Текст книги "Ирландский трон (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

СЕРИЯ ИРЛАНДСКИЕ КОРОЛИ

1 ИРЛАНДСКИЙ СПАСИТЕЛЬ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ)

2 ИРЛАНДСКОЕ ОБЕЩАНИЕ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ)

3 ИРЛАНДСКИЙ ОБЕТ (АНАСТАСИЯ&ЛИАМ)

4 ИРЛАНДСКИЙ ПРЕДАТЕЛЬ (СИРША&КОННОР)

5 ИРЛАНДСКАЯ ПРИНЦЕССА (СИРША&КОННОР)

6 ИРЛАНДСКИЙ ТРОН (СИРША&КОННОР)

Информация

Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация без ссылки на группу переводчика запрещена. Любое коммерческое использование материала, кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks – t.me/themeofbooks

1

КОННОР

Если бы кто-нибудь спросил меня прямо перед этим моментом, я бы сказал, что я ни хрена не боюсь. Ничего. Ни боли, ни насилия, ни смерти. Но, оказавшись в ловушке на верхнем уровне склада, где внизу воет пожарная сигнализация и запах дыма неуклонно поднимается вверх, я узнал о себе новый факт:

Мысль о том, чтобы сгореть заживо в этом гребаном здании, приводит меня в ужас.

Это холодный, пробирающий до дрожи страх, такой, который пробирает до костей и заставляет чувствовать, что колени подкашиваются, как будто они не выдержат меня. Я сопротивляюсь этому, потому что моя следующая мысль после осознания того, что я действительно чертовски напуган впервые в жизни, касается моего брата. Лиама.

Я вернулся в Бостон, чтобы защитить его. Спасти его жизнь. И теперь он может потерять ее в любом случае, вместе со всеми нами.

– Босс, мы должны что-то придумать, – бормочет Квинт справа от меня. – Мы умрем здесь, если будем тянуть время.

Я знаю, что он прав. Все охвачены паникой от осознания. Грэм выглядит полузамерзшим от шока, а лицо Левина мрачное. Лука и Виктор оба бледные, без сомнения, они думают о своих семьях. Когда я смотрю на Лиама, я вижу, что он выглядит так же. Я знаю, что он думает об Ане и их ребенке, которого, возможно, никогда не увидит. И моя следующая мысль после страха за моего брата, непрошеная из ниоткуда, хотя я и представить себе не мог, что подумаю о ней, когда на кону моя жизнь… Сирша.

Она, наверное, будет рада стать вдовой, мрачно думаю я, оглядываясь в поисках какого-нибудь другого выхода. Несколько моих людей и людей Лиама уже переходят от окна к окну в поисках любой пожарной лестницы, которая могла бы быть достаточно устойчивой, чтобы мы могли спуститься отсюда.

– Мы можем подняться наверх, – натянуто говорит Джейкоб, в его словах тоже сквозит страх. – Но мы просто будем на крыше. Это может не принести нам никакой гребаной пользы. Если кто-то из нас сможет позвать на помощь, и они пришлют сюда вертолет для нас, возможно…

– Ты, должно быть, шутишь. – Виктор мрачно смеется. – Призывать закон помочь нам.

– У нас в кармане почти вся полиция Бостона, – парирует Лиам. – Я поддерживал эти отношения после смерти моего отца, скрывал Королей от радаров. Но, конечно же, я проделал такую чертовски ужасную работу, что мой брат пришел домой, чтобы сместить меня. – Его взгляд поворачивается ко мне, полный раскаленного гнева. – Вместо этого мы оба станем трупами, правящими королевством пепла.

– Не так быстро, брат. Должен быть выход. Сигнализация только сработала. – Прошло меньше минуты с момента первого сигнала тревоги или, по крайней мере с тех пор, как мы услышали его, и пожар не мог распространиться так быстро. Я должен верить, что выход есть. – Мы не собираемся поджариться здесь, – решительно говорю я, делая шаг вперед. – Пошлите. Сейчас.

– Куда? – Резко спрашивает Квинт. – По лестнице? Не в гребаном лифте, это точно.

– Нет, лифт, это не вариант. – Он очень древний, один из тех, которые требуют закрывания решетчатой двери, и ненадежный даже в лучшие времена, а это определенно не так. – Мы спустимся по лестнице.

– Мы не знаем, откуда это началось…

– Лестница, – говорю я резко, таким твердым и громким тоном, что все перестают двигаться или разговаривать и поворачиваются ко мне. Грэм, на этот раз, даже не выглядит так, будто хочет подвергнуть сомнению мой приказ, но я не уверен, что он вообще думает.

Они все застыли от ужаса, и моя работа – вытащить их отсюда. Быть лидером.

– Это шанс. – Виктор выходит вперед, жестом приглашая Левина и Луку присоединиться к нему, чтобы мобилизовать остальных. – Это лучшее, на что мы можем надеяться.

Лиам выводит себя из оцепенения ужаса, указывая на других Королей.

– Давайте сделаем это, – соглашается он. – А потом, – добавляет он, взглянув на меня. – Мы сможем выяснить, кто несет за это ответственность.

Поджог? В первый момент шока и страха мне и в голову не пришло, что это могло быть чем-то иным, кроме несчастного случая, неисправной проводки или просто невезения. Возмездие откуда-то не было моей первой мыслью.

– Да, и если это поджог, то виноваты в этом будете вы! – Рычит Квинт, раздражаясь по мере того, как острота ситуации начинает доходить до всех нас.

– Это тяжелое обвинение, – мрачно говорит Найл, его брови хмурятся, когда мы с Виктором оборачиваемся к ним обоим.

– Мы можем поспорить позже, – огрызается Виктор. – Прямо сейчас давайте работать над тем, чтобы быть уверенными, что мы вообще останемся в живых, чтобы спорить между собой.

Он шагает вперед, вниз по лестнице, ведущей на второй уровень. Лука, Левин и я следуем за ним, все остальные замыкают шествие, пока мы спускаемся по ступенькам. По мере того, как мы спускаемся, запах дыма становится гуще, вой пожарной сигнализации громче, и то и другое воздействует на мои чувства, предупреждая меня, что мы в опасности.

Позади нас Найл что-то тихо говорит себе под нос, чего я не слышу, вероятно, обращаясь к Лиаму, но я не могу сейчас зацикливаться на этом. Мы подходим к двери в конце лестничной клетки, и я протягиваю руку, слегка прикладывая к ней ладонь, чтобы проверить, насколько она горячая. Если мне покажется, что это может обжечь меня, тогда нам придется рискнуть на крыше.

Горячо, но не обжигает.

– Пошлите. Поторопитесь, – призываю я остальных, открывая дверь на следующий уровень, чтобы спуститься по следующей лестнице вниз. Я сопротивляюсь желанию оглянуться на моего брата…сейчас мы не можем колебаться. Запах дыма становится сильнее, пожарная сигнализация громче, когда мы достигаем второго из пяти этажей, и я знаю, что мы бежим наперегонки со временем, чтобы выбраться отсюда.

Лука и Виктор достают свои телефоны, когда мы спускаемся по лестнице, и торопливо набирают торопливые сообщения, вероятно, Софии и Катерине. Позади меня я могу только догадываться, что Лиам делает то же самое, отправляя Анастасии сообщение, давая ей понять, что он в опасности. Что-то сжимается у меня в груди, и я подумываю отправить Сирше сообщение, но отгоняю эту мысль так же быстро, как она приходит. Почему ее это должно волновать? Я сделал все возможное, чтобы установить дистанцию между нами. Относился к ней как к рутинной работе, а не как к жене, о которой нужно заботиться. Я сделал это для нашего же блага. Я не способен так любить кого-то, посвятить себя одному человеку только для того, чтобы рисковать, что он потом уйдет. Потерять его. Я не в состоянии привязать себя так близко к тому, кто может предать меня.

К тому времени, как мы спускаемся на второй этаж, дверь становится горячей, когда я прикасаюсь к ней.

– Я не знаю, безопасно ли там, – говорю я остальным, поворачиваясь назад. – Но мы не можем выбраться с третьего этажа. Мы можем попытать счастья там или вернуться на крышу. Возможно, какие-то части пожарных лестниц мы сможем использовать для спуска со второго этажа, даже если они не очень прочные.

