Текст книги "Мы все худели понемногу"

Автор книги: Люся Лютикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

После второго сеанса иглоукалывания Ксюша опасливо прислушивалась к собственным ощущениям. Вроде бы ничего, никаких особенных гастрономических желаний. И даже есть совсем не хочется. Неужели победа?

Но она рано радовалась. Острый приступ голода возник, когда подруга проходила мимо «Макдоналдса». Опять же раньше она не замечала за собой пристрастия к фаст-фуду.

«Неужели я хочу гамбургер? Эту отвратительную холестериновую котлету?» – с изумлением спросила себя Ксюша.

«Ага! – с готовностью откликнулся организм. – А еще двойной чизбургер и филе-о-фиш!»

Заказав все это, Ксюша устроилась за шатким столиком и принялась жадно пожирать котлеты. Она расправлялась с едой так стремительно, что молодая пара, сидевшая рядом с ней, опасливо подвинула к себе свои подносы.

«Боже, до чего я дошла! – ужасалась Ксюша. – Что же будет дальше?»

«А дальше – два биг-мака и большую кока-колу!» – отозвался организм.

Придя в клинику на третий сеанс, она рассказала медсестре о своих приступах обжорства. Та равнодушно ответила:

– Ну, может быть, промахнулись немного, не в то место укололи. Ничего, сейчас кольнем по-другому.

И кольнули. Сразу же после процедуры Ксения почувствовала приступ чесотки в левой пятке. С каждой минутой он усиливался, становясь почти болезненным. В метро Ксюша не вытерпела, сняла с левой ноги сапог и с наслаждением почесалась. А поскольку зуд не проходил, девушка так и осталась сидеть в одном сапоге, периодически почесывая пятку. Сначала пассажиры настороженно следили за ее действиями, потом начали переходить в другие вагоны. И то верно: у сумасшедших бесплатный проезд в общественном транспорте, так что нарваться на больного шизофренией в метро – пара пустяков. А уж что ему в голову придет: свою пятку почесать или вцепиться в горло соседа – это как кому повезет.

Пятка перестала чесаться лишь к утру. Когда забрезжил рассвет, измученная Ксюша наконец провалилась в тяжелый сон. А проснувшись, приняла решение: больше никакого иглоукалывания. Еще неизвестно, куда эскулапы в следующий раз «промахнутся».

Таким образом, результат иглотерапии: два прибавленных килограмма.

– Наверное, лучше вообще ничего не делать. По крайней мере, потолстеешь бесплатно, – заключила Ксения.

– Нет, мы должны бороться! – с непонятно откуда взявшимся энтузиазмом заспорила я. – Будем пробовать разные способы и найдем действительно эффективный!

Подруга скептически хмыкнула и стала собираться домой. Я пошла провожать ее до метро. По дороге Ксюша неожиданно остановилась и сказала:

– Я знаю, почему мы не можем похудеть. У нас нет настоящего стимула. На самом деле нас устраивает, что мы такие толстые. Нам это выгодно.

– Как это – выгодно? – поразилась я. – И в чем же, например, моя выгода?

– Насчет твоей не знаю. А про себя я уже думала. Мне кажется, что полнота служит мне оправданием. Причем сразу нескольких вещей. Во-первых, поиск работы. Сейчас мне кажется, что я не могу найти приличное место, потому что я толстая. А вдруг на самом деле причина в другом? Может быть, я плохой специалист, не умею общаться с людьми и вообще тупая...

– Никакая ты не тупая, – запротестовала я.

– Аналогично в отношениях с мужчинами, – продолжала подруга. – Я убеждаю себя, что они меня в упор не видят, потому что я не соответствую модному идеалу. А вдруг я отталкиваю их своим скверным характером, занудством и еще бог знает чем? Ведь, согласись, мне было бы гораздо тяжелее признать, что я не интересна мужчинам как человек. Тогда мне пришлось бы слишком много в себе менять. А так – я же еще выгляжу белой и пушистой. Типа: «Ну что вы хотите от этих кобелей, которые падки только на соблазнительную попку?»

