355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Льюис Кэрролл » История с узелками » Текст книги (страница 1)
История с узелками
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 15:38

Текст книги "История с узелками"


Автор книги: Льюис Кэрролл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Льюис Кэрролл
ИСТОРИЯ С УЗЕЛКАМИ

Моей любимой ученице

 
Друг мой! Знаешь ты уже
Вычитанье и сложе-,
Умноже-нье и деленье
Просто всем на удивленье.
Так дерзай! Пусть славы эхо
О твоих гремит успехах.
Станешь ты, хоть скромен вид,
Знаменитей, чем Евклид!
 

Узелок I
ПО ГОРАМ И ПО ДОЛАМ

Злой гном, веди их по горам то вверх, то вниз.


Угрюмые ночные тени уже начали сменять румяное зарево заката, когда вдали показались два путника, быстро – со скоростью 6 миль в час – спускавшиеся по густо усеянному валунами склону горы. Молодой путник с ловкостью оленя перепрыгивал с камня на камень. Путник постарше, с трудом переставляя натруженные ноги, еле поспевал за ним, сгибаясь под тяжестью лат и кольчуги – обычного для тех мест одеяния туристов.

Как всегда бывает в подобных случаях, первым нарушил молчание молодой рыцарь.

– Неплохо идем! – воскликнул он. – Взбирались на гору мы куда медленней!

– Идем мы действительно неплохо, – со стоном отозвался его спутник, – а на гору мы поднимались со скоростью 3 мили в час.

– Не скажешь ли ты, с какой скоростью мы идем по ровному месту? – спросил молодой рыцарь. Он не был силен в арифметике и имел обыкновение оставлять соображения такого рода на долю своего компаньона.

– Со скоростью 4 мили в час, – устало ответил другой рыцарь и добавил со свойственной старческому возрасту любовью к метафорам: – Ровно 4 мили в час, ни на унцию больше и ни на фартинг меньше!

– Мы вышли из гостиницы ровно в 3 часа пополудни, – задумчиво заметил молодой человек, – и, конечно, опоздаем к ужину. Хозяин может нам ничего не оставить!

– Да еще станет бранить нас за опоздание, – уныло подхватил старик, – но получит достойный отпор!

– Браво! Зададим ему перцу! – воскликнул юноша с веселым смехом. – Но боюсь, нам придется совсем не сладко, если мы решимся попросить у него хотя бы сладкое.

– К третьему блюду мы и так успеем, – вздохнул рыцарь постарше, не понимавший шуток и несколько раздосадованный неуместным с его точки зрения легкомыслием своего молодого друга.

– Когда мы доберемся до гостиницы, – добавил он тихо, – будет ровно 9 часов. Да, немало миль отмахали мы за день!

– А сколько?! Сколько?! – нетерпеливо воскликнул юноша, не упускавший случая расширить свои познания.

Старик помолчал.

– Скажи, – спросил он после небольшого раздумья, – в котором часу мы взобрались вон на ту вершину? – И, заметив на лице юноши возмущение нелепым вопросом, поспешно добавил: – Мне не обязательно знать время с точностью до минуты. Достаточно, если ты назовешь момент восхождения с ошибкой на добрых полчаса. Ни о чем большем я и не думаю просить сына твоей матери. Зато в ответ я смогу указать с точностью до последнего дюйма, какое расстояние мы прошли с 3 часов пополудни до 9 часов вечера.

Лишь стон, вырвавшийся из уст молодого человека, был ему ответом. Искаженное страданием мужественное лицо и глубокие морщины, избороздившие широкий лоб юноши, свидетельствовали о глубине арифметической агонии, в которую вверг беднягу случайно заданный вопрос.

{Ответ 1}

Узелок II
КОМНАТЫ СО ВСЕМИ УДОБСТВАМИ

Ступайте прямо по кривому переулку, а потом по замкнутому квадрату.

– Спросим у Бальбуса, – сказал Хью.