К настоящему времени ясно, что пожар начался на втором этаже, что усиливает возникшее подозрение, что это мог быть поджог, а не просто несчастный случай. Если дверь здесь такая горячая, мы не можем спускаться дальше. Мы можем только войти… или подняться.

– Просто заходи, – настойчиво говорит Джейкоб. – Давай попробуем выбраться через окна. На прошлой неделе мы потратили некоторое время на починку защелок и тому подобного. Мы должны быть в состоянии выбраться. По крайней мере, открой эту гребаную дверь, и давай посмотрим, безопасно ли это.

Морщась, я обхватываю рукой нагретую ручку. Ладонь не обжигает, но она неприятно горячая. Я рывком открываю ее, пиная дверь внутрь, в то время как мы все вжимаемся в лестничный пролет на случай возгорания, прикрывая рты руками, чтобы защититься от дыма. В комнате на втором этаже его очень много. Я кашляю, когда он выплескивается наружу, вглядываясь в комнату в поисках пламени, и оно еще не непроходимо. Сзади я вижу, как оно начинает лизать вверх, туда, где горит пол, но у нас еще есть время.

– Это опасно. Но если мы будем действовать быстро, мы сможем выбраться. Вперед. Вперед!

Мы протискиваемся в комнату, кашляя от дыма, пока Джейкоб, Квинт, Левин и Найл ведут толпу к окнам, распахивают их и выглядывают наружу, чтобы посмотреть, какие части пожарной лестницы можно использовать.

– Здесь есть одна, которая выглядит так, будто его нижняя часть устойчива, – выкрикивает Джейкоб. – Вам придется двигаться быстро, но осторожно, но даже если вам удастся спуститься только наполовину, это лучше, чем спускаться на целых два этажа без посторонней помощи. Давайте.

– Сначала выведите старших Королей, – резко говорю я, и все мы отходим в сторону, когда Грэм, Денис, Колин и остальные начинают спешить к окну. – Они не смогут так долго выдерживать дым или жару, а также падение, если пожарная лестница начнет выходить из строя. Давай, пойдем, пока огонь внизу не вышиб окна и мы не обожглись, спускаясь вниз.

Мне приходится перекрикивать сигналы тревоги, кашлять, поскольку дым в комнате становится все гуще, обжигая мне глаза. Но мы заставляем их двигаться. Когда старшие Короли спускаются на тротуар, остальные мужчины идут следующими, лидеры США и наши правые руки ждут выхода последними. Когда все до единого выходят, я киваю Чарли.

– Ты следующий, затем Квинт, Джейкоб, Найл, Левин. Лука и Виктор, вы после этого. Мы с Лиамом замыкаем шествие.

Спорить не о чем. Чарли выпрыгивает из окна как раз в тот момент, когда я слышу треск. Я резко оборачиваюсь, чтобы увидеть, как позади нас обваливается пол, языки пламени взмывают вверх, пробираясь по комнате, когда начинают гореть балки наверху. Я снова чувствую этот холодный, жидкий страх, как ледяная вода в моих венах, но я отказываюсь позволить ему взять верх. Мы так близки. Мы можем это сделать. Мы справимся. Мы сможем выжить. Я должен в это верить, потому что альтернатива слишком невозможна, слишком ужасна. Следующим идет Квинт, затем Джейкоб.

– Увидимся внизу, босс, – хрипло говорит Джейкоб, встречаясь со мной взглядом, прежде чем начать спускаться по пожарной лестнице, которая с каждым мгновением выглядит все менее и менее безопасной.

Найл идет следующим, и у меня возникает краткий, безжалостный момент, когда мне хочется, чтобы он соскользнул с пожарной лестницы и сломал что-нибудь жизненно важное. Однако ему удается спуститься вместе с Джейкобом. Когда Левин начинает выбираться из окна, маневрируя своим мускулистым телом так же грациозно, как Джейкоб, Виктор жестом приглашает Луку идти следующим.

– Я думаю, Катерина справилась бы без меня лучше, чем София без тебя, – шутит он без юмора. Лука натягивает слабую улыбку, прежде чем начать выбираться из окна.

Становится трудно дышать. Я слышу, как Лиам кашляет позади меня, все мы покраснели от жары, вспотели, огонь начинает потрескивать в комнате с пугающей скоростью. Когда Лука спускается вниз, а Виктор готовится последовать за ним, раздается внезапный громкий свист, и огонь распространяется по потолку, трещат балки.

– Блядь! – Я прижимаюсь к стене как раз вовремя, когда одна падает, только чтобы увидеть, как другая начинает падать прямо над Лиамом.

Я выкрикиваю его имя, звуки сигнализации и пожара теперь так громко, что мне приходится кричать, чтобы быть услышанным, и его зеленые глаза расширяются за мгновение до того, как балка начинает рушиться. Я действую, не задумываюсь. Я не перестал считать, что это простой выход, что с Лиамом, пойманным в ловушку или раненым, я мог бы оставить его позади и так легко забрать королей. Он мой брат, и снова оставлять его позади, это блядь не вариант. Не так, как я делал раньше. Причина, по которой мы все оказались в этой неразберихе с самого начала… я.

Это моя вина. Чувство вины нарастает во мне, когда я хватаю своего брата, оттаскивая его назад от падающей балки, когда мы оба тяжело падаем на пол, окруженные искрами и дымом. Это моя вина, что Лиаму пришлось быть здесь. По моей вине его собираются изгнать. Если бы я никогда не уезжал, я был бы сейчас королем. Он был бы здесь, со мной. Мы вдвоем наслаждались бы жизнью вместе, как братья.

Как и должно быть.

Я хватаю Лиама за руки, поднимая нас обоих на ноги. Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них боль.

– Ты спас меня, – бормочет он. – Ты мог оставить меня умирать.

– Уже дважды, – говорю я хрипло. – Но я вернулся, чтобы спасти твою жизнь. Я не оставлю тебя умирать здесь. Теперь иди! Я буду прямо за тобой.

Я буду прямо за тобой. Сколько раз я говорил это Лиаму, когда мы были детьми? Когда я помогал учить его делать то, чего не делал наш отец: плавать, кататься на велосипеде или драться на боксерском ринге. Когда в четырнадцать лет я показал ему, как ездить на мотоцикле, и он возненавидел это.

Я не хочу тебя терять.

Слова Лиама, сказанные мне прямо перед моим уходом, эхом отдаются в моей голове, и на короткую секунду мне кажется, что он снова произнес их вслух, здесь. Вот почему он не хочет сдаваться, уходить не потому, что хочет сохранить свою власть, а потому, что не хочет оставлять меня позади, то единственное, что осталось от нашей семьи.

– Ты идешь первым, Коннор! – Кричит Лиам, когда рушится еще одна балка.

– Нет! – Кричу я. – Ты мой младший брат. Ты иди! Я буду прямо за тобой, клянусь.

– Коннор…

– ВПЕРЕД! – Слово вырывается у меня, когда я толкаю Лиама к окну, потолок над нами и пол позади нас начинают обваливаться, огонь распространяется по зданию. У меня есть минутка, чтобы подумать о бумагах и товарах внизу, которые будут утеряны, ящики с оружием, транспортные накладные, гроссбухи записей и документы из Лондона, но все это можно заменить. При необходимости я могу вернуть потерянное оружие из собственного кармана. Резервные копии записей хранятся на ноутбуке, запертом в сейфе в моей квартире. Все это можно исправить… пока мы живы.

Лиам вылезает из окна, и когда его нога касается верхней ступеньки, потолок позади меня прогибается еще больше, обрушиваясь и выпуская клубы дыма из окна, пламя и искры повсюду, попадающие на мою одежду, когда я отбрасываю их, наполовину свешиваясь из окна, пока я жду, когда Лиам поспешит вниз.

– Давай! – Кричит Лиам, и я качаю головой.

– Она не может выдержать нас обоих!

– Коннор, сейчас же! Пока ты, блядь, не сдох! Если мы падем, по крайней мере, мы упадем вместе!

Что-то в этих последних словах пронзает меня насквозь. Если мы упадем, по крайней мере, мы упадем вместе.

Вместе.

Еще один грохот позади меня, еще больше дыма заполняет мои легкие, и это говорит мне о том, что у меня нет выбора. Мы оба рискуем и, возможно, упасть и получить травму, или почти наверняка умереть здесь.

Я рискну на пожарной лестнице.

Я жду, пока Лиам освободит мне достаточно места, чтобы влезть на нее, а затем выползаю из окна, морщась от жара металла, когда выползаю наружу, чувствуя, как рвется моя одежда. Это не имеет значения, мы все равно все покрыты дымом и копотью, и это последнее, что, черт возьми, приходит мне в голову, когда я хватаюсь за пожарную лестницу и втаскиваю себя на нее, чувствуя, как она скрипит и раскачивается, общий вес Лиама и меня на ней почти невыносим.

– Вперед! Вперед! – Кричу я Лиаму, когда он поднимается, и следую за ним вниз, чувствуя сильный жар со второго этажа, пока мы идем. Я слышу, как одно из окон первого этажа хлопает от жары, стекло осыпается, и я вздрагиваю. Если это произойдет, пока мы будем рядом с ним…

Не думай об этом. Мы так близко. Все остальные вышли, и толпой отходят от здания, когда вдалеке, все еще за много миль, начинают звучать сирены. В интересах каждого убраться отсюда до того, как они прибудут, и я чувствую, как дрожит пожарная лестница, когда Лиам движется быстрее.

Мы спускаемся на первый этаж, когда он начинает разрушаться. Я слышу скрип, чувствую щелканье винтов, а затем она отходит от кирпичной стены, мы с Лиамом цепляемся за нее, когда все больше окон начинают разлетаться вдребезги.

– Прыгай! – Кричит Лиам, и я вижу, как он отпускает меня.

Я знаю, как падать. Любой, кто тренировался на боксерском ринге или ездил на мотоцикле, научился выдерживать удар, а я делал и то, и другое. Это все еще не то, что кажется приятным, но это лучше, чем второй этаж или выше. Я отталкиваюсь от раскачивающегося металла и бьющихся окон, готовясь принять удар на подушечки ног и откатиться в сторону, ударившись о бетон.

Падение выбивает из меня дух. Мне удается откинуть голову назад, чувствуя, как дыхание вырывается из меня с придыханием, когда я падаю, а реверберация дает мне понять, что завтра у меня будут синяки и боль. Я приземляюсь на бок, и когда у меня кружится голова, я поднимаю глаза и вижу Лиама напротив меня на тротуаре, который поднимается после собственного падения. Мы смотрим друг на друга, наши взгляды встречаются, и я вижу крошечную искорку надежды в его взгляде. Я знаю, о чем он думает. Что мы только что вместе избежали смерти, впервые за много лет работали вместе как братья, что все это должно было дать нам новую перспективу. В глубине души я думаю, что, возможно, так и есть. Но я отказываюсь поддаваться этому.

Я пришел сюда, чтобы спасти Лиама, как от него самого, так и от королей. Ему не место во главе стола. Я верю, и, взяв свои слова обратно, я могу спасти его от того, чтобы снова обречь себя на еще более глупые решения, подобные тому, которое он принял в отношении Анастасии.

– Спасибо, – тихо говорит Лиам. Его слова проникают прямо в самую нежную часть моего сердца, раня меня, когда я вижу перед собой не моего своенравного, упрямого брата сейчас, а моего брата из прошлого, мальчика, которого я помогал растить, когда наш отец отказался быть рядом с ним.

Брат, которого я всегда любил.

– Не за что, – натянуто отвечаю я, заставляя себя подняться на ноги. Лиам смотрит на меня, в его зеленых глазах светится надежда, но я заставляю себя ожесточить свое сердце. Так будет лучше для нас обоих. – Не смотри на меня так, – добавляю я. – Это ничего не меняет.

И затем, прежде чем я успеваю увидеть боль на лице моего брата, я поворачиваюсь и направляюсь к ожидающим меня людям.

2

СИРША

Я не уверена, что когда-либо испытывала что-либо подобное тому потоку эмоций, который захлестывает меня, когда я читаю текстовое сообщение, которое загорается на моем экране. Я на учредительном собрании с Катериной, Софией, Мэгги и Сашей. Мы делаем перерыв в планировании первого большого праздничного мероприятия по сбору средств, разливаем кофе по чашкам и откусываем от пончиков ручной работы в центре стола, у меня французские тосты с черникой, когда пищит мой телефон.

Я не открываю сообщение, но краем глаза вижу оно от Найла, а сообщения от него всегда отвлекают, и когда он пишет снова, два раза подряд, я инстинктивно тянусь к телефону. Возможно, что-то не так.

А потом я прочитала это и поняла, что на самом деле что-то очень, очень не так.

Склад в огне. Мы все в ловушке. Не знаю, выберемся ли мы.

Быстро, торопливо, и по делу. Моя грудь сжимается, холодный страх пронизывает меня, и еще укол боли… Найл написал мне, но Коннор нет. Это означает, что либо он ранен, либо ему просто все равно, чтобы сообщить мне. Я не думаю, что мне нужны три попытки, чтобы понять, что это такое.

А затем я прочитала второй текст.

Не то, что я хотел тебе сказать, девочка, но это выглядит не очень хорошо. Я люблю тебя. Всегда любил. Всегда буду. Я надеюсь, что увижу тебя снова, Сирша… и теперь ты знаешь.

Я смотрю на свой телефон, руки у меня дрожат, я едва замечаю, что телефоны Софии и Катерины тоже оживают, вероятно, их мужья дают им знать. Сегодня все они на том складе, из-за переговоров Коннора, королей и всех, кто с ними.

Мой отец. Коннор. Найл… Я чувствую, как дрожь страха начинает пробегать по мне, и мне хочется кричать или плакать, но я не делаю ни того, ни другого. Я не могу думать о том, что все они могут вот-вот умереть или что некоторые из них уже могут быть мертвы. Я не могу думать о том, что Найл только что сказал мне, что любит меня, и что, возможно, ему никогда не удастся сделать это лично. Я не могу думать о том, что Коннор вообще не удосужился написать мне. Я жена человека, который так или иначе станет ирландским королем, и это означает, что моя работа – сохранять спокойствие всех остальных. Управлять этим.

– Нам нужно идти. – Я засовываю свои бумаги в сумку. – Пошлите. Катерина, София, кто-нибудь из вас позвоните своему водителю, чтобы мы могли поехать вместе. Мэгги, ты можешь отвезти Сашу обратно в отель, где они остановились, чтобы она была не одна? – После того, что Коннор рассказал мне о возможном шпионе, мне уже пришло в голову, что пожар может быть не случайным. А это значит, что любой из нас может быть в опасности, даже няня из семьи Андреевых.

– Что случилось? – Спрашивает Мэгги, выглядя смущенной и обеспокоенной.

– Склад Коннора в огне. Они все внутри. – Я вешаю на плечо свою кожаную сумку, жестом приглашая всех следовать за мной. – Персонал приберется. Пошлите.

– Макс с ними? – Выпаливает Саша дрожащим голосом, и я вижу, как Катерина качает головой.

– Я так не думаю, – мягко говорит она. – Пойдем. Мэгги пойдет с тобой. Ничего не говори Анике и Елене.

Черт. Я и забыла, что, когда Катерина вернулась в Бостон, она привезла с собой детей. Они через достаточно прошли, последнее, что им нужно, это чтобы их мачеха вернулась в отель этим вечером с известием о том, что их отец тоже умер, так как они уже потеряли мать много лет назад. С ними все будет в порядке, говорю я себе, когда мы заходим в лифт, отправляя сообщения другим женам королей, моей матери и всем, кого я могу вспомнить, кто, возможно, захочет или должен знать, что происходит. Коннор умен. Они все умны. Они выберутся. Я должна в это верить. Мне невыносима мысль о том, что это конец всему этому после того, как я так усердно боролась, чтобы заполучить Коннора, как усердно он работал над тем, чтобы вернуть Королей. И Найл… Я не знаю, чем все у нас закончится, но я знаю, что так быть не должно. Я не могу вот так одним махом потерять всех, кто мне дорог.

Когда мы торопливо выходим из здания, Мэгги подталкивает Сашу к ее машине, в то время как мы втроем забираемся во взятый Катериной напрокат автомобиль. Я даю водителю адрес склада, а затем все, что мы можем делать, это сидеть в ошеломленном молчании, пока он выезжает на пробку в полуденный Бостон.

София выглядит призрачно-бледной, ее рука прижата к животу. Катерина выглядит ненамного лучше, ее руки сцеплены на коленях. Я знаю, что они думают о том же, о чем и я: как это могло случиться? Это был несчастный случай или что-то еще? Они живы? Ранены? Напуганы?

Я не могу представить себе страх оказаться в ловушке в горящем здании. От одной мысли об этом у меня мурашки бегут по коже, лед ползет по позвоночнику, когда я обхватываю себя руками, пытаясь не думать, не представлять себе все ужасные вещи, которые могли бы происходить прямо сейчас.

Склад Коннора старый. Он нуждается в ремонте и модернизации. Он не хотел делать с ним слишком много, поскольку он будет использоваться для хранения грузов только после того, как он сможет использовать главную штаб-квартиру Королей как свою собственную. Я даже не знаю, есть ли в нем действующие пожарные лестницы.

Мы в ловушке. Текст Найла преследует меня. Такое чувство, что поездка на склад занимает вечность, как будто каждый красный свет и скопление машин, это личная атака. Как будто все сговорились, чтобы удержать нас от наших мужей.

Я вижу дым еще до того, как мы туда добираемся.

– Почему они не позвали на помощь? – В отчаянии спрашивает София, и я свирепо смотрю на нее.

– Они не захотят разбираться с вопросами, которые могут возникнуть, если смогут избежать этого. Бизнес наших мужей не совсем на поверхности. – Я бросаю на нее взгляд, который ясно говорит, что это глупый вопрос, что она уже должна знать что-то подобное. – Полиция Бостона куплена, но это все равно доставляет больше хлопот, чем того стоит, если только нет другого выхода. И даже тогда они могут не добраться туда вовремя.

Рано или поздно экстренное реагирование все равно будет. Кто-нибудь увидит дым и пламя и позвонит. Вопрос только в том, выберутся они первыми или нет, приедут ли пожарные машины вовремя, а если не смогут, сгорят ли в огне все улики, которые копы могут использовать против Коннора, если захотят. Мой отец, вероятно, сможет уберечь Коннора от неприятностей, но у него пока нет защиты королей.

София отводит от меня взгляд, явно обиженная моим тоном, но мне все равно. Это был глупый вопрос, и мне все равно, знает ли она, что я так думаю. Меня не волнует ничего, кроме того, как добраться до склада.

Нас только трое, когда машина останавливается. Ни одна из других жен не знает, где это, а моя мать вряд ли собирается приезжать сюда, чтобы посмотреть, выбрался ли ее муж. Она будет ждать, пока я свяжусь с ней и узнаю, вернется ли домой ее муж. Между моими родителями нет особой любви, только узы семейного долга и радость моей матери от денег моего отца.

Между мной и Коннором тоже нет любви. Но если это правда, почему у меня такое чувство, что моя грудь вот-вот разорвется, когда мы выбираемся из машины в поисках наших людей, а из здания вырывается пламя? Я слышу тихий вскрик Софии, мой желудок болезненно сжимается, когда я представляю, какой ужас она могла увидеть, а затем я вижу большую группу перепачканных сажей мужчин, собравшихся подальше от здания, и облегчение, которое я испытываю, ощутимо.

Где Коннор? Отец? Найл? Я лихорадочно оглядываю толпу, когда София начинает бежать за Лукой, а Катерина быстро движется туда, где она видит Виктора. Я замечаю своего отца, сидящего на краю низкой стены с опущенной головой, и начинаю подходить к нему. Я не могу пойти к Найлу, который проверяет других мужчин, и я не вижу Коннора.

Звук бьющихся окон резко разворачивает мою голову, и я замечаю двух мужчин, спускающихся по пожарной лестнице. Огонь вырывается из окон повсюду вокруг них, и я издаю свой собственный крик страха, когда вижу, что это Лиам и Коннор, и в следующее мгновение вижу, как пожарная лестница отрывается от здания, а они оба цепляются за нее. Я прикрываю рот рукой, наблюдая, как они прыгают, застыв на месте на полпути к моему отцу. Я вижу, как они падают на тротуар, вижу, как Коннор переворачивается, а затем, когда он встает, у меня почти кружится голова от второй волны глубокого облегчения.