Слова Ксении поразили меня в самое сердце. Господи, да ведь только что в супермаркете я сама себе доказывала, почему в этом жестоком мире проще и спокойнее оставаться толстой! Как же я раньше не поняла, что мой лишний вес – это очень удобный повод не смотреть правде в глаза? Особенно в отношении Руслана Супроткина. Мне-то казалось, что капитан милиции, так похожий на актера Шона Коннери, до сих пор не воспылал ко мне страстью исключительно из-за моих габаритов. А вдруг?.. Нет, об этом даже страшно подумать!

– И что же нам тогда делать? – в ужасе спросила я. – Получается, что мы обречены?

– Не знаю, – хмуро ответила Ксюша.

Жизнь – полосатая штука. Вот только некоторым почему-то всегда достаются только темные полосы. Сначала я втравила Алку Переверзеву в кучу неприятностей. А теперь еще выясняется, что я никогда не похудею. Борьба с лишним весом бессмысленна, потому что придется сражаться с самой собой. А у человека нет более сильного противника.

Глава 10

Йес-с-с!

Все-таки я гениальный сыщик. Теперь я знаю о Бабиченко все. Нет, каков жулик! А я-то, наивная, еще жалела его и обвиняла мадам Копейкину во всех смертных грехах. А на самом деле именно Аркадий Васильевич, такой милый и понимающий, был мозговым центром этого квартирного мошенничества.

Узнать правду мне помог случай. Но ведь нужно было оказаться в нужное время в нужном месте! Я сидела за своим столом в «Метраже» и пыталась незаметно для окружающих набрать статью на компьютере. В конце концов, никто пока еще не снимал с меня журналистских обязанностей. Но мне пришлось отвлечься: по мою душу пришла клиентка. Ею оказалась элегантная дама пенсионного возраста в горжетке из цельной лисы.

– Я хочу продать квартиру с отсрочкой заселения, – сказала она. – А где Аркадий Васильевич? Я с ним уже беседовала по этому поводу.

– Теперь я за него, – хмуро ответила я. Честно говоря, в мои планы не входило надолго задерживаться в агентстве. А тем более – продавать кому-либо квартиры. Но конспирация есть конспирация.

Дама отчего-то занервничала, окинула меня изучающим взглядом и перешла на шепот:

– Ну, тогда, я думаю, вы в курсе всех нюансов сделки?

– Конечно, в курсе, – тоже прошептала я ей. В конце концов, чем меньше людей будут знать, что у меня есть потенциальная клиентка, тем проще будет скрыть ее наличие. Возможно, еще удастся сплавить даму в другое агентство недвижимости.

Так мы с ней и шептались, как две школьницы на скучном уроке.

– Мое имя – Изабелла Юрьевна Милявская, – представилась дама.

– А я Люся Лютикова.

– Скажу честно: сначала я не согласилась на это предложение, – продолжала клиентка. – Можно даже сказать, с негодованием его отвергла. Знаете, мы были так воспитаны – все обществу, ничего себе. Но сейчас настали другие времена. Неспокойно стало жить. Куда исчезают бюджетные деньги? Что будет с моей пенсией через несколько лет? Она и сегодня-то крошечная. В сложившихся обстоятельствах я не вижу другого выхода. Я должна защищать свое благосостояние.

Дама быстро зыркнула на меня, проверяя мою реакцию.

– Да-да, я вас понимаю, – скорбно закивала я. Я бы тоже, наверное, защищала свое благосостояние, будь оно у меня. А жить в Москве действительно неспокойно, кто бы спорил. Каждый день мирные граждане рискуют стать жертвами убийства, грабежа или мошенничества.

– Скажите, а медицинскую справку вы мне сами сделаете? А то у меня есть знакомый психиатр, он мог бы помочь...

Я с опаской уставилась на клиентку. При чем тут психиатр? Она что, душевнобольная?

– Мне кажется, лучше все-таки обращаться к знакомым, – посоветовала я. – Сами знаете, какие у нас врачи.

– Да-да, – горячо подхватила дама, – не будем выносить сор из избы. Дело все-таки не совсем... обычное, что ли. Но вы ведь гарантируете, что меня не привлекут к уголовной ответственности? И что квартира при любых обстоятельствах останется моей?

