских вечеринках в колледже. Во всех студенческих братствах меня прозвали Девой Марией, потому что я была известна своей "фригидностью".
Но последствия даже самого незначительного промаха могли быть гораздо хуже.
У моего отца везде есть глаза, и уж точно в колледже, где я училась. Моя невинность охранялась так же тщательно, как бриллиант "Надежда", и для моего отца была ничуть не менее ценной. Я не мазохистка – это мне известно, – поэтому вместо того, чтобы лелеять тоску по вещам, которых у меня нет, я предпочла просто... не хотеть их.
Могу ли я захотеть их сейчас? Я смотрю на мужчину рядом со мной, когда мы поднимаемся по ступенькам на крышу ресторана, на его зеленые глаза, холодные, как изумруд, и чувствую совершенно незнакомое мне трепетание в животе. Этот мужчина, этот великолепный, элегантный человек, станет моим мужем. Через несколько месяцев он отведет меня наверх, в роскошный номер для новобрачных, вытащит из свадебного платья, посмотрит и потрогает все те места, которые мне велели держать в тайне все эти годы.
А что касается его...
Его глаза буравят меня, когда он отодвигает стул от стола, и я пытаюсь представить, что он видит.
Сегодня определенно, ты выглядишь великолепно.
Я сделала все возможное для своего сегодняшнего образа. Платье, выбранное вместе с мамой и моей лучшей подругой Софией Ферретти, дочерью консильери моего отца, призвано заставить меня сиять, как бриллиант, который Лука наденет мне на палец сегодня вечером, демонстрируя все мои достоинства в наилучшем свете. Оно сшито из серебристого шифона, задрапировано и приталено так, что слоями ложится на мои стройные изгибы, поддерживается двумя тонкими бретельками на плечах и облегает мою грудь так, что лишь слегка намекает на декольте. Оно мерцает в каждом луче света, который его ловит. С обеих сторон оно разрезано до середины бедра, чтобы Лука мог разглядеть мои подтянутые ноги. Я надела его с высокими серебряными босоножками Dior, демонстрирующими идеальный гранатово-красный педикюр, и бриллиантами моей матери. Подвеской в виде одной капли, усыпанной бриллиантами поменьше и висящую прямо над моей грудью, и серьги-капли в тон, сверкающие из-за моих густых темных волос, которые были профессионально уложены этим вечером и заколоты сбоку так, чтобы пышные локоны спадали на плечо.
Я выгляжу утонченной, элегантной, изысканной, роскошной. Принцесса, которую нужно завоевать. И все, что нужно сделать Луке, – это попросить, потому что нет никакой возможности, чтобы я когда-нибудь сказала нет.
Все свелось к этому моменту.
Его глаза задерживаются на мне, когда я осторожно сажусь, и я боюсь смотреть в них, боясь увидеть там жар. Я не знаю, как справляться с желанием, как управлять мужской потребностью. Все, что сказала мне мама, это то, что самое важное, что я могу сделать для своего мужа, – подарить ему наследника. Что касается того, как эти наследники появляются, все это я узнала сама, из сплетен и чтения.
Насколько я поняла, удовольствие – не для меня. Это для других женщин – женщин, на плечах которых нет груза семейной ответственности. Я должна быть благодарна, что меня выдают замуж за молодого и красивого человека, а не за одного из пожилых боссов, которые могли бы претендовать на мою руку и наследство. Уверена, несколько из них, овдовевших, делали мне предложения.
Но мой отец выбрал именно Луку.
Лука, который опускается за стол напротив меня, пристально смотрит на меня, его изумрудные глаза теперь горят, при взгляде на меня.
– Итак... – Он делает паузу, когда подходит официант и наливает каждому из нас по полбокала красного вина, выбранного Лукой. Я сижу молча, сложив руки на коленях, а мягкий ветерок ерошит кончики моих волос – великолепная ранняя летняя ночь, и крыша у нас в полном распоряжении.
