Текст книги "Крылья любви"

Автор книги: Люси Гиллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2

Только на следующее утро Дерин поняла, что обитателю летнего домика предстоит столкнуться еще с одной проблемой. Он появился в окне кухни, когда она рано утром наливала себе чашку чая. Внезапно увидев в окошечко его загорелое, довольно зловещее лицо и пристальный взгляд, Дерин вскрикнула и чуть не выронила чашку.

Он дружелюбно ухмыльнулся, потом жестами изобразил, что моет руки, и ей пришло в голову, что в летнем домике ванной тоже нет. Она приоткрыла дверь и высунула голову. Лицо ее осталось при этом совершенно неподвижным, несмотря на то что он ей ободряюще улыбался.

– Доброе утро, – произнесла она, и он на секунду коснулся лба указательным пальцем.

– Я чувствую себя, как бродяга, который просит у черного входа о корке хлеба, – сообщил он ей. – Но, вероятно, я могу попросить, украсть или взять взаймы немного горячей воды, чтобы умыться?

Дерин подумала, что в данных обстоятельствах это вполне разумная просьба, но на ней была только короткая и очень легкая ночная рубашка, поэтому она заколебалась.

– Полагаю, что да, – наконец уступила она. – Если вы дадите мне пару минут, чтобы заварить себе чай, то я предоставлю вам кухню на некоторое время.

– Буду вам очень благодарен.

Дерин не сомневалась, что его смирение притворно, но до поры до времени решила не обращать на это внимания. Он шагнул вперед, как будто желая войти в кухню, но Дерин крепко держала дверь. Она покачала головой:

– Вам пока нельзя войти. Я не одета.

– О, извините, – выразительно ухмыльнулся он, и Дерин была твердо уверена в том, что он наверняка видел, как легко она одета, когда заглянул в окно. Он устроился на широкой каменной ступени у порога и посмотрел на нее снизу вверх, довольно лукаво подмигнув. – Я посижу здесь, пока вы не разрешите мне войти. Идет?

Дерин кивнула, закрывая дверь. Она поняла, что теперь он каждое утро будет приходить за горячей водой для мытья и сидеть у нее на пороге. Одному богу известно, как она теперь будет мыться. Ей и так приходилось нелегко: она стояла в старой цинковой ванне и обливалась водой из пары чайников. Теперь за дверью на пороге будет сидеть Доминик Грегори и ждать, пока его впустят. Ей предстоит привыкнуть уже не к довольно примитивному новшеству, а к настоящему мучению. Она вздохнула, отправляясь на помощь кипящему чайнику. Ей придется что-нибудь организовать, чтобы хоть немного облегчить себе жизнь, и пусть он об этом думает что хочет.

Она вспомнила, что, кажется, где-то в саду есть напорная труба и кран. Возможно, когда-то ими пользовались, чтобы поливать сад. Конечно, вода будет холодной, но в такую теплую погоду ему это не принесет вреда. Если чуть-чуть повезет, может, он из-за этого поскорее отсюда уедет, а она проведет оставшееся время в спокойной обстановке.

Она не стала выливать остатки чая, подошла к двери на лестницу и крикнула ему:

– Ладно. Теперь можете входить.

Он неожиданно вошел с черного входа, так что она едва успела скрыться в спальне. Она услышала его тихий смешок, когда ее босые ноги поспешно зашлепали по прохладному красному кафелю. Ее мир и спокойствие бесследно исчезнут, если этот несносный человек останется здесь, и, возможно, она совсем не сможет работать.

О завтраке пока и речи быть не могло, а ее пустой желудок довольно громко выразил свое недовольство.

Дерин решила, что двадцати минут на бритье и ванну ему более чем достаточно. Она осторожно на цыпочках спустилась на пару ступенек и прислушалась. Снизу не доносилось никаких звуков, она стала спускаться дальше, чтобы нагреть воды. В эти выходные она планировала принять какую-никакую ванну, а для этого нужно вдвое больше воды, чем обычно, значит, придется два раза налить до краев каждый чайник. А потом можно будет немножко расслабиться в почти роскошной ванне. Не важно, что это всего лишь старая цинковая лохань и что ей придется скорее сидеть, чем лежать, да еще прижав колени к подбородку.

