Текст книги "Верхняя земля для дроу (СИ)"

Автор книги: Людмила Вовченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3.

Глава 3.

«Утро, которое всё меняет»

Проснулась я от того, что кто-то тихо шуршал неподалёку. Сначала подумала – мифический зверь снова решил заглянуть в гости, но, приоткрыв один глаз, увидела Риана. Он стоял у окна, в утреннем свете двух солнц, и натягивал свежую рубашку. Впрочем, скорее просто держал её в руках, демонстративно не торопясь.

Я, всё ещё не до конца проснувшись, успела отметить: плечи – широкие, спина – прямая, а на пояснице упрямо торчит светлый шрам, будто от клинка.

– Уважаемый Риан, – хрипловато сказала я, садясь на кровати, – вы мне тут как минимум утренний кофе задолжали. Или хотя бы завтрак в постель.

Он обернулся, и в уголках его губ мелькнула тень улыбки.– В этом доме мужчины ещё не готовят завтраки.

– Это мы быстро исправим, – отмахнулась я. – У нас ведь теперь демократия.

От соседней стены раздался смешок – Ардан, оказывается, уже был в комнате, сидел на полу с каким-то кристаллом и явно притворялся, что занят.

– Демократия? – переспросил он, глядя на меня с лёгким вызовом. – Это когда вы приказываете мягче?

– Это когда мы договариваемся, – ответила я, вставая. – И, кстати, я разрешаю вам обоим советовать мне.

Риан нахмурился, а Ардан, кажется, едва не уронил кристалл. В этом мире, где мужчины привыкли молчать и выполнять приказы, фраза «я разрешаю вам советовать» явно звучала как вызов самой системе.

И тут в дверь осторожно постучали.

– Лана, – раздался голос Каэля, – у нас гостья.

Я быстро накинула длинный лёгкий халат и вышла. На крыльце стояла Илвэна – та самая женщина, чьего сына я «приютила» в свою компанию. Высокая, с медно-русыми волосами, заплетёнными в сложную косу, и взглядом, в котором осторожность боролась с решимостью.

– Доброе утро, Лана, – сказала она. – Я подумала, вам пригодится кое-что.

В её руках был небольшой ларец. Я открыла крышку – внутри лежало семя Дага, гладкое, тёплое, словно живое.

– Это подарок, – продолжила Илвэна. – Даг вырастет в дом. Магический, живой, и он будет защищать вас. Наш род веками выращивает такие.

– Спасибо, – я действительно была тронута. – Это бесценно.

– Взамен я хотела бы… чтобы вы позволили мне навещать сына, – добавила она тихо.

Я кивнула.– У нас тут, между прочим, демократия, – подмигнула я. – Так что можете приходить, хоть завтра.

Её губы дрогнули – то ли от улыбки, то ли от недоумения. Но в этот момент из-за дома донёсся шум – и мы все повернули головы.

С поляны, сияя в лучах двух солнц, медленно вышла пара мифических зверей – серебристый вивернолань и огромная птица с пылающим, но не обжигающим оперением. Птица кивнула, словно приветствуя нас, а вивернолань улёгся прямо на траву у крыльца.

– Похоже, они приняли вас, – тихо сказала Илвэна. – Это… редкость.

Я посмотрела на своих мужчин – даже они выглядели чуть растерянно. И впервые с момента пробуждения здесь я почувствовала, что у нас действительно есть шанс.

– Ну что, господа, – я улыбнулась, – раз у нас утро началось так красиво, предлагаю дружеский пикник у озера.

– Что такое «дружеский пикник»? – нахмурился Ардан.

– Это когда мы едим вместе, никто никем не командует, и иногда даже разговариваем, – пояснила я. – С угощением и хорошим настроением.

Риан тихо фыркнул, а Каэль едва заметно улыбнулся. Илвэна же, похоже, впервые за утро расслабилась и, кивнув, ушла, пообещав вернуться вечером.

Я же уже мысленно подбирала корзину для провизии и представляла, как мои угрюмые мужчины будут пытаться понять, зачем на пикнике смеяться.

И, кажется, мне это ужасно нравилось.

Поляна, которую мы выбрали для пикника, выглядела так, словно кто-то очень талантливый художник решил разом выплеснуть на холст все оттенки лета. Трава – густая, изумрудная, с вкраплениями мелких цветов, что мерцали в солнечных лучах крошечными огоньками. Два солнца висели в небе – сиреневое чуть ниже, голубое выше, – и их свет мягко смешивался, окутывая мир нежно-лиловым сиянием.