Он жив. Он в безопасности. Мне требуется вся моя сила, чтобы не броситься к нему. Я должна физически остановить себя, поднимаясь на цыпочки и стискивая зубы, потому что в этот момент, видя его потемневшие от сажи каштановые волосы на солнце и мускулистое тело, поднимающееся с бетона лицом к лицу с его братом, я ничего так не хочу, как перебежать улицу и броситься в его объятия. Он мог умереть. Я могла потерять его навсегда, и все остальное, все остальное меркнет в свете этого факта, и в свете знания, что он жив, и у нас больше шансов исправить это между нами. Возможно, вместе мы найдем что-то большее, чем заключенная сделка. Ровно до этой секунды я не осознавала, как сильно этого хочу, или не ощущала тяжесть знания так остро, как Коннор. Он даже не дал мне знать, что происходит. Он не потрудился предупредить меня. Не потрудился попрощаться на случай, если у них ничего не получится.

Это понимание кажется хуже всего.

Сначала он не замечает меня, когда, спотыкаясь, переходит дорогу, его походка скованна из-за падения, его кашель слышен с того места, где я стою. Все мужчины кашляют, дышат с большим трудом, некоторые из них сидят на тротуаре. Мне удается дождаться, пока Коннор окажется в нескольких футах от меня, прежде чем подойти к нему.

– Коннор! – Зову я, настойчиво произнося его имя, не в силах скрыть хриплый страх в своем голосе. Он резко поднимает голову, и на мгновение, прежде чем он тщательно закрывает лицо, я вижу что-то в его глазах, отчего кажется, что он почти счастлив видеть меня. Это исчезает почти мгновенно. Его лицо каменеет, когда он видит меня, и все его тело напрягается, как будто он пытается выглядеть так, будто ему не так больно, как есть на самом деле.

– Сирша. – В его тоне нет эмоций, когда он произносит мое имя. Ни намека на то, что он рад меня видеть. Что он вообще думал обо мне, когда пытался спастись от огня. Меня это не удивляет, но причиняет боль, как бы сильно я ни хотела притвориться, что это не так.

Если бы я пошла к Найлу прямо сейчас, он бы заключил меня в объятия, притянул к себе и поцеловал в волосы. Я вдыхала бы его дымный запах, чувствовала горячее прикосновение его тела и знала, что он жив, что он в безопасности, что он думал только обо мне, пытаясь выбраться.

Я люблю тебя. Так написал он. Но я не могу пойти к нему. Не здесь, на глазах у всех. Я не смогла бы, даже если бы я уже выполнила свою часть сделки с Коннором, и мы с Найлом уже были бы любовниками. Я никогда не смогу вот так публично показать, что я чувствую к нему. У нас никогда не будет таких отношений. Я знаю, что он этого хочет, но он готов отказаться от этого. Ради меня. И прямо сейчас я даже не знаю, хочу ли я обратиться к нему. Чего я хочу больше всего на свете, так это броситься в объятия Коннора, прижаться к его широкой груди и позволить осознанию того факта, что он жив, овладеть мной. Вместо этого небольшое пространство между нами с таким же успехом может быть пропастью. Он ничего не говорит, не двигается, чтобы прикоснуться ко мне, и я не могу сделать это первой. Моя гордость мне не позволяет, особенно когда я так уверена, что он меня отвергнет.

– Ты в порядке, – выдыхаю я, глядя на него снизу вверх.

– Я жив, – говорит Коннор, уголок его рта криво приподнимается. – В порядке, это немного натяжка. Завтра я буду весь в синяках. Но ничего не сломано и не обожжено. – Слова прерываются кашлем, и я с беспокойством смотрю на него.

– Мы должны отвезти тебя в больницу. Ты, надышался дымом и, возможно, что-то сломал при падении… ребра, ты не можешь быть уверен. Тебя должен осмотреть врач…