Мой желудок совершает небольшое сальто, и бабочки снова взлетают в воздух, когда это осознается. Как только официант уйдет, мы с Лукой останемся здесь одни. Только я и третий по влиятельности человек в Нью-Йорке, да еще и отъявленный плейбой.
– Уверен, ты знаешь, зачем мы здесь, – продолжает Лука, когда официант ставит первое из наших блюд.
– Первое блюдо из дегустационного меню, мистер Романо, – вклинивается официант. – Маринованный тунец эсколар на ложе из маринованных овощей.
– Спасибо, – четко произносит Лука. – Дайте нам немного времени, прежде чем вы принесете следующее, пожалуйста.
В его голосе звучит властная нотка, которая меня пугает. Это напоминает мне о том, как мало я его знаю. Мы росли вместе, но за последние пять лет я видела его очень мало. Он бывал у нас дома на семейных ужинах вместе с Софией и ее отцом, но мы почти не общались. Чем старше мы становились, тем меньше и меньше он обращал на меня внимания, поскольку отец старался держать меня подальше от всех мужчин. Ужины проходили в почти интимной обстановке: Лука сидел в дальнем конце нашего длинного официального обеденного стола, а после все мужчины уходили в кабинет моего отца, чтобы выпить, выкурить сигару и поговорить о том, чем занимаются мужчины.
Теперь Лука очень близко – фактически через стол. На расстоянии прикосновения. И он смотрит на меня таким горячим взглядом, его глаза полны внезапного собственничества, которое меня поражает. Никогда раньше я не видела, чтобы мужчина так смотрел на меня. Никто никогда не осмеливался.
Но Лука смотрит на меня так, словно я уже принадлежу ему.
– В этом платье ты похожа на подарок в рождественское утро, – говорит Лука низким голосом, глубоким, ровным и насыщенным, как шоколад, стекающий по моей коже. – Ты просто сногсшибательна, Катерина.
Когда он это говорит, я понимаю, что не ошиблась в выражении его лица. Он смотрит на меня так, будто не может дождаться, пока я расслаблюсь. Как будто он хочет гораздо большего, чем просто быстрая консумация в брачную ночь и обычный секс, пока я не забеременею. Мама намекнула, что именно этого мне следует ожидать, что меня к этому готовили, но это не соответствует тому, что я вижу в глазах Луки.
– Я рада, что ты доволен. – Это все, что я могу сказать. – В конце концов, я собираюсь стать твоей женой.
Лука смеется, его рот искривляется в ухмылке, когда он подносит палочками кусок рыбы к губам. Я ни на секунду не могу оторвать взгляд от этих губ. Они полные и идеальной формы, и в какой-то момент – даже сегодня ночью – они окажутся на моих. Меня никогда раньше не целовали, и Лука будет моим первым.
Моим первым всем.
– Итак, ты знаешь о цели сегодняшнего вечера. – Его губы в улыбке, но голос лишен юмора. – Почему мы на этом так называемом свидании.
– А разве это не свидание? – Я удивлена, что вообще способна отвечать, но что-то в его саркастическом тоне меня раздражает. Я откусываю кусочек своей рыбы, соленый вкус которой взрывается на моем языке, и вижу, что взгляд Луки задерживается и на моих губах. – Я ведь не знаю.
Вот опять. Мерцание похоти, которое даже такой невинный человек, как я, не смог бы неправильно истолковать.
– Действительно. Ты очень невинна, не так ли?
– Думаю, это часть сделки. – Мой голос стал заметно холоднее, чем раньше. – Девственная принцесса мафии для мужчины, которого мой отец сочтет достойным меня. А раз мы здесь, то, полагаю, это ты.
Между нами возникло напряжение, которого раньше не было. Мое неприкрытое упоминание о девственности добавляет к нему заряд, и я чувствую, как бабочки в моем животе превращаются в прилив тревоги, заставляя меня отложить последний кусочек еды. Рот Луки подергивается.