Она наполнила чайники и помешала кочергой угли. Огонь в печке сегодня утром разгорался довольно плохо. Наливая воду в чайники, она заметила, что ее гость допил чай, который она оставила в кружке, и очень аккуратно вымыл за собой посуду.

Несколько минут спустя Дерин была занята: наливала ванну. Поэтому она не услышала, как открылась дверь. Только ее легко одетое тело почувствовало, что ветерок стал немного прохладнее, и потом она заметила длинную полоску солнечного луча, которая внезапно появилась на кафельном полу. Она поспешно обернулась, все еще держа в руке второй чайник, и встретилась глазами с удивленным взглядом Доминика, от которого не укрылась ни малейшая деталь ее легкого костюма. Глаз отводить от нее он явно не собирался.

– Убирайтесь! – заорала она, замахиваясь чайником, как будто сейчас его бросит. Но, к ее смятению, он просто засмеялся. Его смех был легким и раскованным. Она одарила непрошеного гостя негодующим взглядом.

– Извините, – сказал он, придя в себя и перестав смеяться. – Но хорошо, что я не появился здесь немного позже, верно? Я, конечно, имею в виду, хорошо с вашей точки зрения.

– Немедленно убирайтесь! – бушевала Дерин. – Вы не имеете права здесь находиться. Неужели я не могу даже спокойно принять ванну?

– Конечно, можете, – согласился он, любезно оставаясь за дверью. – Но меня очень интересует жизнь моей соседки.

– Так вы уйдете или нет?

– Если вы настаиваете, – вежливо сказал он. – Но скажите мне, когда будет завтрак? Я умираю с голоду.

– Тогда поезжайте и найдите себе гостиницу, – злобно отпарировала Дерин. – Я не собираюсь ради вашего удобства менять свой распорядок дня!

Он снова засмеялся, и она с грохотом бухнула на плиту металлический чайник.

– Странно, что у вас, оказывается, есть распорядок дня, – заметил он. – Вы же воплощаете богемный, артистический тип, не так ли?

– Спасибо за то, что вы меня повысили в собственном мнении. Вчера вы сочли, что я хиппи, – саркастически сказала она. – А теперь, ради всего святого, прошу вас, уходите. Я хочу все-таки принять ванну, пока вода не остыла.

– Ладно, – согласился он, все еще посмеиваясь. – Я вернусь примерно через четверть часа и чем-нибудь позавтракаю.

Дерин не ответила. Она дождалась, пока затихнут его шаги, потом подбежала к двери и заперла ее па засов, а на окнах задернула шторы из тонкого хлопка. Чего доброго, он, когда вернется, просто войдет, не постучавшись, хотя пятнадцати минут ей должно, как обычно, хватить на ванну и одевание.

Но он вернулся не через четверть часа, как предупредил, а немного позже. Когда он пришел, она уже хлопотала у плиты. На этот раз он к тому же постучал в дверь. Ей очень захотелось не ответить на его стук и притвориться, что она ничего не слышала. Но вдруг он снова войдет, не дожидаясь разрешения? Тогда ей не удастся добиться своего.

Она ответила на стук, и он вошел, с удовольствием принюхиваясь к аромату пищи. Во взгляде его снова появилось одобрение. Ему явно понравился ее короткий халат красного, зеленого и желтого цветов – на виду оставалась большая часть ее стройных загорелых ног.

– Вы что, никогда не носите обувь? – поинтересовался он, когда она подавала на стол бекон и яйца. Услышав это, она вспыхнула и, отвернувшись от плиты, рассерженно взглянула на него.

– Только в случае необходимости, – с вызовом ответила она.

– Какое-то, без сомнения, первобытное побуждение, – заметил он, рассматривая ее так, словно она была каким-то интересным и малоизученным существом. Его взгляд все еще оставался восхищенным или, по крайней мере, положительно оценивающим ее халат. – Кого вы собой представляете сегодня утром? Поющую райскую птичку, которая совсем не похожа на вчерашнего зеленого какаду?