– Идет! – согласился Ламберт.

– Уж он-то что-нибудь придумает, – сказал Хью.

– Еще как! – воскликнул Ламберт.

Больше не было сказано ни слова: два брата прекрасно понимали друг друга.

Бальбус ожидал их в гостинице. Дорога, по его словам, была несколько утомительной, поэтому два юных воспитанника и отправились бродить по курортному местечку в поисках пансиона без своего престарелого наставника – с самого раннего детства неразлучного компаньона обоих братьев. Бальбусом братья прозвали его в честь героя одной книги – сборника упражнений по латинскому языку, который им приходилось штудировать. Сборник этот содержал невероятное количество историй о похождениях неутомимого героя – историй, в которых недостаток достоверных фактов с лихвой восполнялся блестящей манерой изложения. Против истории под названием «Как Бальбус одолел всех своих врагов» наставник сделал на полях пометку: «Доблесть, увенчанная победой». Он был искренне уверен, что подобные сентенции помогут его воспитанникам извлечь мораль из каждой истории. Порой эти пометки носили назидательный характер (так, против истории «Как Бальбус похитил здоровенного дракона и что из этого вышло» мудрый наставник начертал на полях: «Опрометчивость поступков»), порой – одобрительный (ибо что, кроме одобрения, звучит в словах «Совместные усилия как следствие взаимопонимания», украсивших поля страниц, на которых излагалась история «Как Бальбус помог своей теще убедить дракона»), а иногда сводились к одному-единственному слову (так, мораль, которую почтенный наставник юношества извлек из трогательной истории «Как Бальбус отрубил хвост дракону и ретировался», вылилась в лаконичную надпись: «Благоразумие»).

Чем короче мораль, тем сильнее нравилась она братьям, ибо тем больше места оставалось на полях для иллюстраций. В последнем примере им понадобилось все пустое пространство, чтобы должным образом изобразить поспешность, с которой герой оставил поле битвы.

Вернувшись в гостиницу, Ламберт и Хью не смогли сообщить своему наставнику ничего утешительного. Модный курорт Литтл-Мендип, куда они прибыли на воды, по выражению братьев, «кишмя кишел» отдыхающими. Все же на одной площади, имевшей форму квадрата, братьям удалось заметить на дверях не менее четырех домов карточки, на которых огромными буквами значилось: «Сдаются комнаты со всеми удобствами».

– Выбор у нас, во всяком случае, большой, – подвел итог своим наблюдениям Хью, взявший на себя роль докладчика.

– Из сказанного тобой этого отнюдь не следует, – возразил Бальбус, поднимаясь с шаткого стульчика, на котором он сладко дремал над местной газетой. – В каждом доме может сдаваться лишь одна комната, а нам желательно снять три спальни и одну гостиную в одном доме, но взглянуть все же не мешает. Кстати, я буду рад немного поразмять ноги, а то здесь их просто негде вытянуть.

В ответ на последнее замечание непредвзято настроенный наблюдатель мог бы возразить, что вытягивать и без того длинные ноги – операция совершенно излишняя и что внешность тощего существа, высказавшего его, во многом бы выиграла, будь его нижние конечности покороче. Но, разумеется, любящим воспитанникам подобная мысль даже не могла прийти в голову. Пристроившись с флангов к своему наставнику, братья изо всех сил старались не отставать. Бальбус гигантскими шагами несся по улице. Хью на бегу не переставал бормотать фразу из письма, только что полученного от отца из-за границы. Фраза эта не давала покоя ни ему, ни Ламберту.

– Он пишет, что его друг – губернатор… Ламберт, как называется то место?

– Кговджни, – подсказал Ламберт.

– Ах да! Так вот. Губернатор этого самого… ну, как его?.. хочет устроить званый обед в очень тесном кругу и намеревается пригласить шурина своего отца, тестя своего брата, брата своего тестя и отца своего шурина. Отец хочет, чтобы мы отгадали, сколько гостей соберется у губернатора.