– Свидание предназначено для того, чтобы пара лучше узнала друг друга, чтобы решить, достаточно ли они совместимы, чтобы быть вместе. Так что нет, Катерина. Я бы не сказал, что это свидание. – Он приподнимает бровь. – В конце концов, нам просто сказали, что мы должны пожениться. И я не чувствую необходимости узнавать тебя лучше, чем я уже знаю.
– Значит, ты считаешь, что мы совместимы? – Я не знаю, откуда взялась эта внезапная бравада, но его тон и то, что он говорит, заставляют меня чувствовать, будто мой мир сдвигается с места. Кажется, будто он не хочет на мне жениться – но это бессмысленно.
– Во всех отношениях, которые имеют значение, да. – Лука поджимает губы и замолкает, пока официант убирает наши первые тарелки, заменяя их нежными хрустящими креветками в апельсиновом соусе. – А что? Ты ждала привязанности? Признания в любви? Конечно, твоя мать, по крайней мере, воспитала тебя с лучшими ожиданиями, чем это.
– Я… – Я тоже умолкаю, все мои попытки возразить пропали. – Я не знаю, чего я ожидала. По крайней мере, что ты будешь счастлив жениться на мне?
Рот Луки снова подергивается, на этот раз, похоже, от искреннего веселья.
– Я доволен своей жизнью, Катерина. Ты знаешь, как выглядит моя жизнь в ее нынешнем виде?
Я ошеломленно качаю головой.
– Нет, – шепчу я. – Не знаю.
Лука откидывается на спинку кресла, бросая салфетку на стол.
– Я живу в самом высоком жилом доме на Манхэттене, из пентхауса которого открывается вид на весь город. Я трахаю любую женщину, какую захочу, скольких угодно, иногда одновременно. Я живу один, в тишине и покое, с любой роскошью, которая только может быть в моем распоряжении, пока я не захочу компанию. У меня есть все, что только может пожелать мужчина. А теперь?
Он наклонился вперед, его глаза снова стали изумрудными, а лицо – твердым и каменным.
– Чтобы сохранить все это, чтобы не быть сброшенным с высоты и не стать никем иным, кроме как капо или человеком, когда новый наследник поставит своего собственного босса и консильери, я должен жениться. О, у меня останется мой пентхаус, возможно, мы даже поживем там какое-то время, но, когда придет время занять место твоего отца, мне придется переехать в особняк Росси и застыть там, в старинном мавзолее. Мне придется заводить детей, быть мужем, воспитывать семью. Все то, что я не хочу делать, чтобы сохранить то единственное в этой жизни, что меня радует.
– И что же это? – Мой голос теперь тоже резкий, сердце колотится в груди. Его слова, словно лезвия ножа, врезаются в мою плоть. Я не ожидала любви, но это презрение – нечто иное. Это негодование.
– Сила. – Глаза Луки сужаются. – Чтобы сохранить свою власть, я должен жениться на тебе. Так что извини, если я не прыгаю от радости при мысли о том, чтобы связать себя узами брака.
Он резко встает, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово.
– В общем давай покончим с любезностями.
Я не знаю, должна ли я сидеть или стоять. Я не уверена, что смогу стоять. Я застыла на месте, шокированная открытием того, как мало я нужна этому человеку, которого мне вручили, и еще мне больно. Я даже злюсь. Я старшая дочь Витто Росси. Как он смеет так со мной разговаривать?
Но слова не идут с языка, даже когда Лука опускается на одно колено, его лицо ничего не выражает, когда он открывает коробку от Тиффани.
– Катерина Росси, окажешь ли ты мне великую честь и станешь ли моей женой?
Эти слова настолько противоречат его тону, прозвучавшему за мгновение до этого, что мне требуется секунда, чтобы заговорить. Кольцо мерцает на свету передо мной, круглый солитер в три карата из белого золота, и я на мгновение задумываюсь о том, что может случиться, если я скажу нет.
