Текст книги "Крылья любви"

Автор книги: Люси Гиллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Что-то не так? – спросил он. – Разве вино тебе не нравится?

– Нравится. Да, оно мне очень нравится. – В доказательство своих слов она сделала еще один глоток, на этот раз побольше, и снова сморщила нос. – Из-за вина я всегда морщу нос. Когда я его пью, у меня щекочет в носу.

Теперь он хохотал уже в открытую, и ее снова пронзило какое-то необъяснимое странное чувство, как всегда, когда она на него смотрела. Ее лицо отчасти выражало упрек, отчасти – понимание его веселья.

– Ты и в самом деле забавное маленькое создание, – отдышавшись, заметил он. – И я очень рад, что ты не отказала мне наотрез.

– А вот я уже начинаю об этом жалеть, отпарировали Дерин. – Пока что ты занимался только тем, что отпускал грубые личные замечания и смеялся надо мной.

– Мне очень жаль. – Это извинение прозвучало не слишком серьезно, да и глаза его так и лучились весельем.

– Вот как? Знаешь, а я тебе не верю.

– Но почему же?

Она опустила глаза и попыталась найти причины, мысленно сетуя на то, что не чувствует обычной уверенности в себе, а скорее ощущает себя одной из тех взволнованных, романтических девушек, которых всегда так сильно презирала.

– Потому что, по-моему, ты всегда что-то говоришь и что-то делаешь, только когда точно знаешь, что именно ты делаешь и почему ты это делаешь.

Он улыбнулся:

– Ты высказала очень глубокую мысль. Ты сама-то знаешь, что имеешь в виду?

– Конечно знаю! – вспыхнула Дерин. – А ты знаешь, как я ненавижу, когда со мной разговаривают как с глуповатым ребенком. Не поступай так со мной!

– Повторяю – мне очень жаль. Или теперь ты мне снова не поверишь?

– Я думаю, что ты все еще надо мной смеешься, а поскольку у тебя нет причины надо мной смеяться, ты не только ведешь себя грубо, но… но и к тому же невыносимо снисходительно.

– Дерин! – Он заговорил мягким голосом и накрыл ладонью ее руку, которую она положила на стол и крепко сжала в кулачок. – Не надо так сердиться, а то кто-нибудь подумает… ну, кто знает, что могут подумать люди, когда видят красивую девушку, которая явно сердится? – Он мягко сжал ее руку, и она снова испытала это волнующее ощущение, от которого у нее вдоль позвоночника побежали мурашки и задрожали руки. – Не порти наш вечер, Дерин, так жаль, если он пропадет напрасно.

Секунду она молчала. Просто сидела, а он держал ее за руку. Дерин пыталась понять: то ли она все еще сердится, то ли это какое-то другое чувство вызвало такое сильное сердечное волнение. Потом она наконец подняла глаза, посмотрела на него и слегка улыбнулась. В ее взгляде все еще оставалось выражение упрека, но она была готова заключить перемирие.

– Ладно, – сказала она, не пытаясь вырвать руку. – На этот раз тебе все сойдет с рук, потому что я хочу есть и не собираюсь бросить тебя, не поужинав.

Он засмеялся и на миг поднес к губам ее пальцы.

– Не только красива, но и корыстна, – заключил он. – Так я и знал!

Обед уже подходил к концу, когда она позволила себе проявить любопытство в том, что касалось Доминика. Возможно, ее словоохотливость отчасти объяснялась тем, что она выпила многовато вина, от которого у нее щекотало небо. Она наклонилась вперед, поставив на стол локти, вертя бокал в пальцах. Ее глаза сияли, но сейчас их скрывали темные изогнутые ресницы.

– Дом.

– Гм-м? – Он тоже наклонился вперед, как и она, но его глаза пристально смотрели на ее слегка раскрасневшиеся щеки и на красивую линию шеи. – Ты снова собираешься сказать что-то серьезное и глубокомысленное?

Она подняла глаза и улыбнулась:

– Нет… просто мне стало очень любопытно.

– Вот как?

Она кивнула.

– Наверное, ты мне скажешь, чтобы я занималась своим делом, – с сожалением предположила она.

– Сомневаюсь.