После легкого замешательства Бальбус наконец спросил:

– А отец не пишет, каких размеров пудинг собираются подавать на званом обеде? Если объем пудинга разделить на объем порции, которую может съесть один гость, то частное будет как раз равно…

– Нет, о пудинге в письме не говорится ни слова, – ответил Хью. – А вот и та самая квадратная площадь, о которой я говорил.

С этими словами вся троица свернула за угол, и взорам запыхавшихся путников открылся вид на площадь, где сдавались комнаты «со всеми удобствами».

– Да она и в самом делеимеет форму квадрата! – с восторгом воскликнул Бальбус, оглядевшись вокруг. – Потрясающе! Великолепно! Все стороны равны и дажеуглы прямые!

Мальчики озирали площадь с меньшим энтузиазмом.

– Первое объявление о сдаче комнаты висит на доме номер 9, – заметил чуждый поэзии Ламберт; но заставить охваченного экстазом Бальбуса спуститься на землю было не так-то просто.

– Да вы только посмотрите! – кричал он в упоении. – Вдоль каждой из сторон по двадцать дверей! Какая симметрия! Каждая сторона разделена на двадцать одну равную часть! Просто чудо!

– Мне как, стучать или звонить? – спросил Хью, озадаченно глядя на квадратную медную табличку с лаконичной надписью «Звонить тоже».

– И то и другое, – ответил Бальбус. – Это, мой мальчик, так называемый эллипс. Разве тебе прежде не приходилось встречать эллипс?

– Тут неразборчиво написано, – уклончиво сказал Хью. – И что толку от эллипса, если он у них не начищен до блеска?

– У меня сдается лишь одна комната, джентльмены, – объявила, приветливо улыбаясь, хозяйка дома, – и, надо прямо сказать, комната превосходная. Такой уютной задней комнатки вам нигде больше не найти.

– Позвольте посмотреть, – угрюмо прервал хозяйку Бальбус и, войдя вслед за ней в комнату, добавил: – Так я и знал! В каждом доме лишь по одной комнате! Вида из окна, разумеется, никакого?

– Наоборот, прекраснейший вид, джентльмены! – негодующе запротестовала хозяйка и, подняв шторы, указала на крохотный огородик на заднем дворе.

– Что это у вас там? – поинтересовался Бальбус. – Капуста? Ну что ж, все-таки хоть какая-то зелень!

– Видите ли, сэр, – пояснила хозяйка, – в зеленной лавке овощи подчас бывают несвежими, а здесь все к вашим услугам и притом высшегокачества.

– Окно открывается? – Этот вопрос Бальбус при подыскании квартиры обычно задавал первым. Вторым его вопросом был: – А как у вас с печной тягой?

Получив на все вопросы удовлетворительные ответы, Бальбус сообщил хозяйке, что пока оставляет комнату за собой, и вместе с братьями направился к дому номер 25.

На этот раз хозяйка не улыбалась и держалась неприступно.

– У меня сдается лишь одна комната, – сказала она, – с окнами в сад на заднем дворе.

– Но капуста, надеюсь, в вашем саду растет? – задал наводящий вопрос Бальбус.

– Конечно, сэр! – с видимым облегчением ответила хозяйка. – Может, мне и не следовало бы так говорить, но капуста и в самом деле уродилась необыкновенная. На зеленную лавку надежда плоха, вот и приходится выращивать капусту самим!

– Капуста действительно необыкновенная, – подтвердил Бальбус и, задав обычные вопросы, направился со своими питомцами к дому номер 52.

– С радостью устроила бы вас всех вместе, если бы это было в моих силах, – такими словами встретила их тамошняя хозяйка. – Но мы всего лишь простые смертные («Неважно, – пробормотал про себя Бальбус, – к делу не относится!»), и у меня осталась свободной только одна комната.

– Надеюсь, задняя? – спросил Бальбус. – С видом на капусту?