– И вот вы говорите, что сюда опасно ходить? – я уселась на расстеленный плед и принялась раскладывать еду из корзины. – Чистый рай.

– Здесь нет магии, – напомнил Риан, глядя по сторонам. – Это для дроу – почти как… ну… лишиться дыхания.

– Зато тут есть воздух, которым приятно дышать, – я отломила кусок свежего хлеба и протянула Ардану. – И, кстати, вот так выглядит доверие.

Он взял хлеб, но при этом посмотрел на меня так, словно я вручила ему артефакт массового поражения.

Мужчины держались чуть напряжённо, но постепенно расслаблялись. Каэль даже снял сапоги и закатал штанины, направившись к воде. Озеро было прозрачным, у самого берега светло-бирюзовым, а в глубине – темнеющим до густого сапфира.

– Тёплая, – крикнул он через плечо. – Почти как купель в храме.

– О, так это приглашение? – я уже стаскивала сапоги.

Риан закатил глаза, но через минуту тоже оказался в воде, а за ним – и Ардан, будто не желавший оставаться в стороне.

Я вошла следом. Вода обволакивала кожу мягким теплом, а лёгкие волны ласкали ноги. Дальше было ещё приятнее – озеро оказалось глубоким, но прозрачным, и под водой солнца играли на телах, словно золото и серебро в движении.

Я не удержалась и бросила взгляд на своих «спутников». Каэль – сухощавый, с рельефом, которому позавидовал бы античный скульптор. Риан – широкий в плечах, с сильными руками, от которых явно было бы мало шансов увернуться. Ардан – моложе, но уже с намётками той уверенной силы, что бывает у мужчин, знающих себе цену.

– Что? – спросил Риан, заметив мой взгляд.

– Думаю, у вас тут просто катастрофическая нехватка пляжной культуры, – ответила я с самым невинным видом. – В моём мире на пляже мужчины обычно не прячутся по углам.

– А в твоём мире женщины не держат мужчин в ошейниках, – парировал он.

Я рассмеялась.– Верно. Но у нас зато есть игры на доверие.

– Игры? – Каэль подошёл ближе.

– Например, бутылочка, – я пожала плечами. – Но это уже вино нужно.

Они переглянулись.

– Доверие… – медленно сказал Ардан, – это когда ты уверена, что человек рядом не предаст.

– Именно, – кивнула я. – Так что сегодня мы учимся доверять друг другу.

Мужчины явно не знали, как реагировать, но напряжение в их движениях стало мягче. Даже Риан, обычно серьёзный и сдержанный, позволил себе несколько капель воды брызнуть в мою сторону. Я ответила тем же, и в итоге мы оказались в миниатюрной водной битве, которая закончилась смехом и мокрыми волосами.

А на берегу нас уже ждали гости – вивернолань и та самая огненная птица. Они наблюдали за нами с тем же любопытством, с каким мы разглядывали их утром.

– Кажется, они тоже хотят «дружить», – заметил Каэль.

– Отлично, – я вышла на берег, чувствуя, как тёплое сиреневое солнце сушит кожу. – Значит, у нас теперь будет много друзей.

Мы устроились на пледе, и вино наконец пошло по кругу. Разговоры стали мягче, голоса – тише. Я чувствовала, как моё тело реагирует на близость этих мужчин, на их тепло и взгляды. И, возможно, впервые за долгое время мне не хотелось убегать от этого чувства.

Где-то в глубине души шевелилась мысль: «Оно только начинается».

«Семя, вечер и тень интриги»

К вечеру сиреневое солнце опустилось почти к линии горизонта, а голубое зависло выше, заливая Верхнюю землю мягким холодным светом. Воздух стал чуть прохладнее, наполнился запахом влажной травы и чего-то сладковатого, что источали цветы у кромки леса.

Мы вернулись на поляну у озера – именно здесь, решили все, будет стоять наш дом. Я достала из ларца семя Дага. Оно было размером с кулак, гладкое, и при этом казалось, что внутри что-то медленно пульсирует, как сердце.

– Даг не просто дом, – сказал Риан, стоя рядом. – Он будет частью вас. Чувствовать настроение, охранять. Но вы должны правильно его «посадить».