Тут в моей голове что-то щелкнуло. До меня наконец-то стали доходить все эти намеки. Матерь Божья! Да ведь мы сейчас обсуждаем план какой-то квартирной аферы! Вот только детали ее мне, увы, неизвестны. А интересно было бы узнать! Я напустила на себя самый проникновенный вид и вкрадчиво произнесла:

– Изабелла Юрьевна, не могли бы вы рассказать мне вашу ситуацию? Честно говоря, Аркадий Васильевич не дал мне никаких подробностей. А в нашем деле любая мелочь важна.

– Ну конечно, дорогая. Надеюсь, вы разрешите мне вас так называть?

* * *

Умная женщина, расставаясь с мужчиной, обирает его до нитки. У Изабеллы Юрьевны Милявской судьба сложилась иначе: каждый муж при разводе оттяпывал у нее свой кусок пирога. Первый, виолончелист весьма средних способностей, отсудил себе двухэтажную дачу под Зеленоградом. Второму, математику, изучавшему вероятностные модели, отошел автомобиль «Волга» белого цвета. Третий муж, молодой повеса без определенных занятий, получил в качестве отступного за развод половину квартиры.

О потере дачи Изабелла Юрьевна не очень-то жалела: она не любила жить на природе. Машина ее и вовсе не интересовала, с ней было столько хлопот: мыть, ремонтировать, проходить техосмотр. А вот о бывшей квартире женщина вспоминала часто и, случалось, со слезами на глазах. Из добротной кирпичной «двушки» на Новослободской улице ей пришлось перебраться в однокомнатное панельное чудовище, расположенное в пятнадцати минутах ходьбы от метро «Медведково».

Изабелла Юрьевна все бы отдала, лишь бы вернуться в центр столицы, где рукой подать до театров и кипит настоящая жизнь. Но проблема заключалась в том, что отдать ей было нечего. Все, что у нее осталось, – это пенсия. Достаточно большая, если смотреть по стране в целом, но совершенно мизерная, если попытаться прожить на нее в Москве. Особенно если учесть, что Изабелла Юрьевна привыкла жить на широкую ногу.

Когда-то Изабелла Юрьевна была певицей, играла в Театре оперетты. Правда, до ведущих партий она так и не доросла, довольствовалась третьесортными ролями: «Кушать подано», зато в вокальном исполнении. Однако данное обстоятельство никак не мешало ей зарабатывать на стороне. Изабелла Юрьевна регулярно отправлялась с гастролями по стране.

Конечно, в турне не значились такие крупные города, как Ленинград, Киев или Куйбышев. В ее списке фигурировали, главным образом, Мелитополь, Жмеринка и поселок городского типа «Вперед, к заре коммунизма!». И концерты были не сольные, а состояли из нескольких выступающих. Обычно Изабелла Юрьевна шла между фокусником и чревовещателем. Душераздирающим голосом, больше похожим на блеяние бешеной козы, она пела арии из оперетт. Те немногочисленные слушатели, которые имели хоть какое-то отношение к музыке, приходили в легкое замешательство. Большинству же все было по барабану. Билеты на концерт бесплатно выдавал профком, в буфете продавали коньяк и бутерброды с колбасой (жуткий дефицит по тем временам), – в общем, народу было не до завываний столичной дамы.

Нельзя сказать, чтобы эти турне приносили артистам славу. Но денежки капали. И дача, и машина, и румынская мягкая мебель в гостиной, и польский спальный гарнитур – все было приобретено на «гастрольные» рубли. Надо отдать должное Изабелле Юрьевне: она не была скупа. Легко расставаясь с мужьями, женщина так же беззаботно отдавала им движимое и недвижимое имущество. И только сейчас, оказавшись на задворках Москвы, она призадумалась: ведь у нее нет никаких сбережений! Если не считать нескольких золотых украшений, которые можно продать в случае экстренной нужды, то пенсия – это ее единственный источник дохода. Бывшая актриса была убеждена: старость уродлива сама по себе. Но в совокупности с нищетой этот отрезок жизни становится вообще невыносимым. Изабелле Юрьевне стало по-настоящему страшно. И она решила действовать.