– Совершенно верно, сэр! – обрадовалась хозяйка. – Что бы ни говорили некоторые, мывыращиваем капусту сами. Ведь зеленные лавки…

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – прервал ее Бальбус. – Уж на качество собственной капусты можно положиться, не так ли? Кстати, окно открывается?

На обычные вопросы были даны исчерпывающие ответы, однако на этот раз Хью задал один вопрос собственного изобретения.

– Скажите, пожалуйста, ваша кошка царапается?

Хозяйка подозрительно оглянулась, словно желая удостовериться, что кошка не подслушивает.

– Не стану вас обманывать, джентльмены, – сказала она. – Кошка царапается,но лишь в том случае, если вы потянете ее за хвост. Если ее за хвост не тянуть, – проговорила хозяйка медленно, с видимым усилием припоминая точный текст соглашения, некогда подписанного ею и кошкой, – то она никогда нецарапается!

– Многое простительно кошке, с которой обращаются столь неподобающим образом, – промолвил Бальбус, когда он и два брата, оставив присевшую в реверансе хозяйку (слышно было, как она продолжала невнятно бормотать, словно благословляя своих гостей: «…лишь в том случае, если вы потянете кошку за хвост!»), направились через площадь к дому номер 73.

В доме номер 73 они обнаружили лишь маленькую застенчивую девочку-служанку. Показывая им дом, она на все вопросы отвечала:

– Да, мэм!

– Передайте, пожалуйста, вашей хозяйке, – сказал Бальбус, – что мы снимем у нее комнату и что ее идея самостоятельно выращивать капусту выше всяких похвал!

– Да, мэм! – сказала девочка и проводила наставника и его воспитанников до выхода.

– Итак, одна гостиная и три спальни! – подвел итоги Бальбус, вернувшись с мальчиками в гостиницу. – Гостиную мы устроим в том доме, до которого меньше всего ходьбы.

– А как его определить: ходить от двери к двери и считать шаги? – спросил Ламберт.

– Нет, зачем же ходить, когда все можно вычислить? Придется вам, мальчики, как следует пораскинуть мозгами, – весело воскликнул Бальбус и, положив перед своими не на шутку приунывшими подопечными бумагу, перья и чернильницу, вышел из комнаты.

– Вот так задача! Придется над ней поломать голову! – сказал Хью.

– Еще как! – согласился Ламберт.

{Ответ 2}

Узелок III
БЕЗУМНАЯ МАТЕМАТИЛЬДА

Ждал я поезд.

– Называют меня Безумной потому, что, по-видимому, я и в самом деле немного не в своем уме, – сказала она в ответ на осторожный вопрос Клары о том, почему у нее такое странное прозвище. – Я никогда не делаю того, чего в наши дни ожидают от нормальных людей. Во-первых, не ношу платьев с длинными шлейфами. Они напоминают мне составы, тянущиеся за паровозом. Кстати о поездах. Вон там (видишь?) находится вокзал Чаринг-Кросс. О нем я потом расскажу тебе кое-чтоинтересное. Во-вторых, я не играю в лаун-теннис, в-третьих, не умею жарить омлет. В-четвертых, я даже не умею наложить шины на сломанную руку или ногу. Как видишь, перед тобой круглая невежда!

Племянница Безумной Математильды Клара была на добрых двадцать лет моложе своей тетушки и училась еще в школе для девочек – учебном заведении, о котором Безумная Математильда отзывалась с нескрываемым отвращением.

– Женщина должна быть скромна и послушна! – говаривала она. – Все эти ваши школы не в моем вкусе!

Но сейчас настала пора каникул, Клара приехала погостить к тетушке, и Безумная Математильда показывала своей племяннице достопримечательности восьмого чуда света – Лондона!