– Надеюсь, тут без шаманских плясок в бубен? – приподняла я бровь.

Каэль усмехнулся.– Почти. Нужно вложить в него часть своей энергии и чётко представить, каким он должен быть.

Я опустилась на колени и положила семя в землю. Закрыла глаза и начала представлять: два этажа, светлые комнаты, большие окна, широкая веранда, камин, кухня с артефактами, которые будут мыть посуду и стирать одежду. И, конечно, уютная библиотека – куда же без неё.

Семя едва заметно нагрелось в моих ладонях. Потом земля вокруг дрогнула, и тонкий росток пробился сквозь почву, почти мгновенно вытянувшись выше моего роста. Ветки тянулись к свету, ствол утолщался, а в воздухе витал аромат свежей древесины.

– Быстро, – удивился Ардан. – Обычно рост занимает часы.

– У меня, может, талант, – сказала я, не открывая глаз. – Или просто хорошая фантазия.

Когда я встала, перед нами уже стоял каркас будущего дома, обвитый листьями, с очертаниями дверей и окон. Он дышал – я чувствовала это, словно здание само по себе было живым существом.

Мужчины занялись переноской вещей из временного лагеря, а я осталась на веранде, глядя на озеро. Тепло, покой, два солнца… И тут за спиной раздался тихий голос:

– Красиво получилось.

Я обернулась – Илвэна стояла в паре шагов, держа в руках небольшой свёрток.

– Пришла навестить сына, – сказала она. – И… передать кое-что.

Я развернула ткань – внутри лежал артефакт, похожий на браслет с вставленным кристаллом.

– Это защитный. Если кто-то попытается использовать на вас принуждающую магию, браслет поглотит удар.

– Великолепный подарок, – я улыбнулась. – Но вы слишком щедры.

– Лана, – она чуть наклонилась ко мне, – в этом мире за всё платят. Иногда даже тем, что человек не планировал отдавать.

В её голосе не было враждебности, но и тепла – тоже. И в тот момент я поняла, что Илвэна играет в собственную игру.

Может, пока ей выгодно быть моей союзницей. А может – она просто ждёт момента, когда сможет перевернуть партию в свою пользу.

И всё же я пригласила её к ужину. Пусть видит, что у нас всё в порядке. Пусть слышит смех моих мужчин, видит, как мы раскладываем еду на свежей веранде, как я скидываю обувь и смеюсь над их попытками угадать, что такое «бутылочка».

Пусть знает: я не из тех, кого легко поставить на место.

«Огонь, взгляды и опасные мысли»

Ночь на Верхней земле выглядела как сон, в котором звёзды кто-то разметал щедрой рукой, а два солнца уступили место лунному сиянию. Воздух стал чуть прохладным, свежим, наполненным ароматом трав и влажной земли. На веранде дома горели мягкие магические лампы, но мы вынесли светильники на поляну к костру.

Каэль возился с дровами, и каждый раз, когда он наклонялся, я невольно ловила себя на том, что разглядываю его спину, широкие плечи и то, как тонкая рубашка обтягивает тело. Риан сидел на бревне чуть в стороне, наливая вино в деревянные кубки, а Ардан устроился ближе ко мне, разливая запах жареного мяса по всей поляне.

– В твоём мире мужчины тоже готовят? – спросил Каэль, заметив, что я наблюдаю за Арданом.

– В моём мире мужчины делают всё, – ответила я, – особенно, если рядом женщина с чувством юмора и без кнута в руках.

Риан усмехнулся, но в его взгляде было что-то изучающее. Я поймала себя на том, что эти трое уже перестали восприниматься как «рабы» – и это меня пугало меньше всего.

Вино разогревало кровь. Разговоры текли легко, мы шутили, смеялись, и в какой-то момент Каэль предложил сыграть в «бутылочку». Я сделала вид, что удивилась, но внутри уже предвкушала.

– Хорошо, – я поставила пустую бутылку из-под вина на землю. – Но предупреждаю: в этой игре у нас – поцелуи.

– Поцелуи? – Ардан приподнял бровь.

– Да. Не магия, не приказы, а обычное человеческое касание.

Мы начали. Смеялись, когда бутылка указывала на кого-то неожиданного, подшучивали, а потом она остановилась на мне… и Риане.