Дерин держала в руке сковородку с тем же угрожающим видом, с каким немного раньше – чайник, взгляд ее горел негодованием.

– Если вам не нравится, как я одеваюсь, вас не заставляют на меня смотреть. Могу вам напомнить, что именно вам пришло в голову питаться здесь и именно вам пришло в голову, чтобы я для вас готовила. Вас не заставляют здесь оставаться. Вообще-то мне было бы гораздо приятнее, если бы вы ушли.

– О, я не жалуюсь, – заверил ее он, ухмыляясь в ответ с таким дружеским видом, что ей стало немного не по себе, особенно если учесть, что они вместе завтракали.

– Просто критикуете меня!

Он сел за вычищенный деревянный стол, на который она поставила столовые приборы, но не постелила скатерть, и посмотрел на тарелку с едой, поставленную перед ним Дерин.

– И не критикую вас, – убежденно возразил он. – Просто проявляю к вам интерес, вот и все.

– Ах вот как? – Дерин швырнула на противоположный конец стола собственную тарелку с едой. – А мне-то показалось, что, по вашему мнению, это я проявляю к вам интерес… или еще что-нибудь нелестное для меня.

Он замер, не успев поднести ко рту вилку. Она не была уверена, серьезно ли он говорит.

– Вы очень красивы, – тихо произнес он. – Не могу понять, почему вам хочется быть такой маленькой цыганкой. Все же… – он пожал плечами, – наверное, нельзя получить все. – Дерин не соблаговолила ответить, и он некоторое время не отрывался от еды, явно получая удовольствие. Потом вдруг поднял глаза и улыбнулся. – Вы сегодня работаете?

– Конечно. – Она очень долго старалась не встречаться с ним взглядом, отчасти потому, что это ее несколько волновало. – Я работаю каждый день.

– Фотографируете?

Она покачала головой:

– В основном рисую и делаю наброски.

– У вас хорошо получается?

Она подняла глаза, подозревая сарказм, но он, кажется, говорил вполне серьезно.

– Многие так думают, – ответила она. – Я всегда занята.

– Никаких развлечений?

Она подумала, что это несколько напоминает анкетный опрос.

– Раз уж это вас, кажется, так сильно заинтересовало, – сказала она, ясно давая понять, как относится к такому очевидному выспрашиванию, – я действительно иногда развлекаюсь, но в настоящий момент занята. И я никогда не пытаюсь совмещать работу с удовольствием.

– Ну и напрасно, – улыбнулся он. – В вашем возрасте все должно быть удовольствием.

– В моем возрасте? – В его словах ей снова почудился какой-то намек, и она, рассердившись, впервые посмотрела на него пристально.

Вероятно, он был старше, чем она подумала сначала. В его черной шевелюре хватало седых волос, особенно немного повыше ушей. Но, глядя на крупные черты его загорелого лица, было трудно определить возраст. А по его глазам не поймешь вообще ничего. В их уголках виднелись морщинки, но их вполне можно было объяснить длительным пребыванием под яркими лучами солнца. То же самое относилось к его сильному загару. А судя по его движениям, он был молод.

Он улыбнулся ей с противоположного конца небольшого стола, как будто с легкостью прочел ее мысли.

– Наблюдательный взгляд художницы, – констатировал он. – Чувствую себя так, как будто меня раскладывают на части.

– Я только пыталась понять, что дает вам право говорить о моем возрасте так, как будто мне примерно лет пять, – сказала она, и он мягко засмеялся в ответ, как будто услышал именно то, что ожидал.

– Я бы сказал, примерно лет пятнадцать. – Она ничего на это не ответила, и тогда он спросил: – Я прав?

Дерин пожала плечами:

– Трудно сказать.

Он пристально смотрел на нее секунду или две, от этого пристального, почти нежного взгляда ей стало очень не по себе.

– Я бы подумал, что вам примерно… лет двадцать, – предположил он, явно рассчитывая, что получит ответ. – Не так ли?

– Мне достаточно много лет, чтобы сердиться, когда мне задают вопросы о возрасте, – отпарировала она, и он снова засмеялся.