Несколько секунд она смотрела на него молча, потом вдруг покачала головой и снова пригубила вина.

– Я не имею права тебя расспрашивать. Так что мне ничего не следовало говорить.

Он потянулся к ее руке и крепко сжал ее пальцы своими, подбадривая Дерин, чтобы она продолжала.

– Спроси меня, – мягко приказал он. – Давай, спрашивай, маленькая птичка, и я постараюсь тебе ответить.

Дерин немного поколебалась. Ее интересовали очень многие вещи, которые имели к нему отношение, но она почти ни о чем не могла спросить его напрямую. Хотя из-за вина она не вполне была уверена, что именно можно спросить, а что – нельзя.

– Ты все еще любишь ту американскую девушку? – выдала наконец она.

Вряд ли этот вопрос поразил его больше, чем саму Дерин. Да, пожалуй, Дерин он поразил больше, потому что она и понятия не имела, почему вдруг спросила об этом. Если она и собиралась поинтересоваться чем-то личным, то лишь тем, как он зарабатывает на жизнь. Она почти не думала о наследнице, которая из-за него проехала через полмира. Этот вопрос просто вызывал у нее неясное любопытство, и она считала его слишком личным, чтобы упоминать о нем вслух.

Она думала, что почувствует реакцию по его руке, в которой он держал ее руку. Но его пальцы не дрогнули, и он даже не отпустил руку Дерин. То, что вопрос оказался неожиданным, стало ясно только потому, что на миг наступила мертвая тишина. Дерин отчаянно пыталась найти подходящие слова, чтобы сгладить свою ошибку:

– Дом, мне очень жаль! Мне так жаль! Я ведь вовсе не хотела спрашивать об этом, честное слово. Это… это просто сорвалось с языка.

– Конечно, пусть лучше сорвется с языка, чем промолчать об этом, – насмешливо сказал он.

– Мне действительно очень жаль.

Он все еще держал ее за руку и улыбался, хотя это была та самая кривая, слегка грустная улыбка, к которой она уже начала привыкать.

– На это я отвечу: «Нет», – тихо произнес он и поймал ее беспокойный взгляд. В его серых глазах Дерин заметила искорки веселья, хотя до сих пор они смотрели несколько удивленно. – Но мне бы очень хотелось знать, почему ты спросила, – добавил он.

– Я… я не хотела спрашивать об этом.

– Вот как? – Он наконец отпустил ее руку и снова наполнил оба бокала. – От этого все стало еще интереснее.

– Дом, пожалуйста, не надо… не надо насмехаться надо мной.

– Я и не собирался, – с серьезным видом заверил он. – Так почему же все-таки ты спросила меня об этом, Дерин?

– Не знаю. Честное слово, не знаю, – попыталась убедить его она, однако он поднял бровь в знак сомнения. – Спросила, и все тут.

– Может быть, потому что тебе… интересно? – мягко предположил он. Дерин же, ничего не ответив, снова отпила из бокала; продолжать этот разговор ей совсем не хотелось.

Она некоторое время молчала, но и он не торопил ее с ответом, просто сидел и наблюдал за ней, медленно, с одобрительным видом потягивая вино.

– Я… я собиралась тебя спросить, чем… чем ты зарабатываешь на жизнь, – наконец заговорила она, надеясь, что теперь он забудет о втором вопросе.

– Это тебя тоже интересует? – осведомился он, и она поспешно подняла глаза, чувствуя, что он, вероятно, опять не так ее понял.

– Я спрашиваю только из… из обычного любопытства, – попыталась пояснить она.

– Понимаю.

– Конечно, ты не обязан отвечать, – поспешно заверила его она. – Я… я просто поинтересовалась, вот и все.

– Угу! – Пару секунд он внимательно рассматривал остатки вина в бокале, потом посмотрел на Дерин и улыбнулся. – Как, по-твоему, слово «авантюрист» звучит слишком сомнительно?

– Может быть, если бы я знала, что именно оно означает, – ответила она после небольшой паузы. – Оно немного…

– Старомодное? – подсказал он, но она поспешно покачала головой.

– Вовсе нет. Я очень легко могла бы забыть о твоих седых волосах, Дом, если бы ты сам перестал напоминать мне об этом.

Он медленно покачал головой. Глаза его смотрели на нее тепло и задумчиво. Она почувствовала, что этот взгляд опасно волнует ее.

– Возможно, и могла бы, – согласился он, подарив ей свою фирменную кривую улыбку. – Но вот мне куда труднее забыть о них, Дерин.

Она чувствовала, что если они станут продолжать беседовать на эту тему, то дискуссия может принять опасный оборот, поэтому она торопливо отвела глаза, отбросила с лица волосы и улыбнулась, протягивая ему бокал, чтобы он снова налил ей вина.

– Расскажи мне, что означает «авантюрист» в наши дни, – попросила она.

Он пожал плечами, наливая вино в ее бокал. При этом его рука нисколько не дрожала.

– В наши дни авантюристы скитаются в краях с жарким климатом, занимаются всем, чем угодно, что только подвернется. Тяжелой работой, легкой работой, иногда слегка… – Не договорив, он пожал плечами и многозначительно ухмыльнулся ей. – Чем только мне не приходилось заниматься где-нибудь к югу от экватора.

– Тебе это доставляло удовольствие?

Он секунду подумал, потом кивнул и снова улыбнулся:

– Да, мне это доставляло удовольствие.

– А теперь ты вернулся домой и решил… остепениться?

В ответ он засмеялся мягким и немного циничным смехом, который ей не очень понравился.

– Может быть, и так, – не слишком уверенно ответил он. – Там видно будет.

– Но ведь ты не собираешься снова отсюда уехать без определенной цели?

Секунду он недоуменно смотрел на нее, потом улыбнулся.

– Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы подумал, что, судя по всему, ты не хочешь, чтобы я снова куда-то отправился без определенной цели, – заметил он. – Но я знаю, что это никак не может быть правдой, потому что ты все еще надеешься снова заполучить «Ллануэллон» в единоличное пользование, не так ли?

Она кивнула:

– Да, именно так.

– Что ж, мне жаль тебя разочаровывать, но я серьезно намереваюсь два месяца отдыхать, так что тебе просто придется смириться с нами – со мной и с моим Псом – еще на некоторое время.

– О, я совершенно ничего не имею против Пса, – заверила она, причем в ее голосе прозвучало озорное удовольствие. – Он может остаться на столько, на сколько захочет.

– Кстати, – теперь он смотрел на что-то у нее за спиной, и при этом его губы медленно растянулись в легкой улыбке, – долго Джеральд еще будет в отъезде?

Дерин этот вопрос как будто несколько изумил. Потом она нахмурилась и ответила:

– Понятия не имею. Наверное, еще несколько дней. А что?

Он качал головой:

– Думаю, ты ошибаешься. Он нас нашел и теперь идет сюда с очень недовольным видом.

Глава 6

– Дерин, я совершенно не могу тебя понять, – сказал ей Джеральд на следующее утро. Она работала, а он сидел возле нее на траве. – Ты настаиваешь на том, что он тебе не нравится, и тем не менее…

– Я не настаиваю на том, что он мне не нравится, – перебила его Дерин. – Эта мысль пришла в голову тебе.

Вчера вечером, когда увидел, что она ужинает с Домиником, он не высказал своего неудовольствия, только поздоровался с ними очень кратко и очень церемонно, когда проходил мимо их столика, направляясь к своему. Дерин пришлось признать, что она при этом испытала некоторое облегчение. Ее бы смутило, если б он отпустил какое-нибудь замечание, из-за которого ей почти наверняка пришлось бы с ним объясняться прямо в ресторане.

– Ясно, – сказал он, опустив глаза в хорошо знакомой ей манере. – Очевидно, я неправильно понял ваш тет-а-тет.

– Очень может быть, что неправильно, – отпарировала Дерин. – Если ты думаешь то, что, как я думаю, ты думаешь.

– Когда я тебя там увидел, то готов был провалиться сквозь землю, – продолжал он. – Сначала не мог поверить своим глазам.

– Не понимаю, с чего бы это. Я не отшельница, и я иногда хочу есть.

– Но с ним…

– О, ради всего святого, Джеральд! – в сердцах воскликнула она. – К Дому Грегори я вовсе не испытываю никаких пылких чувств. Я… я могу пойти куда-то с ним или покинуть его, меня это мало волнует. И откуда я могла знать, что ты вернешься вчера вечером?

– Я предупредил тебя, что могу вернуться.

– Верно, предупредил, – признала она. – Но я не понимаю, что вообще могло от этого измениться.

– Ты имеешь в виду, что все равно бы уехала, даже если бы вспомнила, что я собирался вернуться вчера вечером?

– Конечно.

– Понимаю.

– А по-моему, не понимаешь, – возразила Дерин. – Ты все еще пытаешься понять, что же все-таки скрывается за тем, что я поехала с ним ужинать, а на самом деле за этим не скрывается ничего. У меня полно других забот. – Она прикоснулась кистью к картине, над которой работала, и сделала слишком густой синий мазок по крылу вяхиря. – Вот досада! Ты только посмотри, что я натворила!

– Наверное, это из-за меня, – предположил Джеральд.

– Из-за тебя, – коротко согласилась она. – Я не могу сосредоточиться.

– Что ж, извини. – Он опустил глаза и уставился на свои руки, явно не желая менять тему разговора, хотя было очевидно, что ей эта беседа не доставляет удовольствия. – Но я хотел все выяснить, Дерин. Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю, и не думаю, что ты поступила совершенно правильно, когда отправилась в ресторан ужинать с Грегори, как только я уехал.

– Ничего подобного! – негодующе возразила она. – Ты уехал не меньше чем за два дня до этого, и я в этом не видела ничего плохого. Не понимаю, почему мне нельзя иногда отдыхать от работы и нельзя есть. Кроме того, я не являюсь твоей собственностью.

– Я… – начал было Джеральд, но она продолжала, не обращая внимания на его попытки объясниться.

– Дом пригласил меня поужинать в ресторане для разнообразия, и я поехала с ним. Не понимаю, зачем тебе понадобилось делать из этого трагедию.

– Я не делаю из этого трагедию, – возразил он. – Просто я люблю тебя.

– Я знаю, что любишь… или, по крайней мере, говоришь, что любишь, но я тебе не принадлежу, Джеральд, и ты знаешь, как для меня важно быть независимой.

– О, Дерин! – Он выглядел таким обиженным и испуганным, что Дерин немедленно пожалела о своих словах. К тому же она вспомнила, что сказал ей Доминик вчера вечером; он назвал ее жестокой и безжалостной и предположил, что она наверняка обидит Джеральда.

Так все и произошло. Он окажется прав, если только она сейчас же все не исправит. Она протянула руку и коснулась лица молодого человека.

– Прости меня, Джеральд, – попросила она. – Мне следовало выразиться иначе.

– Но все равно ты бы подразумевала именно это? – мрачно уточнил он, и она вздохнула, откладывая в сторону кисть и осторожно вытирая руки тряпкой.

– Да, наверное, подразумевала бы именно это, – признала она. – Но ты меня знаешь, Джеральд. Я не могу… я не стану вводить тебя в заблуждение и говорить, что могу измениться. Я еще не готова… остепениться и выйти замуж или даже более-менее серьезно к кому-то отнестись.

– Как, даже более-менее? – с беспокойством спросил он, и она улыбнулась.

– Мне бы не хотелось даже более-менее, – сказала она, и он глубоко вздохнул.

– Я думал, что в последнее время стал тебе немного дороже. Мне известно, как ты относишься к тому, чтобы остепениться и выйти замуж, и я уважаю твои чувства, ты это знаешь, но… но в последнее время ты казалась немного другой. Как будто твое отношение чуть-чуть изменилось.

– Вообще-то нет, – осторожно возразила Дерин.

– Иногда ты казалась именно такой, – настаивал он. – И я думал, что твои чувства ко мне могут стать немного серьезнее.

– Ты мне нравишься, Джеральд.

Тут она осознала, что его расстроенный, слегка обиженный вид вызывает в ней сильную тревогу, и понадеялась, что не начинает сдаваться. Она всегда очень ценила свою свободу и свою независимость и ни под каким видом не хотела бы, ничего не зная, шагнуть в ту неизвестность, к которой, как она считала, приведут ухаживание и брак. Джеральд действительно был очень милым, и она, Дерин, насколько она понимала, была ему очень дорога. Иногда она действительно чувствовала угрызения совести, когда думала о том, сколько ему пришлось проехать, чтобы оказаться рядом с ней.

– Только нравлюсь?

Она улыбнулась, смущенная тем, что придется быть слишком откровенной.

– Ну, может быть, немного больше, чем просто нравишься, – призналась она. – Ты мне действительно очень дорог.

– О, Дерин! Милая!

– Я сказала «дорог», – поспешно напомнила она ему, когда он взял ее за руки и с серьезным видом уставился на нее. – Я не влюблена в тебя, Джеральд, и не уверена, что когда-нибудь тебя полюблю.

– Я тебе дорог, – с серьезным видом повторил он. – Это кое-что значит, милая Дерин. Мне остается только ждать и ждать, пока ты не решишь, что чувствуешь ко мне нечто большее, чем просто «дорог».

Она засмеялась, чувствуя, что начинает волноваться, потому что увидела, что между деревьями от реки идет Доминик. И даже на таком расстоянии она могла утверждать, что Пес навострил уши и изо всех сил пытается вырваться от Доминика, который придерживает его за ошейник. Пес так невзлюбил Джеральда, что это казалось почти невероятным. Иногда она чуть ли не начинала верить, что Доминик и вправду имел к этому какое-то отношение, потому что, как правило, животные хорошо относились к Джеральду.

Джеральд почувствовал, что ее внезапно что-то отвлекло, и обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Он нахмурился, когда увидел, что в садовые ворота входят Доминик и собака.

– Он действительно ходил на реку купаться? – поинтересовался он, заметив сверток, который Доминик нес в одной руке. Дерин кивнула:

– Он иногда занимается подводным плаванием с аквалангом.

– В реке? – Эта мысль явно вызвала у него отвращение. – Разве она не грязная… загрязненная?

Дерин покачала головой:

– Нет, только не Пеннтог. Это одна из нескольких рек, к которым это не относится. К счастью, рядом с ней нет ничего, что могло бы ее загрязнить, и она до самого дна чиста, как хрусталь.

Джеральд пожал плечами.

– Все равно странно, что он выбрал именно это место для подводного плавания с аквалангом, – настаивал он. – Я бы даже не поверил, что здесь достаточно глубоко.

– В некоторых местах здесь очень даже глубоко, – просветила его Дерин. – И я не думаю, что это нечто из ряда вон выходящее, верно? Если его это развлекает.

– И держит его подальше от тебя, – догадался Джеральд, и она пожала плечами.

– Что-то в этом роде.

– Но все равно странно, – продолжал он, явно не собираясь оставлять эту тему. – Я хочу сказать, зачем он вообще здесь находится. Интересно, почему он решил приехать именно сюда и спрятаться здесь.

– Потому что он знает Гвинет Рис, и она предложила ему пожить в коттедже. Я думала, что ты это знаешь.

– Об этом я знаю, – подтвердил Джеральд. – Но не могу понять, почему он приехал в глубь страны. Я бы не сказал, что такому человеку, как он, нравится прятаться. И еще мне интересно, где он провел последние несколько лет… когда закончилась история с наследницей, о которой писали в газетах на первых страницах.

– В тропиках, – коротко сообщила Дерин.

– Вот как? – Он с любопытством приподнял бровь и посмотрел на нее. В его взгляде сквозила подозрительность. – Он об этом рассказывал, не так ли?

– Только потому, что я его спросила, – призналась она. – И мне совсем не хотелось бы разговаривать о нем целое утро, если ты не против, Джеральд.

– Я не против. – Он пожал плечами, как ей показалось, с несколько недовольным видом. – Я бы хотел, чтобы он вернулся туда, откуда приехал, вот и все. И там бы и остался.

Дерин не удержалась от улыбки.

– Вряд ли он так поступит, – покачала головой она. – Я сама предположила нечто в этом роде, но, кажется, он хочет остаться здесь, а он упрямый.

– Как и ты, – резко ответил Джеральд. В его голосе прозвучало сожаление. – Если ты действительно хочешь от него избавиться, милая, возвращайся со мной в город. Или позволь мне найти где-нибудь для тебя другой коттедж.

Дерин решительно покачала головой, крепко сжав губы.

– Мне здесь нравится, – твердо сказала она. – Я могу мириться со многими вещами до тех пор, пока у меня есть этот коттедж и эта чудесная долина.

– Как я и говорил, – победоносно провозгласил Джеральд. – Упрямая.

– Да, упрямая. – Она взглянула на часы и вздохнула, подумав о работе, которую до сих пор не закончила. – Наверное, раз Дом вернулся с реки и сейчас позже, чем я думала, мне лучше пойти и приготовить что-нибудь на ленч, – сказала она.

Джеральд нахмурился:

– Ты все еще готовишь ему еду?

– Когда мне вообще случается готовить, что происходит не так уж часто. – Она собрала все свое имущество. После того как Пес решил поближе познакомиться с ее вещами, что имело ужасные последствия, она перестала оставлять их без присмотра. – Ты остаешься? – осведомилась она.

– А мне можно остаться? – спросил он, с надеждой глядя на нее. Она кивнула, криво улыбнувшись:

– Конечно, можно, это все еще мой коттедж… пока.

Она вспомнила о замечаниях Джеральда насчет подводного плавания с аквалангом в реке на следующее утро, когда вышла поработать в сад. Было еще довольно рано, но солнце уже находилось высоко в небе. Стояла замечательная теплая погода, так что Дерин с удовольствием думала о предстоящей работе за стенами дома.

Когда она ставила свой табурет, краем глаза заметила что-то белое, лежавшее на траве рядом с летним домиком. Это не могло оказаться листом бумаги, потому что было гораздо большего размера. Если бы она не знала, что Доминик сдавал вещи в стирку в Гланреддине, то подумала бы, что он что-то выстирал и положил там сушиться.

Чем сильнее она пыталась не обращать внимания на это белое пятно, пока раскладывала вещи, тем большую озадаченность чувствовала. Если хотели что-то высушить, то гораздо лучше было это повесить на веревке для сушки белья возле коттеджа. Зная, что Доминик уже ушел, она осмелилась пойти к летнему домику, чтобы самостоятельно все выяснить. Если он действительно что-то выстирал, она могла прийти на помощь и должным образом закрепить эту вещь прищепкой на веревке для сушки белья. А если она ошибалась, то все равно Доминика дома нет, так что говорить ей колкости из-за ее любопытства будет некому.

Когда она подошла поближе, то увидела, что это пара купальных трусов. Очевидно, он купался рано, может быть, еще до завтрака. Несмотря на теплые лучи солнца, они совсем не сохли, так что там им находиться не следовало. Поэтому она их подняла и отнесла обратно в сад. Она их закрепит прищепками на короткой веревке, привязанной к углу коттеджа. Под свежим, теплым ветерком они высохнут гораздо быстрее.

К тому времени, когда Доминик пришел на ленч, Дерин уже совсем забыла, что повесила их сушиться на веревке, так что посмотрела на него с некоторым удивлением, когда он обратился к ней со словами:

– Ты знала, что это случится?

Она отвернулась от шкафа, где хранились тарелки, и с минуту непонимающе смотрела на какую-то белую вещь, которую он поднял, чтобы она ее хорошенько рассмотрела. Потом улыбнулась:

– О, так они высохли? Я повесила их на веревку. Они были так разложены на траве, что сохли бы там целую вечность.

– Но, по крайней мере, тогда они остались бы целы, – заметил он, держа трусы обеими руками и просунув палец в довольно большую дырку на задней стороне.

– О! – Дерин некоторое время не сводила глаз с дыры, едва удерживаясь от смеха. – Как же это случилось?

– Это случилось потому, что одна умная девушка закрепила их на веревке прищепками с проволочными пружинами, – пояснил он.

– Я уверена, что они не порвались, когда я их вешала, – стала оправдываться она, все еще глядя на дырку.

– Они порвались, когда я их снял с веревки, – сообщил он, швыряя трусы на стул. – Я не заметил, что ты закрепила их прищепками, и просто потянул.

– Тогда ты вряд ли можешь винить в этом меня, – возразила Дерин, как ей казалось, достаточно разумно. – Ведь ты наверняка мог увидеть прищепки.

– Дело в том, что не мог, – не согласился он. – Или я не стал бы просто дергать. Ветер перекинул трусы через веревку, и я не видел этих чертовых прищепок.

Дерин глубоко вздохнула, ставя на стол тарелки и блюда:

– Ну, ты мог бы догадаться. Тебе следовало знать, что я всегда пользуюсь прищепками, когда что-нибудь вешаю сушиться на веревку. Так поступают все нормальные женщины.

На его лице появилась озорная ухмылка.

– Мне еще нужны доказательства того, что ты и вправду нормальная женщина, – заявил он и уселся за стол, как будто дожидаясь, что она даст ему сдачи.

Дерин считала, что совершает доброе дело, спасая его купальный костюм, поэтому такое отношение с его стороны привело ее в ярость. Она негодующе посмотрела на Доминика и буквально швырнула хлеб на стол перед ним.

– О, я и сама не знаю, зачем беспокоилась из-за твоего глупого лягушачьего костюма! – фыркнула она.

– Это не лягушачий костюм, – тут же сообщил он ей, как будто разговаривая с глуповатым ребенком. – Это обычный, но довольно дорогой купальный костюм.

– Чем бы он ни был, теперь это не важно, – заявила она. – А ты, наверное, вообразил себя ныряльщиком с аквалангом, когда плескался в реке.

– Я там не плещусь. Я занимаюсь подводным плаванием с аквалангом, и это называется совсем не «ныряльщик с аквалангом».

– Ну, я не разбираюсь во всех этих тонкостях, но в том, что порвались трусы, виновата не я, а ты.

– Ты могла их оставить там, где они лежали.

Она принесла масло и банку с солеными огурцами и бухнула все это перед ним.

– Жаль, что я их там не оставила, – резко ответила она. – В любом случае, тебе не нужен лягушачий костюм, ты и так похож на лягушонка.

Это была ребяческая колкость. Она знала, что он этого так не оставит, так что попыталась отойти, чтобы занять свое место за столом. Но он обхватил пальцами ее левое запястье, заставил остановиться, и она вскрикнула в знак протеста.

– Дамы так себя не ведут, – тихо сказал он ей. – Никогда.

– Дом! Ты делаешь мне больно! Отпусти!

Он сжал ее запястье еще сильнее, поднял глаза и посмотрел на нее. В его взгляде светилось злорадство.

– Ты прекрасная принцесса, – ядовито проговорил он. – Один поцелуй превратит меня в красавца принца – так говорится в сказке.

– Отпусти меня сейчас же!

– Сначала преврати меня в красавца принца.

– Да я скорее ударю тебя по голове этим куском хлеба, – резко ответила она и свободной рукой потянулась за длинным батоном.

– Считается, что прекрасные принцессы не колотят бедных беззащитных лягушат, – с серьезным видом напомнил он, хватая Дерин и за другое запястье, после чего заставил пригнуться, чтобы их лица оказались рядом. – А теперь играй по правилам, и я позволю тебе съесть твой ленч.

– Дом!

Он сильнее дернул Дерин за запястья и потянулся к ее губам. Его поцелуй оказался жестким и грубым, в отличие от того, что она ожидала. Протестуя, она приглушенно вскрикивала, но он держал ее крепко. Наконец Доминик отпустил ее, все еще держа за запястья и глядя на нее с каким-то задумчивым выражением.

– Пожалуйста! Отпусти меня!

Наконец он молча разжал руки, и некоторое время она стояла, с растерянным видом потирая отметины от его пальцев. Потом она снова коротко взглянула на него и отвернулась. Она была не в силах перенести чувство теплоты и близости, которое испытала, находясь совсем рядом с ним. Она села на другой конец стола. Руки дрожали, а ноги так ослабли, что Дерин не сомневалась, что рухнет на пол, если останется стоять еще на минуту.