– Вокзал Чаринг-Кросс! – продолжала она, широким жестом указывая на вход и как бы представляя племянницу старому другу. – Бейсуотерскую и Бирмингемскую ветки дороги только что закончили строить, и теперь поезда могут непрерывно циркулировать по замкнутому маршруту, доходя на западе до границ Уэльса, на севере – до Йорка и возвращаясь вдоль восточного побережья назад в Лондон. Расписание поездов не совсемобычно: поезда, идущие в западном направлении, возвращаются на вокзал Чаринг-Кросс через 2 часа после отправления, поезда, идущие в восточном направлении, проходят весь путь за 3 часа. Но это еще не все. Составители расписания ухитрились сделать так, что каждые 15 минут отсюда, с вокзала Чаринг-Кросс, в противоположных направлениях отправляются два поезда!

– Они расстаются, чтобы затем встретиться вновь, – сказала Клара, и глаза ее при столь романтической мысли наполнились слезами.

– Не стоит плакать, – сухо заметила тетушка. – Встречаться-то они встречаются, но не на одной и той же колее железной дороги. Кстати о встречах. Мне в голову пришла великолепная идея! – добавила она, со свойственной ей резкостью меняя тему разговора. – Давай сядем на поезда, идущие в противоположных направлениях, и посмотрим, кто из нас встретит больше поездов. Сопровождать тебя не нужно: в этих поездах, да будет тебе известно, есть специальные дамские купе. Итак, выбирай, в каком направлении тебе ехать, и мы побьемся об заклад относительно того, кто из нас выиграет.

– Я не бьюсь об заклад, – с мрачным видом заявила Клара. – Наша достопочтенная воспитательница неоднократно предостерегала нас от…

– Не вижу в этом ничего дурного! – перебила ее Безумная Математильда. – По-моему, лучше биться об заклад, чем бить баклуши, – хоть какая-то польза!

– Наша достопочтенная воспитательница настоятельно рекомендует нам не употреблять каламбуров, – заметила Клара и, быстро произведя в уме какие-то подсчеты, добавила:

– Если вы хотите, тетя, то мы можем устроить состязание. Я постараюсь выбрать поезд так, чтобы мне встретилось ровно в полтора раза больше поездов, чем вам.

– Это невозможно, если, конечно, ты будешь честно считать встречные поезда, – с присущей ей прямотой возразила Безумная Математильда. – Не забудь, что считать следует лишь те поезда, которые встречаются в пути.Поезд, который отправляется с вокзала Чаринг-Кросс или прибывает сюда одновременно с твоим поездом, в счет не идет.

– Если я и внесу поправку на эти правила, то число встреченных поездов изменится лишь на единицу, —сказала Клара, когда они с тетушкой вошли в здание вокзала. – Правда, мне никогда раньше не приходилось ездить одной. Некому будет даже помочь мне сойти с поезда, но все равно я согласна. Жаль только, что одна из нас выиграет, а другая…

–  Еслиодна выиграет, то у другой дело – табак, – решительно отрубила Безумная Математильда.

Маленький оборванный мальчик, торговавший всякой мелочью, услышав последнее замечание, бросился за ними.

– Купите табачку, мисс! – предложил он, потянув Клару за бахрому шали.

Клара остановилась.

– Я не курю, – сказала она робким извиняющимся тоном. – Наша достопочтенная воспитательница…

Но Безумная Математильда нетерпеливо потащила Клару за собой, так и не дав ей договорить. Мальчик замер на месте, глядя на странную пару вытаращенными от изумления глазами.

Леди купили билеты и прошли на центральную платформу. Безумная Математильда, как всегда, болтала без умолку, Клара безмолвствовала, лихорадочно проверяя в уме вычисления, на которых зиждились все ее надежды на выигрыш.

– Смотри под ноги! – воскликнула тетушка как раз вовремя. – Еще шаг, и не миновать бы тебе холодного душа!

– Да-да, – пробормотала погруженная в свои размышления Клара, – душа холодная, надменная, черствая…

– Пассажиров просят занять места на трамплинах! – громко объявил дежурный.