Но это невозможно. Нерационально. Даже учитывая все, что он сказал сегодня, я знаю, что это не вариант. Мне придется все бросить, начать с нуля. Начать все сначала.
Я не могу так поступить.
– Да. – Слово вырывается густо, из онемевших губ. – Я выйду за тебя замуж, Лука.
– Хорошо. – Он надевает кольцо на мой палец, оно идеально подходит. Иронично, учитывая, что я только сейчас поняла, насколько мы не подходим друг другу. – Тогда решено.
Решено. Никогда в жизни я не чувствовала себя так неуверенно. Я смотрю на Луку, когда он занимает свое место напротив меня, шокированная до абсолютного молчания. Я не ожидала романтики сегодня вечером, но и такого, я тоже не ожидала.
Он снова принялся за еду, как будто то, что все закончилось, вернуло ему аппетит, но я чувствую, что меня сейчас вырвет, если я прикоснусь хоть к кусочку. Через мгновение Лука поднимает глаза, выражение его лица озадаченное.
– Что-то не так?
Все. Все. Я хочу все выложить, потребовать, чтобы он объяснил мне, чего он хочет, как мы будем двигаться дальше, что совсем не похоже на то, что я себе представляла. Но вместо этого, с колотящимся в груди сердцем, я просто качаю головой и беру в руки керамические палочки для еды.
– Нет. Все в порядке.
Это первая ложь, которую я говорю Луке Романо.
2
ЛУКА
НЕДЕЛЕЙ РАНЬШЕ
Кровь повсюду.
Она на моей рубашке, брюках, пистолете, даже на лице. Мои руки пропитаны ею. А вокруг меня и моих людей, столько русских тел разбросанно по ковру отеля, что я едва могу разглядеть его уродливый узор.
Один из них, лежащий у моих ног, изрезан на куски. Ключ, который он пытался проглотить перед неудачной попыткой бегства, лежит у меня в руке, измазанный его кишками. Я бросаю его своему второму командиру Алессио, который аккуратно ловит его.
– Женщины будут в доках. Отвезите их в одно из наших убежищ. И разберитесь там Джованни с ними.
– А что с Виктором Андреевым?
– Он не был нашей целью сегодня вечером, и он не наша работа. А вот этот ублюдок – да. – Я пихаю выпотрошенное тело к своим ногам кончиком одной туфли из итальянской кожи. – Вторая часть – это женщины. Для этого я вам не нужен.
– Понял, босс.
Виктор Андреев, известный торговец плотью и пахан русской братвы на Манхэттене, крупно облажался. Мы уже несколько месяцев выслеживали эту партию женщин, потому что Виктор отошел от своей обычной схемы, – похищения бывших сирот и обездоленных женщин на улицах, и вместо этого взял дочь одного из мафиозных боссов на Сицилии. Большую часть времени мы позволяем Виктору делать то, что он хочет, до тех пор, пока он не трахается с женщинами, которые работают в наших клубах, или не пытается внедрить туда своих, и до тех пор, пока он не продает наркотики на нашей территории. Но когда он забрал Джианну, это была уже другая история.
С тех пор у него на хвосте сидят все боссы и капо в Штатах, жаждущие показать себя Витто Росси по одной-единственной причине – борьба за руку и сердце Катерины Росси. К большому несчастью Витто, у него никогда не было сына, и поэтому мужчина, который станет его преемником, будет тем, кого он выберет для своей дочери.
Человек, которого я только что выпотрошил, как рыбу, обеспечив безопасность Джианны Розетти, означает, что я победил. Это горько-сладкий момент. Сладкий, потому что, став преемником Витто, я выполню все, чего когда-либо требовал от меня мой отец, и потому что это означает, что я не только сохраню всю власть и богатство, которые я накопил, но и продолжу приобретать еще больше.
Горько, потому что это означает, что мне придется жениться.