Они ели молча, и от нее не ускользнуло, что даже Пес, который занял привычное место у двери, был озадачен их неожиданным молчанием. Он склонил голову набок и навострил уши, пытаясь понять, в чем же было дело. Молчание было нарушено, только когда она поставила на стол поднос с кофе. Доминик посмотрел на нее, и его губы изогнулись в кривой улыбке.

– Я должен сказать, что сожалею, Дерин? – тихо спросил он.

Она было покачала головой, но передумала и вместо этого слегка пожала плечами.

– Только если ты в самом деле сожалеешь, – сказала она.

– Вообще-то нет.

– Тогда зачем говорить, что сожалеешь?

Он откинулся на спинку стула и закурил сигарету. На миг выпущенное им облако дыма скрыло от нее его лицо.

– Потому что я думал, что ты, может быть, ждешь этого от меня, – объяснил он. – Я не вполне осознавал, насколько ты привержена общепринятому. Этот артистический, богемный фасад – только фасад, не так ли? Так оно и есть.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Не понимаешь? – Некоторое время он внимательно смотрел на нее, пуская облачка дыма, его взгляд обеспокоил ее. – Если бы ты действительно была такой, как утверждаешь, – наконец сказал он, – ты хотя бы слегка ответила бы на мой поцелуй.

– А с какой стати ты так решил? – спросила она, защищаясь. – Даже претендующие на художественность… представители хиппи, как ты их называешь, уж конечно, имеют право выбирать, с кем целоваться.

– Верно, – признал он, как будто пытаясь понять ее точку зрения. – Но что я заметил, так это то, что ты не дала мне пощечину.

– Это, – мрачно пообещала Дерин, – можно быстро исправить.

Он засмеялся, поднимаясь на ноги:

– Я бы не стал пытаться это сделать, милая, можно ведь и сдачи получить.

– И это меня бы не удивило! – резко ответила Дерин, жалея, что не владеет своим голосом, который прозвучал хрипло и дрожаще.

Он направился к двери, захватив купальные трусы, и с сожалением ухмыльнулся.

– Мне придется отправиться за покупками, – сказал он. – Только после этого я смогу снова пойти купаться.

Дерин не ответила. Вместо этого она начала убирать со стола. Просто невероятно, но она с трудом удерживалась от смеха. А ведь только что была в ярости. Собрав блюда и направляясь с ними к раковине, она глупо захихикала и еле смогла успокоиться. Сложила посуду в старомодный эмалированный таз, сняла с вешалки за дверью полотенце, после чего отправилась за чайником.

– Лови! – крикнула она, швыряя Доминику полотенце, когда он шел к двери. Некоторое время он смотрел на полотенце так, словно не верил своим глазам.

– Зачем это? – спросил он.

– Чтобы вытирать посуду, – сообщила она ему. – Тебе довольно долго удавалось выходить сухим из воды. Не понимаю, с какой стати я должна выполнять всю работу по дому, а заодно готовить еду.

Некоторое время он смотрел на нее, и она заметила, что в его глазах притаилась смешинка, несмотря на нахмуренные брови.

– А если я скажу, что не стану вытирать посуду? – тихо предположил он. – Что тогда?

– Тогда ты больше не получишь еды, – сурово сообщила она, хотя ей ужасно хотелось посмеяться над выражением его лица.

– Ах ты маленькое чудовище! Это же шантаж!

Она налила в таз жидкость для мытья посуды и горячую воду, при этом удовлетворенно улыбаясь.

– Это зависит от тебя, – весело сказала она. – Вытирай посуду или голодай.

– А как же Джеральд? – мягко поинтересовался он, сдаваясь и начиная вытирать фаянсовую посуду по мере того, как она ее мыла. – Это, по-моему, его ты должна приучать.

– Я никого не приучаю, – резко ответила Дерин, видя, что может разочароваться в своей победе. – Я только назначаю справедливое разделение труда.

– Понимаю. – Он поймал ее взгляд, когда она повернулась, чтобы поместить очередное блюдо в сушилку для посуды, и улыбнулся. – Но это все связано с ведением хозяйства, не так ли?

– Если ты думаешь, что, если смутишь меня, тебе удастся перестать вытирать посуду, – сердито ответила она, отбрасывая с лица волосы тыльной стороной мыльной ладони, – то ошибаешься.