– А для чего трамплины? – испуганным шепотом спросила Клара.

– Чтобы удобнее было садиться в поезд, – с невозмутимым видом человека, не видящего в происходящем ничего особенного, ответила Безумная Математильда. – Видишь ли, не много найдется людей, которые смогли бы без посторонней помощи сесть в вагон за 3 секунды, а поезд стоит лишь 1 секунду.

Тут раздался свисток, и на станцию с противоположных сторон влетели два поезда. Секундная пауза, и… оба поезда помчались дальше. Но и за столь малый промежуток времени несколько сот пассажиров успело впрыгнуть в вагоны (причем каждый из них со снайперской точностью попал на свое место!) и ровно столько же пассажиров умудрилось выпрыгнуть из вагонов на платформу.

Три часа спустя тетушка и племянница вновь встретились на платформе вокзала Чаринг-Кросс и сравнили свои подсчеты. Клара со вздохом отвернулась. Для столь юного и чувствительного сердца, как у нее, разочарование – пилюля неизменно горькая, и Безумная Математильда поспешила утешить племянницу.

– Попробуем еще раз, – ласково предложила она, – но правила слегка изменим. Начнем, как прежде, но считать встречные поезда не будем до тех пор, пока наши поезда не повстречаются. Как только увидим друг друга из окон вагонов, скажем: «Раз!» – и будем продолжать счет встречных поездов до тех пор, пока не прибудем на вокзал Чаринг-Кросс.

Лицо Клары просветлело.

– Уж на этот раз я непременно выиграю, – радостно воскликнула она, лишь бы мне было позволено снова выбирать поезд.

И снова раздался резкий свисток паровоза, снова ожидающие заняли места на трамплинах, снова живая лавина пассажиров чудом успела заполнить два пронесшихся мимо поезда, снова наши путешественницы расстались.

Каждая из них с нетерпением выглядывала из окна своего вагона, держа наготове платок, чтобы успеть подать сигнал, когда поезда поравняются друг с другом. Наконец под оглушительный стук колес и завывание ветра поезда встретились в туннеле, и путешественницы со вздохом – точнее с двумявздохами – облегчения откинулись на спинки диванов в своих купе.

– Раз! – открыла счет Клара. Вскоре за первым встречным поездом последовал второй, за вторым – третий.

– Три! Уф, как я устала! – вздохнула Клара и тут же радостно встрепенулась:

– Три, уф! Звучит почти как триумф! Это – добрая примета: уж теперь-то я непременно выиграю!

Но… выиграла лиона?

{Ответ 3}

Узелок IV
ИСКУССТВО СЧИСЛЕНИЯ

И снились мне ночью мешки золота.

В нескольких градусах от экватора в полдень даже в открытом море жара стоит совершенно невыносимая, и два уже знакомых нам путешественника, сбросив с себя кольчуги и латы, облачились в легкие ослепительно-белые полотняные костюмы. Латы, по мнению этих многоопытных людей, незаменимы в горах, где воздух, которым они еще так недавно наслаждались, свеж и прохладен, ибо предохраняют владельца не только от простуды, но и от кинжалов бандитов, в изобилии встречающихся в заоблачных высях. Закончив свое путешествие, оба туриста возвращались теперь домой на небольшом парусном судне, совершавшем раз в месяц рейсы между двумя самыми крупными портами того острова, который они столь успешно исследовали.

Сбросив латы, туристы перестали употреблять и те несколько архаичные обороты речи, которые так нравились им, пока они находились в рыцарском обличье, и вернулись к обычному лексикону провинциальных джентльменов девятнадцатого века.

Растянувшись на груде подушек под сенью огромного зонтика, они лениво наблюдали за несколькими рыбаками-туземцами, севшими на корабль во время последней стоянки. Поднимаясь на борт, каждый из рыбаков нес на плече небольшой, но тяжелый мешок. На палубе стояли огромные весы, на которых обычно взвешивали принимаемые на борт грузы. Вокруг этих весов и собрались рыбаки. Возбужденно крича что-то на непонятном языке, они, по-видимому, намеревались взвесить свои мешки.