Женщина заглянула в агентство недвижимости «Метраж», чтобы выяснить, какие у нее перспективы. Молоденький риелтор, чем-то смахивающий на ее третьего мужа, предложил ей такой вариант. Можно продать квартиру в Москве, купить в провинции и получить доплату. Чем дальше в глубь необъятной страны она уедет, тем больше будет доплата. Перед глазами актрисы призраком из прошлого замаячила Жмеринка. Изабелла Юрьевна вздрогнула и категорически отказалась покидать столицу.

Риелтор потерял к ней интерес и скучным голосом посоветовал:

– Ну, тогда обратитесь к Аркадию Васильевичу. Он объяснит вам, как можно продать квартиру с отсрочкой заселения.

Аркадий Васильевич Бабиченко внимательно выслушал бывшую актрису и сделал вывод:

– Я так понимаю, что вы не планируете уезжать из Москвы. Более того, вам бы хотелось перебраться в центр. Но у вас нет на это средств. Я прав?

Изабелла Юрьевна замерла с открытым ртом. Для нее, патологически не умеющей слушать других людей, подобное проникновение в чужие мысли казалось чудом.

– У меня есть одно предложение, которое должно вас заинтересовать. Но сначала мне надо взглянуть на вашу квартиру, – сказал Аркадий Васильевич.

Они отправились в Медведково, где риелтор осмотрел типовушку и вынес вердикт:

– Конечно, не бог весть что, но продать можно.

– Как это – «продать»? – испугалась Изабелла Юрьевна. – Я продавать не хочу.

– Не бойтесь, квартира останется у вас. И прибыль тоже. Тут вот какое дело...

По мере того как риелтор излагал суть своего предложения, в душе у пенсионерки боролись две силы. С одной стороны, ей хотелось гордо вскинуть голову и царственным тоном приказать: «Пошел вон! Я – порядочная женщина и в мошенничестве не участвую!» Но наряду с праведным негодованием зрело другое, гораздо более сильное чувство – жадность. Изабелла Юрьевна поняла, что теперь ей станет доступна былая роскошь: меха, рестораны, такси, копченая осетрина, духи «Opium», изящное белье и другие мелочи, дорогие сердцу и кошельку. Глупо отказываться от такого шанса. Тем более, что это оказался тот самый хрестоматийный случай: «чтобы у тебя все было, а тебе за это ничего не было».

Идея была проста. От продажи квартиры с отсрочкой заселения пенсионер получает не так уж много. А если продавать не одному покупателю, а сразу нескольким? Естественно, каждый из них должен находиться в блаженном неведении относительно существования остальных. В этом случае можно получить весьма неплохую прибыль!

– Деньги – пополам, – тут же не преминул уточнить Аркадий Васильевич.

– А если обман раскроется? – терзалась сомнениями Изабелла Юрьевна.

– Каким образом? Это же не продажа квартиры, когда покупатель сразу в нее вселяется. Тогда, конечно, вышел бы конфуз: на лестничной площадке лицом к лицу сталкиваются сразу несколько законных владельцев. Но здесь заселение отложено на неопределенный срок. Покупатели терпеливо ждут месяцы и годы, а мы за это время успеваем продать квартиру еще десятку человек.

– А как же документы на квартиру? – не унималась пенсионерка.

– Это я беру на себя, – отрезал риелтор. – В любом случае вы можете быть спокойны: официально ваша квартира никому не перейдет. Впрочем, вы можете подстраховаться справкой о психической невменяемости. Тогда вы считаетесь недееспособной, и любая подписанная вами бумага не имеет юридической силы. В случае возникновения проблем мы просто аннулируем договор пожизненного содержания. Естественно, назад свои деньги клиенты не получат. Откуда такие бешеные тысячи у пенсионерки?

Тут у Изабеллы Юрьевны, регулярно смотревшей по телевизору криминальную хронику, возникло несколько ярких видений. Один обманутый покупатель угрожает ей расправой. Второй – безо всяких словесных предисловий применяет к ней физическую силу. Третий лох покупает на рынке пистолет и приставляет его холодное дуло ко лбу пенсионерки. А то и вовсе: соберутся они все вместе, да и скинутся на киллера. Много ли он, убивец, возьмет за старушку?