– Это привилегия дамы, – уступил он, приканчивая остатки своей порции. – Но, вероятно, раз вы не хотите отвечать, это означает, что вы старше, чем выглядите.

– Мне двадцать три, – поспешно ответила она, не желая, чтобы он принял ее за тридцатилетнюю кокетку.

– Значит, тринадцать лет, – констатировал он. – Это все-таки позволяет мне заботливо к вам относиться, как вам кажется?

– Мне не кажется ничего подобного. – По ее мнению, он нисколько не напоминал ее пожилых, довольно уравновешенных дядюшек, и она совершенно не желала завязывать с ним каких бы то ни было отношений, даже если речь шла только о заботе.

Он вздохнул и покачал головой, откидываясь на спинку стула:

– Я никогда в жизни не встречал таких необщительных молодых созданий, как вы. Совершенно не хотите идти со мной на компромисс, верно?

– Не понимаю, зачем мне это надо, – заявила Дерин. – Вы здесь, в конце концов, только потому, что я позволила вам остаться. И я не обязана в придачу относиться к вам с дружелюбием. – Она посмотрела из-под ресниц на его свежевыбритый подбородок и вспомнила, что недавно он был покрыт густой щетиной. – Кстати, – добавила она, очень осторожно разрезая пополам кусок бекона, – рядом с летним домиком есть кран. Не знаю, работает ли он до сих пор или нет, но это довольно легко выяснить.

Он поднес к губам чашку крепкого черного кофе и улыбнулся, глядя на Дерин поверх нее.

– А если работает, – предположил он, – мне придется мыться холодной водой, в то время как вы станете купаться в горячей воде из чайников. Вы слишком добры.

– Вряд ли это можно назвать необычайной роскошью, – отпарировала Дерин. – Но вы же не думаете в самом деле, что можете приходить сюда каждое утро и принимать ванну.

– Я не беспокоюсь насчет купания, – заверил он. – За последние несколько лет я довольно часто обходился без этой роскоши и до недавних пор даже купался в реке. Но я надеялся, что могу, по крайней мере, хоть немного понежиться в горячей воде теперь, когда снова вернулся к цивилизации. Однако, – он пожал плечами, – мне совсем не трудно снова купаться в холодной воде, если вам так больше нравится.

– Я…

– И оставайтесь при своем мнении, – перебил он ее, криво улыбаясь. – Мне бы совсем не хотелось, чтобы вы вели себя со мной очень мягко и женственно. Продолжайте, как и раньше, проявлять бессердечие, я к этому уже привык.

Дерин, как правило, нельзя было назвать недружелюбной, и она почувствовала себя немного виноватой. А его готовность обходиться только холодной водой почему-то заставила ее почувствовать себя еще хуже. Закусив губу и нахмурив брови, так что между ними залегла морщинка, Дерин начала обдумывать, как взять обратно свои слова, хотя бы отчасти.

– Я… я вовсе не имела в виду, что вы должны дойти до такой крайности, – промямлила она.

– Не имели в виду?

– Нет. – Она подняла глаза и встретилась с таким пристальным и заинтересованным взглядом, что просто не знала, куда деваться. – Пожалуйста… пользуйтесь кухней. В конце концов, воды нам хватит, а согреть ее можно довольно быстро.

– Как вы внезапно смягчились, – заметил он, пристально ее разглядывая. – Вы уверены, что я не подкараулю вас в ночной рубашке в самый неподходящий момент?

Она покачала головой:

– Я об этом позабочусь. Буду спускаться и готовить себе чай, а потом оставлять вас на кухне, как сегодня утром. Только не стану снова открывать дверь после того, как вы закончите, пока не приму ванну и не оденусь. Так что не возвращайтесь к завтраку слишком рано, вот и все.

Он снова улыбался.

– Клянусь честью скаута, – пообещал он. – Я дождусь, пока вы выпьете чаю, вымоюсь сам и так далее, потом снова оставлю вам кухню. – Он протянул руку. Секунду поколебавшись, она осторожно ее пожала. – Перемирие, – мягко объявил он, и Дерин инстинктивно улыбнулась.

Как пришлось признать Дерин по прошествии двух дней, нежданное вторжение вызвало меньше неудобств, чем она предполагала сначала. То есть двуногий гость создавал гораздо меньше проблем, чем она думала. Но поведение пса было просто угрожающим. Его явно почти ничему не обучали. Он гонялся за птицами и за всей остальной живностью, безо всякого исключения. Он был большим и шумным. Дерин очень хотелось невзлюбить этого пса, потому что из-за него ей почти никогда ничего не удавалось сфотографировать. Однако невзлюбить этого большого, энергичного и очень дружелюбного Лабрадора оказалось нелегко. И она обнаружила, что ей почти приятно видеть его рядом с собой. Казалось, он к ней привязался, хотя она подозревала, что он готов подружиться со всем миром, имей он такую возможность. Насколько ей удалось выяснить, он отзывался только на кличку Пес.

Но его привычку гоняться за птицами Дерин считала явным недостатком, несмотря на его прекрасный характер. Именно это она сказала его владельцу однажды вечером за ужином.

Дерин вовсе не считала себя виртуозным кулинаром, но простые блюда удавались ей весьма неплохо. А в это время года она питалась главным образом салатами, так что готовить ей почти не приходилось. Казалось, Доминика Грегори вполне устраивает предложенная ею диета. Как бы то ни было, он всегда ел с большим аппетитом. Интересно, думала она, последние несколько лет он все время ел грубую пищу и его туалет был примитивным? Он в целом оставался для нее загадкой, хотя ни за что на свете она не согласилась бы, чтобы он узнал, что интересует ее.

Он с энтузиазмом поглощал огромную порцию ветчины с салатом, когда Дерин подняла вопрос о проступках Пса.

– Он все время гоняется за всем, что попадается ему на глаза, – возмущенно жаловалась она. – Из-за него я никогда не могу нормально работать.

Доминик посмотрел на пса, который сидел прямо за кухонной дверью и в данный момент не двигался.

– Я и не думал, что он так вам мешает, – сказал он.

– Не то чтобы он мне только мешал, но он такой… такой своевольный. Вы не можете хоть немного его подрессировать?

– Сейчас уже несколько поздно пытаться чему-то его обучить. И вообще-то он вроде бы обученная охотничья собака. Будет приносить вам дичь. Вы в них стреляйте, а он их вам принесет.

Эта мысль вызвала у Дерин такое отвращение, что она передернулась.

– Этого только не хватало! – возмутилась она. – Я не стреляю в птиц, мистер Грегори, я их рисую.

В его глазах появился озорной огонек, их взгляды встретились. Его великолепные зубы казались белоснежными на загорелом лице.

– О, неужели вам не нравится охотиться, стрелять и ловить рыбу? – спросил он обманчиво мягким голосом.

– Конечно нет!

– Ну, зря вы об этом говорите с таким негодованием.

– Думаю, что не зря, – отрезала Дерин с видом полной уверенности в своей правоте. – Думаю, что нельзя отбирать у других жизнь.

– Вот как? – Он чересчур многозначительно посмотрел на ветчину, которую она ела, и приподнял бровь. – Вы вегетарианка?

– Нет. Вы знаете, что нет. Но это другое дело.

– Вы сказали, что думаете, что нельзя отбирать у других жизнь, – напомнил он ей. – Но вы же не думаете, что эта свинья умерла от старости, не так ли?

– О, конечно нет! Но если на то пошло, ее застрелили не для… для забавы. Это не одно и то же.

– Конечно.

Она посмотрела на него из-под ресниц, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит.

– А вы? Я хочу сказать, вы охотитесь на птиц?

Некоторое время он ел молча, потом поднял глаза так внезапно, что она поспешно отвела взгляд.

– Если я на них охотился, это еще больше уронит меня в вашем мнении? – спросил он.

Дерин не знала, что ответить. Иногда она почти полностью забывала о том, что познакомилась с этим человеком всего четыре дня назад. Конечно, из-за того, что ей поневоле приходилось с ним есть и сидеть за одним столом, она чувствовала себя так, как будто знала его гораздо дольше. А здесь, в маленьком коттедже, где были открыты обе двери и дул прохладный вечерний ветер, царила такая мирная и спокойная атмосфера, что одно это каким-то образом сближало собеседников.

– Это… это меня не касается, – наконец ответила она. – Вы сами должны думать о том, как жить в мире со своей совестью, мистер Грегори.

– Моя совесть чиста.

Она пожала плечами:

– Тогда это единственное, что имеет значение, не так ли?

Он улыбнулся.

– Мне бы хотелось, чтобы мы пришли к одному мнению насчет одного вопроса, – сказал он, и Дерин снова взглянула на него с подозрением. – Я знаю, что вы только пытаетесь поставить меня на место и помешать мне его покинуть, – продолжал он, – но вы все время называете меня «мистер Грегори», а это совсем не сочетается с вашим богемным образом.

Дерин с притворно застенчивым видом опустила длинные ресницы и поджала губы:

– Я просто демонстрирую уважение к вашему возрасту, мистер Грегори.

– Ах, вы… – Он вдруг засмеялся и покачал головой. – Туше, – мягко произнес он затем, и Дерин не удержалась от улыбки.

– Вам не следовало так сильно это подчеркивать, – сказала она ему.

– Может быть, не следовало. – Он пристально наблюдал за ней, и она это знала, но как ни в чем не бывало продолжала есть. – Мои друзья зовут меня Дом, – тихо проговорил он через несколько секунд, но Дерин сделала вид, что не слышит. Когда она снова заговорила, то речь опять пошла о собаке.

– Мне бы хотелось, чтобы вы постарались и что-нибудь предприняли насчет Пса.

– Мне бы хотелось, чтобы вы постарались и что-нибудь предприняли насчет моего имени, – ухмыльнулся он, и она кивнула.

– Хорошо, если вы настаиваете.

– Это звучит не очень-то дружелюбно, но, наверное, это лучшее, на что я могу сейчас рассчитывать. А пока что я сделаю все, что смогу, чтобы утихомирить Пса.

Она с беспокойством на него посмотрела:

– Но я не хочу, чтобы его утихомирили. Я имею в виду, не надо слишком решительных мер, хорошо? Ведь он такой милый, просто прелесть, и он мне нравится, просто из-за него я никак не могу наблюдать за птицами.

– Я возьму его с собой на реку и привяжу к дереву. Это его несколько ограничит.

Дерин посмотрела на пса, который сидел на солнышке перед домом и сейчас как раз широко зевал. Она немедленно пожалела, что нажаловалась на него.

– Жалко его будет, – вздохнула она. – Он получает такое удовольствие.

– Я знаю, что он получает удовольствие, однако ему надо все же научиться себя вести и не распугивать ваших птиц. В любом случае ему не повредит немного посидеть спокойно.

– Бедный старина Пес! – Пес услышал свою кличку, которую произнесли явно с сочувствием. Он уперся передними лапами в дверь черного хода и с надеждой завилял хвостом. – Сюда, мальчик, – позвала его Дерин и протянула оставшуюся на тарелке ветчину, что явно не понравилось владельцу собаки. Пес немедленно вошел на кухню и в один присест проглотил кусок ветчины, после чего стал озираться в поисках добавки.

– Мне бы хотелось, чтобы вы этого не делали, – мягко запротестовал Доминик. – Я никогда не отдаю ему остатки еды. Он как следует ест раз в день, и так и должно быть. Вы не должны его подкармливать.

– А-ах, но у него такой… такой душевный вид, – возразила Дерин, почесывая уши Пса. Тот в благодарность попытался лизнуть ее лицо.

– Он и вправду душевный, но я предпочитаю, чтобы он еще и оставался стройным, если вы не против.

– Извините. – Она снова взглянула на собаку сверху вниз и покачала головой. – Извини, Пес, я больше ничего не должна тебе давать.

– Вы давно его подкармливаете?

Дерин кивнула.

– Только маленькими кусочками, – призналась она. – Печеньем и тому подобным.

– Хитрый старый черт! Неудивительно, что он проводит с вами столько времени!