– Больше похоже на воробьиное чириканье, чем на человеческую речь, – заметил пожилой турист, обращаясь к сыну, который лишь слабо улыбнулся, не найдя в себе сил произнести хоть слово в ответ. Отец в поисках более отзывчивого слушателя обратил свой взор к капитану.

– Что там у них в мешках, капитан? – спросил он первого после Бога человека на судне, когда тот, совершая свой бесконечный променад из конца в конец палубы, поравнялся с зонтом, под которым возлежали наши знакомцы.

Капитан прервал свой марш и, высокий, строгий, весьма довольный собой, замер перед туристами, возвышаясь над ними, подобно величественному монументу.

– Рыбаки, – пояснил он, – частые пассажиры на моем судне. Эти пятеро из Мхрукси, места нашей последней стоянки. В мешках они везут деньги. Нужно сказать, джентльмены, что деньги этого острова тяжеловесны, но, как вы догадываетесь, малоценны. Мы покупаем их у туземцев на вес – по 5 шиллингов за фунт. Думаю, что все мешки, которые вы видите, можно купить за одну десятифунтовую банкноту.

Слушая капитана, пожилой джентльмен закрыл глаза – несомненно, лишь для того, чтобы как можно лучше сосредоточиться на сообщаемых ему интересных фактах, но капитан, не поняв истинных намерений своего собеседника, с недовольным ворчаньем возобновил прерванный было променад.

Между тем рыбаки, собравшиеся у весов, стали шуметь так отчаянно, что один из матросов счел нелишним принять меры предосторожности и унести все гири. Туземцам волей-неволей пришлось довольствоваться ручками от лебедок, кофель-нагелями и тому подобными тяжелыми предметами, которые им удалось отыскать. Предпринятый матросом демарш возымел желаемое действие: шум вскоре прекратился. Тщательно спрятав мешки в складках кливера, лежавшего на палубе невдалеке от наших туристов, рыбаки разбрелись кто куда.

Когда снова послышалась тяжелая поступь капитана, молодой человек приподнялся.

– Как вы назвали место, откуда эти туземцы, капитан? – поинтересовался он.

– Мхрукси, сэр.

– А как называется то место, куда мы направляемся?

Капитан набрал побольше воздуха в легкие, храбро нырнул в слово и с честью вынырнул из его глубин:

– Они называют его Кговджни, сэр!

– Кг… Не могу выговорить! – еле слышно отозвался молодой человек.

Дрожащей рукой он взял стакан воды со льдом, который за минуту до того принес ему сердобольный стюард, и сел, к несчастью оказавшись не в отбрасываемой зонтом тени, а на самом солнцепеке. Жара стояла убийственная, и молодой человек решил воздержаться от холодной воды. Немалую роль в столь самоотверженном решении сыграл утомительный, только что воспроизведенный разговор с капитаном. Совершенно обессилев, молодой человек вновь молча откинулся на подушки.

Отец вежливо попытался заменить сына в разговоре.

– Где мы сейчас находимся, капитан? – любезно осведомился он. – Имеете ли вы об этом хоть какое-нибудь представление?

Капитан бросил презрительный взгляд на погрязшую в невежестве «сухопутную крысу» и ответил тоном, преисполненным глубочайшего снисхождения:

– Я могу сообщить вам наши координаты, сэр, с точностью до дюйма!

– Не может быть! – лениво удивился пожилой турист.

– Не только может, но так оно и есть! – настаивал капитан. – Как вы думаете, что бы стало с моим судном, если бы я потерял долготу и широту? Имеет ли кто-нибудь из присутствующих хотя бы отдаленное представление о счислении?