Он не спешил. Поднялся, подошёл медленно, опустился на одно колено рядом. Его рука лёгким движением коснулась моей щеки, а губы – сначала осторожно, почти невинно, а потом чуть глубже. У меня закружилась голова не от вина, а от того, насколько он тёплый и уверенный.

Когда он отстранился, я заметила, что Каэль смотрит на нас с каким-то непонятным блеском в глазах. И бутылка снова закрутилась…

Костёр трещал, освещая лица, вино грело изнутри, а где-то вдалеке, за озером, раздался странный звук – будто шёпот ветра, но с металлическим оттенком. Я обернулась, но никого не увидела.

Может, просто Верхняя земля решила напомнить, что мы здесь не одни.

А может… кто-то наблюдал за нами в темноте.

Глава 4.

Глава 4.

«Утро после бутылочки, или как не сгореть от собственного жара»

Проснулась я от того, что дом… мурлыкал. Не шучу: Даг, наш живой коттедж, тихонько потрескивал тёплой древесиной, будто растягивал мышцы после сна, а в стенах едва слышно переливался свет встроенного кристалла. За окнами два солнца делили небо поровну: сиреневое разливало по траве мягкий медовый блеск, голубое чертило на воде тонкие лучи, от которых озеро казалось жидким стеклом.

Я лежала и вспоминала ночной поцелуй Риана – осторожный, как прикосновение клинка к кромке бумаги, и при этом слишком честный для «игры». Сердце ответило постукиванием: да, Света, ты живая, и, похоже, твой мир официально перестал помещаться в одну голову.

Из кухни пришёл запах хлеба и трав – да-да, мужчины готовили. Когда я спустилась по лестнице, картина маслом: Ардан у очага – широкие плечи, рука с деревянной лопатой, на подносе хрустящие лепёшки; Каэль у стола – режет зелень, двигается быстро, ловко, цепь ошейника поблёскивает, но на лице – сосредоточенное спокойствие; Риан у двери, полубоком, в тени – наливает настой из кувшина и следит за окном. Привычка стража: видеть всё, ничего не показывать.

– Доброе утро, – сказала я, и голос прозвучал чуть ниже, чем обычно.

– Утро, – ответили почти хором. Ардан улыбнулся краешком губ:– Мы тренируемся в вашей… демократии. Сегодня – завтрак мужчины.

– А сегодня – похвала от женщины, – парировала я. – Пахнет так, что я прямо сейчас готова подписать декрет о всеобщем равенстве на кухне.

Смеются. Привычка смеяться – лучшая магия и без магии.

Едим на веранде. В воздухе – сладкий дух цветов, над водой – пар от холодной ночи, на перила опирается феликус (пернатый кот с характером музейного смотрителя), лениво трёт клюв о мою ладонь.

– Вчера ночью кто-то шёл вдоль кромки леса, – тихо произнёс Риан, когда смех улёгся. – Лёгкий шаг. Двоих. Остановились у воды, постояли, ушли.

– Люди? – спросила я.

– Женщины, – ответил он. – Запах благовоний, дорогая кожа. Из Подземья.

Из Подземья… Я вспомнила шёпот, похожий на металлический отзвук, и лёгкий холод побежал по спине.

– Мы никого не приглашали, – сказал Каэль, поднимая на меня ясные зелёные глаза. Там – тревога, но и упрямство. – Но если придут, встретим. Вместе.

– Вместе, – повторила я. И наш дом мурлыкнул громче.

–

После завтрака Риан утащил меня во двор – «пять минут основы самозащиты», сказал он тоном, не подразумевающим отказа. Пять минут растянулись в полчаса: земля пружинит, воздух обжигает лёгкие, ладонь Риана держит мой запястный сустав, направляет, подсказывает весом. Я падаю в траву – сиреневые блики на лице, смех выбивает дыхание.

– Я не собираюсь жить в мире, где меня охраняют и молчат, – говорю, лежа на спине и глядя в два солнца. – Я хочу жить в мире, где меня уважают и спорят.

Риан наклоняется, его тень перекрывает голубой свет, пальцы касаются моей щёки – лёгкое, почти невесомое касание.

– Тогда спорьте со мной, – отвечает он тихо. – Но не о том, защищать ли вас.

В этот момент из леса выходит серебряный вивернолань, кланяется нам своей короной рогов и пьёт из нашего колодца. Сфинкс у ограды лениво зевает – мол, продолжайте, дети, мне интересно. Феникс дрожит крылом и сыплет золотой пылью, подмигивая мне огненным глазом.