– О, но это немного, – запротестовала она и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить озорную смешинку в его глазах. Она почувствовала, что ее тоже начинает разбирать смех. Наконец, больше не в силах сдерживаться, Дерин запрокинула голову и расхохоталась.

Они оба все еще смеялись, как вдруг бешено залаял Пес. Он бросился к выходу из комнаты, к открытой передней двери, оглядываясь, как будто предупреждая их о том, что они обязательно должны к нему прислушаться. Дерин сразу приняла серьезный вид и с интересом посмотрела на Доминика.

– Кто-то идет? – догадалась она.

Он встал и последовал за Псом. Открыл пошире переднюю дверь и выглянул на тропинку, которая шла через поле – добраться до коттеджа от дороги можно было только этим путем.

– У нас гости, – коротко сообщил он и посмотрел на Дерин. Она отдернула штору, чтобы тоже увидеть, кто идет. – Какой-нибудь ваш знакомый?

Дерин уставилась на приближающегося гостя с немалым изумлением и дружелюбием, однако большого удовольствия от предвкушения встречи она почему-то не испытывала. Она еще не придумала, как рассказать Джеральду о проблеме, связанной с ее пребыванием в коттедже, теперь же придется соображать на ходу, потому что по тропинке к дому шел именно он, с опасением поглядывая на Пса по мере приближения.

Доминик стоял на тропинке у передней двери и тоже наблюдал за тем, как Джеральд подходит к дому. Одним пальцем он придерживал Пса за ошейник, и Дерин по его виду поняла, что ему любопытно. Решительным жестом она отбросила волосы на плечи и отправилась поприветствовать Джеральда. В ярко-желтом халате и с босыми, как обычно, ногами она выглядела очень миниатюрной, почти ребенком.

– Джеральд! – Она прекрасно сознавала, что Доминик Грегори с интересом наблюдает за тем, как она встала на цыпочки, чтобы поцеловать Джеральда в щеку, и также сознавала, что Пес относится к Джеральду с нехарактерной для него агрессивностью.

– Дерин, милая!

Джеральд поздоровался с ней гораздо с меньшим энтузиазмом, чем обычно. Но, может быть, это произошло потому, что присутствие другого мужчины и собаки его несколько обескуражило и не позволило проявить более сильные эмоции. Дерин, со своей стороны, пришла в некоторое смятение, потому что обнаружила, что неосознанно сравнивает его с Домиником Грегори.

Они были одного роста, но Джеральд отличался от Доминика скорее худобой, чем стройностью и мускулатурой, а его длинные светло-каштановые волосы спускались почти до плеч. Внимательные светло-голубые глаза замечали все мельчайшие подробности. И вообще, Джеральд Моркоум был очень серьезным молодым человеком, особенно в том, что касалось его работы натуралистом и Дерин, причем именно в таком порядке.

– Я не ждала, что ты появишься здесь так скоро, – призналась Дерин. Они вошли в коттедж, при этом Джеральд, как он часто делал, обнимал ее одной рукой за талию.

– Я приехал, – пояснил Джеральд, многозначительно взглянув на их эскорт, – потому что Айвор Рис сказал мне, что с коттеджем вышла какая-то неразбериха. Мне стало интересно, что же именно произошло.

– О, но мы уже во всем разобрались, – весело сообщила Дерин, твердо решив ничего поспешно не предпринимать. – Кстати, ты знаком с мистером Грегори?

Джеральд пристально и с немалым подозрением посмотрел на другого мужчину:

– Нет, насколько мне известно.

Она поспешно представила их друг другу, понимая, что если Джеральд воспринимает все это очень серьезно, то Доминик Грегори почти наверняка находит это довольно забавным и не очень-то пытается свое отношение скрыть.

– Грегори? – повторил Джеральд, когда она назвала имена их обоих. – Не тот ли самый…

Доминик кивнул. Его короткий смешок прозвучал на удивление резко, в отличие от того, как он смеялся обычно.

– Тот самый пресловутый Дом Грегори, – сухо согласился он, и Дерин наконец вспомнила, почему его имя показалось ей смутно знакомым, когда он при первой встрече представился ей.

