Текст книги "Дорога в будущее"
Автор книги: М. Аксенов
Соавторы: Илья Шор,Лидия Шадрова,Анна Бессонова,Л. Исмагилова,Давид Перчик,Ал. Внуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Погас свет, и началась демонстрация фильма, а у меня все еще не выходила из головы только что происшедшая сцена. Почему Соколова считают плохим? Когда сеанс кончился, я сказала Ане:
– Приходи завтра после занятий в библиотеку, поговорим о Юре Соколове, хорошо?
Девочка молча кивнула головой.
6
Аня Глинникова пришла в конце дня. В библиотеке в этот час почти никого не было. Мы сели за стол, и девочка рассказала то, что знала о Соколове. У него не было родителей, воспитывался он в детском доме и прямо оттуда, имея 5 классов образования, пришел в ремесленное училище. Был зачислен в группу электрослесарей, но к своей будущей профессии не чувствовал влечения, учился кое-как. Он отличался грубым характером, часто ходил одетый не по форме, втихомолку курил.
Беседы воспитателей, директора, мастеров, секретаря комсомольской организации влияли на него мало. Он признавал, что поступает неправильно, давал слово исправиться, но скоро забывал об этом, и все повторялось.
Поведение Соколова обсуждалось на педсовете.
…Рассказав все это, Аня задумалась.
– Я познакомилась с Юрой недавно, – снова заговорила она, – решила, что Юра не настолько плох, как старается себя показать. Я много говорила с ним, доказывала, что он неправ и должен исправиться. И Юра обещал, а вчера… Ну, что с ним делать?
– Подожди, Аня, давай подумаем вместе.
Дверь в библиотеку внезапно распахнулась, и на пороге появился сам Юра Соколов.
– Вот ты где, – сказал он, обращаясь к Глинниковой, – а я все училище обегал, девчат спрашивал, и никто не знает.
Заметив меня, он вдруг покраснел и повернулся, чтобы уйти, но я крикнула:
– Заходи, заходи, Юра!
Соколов нерешительно переминался с ноги на ногу. А я продолжала:
– Ну, иди же.
Юра вошел в комнату, сел рядом с Аней.
– Я виноват перед тобой, перед всеми, – заговорил он, обращаясь к ней. – Это в последний раз. Больше такого не будет.
– Ты и тогда уверял, – заметила Аня. – Как же тебе верить?
– На этот раз он сдержит свое слово, Аня, я в этом уверена. Почему ты, Юра, никогда не зайдешь в библиотеку? Или тебя не интересуют книги?
– Не привык читать, да как-то и не думал об этом. А есть у вас что-нибудь интересное?
– Конечно есть. Как раз сейчас имеется для тебя подходящая книга – «Стожары» называется. Хочешь почитать?
Он взял книгу, долго перелистывал, а потом сказал:
– Эту я возьму.
7
С того дня Юра Соколов часто заходил в библиотеку. Он прочитал «Стожары», «Счастливый день суворовца Криничного», «Звездочку», «Молодую гвардию», «Чайку», «Честь смолоду». Соколов стал приходить через каждые четыре-пять дней. У нас установились хорошие отношения. Со мной Юра держался просто, как со старшим товарищем, рассказывал о своих делах, об учебе, делился мыслями о прочитанных книгах.
– Здравствуйте, Лидия Павловна, – еще с порога говорил он, – есть что-нибудь интересное?
– Сейчас посмотрим. Что ты сдаешь?
– «Повесть о настоящем человеке».
– Понравилась?
– Очень хорошая книга! Мересьев – вот это герой!
Я давала Соколову несколько книг, а он долго рассматривал их и выбирал наиболее понравившуюся.
Однажды кто-то из ребят, придя в библиотеку, сказал:
– Дайте мне, пожалуйста, «Честь смолоду», Соколов ее недавно читал, говорит, хорошая.
– Ну, уж твой Соколов, – отозвался другой. – Читает-то он много, а вчера опять плохую оценку получил.
Я удивленно посмотрела на говорившего.
– Юра получил плохую оценку?
– Да, получил, и это не первый случай.
Такое сообщение меня сильно огорчило. Значит, увлекаясь книгами, Соколов не стал лучше учиться? Восторгаясь лучшими героями, он не следует их примеру, не делает для себя определенных выводов? Решила серьезно поговорить с юношей.
Юра пришел дня через два. В библиотеке никого не было. Я взяла от него принесенную книгу, а когда он попросил другую, сказала:
– Объясни, как получается, что ты много читаешь, стараешься разобраться в прочитанном, а с успеваемостью у тебя дела неважные – на днях тебе поставили плохую отметку.
Он удивленно посмотрел на меня и не сразу понял, куда я клоню. Потупив глаза, юноша тихо ответил:
– Правда, я получил плохую оценку, но ведь и другие получают. Исправлю как-нибудь.
– Да как ты можешь так спокойно говорить об этом? Я думала, что чтение книг пойдет тебе на пользу. Но, видимо, я ошиблась. А чтение ради одного удовольствия не многого стоит. Вот ты недавно брал «Как закалялась сталь». Скажи, разве Павел Корчагин мог бы плохо заниматься? Вспомни, в каких тяжелых условиях он рос, подростком зарабатывал хлеб. Потом он ушел сражаться за молодую советскую власть – и на фронте он находил время читать и старался походить на своих любимых героев, хотя и сам был настоящий герой.
Соколов слушал меня молча, опустив голову. Я продолжала:
– А вспомни краснодонцев. Ты ведь читал «Молодую гвардию»?
– Читал.
– Все они – Олег Кошевой, Люба Шевцова, Ульяна Громова – только начинали жить. Но когда для нашей Родины настал грозный час, они встали в первые ряды борцов с врагами. И многие отдали свою жизнь, чтобы нам жилось хорошо, чтобы ты и твои товарищи могли спокойно учиться и работать.
Долго беседовала я с юношей. Он ушел и не взял никакой книги.
– Времени свободного сейчас у меня нет. Исправлю оценку, тогда приду.
И быстрыми шагами вышел из библиотеки. Плохую оценку Юра вскоре исправил и вообще стал учиться много лучше. У него появились новые товарищи, особенно близко он сошелся с отличниками Геннадием Коньковым и Василием Левашовым. У них Соколов перенял много хорошего. Он выучился игре на аккордеоне. Стал увлекаться спортом, активно участвовать в общественной жизни училища.
Однажды, беседуя с секретарем комсомольской организации Наташей Ширяевой, я спросила, не собирается ли Юра Соколов вступить в комсомол. Наташа улыбнулась.
– Я за ним давно наблюдаю. Тянется он к комсомолу. На открытые собрания всегда приходит чуть ли ни первым, если дашь какое поручение – выполняет аккуратно и добросовестно. Комсомольцы – его товарищи по группе – не раз говорили, что Юра очень интересуется жизнью нашей организации, спрашивает, кого принимают в комсомол и что для этого требуется. А недавно попросил у меня Устав ВЛКСМ. Видимо, думает подать заявление.
8
…Весна незаметно перешла в лето. Июль выжигал траву, утомлял жарой, а потом поливал сильными, с грозами, дождями.
Как-то директор училища Алексей Александрович Плохих сообщил, что часть учащихся должна поехать в Кулуевский район, помочь колхозам в хлебоуборке. Желающих вызвалось много. Составили группу из 75 человек, которая была направлена в колхозы «Искра», «Заря» и «Урал». Отъезжающих провожали всем училищем.
Карабаш давно уже скрылся за горами, только заводские трубы еще виднелись на горизонте. Потянулись поля в перемежку с лесами, тучные хлеба радовали глаз. Тяжелые колосья клонились к земле, набегавший ветер волновал хлебное море. Трепеща крыльями на одном месте, висела пустельга, в траве звенели кузнечики, а нарядные бабочки перелетали с цветка на цветок. Показалась деревня. Голубой лентой извивалась река, на правом берегу которой стояли добротные дома, утопавшие в зелени садов. Это и был колхоз «Искра». Здесь высадилась бригада из 20 человек, которой руководил мастер Журавлев.
Вскоре подошел председатель сельхозартели. Он пожал руку Журавлеву и, окинув взглядом ребят, весело заметил:
– Ого, какие молодцы! Таким не страшна любая работа. Куда же вас определить?
Вместе с мастером он ушел в правление. Через несколько минут Журавлев, выйдя на улицу, объявил:
– Нам поручено подрабатывать зерно. К работе приступаем завтра. Не ударим лицом в грязь, а? Справимся?
– Справимся! – хором ответили ребята.
– А сегодня будем отдыхать.
В работе дни проходили незаметно. С утра бригада выходила на ток, в полдень делали обеденный перерыв и снова работали до заката. Вечерами, устав за день, засыпали быстро, а утром поднимались бодрые, бежали к реке купаться, завтракали и со свежими силами снова принимались за работу. В иные дни в часы обеденного перерыва ребята шли на полевые станы к другим бригадам и вместе с сельской молодежью устраивали небольшие концерты: читали стихи и отрывки из рассказов, пели песни, плясали. Уезжая из училища, ребята захватили с собой несколько книг. Теперь они пригодились. Иногда вместо концерта проводили беседы или громкие читки.
Наступило время отъезда. За 10 дней бригада заработала 256 трудодней, что явилось неплохим результатом. Колхозники тепло простились с учащимися, благодарили за помощь. Да и ребятам жаль было расставаться с широким привольем колхозных полей, со спокойной гладью реки, с веселой сельской молодежью. Но впереди ждала учеба, и выпускные экзамены были уже не за горами.
9
Посторонний человек, впервые зашедший в училище, может быть, ничего бы и не заметил особенного в эти дни. Но я, прожившая с ребятами около года, видела, как они изменились. В группах шла подготовка к выпускным экзаменам.
В библиотеку учащиеся заходили реже. Теперь требовали учебники, просили подобрать литературу по тому или иному вопросу и уносили с собою книги и альбомы наглядных пособий.
Многие из учащихся, которых я хорошо знала, в простых беседах, откровенно рассказывали о своих опасениях, спрашивали, как лучше подготовиться к экзамену по литературе и русскому языку или по другому предмету. Леня Микляев, Вера Мировых, Нина Бирюкова, Сережа Сорокин, Саша Коротовских, Вася Левашов, Аня Глинникова, Толя Несмеянов и Юра Соколов особенно часто навещали меня. Да и я не забывала ребят, приходила к ним в общежитие, беседовала, справлялась, как идут дела.
Как-то зайдя в комнату, где жил Юра Соколов, я застала юношу в тот момент, когда он старательно прикреплял к стене над своей койкой схему силовых трансформаторных линий.
– Здравствуйте, Лидия Павловна, – приветствовал он меня, – а я к вам собирался, книга одна потребовалась.
– Ты, что же, и к экзаменам готовишься, и читать успеваешь?
– Н-н-ет. Читаю только учебники, мне и сейчас-то нужно взять «Электротехнику» Кузнецова. Конечно, хочется почитать что-нибудь и другое, да времени нехватает. Если сдам экзамены, тогда… Я даже список себе составил, что буду читать в первую очередь. А пока довольствуюсь вот этим, – он указал на схему, – утром, как встану, и сразу к ней. На свежую голову хорошо запоминается.
– Боишься экзаменов, Юра?
– Не то чтобы боюсь, а так, немного волнуюсь.
– Не надо волноваться, если уверен в своих знаниях, значит сдашь все успешно. Трудно, конечно, да без трудностей ничего не дается. Вспомни нашего любимого героя Корчагина. Ему тоже часто приходилось трудно, а он не пугался и преодолевал.
Соколов вытащил из-под подушки книгу и любовно погладил обложку.
– Вот он, Павка Корчагин, – мой лучший друг. Мы с ним теперь неразлучны. К нему я часто обращаюсь, – юноша слегка покраснел. – Эту книгу мне подарила в день рождения Аня. Ни за что не расстанусь с ней. Вы ведь сами знаете, каким я был, а такие, как Аня и Павка, помогли мне стать человеком.
Юноша задумчиво посмотрел в окно. Словно думая вслух, он тихо говорил:
– Закончу училище – работать буду у нас, на Урале. Очень я его люблю, а потом дальше учиться пойду… в техникум… в институт… Может быть, рано еще говорить об этом, Лидия Павловна, – инженером мечтаю сделаться…
– Хорошая мечта, Юра. И, думается мне, у тебя хватит воли и силы осуществить ее. Главное – не отступай перед трудностями, учись у Павла Корчагина.
…Юрий Соколов сдал все экзамены с отличными оценками. Часть его мечты уже исполнилась: имея специальность шахтного электрослесаря, он уехал работать в Уфалей. Писем он не писал, но, кто знает, может быть, сейчас осуществляется вторая половина его мечты, и он готовится стать инженером. В Уфалее работает токарем и Аня Глинникова. Прочная, хорошая дружба попрежнему связывает молодых людей.
10
Прошли государственные экзамены. Серьезная, кропотливая работа дала свои результаты – почти все выпускники закончили училище с высокими оценками, показав прочные, глубокие знания. Позади остался выпускной вечер. И вот молодые кузнецы, токари, шахтные электрослесари и помощники машинистов готовились к отъезду на место работы, и только незначительная часть оставалась в городе.
В новеньком обмундировании, стройные и подтянутые, гордые от сознания, что отныне они вступают на самостоятельный трудовой путь, юноши и девушки прощались со своими воспитателями, с мастерами и преподавателями, с товарищами, которые еще год будут учиться.
Мне жаль было расставаться с ними. Как и многие другие, я успела полюбить этих молодых рабочих, привыкнуть к ним. А они то и дело заглядывали в библиотеку. Смущаясь и краснея, неловко протягивали руку, которая заметно дрожала при пожатии и, волнуясь, говорили простые слова, от которых почему-то делалось грустно.
– Я буду писать в училище, – говорил Леня Микляев, – а вы мне. Рассказывайте обо всем, и о хорошем и о плохом. Может быть, еще встретимся когда-нибудь.
…Училище опустело. Выпускники, как только что оперившиеся птенцы, разлетелись в разные стороны, а те, кто оставался, получили отпуск. Непривычная тишина установилась в громадном здании учебного корпуса и в общежитии, расположенном рядом.
Все чаще с севера налетали порывы холодного ветра, срывая с деревьев пожелтевшие листья и сметая их в кучи. Временами моросил холодный, по-осеннему мелкий и нудный дождь. Но вот пришел такой день, когда в обоих зданиях снова раздались звонкие голоса ребят и девчат. С каждым днем их становилось больше. Это прибывали новички, только что поступившие в училище. Они ходили по кабинетам, с любопытством рассматривали учебные приборы, оборудование, карты и схемы. Были среди них и такие, что в первые же дни непреминули зайти в библиотеку и деловым тоном осведомиться, какие здесь имеются книги и когда можно будет записаться. Потом брали новые журналы или газеты, садились за стол и читали.
Я смотрела на склоненные головы и думала:
«Да, такие, как вот эти ребята, всегда будут строить свою жизнь, учебу и работу в дружбе с коллективом, с книгой. Коллектив и книги научат их высоко ценить великое счастье – жить и трудиться в свободной стране социализма».
М. АКСЕНОВ,
помощник директора ремесленного училища № 4 по культурно-воспитательной работе
АЖУРНАЯ РУЧКА
Этот день был началом всех павлушиных тревог и забот.
– Сегодня мы пойдем на наше базовое предприятие, – сказал мастер Иван Ильич Ногтев новичкам. – Многим из вас через два года придется там работать.
Павлик Дементьев с малых лет много слышал об этом заводе, о его замечательных мастерах, очень нужной продукции. Нередко с нескрываемым любопытством он наблюдал, как из заводских ворот, тяжело пыхтя, выезжал груженый поезд. На его платформах стояли гигантские ящики, скрывая своей деревянной обшивкой какие-то чудо-машины. С благоговением Павел подходил к заводским воротам. Воспитатель рассказывал, что этому заводу много лет и что на нем всегда работали люди необыкновенные, мастера, во всей России единственные. Только при царях им жилось очень плохо: не ценили раньше человека.
Вот и учебный корпус четвертого ремесленного училища – свидетель большой, интересной истории уральских мастеров. По этому длинному коридору полтораста лет назад ходил великий русский металлург Павел Петрович Аносов. В стенах этого здания, бывшего когда-то оружейной мастерской, златоустовские художники создавали замечательные граверные работы, наносили золотые узоры на ставшие известными всему миру булатные клинки. Но хозяева-немцы, которые здесь пустили корни, присваивали себе русскую славу, хвастались на мировых выставках превосходным оружием с узорной гравировкой, выдавая его за свое, не упоминая о подлинных авторах этих творений. Все это ушло в далекое прошлое.
Теперь в бывшей оружейной мастерской размещены учебные классы и лаборатории ремесленного училища. Здесь учащиеся овладевают опытом старых производственников, готовятся стать мастерами большого искусства…
И вот однажды Павлик Дементьев вместе со своей группой резчиков по кости и дереву вошел в один из цехов завода. Начальник цеха гостеприимно встретил их в своем кабинете. Кабинет его был необычным. Он напоминал музей, где были собраны редкие вещи. На сбитой сукном стене ровными рядами были расположены пластинки, на их холодном металле – художественная гравюра с изображением уральских пейзажей. Здесь же были узорные рамки, чудесные ручки.
Начальник цеха с улыбкой наблюдал за нескрываемым восхищением ребят.
– Все, что вы сейчас видите, создали своими руками люди, которые всю свою жизнь посвятили этому искусству.
С этими словами начальник цеха не спеша подошел к небольшому столу и достал из ящика шкатулку. На дне ее на зеленом бархате лежала тончайшей работы резная ручка, сделанная из цельного куска слоновой кости.
– Более сорока пяти лет хранится в нашем цехе эта ручка, – сказал начальник цеха. – Двадцать дней трудился над ее изготовлением старейший мастер Златоуста Гавриил Алексеевич Субботин. Ее ажурные лепестки, внутренняя выборка, весь замысел говорят о большом мастерстве нашего земляка… Попытки некоторых резчиков повторить эту замечательную работу пока не имеют успеха.
…Павлик долго не мог заснуть в тот вечер, забыть кабинет-музей: ажурные узоры на пластинках, орнаменты на шкатулках. Он был счастлив одной мыслью, что через два-три года научится творить подобное… Но самое замечательное – это ручка… И что за человек был этот Субботин, что сумел создать такое… Вот бы ему, Павлику, сделать такую ручку. Тогда он мог бы сказать себе: ты настоящий мастер!
Павлик с грустью вздохнул.
Много перепортил Павлик кусков пластмассы, прежде чем добился выполнения простейшей работы – настольной рамки. Мастер Иван Ильич любовно обучал его кропотливой работе и, бывало, по-отечески журил за поспешность:
– Экий ты, хлопец прыткий. Да разве такую вещь можно в один присест сделать! Терпение и воля, брат, – самое главное в нашем искусстве…
Дни проходили за днями. Павлик и сам замечал, как изменились его школьные товарищи, да и сам он. Повысилась требовательность к себе, вырабатывался определенный трудовой режим, а главное, здесь его научили наблюдать.
Мать Павлика часто замечала, как ее возмужавший за это время сын подолгу любовался узорами на замерзшем окне или мутно-белыми клочьями на небесной синеве.
– И что ты там, Павлуша, увидел? – с беспокойством спрашивала она молчаливого сына. – И раньше окно так замерзало. Эка невидаль.
Павлик отвечал с задумчивой мечтательностью:
– Запомнить надо, мама, этот узор… И знаешь – зачем? Вот вырезать бы такой из кости. Понимаешь?.. Красиво очень… А то ведь завтра солнышко выглянет – и растает все это. А надо, чтобы эта красота осталась у людей на всю жизнь…
Подходили к концу напряженные дни учебы. Однажды Павлика Дементьева вызвали к директору училища. Оправив свою сатиновую гимнастерку, он вошел в кабинет. На столе перед директором лежала последняя работа Дементьева – резная крышка для шкатулки. Это было произведением его творчества, куда он вложил все знания, умение, полученные в училище.
Директор обнял за плечи смутившегося Павлика и, подведя его к столу, сказал:
– Хорошие у тебя руки, Дементьев. Вижу, учеба впрок пошла. Только главное – не зазнавайся. Не думай никогда, что достиг самого высокого и больше итти некуда.
– Что вы, что вы, Николай Михайлович! – торопливо заговорил Павлик. – Да я эту работу и отдавать-то боялся: узор у меня немножко не такой получился, как я мечтал…
– Возможность вырезать лучший узор, – сказал директор, указывая на крышку, – тебе предоставляется на предстоящей экзаменационной работе… Да, скажи-ка, кстати, что ты думаешь представить на выпускной экзамен?
Внимательный взгляд директора заметил, как вздрогнули ресницы ученика, зарделись румянцем щеки.
«Ажурную ручку», – едва не выпалил Павлик. Но не сказал этого. Стало даже страшно при мысли, что он собирается повторить работу такого мастера, как Субботин. А если не выйдет – засмеют все и директор хвастунишкой назовет. Нет, лучше уж не обещать заранее.
И Павлик, опустив глаза, ответил:
– Не знаю еще…
Но трудно было носить в себе такой дерзкий замысел, который родился в голове Павлика Дементьева. Он поделился мечтой со своим товарищем Сергеем Моковым.
– Ты шутишь? – недоверчиво проговорил приятель. – Больно высоко замахнулся…
И потом таинственным шопотом добавил:
– Ведь это же Субботин, мастер, – да еще какой! Не нам с тобой ровня. Да и то он работал над своей ручкой двадцать дней. А у нас экзамен на носу…
После этого разговора Павлик еще больше загрустил. Не вышел, видать, из него мастер. Не сделать ему такой ручки, как Субботин…
Но нельзя было отогнать навязчивую мечту, которая запала глубоко в душу и корни там пустила. С корнем мечту не вырвешь…
До государственных экзаменов оставалось 10 дней. Ученики с волнением подходили к мастеру, и каждый показывал четкие рисунки давно продуманной работы. Одних он хвалил за удачный замысел, другим советовал переделать рисунок, выбросить лишнее или добавить необходимое. И когда проекты экзаменационных работ были утверждены, мастер заметил стоявшего подле него необычайно серьезного Павлика Дементьева.
– Иван Ильич, – начал взволнованно Павлик, – помните нашу первую экскурсию на завод?.. А помните ту ажурную ручку Субботина?..
Мастер проницательным взглядом посмотрел на своего воспитанника. Он догадался о причине необычайной взволнованности Дементьева. А Павлик все более крепнувшим голосом продолжал:
– Я долго думал об этой ручке… Да что говорить, все два года моей мечтой было повторить исполнение этого мастера… Эта ручка не давала покою мне, как только я брался за резец… Я знаю, вы поймете меня… Вот мои чертежи, набросок, – торопливо положил он на стол листы ватмана.
Иван Ильич с минуту молча смотрел на Павлика, как будто видел его впервые, а потом, точно обращаясь к самому себе, заговорил неторопливо:
– Субботин, искусный мастер, потратил целых 20 дней… До экзаменов осталось 10… Да… Трудновато, трудновато… Но ведь Субботин – самоучка. Если его и учили мастера, то, пожалуй, одному: как надуть лавочника, у которого он покупал водку для них… А ведь тебя учили два года настоящему мастерству, ты познал и теорию и практику своего дела…
И потом уже твердо, обращаясь к самому Павлику, добавил:
– Что ж, Паша, попытайся. Я думаю, что получится. Смелее берись. Обещаю тебе помочь. Но помни, дорогой: спокойствие, неторопливость, точный расчет и уверенность – вот твои друзья… Делай, Павел…
Павлик получил разрешение готовить экзаменационную работу дома. День за днем ловкие руки все больше и больше приближали его к заветной цели. Мать осторожными шагами подходила к его небольшому столику. И, боясь помешать ему, шопотом просила:
– Павлуша, отдохни…
Павлик работал.
До экзаменов оставалось три дня. Утром зашел Иван Ильич. На лице его появилось в эти дни какое-то новое, светлое выражение, которое словно молодило на несколько лет старого мастера. Он радовался успехам своего ученика.
Работа была окончена. Оставалась легкая полировка наружной поверхности, но это не пугало Павлика. Трудности позади. Дав себе заслуженный, хотя и короткий отдых, Павлик вечером принялся завершать работу. Он взял осторожно ручку, поднял ее высоко над головой и залюбовался нежной ажурной резьбой…
Что было потом, Павлик вспоминал с трудом. Ажурная ручка, сверкнув своей белизной, скользнула по руке, и тонкие ее лепестки рассыпались по полу… Павлик упал на колени и бессознательно дрожащими пальцами складывал разбившиеся части. Он не заметил, как рядом оказалась мать. Он не видел, как ее пальцы пытались делать то же самое, что и он.
Он понимал одно: работа пропала… Через три дня выпускной экзамен, и он, Павлик Дементьев, не сможет выполнить слова, данного своему старому учителю, – притти на экзамен с копией ручки Субботина.
…Павлик, не разбирая дороги, бежал к Ивану Ильичу. Была ночь. Ветер хлопал ставнями домов. Мальчик постучал в дом Ивана Ильича. Слезы выдали несчастье Павлика Дементьева…
Никто, даже мать его, не знал, о чем говорили мастер и его ученик в течение часа. Павлик пришел домой и, не сказав ни слова, уселся за свой рабочий столик…
У входа в училище большой плакат: «Привет новому поколению рабочего класса!» В здании тишина. Идут выпускные экзамены.
В просторном кабинете за длинным столом сидят члены экзаменационной комиссии. Справа от них на зеленом сукне аккуратно разложены выпускные работы учащихся, сделанные из кости и пластмассы.
Ученики один за другим подходят к кафедре, уверенно отвечают на заданные вопросы и, получив одобрительные отзывы членов комиссии, счастливые выходят из класса…
Беспокойство Ивана Ильича возрастало. Экзамены подходят к концу, а Павлика все нет и нет. По мере того, как список экзаменующихся уменьшался, он все чаще тихо покашливал и выходил в коридор, с тревогой посматривал на дверь – не появится ли Павлик.
Где-то в глубине коридора часы пробили семь. Члены комиссии слушали четкие ответы последнего экзаменующегося.
В этот момент дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился Павлик Дементьев. Его широко открытые глаза на осунувшемся лице излучали нескрываемую радость.
– Павлуша! – навстречу ему встал Иван Ильич. – Пришел, сделал! – прижав к своей груди взъерошенную голову паренька, твердил мастер, а потом, взяв себя в руки, обратился к членам комиссии:
– Вот он, наш новый уральский умелец, мастер художественной резки.
И с этими словами Иван Ильич взял из рук Павлика коробочку и извлек оттуда ажурную ручку, изготовленную Дементьевым за три дня и три бессонных ночи…