– Кажется, у нас появились зрители, – шепчу. – Перенесём дебаты в дом?

Он отступает на шаг – чётко, ровно. Дисциплина. Но в глазах – огонь, который не спрячешь.

«Когда дом дышит, а гости – не званые»

Днём мы устроили хозяйственный шабаш. Даг уже дал нам комнаты и лестницу; настала очередь «умных» мелочей. Я вставляла бытовой кристалл в нишу над раковиной – прозрачный, с золотистой жилкой, – и слушала, как дом отвечает лёгким гулом. Вода пошла мягкая, как шёлк; фильтр-артефакт булькнул одобрительно. Садовые кристаллы мы разложили вдоль будущих грядок – зелёные, прожилками напоминая листья; земля под ними становилась тёплой, податливой, и воздух наполнялся ароматом сырого хлеба.

– Здесь – теплица, – решаем с Каэлем, чертя на земле план. – Здесь – сарай, запас воды. Хлев потом. Сначала – ограда.

– Я возьму северный сектор, – бросает Ардан. Говорит мало, делает быстро: камень к камню, узор в узор, и вдруг из ровной кучи возникает рустованный угол, как будто стоял здесь всегда.

Вивернолань помогает – да-да, помогает: косит траву широкими зубами, аккуратно прогрызая дорожки под будущие тропки; сфинкс комментирует, что «периметр должен иметь не менее трёх линий защиты» и мордой сдвигает валуны, которые мы втроём едва шевелили.

– А ты у нас кто по образованию, уважаемый? – не выдерживаю.

– Любопытствующий, – важно отвечает он. – И хранитель источников.

Феникс сушит свежие балки горячей волной, феликус инспектирует подпол («Всё в порядке, никаких мышей, но я на посту»).

К полудню в воздухе уже пахнет доской, щебнем, нагретой травой и… чужими благовониями. Я поднимаю взгляд: на дальнем краю поляны, у кромки леса, стоят двое. Дроу. Женщины. В мягких плащах песочного цвета, с обнажёнными лицами, гладкими, как камень в храмовом бассейне. На шее одной – тонкий жгут чёрных жемчужин, известный всем, кто хоть раз бывал на аукционах. Приз – и кнут. Леди.

– Гости, – произносит Риан так спокойно, что у меня внутри что-то становится на место.

Я не бегу и не приглашаю – просто иду. Два солнца паят моей коже золотой блеск, трава шуршит под ногами, дом за спиной дышит. Подхожу на расстояние голоса.

– Верхняя земля большая, – говорю ровно. – Обычно те, кто не приглашён, выбирают другую поляну.

– Лана, – тянет жемчужная, и голос у неё мёд на холодной ложке. – Я – леди Сарайн. Слышала, ты взяла… интересного юношу. С родословной. Я пришла посмотреть, как ты обустраиваешься.

Вот и имя. Не «Иллена», не наша союзница-мать – чужая. Та самая, что метила на сына. На моего невозмутимого Каэля, который сейчас стоит у меня за плечом и держит спину прямо, как на смотрах.

– Смотреть – бесплатно, – улыбаюсь. – Давать советы – за плату. А указывать – запрещено.

– Остро, – оценивающе тянет Сарайн. Её напарница молчит, но отмечает всё глазами: кристаллы, ограду, зверей. – У тебя хорошее место. Жаль будет, если оно сгорит.

– У нас феникс на крыше, – вежливо киваю я в сторону нашей огненной птицы. – С пожарами он на «ты».

Феникс тянет крыло и сыплет искрой – ровно одну, игриво. Сфинкс лениво поднимается и делает шаг вперёд, становясь между леди и нашим домом. Вивернолань, не меняя лица, двигается так, чтобы прикрыть источник.

Сарайн улыбается и, как ни в чём не бывало, достаёт из рукава маленький свёрток. Риан делает полшага – я поднимаю ладонь: «Не надо». Беру. Разворачиваю. Внутри – тонкая полоска кожи с тиснёной руной «послушание».

– Подарок, – говорит она. – На память о традициях. Не забывай, кто ты. И что мужчины – вещь, а не совет.

Я смотрю ей в глаза. Сиреневое солнце бросает на её лицо отцвет – она очень красива, прекрасна, как статуя, и такая же холодная.

– Спасибо, – говорю я сладко. – В нашем доме кожаные полоски идут на переплёты книг. В библиотеке.

Её улыбка трескается на долю секунды. Достаточно. Они уходят. Вместе с ними уходит запах чужих благовоний – вязкий, навязчивый. На траве остаётся лёгкий след. Дом за моей спиной вздыхает. Я завязываю полоску узлом, бросаю в ведро с водой. Кожа шипит, руна плавает, будто живое насекомое, и медленно растворяется.

– Она вернётся, – спокойно произносит Каэль. Ни злости, ни страха – чистый факт.

– А мы будем готовы, – отвечаю. И слышу, как Риан выдыхает, будто принимает моё «мы» как клятву.

«Шёпот дерева, жар кожи и звон кристалла»

Под вечер Даг попросил меня в сад. Нет, он не говорит, но если ты живёшь в живом доме, быстро понимаешь язык скрипа ступеней, едва слышного гула в стенах, мимолётного тепла под ладонью. Я прижала пальцы к перилам – древесина пульсировала, как артерия.

– Тебе больно? – шепнула.

Ответ – лёгкий толчок. На северной стене, где Ардан ставил опоры ограды, в коре проступила тонкая, как волос, трещина, тянулась под обшивкой. Я провела ногтем – на подушечке пальца осталась тёмная пыль.

– Метка, – сказал Риан, оказавшись рядом неслышно. – Слабая. Чужой кристалл. Они проверяли, насколько дом… жив.

– Дом жив, – шепнула я и положила обе ладони на стену. – И дом – наш.

Феникс в это мгновение взлетел, распластал крылья, и мягкая волна тепла прошла по фасаду. Садовые кристаллы отозвались зелёным мерцанием. Трещина стянулась, как запаянная рана.

– Спасибо, – сказала я – дому, фениксу, мужчинам. Себе.

–

Ночью мы сидим на веранде без костра – в небе и так светло. Я в лёгком халате, волосы распущены; кожа остывает после дня, но руки всё ещё помнят горячее дерево, шершавые камни, упругие мышцы Риана на тренировке. Я не делаю вид, что не замечаю, как они на меня смотрят: Каэль – с тихим восхищением, будто я редкая книга, которой боишься повредить; Ардан – с прямотой огня, готового стать очагом; Риан – сдержанно, но каждый его взгляд – как стальной крюк: зацепит, потянет, выведет на свет.

– Света, – первым нарушает тишину Каэль. – Зачем тебе это всё? Верхняя земля, дом, мы. Ты ведь могла… вернуться вниз. Жить легко.

– Легко – не значит правильно, – отвечаю, поднося к губам кубок. Вино густое, терпкое, на языке пряный след. – Я слишком долго жила там, где все делали вид. Я хочу жить там, где никто не притворяется.

– И любить так же? – спокойно спрашивает Риан.

Я смотрю на него. Отступать – привычка, подходящая для прежней жизни. Для этой – нет.

– И любить так же, – говорю и чувствую, как в груди становится одновременно страшно и очень светло. – Но без принуждения. Без чужих ошейников. С моего разрешения – и моего желания.

Молчание. Потом Ардан, не поднимаясь, сдвигается ближе и кладёт ладонь на мою – не удерживая, а касаясь. Тёплое, большое, чуть шершавое от работы. Каэль делает выдох – тихий, как крыло феникса. Риан откидывается на спинку кресла, но в его лице – не отстранённость, а решение: охранять это.

И тут на стене вспыхивает кристалл связи. Дом отзывает светом – мягким, предупредительным. Я касаюсь ладонью – воздух над кристаллом дрожит, и проявляется лицо Иллены.

– Лана, – говорит она без прелюдий, – будь осторожна. В городе ходят разговоры: леди Сарайн поднимает старые связи. Она уговаривает Совет ограничить выходы на Верхнюю землю. Формально – «ради безопасности». Фактически – против тебя. И ещё: кто-то оплатил услуги «Сетей» – тихих ищей. Они оставляют метки.

– Мы уже нашли одну, – отвечаю. – Дом залечил рану.

– Хорошо, – кивает Иллена. На долю секунды её взгляд смягчается, когда она видит Каэля у меня за плечом. – Я пришлю человека, который умеет гасить следящие руны. Не геройствуй. И… – пауза, – не оставайся одна на ночь.

– Тут с этим… перебор, – фыркаю. Иллена едва заметно улыбается и связь гаснет.

Я смотрю на мужчин. На дом. На два солнца, что медленно скользят к краям неба.

– Значит, так, – говорю уже деловым голосом. – Завтра заканчиваем ограду. Перекладинки сделать густо, с «карманами» для защитных кристаллов. Сфинкса – на периметр, он любит задачи. Феникс – сверху, патруль по кругу. Мы – по двое, сменами. И… никаких героинств. Мы не «жертвы», мы – хозяева.

– Хозяева, – повторяет Риан. И впервые – без «госпожа», без условностей. Просто слово, в которое дом отзывается тёплым, уверенным звуком.

Ветер приносит запах ночных цветов. Где-то вдалеке вспыхивает пара огненных точек – не наши. Я делаю глоток вина и ловлю себя на мысли, что жизнь, которую я хотела «настоящей», именно так и выглядит: смех – и сталь, поцелуй – и план, дерево – и огонь. И трое мужчин, рядом с которыми хочется просыпаться, спорить, строить, жить.

– Света, – тихо зовёт Каэль.

– М?

– Спасибо, что выбрала нас, а не «привычно».

Я кладу его руку себе на плечи. Дом мурлычет. Два солнца опускают на нас свой мягкий, двойной свет.

И где-то на краю леса шевелится тень с запахом чёрного жемчуга.

Пусть. Мы готовы.

«Дом для тех, кто умеет дышать»

Утро пришло без облаков. Сиреневое солнце уже успело согреть траву, голубое – тонкой кистью прорисовывало по воде светлые дорожки. Дом Даг тёпло отозвался, когда я провела ладонью по перилам, – как будто сказал: «Доброе утро, хозяйка. Я помню твоё “мы”».

К полудню кристалл связи на стене вспыхнул янтарём – и в воздухе проявилась Иллена. На ней – дорожный плащ цвета зелёного мха, взгляд открытый и настороженный разом.

– Лана, – сказала она, – ты приглашала. Я принесу пользу, если останусь у вас на пару лун. В городе слишком много слухов, и некоторые из них я хочу слушать своими ушами – здесь.

– Оставайся, – ответила я без пафоса. – Нам как раз не хватает человека, который знает все тропы между «можно» и «надо».

Через час она уже поднималась на крыльцо. Дом, кажется, принял её сразу: тёплый ток прошёл по перилам, кристаллы в коридоре мягче засветились. Феликус выкатился навстречу, поднял хохолок и с достоинством позволил себя погладить.

– Свет в доме живой, – отметила Иллена, проходя в гостиную. – И тишина не давящая. Тут можно думать.

– Тут можно дышать, – поправила я. – Это у нас правило № 1.

Мы показали ей комнаты. Одна – с окном на водопад и стеллажом под книги. Вторая – маленькая, но с нишей под артефакты. Иллена остановилась в первой, провела ладонью по подоконнику, задержалась взглядом на полке.

– Я привезла несколько трактатов о Верхней земле, – сказала она и сняла с плеч кожаную сумку. – И… списки. Женщины, с которыми можно говорить о переменах. Мужчины, которых надо вытаскивать первыми, пока не сломались.

– Не «вытаскивать», – поправил тихо Каэль. – Звать домой.

Она посмотрела на сына долго, но мягко, и только кивнула. Слова «домой» в этих стенах звучали верно.

На кухне уже шумели: Ардан резал корни «свет-слоя» (местный аналог картофеля, только с серебристой кожицей), Риан настраивал водный кристалл на ровную подачу, а феликус, как заведённый завхоз, инспектировал полки, комментируя: «Этому – вниз, это – наверх, это – мне». Сфинкс у порога зевнул и вежливо попросил «хоть одну задачу на послеобеденное размышление», за что получил от меня список хозяйственных пунктов – и был безмерно счастлив.

– Сначала – правовые тропы, – перешла к делу Иллена, когда мы остались на веранде вдвоём. – Юридически Верхняя земля – вне прямой юрисдикции Совета. Ошейники наверху не работают – магии нет. Это делает твою территорию серой зоной. Здесь можно оформлять мужчин не как «собственность», а как «контрактников». Контракты можно связать с долгосрочным жильём и оплатой… в кристаллах и доле урожая. Согласие – ключевое слово.

– То есть я превращаю рабов в людей с договором? – уточнила я, и где-то в груди что-то щёлкнуло: пазл встал.