– С уверенностью могу сказать: никто из присутствующих в счислении не смыслит, – откровенно признался сын; однако он несколько переусердствовал в своем правдолюбии.

– А между тем для тех, кто разбирается в подобных вещах, в счислении нет ничего сложного, – тоном оскорбленного достоинства заявил капитан. С этими словами он удалился, чтобы отдать необходимые распоряжения матросам, собиравшимся поднять кливер.

Наши туристы с таким интересом наблюдали за поднятием паруса, что ни один из них даже не вспомнил о мешках с туземными деньгами, спрятанных в его складках. В следующий момент ветер наполнил поднятый кливер, и все пять мешков, оказавшись за бортом, с тяжелым плеском упали в море.

Несчастным рыбакам распрощаться со своей собственностью было не так просто. Они сгрудились у борта и с яростными криками, размахивая руками, указывали то на море, то на матросов, явившихся причиной несчастья.

Пожилой турист объяснил капитану, в чем дело.

– Позвольте мне возместить несчастным убытки, – добавил он в заключение. – Полагаю, десяти фунтов будет достаточно? Ведь вы, кажется, называли именно эту сумму?

Но капитан отверг предложение.

– Нет, сэр! – сказал он с величественным видом. – Надеюсь, вы меня извините, но это – моипассажиры. Происшествие случилось на борту вверенного мнесудна и вследствие отданных мнойприказаний. Поэтому и компенсацию за причиненный ущерб должен выплатить я.

И он обратился к разгневанным рыбакам на мхруксийском диалекте.

– Подойдите сюда и скажите, сколько весил каждый мешок. Я видел, как вы только что их взвешивали.

Не успел капитан закончить свою речь, как на палубе вновь началось воистину вавилонское столпотворение: все пятеро туземцев наперебой пытались объяснить капитану, что матрос унес гири и им пришлось взвешивать, пользуясь лишь «подручными средствами». Под наблюдением капитана импровизированные гири – два железных кофель-нагеля, три блока, шесть камней для чистки палубы, четыре ручки от лебедок и большой молот – были тщательно взвешены. Результаты взвешивания капитан аккуратно занес в свой блокнот. Однако на этом его неприятности не закончились. В последовавшей довольно жаркой дискуссии приняли участие и матросы, и пятеро туземцев. Наконец капитан с несколько растерянным видом подошел к нашим туристам, пытаясь легким смешком скрыть замешательство.

– Возникло нелепое затруднение, – сказал он. – Может быть, вы, джентльмены, подскажете выход из него. Дело в том, что туземцы, как я сейчас выяснил, взвешивали не по одному, а по два мешка!

– Если они произвели менее пяти взвешиваний, то, разумеется, оценить стоимость содержимого каждого мешка не представляется возможным, – поспешил вывести заключение молодой человек.

– Послушаем лучше, что известно о весе мешков, – осторожно заметил его отец.

– Туземцы произвели пять взвешиваний, – сообщил капитан. – Но у меня, – добавил он, поддавшись внезапному приступу откровенности, – просто голова идет кругом. Послушайте, что получилось. Первый и второй мешки весили 12 фунтов, второй и третий – 13,5 фунта, третий и четвертый – 11,5, четвертый и пятый – 8 фунтов. После этого, по утверждению туземцев, у них остался только тяжелый молот. Чтобы уравновесить его, понадобилось три мешка: первый, третий и пятый. Вместе они весят 16 фунтов. Вот так, джентльмены! Приходилось ли вам слышать что-либо подобное?

Пожилой турист смог лишь едва слышно пробормотать:

– Если бы моя сестра была здесь! – и безнадежно посмотрел на сына. Пятеро туземцев с надеждой взирали на капитана. Капитан не смотрел ни на кого: глаза его были закрыты. Казалось, он тихо говорил, обращаясь к самому себе:

– Созерцайте друг друга, джентльмены, если это доставляет вам удовольствие. Япредпочитаю созерцать самое себя!

{Ответ 4}


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю