Текст книги "Николай Петров (ЛП)"

Автор книги: М. А. Кобб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Он абсолютно другой по сравнению с тем образом, который нарисовал мне отец. Николай общается со мной почти с благоговением, при этом выворачивая мое тело во все возможные позы.

Прошла неделя. Мне больше не нужна водка, чтобы справиться с абстинентным синдромом от таблеток. И теперь я чувствую себя собой как никогда за последние годы.

– У меня есть подруга, которая владеет рестораном к югу от Чикаго. Она согласилась дать тебе работу на некоторое время, раз уж ты настаиваешь на этом, – большие руки поливают теплую воду на мою грудь, и он дразнит мои соски с каждым медленным движением.

Я прижимаюсь к его груди, и струи джакузи приятно вибрируют на моей коже. Усиленное горячим теплом его тела, которое обнимает меня.

Почему я чувствую укол ревности к этой загадочной женщине?

– Что, если я не хочу работать? – его член подергивается, когда я прижимаюсь к нему задницей. Прошло совсем немного времени с нашего последнего дикого секса, а я уже снова хочу его.

Когда он твердеет у меня за спиной, кажется, он тоже хочет меня.

– Ммм, еще немного времени, чтобы позволить мне продолжить наслаждаться тобой, – его губы находят мою шею, и он кусает чувствительное место под ухом. – Будь моя воля, ты бы никогда не ушла. Я бы держал тебя здесь, наполненную спермой, и чтобы за нами по коридорам тянулся шлейф детей, – он обхватывает ладонями мою грудь, посылая электрические разряды через тело.

Он заставляет меня чувствовать себя желанной, как никто другой. Когда мы разговариваем, он рассказывает мне истории о своей семье; его глаза загораются такими эмоциями, что у меня сжималось сердце.

Я не хочу покидать его безопасный дом, но возможность выбора привлекает.

– Я никогда раньше ничего не делала для себя. Разве не важно, чтобы я попробовала, хотя бы ненадолго? – борода, щекочет мое плечо, вызывая у меня смешок. – Хотя, конечно, заманчиво остаться здесь на весь день, голой в постели.

Его глубокий смех, наполняющий комнату, заставляет меня вздрогнуть.

– Неужели я породил новую зависимость? Теперь ты помешана на сексе? – мельком вижу его покрытую темными татуировками руку, прежде чем она смыкается на моей шее, и он притягивает меня назад, так что его губы касаются моего уха. – Не волнуйся, я буду рад дать тебе дозу, когда ты пожелаешь. Я хочу заботиться о тебе, маленькая птичка, – его бедра сжимают мои, когда он придвигается ближе, а затем поднимает меня из воды.

– Иди сюда, – рычит он. – Есть кое-что, что я хотел бы подарить тебе, прежде чем забуду и потеряю себя в тепле твоих бедер, – он ловко выходит из большой ванны и берет с полки мягкое белое полотенце, чтобы укутать меня.

Он затягивает такое же полотенце вокруг своей талии, и я не могу отвести взгляд от выпуклости его члена под узлом, когда он неторопливо идет к своему комоду.

– Тебе не обязательно это делать, Николай. Я буду вечно благодарна просто за то, что ты помог мне сбежать.

Работа официантки не такой уж плохой выбор. Я смогу встретить столько новых людей. Это будет прекрасно – быть среди людей, а не затворницей в своей комнате.

Он взмахивает рукой в небрежном жесте, а в другой руке держит маленькую прямоугольную коробочку.

– Для моей маленькой безбилетницы, которой я буду благодарен за напоминание о том, что я все еще мужчина под маской монстра.

В животе у меня что-то переворачивается, когда он открывает бархатную крышку и показывает золотую цепочку.

– О, Николай, не стоило…

– Тсс. Я хотел.

Он достает ее из коробки, чтобы показать маленький кулон на цепочке.

– Птичья клетка, напоминающая тебе о том, от чего ты сбежала.

Золотой кулон украшен фиолетовым драгоценным камнем в центре, который сверкает в приглушенном свете. Трудно сосредоточиться на нем, когда он раскачивается прямо перед его рельефным прессом и сползающим полотенцем.

Кончики моих длинных волос влажные после ванны, но я отбрасываю их на плечо, когда он застегивает цепочку на моей шее. Пальцы прокладывают себе путь, заменяя мои, когда он оттягивает мою голову назад, чтобы прикусить губы.

– Он лежит там, где я хотел бы, чтобы жили мои губы, – он наклоняется, целуя место, где находится кулон, в верхней части моего декольте.

– Завтра я повезу тебя знакомиться с Селестой. Она недолго была замужем за моим старшим сыном и задолжала мне очень большую услугу. Она также находится вне поля зрения серьезных людей, так что ты должна оставаться незамеченной, так скажем.

– Держаться в тени – хорошая идея. Как насчет того, чтобы ты показал мне, что ты скрываешь? – я чувствую, как улыбка растягивает мои губы, когда стаскиваю полотенце с его бедер.

Он улыбается, и срывает полотенце с меня.

– Кажется, кто-то ведет себя непослушно. Время для порки, малышка.

Мир выглядит совершенно иначе, когда я не накачана наркотиками до потери сознания. Я не могу вспомнить, когда в последний раз была на людях, не будучи под воздействием таблеток, которые Светлана запихивала мне в рот.

Николай сделал гораздо больше, чем просто нашел мне работу. Он также дал мне дебетовую карту, баланс на которой я не осмеливаюсь спрашивать, и телефон.

Не уверена, как получилось, что мое решение незаметно проникнуть в его машину стало лучшим из всех, что я когда-либо принимала.

– Селеста – стерва, но она позаботится о тебе. Она в большом долгу передо мной после того дерьма, через которое она заставила пройти моего сына.

Широкая ладонь Николая накрывает мое бедро, когда он выезжает на шоссе, ведущее на юг от Чикаго. Рисунки его татуировок сливаются с линиями и узорами моих леггинсов, словно они созданы быть вместе.

– Что она сделала? – фокусирую взгляд на его губах, пытаясь запомнить каждую черточку лица. Мысли о предстоящих переменах вызывают тревогу в животе, но наблюдение за ним успокаивает.

– Это история Михаила, а не моя, – мягкие карие глаза поворачиваются ко мне, и в уголках появляются маленькие морщинки, когда он улыбается. – Не беспокойся, она позаботится о тебе, – от нежного сжатия моего бедра по мне пробегает теплая дрожь, прежде чем он ставит машину на стоянку. – Мы на месте. – «Линкольн» покачивается, когда его дверь захлопывается. Я едва успеваю отстегнуть ремень безопасности, как он открывает мою дверь и протягивает мне руку.

Я чувствую себя кинозвездой, когда выпрямляюсь рядом с ним и осматриваю темные стекла стейк-хауса. Его костюм, должно быть, дорогой, он идеально облегает рельефное тело. Мы словно влиятельная пара, зашедшая перекусить.

Но это все еще кажется маскарадом. Я боюсь, что он притворяется, что ему не все равно. Что однажды ему станет скучно, и он меня оставит.

Меня пугает то, как сильно я могу чувствовать, ну, вообще что-либо. Будто пелена спала, и мои жизненные цели стали кристально ясными.

Я хочу его так сильно, что это причиняет боль. Во мне есть страстное желание сделать что угодно, чтобы он был счастлив, чтобы он принял меня и оставил у себя.

Он не принадлежит мне. Так же, как и его деньги. Вот почему я умоляла о работе начального уровня.

Но, странным образом, это заставляет меня чувствовать себя немного лучше, зная, что я начинаю заботиться о себе. Независимость была для меня запретным плодом последние нескольких лет, и перед этим искушением невозможно устоять.

Прохладный воздух кондиционера приятно освежает после удушающей влажности Иллинойса.

– Добрый день. Столик на двоих? – худощавый метрдотель собирает меню, прежде чем Николай перебивает его.

– Мы здесь, чтобы поговорить с Селестой. Скажи ей, что Николай здесь, – спокойная уверенность передается через мои пальцы, когда они касаются его ладони.

– Хорошо, сэр, – темные глаза мужчины скользят по нам, задерживаясь на наших руках, прежде чем он разворачивается и исчезает в глубине просторного здания.

Вскоре он возвращается, заметно побледневший, с трясущимися руками.

– Пожалуйста, мистер Петров, следуйте за мной.

Николай слегка ухмыляется и ведет меня через лабиринт массивных столов к отгороженному занавеской месту в самом дальнем углу.

– Здесь ты будешь в безопасности, дорогая, – слова тихие, предназначенные только для меня. – Кажется, моя репутация обеспечит тебе определенный уровень защиты. Не стесняйся угрожать ему моим гневом, если он попытается что-нибудь сделать с тобой, – его рука крепче сжимает мою, прежде чем усадить на обитое кожей сиденье напротив него в укромной кабинке.

– Спасибо, папочка, – не могу удержаться, чтобы не подмигнуть ему.

Глубокий рокот исходит из его груди.

– Если ты будешь называть меня так, я наклоню тебя над этим столом, чтобы все видели.

Мурашки пробегают по животу от этого возбуждающего предупреждения. Но обстановка меняется с появлением высокой худощавой брюнетки, которая останавливается у края стола. Ее прищуренные голубые глаза сверлят меня, даже когда она улыбается Николаю с безжизненным выражением, как человек, привыкший притворяться.

– Николай. Я была так рада твоему звонку по поводу моей новой сотрудницы, – ее сарказм ощутим.

Это не сулит ничего хорошего.

– Ах, да. Не волнуйся, это ненадолго. Просто шанс для моей подруги… – он указывает на меня.

Почему у меня скрипят зубы, когда он называет меня просто «подругой»?

– …Что бы встать на ноги, – его глаза становятся мягче, когда он смотрит на меня.

Прямой контраст с ее взглядом.

– Как долго? – слова Селесты резки, она оглядывает меня с головы до ног, постукивая своими темными ногтями по столу.

Мне хочется сжаться в комочек под ее пристальным взглядом.

– Столько, сколько она пожелает.

Он не двигается, наблюдая за ней. Я вижу, как у него сжимаются челюсти, напрягаются плечи. Он похож на леопарда, готового к прыжку.

Темное платье с глубоким вырезом на ее маленькой груди вздымается при вздохе.

– Ладно. Мне все равно нужно провести инвентаризацию. Надеюсь, ты умеешь считать, – в последний раз закатив глаза, она наклоняется ко мне через стол. – Приходи завтра в восемь. Не опаздывай. Я не твоя мать и не несу за тебя ответственности вне работы.

Развернувшись на своих высоких каблуках, она быстро уходит, стуча ими по мраморному полу.

Николай расслабляется и откидывается в кожаные объятия сиденья с высокой спинкой. Уголки усов начинают подрагивать от улыбки.

– Все прошло неплохо.

Мне потребовалось пару недель, но я наконец заставила Селесту улыбнуться. Я думала, что ее лицо вот-вот треснет.

Она позволила мне перейти к уборке столов, так что теперь я не заперта в подвале, пересчитывая бутылки.

– Нэнси? – Селеста зовет меня по имени, которое я ей назвала. Мне ведь нужно скрываться.

– Нужно убрать стол двадцать два, – тон мягче, чем раньше. Я стараюсь изо всех сил и, похоже, постепенно завоевываю ее расположение.

– Да, мэм, – беру поднос для посуды и чистую тряпку, увернувшись от одного из официантов на пути к дальней стене.

Я только начала собирать тарелки, когда глубокий голос из соседней кабинки отвлекает меня.

– Ты очень красивая. Жаль, что ты убираешь столы, – в словах слышится легкий акцент, нечто похожее на то, как говорит Николай.

Повернув голову на соседнюю кабинку, я замечаю двух мужчин в темных костюмах, которые смотрят на меня.

Один из них заговорил. Его светлые волосы не шевелятся, когда он кивает головой с отточенной улыбкой.

– Тебе следует стать моделью. Ты думала об этом? – он указывает на меня своим напитком. – Или тебе нравится подтирать за такими свиньями, как мы? – мой взгляд привлекает блеск серебра на его зубах, скрытый в широкой ухмылке.

Темноволосый спутник повернул свой телефон говорящему, произнеся что-то слишком тихо, чтобы я могла услышать.

– Нет. Я не задумывалась. Спасибо., – я чувствую, как к моим щекам приливает жар, но возвращаюсь к уборке столовых приборов, все еще разбросанных по столу. Я начинаю привыкать к случайным комментариям от клиентов, но лестные до сих пор трудно принять.

– Жаль. Ты бы выглядела потрясающе, идя по проходу, то есть, по подиуму, – смех адресован его партнеру, который смеется так, как будто они делятся какой-то личной шуткой. – Эти огненные волосы могут осветить всю комнату.

Кажется, мое лицо горит. От такого внимания становится не по себе. Торопясь, я обхожу стол и хватаю поднос с грязной посудой.

Когда поворачиваюсь, чтобы уйти, он поднимает свой телефон в мою сторону, и я слышу щелчок камеры.

– Чтобы помнить тебя, – он подмигивает и поворачивается обратно к своему спутнику.

Это было странно.

Я не уверена, как реагировать на то, что какой-то случайный парень сфотографировал меня, но вскоре забываю об этом в суете вечернего часа пика.

Когда смена подходит к концу, Селеста останавливает меня у выхода из кухни, положив руку мне на плечо.

– Я просто хотела сказать тебе, Нэнси, ты справляешься лучше, чем я ожидала. Не хотела бы ты попробовать себя в качестве официантки на следующей неделе? Зарплата будет выше, и ты будешь получать чаевые.

– О, вау. Да, это было бы потрясающе. Хотя я не знаю всего меню и прочего. И как правильно разговаривать с клиентами.

Она взмахивает рукой в воздухе.

– Не волнуйся, я думаю, ты довольно быстро все поймешь. Ты кажешься сообразительной, – похлопав меня по плечу, она скрывается за качающимися дверьми.

Восхищенная гордостью, я достаю телефон из сумочки и выхожу в душный летний вечер.

Николай: Прости, я не смогу заехать за тобой прямо сейчас. Встретимся в книжном магазине на 3-й улице в 6:30. Позвони мне, когда освободишься.

Он берет трубку после первого гудка, и я так рада. Мне кажется, я сейчас лопну от волнения.

– Наталья, дорогая моя. Как прошел твой день? – успокаивающий голос Николая как бальзам на мои нервы.

– Превосходно! Селеста повышает меня! – мой голос дрожит от восторга.

– Я знал, что у тебя все получится. Что она поручила тебе делать?

Похоже, он искренне рад за меня.

– Я буду работать официанткой, и обслуживать столики. Я нервничаю из-за этого. Это означает, что придется больше общаться с людьми, – сворачиваю на боковую улицу, направляясь к магазину. Так мне легче слышать его из-за меньшего шума уличного движения.

– Ты справляешься прекрасно. Я горжусь тобой, – от глубокого рокота его одобрения мои колени ослабевают настолько, что я почти спотыкаюсь. – И такая красивая девушка, как ты, получит много чаевых.

– Сегодня кое-кто сказал, что я должна быть моделью. Он даже сфотографировал меня, – от этого воспоминания у меня в животе образуется легкое чувство тошноты. Эти парни не были похожи на фотографов.

– Что? – тон Николая становится резким. – Расскажи мне о нем.

Он что ревнует?

– Это были двое парней, один блондин с серебряным зубом. Другой был выше и темноволосый, но он почти не говорил со мной, – поворачивая за последний угол перед книжным магазином, я вижу свет из окон, освещающий дорогу.

– Наталья, я хочу, чтобы ты сказала мне…

– Наталья, – низкий голос позади меня называет мое настоящее имя. Не вымышленное. Волна страха пробегает по мне, когда я оборачиваюсь.

Высокий темноволосый мужчина из ресторана выходит из тени.

– Почему ты преследуешь меня? – голос дрожит, когда я выкрикиваю.

Из телефона доносятся резкие приглушенные крики Николая: – Скажи мне, что происходит! – слышу треск и шорохи, словно он двигается на той стороне линии.

– Думаю, ты знаешь, почему я здесь, – высокий мужчина подходит ближе, когда я отступаю.

Развернувшись, начинаю бежать к ступенькам здания, но грубые руки хватают меня, когда добегаю до них.

– Ты идешь со мной, – блондин крепко держит меня.

Страх парализует, когда он заламывает мои руки за спину.

Я слышу, как телефон с грохотом падает на землю, когда мне на голову накидывают что-то черное.

– Блядь!

Я чуть не швыряю свой телефон об стену, когда слышу, как звуки ее борьбы постепенно затихают.

Я ненавидел каждую секунду, когда ее не было рядом, где мог бы обеспечить ее безопасность. Часы, которые она проводит вдали от меня каждый день, – это агония. Но мое эгоистичное увлечение не должно держать такую молодую и красивую девушку взаперти, когда все, чего она хочет, – это обрести немного независимости.

Теперь мои сомнения оправдались. И я виню только себя.

Если бы был там сегодня вечером…

– Иванов, – рычу я в телефон. – Отмени мою встречу.

Я, конечно, не стану делиться с ним никакими подробностями.

Ярость вырывается из меня, когда хватаю свою черную кожаную сумку и инструменты из гаража. Коробки разлетаются, когда мои кулаки бьют в ярости на лихорадочном пути к машине.

Мне нужно найти ее.

– Позвони Чехову, – звонок через динамики автомобиля оглушает, но кровь, пульсирующая в ушах, заглушает его.

– Да, босс, – акцент слышен сквозь глубокие басы звуковой системы.

– Собери команду уборщиков. Я свяжусь с тобой позже и сообщу подробности. Сообщи О'Коннеру, чтобы он держал своих полицейских подальше от Тинли-Парка, пока я ему не позвоню, – прерываю звонок, не дожидаясь его ответа. Мы проработали вместе слишком много лет, чтобы беспокоиться о вежливости.

Иванов. Черт. Держу пари, что за этим стоит он. Интересно, она уже там?

Мчась по темным улицам Чикаго, почти не вижу дороги, я нетерпеливо прокручиваю свой телефон в поисках приложения GPS, чтобы отследить кулон, который ей подарил.

Вот она.

Оставив машину на неприметной стоянке, с привычной легкостью переодеваюсь в одежду, которая лежит в черной сумке.

Вы не попадете на мое место, не научившись премудростям профессии. И я планирую использовать весь свой арсенал этим вечером.

Никто не тронет мою девушку. Она моя.

Что-то обрывается у меня внутри, когда меня осеняет.

Ночные разговоры. Ее смех. То, как ее ноги обвиваются вокруг меня, когда она кричит.

Я хочу оставить ее. Навсегда.

Темный капюшон толстовки закрывает лицо, пока я спешу по узкому переулку. Быстрый взгляд на телефон убеждает меня, что я на правильном пути.

Дверь с картридером под мерцающей лампочкой стоит между мной и ею. Прошлогодний подарок О'Коннера пригодился, когда я вставляю универсальный ключ в считывающее устройство.

Легкое нажатие и я оказываюсь внутри мотеля. Ковер настолько испачкан, что узор уже не разглядеть. Пахнет плесенью и отбеливателем. Я думаю, что освещение намеренно тусклое, чтобы скрыть грязь, покрывающую стены.

Царит тишина, если не считать негромкое гудение случайно расставленных торговых автоматов. Маленькая красная точка на моем телефоне показывает, что нужно свернуть за следующим углом.

Бросив быстрый взгляд за угол, вижу крупного мужчину в темном костюме, стоящего у входа в комнату в конце узкого коридора. Он опирается о панельную стену, прокручивая что-то в телефоне.

Это должно быть один из них.

Перекинув сумку через плечо, я неторопливо иду по коридору, разглядывая на ходу номер каждой комнаты.

Он поднимает глаза, наблюдая за мной, но телефон остается на месте. Верный своей задаче, он выпрямляется, становясь в стойку, когда подхожу ближе.

– А, вот и она, – произношу с энтузиазмом, останавливаясь у комнаты напротив него. Используя универсальную карту, я слышу щелчок замка, и дверь открывается.

Там пусто.

Мне повезло. Бросив сумку, я вытаскиваю нож, наблюдая за ним в глазок.

Расслабься, ублюдок.

Через три вдоха он снова опирается на стену, его ноги расслаблено вытянуты вперед.

Резко распахнув дверь, я делаю два шага, прежде чем хватаю его телефон и вытягиваю руку вперед. Лезвие плавно входит в трахею под челюстью, прерывая его крик прежде, чем он начинается.

– Вот и все, ублюдок, – шепчу, когда его колени подкашиваются. Кровь льется по его груди и покрывает мою руку. Глаза выпучиваются, беззвучно открытый рот судорожно хватает воздух, который больше не наполняет его легкие. Ногти слабо впиваются в мою руку, когда он медленно опускается на пол.

Я использую его собственную инерцию и втаскиваю в пустую комнату, бросая на замызганный ковер.

Его глаза затуманиваются и расфокусируются, когда выдергиваю нож из шеи.

– Ты забрал то, что принадлежит мне, ублюдок, – кисловатый привкус наполняет мой рот при виде его вялых черт, и я сплевываю прямо на его остекленевший взгляд.

Она собирается на одном мутном глазу, превращаясь в остывающую лужицу на носу.

Присмотревшись получше, я не узнаю его. Это значит, что Иванов либо прячет от меня своих людей, либо работает на кого-то другого. Скорее всего, на Антона. Если бы это был Иванов, Наталья была бы уже дома.

От него начинает исходить едкий запах мочи и дерьма.

Я быстро отправляю сообщение Чехову: – Отель Wayward. Комната 179.

Вытираю руку о сухую часть толстовки. Достаю из сумки тряпку и моток веревки, засовываю их в карман и встаю.

Тихо закрыв дверь за собой, двигаюсь к следующей комнате по коридору.

Там пусто.

Рад видеть, что в этой адской дыре сегодня не очень много народу. Все комнаты в этом конце в моем распоряжении.

Прислонившись ухом к двери, за которой я знаю, находится Наталья, слышу приглушенные звуки и голос мужчины.

И ее всхлип.

Гнев закипает в моей груди, пока тихо открываю дверь.

Три медленных шага внутрь, и я вижу мужчину в белой майке, который стоит ко мне спиной. Его светловолосая голова опущена вниз, он склоняется над чем-то перед собой, штаны спущены до колен.

– Я же сказал тебе сосать. То, что ты должна оставаться девственницей, не означает, что твой рот не может быть оттрахан, – его рука дергается, и я вижу, как он сжимает прядь длинных рыжих волос.

– Пожалуйста, не делай этого!

Страх, который я слышу в голосе, усиливает мою ярость до такой степени, что у меня темнеет в глазах, и все, что я вижу, – это его.

Он снова наклоняется, худое тело заставляет позвоночник проступать под тканью майки.

Я подвожу кончик ножа к его позвоночнику и сильным ударом глубоко вонзаю его.

Он вскрикивает и падает, его ноги подкашиваются. Мне удается схватить его за майку и не дать ему упасть на Наталью.

Ее большие, полные слез зеленые глаза смотрят на меня поверх его извивающегося тела.

– Николай? – она изо всех сил пытается встать, но ее руки связаны за спиной.

– Тсс, детка. Я с тобой, – мои руки ищут ее и обнимают за талию. Я легко поднимаю ее и отодвигаю от мужчины, который лежит на полу между нами.

– Я, я убью тебя! – взвизгивает блондин, когда его ноги упираются в кровать. Кровь стекает тонкими ручейками по спине, пропитывая белую майку и пол.

– Наталья. С тобой все в порядке? – перерезая стяжки, удерживающие ее запястья, ловлю себя на том, что провожу по ней руками, одновременно проверяя, нет ли ран, и чтобы утолить непреодолимую потребность, с которой я боролся неделями, прикоснуться к ней.

Она обвивает руками мою шею и крепко прижимается ко мне всем телом. Всхлипывая, я чувствую, как ее горячие губы прижимаются к ямке на моей шее.

– Я так испугалась! – она отводит лицо назад настолько, чтобы соприкоснуться с моими губами.

Игнорируя стоны мужчины позади меня, я запускаю пальцы в ее волосы и притягиваю к себе, чтобы овладеть ею, опустошить мягкие губы и напасть на ее язык своим собственным.

Затаив дыхание, я отстраняюсь.

– Мне нужно выяснить кто они такие. Они тебе что-нибудь сказали?

– Нет, они просто продолжали говорить о том, что я должна быть девственницей, но они держали меня до тех пор, пока не поступит оплата, – ее руки обвиваются вокруг моей талии, и она прижимается ко мне.

Мой член твердеет в штанах и прижимается к ее животу.

– Тебе нужно подождать в комнате напротив. Комната сто семьдесят семь, – я отстраняюсь и обхватываю ее лицо окровавленной рукой. – Не заходи в комнату сто семьдесят девять, хорошо?

Ее ресницы трепещут, когда она смахивает слезы.

– Да, хорошо, – мой взгляд останавливается на ее зубах, сжимающих нижнюю губу. – Спасибо.

Я прижимаюсь губами к ее виску, затем мягко подталкиваю к выходу из комнаты, слегка надавливая на поясницу.

– Я скоро приду. Никому не открывай дверь, я открою ее сам, как закончу.

Когда слышу тихий щелчок защелки, чувствую, как мое лицо каменеет, а плечи расправляются.

– Ну же, сукин ты сын. Кто тебя нанял?

Его ноги расположены под странным углом под корчащимся телом. Запах мочи смешивается с одеколоном и затхлым запахом кровати.

– Пошел ты! – сопли и слезы размазываются по его красному лицу.

Я приседаю на корточки рядом с ним, отбрасывая от себя его бесполезную ногу.

– Ты умрешь сегодня ночью. Решай сам, будет это быстро или медленно.

Он хватается за кровать в тщетной попытке оторвать от пола парализованную нижнюю часть тела.

– Они знают, что мы здесь. Они придут за ней.

– Ты не знаешь, кто я, не так ли? – мои пальцы вдавливаются во впадины мокрых щек, когда сжимаю лицо, чтобы он посмотрел на меня. Одна его рука выпутывается, чтобы вцепиться в мою, но я отбрасываю ее.

– Меня зовут Николай Петров.

Вот оно. Бледнеющие щеки, закатывание глаз, учащенное дыхание, когда он пытается оттолкнуться от меня.

– Нет! Пожалуйста! Я буду говорить! – высокий, надтреснутый голос мог принадлежать подростку.

– Конечно, будешь, – мне надоело быть в согнутом положении. Колени уже не такие гибкие, как раньше, несмотря на регулярные тренировки в спортзале. – Пойдем, устроим тебя поудобнее.

Схватив его сзади за майку, поднимаю на кровать. Кровь растекается по одеялу, когда я тяну его так, чтобы он оказался в центре.

– П-пожалуйста! Я не знаю имени! Карлос знает, он был снаружи. Ты убил его? Конечно, ты убил его. Пожалуйста! Клянусь, я не знаю! – его руки опускаются на испачканное одеяло, и ему удается придвинуться на сантиметр ближе к изголовью кровати.

– Ты много говоришь, ничего не говоря. Давай начнем с того, что ты знаешь. Кто ты? – провожу кончиком ножа под его майкой пропитанной кровью, до пика на животе, а затем разрезаю ее.

– Дж-Джонни Митчелл, – глаза широко раскрыты, следят за движением ножа.

Этот жалкий трус пытался изнасиловать мою девушку.

Мою.

Гнев поднимается во мне, и я провожу длинный разрез по дрожащему животу чуть выше пояса. Кипящая кровь вырывается из раны, а его крик пронзает уши. Я запихиваю тряпку в открытый рот. Он откидывается на подушки, руки тщетно пытаются удержать выпадающие из раны розовые клубки его кишок.