Она поделилась этими сомнениями с Аркадием Васильевичем. Тот ее успокоил:

– Мы же не дураки какие-нибудь. Надо смотреть, с кем имеешь дело. Наш контингент – робкие интеллигенты, одинокие женщины с детьми, иногородние, у которых в Москве ни знакомых, ни связей. Ну откуда у них деньги на киллера? Они на квартиру-то еле наскребли. Да и не будут они мстить. Ну, может, поскандалят немного. Но мы их быстро урезоним: мол, если что с пенсионеркой случится – вы первые под подозрением. Еще будут пылинки с вас сдувать!

Изабелла Юрьевна, все еще раздумывающая об опасности данного предприятия, пропустила последнюю шутку мимо ушей. Риелтор между тем продолжал ее убеждать:

– От вас требуется только одно – изображать больную старуху. Такую, знаете ли, которой до смерти четыре шага. Думаю, что вы, как актриса, замечательно справитесь.

– Зачем старуху? Почему старуху? – в ужасе залепетала Изабелла Юрьевна. Ведь она, по большому счету, шла на этот обман с единственной целью – замедлить неумолимый ход времени. Хотя бы на немного. А тут – старуха!

– Так с вами быстрей заключат договор, – охотно объяснил Бабиченко. – Кому же охота ждать новоселья десятки лет? А если хозяйка умирает, есть надежда, что можно вселяться уже через месяц. Да и стоит такая квартира намного дороже. Даже за вашу халупу можно потребовать не меньше пятнадцати тысяч долларов. Ну что, согласны?

Изабелла Юрьевна отрицательно замотала головой. Она знала, что причина ее отказа выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать. Вот если бы ей надо было являться перед покупателями в образе соблазнительной молодой цветочницы... Но старуха – это ужасно! Нет и еще раз нет!

Аркадий Васильевич не настаивал. Он оставил пенсионерке свою визитную карточку с пожеланием хорошенько обдумать это предложение.

Изабелла Юрьевна размышляла два месяца. Все это время владельцы бутиков, словно сговорившись, выставляли в своих витринах шубы потрясающей красоты. А в ближайший ювелирный магазин, как назло, поступила новая коллекция украшений из белого золота с бриллиантами. А из ресторанов доносились такие восхитительные запахи, что у пенсионерки, сидевшей на кефире и геркулесовой каше, обильно выделялась слюна, как у собаки Павлова. Не выдержав подобных мучений, женщина сдалась. Она отправилась в агентство «Метраж» с твердым намерением стать богатой и счастливой.

* * *

После рассказа Изабеллы Юрьевны я долго не могла прийти в себя. Я молчала, тупо разглядывая лисью мордочку на груди бывшей актрисы. Зверек поблескивал зелеными пластмассовыми глазками и выглядел совсем как живой. Пауза неприлично затягивалась.

– Ну так что, – не выдержала Милявская, – вам ясна моя ситуация?

– О да! – преувеличенно бодро откликнулась я. – Не беспокойтесь, я найду покупателей на вашу квартиру в кратчайшие сроки. Ждите моего звонка.

Дама покинула агентство несколько разочарованная. Не исключено, что она рассчитывала уже сегодня получить небольшой аванс в счет первого лоха. Интересно, практиковал ли Бабиченко авансы или оплачивал работу пенсионеров-мошенников исключительно по факту ее выполнения?

Значит, в спектакле, который был разыгран на улице Клары Цеткин, были замешаны все: и риелтор, и бодрая тренерша на пенсии, и даже карлица Ангелина. Только сейчас я понимаю, насколько слаженно они работали, как четко и к месту каждый подавал свою реплику.

Теперь Аркадий Васильевич мертв, а Виолетта Владленовна убита. Нет сомнения, что эти две смерти связаны между собой. И окончательно ясно, что моя подруга Алла не имеет к ним никакого отношения. Убийцу, по моему мнению, надо искать среди других обманутых покупателей. Наверняка аферисты успели продать «однушку» на «Войковской» не только Алле. Ведь эта квартира – весьма лакомый кусочек, на который польстились бы многие. Тем более при «умирающей» хозяйке. Возможно, кто-то из покупателей понял, что его провели, не смог вернуть свои деньги и решил получить хотя бы «моральное удовлетворение» – собственноручно наказать преступников. Если бы у меня был список тех, кто подписал с Копейкиной договор ренты, я бы нашла убийцу. Вот только где его взять?

Меня терзал еще один вопрос. Я не могла понять, каким образом Аркадий Васильевич документально оформлял свои аферы.

Дело в том, что в «Метраже» меня уже успели научить азам маклерского дела. Каждая сделка с недвижимостью, и покупка квартиры с отсрочкой заселения в том числе, обязательно подлежит государственной регистрации. В столице ее осуществляет Московский комитет по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Коротко – Москомрегистрация. Эта организация ни за что не допустит, чтобы на одну и ту же квартиру одновременно оформлялось несколько договоров пожизненного содержания с иждивением. Обман должен был раскрыться уже на втором покупателе. Но, судя по словам Изабеллы Юрьевны, Бабиченко чувствовал себя абсолютно неуязвимым. Так какую же уловку ему удалось придумать?

Я ломала голову несколько часов, пока меня наконец не осенило. Все просто: надо обратиться в Москомрегистрацию и выяснить, какие документы оформлены на квартиру гражданки Копейкиной. Возможно, эти сведения выведут меня на след убийцы.

– Лизок, не подскажешь телефончик Москомрегистрации Северного округа? – обратилась я за помощью к своей коллеге.

Лиза Волосова трудилась в «Метраже» уже второй год. Она сидела за соседним столом, и мы с ней сразу подружились. В тот день, когда я неожиданно для себя устроилась на работу в агентство, Лиза одолжила мне кружку с нарисованной на ней рыбкой, поделилась кофе и сахаром. Пустячок, а приятно. Особенно если учесть, как неприветливо встречают новичков в большинстве частных фирм.

– Зачем тебе Москомрегистрация? – поинтересовалась Лиза.

– Хочу проверить, на кого оформлена одна квартира. Хозяйка что-то темнит, – быстро придумала я.

– Давай я сама позвоню, – предложила девушка. – Они тебе все равно ничего не скажут, а у меня там знакомая работает.

Лиза сняла трубку и долго беседовала со своей приятельницей. Наверное, они перемыли косточки половине мужского населения Москвы.

– А помнишь Сашку, ну, того, лысого, который еще водку на меня пролил и пытался ее слизать? Теперь в налоговой полиции работает... А знаешь, что Петьку жена из дома голышом выгнала? Вместе с любовницей, когда застала их в самый интересный момент. Так они и шли по улице, завернутые в одну простыню, пока какой-то водила их не подобрал. Тоже, наверное, любитель сходить налево... Кто, Женька? Нет, с этим идиотом я больше не общаюсь...

Наконец Лиза приступила к моему делу:

– Катюш, я чего звоню-то. Будь добра, посмотри одну квартирку, кто прописан.

– И вообще, были ли зарегистрированы любые сделки... – шепотом подсказала я.

Лиза назвала адрес, и уже через пять минут неведомая Катя дала ответ. Лиза внимательно его выслушала и пересказала мне:

– Квартира «чистая». Никаких сделок не было. На сегодняшний момент по этому адресу зарегистрирована одна женщина – Копейкина Виолетта Владленовна. Раньше еще проживали ее мать и дочь. Мать умерла, а дочь выписалась в Калужскую область.

Дочь? Все-таки покойная Виолетта Владленовна была потрясающей врушкой! Как ловко она придумала себе образ: несчастная больная женщина, лишенная даже радости материнства. А все для того, чтобы еще больше разжалобить доверчивых лохов. И вдруг выясняется, что у нее есть дочь. И между прочим, ее наличие в корне меняет все это дело. Дочь вполне может быть убийцей. Ведь в первую очередь подозрение всегда падает на родственников убитого. Особенно если они являются прямыми наследниками и могут претендовать на недвижимое имущество.

В моей голове тут же родилась версия. По доброй воле из Москвы редко кто выписывается. Значит, отношения у матери с дочерью были натянутые. А в Калужской области сейчас, поди, не сахар. Вот и захотела дочурка перебраться в столицу. Но сначала надо было устранить родительницу. Зачем же она укокошила еще и Бабиченко? А очень просто: судя по всему, предприимчивости Аркадию Васильевичу было не занимать. Возможно, он догадался, кто убийца Копейкиной, и решил шантажировать дочурку. За что и поплатился собственной жизнью.