– В людей, – спокойно подтвердила она. – Технически Совет не любит такие тропы, но формально придраться сложно. Особенно если у тебя будут свидетели, что у контрактников есть выбор.

– Свидетели у меня есть, – я обернулась к дому. – Вот они, ходят, спорят и ворчат.

– Тогда начнём с малого, – сказала Иллена. – Четверо-пятеро надёжных. Бывшие стражи, ремесленники, лечцы. Твои «первые камни». На них слой за слоем ляжет остальная кладка.

Слово «кладка» согрело ладони. Иногда в миру достаточно правильного глагола, чтобы план стал реальностью.

Вечером мы втроём – я, Иллена и Риан – расправили на столе карту. Каэль принёс с чердака пучок тонких угольков, Ардан подал блюдо с тёплым хлебом. Дом шумел низко и ровно, как большая ладья в тихой бухте.

– Вот здесь, – Иллена отметила маленький овал, – квартал Лазурных мостов. Там живёт Мирэлла из Лабиринта Ключей – одна из лучших гасительниц следящих рун. Я просила её приехать, но она осторожна. Согласилась на встречу… на границе. Утром, у Верхних ворот.

– Отлично, – сказала я. – Вдвоём не ходим. Пойдём четверками. И никакого «геройства», как советовала ты сама.

– Говорила, – усмехнулась она. – И теперь повторяю до хрипоты.

Дом мягко хмыкнул в стенах, феникс за окном встряхнул крылья. У нас тоже было чувство юмора.

«Граница, гасительница и письма, которые пахнут дымом»

У Верхних ворот воздух иной: из прохода тянет каменной прохладой, а снаружи пахнет солнцем, водорослями у водопада и полевыми травами. Мы пришли ранним светом: я, Риан, Каэль, Иллена. Ардан остался дома – стройка без него грустит.

Мирэлла пришла вовремя. Невысокая, сухая, волосы светлее обычного для дроу, тщательно убранные. На шее – плоский диск с впаянной янтарной жилой; на запястьях – тонкие браслеты из «немолчащего» серебра. Смотрела прямо, говорила коротко – любимый тип людей, с которыми просто.

– Иллена, – кивнула она, затем перевела взгляд на меня. – Ты – Лана. Дом из Дага, контракты, верхний периметр. Много шума для одной луны.

– Лучше много шума, чем много ошейников, – ответила я, и Мирэлла впервые чуть заметно улыбнулась.

Она достала из сумки коробочку с решётчатой крышкой – внутри лежали крошечные зеркальные пластины размером с ноготь.

– Зеркала обратного хода, – пояснила. – Клеите на внутреннюю сторону двери и на основания кристаллов. Любая метка, что повесили на вас или стены, будет «перекинута» отправителю. Тихо. Без вспышек. Через три дня получат свой собственный след на своих же руках.

– Стильно, – присвистнул Каэль.

– И практично, – заметил Риан, уже просчитывая радиус.

Мы обменялись платой – не золотом: Мирэлла попросила садовые кристаллы в «зелёной фазе» и пару листов наших планов на ограду («для одного ученика»). Мне понравилось: честная сделка за честную работу.

– Ещё совет, – добавила она, убирая коробку. – Не носите кулон на простой цепочке. Протяните его через гнездо портального рюкзака и обратно, замкните. Так сложнее выдернуть, а рюкзак с ключом будет реагировать только на ваш отпечаток. Чужие руки «ослепит».

– Спасибо, – я запомнила.

– Не геройствуйте, – кивнула она в сторону Иллены, словно подтверждая её мантру, – и заходите в храм. Жрицы любят быть в курсе, но иногда это – страховка.

– Знаю, – ответила я. – Скоро пойдём освятить ограду. И… задать пару вопросов.

– Вопросы – это хорошо, – на прощание сказала Мирэлла. – Главное – отвечать себе честно.

Возвращались молча, но не потому, что тревожно, – просто каждый шёл рядом со своими мыслями. На пороге Даг тепло вздохнул, феликус взвился нам навстречу, как пернатая запятая, и объявил: «Доставлены письма! Пахнут дымом и высокомерием!»

На столе лежали три конверта с чёрной окантовкой. Печати – из жемчужной массы: знак Сарайн, герб Куполов, и третий – безгербовый, но резкий, как удар.