– Скажи мне, Джонни Митчелл. На кого ты работаешь?

Тонкий нейлоновый шнур легко выскальзывает из моего кармана, и я вытягиваю его, чтобы найти середину. Одним движением ножа я разрезаю его на две равные части.

Его подбородок касается груди, когда окровавленная рука тянется вверх и вытаскивает тряпку изо рта.

– Я же говорил тебе, Карлос знал. Он всегда был тем, кто с ним разговаривал.

– Хм. Джонни. Мне кажется, ты не очень честен со мной. Такой яркий показушник, как ты? Держался в тени? – подхожу к краю кровати и плотно обвязываю конец одной из веревок вокруг металлической опоры у пола.

Посмотрим. Похоже, длина примерно три фута.

Быстрым узлом я привязываю его скользкую правую руку к веревке, чтобы она затянулась вокруг запястья, растягивая живот и позволяя еще большему количеству органов вывалиться из рассеченной плоти.

– Нет, нет, нет… – его голова мотается из стороны в сторону, когда он пытается удержать кишечник левой рукой. – Пожалуйста! Он разговаривал с Карлосом!

Я снова засовываю тряпку в его рот, когда он начинает визжать. Вокруг него на матрасе собирается застывающая лужа крови, дрожа в такт прерывистому дыханию.

Медленным, размеренным движением я обвязываю его свободное запястье второй веревкой и притягиваю к верхнему углу кровати, чтобы он был растянутым и обездвиженным.

Растягивание его тела открывает глубокую рану на животе, позволяя еще большему количеству внутренностей вывалиться на кровать, образуя блестящую груду.

– Я дам тебе еще один шанс, – быстрым движением отрезаю кусок от зловонных серых штор и привязываю к веревке, закрепленной на неработающем потолочном вентиляторе.

Горячие, влажные внутренности пульсируют на моей ладони, когда я отделяю кусочек от остальной массы. Освободив их от полупрозрачной мембраны, которая безуспешно пытается удержать его кишки, я вытягиваю их достаточно, чтобы перекинуть через одну из лопастей вентилятора над нами.

Я вынимаю тряпку у него изо рта.

– Тебе есть что сказать?

– Нет! Пожалуйста! Черт возьми! Нет! – голова мотается из стороны в сторону. Пот заливает его заплаканные глаза.

– Ну что ж, – дергаю за шнур от потолочного вентилятора, я чувствую, как он щелкает включаясь. – Все, что мне нужно сделать, это отпустить, и лопасти начнут вращаться вместе с тобой.

Его глаза широко раскрываются.

– Ты гребаное чудовище! Юрий! Юрий – тот, кто нанял нас! Он сказал, что если у него будет девушка, то Антону не нужно будет заключать сделку с Петром.

Юрий Коскович. Отец Светланы и Антона. Конечно, он участвует в этом. Поскольку большая часть Родины уже в его руках, логично, что он хочет попробовать захватить Америку.

– Что ж, ты спас себя от смерти. Открой рот, – я не жду его согласия, а хватаю его за челюсть, вдавливая пальцы в щеки, чтобы разжать ему рот. Протягивая шнур от вентилятора ему в рот, я держу ее натянутой настолько, что ему приходится держать голову поднятой над подушкой.

– Теперь, когда ты сдашься, это будет самоубийством. Скоро приедут мои уборщики.

Его разрезанный живот дрожит, когда он изо всех сил пытается приподнять шею. Сквозь шнур, за который он цепляется зубами, вырываются всхлипы.

Я вытираю липкую кровь с рук и достаю телефон из кармана.

Чехов: Мы снаружи, ждем приказа, босс.

Я: Хорошо. Комната 180 тоже.

Он отправляет мне эмодзи с поднятым большим пальцем. Я чертовски ненавижу эмодзи, если только их не присылает Наталья.

Как раз перед тем, как подхожу к двери, я слышу щелчок и низкое жужжание включающегося вентилятора.

Мне следует подумать о том, чтобы выяснить, кто построил этот отель. Их номера настолько хорошо изолированы, что я едва слышу крики из холла.