По-моему, отличная версия и отличная подозреваемая. Надо только окончательно доказать ее вину – и Аллу отпустят.

– Как зовут дочь? – закричала я так громко, что даже Катя услышала на том конце провода.

– Копейкина Ангелина Анатольевна, 1957 года рождения, – последовал ответ.

Карлица!

Глава 11

По дороге на «Войковскую» я прокручивала в голове возможный сценарий того злополучного дня. Я звоню Алле и рассказываю ей об обмане Виолетты Владленовны. Подруга вне себя едет к старушке и устраивает ей скандал. Карлица Ангелина сидит в своей комнатке-чулане и подслушивает разговор. Едва за Аллой закрывается дверь, она берет кухонный нож и хладнокровно наносит удар. И спокойно наблюдает за тем, как мать пытается доползти до телефона. А потом берет хозяйственную сумку и отправляется в магазин за покупками, чтобы обеспечить себе алиби.

Правда, меня немного смущала такая хладнокровная, непонятно откуда взявшаяся жестокость. Но в конце концов, мало ли какие скелеты лежали в шкафу у семьи Копейкиных. Если уж Ангелина убила свою мать, – значит, на то была весомая причина. Сейчас и выясню какая.

Я какое-то время поболталась около подъезда, дожидаясь, когда выйдет кто-нибудь из жильцов. Вышла молодая женщина с коляской. Я придержала ей дверь, а потом скользнула внутрь. Лифт поднял меня на последний этаж. Вот она, знакомая обивка из светло-коричневого дерматина.

Я несколько раз нажала на звонок. Наконец дверь приоткрылась, и показалось заплаканное лицо Ангелины. Интересно, это в ней проснулось раскаяние или она просто лук только что резала?

Карлица мгновенно меня узнала и забормотала:

– Вы к кому? Хозяйку убили. Говорят, это сделала ваша подруга.

Уверенным движением я распахнула дверь и вошла, оттеснив убийцу в глубь коридора.

– Копейкина Ангелина Анатольевна? Тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения? Русская? – Последнее было моим предположением, и, очевидно, верным, потому что слова произвели на карлицу поразительное впечатление.

– Откуда вы знаете? – испугалась она.

– Я расскажу вам. Но сначала вы скажете, почему убили свою мать, Копейкину Виолетту Владленовну.

– Вы что?! Я не убивала! – Она вжалась в стену и смотрела на меня большими, полными ужаса глазами.

– Не надо морочить мне голову, – отрезала я. – Я знаю, что у вас была причина ее ненавидеть.

– Да не было у меня никаких причин! Я любила маму, – слабо протестовала Ангелина.

– Ага, и, очевидно, из-за любви к ней вы участвовали в квартирном мошенничестве. И не стыдно было отбирать у людей последние сбережения, а? Неужели вы думаете, что после всего этого кто-нибудь поверит в вашу невиновность? Собирайтесь, поедем на Петровку. У меня там знакомый работает, он быстро вытрясет из вас правду.

Вообще-то не думаю, что капитан Супроткин обрадуется, когда я втащу к нему в кабинет упирающуюся карлицу. Но попугать убийцу знакомством с «органами» не помешает. А то еще прыгнет на меня с холодным оружием.

Но Ангелина не прыгнула, а совершенно беззвучно осела на пол.

– Эй, что это вы там вытворяете? А ну-ка немедленно поднимайтесь!

Карлица никак не прореагировала на мои слова, так что мне пришлось приблизиться и, низко наклонившись, заглянуть ей в лицо. Ангелина была бледна и, казалось, даже не дышала. Я запаниковала. Не хватало еще, чтобы с ней случился сердечный приступ или что-то вроде этого! Что делать-то в таких случаях? Наверное, надо хотя бы перетащить ее в более удобное место.

Неловко подхватив Ангелину под шею и коленки, я понесла ее в комнату, по дороге с удивлением отметив, что она очень легкая. Или это я такая мощная девушка? На широкой кровати, где в прошлый раз лежала Виолетта Владленовна, карлица казалась совсем маленькой и хрупкой. Я приложила ухо к ее груди: стучит сердце или не стучит? Ничего не услышала, от ужаса покрылась испариной и заметалась по квартире в поисках аптечки. Никаких лекарств не нашла, вернулась к Ангелине, обнаружила ее в таком же бессознательном состоянии и бросилась к телефону. «Скорая» не отвечала.

«Может быть, она действительно не убивала свою мать?» – мелькнула у меня мысль. Уж больно она слаба. Таким не до убийств, самим бы выжить.

– Алло, – откликнулась наконец «03».

– «Скорая»? Срочно! Человек умирает! Сердечный приступ! – заголосила я.

– Опишите симптомы, – равнодушно ответил женский голос.

– Какие еще симптомы? – возмутилась я. – Лежит и умирает! Быстрей приезжайте!

– Не надо... – прошептала Ангелина, – не надо врача.

Я бросила трубку и скакнула к кровати. Ну, слава богу, очнулась!

– Что принести? Воды? Таблетку?

Ангелина едва заметно покачала головой:

– Ничего. Сейчас пройдет. У меня это часто бывает. Сосуды.

Я участливо держала ее за руку. Лицо карлицы постепенно розовело.

– Ну зачем же, голубушка, так реагировать? – ласково завела я. – Разве я желаю вам зла? Мою подругу обвиняют в убийстве. А я просто хочу узнать правду, вот и все.

– Правду... – эхом откликнулась Ангелина. – Какую правду? У каждого она своя.

* * *

Если подойти к профессиональному спорту с логической точки зрения, то это, без сомнения, бессмысленное занятие. Взять, допустим, тяжелоатлета. Ну, поднимает он штангу весом в двести килограммов, ну, в триста. А зачем рвать жилы, если любой подъемный кран легко оторвет от земли целую тонну? Годы тренировок и пыхтения потрачены на занятие, заранее обреченное на поражение. Ведь ясно же, что кран – вне конкуренции.

В чем смысл спорта? В здоровье, скажете вы. И попадете пальцем в небо. Среди профессиональных спортсменов здоровые люди встречаются не часто. Травмы, вывихи, переломы, растяжения, проблемы с сердечно-сосудистой системой, губительные для организма последствия употребления допингов – вот что вы найдете в медицинской карте любого спортсмена. Так не лучше ли время, потраченное на изнуряющие тренировки и соревнования, провести на мягком диване с хорошей книгой в руках? Я искренне убеждена: здоровым спорт не нужен, а больным – вреден.

Но Виолетта Копейкина в молодости придерживалась иного мнения. Юная пловчиха всеми силами стремилась к одному – к золотой олимпийской медали. На эту цель было брошено все – бешеная работоспособность, недюжинная сила воли и великолепные природные данные. Будучи юниором, Копейкина выигрывала одно соревнование за другим. Тренер Виолетты, который сам остановился на «бронзе» в чемпионате РСФСР по плаванию, прочил своей подопечной большое будущее.

Однако судьба распорядилась по-другому. В восемнадцать лет юная Виолетта влюбилась. Ее избранником стал девятнадцатилетний Толя Григоров, блондин и весельчак. Толик занимался конькобежным спортом и тоже подавал большие надежды. Виолетта окунулась в любовь, как в омут, и потеряла счет минутам и дням. Очнулась девушка только на третьем месяце беременности. Все мечты о спортивных свершениях мгновенно потеряли свой блеск, теперь Виолетта хотела только любить и быть любимой. Ну и, конечно, законно оформить отношения.

Но создание крепкой ячейки общества и воспитание детей шли вразрез с честолюбивыми планами Анатолия. Не для того он вырывался из глухой сибирской деревушки, чтобы повторить судьбу миллионов неудачников, которых засосала семейная рутина. Известие Виолетты о том, что у них будет малыш, Григоров воспринял как предательство. Он попытался уговорить ее избавиться от ребенка, но Копейкина была непреклонна. Спортсмен пришел в бешенство: Виолетта пошла на поводу у своих животных инстинктов самки и наплевала на его высокие устремления. В общем, Анатолий, не колеблясь, порвал с ней.