У меня никогда не было ни малейшего желания связывать себя узами священного брака. Мне нравится моя свобода. Мне нравится быть самым отъявленным манхэттенским плейбоем-холостяком без необходимости держать свои дела в тайне. Я не выношу детей. Мне нравится мой современный пентхаус, спроектированный по моим требованиям, и у меня нет желания съезжать, чтобы жить в особняке эпохи Возрождения, в котором живет семья Росси и который однажды перейдет к Катерине и ее мужу.
Но альтернативы нет.
У меня нет другого выбора, кроме как вернуться к Витто и забрать свой приз, хотя на самом деле я предпочел бы заняться чем-нибудь другим.
***
Всего один телефонный звонок, сделанный на заднем сиденье моей машины по дороге домой, в мой пентхаус, и все решено.
– Выбери место и кольцо, – сказал мне Витто. – Я попрошу ее мать все устроить. Завтра мы составим договор о наследстве.
И вот так моя холостяцкая жизнь превращается в тикающие часы, которые вот-вот истекут.
Разумеется, для этого есть только один выход. Я наливаю себе щедрый глоток лучшего бурбона с полки по пути в душевую, на ходу снимая одежду и оставляя ее окровавленной кучей. Вероятно, это будет худшее состояние, в котором горничные найдут мою одежду – на самом деле, они могут просто сжечь ее. Пустая трата хорошего итальянского мастерства, но это не значит, что ее нельзя легко заменить. У меня уже есть больше денег, чем я мог бы потратить за десять жизней, и наследство, которое придет с моим предстоящим браком, сделает меня еще богаче.
Горячий душ – это просто рай. Я стою под двойной струей, склонив голову и упираясь руками в импортную плитку, позволяя крови и грязи, накопившимся за день, стечь. Я чувствую, как напряжение в моих мышцах уходит вместе с ним – до некоторой степени. Осталось лишь напряжение, вызванное осознанием того, что через некоторое время я женюсь на Катерине Росси.
Дело не в том, что она некрасива или не подходит мне. За последние недели я достаточно часто видел ее на другом конце обеденного стола Росси, чтобы понять, что с возрастом она стала только прекраснее: из миловидного неловкого подростка она превратилась в элегантную, потрясающую молодую женщину. Ее воспитывали как жену дона, поэтому она знает, как себя вести, чего от нее ждут. Она никогда не будет смущать меня, жаловаться на мои привычки или предъявлять слишком много требований. Она будет образцовой женой, но проблема в том, что мне вовсе не нужна жена.
Я хочу свободы.
Я хочу всего.
Обещание предстоящей свадьбы, смешанное с остатками адреналина от успешного выполнения сегодняшнего задания, заставляет меня еще больше жаждать секса сегодня вечером. У меня есть список женщин, длинною в руку, которые с радостью придут ко мне, стоит мне только написать сообщение, и я уже размышляю над тем, какую из них или нескольких я хочу сегодня вечером, пока заканчиваю принимать душ. От одной этой мысли мой член утолщается, пульсируя в предвкушении предстоящего удовольствия, и я тянусь вниз, чтобы рассеянно погладить его.
Сколько еще ебли я смогу выжать из себя, прежде чем меня потащат лягушкой по проходу к алтарю к Катерине Росси?
На сегодня ответ – три. Я уже наполовину выпил бутылку бурбона из граненого стакана, когда закончил трахать третью, стоящую у окна от пола до потолка в моей гостиной, а две другие разлеглись голые и довольные на моем кожаном диване. Я поворачиваюсь, когда выскальзываю из нее, член мокрый и все еще полу-набухший упирается мне в бедро, и я смотрю на открывшееся передо мной зрелище. Я чувствую себя гребаным королем, когда все эти киски с готовностью расстилаются передо мной. Королем моих собственных владений здесь, над остальным городом, и кто, черт возьми, захочет отказаться от этого счастья?
Но чтобы сохранить хоть что-то из этого, мне придется уступить изменениям, которые мне навязывают.
Однако сегодня я буду наслаждаться этим.
– Дамы? – Я поднимаю бутылку бурбона, а девушка, которую я только что трахнул, уже обхватывает меня за бедра стройной рукой, проводя пальцем по моему размякшему члену. – У меня достаточно большая кровать для нас всех, если вы последуете за мной.
И черт меня побери, если они все не шествуют прямо за мной, на кровать нестандартного размера в центре моей огромной главной спальни.
***
Однако все эти излишества приводят к тому, что неделю спустя я с похмельем сижу в кабинете Витто и пытаюсь расслышать хоть одно его слово, рассеянно потирая виски.
– Не слишком ли рано через шесть месяцев?
Я моргаю, вглядываясь в лицо Витто, сидящего по другую сторону стола, а рядом со мной – мой отец.
– Для чего? – Мне это удается, и я улавливаю раздражение, мелькнувшее на его лице.
– Для твоей свадьбы, – нетерпеливо говорит он. – Ты что, не слышал ни слова из того, что я сказал?
– Прости. – Я не смотрю на отца, чувствуя, как его глаза раздраженно буравят меня справа. – Я плохо спал прошлой ночью. Слишком много волнений.
По правде говоря, я вообще почти не спал последнюю неделю, с тех пор как мне сообщили, что я выиграл право жениться на Катерине, а затем сделал ей предложение на крыше ресторана. Сделал предложение – это, пожалуй, слишком мягко сказано, скорее, я произнес вслух то, что мы оба и так знали, что произойдет. Она знала, зачем пришла на это фарсовое свидание, а я знал, что выхода из него нет.
Очевидно, что то, как прямо я высказался о ситуации, задело ее чувства. Мне действительно не по себе. Я стараюсь не быть мудаком по отношению к женщинам, не в открытую, а она явно ожидала чего-то более романтичного, я полагаю. Откуда мне было знать об этом, ума не приложу, ведь сама принцесса мафии должна была знать, что подобные отношения в лучшем случае остаются без любви. Но, очевидно, моя незаинтересованность и даже негодование по поводу того, какими нитями Витто связал наследство, заставили ее почувствовать себя плохо.
Впрочем, сегодня вечером состоится вечеринка по случаю помолвки, так что у меня будет шанс загладить свою вину. Может быть, объясню свою позицию немного лучше. Я могу только надеяться. Я не хочу сближаться со своей будущей женой, но я не хочу, чтобы мой брак превратился в поле битвы еще до того, как мы дойдем до алтаря.
Моя жизнь далека от спокойствия. Я хотел бы, чтобы мой дом был хотя бы таким.
– Лука! – Витто щелкает пальцами перед моим лицом, наклоняясь вперед с мрачным выражением на лице. – Знаешь, еще не поздно передумать. Ты еще не женат и не в постели.
Это привлекает мое внимание.
– Прости, – повторяю я. – Что там было про шесть месяцев?
– Для твоей свадьбы. – Витто хмурится. – Шесть месяцев – это слишком рано?
– А можно пораньше? – Полушутя-полусерьезно отвечаю я, откидываясь в кресле. – Или давайте немного затянем. Пусть это будет долгая помолвка. Что бы вы предпочли? Я не против ни того, ни другого.
На самом деле это правда. Короткая помолвка означала бы, что нужно покончить со всем этим, чтобы я мог понять, как выглядит моя новая норма в качестве женатого мужчины. Более длительная помолвка означала бы больше времени для сохранения моего нынешнего статуса – что, возможно, предпочтительнее, но с другой стороны, это означает, что над моей головой все время будут тикать эти чертовы часы, напоминая мне, что дни моей свободы подходят к концу.
– Нетерпеливый жених. – Витто усмехается. – Так торопишься быть связанным?
Ничуть.
– Не хотелось бы, чтобы она передумала. – Это неудачная попытка пошутить, и никто в комнате, похоже, не находит ее очень смешной, но сегодня у меня немного сбилось время для шуток. Четыре часа сна или меньше сделают это с человеком, но, боже мой, оно того стоило.
– Это не зависит от нее, – категорично заявляет Росси. – Моя дочь будет делать то, что ей скажут. Но я думаю, что ей и ее матери нужно время на подготовку.
Я выдохнул.
– Шесть месяцев – это нормально, – говорю я ему. – Значит, зимняя свадьба?
В моей голове проносится внезапная, поразительная картинка: Катерина, одетая по высшему разряду, как вчера вечером, но на этот раз в белый шелк и меха, сияющая в свете свечей на площади Святого Патрика, пока на улице падает снег. Я чувствую странное сжатие в груди, когда вижу ее в своем воображении, странное, почти тоскливое чувство, и это не дает мне покоя.
Какого хрена я думаю о ней в день нашей свадьбы, как какой-то гребаный романтик?
Мое настроение резко падает.
– Мы закончили? Мне нужно готовиться к вечеринке по случаю помолвки.
– Алессио и остальная команда доставили всех женщин в убежище, включая девушку Розетти, так что да. Думаю, на этом наши дела закончены. Некоторое время мы будем присматривать за Виктором и его Братвой, чтобы убедиться, что он не попытается повторить это дерьмо.
– Я попросил оставить куски его человека, из которого я выпотрошил ключ, на пороге его шикарной двери, прямо там, где его детям придется переступать через них утром, чтобы пойти в школу. Это должно дать ему понять, что мы не шутим. – Я приподнял бровь. – Но да, присматривать за ним какое-то время – хорошая идея. – Я поднимаюсь со стула и встаю на ноги. – А теперь, если вы меня извините, мне нужно забрать свой костюм.
В основном я просто хочу выбраться из этой клаустрофобной комнаты. События развиваются стремительно, и, хотя часть меня ожидала этого, груз новых обязанностей, приходящих вместе с этим, кажется почти сокрушительным. Не только обязанности мужа, но и все то, что я возьму на себя, когда однажды официально займу место Росси в качестве дона.
Если повезет, этот день наступит нескоро. Наша жизнь таит в себе немало опасностей, но и Росси, и мой отец на протяжении многих лет были достаточно проницательны, чтобы перехитрить их. Я могу только надеяться, что так будет и дальше не только потому, что они мне очень дороги, но и потому, что это откладывает время, когда вся ответственность за лидерство ляжет на меня. А пока я собираюсь в ближайшие полгода таскать свою новую невесту по разным мероприятиям, позволяя нью-йоркским тусовщикам видеть ее на моей руке, начиная с похода в оркестр в ближайшие выходные, где дочь нашего консильери, София Ферретти, будет играть свой первый концерт в качестве скрипачки в первой линии в Нью-Йоркском филармоническом оркестре.
– О, есть еще кое-что. – Голос Витто доносится через всю комнату до того места, где я стою почти у самой двери и держу руку на ручке.
– Да?– Я поворачиваюсь к нему лицом, не уверен, что мне нравится его расчетливое выражение лица.
– Мне хорошо известна твоя репутация дамского угодника, Лука. И я могу это оценить, было время, когда я тоже прокладывал себе дорогу среди женщин этого города, да и многих других. Но в течение следующих шести месяцев, пока моя дочь будет готовиться к свадьбе с тобой, ты должен сосредоточиться на подготовке к этому, и ни на чем другом. – Он сужает глаза. – Я понятно изъяснился?
Я моргаю, не в силах понять, о чем он меня просит.
– Ты просишь меня хранить верность в браке? – Честно говоря, не похоже, что он вообще просит, но то, что он требует, откровенно нелепо и чертовски лицемерно. Я не знаю ни одного высокопоставленного мафиози, включая самого Витто, который хранил бы верность своей жене. Может быть, Джованни Ферретти, который всегда был тупо верен, в буквальном смысле, своей русской жене, но это исключение. Правило таково: пока на воротничке мужчины нет губной помады, он делает все, что хочет.