Должно быть, прошло больше четырех лет с тех пор, как в газетах писали об истории дочери одного американского миллионера, которая сбежала с мужчиной, которого в то время в несколько мелодраматической манере называли отпрыском знатного рода. Доминик Грегори приходился дальним родственником какому-то графу, и юная американка, очевидно, в него влюбилась и последовала за ним через полмира. А за ними по пятам следовала международная пресса в ожидании свадьбы.

Однако свадьба так и не состоялась, а спустя несколько месяцев Доминик Грегори неожиданно попросту исчез. Рыдающую наследницу настиг ее отец и увез домой. Она клялась, что понятия не имеет, куда отправился Доминик. Некоторое время ходили слухи, что он в Тунисе. Теперь, глядя на его сильно загорелую кожу, Дерин почти не сомневалась в том, что последние несколько лет он провел именно там.

Но больше всего ее озадачило то, как он теперь оказался здесь, в самом сердце сельского Уэльса, и как ни в чем не бывало занялся рыбалкой. Если он стремился к одиночеству и скрывался от очередной наследницы, то наверняка был бы менее склонным избегать какого бы то ни было женского общества.

– Я не знал, кто вы, – открыто сказал ему Джеральд, сознательно допуская бестактность, – а иначе еще больше встревожился бы за Дерин.

Доминик улыбнулся, все еще держа Пса за ошейник.

– Вам вообще не надо о ней беспокоиться, – тихо проговорил. – Все это было очень давно, мистер Моркоум.

– Тем не менее, – твердым голосом заявил Джеральд, совершая первую большую ошибку, – я забираю ее с собой обратно в Лондон.

Джеральд даже не стал смотреть, как Дерин отнесется к его заявлению, но серые глаза Дома Грегори пристально за ней наблюдали, как будто он точно знал, какой будет ее реакция.

– Но я не собираюсь возвращаться, Джеральд, – твердо возразила она. – Я остаюсь здесь.

– Но ты не можешь остаться! – Он нахмурился. На его умном лице с тонкими чертами появилось выражение озадаченности и раздражения. – Дерин, ты не можешь дольше оставаться здесь при подобных обстоятельствах.

– Не понимаю, почему не могу, – настаивала она. – Нет ничего плохого в том соглашении, к которому мы пришли с… мистером Грегори. Так что я остаюсь.

– Но ты не можешь остаться, – не унимался Джеральд. – Ты не можешь просто жить в одном… одном коттедже такого размера с мужчиной, которого даже не знаешь. – Он с подозрением посмотрел на Доминика. – Или ты знала его до того, как сюда приехала?

– Нет! Не знала, и мне к тому же не нравятся подобные язвительные замечания в мой адрес, и тем более от тебя, Джеральд.

– Я не произносил того, что ты называешь язвительными замечаниями в твой адрес, – возразил он. – Мне просто не нравится то, что ты живешь с ним в одном коттедже, и я думаю, что имею полное право возражать.

– Если бы я и вправду жила с ним в одном коттедже, – отпарировала Дерин, – тогда тебе, возможно, было бы чему возражать.

Секунду он смотрел на нее, потом взглянул на Доминика:

– Но ведь вы живете в одном коттедже, не так ли?

– Я живу в летнем домике, – тихо и покорно ответил Доминик, хотя Дерин была уверена, что он получает большое удовольствие от сложившейся ситуации. – Если захотите, могу отвести вас туда и показать домик.

– Нет, нет, в этом нет необходимости, – поспешно отказался Джеральд. – Прошу прощения. Кажется, я все не так понял.

– Не так, – безжалостно отрезала Дерин. – Жаль, что ты до сих пор так плохо меня знаешь.

Она чувствовала на себе взгляд Доминика Грегори и жалела, что он находится здесь, а не где-нибудь еще, все равно где. Джеральда явно приводило в ярость его присутствие, и он без малейших колебаний в любую минуту может дать ему это понять. Как будто почувствовав, что ему сейчас лучше уйти, Доминик улыбнулся и повернулся к двери, все еще придерживая Пса за ошейник.